Молодость без старости и жизнь без смерти

Жил-был когда-то богатый бей, но, знаешь, страшно богатый. Не было ничего на свете, чего бы он не имел, не было кушанья, которого бы он не отведал. А земли его расстилались так далеко вокруг, что их хватило бы на две страны. В конюшнях у него стояли, нетерпеливо постукивая копытами, целые табуны дорогих арабских скакунов с лоснящимися, как шелк, спинами и тонкими, точеными ногами. А если бы согнать куда-нибудь на равнину всех его волов, быков, коров, овец и домашнюю птицу, их было бы столько, сколько песка в море. Так богат был Муслим-бей. И был у него дворец, каких еще не видел свет, а в том дворце самое дорогое его сокровище — сын Аджим.

Ничего не жалел Муслим-бей для своего Аджима. Ничего не было для Аджима слишком дорогого. Отец одевал его в бархат, затканный золотом, подбитый дорогими мехами; он подарил ему коня, как воронье крыло, с седлом и сбруей, украшенными разными серебряными бляхами.

Самые известные учителя приходили, чтобы передать свою мудрость молодому уму Аджима; самые прекрасные рабыни увеселяли его пением и пляской и прислуживали ему.

Аджим проводил свои дни в полной праздности. Пробудясь от сна, он хлопал в ладоши, и тотчас же приходили рабыни, умывали и одевали его и подавали еду.

Когда ему хотелось гулять, он хлопал в ладоши, и слуги подводили ему оседланного коня. На охоте загонщики выгоняли дичь почти к самому дворцу, чтобы Аджим, не утруждая себя, мог пронзить ее стрелою.

Только и делал Аджим, что хлопал в ладоши!

Годы шли один за другим, но во дворце Муслим-бея ничего не изменялось. Разве что Аджим вырос и стал мужчиной, а сам бей постарел и сгорбился. Заметил Муслим-бей, что стареет, позвал как-то сына и говорит ему:

— Сын мой, Аджим! Я скопил для тебя все блага земли, все богатства, чтобы ты ничем не утруждал себя, чтобы дни твоей жизни текли спокойно, как воды реки Дрин… Одного только не сумел я приобрести для тебя. Но знай, сын, что без этого одного все, что достанется тебе после моей смерти, не стоит и ломаного гроша! Без этого одного тебе придется расстаться со всем так же, как скоро расстанусь и я. Сын мой, то, чего тебе не хватает, это молодость без старости и жизнь без смерти…

Как услышал Аджим слова бея, отца своего, охватила его великая тоска.

— Где же мне найти, отец, молодость без старости и жизнь без смерти? — вскричал он. — Я за ними на край света пойду!

— Ах, сын мой! — вздохнул Муслим-бей. — Если бы я знал, где это найти, разве я не подарил бы тебе и это!

Ничего не хотел больше слушать Аджим. Слова отца глубоко смутили его. Хлопнул он в ладоши и приказал оседлать себе коня и приготовить оружие. Но прежде чем отправиться в долгий путь, приказал он сделать каменный гроб и положить туда груду сверкающих червонцев и драгоценных камней. Потом рабы перенесли этот гроб в указанное Аджимом место и зарыли его. И, чтобы запомнить это место, поставили там каменный столб, высотой с дворец бея. А чтобы кто-нибудь не выдал тайны, Аджим приказал убить рабов, и кровь их пролилась у подножия того столба. Покончив с приготовлениями, распрощался Аджим со старым беем, сел на коня и уехал. Ехал Аджим и в каждой стране расспрашивал людей, не знают ли они, где находится молодость без старости и жизнь без смерти. Но ни один человек не мог ответить на этот вопрос. И Аджим ехал все дальше и дальше.

Наконец, приехал он на край света, туда, где тянутся бесплодные пустыни. Куда ни обращал Аджим взор, всюду видел лишь золотые сверкающие пески. Ехать дальше, или вернуться? И показалось Аджиму, будто вдали что-то виднеется. Ободренный этим, он решил продолжать путь.

