"Правила игры" - читать интересную книгу автора (Чесноков Василий)

Часть вторая

Непогода обрушилась на Странфилд так же неожиданно, как это бывает с лавинами в горах: спецы долго считают и говорят, что сход будет завтра. А он бац – и сегодня… Это первое ненастное воскресенье началось грандиозным столпотворением на улицах – радостные и не очень жители возвращались домой после выходных поездок. Уже несколько часов шел дождь, и каждый хотел побыстрее оказаться у теплого камина и выпить бокальчик винца. Правда, кое-кому было совсем не до этого.

Мастерсы обнаружили следы взлома своего жилища и подняли шум. В прихожей на полу были осколки стекла и лужи воды, нахлеставшей через дырявую дверь. Эд Мастерс сказал, что такого он не потерпит, и вызвал полицию.

Тэд чувствовал себя совершенно разбитым, но пересилил желание положить на все и приехал к дому Мастерсов. Он не взял с собой зонт, и ему пришлось бегом преодолевать расстояние от машины до входа.

– Посмотрите офицер! – первым делом воскликнул Эд Мастерс, увидев полицейского. – Кажется, нас обворовали, пока мы были в отъезде. Я думал, вы тут за всем следите…

Тэд устало выслушал все его жалобы и поинтересовался, не пропало ли чего. Вышла жена Мастерса и сказала, что ценные вещи на месте – даже драгоценности.

– Ладно, – сказал он, – это похоже на акт вандализма. Я попробую выяснить, кто бы мог это сделать.

Как же, как же… Да я знаю, кто это был, думал Тэд, сидя в патрульной машине и наблюдая трассы капель на лобовом стекле. Он не спешил включить дворники и вообще никуда не торопился. Жена уже дома. Это он проверил, поговорив с ней по телефону. Она наговорила ему всякой всячины, но он никак не мог заставить себя хотя бы понять, о чем разговор. Кое-как поддакивая и агакая, Тэд сумел завершить беседу без обещания сей час же придти домой и посмотреть фотографии Детройта и его окрестностей. Нет, он был не прочь за чашкой кофе поглядеть на красоты города, но только не сейчас. Потом, когда вернется Вик с пойманным Спирсом, и тогда можно будет перевести дух. Тэд посмотрел на пачку сигарет, лежавшую под коробкой передач, и приоткрыл окно. В лицо полетели мелкие брызги холодного дождя. Он смял пачку и выкинул ее.

В участке было шумно. С десяток полицейских делились впечатлениями о коротком отпуске, и появление Тэда разом остановило все разговоры. Он стоял в дверях и в сотый раз перечитывал надпись на информационном щите «Служить и защищать» и чувствовал, что его разглядывают.

– Ладно, – сказал он всем, – если хотите сделать пару фоток – становитесь в очередь…

Тут видимо все поняли, что старина Тэдди не изменился, и вернулись к болтовне. К нему подошла только Синтия Ревермарс, голландка что ли, и спросила насчет лейтенанта Фэйта.

– Дался вам этот Фэйт… – пробурчал Тэд. – И не спрашивай, где Виктор, ясно? Ни в коем случае!

– Договорились, – согласилась Синтия, – так, где Виктор? Обычно он покрывает тебя, пока ты не проспишься после очередной попойки.

– Этого больше не будет. Обещаю. В курсе, что тут было в пятницу и субботу? После такого не захочется пить вообще.

– Ну да. А эти твои бесстыжие красные глаза говорят, что ты врешь.

– В последний раз. А что по поводу Фэйта? Синтия присела на стул у стола Тэда и сказала:

– Его нет у себя в кабинете.

– Вот удивила! – Тэд тихо рассмеялся. – Да, он редко здесь появлялся за эти три дня, и раздери меня Годзилла, если я понимаю, почему.

– Я хочу увидеть отчет… Тэд покачал головой и показал на ворох бумаг, раскиданных по столу.

– Здесь его нет точно. А лейтенант в последнее время мухлюет с документами, поэтому я даже не уверен, что гребучий отчет есть у него!

Синтия понимающе кивнула и пошла к лестнице наверх. Тэд не понял, что это значит и взял со стола первый попавшийся листок. Осознав его ненужность, он скомкал листок и уверенным броском отправил его в корзину для бумажного мусора. За первым полетел второй и третий. Где-то на десятом к столу Тэда подошел ветеран Годфри Свинцовый Кулак. Ему было под пятьдесят, и все уже забыли, когда Фэйт в последний раз пытался отправить его на пенсию.

– Вижу, ты очень занят, сынок, – сказал он. – Неужели нет никакого другого, более полезного дела?

– Дедуля, мне паршиво и как-то надо спустить пар, – тон Тэда не был слишком вежливым, но ему было плевать. – А в прочем ты прав…

Тэд нашел лист чистой бумаги и стал оформлять протокол по делу Мастерсов. Перечислив все детали, он остановился перед графой подозреваемые. После недолгого раздумья он уверенно написал «Фрэнк Спирс» и перечитал весь текст. Потом он отдал протокол Годфри, который и занимался всей бумажной работой.

– Что, новые происшествия? – спросил старик, держа в сморщенных руках лист и читая его содержимое через толстые стекла очков. – Я гляжу, вам тут скучать не приходилось.

– Занимайся своим делом. Я предпочитаю скучать, чем так развлекаться, ясно?

– Да, пойду, отдам твою бумагу лейтенанту.

Тэд закинул руки за голову и со вздохом закрыл глаза. Он устал, чертовски устал, а воскресенье только начиналось.

Вик сделал круг около открытой стоянки в поисках свободного места. Его розовый фургон был куда больше, чем обычная легковая машина, и он не решился ставить его близко к другим. С непривычки он мог запросто въехать в чью-нибудь тачку.

За рулем фургона Вик провел около шести часов. За это время он преодолел триста километров, и иногда ему казалось, что вся эта затея с погоней – просто дурацкая выходка. Да хрен знает вообще, может, Спирс свернул еще у Винсберри и едет теперь на запад, а болван Вик – на север. Он даже пару раз останавливался и вылезал из кабины подышать свежим воздухом, но каждый раз возвращался за руль с твердым намерением продолжать. И вот он сделал первую настоящую остановку в пригороде небольшого городка, у самой границы штата. Здесь Вик собирался перекусить и поспрашивать местных жителей по поводу серого «бьюика» и его водителя. Недалеко от стоянки он увидел красные короба бензоколонки и глянул на индикатор уровня топлива – стрелка показывала половину бака. Хватит пока, подумал он и вырулил на свободное место.

В забегаловке при бензоколонке практически не было посетителей. Три мужика в засаленных футболках пили пиво за дальним столиком, а рядом со входом сидела девушка в сером пальто. Официантка лениво развалилась в кресле и разглядывала газету. Вик подошел к стойке, оглядывая большие грязные окна, через которые он мог видеть участок шоссе.

– Здрасьте, – сказал он. – У вас есть горячий кофе со сливками?

Официантка кивнула, и Вик заказал два кофе с яичницей. Он выбрал один из столиков, чтобы оказаться лицом к окнам, и стал рассматривать ряды машин на улице. Он заприметил огромный грузовик GMC с не менее огромным прицепом. На нем было написано «Перевозка грузов. Штат Мэн». Да, Спирс мог туда направляться! Если он не свернет по дороге на запад, то кроме как в Мэн он никуда не попадет. Вик автоматически проверил содержимое внутреннего кармана своей куртки и устало откинулся на спинку стула.

Официантка как назло не торопилась, но Вик сдержался и не сказал ни слова. А мог бы. Принявшись за принесенную яичницу, он вскоре почувствовал на себе чей-то взгляд. Отхлебнув кофе, он поднял глаза и увидел большие темные очки в изящной черной оправе. Девушка в пальто повернула голову и, казалось, смотрела прямо ему в глаза. Вик поколебался и сделал приглашающий жест. Девушка села напротив.

– Настоящий мужчина никогда не станет есть яичницу, – сказала она. Вик ожидал что угодно, но только не это.

– Возможно, – ответил он, – но только в том случае, если настоящая женщина ее не приготовит. Девушка осторожно улыбнулась и сняла очки.

– Вам не откажешь в остроумии. Кого вы ждете?

– Жду?.. С чего вы решили, что я жду?

– Ну, вы все время смотрите на дорогу и на стоянку, – сказала девушка и закурила. – Так кого вы ждете?

– Я ищу. Человека на сером «бьюике». Он, возможно, проезжал мимо; вы его не видели?

Она вскинула брови и выпустила к потолку струю синеватого дыма. Сделав еще всего пару затяжек, она затушила сигарету и бросила ее в пепельницу.

– Бросаю курить, – пояснила девушка, увидев интерес в глазах собеседника, – Я курю давно, а тут одна знакомая умерла от рака легких, и я решила еще пожить. Вы не курите?

Вик покачал головой и бросил взгляд на соседний столик, где раньше сидела девушка. Там пепельница была полна, с верхом.

– Так что там, – напомнил Вик, – насчет «бьюика»?

– «Бьюик»-то? Какого он, говорите, цвета?

– Серого… Как ваши глаза, только чуть потемнее.

– Ммм… Мужчина на «бьюике» приехал сюда за час до вас. И должна сказать, он сидел на том самом месте, на котором сейчас сидите вы. Кроме того, он так же смотрел на дорогу.

– Интересно. Вы с ним говорили? – кофе был на время забыт, и все внимание Вика было приковано к симпатичной девушке, которая утверждала, что видела Спирса. – Он вам не сказал, куда собирается?

Она достала еще одну сигарету, щелкнула зажигалкой, но прикуривать не стала, передумала. Сигарета с едва заметными следами помады отправилась в пепельницу.

– Как вас зовут? – спросила она. – Мы уже разговариваем, как старые знакомые, а я не знаю вашего имени.

– Виктор. Не буду возражать, если вы скажете мне свое имя, а потом расскажете о человеке на «бьюике», о'кей?

– Я – Холли. Приятно познакомиться.

– Да, мне тоже. Я… не хочу показаться бестактным, но мои дела не терпят отлагательства. Хотелось бы послушать вашу историю.

– Ладно. Тут и рассказывать-то нечего. Он заехал сюда не надолго, минут на пятнадцать, выпил кофе, расплатился и уехал. И… может быть, мне показалось, но он был в машине не один.

– Не один?

– Да. И еще он перед выездом заправил машину и целую канистру.

Было похоже, что Спирс приготовился к дальней дороге. Он не стал бы тратить лишние деньги на бензин, если бы ехал до следующего города. Вику оставалось только молиться и надеяться, что Фрэнк не свернет. Однако с каждой минутой эта надежда таяла.

– Вы могли бы посмотреть с холма, – предложила Холли. – Через три мили дорога забирается на гору, и оттуда многое можно разглядеть.

– Разглядеть?.. – переспросил Вик.

– Ну да. Я чувствую, что вам нужен этот человек, и хочу помочь. Он ваш брат?

– Что-то вроде того.

По идее, Спирс опережал его всего на час. Если хорошенько поднажать, то можно догнать его за пару часов. Позволит ли фургон-развалюха развить приличную скорость, или он развалится где-нибудь на пустынном шоссе? Тем более что Вик знал: Спирс может свернуть в любой момент, поэтому ехать нужно осторожно, делая остановки в каждой чертовой деревеньке. Тьфу!

Вик с остервенением допил кофе, оставил пару долларов на стойке и вышел на стоянку. День обещался быть ясным и солнечным. Постояв немного у выхода из забегаловки и пощурившись на солнце, он услышал грохот двери и звонкий цокот стальных каблуков.

