"Женщина в красном" - читать интересную книгу автора (Джордж Элизабет)

Глава 21

Несмотря на предупреждение Яго, Кадан ничего не мог с собой поделать. Он отлично понимал, что это сумасшествие, но не мог отвлечься от воспоминаний о мягкости обхвативших его бёдер, о стонах и восторженном учащённом дыхании. В его ушах звучал шум волн, бьющихся о берег, он представлял сложные запахи — моря, женского тела, старого дерева крошечной лачуги, — слизывал в воображении вечную соль женственности, слышал её крики «да, да», пальцы погружались ему в волосы, тусклый свет проникал в щели двери. Её кожа была влажной, а тело гибким, упругим и неистовым — боже, таким неистовым!

Всё могло быть именно так. Несмотря на то что настал вечер, Кадану хотелось оставить Пуха в гостиной, вытащить из гаража велосипед, помчаться в «Эдвенчерс анлимитед» и потребовать, чтобы Деллен Керн исполнила своё обещание и встретилась с ним в прибрежной лачуге. Кадан видел немало фильмов и знал, что связь зрелой женщины и молодого мужчины не бывает совершенной и уж тем более постоянной. Впрочем, это даже хорошо, если разобраться. Кадан мысленно перенёсся в иной мир — возвышенный, мистический, метафизический.

Эта женщина, конечно же, чокнутая. Несмотря на желание прижаться к различным частям её тела, Кадан понимал, что такое дрожжи. Деллен казалась ему дрожжами высшей закваски. Она была ходячим, говорящим, дышащим, жующим, спящим воплощением дрожжей. Кадан Ангарак ощущал такую похоть, что готов был покрыть стадо овец, но в то же время старался держаться подальше от упомянутых дрожжей.

На работу он в тот день не пошёл, однако был не в состоянии отвечать на вопросы отца, желающего выяснить, почему его сын слоняется по дому. Во избежание этого Кадан поднялся как обычно, оделся как обычно, то есть натянул заляпанные краской джинсы, и, как обычно, уселся за накрытый к завтраку стол. Мадлен ела половинку грейпфрута, отец положил себе на тарелку со сковороды приличную порцию яичницы с беконом и помидорами.

Завидев Кадана, Лью на удивление приветливым жестом указал на еду. Кадан воспринял это как предложение мира. Должно быть, отец отметил его усилия в поиске прибыльного места. Кадан поблагодарил отца и спросил сестру, как дела.

Мадлен бросила на него злобный взгляд, и Кадан сообразил, что она советует ему сменить тему. Кадан внимательно посмотрел на отца и отметил его расслабленные движения. Из опыта он знал, что это означает снятие сексуального напряжения. Но вряд ли отец мастурбировал в душе.

— Ты что, вернулся к Айоне, папа? — поинтересовался Кадан.

По его интонации нетрудно было понять, что он имеет в виду.

И отец его понял как надо. Кожа Лью, и без того смуглая, слегка потемнела, и он молча повернулся к плите, чтобы приготовить себе вторую порцию яичницы.

Да, вряд ли это назовёшь тёплой семейной беседой. Хоть без ругани — уже хорошо. Никаких других звуков, кроме тех, что сопровождают пережёвывание и глотание, за столом не раздавалось. Вопрос о работе Кадана не поднимался. В то же время Кадану было страшно любопытно, как случилось, что отцу удалось успешно вывести Айону из затяжного пике и уложить на матрас.

Нуда ладно, при Мадлен неудобно спрашивать: надо же сделать скидку на её пол, к тому же следует отнестись к ней с сочувствием из-за всего, что ей пришлось перенести. Лучше не затрагивать грубые аспекты отношений между мужчинами и женщинами. С другой стороны, мужчины могли бы и подмигнуть друг другу. В более счастливые времена Лью не прочь был похвастать перед сыном своими мужскими победами.

Кадан задумался о том, что же происходит.

Уж не переметнулся ли отец к другой женщине? Что ж, вполне возможно. Маленький клан Ангараков видел целую череду женщин, которые обычно заканчивали рыданиями и гневными восклицаниями либо пытались убедить отца разумными речами за кухонным столом, или у входной двери, или в саду, или в других местах. Но Лью Ангарак на уступки не шёл. Когда у отца появлялась новая подруга, Лью обычно приводил её домой, знакомил с детьми и только потом занимался с ней сексом, и такое знакомство создавало у женщины впечатление, что между ними в будущем возможно что-то серьёзное.

Почему же сегодня Лью такой расслабленный, возится на кухне и выглядит так, словно удовлетворил женщину? Они ведь никого не видели. Что верно, то верно: они уже взрослые, но прежде Лью не изменял своим правилам.