Трудно ехать по горячим пескам! Путнику, вдыхающему раскаленный воздух пустыни, кажется, что он глотает пламя. Но Аджим забывал об этом, направляясь к цели, смутно маячившей вдали.

И когда он доехал, то увидел каменный столб, а на том столбе высеченную надпись:

«Поедешь налево, от жажды умрешь! Поедешь направо, со страху умрешь! Вернешься, дни свои проклянешь. Поедешь прямо, узнаешь великую премудрость».

Подумал Аджим и направил коня прямо. Но конь пронес его несколько шагов, зашатался и, вконец обессиленный, упал на горячий песок. Попытался Аджим его поднять, но напрасно: любимый конь был мертв.

Тогда Аджим продолжал свой путь пешком. Он шел дальше и дальше по безжизненной пустыне. Только раз обернулся он взглянуть на своего верного товарища. Над мертвым конем уже кружился стервятник, все более сужая круги. Уронив голову на грудь, Аджим пошел вперед. Он шел долго, пока не дошел до высокой горы. Он подымался на эту гору по обрывистым уступам, а устав, карабкался на четвереньках, не позволяя себе ни отдыха, ни сна; наконец, на восходе прекрасного дня, добрался до ее вершины. Крик удивления сорвался с его обожженных жаждой губ.

По ту сторону, в долине, раскрывался настоящий рай. Аджим увидел море зелени. Старые раскидистые деревья, сплетая ветви, гляделись в голубые воды озера; а посреди леса возвышались белые стены дворца.

Забыв об усталости, Аджим стал бегом спускаться в долину. Он падал, вставал, снова падал, снова вставал, и добрался до этого рая. Но, добравшись до дворца, увидел, что по белым стенам его змеятся широкие трещины, и в них растут пышные кусты, а бесчисленные ползучие растения образовали густую завесу перед главным входом. Видно, давным-давно никто не входил уже сюда.

Долго пришлось ему прорубываться сквозь эту чащобу. Расчистив себе путь саблей, он увидел на тяжелых кованых воротах железное кольцо. Поднял его Аджим и трижды ударил в ворота. Как странно прозвучали эти удары! Одни только птичьи крики были ему ответом. Стаи испуганных птиц взметнулись над дворцом и, тревожно перекликаясь, кружили над его стенами. Изумленный Аджим налег на засов, и тяжелые, почерневшие от времени, ворота медленно, со скрипом открылись перед ним.

Дворцовый двор был пуст. Между каменных плит росли вековые деревья, и корни их давно изломали на куски мрамор, которым когда-то был вымощен двор. Птицы успокоились, и над дворцом снова нависло тяжелое, томительное молчание.

— Эй, кто здесь? — крикнул Аджим.

— Здесь… здесь… здесь! — ответило ему со всех сторон гулкое эхо.

Тогда он направился к двери, увитой красными розами. Они покрывали дверь алым, как кровь, ковром. Как ни жаль ему было прекрасных цветов, разливавших в воздухе райский аромат, их пришлось рубить. И Аджим обнажил саблю. А когда розы упали, усыпая белые ступени душистыми лепестками, Аджим увидел дверь и вырезанные на ней слова. Разобрав их, он прочел: «Пришелец, у меня были дворцы и несметные богатства. И я думал, что имя мое переживет века. Если ты не слышал моего имени, то только потому, что дела мои не стоили того, чтобы люди помнили обо мне».

Глубоко задумавшись, открыл Аджим дверь и вошел во дворец. Пыль толстым слоем покрывала все, и шаги Аджима вздымали целые облака ее в залах с потемневшими от времени зеркалами. Посреди одного зала стояли рядами каменные лари. Пытаясь поднять крышку одного из ларей, Аджим стряхнул покрывавшую ее пыль и прочел то, что было высечено в камне:

«Я искал бессмертия в золоте, а что я сделал для моих братьев людей? На мое равнодушие мое отвечали равнодушием, и зачем мне теперь все это богатство?» Те же слова повторялись на крышках других ларей, и в каждом лежали кучи золота.