– Ну что, куда едете? – спросила Холли, встав рядом. – Виктор, если вы едете на север, может, подбросите меня? Мне нужно в Рамфорд, это в Мэне.

Налетевший порыв прохладного ветра вырвал из-под платка девушки прядь рыжеватых волос. Она заправила их обратно и снова надела свои темные очки.

– Спорю, вы обожаете фильмы шестидесятых. Особенно с Одри, да?

– Может быть, может быть… Так вы подвезете меня?

Вик смотрел на грузовик и думал. Что-то такое крутилось на краю его сознания, но он никак не мог сконцентрироваться и уловить мысль. Это было очень важно.

– Та-ак… – сказал он после продолжительного молчания. – Те ребята с пивом приехали на грузовике?

– Да вроде бы. У них на рожах написано: «дальнобойщик».

– Очень хорошо. Подожди меня здесь…

Холли проводила его взглядом. Он знал, что она смотрит, поэтому не оборачивался. Когда он тихо прикрыл дверь и вошел внутрь, трое с пивом уставились на него, как на стриптизершу. Вик сделал над собой усилие и подошел к их столику.

– Этот «ДжиЭмСи» ваш? – спросил он, показав в сторону стоянки. Ответом было молчание. – Ладно, если он ваш, значит вы – перевозите грузы? Дальнобойщики, значит… Вик понял, что пора переходит к делу, или мужички покатятся со смеху:

– Вот что, дальнобойщики. Одолжите мне минут на пятнадцать-двадцать ваш бинокль.

– Бинокль? – прорезался голос у одного из них. На его грязной футболке была надпись «ненавижу ниггеров». – Нет у нас бинокля!

– Ладно вам врать. Обещаю, через полчаса максимум он опять будет у вас.

– Парень, вали отсюда побыстрее. Тебе уже сказали…

– Знаю, – оборвал его Вик, теряя терпение. – Хорош гнать, у меня есть кое-что для вас…

Он полез во внутренний карман куртки. Немного потемнело в глазах, но Вик отнес это на долгую ночь за рулем и вытащил удостоверение полицейского. Это ему показалось, что это было удостоверение: в руке он держал револьвер. Фу-ты, черт, но деваться некуда.

– Так что так, – подытожил он. – Если вы не верите мне просто так, может быть, поверите человеку с револьвером?

Дядя в расистской футболке молча вытащил из сумки армейский бинокль и поставил его на стол перед Виком. Вик осторожно взял бинокль, повертел его в руках и сказал:

– Дураки вы все-таки. Если у меня в руках револьвер, на кой хер мне врать? Через полчаса верну…

Убрав оружие, он вышел на улицу и пошел к фургону. Холли гуляла неподалеку и, увидев Вика, подошла к нему.

– Это твоя машина? – первым делом спросила она.

Вик посмотрел на ряд авто и увидел, что рядом с фургоном стоит новая «БМВ» приятного вишневого цвета. У него возникла мысль соврать, но как объяснить, что у тебя нет ключей и документов?

– Ты имеешь в виду «бимер»? Нет. Свой такой я оставил дома. Сегодня и завтра я езжу на этом славном фургоне! Если не хочешь на нем прокатиться, жди этого пижона…

– Вот еще! Может быть, он уже умер. Не хочу дожидаться Рождества в этой дыре.

Вик хмыкнул и открыл дверцу для Холли. Уже выезжая на шоссе, он глянул в зеркало заднего вида: у обочины, на самом краю дороги стояли три дальнобойщика и смотрели ему вслед. Дураки, сказал про себя Вик и прибавил скорости. Шоссе сразу за городом ныряло в большую траншею, откуда кроме лысых, почти отвесных откосов, ни хрена не было видно.

– А что тебе делать в Рэмфорде? – спросил он через пару минут молчания. Он не хотел быть навязчивым, но, какого черта, это он ее вез в Мэн, а не наоборот! – Дома детишки ждут?

– Нет, ты что! – ответила она. – Это из-за работы. Я пишу. Рассказы.

– Да? Это интересно. Над чем сейчас работаешь? «Жестокий маньяк с миксером на дороге»? – А она здорово улыбается, как фотомодель, отметил про себя Вик.

– Чтобы написать такое, не надо ехать автостопом через весь континент. Достаточно побродить по окрестностям, ну… Нью-Йорка, скажем. Грязи и убийств хватает и без того.

– Как я с тобой согласен!

– Да что там Нью-Йорк! Взять тот же Странфилд.

Вик бросил косой взгляд на зеркало заднего вида в кабине, на котором болталась какая-то бахрома из соломы, и увидел, что Холли за ним наблюдает.

– А что там, в Странфилде? Что-нибудь случилось? – спросил он, поглядывая назад, на дорогу. Он елозил глазами по полотну шоссе, не зная куда смотреть.

– Я надеялась узнать об этом от тебя. Ты ведь оттуда?

– Странфилд? Никогда там не был…

– Жаль. Поговаривают, там происходят странные вещи.

Вик немного успокоился, понимая глупость своего волнения. Новости, особенно плохие, распространяются очень быстро, и иногда даже самые тугоухие могут узнать их раньше полиции. Мало ли что болтает девица, едущая в Мэн?

– Так, – сказал Вик, – где там твоя гора?

Холли показала пальцем налево, и как по команде дорога поползла вверх. После пары крутых поворотов, Вик вырулил на самый гребень и остановил фургон. Он не зря взял бинокль: с этой высоты почти вся долина была как на ладони. Только смотреть было почти не на что. Серость с частыми всклокоченными лесками и извечно-черное шоссе. Где-то там, на бесконечных милях мчался серый «бьюик» с водителем и пассажиром. Вик себе плохо представлял, как далеко он мог оторваться.

Он неспеша поднес бинокль к глазам и подстроил резкость. Из мутного тумана выплыла долина. Она теперь не казалась однотонной безжизненной пустыней, оживая под дуновениями южного ветра и солнцем. Вик высмотрел ленту шоссе и вглядывался в каждое пятнышко, стараясь не пропустить ни дюйма, но «бьюика» не было видно.

– Ну как? – спросила Холли, заглядывая ему через плечо. – Он там?

– На шоссе его нет, – ответил Вик и повесил бинокль себе на шею. – Может быть, он раньше свернул. Или… не свернул, но укрылся за холмами. Я не знаю.

Холли попросила бинокль, и Вик нехотя отдал его. И дело было совсем не в том, что эта штуковина была ему нужна. Просто он очень не любил, когда кто-то лез в его дела. Холли осмотрела долину, и, судя по тому, как быстро она это сделала, ей вряд ли удалось увидеть больше, чем Вику.

– Эй, что это? – вдруг спросила она, показывая куда-то на юг, откуда они приехали. – Какая-то жуткая темень у горизонта. Похоже на грозу, только она слишком маленькая: обычно ветер движет большими массами влаги, а тут…

– Дай-ка я посмотрю, – сказал Вик и приложил к глазам бинокль. Там, у самой линии горизонта висело облако чернильного цвета, только не такое однородное. Где-то оно было потемнее, почти черным, где-то виднелись пятна посветлее, а центр периодически освещался вспышками, будто бы разрядами молний. И облако было действительно не слишком большим, хотя с такого расстояния было трудно определить его точный или хотя бы приблизительный размер. Через некоторое время Вик сделал вывод, что эта темная масса не клубится, как этого можно было бы ожидать, а неподвижно и неизменно висит над одним и тем же местом.

– Как ты думаешь, что это? – спросил он, с трудом оторвав взгляд от темного облака. Его вид так и притягивал Вика глянуть еще разок.

– Не знаю, но я бы сказала, что это гроза, ведь чудес на свете не бывает?

В ответ раздался приглушенный гудок, протяжный и густой, и из каньона внизу выкатился грузовик с длинным прицепом. Он остановился и прогудел еще раз.

– Смотри-ка, – сказала Холли, – он остановился и сигналит. Чего ему надо? Может, твой фургон мешает ему проехать?

– Нет. Просто у кого-то слишком мало мозгов, вот и все.

– Мозгов? – переспросила она, но тут грузовик выпустил струю сизого дыма и тронулся вперед. Он медленно набирал скорость, оставляя дымный шлейф на дороге. – Что он собирается делать?

– Я догадываюсь, и мне это очень не нравится. Думаю, будет лучше для всех, если мы сейчас же сядем в машину и поедем дальше.

Вик поспешно завел двигатель и, трогаясь с места, посмотрел в боковое зеркальце. Огромный монстр на удивление резво въезжал на крутой склон. Казалось, что еще пара секунд и блестящий бампер «ДжиЭмСи» на скорости пятьдесят миль в час с хрустом проломится в фургон, и Вик себе ясно представил: фургон с почти целой кабиной и полностью раскуроченным кузовом, а по всему шоссе рассыпаны булки. Смешно до коликов, но смеяться надо было бы идиотским смехом.

Но это был обман зрения и результат страха. Грузовик с прицепом только въехал на вершину, а розовый фургон уже мчался далеко впереди.

– Надеюсь, что им скоро надоест, – сказал Вик, немного расслабившись. – Нужно быть полным кретином, чтобы начать такое.

– Это те, у кого ты добыл оптику?

– Ты просто умница! А где, по-твоему, я ее взял?

Холли пожала плечами и отвернулась к окну. Это могло означать что угодно, но сейчас ему было все равно.

– Кто это? – вдруг спросила она.

– Где? – Холли показала на фотку, что лежала среди пустых пачек из-под сигарет и россыпи горелых спичек. Снизу было напечатано: «Эдвард Норт, «Брэд Синатра"», и она видела эти буквы.

– Это? Мой дружбан, Эдди. Он одолжил мне фургон на пару дней.

– Расскажи мне об Эдди.

Вик вздохнул и выложил все то немногое, что знал о ныне покойном Эварде Норте, работнике булочной компании «Брэд Синатра». Что он, в общем, славный малый, не слишком комплексует по поводу своей работы и собственного веса. Он мог бы приврать еще чего-нибудь, но не стал. Да что она так привязалась к Эдди? Его задница упокоилась навеки и точка.

– Не слишком много, – хмыкнула она.

– А ты что ожидала, рост-вес-размер-члена? Мы – друзья, а не любовники.

– Отлично. Он сейчас дома?

– Думаю, нет. А что?

– Ничего, просто так спросила.

Угу. Дальше было не о чем говорить, все и так понятно. Хуже нет, когда два малознакомых человека не способны поддержать разговор, как, впрочем, и избавиться друг от друга. Нет, Вик мог бы высадить ее у ближайшего столба, но тогда бы ему пришлось в полном одиночестве колесить по шоссе в поисках неуловимого мистера Спирса. Так недолго и с ума сойти.

Час или около того они ехали молча. Перевалило за полдень, и солнце начало пригревать по серьезному. Вик дал по тормозам и открыл окно, ловя воздух, как рыба.

– Ты чувствуешь этот жар? – спросила Холли и выставила ладонь напротив приборной панели. – У меня есть смутное ощущение, что перегрелся двигатель. Тебе так не кажется?

Вик не отвечал, продолжая глубоко вдыхать и выдыхать. Он бы отдал половину зарплаты за глоток холодной воды, пусть из-под крана, но чтоб холодной.

– Да что с тобой такое? Укачался немного?

– Нет, – с трудом ответил Вик в промежутках между вдохами. – Что-то жарковато…

Холли коснулась лобового стекла и отдернула руку: оно было подозрительно прохладным. Из-под капота не валил пар, поэтому предположение о перегреве двигателя отпало само собой. Она потрогала приборную панель и нахмурилась: она была такой же холодной. Тогда она осторожно поднесла ладонь к груди Вика, и ее обдала волна жгучего тепла.