Кадану невольно пришла на ум Деллен Керн. Впрочем, она и так маячила в подсознании, однако Кадану показалось, что скрытность Лью имеет под собой причину. Скрытность означает нечто незаконное, а оттуда — прямая дорожка к адюльтеру. Замужняя женщина. Так и есть, заключил Кадан. Отец первым добрался до Деллен. Кадан не представлял, как это могло произойти, однако поверил, что это случилось, и почувствовал в сердце укол ревности.

Остальную часть дня он размышлял о том, что было бы, если бы он сошёлся с Деллен. Наверняка она не отказалась бы перепихнуться с ними обоими. Но он не хотел ещё больше осложнять отношения с отцом, а потому решил, что лучше оставить эти мысли и постараться переключиться на что-нибудь другое.

Дело в том, что Кадан был активным человеком, а не резонёром. Тяжкое умственное напряжение приводило его к беспокойству, а такое состояние можно было лечить двумя способами. Один из них — действие, другой — алкоголь. Кадан знал, что следует выбрать первое, но, чёрт возьми, душа лежала ко второму.

Часы шли, и желание выпить только усиливалось. Дойдя до точки, когда разумные мысли сделались невозможными, он дал Пуху тарелку с фруктами, лишь бы занять птицу — среди прочих яств попугай отдавал предпочтение испанским апельсинам, — а сам схватил велосипед и направился в дом на Биннер-Даун.

Кадан хотел обзавестись компаньоном по выпивке. Если человек больше чем один раз в неделю пьёт в одиночестве, это означает, что у него есть проблема и эту проблему нужно топить в алкоголе. Кадан предпочитал слыть кутилой. Он решил пригласить в качестве партнёра Уилла Мендика.

У Уилла ничего не получалось с Мадлен, так что принять на грудь ему сам бог велел. Сделав это, они оба забудут о своих неприятностях. Ну разве не замечательная идея?

Уилл жил в доме на Биннер-Даун вместе с девятью сёрферами, мужчинами и женщинами. Среди них держался особняком. Волны не ловил, потому что не любил акул, да и морских драконов не слишком жаловал.

Кадан нашёл Уилла с южной стороны участка. Поскольку дом находился рядом с морем и никто за ним не ухаживал, то и выглядел он дряхлым. Окружающая земля поросла колючим кустарником, папоротником и морской травой. Единственный кипарис с шишковатым стволом давно нуждался в стрижке, а на газоне власть захватили сорняки. Здание давно пора было отремонтировать, особенного внимания требовала черепица, деревянные наличники окон и дверные косяки.

Но у жильцов были более важные заботы, нежели поддержание собственности в должном порядке. Жалкий сарай, в котором серфборды выстроились вдоль стены, словно красочные книжные закладки, являлся живым свидетельством такого к себе отношения. Как и гидрокостюмы, которые сёрферы вешали на просушку на нижние ветки кипариса.

Южная сторона дома выходила на Биннер-Даун, откуда доносилось мычание коров. К стене была пристроена теплица со стеклянной крышей и наружной стеклянной стеной. Внутренняя гранитная стена — стена дома — была покрашена белой краской, чтобы отражать солнце. Кадан знал, что в теплице выращивают виноград.

В теплице Кадан и нашёл Уилла. Тот окапывал землю вокруг крошечной лозы. Когда Кадан вошёл, Уилл разогнулся и крикнул:

— Чёрт, только этого не хватало! — Но, увидев Кадана, сменил тон. — Прости, я думал, это один из них.

Кадан понял, что он имеет в виду соседей-сёрферов.

— Они тебе по-прежнему не помогают?

— Да уж конечно! Никак не поднимут свои задницы.

Для обработки земли Уилл пользовался вилами. Кадан подумал, что это не лучший инструмент для такой операции, принимая во внимание размер растений. Впрочем, он промолчал об этом, да и Уилл отставил вилы в сторону, взял чашку, стоявшую на выступе, и проглотил то, что в ней оставалось. В теплице было жарко, и Уилл вспотел, жидкие волосы прилипли к черепу. Кадан подумал, что к тридцати годам приятель наверняка облысеет, и мысленно поблагодарил природу за собственные густые кудри.

— Я перед тобой в долгу, — произнёс Кадан в качестве вступления. — Вот и пришёл.

Уилл вроде удивился. Взял вилы и продолжил работу.

— И что ты мне должен?

— Хочу извиниться. За свои слова.