Долго ходил Аджим по дворцу, и прочел немало надписей, но все они повторяли одно и то же. «Ну, а если бы у него была молодость без старости и жизнь без смерти? — подумал Аджим. — Какое тогда дело было бы ему до людей?» И, закрыв свое сердце мудрому завету, он решил искать дальше разрешения тайны, которую открыл ему отец, Муслим-бей.

Ночь он провел в покинутом дворце, а с рассветом снова пустился в путь. И по мере того, как взорам его открывались все новые и новые зрелища, воспоминание о мудрых надписях все более изглаживалось из его памяти.

Идя вперед и вперед, пришел он, наконец, к лесу, который, казалось, не имел конца. Местами ему попадались поляны с нежной, шелковистой травой, и тогда он ложился на этот зеленый ковер и наслаждался отдыхом и тишиною, нарушаемой лишь трелями птиц.

И вот, как-то заснул он на такой поляне, а проснувшись, застыл от удивления. Над ним склонилась невыразимо прекрасная женщина в пестрой одежде из разноцветных шелков и перьев.

— Кто ты? — спросил ее Аджим и вскочил на ноги.

— Я — Лесная царица! — ответила ему женщина.

Она хотела знать, как и почему он забрел сюда, в ее страну, куда не ступала еще нога человека. И Аджим рассказал ей, что он отправился в путь в поисках молодости без старости и жизни без смерти.

— Так вот что ты ищешь! — воскликнула Лесная царица. — Радуйся, ты попал в ту страну, которую ты ищешь!

— Здесь? — воскликнул Аджим, оглядываясь вокруг.

— Да! Взгляни на этот лес, — продолжала Лесная царица. — Можешь ходить по нему целые годы, а до конца его не дойдешь. Только когда засохнет последняя веточка на последнем дереве, придет смерть в мою страну… Останься здесь, Аджим! Птицы соткут тебе одежду из трав и листвы, и ты будешь править со мной этим лесом до конца веков и судить его обитателей правым судом.

Задумался Аджим, попросил у нее три дня на размышления. Первые два дня он учился у птиц их языку и слушал их рассказы, а на третий день пошел бродить по лесу, — знакомиться со своим будущим царством. И вот, гуляя и встречая на каждом шагу все новые и новые красоты, наткнулся он на старый дуб.

Черны и голы были ветви этого дуба, а в толстом стволе его зияло большое дупло. Аджим побледнел.

— Прощай, — сказал он Лесной царице. — Смерть уже подходит к твоему лесу, и я не могу больше оставаться здесь ни одного мгновения…

И как она его ни просила, Аджим поспешно ушел, свернул на первую попавшуюся тропинку и через полгода вышел из лесу.

«Ух! — подумал юноша, оглядываясь назад и утирая пот со лба, — Хорошо, что я вовремя ушел!».

Немного успокоившись и отдохнув, он двинулся дальше и скоро очутился в широкой долине, окруженной высокими горами. В глубине долины сверкало и искрилось озеро. Над озером наполовину погруженный в его воды, высился роскошный медный замок. Медь его горела золотом в лучах солнца, и Аджим застыл на месте, очарованный его красотой. Как ничтожны казались ему теперь богатства Муслим-бея!

Над замком возвышалась медная башня, и у одного из ее окон сидела девушка, гораздо прекраснее Лесной королевы. Это была Лубия, сирена, — полуженщина, полурыба.

— Что привело тебя сюда, прекрасный юноша? — спросила Лубия.

— Я ищу молодость без старости и жизнь без смерти!

— Только-то всего? — улыбнулась Лубия. — Ну, тогда радуйся, пришелец! То, что ты ищешь, находится здесь!