– Эй, да ты весь горишь!

– Я… похоже, как в духовке…

Лоб Вика оказался нормальной температуры, как и руки, но от груди шел сильный, едва терпимый жар. Она расстегнула несколько пуговиц его куртки и заглянула внутрь. Она ожидала увидеть там пару химических грелок, но ничего подобного не было.

– У тебя в карманах есть хим-грелки?

– Нет… Посмотри во… внутреннем. Холли залезла рукой в его внутренний карман и обожглась.

– Да что там у тебя такое?! – воскликнула она. Взяв первую попавшуюся тряпку, она повторила попытку и вытащила номер, обычный автомобильный номерной знак, если не считать обычными его ярко-красный цвет и тепло, уже начавшее чувствоваться через ткань.

– Это что? – вопрос Холли был вполне обоснован.

– Как что, номерной знак.

– Я вижу, ты скажи, какого хрена он такой горячий?

– Не знаю.

– Он не знает! – воскликнула Холли и положила раскаленный металлический знак к лобовому стеклу. Тряпка немедленно начала дымить, и ей пришлось выкинуть ее в открытое окно. – Никогда такого не видела, чтобы человек носил во внутреннем кармане нагретый до красна номерной знак! Виктор, в тебе больше загадок, чем в пирамидах.

Вику стало немного легче. Он отдышался, но сказать ему было нечего: действия знака больше напугали его, чем удивили. Он не ожидал, что простая на вид железяка умеет такое.

– Слушай, а он тебе нужен? – теперь Холли с любопытством разглядывала номерной знак, который немного поостыл, и к нему вернулся нормальный серебристый цвет.

– Еще как. Это номер с машины, за которой я еду.

– Угу, лень было переписывать, и ты его просто и быстро открутил. Забавная сказка. Если уж ты не можешь объяснить, почему он такой, будь добр, расскажи, как он попал к тебе? Но только не вздумай врать. Вик усмехнулся:

– Если я расскажу тебе, как было дело, ты посчитаешь меня сумасшедшим или, на крайняк, обожравшимся галлюциногенных кактусов. Правда иногда бывает причудливей вранья.

– Ну, так выкладывай. А я уж посмотрю…

– Ладно, сама напросилась. Я его нашел на дороге после того, как тот человек сел в серый «бьюик» и поехал на север. А номер, похоже, сам отвалился. Вот причудливо, да?

– Отпадно. А зачем тебе этот человек на «бьюике»?

– О, это – государственная тайна. Ты ведь не хочешь разделить со мной такую чудовищную ответственность?

– Так, шутки в сторону. Мы едем дальше или нет?

Вик немного помедлил с ответом. Время шло, но знак… Это вряд ли было простым совпадением, возможно за этим что-то есть. В любом случае, надо было проверить.

– Мне бы проветриться, – сказал он и спрыгнул на асфальт. Снаружи было прохладно, особенно после тех горячих секунд, и Вик услышал биение собственного пульса, быстрого и ровного. Первое, что он увидел, оглядываясь, – это были четкие следы шин на сухой земле. Колея сворачивала с шоссе и шла прямиком на запад, минуя частые скопления валунов и колючие кустарники. Почему-то ему не пришло в голову, что это могли оставить скауты, прочесывавшие местность на предмет логова наркоманов или полицейский, увидевший подозрительный дымок.

– Он здесь свернул, это точно.

– Ну конечно же! – воскликнула Холли, прохаживаясь поперек трассы. – Это был он. Никто другой. Могу поспорить, что у тебя в фургоне лежит правое переднее колесо от этого «бьюика», и ты как следует излазил протектор с лупой, чтобы получше запомнить все подробности, так?

Да что тебе в голову ударило? – продолжила она, видя, что Вик не собирается отвечать. – Здесь в сутки проезжает больше десятка машин. За последнюю неделю не выпало ни миллиметра осадков. Все шины снизу на одно лицо, а тут проехались на скорости. В итоге: это мог быть кто угодно! Ты кем работаешь, Виктор?

– Автомехаником. Но тут дело совсем не в этом…

– Ну уж нет. Как раз в этом – если бы ты был им, ты бы так не говорил!

Вик присел на корточки у съезда с шоссе и разглядывал следы. И действительно, ничего примечательного в них не было, а сухая земля не сохранила четкого отпечатка. Вик потрогал пыль у колеи, будто надеясь на озарение, потом понюхал пальцы и встал.

– Посмотри туда, – сказал он, указывая в сторону уходящих следов шин. – Ты не видишь ничего странного? Холли приподняла темные очки и быстро опустила их обратно.

– Ничего, кроме взрослого мужчины, ковыряющегося в песке.

– Если бросишь свой язвительный тон, может быть, я покажу тебе чудо.

Она не поверила, но все равно подошла ближе. Вик показал рукой еще раз, куда-то к горизонту, и она была готова разочарованно хмыкнуть, но темное пятно на желто-сером фоне привлекло ее внимание. Еще одна туча?

– Что это? – спросила она, когда глаза заслезились от напряжения. – Я ни черта не могу разглядеть. Какая-то темная гадость, возможно облако.

– Нет, не облако. Облако – там, – ответил Вик, кивнув на юг, – а здесь – место пребывания «бьюика».

Холли посмотрела на него поверх очков. Смотрела долго и пристально, словно желая увидеть внутренности.

– Если это все, что ты хотел сказать – прости, я тебя не понимаю. Так мы едем или нет?

Вик предупреждающе поднял руку и, не отрывая взгляда от земли, зашел за большой серый валун. Кое-где на его поверхности темнел мох, а от самой вершины до низу шла узкая трещина. Вик обошел его кругом и достал из кармана складной перочинный нож. Открыв его, он осторожно стал просовывать лезвие в трещину. До середины нож шел легко, а потом застрял. Вик вытащил его и попробовал немного выше, стараясь вогнать лезвие по самую ручку. Наконец, на четвертый или пятый раз ему это удалось. Тогда он вытащил еще один.

«Господи, сколько у него этих ножей?», подумала Холли, неподвижно наблюдая за более чем странными действиями странного автомеханика. Он нащупал трещину у самого верха и с усилием просунул в нее нож. Камень заскрежетал и, ухнув, развалился на две половины.

Вик казался не менее удивленным, чем его попутчица. Когда пыль, поднятая падением частей валуна, улеглась, их глазам предстали две идеально гладкие поверхности, будто камень разделили одним махом гигантским мачете. Даже скорее мощным лазером, но на краях не было видно ни единого свидетельства воздействия температурой. Вик коснулся гладкой стороны камня ладонью и ощутил холод.

– Черт, – только и смогла произнести Холли. Она была слегка шокирована. – Ты такое проделываешь каждый день, или поджидаешь зрителей? Да что там такое?

– Холодно, – ответил Вик, – очень холодно…

Холли не удержалась и тоже положила руку на поверхность валуна. Она тут же отдернула ладонь и посмотрела, нет ли льда на пальцах. Камень был очень холодным и на ощупь гладким, как стекло.

– Смотри, – прошептал Вик, – куда показывает валун…

Валун имел плоский низ, едва ли не такой же плоский, как и скол. Развалившись на две равные половины, линии оснований оказались параллельны. Они были направлены точно на темное пятно у горизонта.

– Ты хочешь сказать, что… – начала Холли.

– Что валун показывает направление, куда…

– …Поехал «бьюик»? – прервала она Вика. – Понимаешь, если б я не видела, как ты при мне разрезал камень двумя складными ножиками, я позвонила бы в лечебницу, и через пару часов ты был бы как дома. Но я это видела, так что я жду объяснений. Вик убрал оба ножа и улыбнулся ей.

– Когда приедут мед братья, тебе придется поехать со мной.

Он сложил руки на груди и глубоко задумался. Холли поняла, что большего ей не добиться, и присела на камень поменьше, коих в округе валялось предостаточно, подложив вчерашний выпуск газеты.

Прошло ровно тринадцать часов с того момента, как Вик начал погоню за Спирсом. Как казалось самому Вику, он не догонял его, но и не отставал. Это могло еще продолжаться сколько угодно: из штата в штат вели сотни тысяч миль дорог, и по каждой из них мог мчаться серый «бьюик» без переднего номерного знака.

Интересно, а пропустят ли его через границу? Вряд ли такая деталь останется незамеченной, так что Вик мог надеяться на лучшее. В противном случае, погоня могла превратиться в бесконечное путешествие, а жизнь – в череду дешевых мотелей и вечного полотна асфальта. Это еще вопрос, как долго можно продержаться на плаву, имея в кармане шестьдесят восемь долларов с мелочью, револьвер, коробку с патронами и удостоверение полицейского. Последнее без сомнения было ценным подспорьем, ведь с помощью него можно неплохо заработать. Опасно, но если не будет другого выхода… А на случай той самой опасности было оружие.

– О, это за тобой! – воскликнула вдруг Холли и, схватив свою маленькую сумочку, выбежала на середину дороги, отчаянно жестикулируя. Вскоре послышалось глухое урчание двигателя, и машина с красной надписью на борту «Скорая помощь» остановилась прямо перед розовым фургоном, объехав его по обочине.

Вик молча наблюдал за действиями своей попутчицы и хмурился. От группы людей в белых халатах отделились трое самых крупных и направились в его сторону. Он мог бы вытащить револьвер и выстрелить в воздух, но не решился. Глупости не могли помочь в таких делах.

– Вы Виктор? – спросил один из санитаров, когда они приблизились на расстояние вытянутой руки. Решительные взгляды не обещали легкой жизни.

– Да, у вас ко мне дело?

– Совершенно верно. Пройдемте до машины…

Вик медленно кивнул и пошел в сопровождении санитаров, стараясь держать в поле зрения хотя бы двух. Неужели эта сучка смогла позвонить и вызвать машину? Вик мог поклясться, что Холли не отходила от него дальше, чем на десять шагов; он бы услышал ее разговор. Тем временем они пришли, и двое тут же сели в «скорую». Вик напрягся, но по-прежнему бездействовал, ожидая хода со стороны медиков. Краем глаза он видел, как Холли пытается в чем-то убедить самого щуплого с белым чемоданчиком.

– Нет, правда сука… – шепотом процедил Вик, чувствуя, как к лицу приливает волна крови.

– Что с вами? – спросил тип с чемоданом и открыл его. Он вытащил оттуда тонкий шприц и пару прозрачных ампул. – Думаю, немного успокоительного вам не помешает.

– Не стоит, – запротестовал Вик. Дело начинало принимать отвратительный оборот. – Обойдусь без уколов. Что она вам наплела?

– А при чем тут она? – осведомился доктор и с хрустом отломил верх ампулы. Набрав около кубика, он закрыл чемоданчик и сделал шаг к Вику. – Вам пора домой, мистер Миртон.

– Откуда вы знаете мою фамилию?

– Не беспокойтесь, если не будете сопротивляться, все пройдет гладко, и никто не пострадает.

– Да вы знаете, кто я? – вспылил Вик.

– Успокойтесь, иначе нам придется применить силу по отношению к служителю порядка. Нас это не остановит.

Двое из команды санитаров схватили Вика за руки и заломили их за спину. Он застонал от сильной боли, и в глазах поплыли круги. Единственное, чего он смог добиться – ему дали по шее, и он оказался лежащим на асфальте, чуть ли не уткнувшись лицом в шину скорой. Оттуда ему было замечательно видно днище автомобиля, шоссе, уходящее на юг, и часть ландшафта до горизонта. Пока еще далеко, но, неотвратимо приближаясь, к ним несся огромный грузовик с серебряными буквами на радиаторе «GMC». Вик полежал еще немного и, встряхивая головой, поднялся.