Уилл снова распрямился и утёр рукой лоб. На нём была фланелевая рубашка, наполовину расстёгнутая. Под рубашкой — неизменная чёрная футболка.

— Какие слова?

— На днях, о Мадлен. Ты наверняка помнишь.

Кадан думал, что чем меньше сказано о Мадлен, тем лучше для них обоих, но хотел убедиться, что Уилл понимает, о чём речь.

— Откуда мне знать, — продолжил Кадан, — у кого есть шанс в отношениях с моей сестрой, а у кого нет.

— Я думаю, ты отлично знаешь.

— Оказывается, не знаю. Сегодня утром за завтраком она о тебе говорила. Когда я услышал это, то понял, что был не прав.

Разумеется, Кадан врал, но считал, что за это его можно простить. Ведь он и в самом деле не представлял, как сестра смотрит на романтические отношения. И что чувствует в данный момент по отношению к Санто Керну. Уилл Мендик ему нужен, так почему бы не схитрить? Это поможет им распить бутылку, а уловка забудется.

— Мне кажется, тебе не следует отступать. У Мадлен были тяжёлые времена. Скорее всего, ты ей нужен, даже если она сама этого не осознаёт.

Уилл отошёл в дальний конец теплицы и снял с полки ящик с удобрением. Кадан последовал за ним.

— Вот мне и пришла в голову идея: почему бы нам не прикончить бутылочку. — Кадан внутренне поморщился от этой фразы: так выражаются в американских сериалах. — И забыть о былых обидах. Поддерживаешь?

— Сейчас не могу уйти.

— Ну и хорошо. Я не предлагал никуда уходить, — откровенно ответил Кадан. — Можем посидеть и здесь.

Уилл покачал головой и вернулся к своим лозам и вилам. Кадан почувствовал, что его приятеля что-то гнетёт.

— Не могу. Извини. — Войдя в темп работы, Уилл пояснил свой отказ: — В магазин явились копы, Кад. Они меня допрашивали.

— О чём?

— А сам-то как думаешь?

— О Санто Керне?

— Да. О Санто Керне. Разве есть другая тема?

— Но почему они пришли к тебе?

— Почём я знаю? Они со всеми говорят. Ты-то как увильнул?

Уилл снова яростно заработал вилами.

Кадану стало не по себе. Он задумчиво посмотрел на друга. Тот факт, что копы заинтересовались Уиллом, вызывал размышления, на которых лучше было не сосредоточиваться.

— Да как-то так, — неопределённо произнёс Кадан, словно давая понять, что беседа окончена.

— Да, — мрачно отозвался Уилл. — Вот так.

Кадан быстро попрощался. Оказалось, он снова не при делах. Он выбросил из головы Уилла и его неприятности и решил, что судьба призывает его к действию. И если оставить в стороне выпивку, то остаётся одно.

Да что же это такое? Его мысли снова сосредоточились на Деллен. Может, она заразила его ядовитой инфекцией, пожирающей мозг? Кадан знал простой способ: чтобы избавиться от неё, нужно ею овладеть. Это средство, однако, было сродни ритуальному самоубийству, а потому из дома на Биннер-Даун Кадан поехал в единственное место, оставшееся в ограниченном списке побега от самого себя: он покатил на бывший аэродром Королевских воздушных сил. Альтернативы не было. Отцу он что-нибудь соврёт. Ему просто надо побыть где-то, где угодно, лишь бы не одному дома и не в «Эдвенчерс анлимитед», рядом с этой женщиной.

Кадану повезло: отцовского автомобиля у мастерской не было. Зато стояла машина Яго.

К несчастью, не одному ему пришла в голову мысль явиться сюда. Кадан вошёл внутрь и увидел в приёмной двух дочерей Айоны Сутар. Дверь во внутреннее помещение была закрыта. Дженни прилежно трудилась над школьным заданием, используя карточный стол, на котором Лью Ангарак обычно работал, а Ли, прижимая один палец к ноздре, смотрелась в зеркальце. Рядом лежал тюбик суперклея.

— Мама там, Кадан? — сообщила Ли с бесившей Кадана вопросительной интонацией, предполагавшей, что она обращается к дураку. — Она предупредила, что это личный вопрос, и поэтому тебе туда нельзя?

— Думаю, она говорит с Яго о твоём отце, — добавила Дженни.

Оттопырив нижнюю губу, она стирала в своей тетради карандашные пометки.

— Мама сказала, что у них всё кончено, но по ночам она плачет в ванной. Как будто мы не слышим. Наверное, надеется, что у них ещё что-то будет.