Аджим весело окинул взглядом долину. Ему нравился медный замок, а Лубия была невыразимо прекрасна. Как хорошо было бы остаться здесь! Он уже столько времени странствовал, что всей душой жаждал отдохнуть.

— В самом деле? — спросил он.

— Видишь вон те горы? — промолвила Лубия. — Когда они разрушатся, сотрутся с лица земли, станут, как те кучки, что насыпает крот по ночам, только тогда придут в нашу страну старость и смерть. Останься здесь, со мной, и медный замок получит, наконец, хозяина.

Задумался Аджим и попросил дать ему три дня на размышление. Первые два дня он бродил по медному замку и дивился его богатству и ни с чем несравнимой прочности, а на третий день отправился в горы. Долго бродил он над кручами, заглядывал в пропасти и дышал живительным горным воздухом. Но, взобравшись на вершину одной из гор, он присел отдохнуть, и вдруг от скалы отломился кусок и с шумом упал в долину.

Аджим осмотрелся и заметил, что скала крошится. Он побледнел и тотчас же пустился в обратный путь.

Вернувшись в медный замок, он простился с хозяйкой:

— Счастливо оставаться! — сказал он Лубии. — Смерть уже приближается к тем большим горам, и я не могу больше оставаться здесь ни одного мгновения…

Напрасно просила его девушка остаться и хорошенько подумать. Аджим поспешил уйти и когда, пространствовав целый год, обернулся назад, то ни высоких гор, ни медного замка не было больше видно.

«Чуть было не попал в ловушку! — подумал он. — Счастье еще, что я вовремя тогда огляделся».

Усталый путник остановился и тяжело вздохнул. Долго ли ему еще странствовать, долго ли еще скитаться из страны в страну? Он пошел дальше, куда глаза глядят, и однажды утром очутился в поле, покрытом пестрыми цветами. Бабочки порхали над цветами, гоняясь одна за другой, а вдали виднелись рощи цветущего миндаля. Посреди поля стояла бедная лачужка. Аджим направился к ней, и навстречу ему вышел мальчик.

— Кто ты? — спросил Аджим.

— Я? Ветер!..

— Ты? — удивился Аджим. — Такой молодой? Почти дитя?

— Вот уже много тысяч лет я молод, и останусь молодым до конца света, — ответил Ветер.

Аджим вздохнул всей грудью, и невыразимая радость наполнила его сердце.

— Молодость без старости и жизнь без смерти! — прошептал он. — Наконец-то, наконец-то я нашел их!

Ветер засмеялся и тряхнул короткими кудрями.

— Войди в мою лачужку и живи в ней сколько угодно. С этой минуты время остановилось для тебя. Здесь тебе не придется ничего делать.

Аджим поселился у Ветра. Иногда хозяин лачужки отлучался, летал по свету с развевающимися кудрями, но всегда возвращался домой. И годы шли один за другим, но ни Ветер, ни Аджим не замечали их. Так прошло много-много лет. Аджим забыл дворец Муслим-бея, как позабыл все на свете. Ни одна морщина не тронула его белого, гладкого лба, ни одного седого волоса не показалось в его черных кудрях.

— Смотри, Аджим! — сказал ему Ветер в тот день, когда Аджим впервые переступил порог его избушки. — Гуляй, где хочешь и сколько хочешь, но не подымайся туда, на Гору Тоски, и не спускайся в Долину Печали. Будь осторожен, Аджим.

И Аджим свято выполнял его совет и никогда еще в этом не раскаивался. Теперь он жил той жизнью, к которой привык с колыбели, — он ничего не делал, с той только разницей, что теперь ему незачем было хлопать в ладоши: у Ветра в лачуге не было слуг. Зато там не было и нужд. С тех пор, как он попал сюда, он ни разу не отведал пищи и не почувствовал голода; ни разу не сменил одежды, и все на нем было как новое. В стране Ветра ничего не старело и ничего не изменялось. Аджим жил беззаботной, безоблачной жизнью.