– Надеюсь, что вы все поняли. Вам же будет лучше, если вы добровольно сядете с нами в машину… (Триста метров)

…для вашего же блага, сержант, поверьте. Никто не пострадает, и всем будет хорошо… (Двести метров)

… а я тут вас уговариваю, как ребенка! Я же могу просто попросить моих коллег, и они закинут вас в машину, наденут на вас накрахмаленную рубашку с длинными рукавами… (Сто метров)

… вы слушаете, сержант Миртон? Или мои слова для вас пустой звук?.. Черт, кого еще там несет?

Вик дернулся в сторону, надеясь миновать санитаров, но один успел сделать подсечку. Вик снова оказался на асфальте. Он попытался отползти с пути грузовика как можно дальше, но санитар мертвой хваткой вцепился в его ногу. Дюйм за дюймом Вик тащил за собой рычащего громилу. Вот-вот набежит помощь и тогда…

Грузовик даже не прогудел. Он просто разметал обе машины, оставив только покореженные кузова, пыль и едкий дым из своей выхлопной трубы. Вик лежал на обочине и не шевелился, присыпанный слоем пыли и облупленной краски.

Холли успела сделать несколько снимков, прежде чем облако пыли и дыма окончательно заволокло все вокруг. Прикрыв рот носовым платком, она отбежала в сторону и прокашлялась. Материал выходил – что надо, но для этого пришлось провести три дня в Луисвилле и потратить чертову уйму денег. Но оно того стоило.

От машины скорой помощи остались две части: передняя и задняя, да пара дверей отдельно. А что еще можно ожидать от пятитонной махины на скорости 70 миль в час? От фургона – и того меньше. Основной удар пришелся именно на него, поэтому в разбросанных обломках было практически невозможно узнать что-то конкретное. Можно было только предполагать, что это – откуда-то изнутри, а вот это – скорее часть кузова. После того, как пыль осела, Холли прошлась по месту аварии, фотографируя дымящиеся части автомобилей и пытаясь найти оставшихся в живых.

Вику повезло, и он почти не пострадал. Зато все санитары были мертвы, и под ними постепенно образовывались лужи крови. Кому-то проломило грудную клетку, у многих были травмы головы, насколько можно было судить по перекошенным лицам и вмятинам, наполненным кровью, некоторые оказались перемешанными с железными останками машин.

– Ну, как ты? – спросила Холли. Вик сидел, прислонившись к камню, и вытирал платком кровь из носа. Уже половина платка была бурой.

– Спасибо, – буркнул он в ответ. – Я-то думал, что ты шуткуешь…

– Да ладно, уж поинтересоваться нельзя.

– Я про медиков-педиков.

Холли застыла, уставившись на хлюпающего Вика. Он, похоже, не видел ее с фотокамерой, и то хорошо.

– Ты думаешь, что их вызвала я?

– Было бы чрезвычайно глупо считать иначе. Если особенно учесть твою болтовню…

Холли покосилась на ближайший труп, раздумывая о материале, который можно сделать из этой катастрофы. Крупным планом – останки мертвых санитаров и большой заголовок: «Смерть настигает бригаду скорой помощи на дороге». И можно поехать в отпуск во Флориду, забыв гнусную рожу редактора криминальной хроники. С другой стороны, до офиса редакции сотни миль…

– О, ты даже не отрицаешь, что подставила меня, – сказал Вик, выкинув назад испорченный платок. – Да ты просто свинья после этого.

– Я им не звонила, поверь мне!

– Хотя… – начал Вик и замолк. Потом он продолжил: – Эти ублюдки знали мою фамилию, а ты – нет. Это тебя оправдывает…

– Тогда откуда они взялись?

Вопрос оказался слишком хорошим, чтобы ответить на него. Можно было гадать сколько угодно, поэтому Вик решил проверить номерные знаки скорой. Его шатало при ходьбе, но этого следовало ожидать после такой аварии.

Он бегло осмотрел тела, проверив пульс каждого. Сердца санитаров уже не бились, и он начал разбирать обломки в надежде наткнуться на номера. Его внимание привлек большой лист железа, лежавший поодаль. Он почти не был помят, и Вик с усилием перевернул его. Прочитав то, что было написано на листе, он отшвырнул его в сторону и пробормотал что-то себе под нос. Лист железа с грохотом приземлился и поднял облачко пыли.

– Что-нибудь нашел? – спросила заинтригованная Холли. – Ты знаешь, кто они?

– Да, – мрачно отозвался Вик, – и я в бешенстве…

Он отряхнулся, но вышло не слишком удачно. Куртка была безнадежно испорчена. Солнце к этому времени поднялось в самую высокую точку и здорово жарило, но Вик не стал выбрасывать грязную одежду. Ночью могло быть очень холодно.

– Черт, как же жарко, – прошептал он и расстегнул тугой воротник рубашки.

– Тебе не холодно? – Холли поежилась на ветру, и солнце блеснуло в стеклах ее темных очков. – Ветер удивительно зябкий для такого яркого дня.

Вик повернулся в ее сторону и будто окунул лицо в ведро с ледяной водой. Сразу пошла гусиная кожа, и он вздрогнул. Это мог быть озноб как последствие шока. Он знал случаи, когда подстреленные даже при 30 градусах в тени говорили, что им холодно, и просили накрыть их одеялом или двумя. Часто после этого их накрывали простыней и увозили в морг.

– Пора нам отсюда уходить, – напомнила Холли. Мухи уже начали слетаться на трупы, и их жужжание действовало на нервы. – Но я думаю, что стоит вызвать полицию.

– Да? И что мы им скажем?! Понимаете, я управлял чужой машиной без водительских прав и доверенности, а это – Холли, и она едет со мной в Мэн. Так по твоему?!

– Не выходи из себя, – предупредила она. – Пусть звонок будет анонимный, а когда они приедут, нас уже здесь не будет, верно?

– Ага, – делано согласился Вик, – а потом они решат прочесать окрестные двести квадратных миль, и вот они, мы. Оставим все, как есть.

– Ладно, пойдем вдоль шоссе на север, и миль через десять поймаем машину до ближайшего города.

– Ты думай, что морозишь! – взорвался Вик. – Тот, кто проедет следующим по этому шоссе, вызовет полицию. Следующего водилу ждать не меньше десяти часов! Даже если они отпустят нашедшего гору трупов через пять часов, меня не подсадит к себе в машину и олигофрен. Я весь в этой долбаной пыли, ВЕСЬ! Поняла?

– Только успокойся. Хорошо, никакой полиции… Но куда нам идти? По шоссе не годится: каждая попутная машина привезет нам пару копов. Идти в степь?

– Да, – отрезал Вик. – «Бьюик» там, и я иду туда. Ты не замаралась, так что можешь пойти, куда угодно и делать, что угодно. Бери попутку на перекрестке и езжай в свой Мэн…

А Холли не обиделась. Она даже не обозвала его паршивцем и не послала куда подальше. Он вызывал в ней своеобразный интерес необычностью действий. Все, с чем сталкивался Виктор, было незнакомым и непонятным, поэтому она не собиралась отставать. Оставалось только убедить его…

– Твой ботинок, – сказала вдруг Холли.

Вик посмотрел вниз и увидел струйки дыма из-под подошвы. Похоже, что он наступил на горящую деталь. Подняв ногу, он обнаружил, что полоска металла, на которую он наступил, пришкварилась основательно, и ему пришлось с усилием ее отдирать. Положив находку во внутренний карман куртки, Вик сказал немного спокойнее:

– Я могу повторить, если ты не поняла. Фургона больше нет, и в Мэн мы не едем, ясно?

– Еще как, – ответила Холли и подняла на лоб очки, – но как же старина Эдди?

Да, был еще и Эдди, но он наверняка еще тусуется с кучей трупов в городском морге Странфилда, но как сказать об этом человеку, которому ты полчаса назад сообщил, что взял фургон у своего дружбана?

– А что Эдди? Поверь, ему все равно.

Ну да. Так все равно может быть только динозаврам и наркоманам из Вегаса. А Эдди – и подавно.

– А разве он не будет беспокоиться из-за разбитого фургона? – поинтересовалась Холли, прикуривая откуда-то взявшуюся сигарету. – Я бы беспокоилась.

– А он не будет. Скажет на фирме, что машину угнали, и через пару дней у него появится новый фургон. Странно, что тебя это так беспокоит.

– А мне не странно. Сестре положено волноваться за имущество брата.

– Сестре?! – Вик сглотнул и медленно выдохнул. – Вот это новости.

– На телефон, позвони ему и скажи, что ты разбил фургон.

Она извлекла из сумочки сотовый и протянула его Вику. Он уставился на него, но не взял.

– У него нет мобильного телефона.

– Я в курсе. Позвони домой…

– Я же сказал, что его нет дома!

Холли продолжала держать на ладони телефон. Она смотрела ему прямо в глаза, и Вик отвечал ей тем же.

– Почему бы тебе не сказать об этом его жене?

– Я сообщу ему при встрече, лично. Хотя, впрочем… Если ты сестра, позвони сама и скажи, а то мне как-то неудобно врать. Ведь фургон раздраконили обезумевшие дальнобойщики…

Губы Холли дрогнули, и она убрала телефон в карман пальто. Потом снова опустила очки, выдохнула дым и ловко отстрелила сигарету. В воздухе некоторое время оставался тонкий шлейф, но потом его рассеял налетевший ветерок.

– Ладно, – сказала она, – пошли искать твою тачку.

– Ты же торопилась в Мэн.

– Да, но твой, как ты сказал, братец наверняка не откажется довезти меня до ближайшего города?

Вик пожал плечами. То, что случится за пять-шесть ближайших часов, никто не сможет предугадать, а обещать что-то он не мог.

– Так ты идешь? – наконец спросил Вик. Как же легко свихнуться одному в степи без машины и еды! Правда, тут и там валялись разбросанные ударом грузовика булки, но Вик ни за что бы не стал есть с земли. Количество мух увеличивалось с каждой минутой.

Тэд продолжал сидеть за столом и задумчиво мять лист бумаги. Тот уже давно превратился в мягкий шарик, но Тэду было мало – он так думал. Жена звонила еще раза три, умоляя придти домой. Но сегодня очень жаркий день, говорил он в трубку, слушая шорохи помех и такой далекий голос жены. Жаркий день в дождь и грозу. Он знал, что Вайоле страшно, что ее пугают всполохи белых молний за плотно занавешенными окнами, но до дома было еще далеко.

Он оторвался от своего занятия и выбросил бумажный шарик в корзину. Он скатился по горе хлама и исчез где-то под столом. Между столов прошел лейтенант Фэйт, и Тэд пошел за ним, надеясь задать пару вопросов.

– Сержант, у вас ко мне дело? – прохлюпал Фэйт, опустившись в большое кресло в своем кабинете. Сегодня его голос был еще хуже обычного.

– Вопросы и ничего более. Мой друган с бензоколонки клялся и божился, что вы, лейтенант, знаете всех людей в Странфилде. Это так? Просто ответьте: да или нет…

– Да, – горло Фэйта ко всему прочему издало несколько хрипящих звуков. – Для чего вам это?

– Ладно, тогда вы должны знать одного типа. У него настолько яркий вид, что не запомнить его просто невозможно.

– Имя?..