— Маме следует дать ему отставку? — протянула Ли. — Не обижайся, Кадан, но твой отец болван? Женщины должны уметь за себя постоять, проявлять твёрдость. Особенно когда с ними обращаются не так, как они заслуживают. Вот, например, какие отношения между нами?

— Какого чёрта ты делаешь со своим лицом? — сменил тему Кадан.

— Мама не разрешает ей проколоть нос, поэтому она приклеивает на него камешек, — просветила его Дженни в своей дружелюбной манере. — Ты умеешь делить в столбик, Кад?

— О боже, не спрашивай его, — посоветовала сестрёнке Ли. — Он в школе не сдал ни одного выпускного экзамена. Ты ведь знаешь, Дженни?

Кадан её проигнорировал.

— Хочешь калькулятор? — спросил он у Дженни.

— Она должна показать свою работу, а не калькулятора? — Ли оглядела украшение на своём носу. — Я не глупая и портить своё лицо не буду, — И закатила глаза. — Тебе нравится, Дженни?

— Наверняка мама устроит тебе настоящую взбучку, — ответила Дженни, не глядя на сестру.

Кадан не мог не согласиться. Казалось, что у Ли на носу выступила большущая капля крови. Надо было выбрать камешек другого цвета.

— Мама заставит её оторвать камень, — продолжила Дженни. — И будет больно, потому что суперклей крепко держит. Ты очень пожалеешь, Ли.

— Заткнись? — мрачно изрекла Ли.

— Я только…

— Заткнись? Засунь себе в рот носок? Запихни себе в глотку кулак? Удавись лопатой?

— Ты не должна так со мной говорить!

Дверь отворилась. На пороге появилась Айона. Судя по распухшему лицу, она здорово наревелась. «Чёрт, должно быть, она и в самом деле любит отца», — подумал Кадан.

Он хотел посоветовать ей оставить отца и устроиться в жизни без него. Лью Ангарак недоступен. Возможно, он никогда не женится. Его бросила единственная женщина, любимая им с детства, и он так и не смог оправиться. Никто из них не смог. Это их семейное проклятие.

Но разве объяснишь такие вещи влюблённой женщине? Вряд ли.

Судя по всему, Яго предпринял героические усилия в этом направлении. Он постоял немного за спиной Айоны с носовым платком в руке, затем сложил его и сунул в карман комбинезона. Ли глянула на мать и закатила глаза.

— Сёрфингом мы больше заниматься не будем? — предположила она.

— А мне этот сёрфинг никогда не нравился, — лояльно добавила Дженни.

Она собрала свои учебники.

— Пойдёмте, девочки, — велела Айона и оглядела мастерскую. — Здесь нас больше ничто не держит.

Кадана она полностью проигнорировала, словно он был переносчиком семейной болезни. Он посторонился, когда Айона забрала своих дочерей и двинулась к выходу. Она направлялась к собственному магазину на аэродроме. Дверь за ней с шумом захлопнулась.

— Бедная девочка, — заметил Яго.

— Что вы ей сказали?

Яго подошёл к своему рабочему месту.

— Правду.

— Что именно?

— Никто не смоет пятна с леопарда.

— А сам леопард?

Яго осторожно снимал голубую изоляционную ленту с короткого борда. Кадан обратил внимание, что руки у него дрожат сильнее обычного.

— А? — с запозданием отозвался старик.

— Разве леопард не может сам убрать свои пятна? Люди меняются.

— Нет, — возразил Яго. — Не меняются.

Он начал обрабатывать кромку наждаком. Очки сползли на кончик носа, и Яго вернул их на место.

— Разве только внешние реакции. То, что они являют миру, если ты понимаешь, о чём я. Они хотят показаться другими и стараются добиться этого. Но то, что внутри, — неизменно. Нельзя переделать самого себя. Только поведение.

Яго поднял глаза. Из седых волос, собранных в жидкий хвост, выбилась длинная прядь и упала ему на щёку.

— А ты что здесь делаешь, Кад? Разве ты не должен быть на работе?

Желая уклониться от этого вопроса, Кадан начал прохаживаться по мастерской, пока Яго шлифовал обводы доски. Он открыл комнату отца — своё рабочее место во время прежней попытки закрепиться в «Ликвид эрс» — и заглянул внутрь.

Проблема в том, думал Кадан, что у него нет склонности к работе шейпера. У него не хватало терпения. Труд этот требовал твёрдых рук, умения пользоваться бесконечным набором инструментов и шаблонов. Человек должен держать в голове множество переменных, и это казалось Кадану невозможным: изгиб заготовки, одиночная или двойная вогнутость, положение плавников. Длина доски, форма хвоста, толщина кантов. Одна шестнадцатая дюйма могла всё изменить. «Чёрт побери, Кадан, неужели ты не видишь, что эти каналы слишком глубоки? Я не могу держать тебя здесь, раз ты всё портишь».