Как-то раз Ветер отлучился надолго. Ему надо было подуть теплым воздухом на холодные северные страны, а это требовало немало времени. Аджим проводил его до соседней долины и затем отправился погулять. Кругом все цвело, как давным-давно, когда он увидел эту страну впервые. Бабочки летали и гонялись одна за другой в лучах солнца.

«Почему бы мне не взобраться на Гору Тоски? — подумал вдруг Аджим. — Разве что-нибудь мне мешает?» И он спустился в Долину Печали и направился к Горе Тоски.

По дороге Аджим вдруг вспомнил о Муслим-бее. Вспомнил и остановился, как громом пораженный, и с глаз его будто спала пелена.

— Отец! — отчаянно крикнул он. — Отец!.. — И бросился на траву. Крупные слезы текли по его лицу. Тоска по старику отцу, по родному дому, по тем местам, где он родился и вырос, пронзила его сердце каленой стрелой.

Долго лежал Аджим и плакал горючими слезами. Плача, вернулся он в избушку и стал дожидаться своего товарища. Ветер, смеясь, возвращался домой. Он открыл дверь, и Аджим без слов взглянул на него, Крупные слезы стекали по щекам Аджима.

— Несчастный! — воскликнул Ветер. — Ты был на Горе Тоски, в Долине Печали?

— Я не знаю, как это случилось! — ответил Аджим. — Нечаянно.

Но Ветер только покачал головой и ничего не сказал.

— Я хочу вернуться домой, — прошептал Аджим.

— Домой? — переспросил Ветер. — Что ж ты там найдешь теперь? Ступай…

Так покинул Аджим царство Ветра и с истерзанным тоской сердцем отправился в обратный путь.

Долго-долго шел он и немало стран исколесил, пока, наконец, добрался до родных мест. Но от дворца могущественного бея не осталось и воспоминания. Там, где некогда высились крепкие стены дворца, стояли амбары и конюшни, теперь раскинулась большая бахча.

— Дедушка, где дворец бея? — спросил Аджим у старика сторожа, почти теряя рассудок.

— Чей?!

— Дворец Муслим-бея!

Старик задумался, и потом сказал:

— Муслим-бея? Видишь, какой я старый, а такого имени что-то не припомню! Может, его дворец где-нибудь в другом месте?

— А об Аджиме, знаменитом Аджиме, ты слышал?

— Об Аджиме?.. Это ты об Аджиме-дровосеке?

Чувствуя, что у него подкашиваются ноги, Аджим опустился на скамью, рядом со стариком.

— Итак, все исчезло! Больше нет ничего, ничего…

Но вдруг он вскочил на ноги.

— Ты лжешь, старик! И я докажу тебе, что ты лжешь! Гляди!..

И, взяв старика за руку, он подвел его к обломку камня, поросшего мхом. Это было все, что осталось от каменного столба, поставленного им перед отъездом из дому.

— Видишь?

Он схватил лопату и принялся копать. Копал целый день, целую ночь, и еще день, и еще ночь. Наконец из земли показался каменный гроб. Он открыл его.

Собравшись в комок, сидела в левом его углу Старость; а в правом, подобравшись, как для прыжка, притаилась Смерть. Между ними — куча золота и драгоценных камней, закопанных когда-то Аджимом.

— О-ох, — застонала Старость. — Ты все-таки явился? Возьми его, Смерть! Я устала его дожидаться!

— Возьми его сама! — крикнула Смерть, вставая во весь рост.

И Старость взяла Аджима. Она сделала его волосы белее снега, сломала ему спину и изуродовала морщинами прекрасное лицо, а потом отдала его Смерти.

А старый караульщик высыпал из гроба золото и драгоценные камни и похоронил в нем Аджима. Этот клад позволил спокойно дожить до смерти и старику, и его сыновьям, и детям его сыновей. Так кончил Аджим, который знать не хотел о людях и безмерно любил только самого себя. Потому что молодость без старости и жизнь без смерти — удел героев, тех храбрецов, которых славит народ.