– Не знаю. Правда! Он старик. Возможно за шестьдесят, он редко моется и может одновременно смотреть телевизор и следить за кастрюлей на плите. А?

Фэйт не сразу ответил. На этот раз в его голове что-то долго щелкало и переливалось, рождая новую мысль. Лучше сначала подумать, а потом сказать.

– Такого человека в городе нет, – Интересно, как ему удается так говорить? Наверное, гланды – посылка из детства. Она приходит детям только очень любящих родителей, которые не смогли отдать своего отпрыска под нож. Или ложку. – Вам лучше не спрашивать. Вижу, вы устали. Отправляйтесь домой, к жене, а в понедельник возьмете отпуск на месяц.

Тэд подумал, что ослышался. Шеф дает отпуск?! Видимо, он выглядел слишком паршиво, чтобы работать еще шесть месяцев до весны, до нормального отпуска. Какой лейтенант, оказывается заботливый…

– Хорошо, лейтенант, я подумаю. И вы подумайте, может быть, вспомните кого-нибудь.

– Вам не стоит надеяться, – сказал на прощание Фэйт. – Просто уходите в отпуск и поезжайте на побережье.

Выйдя из кабинета лейтенанта, он еще раз пробежал глазами по письму Вика. Неужели Вик сошел с ума? Но он же написал про старика и попросил разузнать о нем, разве этого не достаточно разумно? Тэд остановился у своего стола и проверил ящики. Просто так, чтобы убедиться в том, что никаких важных бумаг не осталось плесневеть до следующего раза. Обычная процедура перед отпуском.

Как он сказал, на побережье? Учитывая время года, этим ближайшим восточным побережьем можно было наслаждаться только из окна мотеля. Самое дешевое путешествие на одного. Голые и мокрые камни, шум волн и запотевшая бутылка пива на завтрак.

Не обнаружив в столе ровным счетом ничего, Тэд подхватил свою сумку с вещами и пошел на стоянку. Дождь продолжал хлестать с прежней силой, не оставляя шанса остаться сухим даже под зонтом. Зонта у Тэда не было, а он и не волновался.

Можно было бы махнуть и в Майами. Но там были ужасно дорогие отели с видом на лазурное море. Есть еще и Калифорния, но до нее куда дальше. Мрак и дождь…

Захлопнув дверь, он поудобнее устроился в кресле и пошарил у коробки скоростей. Ах да, он же бросил курить еще утром. Вспомнив горький вкус на губах и табачный запах от манжет рубашки, Тэд покатил домой по сплошному морю, в которое успела превратиться главная дорога.

Вайола открыла входную дверь еще раньше, чем он успел припарковаться на лужайке у дома. Она стояла в светлом проеме и ждала, пока он закроет машину, поставит ее на сигнализацию и пройдет по гравию лужайки до крыльца. Она обняла его на пороге и даже не напомнила вытереть ноги, хотя он очень этого боялся. Вайола могла расстроиться по любому пустяку, а грязные следы в прихожей – вовсе не пустяк. Ее сестра говорила, что это все от нервов, и он не собирался никого убеждать в обратном. На этот раз он мог оставить целые лужи воды, но вовремя снял насквозь промокший пиджак и повесил его сушиться на вешалке у входа.

– Дорогой, что-нибудь случилось? – спросила Вайола, глядя на своего мужа, застывшего напротив шкафа с верхней одеждой. – Ты выглядишь более уставшим, чем обычно… Тэд заставил себя улыбнуться и, как бы между прочим, сказал:

– Пообещай мне, что не будешь завтра читать газету.

– Все настолько плохо?

Тэд понял, что хочет обнять ее. Просто обнять. Это было похоже на порыв ветра в ночной тишине. Просто обнять. Она напоминала ему потерявшуюся девочку на пустыре со странным взглядом, полным доверия и сочувствия. Он не стал сопротивляться.

– Просто пообещай мне, – прошептал он ей на ухо. – Не хочу, чтобы ты расстраивалась… Нет? Не будем расстраиваться, ни сейчас, ни потом. Мы пообедаем, выпьем вина и послушаем музыку…

И тут он понял две вещи. Нет, даже три. Она плачет. Он любит ее. Что-то случилось. Что-то странное, где-то внутри, и…

– Мне так захотелось вернуться домой, что я ушел пораньше. Прости, что заставил тебя ждать, – он продолжал шептать, ощущая тепло ее тела. Она прижалась к нему еще сильнее, и плач перешел в рыдание.

– Мн-мне было страшно… И мы так давно не виделись, я звонила…

– Я знаю, – ответил Тэд, – я знаю. Прости, пожалуйста, было много работы, но теперь… Я взял отпуск, на месяц, и мы можем поехать, куда захотим.

Вайола немного успокоилась и пошла накрывать на стол, а Тэд стоял посреди прихожей, бессмысленно смотря на маленькие красные туфли у шкафа. Они стоили что-то около сорока долларов, такие аккуратные и чистые, будто их только что протерли тряпкой с воском. Нет, она их просто никогда не надевала, выходя за покупками или прогуляться к фонтану. Она ходила в них дома. Острые каблуки иногда оставляли в полу вмятины, но ему было плевать: по полу надо ходить, а не разглядывать его.

Сверкнула молния, и гром рявкнул так, что вздрогнули стены и пол. Тэд оторвался от размышлений и, сняв ботинки, прошел на кухню. На столе стояла небольшая лампа с полупрозрачным абажуром. Она бросала яркое кольцо света на поверхность стола, оставляя кухню в полумраке. Эту лампу очень любила жена. На кухне, говорила она, не должно быть слишком светло. Тэд открыл холодильник, и в глаза ударил яркий свет, что-то вроде того, как у Спилберга в «Контактах». На нижней полке стояли восемь банок пива, холодного пива, ледяного пива, но он только посмотрел на них. Рука ухватила темную бутылку полусухого вина, и свет погас.

– Что мы там найдем? – спросила Холли. Она сняла пальто и несла его, перекинув через руку.

Вик шел чуть впереди, щурясь на солнце и пытаясь экономить силы. Прошел один час и пятнадцать минут с тех пор, как они углубились в степь, оставив за спинами картину разрушения и смерти. Холли так и не позвонила в полицию.

– Придем и увидим.

– А все-таки? – не унималась она. – Как он нас встретит?

При ходьбе Вик чувствовал тяжесть оружия в кармане, и это немного ободряло его. Он был на задержаниях всего четыре раза, но это – незабываемый и незаменимый опыт. Если дело решают двадцать секунд, то главное – это уверенность. Стоит тебе засомневаться или, того хуже, струхнуть, можешь считать себя везунчиком, если останешься в живых. Преступность не прощает слабости и неуверенности. И не прячь это, парень! Все читается в твоих глазах.

– Что? – переспросил он, когда понял, что забыл вопрос. Холли только что о чем-то его спросила.

– Сколько еще идти?

– Ну, думаю, пару часов. Не больше…

Холли кивнула. Она себя сносно чувствовала, но ноги начинали уставать. Если до конца оставалась всего пара часов, можно было и потерпеть. А там… Тачка и сотня литров бензина: вот все, что она хотела там найти. Еще и сговорчивого водилу, который согласится подвезти ее. Но, черт подери, это звучит слишком сладко, чтобы оказаться правдой.

– Он тебе взаправду брат?

– Такой же брат, как тебе – Эдди… Что может быть проще? У многих есть братья…

– Наверное. Вы с ним похожи?

– Нет.

А почему бы и нет? Не все братья имеют схожие черты, а у некоторых даже наоборот – ничего общего. Природа шутит и издевается над людьми в отместку за тонны сажи из труб и миллионы кубометров выхлопов в день. С другой стороны, если бы все братья были на одно лицо, в мире бы скоро исчезло разнообразие.

– Совсем не похожи?

– Да.

А ведь есть еще и характеры. Здесь вообще полный разброд, и нет никакого смысла спрашивать о схожести. Редко, очень редко родителям удается точно разделить ласку и внимание между своими детьми. Чаще, один поступает в колледж, а другой целыми днями стучит мячом на площадке. Или тусуется с девками на дискотеке и пьет пиво каждый вечер. Или ничего не делает. Он, скажем, может найти отцовский пистолет…

– Ты с ним дружил?

– Не помню. Мы давно не виделись.

У людей с возрастом появляется все больше дел. Или поводов для того, чтобы не звонить брату раз в неделю, как угодно. Жизнь постоянно зудит повседневной рутиной, поглощает тебя полностью, и кажется, что нет времени даже на то, чтобы сводить ребенка в зоопарк. Потом трясешь головой и вспоминаешь, что девушка в пятнадцать лет предпочтет зоопарку ночной клуб с «марками». Время так незаметно, что стрелки размазываются по циферблату, и пропадает смысл его считать. Зачем, если все дни похожи?..

– Зачем ты за ним едешь?

– Он уехал из дома, не сказав ни слова. У меня есть, о чем его спросить.

– А он знает, что ты за ним едешь?

– Как-то не думал об этом.

И дни настолько похожи, что устаешь об этом думать. Боже мой, сегодня – понедельник, а завтра – вторник. Через неделю – то же самое. Человек не зря придумал недели и месяцы: так проще не замечать времени. Если подумать, то это самый страшный враг человечества. Оно неизбежно и неотвратимо, оно толкает людей на глупости и наполняет смыслом жизни тысяч миллионеров. Идут дни – бегут проценты, бегут недели – растет прибыль. Это простая арифметика материи. И люди научились получать выгоду из времени с помощью экономической теории. Кто бы научил покупать за материю время…

– Не отставай, – сказал Вик, обернувшись. Холли забросила сумочку на плечо и поспешила догнать его.

Они сидели за столом друг напротив друга, а между ними горели две свечи. Тэд налил в бокалы вино и посмотрел через свой на пламя. Оно теряло форму, но по-прежнему лучилось и сияло. Вайола улыбалась, изредка покачивая свой бокал, отчего вино оставляло красноватый след на стенках.

– Странно, – сказал он и умолк, сделав один маленький глоток. Вино оказалось очень приятным на вкус. Может, не лучше пива, но…

– Что странно?

– Не знаю, – усмехнулся он. – Просто странно…

Вино и свечи. И женщина, просто красивая, без шика и роскошества. Обед, самый простой, что можно было изготовить за десять минут из полуфабрикатов. Но Тэд чувствовал себя счастливым, по-настоящему счастливым, без эйфории и ликования. Неужели во всем виноват отпуск?

– Я даже не знаю, о чем это я.

– Нет, правда, что-то случилось? Тебе никогда не давали отпуск осенью.

Время его отпусков всегда приходилось на первое полугодие. Трудно себе представить, но так происходило каждый год. И каждый год они собирались куда-нибудь поехать, но первое время Тэд не мог себе позволить такое путешествие на зарплату стажера, а потом стало как-то не досуг. Возможно, весна не время для поездок? Он отпил еще немного. Хорошее вино надо пить медленно, чтобы чувствовать все оттенки вкуса.

– Может быть, надо было пригласить Виктора и Лизу? – спросила Вайола, продолжая поигрывать бокалом. – Они уже давно у нас не были. А твой отпуск – хороший повод для встречи…

– Понимаешь, Вик… в командировке, что-то вроде задания. Он обещал позвонить.

– Лиза звонила и спрашивала, где он.

Он же обещал позвонить! Тэд отставил бокал и взял с тарелки гамбургер. Посмотрев на аппетитное мясо, торчащее из булочки вместе с огурцами и помидором, сочным луком и потеками кетчупа, он положил его обратно. Подняв взгляд, он увидел, что жена смотрит ему прямо в глаза.