Всё правильно. Справедливо. Шейпер из него никакой. А обработка доски казалась такой скучной, что Кадан чуть не плакал. Нервы у него не выдерживали, а борд требовал аккуратности. Фибергласс надо отматывать с припуском, но экономно, а потом осторожно покрывать эпоксидной смолой, чтобы не было пузырьков. Затем полировка шкуркой, ещё один слой фибергласса и снова шлифовка.

Этого Кадан делать не мог. Ну не приспособлен он для такой работы. Надо родиться для этого, как Яго.

Поначалу Кадан собирался заняться окраской бордов, покрасить собственную доску. Но отец ему не разрешил, сказал, что нужно это заслужить — прежде познать азы мастерства, а ведь от Санто отец этого не требовал.

— Мой бизнес перейдёт к тебе, а не к Санто. Поэтому ты должен изучить всё — от и до. Мне нужен художник, а Санто понимает в дизайне.

«Он понимает, как трахать Мадлен», — хотелось ответить Кадану. Но что толку спорить? Мадлен изъявила желание, чтобы Санто трудился у отца, а она — любимая дочка.

И что теперь? Кто знает. Они оба разочаровали отца, правда, Мадлен разочаровала больше.

— Я готов вернуться, — сказал Кадан. — Что вы об этом думаете?

Яго выпрямился, отложил шкурку и внимательно посмотрел на Кадана.

— С чего вдруг?

Кадан покопался в мыслях, отыскивая подходящее объяснение. Вернуть себе расположение отца он мог только при содействии Яго.

— Вы оказались правы. Я не могу там работать. И мне нужна ваша помощь.

— Она тебя совсем достала?

Кадану не хотелось поднимать тему Деллен ни мысленно, ни на словах.

— Нет. Да. Неважно, — отмахнулся он. — Я должен выбраться оттуда. Поможете?

— Конечно, — заверил старик. — Дай мне время, я прикину, как подойти с этим к твоему отцу.

После разговора в церкви Линли вместе с бывшим следователем пришёл к нему домой, благо что тот жил неподалёку. Они поднялись на чердак, где Дэвид Уилки порылся в картонных коробках и достал бумаги с записями о деле Джейми Парсонса. На листах были фамилии подростков, опрошенных в связи со смертью Джейми. Уилки понятия не имел, где сейчас живут эти люди, но Линли подумал, что по меньшей мере одного или двух из них можно найти рядом с бухтой Пенгелли. И если он прав, то нужно безотлагательно встретиться с ними.

Пока Линли возвращался в деревню сёрферов, его мысли крутились вокруг этого. Он продумывал свой следующий шаг.

Как выяснилось, один из друзей Керна, бывший на злополучной вечеринке, безвременно скончался от лимфосаркомы. Другой эмигрировал в Австралию. Трое из тех шести до сих пор жили в бухте Пенгелли, так что найти их труда не составило.

Линли начал с паба. После разговора с барменом он очень быстро нашёл автомастерскую (Крис Аутер), местную начальную школу (Даррен Филдс) и мастерскую по ремонту лодочных двигателей (Фрэнки Клиски). В каждом заведении Линли действовал одинаково: предъявлял своё полицейское удостоверение, сообщал минимум подробностей о смерти, которую расследовал в Кэсвелине, и интересовался у каждого, не может ли он уделить ему время и через час поговорить в другом месте о Бене Керне.

Смерть сына Бена Керна оказала волшебное действие, если это можно назвать волшебством. Все трое согласились.

Для встречи Линли выбрал прибрежную тропу. Неподалёку от деревни на скале стоял памятник Джейми Парсонсу, о котором упомянул Эдди Керн. Памятник представлял собой каменную скамью с высокой спинкой, огибающую круглый каменный стол. В середине стола было вырезано имя Джейми и даты его рождения и гибели. Поднявшись туда, Линли вспомнил, что видел этот памятник во время своего долгого путешествия. Скамья дала ему укрытие от ветра. Сидя там, он обратил внимание не на имя подростка, а на даты, свидетельствующие о короткой жизни. Это совпало с его трагической историей, в которой любимая умерла такой молодой.

Сейчас, опустившись на скамью, Линли вдруг сообразил, что с самого пробуждения ни разу не вспомнил о Хелен, и от осознания этого факта на сердце стало ещё тяжелее. Он обнаружил, что не хочет думать о ней ежедневно и ежечасно, и понял, что чем дольше он будет жить, тем дальше она будет уходить в прошлое.

Это ранило Линли. Любимая жена. Долгожданный сын. Обоих нет, а он излечится? Мысль о том, что такова жизнь, что он оправится от горя, казалась ему невыносимой и непристойной.

Линли поднялся со скамьи и приблизился к краю скалы. Ещё один памятник, не такой официальный, как у Парсонса, — засохший венок с прошлого Рождества, сдувшийся шарик, потрёпанный плюшевый мишка и имя Эрик, выведенное чёрным маркером на медицинском шпателе для прижимания языка. Линли подивился: чего только не увидишь на корнуоллском берегу!

С северной стороны послышался звук шагов по каменистой тропе. Линли увидел трёх мужчин, они вместе поднимались в гору. Линли понял, что они успели посоветоваться друг с другом. Что ж, так даже лучше. Он выложит все карты на стол. Они не должны его бояться.

Было ясно, что лидер у них — Даррен Филдс. И внешне он самый крупный. Филдс — старший учитель в начальной школе и, должно быть, самый образованный в этой троице. Шёл он первым и первым кивнул Линли.

— Мы сказали всё, что знали, много лет назад, — начал Филдс — Так что если вы думаете…

— Я приехал сюда из-за Санто Керна, — прервал его Линли. — И из-за Бена Керна. Если бы замышлял что-то другое, вряд ли откровенничал бы с вами.

Те двое посмотрели на Филдса. Тот задумался над словами Линли. Наконец кивнул, и все подошли к скамье. Фрэнки Клиски оказался самым нервным и самым маленьким. Вдобавок он то и дело грыз указательный палец, грязный от машинного масла и воспалённый от постоянных покусываний. Он напомнил Линли кролика. А вот Крис Аутер, судя по всему, готов был к любому исходу разговора. Он зажёг сигарету, рукой заслонив её от ветра, прищурил глаза, поднял воротник кожаной куртки и с выражением Джеймса Дина[44] в фильме «Бунтарь без идеала» привалился к спинке скамьи. Только вот волос у него не было. Голова лысая как колено.

— Надеюсь, вы понимаете, что я не устраиваю вам ловушку, — произнёс Линли в качестве преамбулы. — Дэвид Уилки — вам знакомо это имя? Вижу, что знакомо. Он утверждает, что случившееся с Джейми Парсонсом, скорее всего, несчастный случай. Уилки не думает сейчас и не думал тогда, что смерть Парсонса была спланирована. В крови юноши обнаружили алкоголь и кокаин. Уилки считает, что вы не осознавали, в каком он состоянии, и были уверены, что он сам выберется из пещеры.

Мужчины молчали. Голубые глаза Даррена Филдса сделались непроницаемыми, и Линли догадался, что он готов до конца отстаивать версию, озвученную когда-то, считая такую тактику разумной. То, что было сказано почти тридцать лет назад, освобождало их от судебного разбирательства. Так зачем менять показания?

— Это то, что мне известно, — заключил Линли.

— Послушайте, — подал голос Даррен Филдс — Минуту назад вы говорили, что приехали сюда по другому делу.

— Насчёт сына Бена, — напомнил Крис Аутер.

Фрэнки Клиски сидел тихо, только глаза его метались, как шарик от пинг-понга.

— Да, верно, — подтвердил Линли. — Но с двумя этими смертями связан один человек, Бен Керн, и необходимо проверить его прошлое. Так уж у нас в полиции заведено.

— Нам больше нечего добавить.

— А мне кажется — есть, и Уилки со мной согласен, если уж на то пошло. Но разница в наших подходах в том, что Уилки считает ту гибель подстроенной, а я так не думаю. Чтобы совершенно в этом увериться, я хочу, чтобы один из вас или все вместе поделились воспоминаниями о той ночи.

Мужчины не отвечали, хотя Аутер и Филдс переглянулись друг с другом. Линли решил поднажать.