– Что-то случилось?

– Я же сказал, что нет. Успокойся, все хорошо.

– Почему ты не ешь?

Он уставился на тарелку, и ему стало беспричинно страшно, как это бывает в детстве. Ты смотришь на дверь в туалет и тебе страшно, но не потому, что там монстр с горящими глазами и окровавленной пастью. Он – там, и он пришел за тобой, но родители не смогут тебя защитить.

– Извини, я просто… просто очень устал, прости, – Тэд поднялся из-за стола пошел в спальню, но по дороге заглянул в ванную. Открыв кран с холодной водой, он умыл лицо несколько раз и посмотрел в зеркало. Оттуда смотрел человек, мужчина лет тридцати, ничем не примечательное лицо, в меру короткая прическа, щетина со вчерашнего дня. А в глазах выражение страха.

По спине пробежал холодок, и, проклиная себя за суеверие, он насухо обтер лицо полотенцем и проверил, хорошо ли заперта входная дверь. Пощелкав замком, он задвинул засов и хотел было вернуться в гостиную. В коридоре стояла Вайола.

– Правда, ничего не случилось?

– Да, все в порядке.

– А почему ты закрыл щеколду?

– Успокойся и вернись к столу, хорошо? Я сейчас приду, и мы закончим ужин. Пожалуйста…

Вайола растворилась во мраке комнат. В доме горели две свечи и лампа на кухне. Через окно в стене рядом с дверью синеватым светом светил фонарь. Тэд осторожно выглянул во двор из-за занавески, но ничего не увидел, кроме бликов от фонаря на пенящейся и пузырящейся поверхности воды. Вода была везде: на земле и в воздухе; дождь лил не переставая.

Во дворе было абсолютно пусто, но страх не пропал и не ослабел. Он осмотрел еще раз запоры на двери и снова выглянул в окно. Опять ничего, но его ладони внезапно вспотели, и Тэд едва удержался, чтобы не выругаться. Что это?!

Как ему показалось, живая изгородь соседей напротив едва шевельнулась, но фонарь, один на угол, подчеркнул это колебание. Он продолжал всматриваться в дождливую темень, но больше движения не было. Тогда он осторожно отпустил край занавески и вернулся в гостиную. Свечи здорово укоротились, а притихшая Вайола неподвижно сидела за столом, держа руки на коленях.

Прислушавшись, Тэд немного успокоился. Он сел напротив Вайолы и с неловкой улыбкой взял надкусанный гамбургер. Сквозь глухую дробь капель по железной крыше, раздался тоненький писк автосигнализации.

Шуршание подошв было единственными звуками, которые доносились до ушей двух идущих людей. Мужчина шел впереди, как, впрочем, и обычно, а женщина в темных очках плелась сзади.

Вик вдруг остановился. Через несколько шагов земля начинала плавно идти вниз, а в десяти метрах было видно, как спуск превращается в обрыв.

– И как он, по-твоему, здесь проехал? – крикнула Холли. – Сиганул на полной скорости?! Ерунда какая-то…

Следы автомобильных шин, по которым они шли два часа, вели прямехонько к краю и там обрывались. Вик заглянул вниз: высота была около ста пятидесяти футов, но никакой воронки от взрыва и никакого обгоревшего остова там не было. Чуть дальше ничего не было видно: над землей внизу висел плотный серый туман.

– Надо спускаться, – сказал он. – Черт возьми, надо.

– Ты точно спятил! – завопила Холли, увидев высоту обрыва. – Окончательно сдвинулся!

Из-под ее туфли выскользнула пара камешков, и она отпрянула от края. Вик же тер лоб и ходил вдоль обрыва, изредка посматривая вниз. Холли со злостью швырнула на землю сумочку:

– Я не собираюсь туда, ясно?

– Подождешь меня здесь, или иди, куда хочешь.

– Черта с два я уйду! Ты меня сюда затащил, тебе и вытаскивать.

Вик не возражал. Край обрыва тянулся слева направо ровной линией, будто ее отметили по линейке. Взгляд Вика скользнул по ней, пока не уперся в поворот. Кромка делала излом и дальше исчезала в тумане.

– Тебе не кажется странным, что в такой солнечный день этот туман… Короче, что за хрень?!

Пожатие плечами было не самым детальным ответом, но это максимум, что мог сделать Вик. А что, если это не каньон, а яма? Слева край обрыва также делал поворот, так почему бы этим двум линиям не свернуть еще по разу и не сойтись на противоположной стороне, образуя четырехугольную вмятину в земле? На вскидку Вик мог сказать, что ближняя сторона этой фигуры не больше полу мили.

– Что молчишь? Оглох?

– Подожди, – сказал он. – Возможно, ты права, и нам не стоит спускаться. Пока мы не убедимся в том, что другого пути нет. Но нам придется прогуляться еще немного.

– Сколько? – буквально простонала Холли. У нее жутко гудели ноги, мало привыкшие к ходьбе по не слишком твердым поверхностям на каблуках. В любом крупном городе Америки: бетон, пластик, асфальт и дерево – все, что душе угодно, а здесь каблуки прокалывали сухую корку, присыпанную пылью, и их приходилось с усилиями вырывать из грунта.

– Две мили, не больше, – пообещал Вик. Их могло бы оказаться куда больше, чем две, но это все равно лучше неопределенного еще чуть-чуть. Он планировал попытку обойти гигантскую низину слева. Был шанс обнаружить более пологий спуск, а, может быть, где-то высота не превышала хотя бы двенадцати футов. Так риск переломать себе ноги и ребра был не слишком велик.

– Да пошел ты в жопу! Ни шагу больше не сделаю.

– Как хочешь, – снова пожал плечами Вик, – я же предлагал тебе отвалить еще на шоссе.

– Пошел ты…

Он переложил грязную куртку с левого плеча на правое и пошел вдоль края на юг, а Холли осталась стоять возле брошенной сумочки и тихо материться. Это приключение перестало ее забавлять. Одно дело – путешествие на машине в компании симпатичного и загадочного автомеханика, а другое – идти по степи в жаркий день непонятно куда с сумасшедшим. Она с досадой подняла сумочку и вынула телефон. Помедлив секунду, она набрала номер мобильного редактора. В трубке пошли короткие гудки – номер был занят.

– Проклятье, – прошипела она и нажала повторный набор. Через мгновение – опять короткие гудки.

– Ах ты трепач. Ну же, ну же! Только на третий раз звонок прошел. На другой стороне ответили:

– Алло…

– Филип, это Холли, ты слышишь?

– Да… – сквозь треск и невнятное бормотание послышалось из динамика. – Где ты…

– Я в пятидесяти милях от Луисвилля, на север! Понял?

– Где? Повтори, я не сл…ще раз, ладно?..

– Твою мать, я около Луисвилля!! Лу-ис-ви-ля!

Телефон издал два коротких писка, и все исчезло, даже шумы. Холли посмотрела на экранчик. Там несколько секунд мерцало сообщение Батареи разряжены, а потом все погасло. Она держала в руке отныне бесполезный телефон, а солнце жутко пекло. Левой дрожащей рукой она вытерла капли пота со лба, и несколько попали на экран. Сердце стучало гулко и громко, в ушах зашумело, и Холли в глубоком обмороке осела на землю.

Солнце понемногу катилось к западу. Вик обратил внимание, что туман загустел и приобрел более темный оттенок, а стена его завесы несколько приблизилась. Он обернулся, ожидая увидеть свою попутчицу, но разглядел только широкие языки тумана, выползавшие из-за края. Она, должно быть, предпочла остаться и ждать.

А зря, потому как, немного не доходя до угла, Вик обнаружил спуск. Земля у края просела и сползла вниз, образовав пологий склон. Оскользаясь на мелких круглых камнях, Вик спрыгивал с крупных комьев земли, пока не оказался в самом низу. Он посмотрел на стену гигантского оврага и удивился ее идеальной ровности. Так даже карьеры не копают. Археологи? Но зачем им такая площадь?

Отступая от стены на десять шагов, начинался туман. Здесь, внизу, солнца было совсем немного, а в густом тумане его не было вовсе. Вик не стал сразу лезть в гущу, а прошелся немного вдоль стены обратно, пока не наткнулся на автомобильные следы. Тогда он свернул в туман, следуя двум полосам на земле.

Шел он недолго. Где-то через минуту навстречу выплыл деревянный заборчик по пояс, за пределами которого туман почти кончался. Колея свернула, и Вик, следуя за ней, дошел до открытых ворот. За ними начинался зеленый ковер коротко остриженной травы. Он зашел в пределы заборчика и оглянулся. Сзади все тонуло в серой мгле, которая, казалось, простиралась до самых небес. А спереди, посреди лужайки, стоял одноэтажный домик, древний на вид, с некрашеными бревенчатыми стенами.

Вик обогнул дом и увидел шезлонг, на котором кто-то возлежал спиной к нему, держа в руке прозрачный высокий стакан, наполненный розовой жидкостью. На край стакана была насажена долька апельсина, а в самом стакане торчала гибкая полосатая соломинка. Вик в нерешительности замер и услышал свое сердцебиение из глубины.

Человек поставил стакан на столик и с шумом перелистнул страницу журнала. Мелькнули только цветные фотографии на глянцевой бумаге. Потом он отложил и журнал.

– Дорогая! – услышал Вик его голос. – У нас гость, приготовь ему пару коктейлей.

Вик хотел отступить за угол дома, но не успел. Мужчина легко поднялся со своего места и повернулся нему. Розовый джинсовый комбинезон смотрелся на нем немного странно, и дело было не в цвете. Вик помнил, на машине какого цвета он сюда приехал. Комбинезон был великоват на пару номеров. С полминуты они изучали друг друга, пока мужчина не отхлебнул своего напитка и не сказал:

– Она вечно не слышит, когда я ее зову. Извините… Мы случайно раньше не встречались? Ваше лицо мне кажется знакомым. Или не лицо?

Вик молчал. Он был в некотором смятении, не понимая, что его выдало. Звук шагов полностью поглощался мягкой травой, а сам Вик старался дышать как можно размеренней. Но теперь все это не имело ни малейшего значения.

– Не думаю, что мы знакомы, – сказал он, наконец. – Что вы здесь делаете?

– Мы приехали сюда в надежде найти тихое местечко и провести пару дней на природе, – ответил мужчина. А после некоторой паузы добавил: – А мне все равно кажется, что мы уже встречались… Но не важно, мне, как я понимаю, придется самому заняться выпивкой. Это что-то вроде смеси фруктовых соков.

– Вы за рулем?

– Да, поэтому – только соки. Подождите, сейчас я вам приготовлю такой же…

Мужчина исчез в двери дома, а Вик подошел ближе к шезлонгу. Чуть дальше стояла беседка с диваном, подвешенным как качели. На нем кто-то лежал. Журнал оказался совершенно неинтересным, насколько Вик успел понять. Как его можно было с таким интересом читать? Господи, неужели он ошибся? Семейная пара решила отдохнуть за городом, побыть немного дикарями в глуши и забыть хотя бы на чуть-чуть городскую суету. И все?

Вик вытащил номерной знак. После аварии он был опять раскален, и Вик нечаянно на него наступил. По случайности, на знаке не было ни царапины, не появились также и новые опалины на краях. Он был немного погнут, но это было с самого начала. Неужели все оказалось глупыми фантазиями? Бредом и галлюцинациями? Вик почувствовал себя круглым дураком.

– Где вы это взяли? – с настороженным удивлением спросил мужчина. Он стоял в дверях с подносом в руках и смотрел на то, что Вик держал в руках.