— Вот что мне стало известно. Была вечеринка, где произошла стычка между Джейми Парсонсом и Беном Керном. Джейми всегда считал себя лучше других и всячески демонстрировал это, а то, как он повёл себя в ту ночь с Беном Керном, стало для всех последней каплей. С ним решили разобраться в одной из морских пещер. Целью, скорее всего, было унижение, судя по отсутствию на парне одежды, по следам на его запястьях и лодыжках. Видимо, его связывали. Об унизительной расправе говорят и фекалии, обнаруженные у него в ушах. Возможно, на него ещё и мочились, но прилив смыл урину. Я задаю вопрос: как вам удалось заманить его в пещеру? Я решил, что ему посулили исполнение некоего желания. Если он был уже пьян и, возможно, одурманен наркотиками, то легко попался на удочку. Это должно быть чем-то, о чём не следовало знать сестре, которая могла наябедничать родителям. Но вряд ли Джейми стремился получить что-то втихомолку. Это было не в его характере. Он всегда хотел обладать тем, чем восхищались другие. Джейми любил хвастаться. Главное — показать людям, что он лучше всех. Поэтому вряд ли он согласился пойти в пещеру ради чего-то незаконного. Отсюда вывод: приманкой был секс.

Глаза Фрэнки изменились: зрачки расширились. Линли удивился тому, что он не раскололся во время допросов Уилки, ведь друзей не было рядом. Но может, в этом-то и дело. Без друзей Фрэнки не знал, что говорить, а потому молчал. В компании он рассчитывал на подсказку.

— Молодые люди, взрослеющие мальчики, сделают всё ради секса, — продолжил Линли. — Думаю, Джейми Парсонс в этом отношении ничем не отличался от других. Поэтому задаю вам вопрос: может, он был гомосексуалистом? Может, кто-то из вас пообещал ему секс в пещере?

Молчание. В этом они поднаторели. Однако Линли был уверен, что возьмёт верх.

— Или это было не просто обещание, — напирал он. — Джейми не был настолько наивен. Видимо, вы подали ему сигнал, из которого он понял, что ему можно проявить свои гомосексуальные наклонности. Что это был за сигнал? Многозначительный взгляд. Слово. Жест. Рука на заднице. Возможно, прижали его в тёмном углу. Особый язык.

— Среди нас нет гомиков, — быстро сказал Даррен.

«Неудивительно, — подумал Линли, — ведь ты учитель у малышей и тебе есть что терять».

— И все остальные тоже были традиционной ориентации.

— Из вашей группы? — уточнил Линли.

— Ну да, об этом и речь.

— Значит, это всё-таки был секс? Я прав? Джейми думал, что его ожидает секс? С кем?

Молчание. И наконец:

— Прошлое умерло, — промолвил Крис Аутер, сурово покосившись на Даррена Филдса.

— Прошлое — это прошлое, — возразил Линли. — Санто Керн погиб. Джейми Парсонс погиб. Их смерти, возможно, не связаны между собой, но…

— Не связаны, — подтвердил Филдс.

— Но пока у меня не появятся доказательства обратного, я буду считать, что между ними есть связь. И не хочу, чтобы и на этот раз вопрос остался открытым. Санто Керна убили.

— Но ведь Джейми Парсонса никто не убивал.

— Хорошо. Допустим. Инспектор Уилки тоже в это верит. Через четверть века вас никто не привлечёт к ответственности за то, что вы по глупости оставили парня в пещере. Итак, я хочу узнать, что произошло той ночью.

— Это был Джек. Джек, — вырвалось у Фрэнки Клиски.

Казалось, он тридцать лет ждал этого момента. Фрэнки обратился к друзьям:

— Джек уже мёртв, так что это не имеет значения. Не хочу больше держать всё в себе. Я устал.

— Чёрт возьми!

— Я так долго молчал, и посмотрите на меня. Взгляните.

Фрэнки вытянул руки. Они дрожали, словно у паралитика.

— Опять пришёл коп, всё началось сначала. Сейчас я этого не перенесу.

Даррен толкнул Фрэнки. В этом жесте было отвращение, но одновременно и освобождение. Дескать, делай как знаешь.

Снова наступила напряжённая пауза. Издалека послышался крик чаек, в бухте кто-то завёл мотор лодки.

— Её звали Нэнси Сноу, — медленно произнёс Крис Аутер. — Она была девушкой Джека Дастоу, он тоже был на вечеринке.

— Это тот, что умер от лимфосаркомы? — спросил Линли.

— Да, он, Джек. Он уговорил Нэн… сделать то, что было сделано. Мы могли бы воспользоваться услугами Деллен — сейчас она жена Бена, в девичестве Деллен Нанкервис, — потому что она всегда была готова.

— Деллен тоже была на вечеринке?

— Да. С неё-то всё и началось. Всё потому, что она была там.

Крис рассказал подробности: подростковые отношения стали приедаться, и молодые люди начали демонстрировать друг другу своих новых партнёров. Джейми возмутился тем, что Бен Керн открыто пытался заняться сексом с его сестрой.