– А вы знаете что это? – вырвалось у Вика.

– Да, я знаю, что это и хотел бы знать, как он попал к вам. Вик похлопал номером по ладони и показал им на шезлонг:

– Надеюсь, что у вас есть еще один такой, мистер Фрэнк Спирс.

Странно, беглому больному, по словам доктора, было не меньше сорока, а этот выглядел на тридцать. Но, черт побери, это был Спирс.

– Ух ты, – осклабился Фрэнк, – что-то вы быстро. И как вам?

– Что? – не понял Вик.

– Как вам здесь, в этой Туманной Долине?

– Ничего, но как вы сюда попали? На западной стороне есть въезд?

– Ни хрена там нет, – ответил Фрэнк, вынося еще одно легкое кресло. – Чертовы стены выросли прямо из земли…

Он улегся на шезлонг и закинул руки за голову. Вик сел напротив, убрав номер в карман, и сказал:

– Мистер Спирс, у меня есть много вопросов. Например, зачем вы сбежали из больницы?

– Тьфу ты, черт! И вас это интересует? Ладно, я не знаю… Да и какая разница?

– Не знаете? Спирс улегся поудобнее и с улыбкой спросил:

– Вы ехали за мной столько времени, чтобы задавать дурацкие вопросы?

– Мистер Спирс, – мягко сказал Вик, – я…

– Слушай, давай на ты. Я чувствую, что ты тоже в игре.

– В игре? – насторожился Вик. – Что ты об этом знаешь?

– Ты готов об этом поговорить?

– Звучит диковато, но я попробую… Что у тебя на уме?

– Ууу… Слишком много, чтобы сказать за один раз. Но если ты никуда не торопишься, у нас есть время поговорить. Будь терпеливым, и все получится.

– Все получится, говоришь? Пока я не слышал от тебя ни одного толкового слова. Что произошло в Странфилде? Фрэнк шумно втянул остатки розового пойла и ответил:

– В Странфилде. А ты как думаешь?

– Ммм… Так, ты стал причиной двух аварий со смертельными исходами в обоих случаях, потом ты угнал фургон, не имея на него прав. Слишком много для одного сорокалетнего мужика…

– Да, мне сорок, и что с того? Люди часто выглядят не по возрасту.

– Пожалуй. Как нога? Ты не хромаешь, разве это возможно?

– Не знаю. Если это есть – значит, это есть. Возможно – это не то слово.

– Дьявольщина какая-то…

– И не говори. У тебя больше нет вопросов?

– Еще целая куча.

– Ну так задавай!

– Ты что-то сказал про игру. Что ты имел в виду?

– Идет игра, большая и сложная.

– Правительство? – недоверчиво спросил Вик.

– Хуже. Она началась в пятницу и все еще не закончена.

– Так… так значит, все эти выходные – результат игры? Какой, на хер, игры?! «Ред Сокс» взяли все иннинги?

– А ты не чувствуешь?

– Слушай, не заговаривай мне зубы! У меня создается впечатление, что ты несешь чушь.

– Чушь, так чушь. Выйди за изгородь, посмотри на туман и повтори, что ты сказал! Вот-вот… Тебя не удивляет то, что ты вообще меня нашел? Номерной знак на дороге. Жар в груди.

– Не могу поверить, что все это происходит, – Вик ответил уже не так уверенно.

– Мы с тобой до этого ни разу не виделись. Тебе не показалось ничего странного?

– Нет. Как ты достал машину?

– Ну, я ее купил.

– Купил? Тогда где ты достал деньги?

– Когда очень хочется, деньги непонятно откуда берутся. Так-то. А тебе зачем знать?

– Я – полицейский, – сказал Вик и предъявил удостоверение. – Я имею право задавать вопросы.

– Полицейский? – удивился Фрэнк. – Из Странфилда? Как там поживает лейтенант?

– Он в порядке. Зачем он к тебе приходил?

– Хм… Я стал понимать это только потом, пока ехал сюда.

– И все-таки…

– Смотри, – сказал Фрэнк. – Лейтенант в первое посещение принес мне номер с машины, которая меня сбила. Ты наверняка уже успел познакомиться с его свойствами. Странный подарок от полицейского. Причем потом он стал приходить ко мне регулярно, задавая странные вопросы об аварии, помню ли я что-нибудь. Я как мог отвечал, но это его явно не устраивало. Доходило до того, что доктору приходилось выпроваживать его из моей палаты. Он выслушивал предостережения доктора и уходил, чтобы через пару дней снова зайти. Это прекратилось только после того, как я сбежал.

– Да, а как ты сбежал?

– Я думал, что мне повезло. Охрана, казалось, не заметила того, что прошел через пропускной пункт. Все смотрели в другую сторону. Но теперь я так не думаю.

– А что здесь странного?

– Один калека из соседней палаты просил доктора, чтобы ему позволяли выходить на улицу хотя бы раз в неделю. Доктор каждый раз говорил, что это не положено. Больные, прошедшие длительный курс операций должны находиться под постоянным контролем. Сиделок в госпитале было не слишком много, но, ебты, мне-то он даже советовал прогулки! – победоносно закончил Фрэнк.

– Фамилия этого доктора – Литгоу?

– Да, что-то в этом роде. Почему так? Я мог гулять, хотя мне было от этого не намного легче, а парню запрещали покидать палату! Соседям иногда приходилось стучать уткой по стенам, чтобы им ее заменили, а моя была всегда пуста, будто из нее кто-то постоянно пил. Все уколы делались вовремя, а пока я гулял, мое белье успевали сменить. Я спер ручку и делал отметины на простынях. Их меняли не реже раза в день!

– Подожди-ка. Ты говоришь, за тобой лучше следили? – Вот это было действительно странно. Однажды Вику довелось поваляться на больничной койке и ему этого хватило.

– Точно.

– Хм, а Литгоу не показался мне слишком добрым.

– А я и не говорил, что он добрый. Он… был холодным и всегда спокойным.

– Мне не удалось его вывести из себя, – признался Вик, не отрывая взгляда от одежды Спирса.

– А ты с ним говорил?

– Приходилось. Я за ним давно следил, и у меня были кое-какие подозрения на его счет.

– У него темное прошлое?

– В общем, нет. Если не считать, что большая часть его пациентов умирали до того, как выходили за пределы больницы. Из тринадцати серьезных больных за этот год умерли одиннадцать.

– Значит, кроме меня был еще один счастливчик?

– Счастливица. Фрэнк, казалось, что-то вспомнил. Он пожевал губами и нахмурился:

– Он мне о ней много рассказывал. Как будто трахал ее все то время, пока лечил. У нее был аппендицит, запущенный. Еще б чуток, и она бы померла. Помню, я про себя отметил, как много внимания он уделял мелким деталям, в которых не было смысла.

– Он не сказал, как ее звали?

– Звали, звали… О, дьявол!!

Фрэнк вскочил и побежал к беседке. Вскоре Вик услышал возглас удивления и привстал, чтобы получше увидеть. Фрэнк склонился над покачивающимся диваном и что-то рассматривал. Потом он вернулся ошарашенный и плюхнулся обратно в кресло.

– Не могу поверить… – только и сказал он.

– Что такое? Что?

– Совпадение? Доктор лечил и Клару и меня. Вот дерьмо! Все куда хуже, чем я думал.

– Клара? Женщина, с которой ты ехал?

– Да. Но как?

– Я нашел свидетеля в закусочной, куда ты заходил.

– Не про то разговор! Он лечил Клару, и именно о ней я от него и услышал. Он все знал… Как так получилось?!

– Кто такая Клара?! – Вик начал терять терпение. Было похоже, что Фрэнк Спирс галлюцинировал и устойчиво бредил. И в этом не было бы никаких сомнений, если бы не живой номер, серый туман посреди полей и еще много чего.

– Она сбила меня в апреле. Она была пьяна и переехала меня по дороге из Странфилда на север. Понимаешь?!

– Да, почти.

– Он хотел, чтобы я о ней знал! Именно ее я стал искать после побега. И я ее нашел. Но я думал, что эта игра закончится, как только найду Клару. Ни хера.

– Игра состояла в том, чтобы ты ее отыскал? – Еще минута таких разговоров, и можно чокнуться насовсем, решил Вик, но говорить вслух ничего не стал. Главное – не спугнуть его, не насторожить…

– Нет. Получается, не в том. Клара со мной, а игра продолжается. Как я понял, изначально в игре были только я и Клара.

– А какой в ней смысл? Кто ее устроил?

– Погоди, зачем доктор так заботился обо мне? Зачем он выпускал меня гулять? Зачем рассказывал о Кларе?

– Но есть еще и лейтенант. Он тебя спрашивал о ней?

– Нет. То есть, он спрашивал, не видел ли я водителя, не узнал ли я его?

– Эта Клара… Совершив наезд, она скрылась?

– Нет. Она была очень напугана. Вызвала полицию и скорую.

– Зачем лейтенант спрашивал о водителе, если он знал, кто она такая? – Сказав это, Вик немного испугался, что перегнул палку, загнав в угол завравшегося сумасшедшего, но Спирс ничего не заметил. Он был погружен в игру и в воспоминания.

– Точно…

– Но это еще не все, – добавил Вик. – Лейтенант не завел дело о наезде и оторвал вклейку в журнале. Вот это мне кажется совсем хреновым: он оставил записи о тебе, а про нее – ни слова. Похоже, что он поставил не на тебя.

– Ставка! Вот зачем они все так обставили, – щелкнул пальцами Фрэнк. – Доктор поставил на меня, а лейтенант – на Клару. Хирург должен был срубить банк…

– Ха, но она чуть не ухлопала тебя на шоссе!

– Не болтай, тогда игра еще не началась.

– Это ты так думаешь! – воскликнул Вик. – Чертова машина могла давно крутиться. Первый раунд был за ней…

– Ты меня учишь? – изумился Фрэнк. – Ты сам об этом узнал только пять минут назад.

– Но ты сказал, что я в игре. И это все меняет.

– Ни хрена это не меняет! Я иду вперед, и каждый шаг ведет меня к завершению.

– Или не ведет. Компаса нет, и карты нет, и идешь ты даже не на ощупь. Один раз ты уже думал, что финиш близко… – Занятная получалась история. Особенно с вплетением лейтенанта и документов.

– Нет-нет, мы плывем по течению, и единственное, что мы в силах сделать – это отсрочить окончание игры. Ненамного, но можем.

– Судя по твоим словам, тебе не очень-то хочется продолжать, – заметил Вик. От пяти минут непрерывного разговора у него пересохло во рту, и он рискнул попробовать напиток, который вынес ему Фрэнк. Он оказался даже не сладким, но приятно освежил горло.

– Что это за штука? – спросил Вик, пытаясь уловить вкус. – Не думаю, что пробовал когда-нибудь подобное.

– Какая разница? Когда хочешь пить, не до вопросов. Но ты прав, я устал от этой возни, – сказал Фрэнк. – Дико устал.

– Знаешь, у меня есть основания полагать, что ты сам себе устроил эту возню. Зачем ты уехал из Странфилда?

– Послушай, дружище, тогда я думал, что все кончено. Что игре – конец! А я получил то, что хотел. Понимаешь?

– Да. Только что тебя заставляло так думать? Тебе подсказывало чутье?