— С Джейми надо было разобраться, — заявил Фрэнки Клиски. — Мы все терпеть его не могли. Вот Джек и подговорил Нэн Сноу разжечь его. Джейми захотел секса прямо в доме.

— Чтобы все видели, как он это делает, — прибавил Даррен Филдс.

— И чтобы Джек на это посмотрел, — подчеркнул Крис — Такой уж он был, этот Джейми.

— Но Нэн стала отказываться, — продолжил Фрэнки. — Якобы она ни за что не станет заниматься этим на глазах у всех, тем более у Джека. Нэн предложила уединиться в пещере, и они пошли. Там мы их и поджидали.

— Нэн знала о вашем плане?

— Знала. — Крис кивнул. — И повела Джейми в пещеру. По задумке ей необходимо было сопровождать его. Ведь Джейми не дурак. Сразу почуял бы неладное. Нэн должна была дать понять ему, что она хочет секса не меньше, чем он. Мы должны были сделать всё остальное. В половине второго ночи они туда и отправились. Мы уже были в пещере, и Нэн передала Джейми нам. Об остальном сами можете догадаться.

— Сила была на вашей стороне: шестеро против одного.

— Нет, — хрипло выдавил Даррен. — Бена Керна с нами не было.

— А где же он был?

— Наверное, дома, — ответил Даррен. — Он помешался на Деллен. Совершенно помешался. Господи, да если бы не она, нас бы и на вечеринке не было. Но ему хотелось взбодриться, поэтому мы согласились: ладно, выпьем, поедим да послушаем музыку. Только и она туда припёрлась с новым ухажёром, эта чёртова Деллен. Бен назло ей и стал у неё на глазах приставать к другой. Ему хотелось увидеть реакцию Деллен. После этого он пошёл домой. Мы же подговорили Нэн. Она вернулась на вечеринку и…

Даррен жестом указал в сторону пещеры.

Линли продолжил историю за них:

— Вы раздели Джейми в пещере, связали, обмазали фекалиями. Вы на него мочились? Нет? А что тогда? Насиловали? Один из вас? Или всё?

— Он плакал, — сообщил Даррен. — Этого мы и добивались. Когда он заревел, мы все прекратили. Развязали его и оставили в пещере, а сами отправились по домам. Остальное вы знаете.

Линли кивнул. От этого рассказа ему сделалось тошно. Одно дело предполагать, а другое — услышать правду. На земле много Джейми Парсонсов и много таких мальчиков, какими были сидевшие перед ним мужчины. Между ними огромная пропасть, и как её одолеть? Джейми Парсонс наверняка был невыносим, однако это не означало, что он заслуживал смерти.

— Меня интересует одна вещь, — сказал Линли.

Все посмотрели на него: Даррен Филдс — угрюмо, Крис Аутер невозмутимо, как, наверное, и двадцать восемь лет назад, Фрэнки Клиски — с тревогой, видимо опасаясь нежданного удара.

— Как вам удалось придерживаться одной и той же версии, когда вас стала допрашивать полиция? До того как они обратились к Бену Керну.

— Мы ушли с вечеринки в половине двенадцатого. Расстались на улице. Отправились по домам.

Это сказал Даррен, и Линли понял: три предложения, бесконечно повторяемые. Они, возможно, были страшно глупы, эти пятеро подростков, однако о законе имели представление.

— Что вы сделали с одеждой Парсонса?

— В наших местах полно штолен и шахт, — пояснил Крис.

— А как же Бен Керн? Он узнал потом, что случилось?

— Мы ушли с вечеринки в половине двенадцатого. Расстались на улице. Отправились по домам.

Итак, Бен Керн не имел ни малейшего понятия, что же тогда произошло, как и все остальные, не считая этих парней и Нэнси Сноу.

— А Нэнси Сноу? Почему вы были уверены, что она не расколется?

— Она была беременна от Джека, — пояснил Даррен. — Срок — три месяца. Нэн была заинтересована в том, чтобы Джек не пострадал.

— Как сложилась её жизнь?

— Они поженились. После того как Джек умер, она уехала в Дублин с другим мужем.

— Значит, вы были в безопасности.

— Мы всегда были в безопасности. Мы ушли с вечеринки в половине двенадцатого. Расстались на улице. Отправились по домам.

Больше к этому нечего было добавить. Как и сразу после смерти Джейми Парсонса почти тридцать лет назад.

— А вы не чувствовали ответственности за то, что полиция набросилась на Бена Керна? — поинтересовался Линли. — Кто-то на него донёс. Может, один из вас?

Даррен хрипло рассмеялся.

— Ничего подобного. Человек, который донёс на Бена, явно хотел доставить ему неприятности.