– Одни вопросы. Я расскажу тебе, как мы мило встретились с Кларой! Я вломился к ней в дом, вытащил ее на улицу, затолкал в машину и поехал. К холму… Там я оставил ее, прямо на дороге, на самой вершине, чтобы…

Вик слушал историю Фрэнка и представлял себе, что должен был чувствовать человек в машине, несущейся на скорости шестьдесят миль в час на скрюченную, парализованную женщину, сидящую на инвалидной коляске в свете фар, когда за пять секунд до удара она встает и сходит с дороги на обочину.

– Я не нашел в себе сил усадить ее обратно, понимаешь? – закончил Фрэнк. – Не смог…

– То есть ты утверждаешь, что хотел ее сбить?

– Нет, я хотел проверить, умеет ли она летать! Я же сказал, что я собирался сделать.

– Господи, да ты маньяк!

– Слушай, умник! – закричал Фрэнк. – Я не знал, что делать! Мне нужно было спрыгнуть с поезда. Как белка в колесе без права на тупик я бежал и бежал, не останавливаясь. А как я мог, если номер постоянно меня жарил?! Я бы сдох, сошел с ума или сгорел бы заживо, я не знал, как это все закончить! Ты никогда не чувствовал ничего подобного, когда ты думаешь, что делаешь одно, а на самом деле делаешь противоположное? Мы – психи! И ты не имеешь права меня осуждать.

– Я – нет, но суд – да.

– Ха-ха! Ты один так думаешь. Очнись, открой глаза и посмотри вокруг! Все, что ты увидишь – это туман. Идя в нем, тебе остается только молиться, чтобы он вывел туда, куда надо. А он умеет водить за нос! И эти стены вокруг…

– Фрэнк, этот туман привел меня к тебе. Он захотел, чтобы я тебя нашел, и я тебя нашел. Нам надо вернуться, понимаешь? В Странфилд. Только там это может кончиться, и ты это знаешь.

– А если я откажусь?

Вик встал и прошелся до беседки. За ней, у самой стены дома, был припаркован серый «бьюик». На его переднем бампере действительно отсутствовал номерной знак.

– Ты же сказал, что устал. Неужели ты не хочешь опять ощутить способность управлять своей судьбой?

– Да ну? – усмехнулся Фрэнк. – Это так здорово? Вся моя жизнь была похожа на море. Ветер меняет направление, и меня несет в одну сторону. Потом – в другую, и так много лет. Бессмысленный дрейф.

– Ты хочешь сказать, что обрел цель? Поймал парусом первый попавшийся муссон, и ты на волне? Если до этого ты не греб и не ставил парус, то это – твоя беда. Теперь ты не можешь спустить его, и это гораздо опаснее для тебя самого и остальных. По дороге сюда, я встретил женщину, и я не могу поклясться, что она тоже не вовлечена. Три дальнобойщика на грузовике раздавили бригаду врачей из госпиталя «Святой Георг», следовав за мной по пятам. Игра расползается… Вас было двое в опустевшем городе, матч один на один. Один из вас должен был проиграть, другой – выиграть. Теперь игроков почти с десяток, и новые могут появляться каждый час. Игра распространяется, как эпидемия, люди заражают друг друга, и ты отказываешься финишировать.

– Твою мать, если ты прав, то кто гарантирует, что мы закончим игру? Нас теперь слишком много, чтобы быть в чем-нибудь уверенным.

– Хм, можно подумать, что раньше ты был уверен во всем. Не ври себе, ты ни черта не понимал и не понимаешь!

– Как так? Я же объяснил тебе, что произошло позавчера. Правила трудно понять, но я могу… Еще четыре дня назад я не знал и сотой доли процента того, что мне известно сейчас. Четыре дня – не так много, верно?

– Возможно. Только ты не учитываешь одного: время идет. Сейчас ты осознаешь, что именно случилось три дня назад, но это случилось три дня назад. Завтра ты объяснишь, что произошло сегодня. Но когда наступит тот час, когда ты сможешь сказать, что будет через день? Правила тоже могут меняться… Вот беда: справочника по правилам игры нет. Его нет у тебя, у меня, у твоего соседа по палате, у врача, у продавщицы, у сенатора… Ты грызешь себя изнутри, мучаешь вопросом: где их достать? Твой мозг раскален, как сахарский песок в полдень, но тупая гордость и слепая одержимость не дают тебе признаться. Ты – никто, пока ты не знаешь, где ворота. Или лунка? Черт возьми, да ты даже не представляешь, что у тебя в руках, чем ты играешь. Лига растет, и ей нужно все больше правил и средств. Рраз – и город опустел, чтобы скрыть результаты. Рраз – и ты попался в капкан на краю поля. Так ты не выйдешь из игры.

– Если ты такой умный, как выйти?!

– Поехали в Странфилд.

– Почему ж ты, так уверен, хер поросячий?! Кто тебя надоумил?

– У меня нет другого пути, – ответил Вик на оскорбление. – И у тебя другого нет. Я поехал за тобой, чтобы догнать и ничего более. Но теперь я знаю, что мы должны вернуться, вместе. Буди Клару и собирайся.

– Но как же стена?!

– Представь, что ее нет. Если ты как-то сюда попал, как-нибудь и выберешься. Думаю, что самое время нам вернуться на поле. Судья не захотел, чтобы ты его покидал, и дал свисток. Поэтому ты здесь и застрял. Если я прав, то дорога свободна. По пути заберем Холли и в Странфилд, – сказал Вик. Как-то все слишком легко получалось, слишком гладко. Он врал, не опасаясь быть пойманным на лжи, поэтому врал непринужденно, пусть и не слишком складно. Сейчас Фрэнк был готов поверить во что угодно, и это делало его уязвимым. Но внутри сам Вик потихоньку начал верить во весь этот бред. Все кусочки мозаики аккуратно ложились на свои места, проявляя скрытый узор.

Фрэнк открыл заднюю дверь своего «бьюика» и зашел в беседку. Он взял на руки Клару, завернутую в одеяло, и положил на заднее сиденье, аккуратно пристегнув ремнями.

– Она, правда, спит? – спросил Вик.

– Да. Она спит двадцать часов в сутки или около того. Иногда она просыпается, чтобы поесть.

– Она все еще… парализована?

– Она может ходить, но молчит, не реагирует на слова. Когда становится темно – засыпает, когда почует запах еды – просыпается, – Фрэнк говорил и смотрел на одеяло, щелкая замком в дверце.

– Ну что там, поехали, – сказал он и сел за руль.

Прямо за воротами ранчо туман разорвало, и сквозь прорехи просвечивала бледная синева неба, а вокруг было пусто. Только деревянный домик позади и неровная линия горизонта. Фрэнк вел не спеша, объезжая впадины и камни, пока Вик искал следы Холли, которая как сквозь землю провалилась.

– Как ты с ней познакомился? – спросил Фрэнк.

– Я встретил ее в кафе у бензоколонки. Она ко мне подсела, и мы разговорились.

– О, даже так?

– Понимаешь, странное дело. Она тут заявила, что Эдди Норт – ее брат.

– Эдди? Это кто?

– Ты носишь его одежду, – сообщил Вик. – И она тебе великовата. Зато Эдди отлично подошла твоя пижама и ворованный пиджак.

– Ах да, ты же – полицейский… Не оставляешь надежды упрятать меня за решетку?

– Не исключено. Ты уже оказался вором, а, может быть, ты успел кого-нибудь убить… Прости за откровенность, но… Я просто хочу, чтобы ты это знал. Мне с трудом верится, что у тебя нашлись лишняя пара тысяч на «бьюик».

– Как-то надо набирать очки. Вон, кстати, лежит твоя подруга, – сказал Фрэнк, – и если ты передумал на счет нее, можешь отвернуться, и мы спокойно проедем мимо.

Вик сказал, что не передумал, и машина остановилась рядом с лежащей Холли. Пощупав ее пульс, Вик убедился, что она еще жива.

– Тепловой удар, – подсказал Фрэнк. – Она слишком долго загорала.

– Без шуток! Клара не будет возражать, если Холли расположится рядом?

– А говоришь без шуток. Давай, только осторожнее, а когда усадишь ее, пристегни обратно ремень. И если ты уж так заботишься об ее здоровье, там, в багажнике есть чистая питьевая вода. Смочи в ней платок, и положи ей на лицо.

Вик открыл багажник и выудил оттуда двадцатилитровую бутыль с водой. Можно было только догадываться, где Фрэнк достал ее, но сейчас она пришлась весьма кстати. Сделав Холли холодный компресс, Вик загрузил воду обратно. Там же он нашел отвертку. Покрутив ее в руках, он подошел к переднему бамперу.

– Что ты делаешь? – спросил Фрэнк. – Не вздумай ковыряться в моей машине! Она в порядке, а такой мастер как ты только все испортит.

– Погоди, – ответил Вик. – Я собираюсь привинтить обратно этот номер.

– На хрена?

– У меня плохое предчувствие, и ты не поверишь – я не смогу это не сделать. Всю дорогу буду мучиться, как это обычно бывает.

Крепежные винты оказались на месте, и операция не заняла времени дольше, чем потребовалось на их отвинчивание и завинчивание. Закончив, Вик отошел и полюбовался своей работой.

– Да, так он выглядит еще лучше, – сказал он и поглядел сквозь стекло на Холли. Она медленно приходила в себя после получасовой потери сознания, и ее голова покачивалась из стороны в сторону.

Рядом с передним колесом лежала изящная кожаная сумочка. Вик припомнил, что Холли никогда не выпускала ее из рук, даже когда была возможность положить ее рядом. Возможно, все женщины так делают, потому что в таких сумочках они носят самое важное, что у них есть. Держа одной рукой за ремешок, другой он нащупал защелку и надавил на нее. Раздался характерный звук, и Вик заглянул внутрь.

Сигнализация перестала пищать после пяти минут непрерывной работы. И в эти долгие пять минут Тэд заталкивал в себя гамбургер под тревожным взглядом жены. Она по-прежнему сидела напротив него и не шевелилась. Он был знаком с ее состоянием оцепенения. Оно охватывало ее по вечерам, когда он задерживался либо в баре, либо в участке. Она вот так же тихо сидела и ждала его. Очередной испорченный вечер.

Проглотив последний кусок, Тэд снова услышал сигнализацию и понял, что совсем не хочет идти и проверять машину. За порогом хлестал ливень, а он редко ставил свой «понтиак» в гараж, предпочитая не мыть его. Значит опять вымокнуть до нитки. Выходить из дома не следовало, но из окна посмотреть можно.

Миновав ванную, Тэд взялся за занавеску и был буквально оглушен трелью телефонного звонка. Он дошел до телефона и поднял трубку. Дождавшись, пока успокоится сердце, он сказал:

– Да…

– Алло? – услышал он знакомый женский голос. Это звонила Лиза по поводу своего мужа.

– Он сказал, что позвонит тебе, – сообщил Тэд, теребя витой провод. – Он в срочной командировке. И я не знаю на долго ли это… Да, он уехал вчера ночью. И обещал позвонить домой, как только появится возможность.

Лиза сильно беспокоилась, но слова Тэда ее обнадежили, и, пожелав ему спокойной ночи, она повесила трубку. Тэд слушал короткие гудки, будто бы надеясь расслышать голос друга. У меня все нормально, я возвращаюсь, но голос Вика звучал только в его голове. Окно, через которое Тэд наблюдал за улицей, на мгновение вспыхнуло ослепительным белым светом, ударил мощный гром, и гудки пропали. Как он не вслушивался, там была тишина. Он положил трубку на стол, рядом с мертвым телефоном.

Что-то тихо затрещало. Автосигнализация замолкла, и в доме было очень тихо, поэтому Тэд мог слышать, как сочится вода через плохо закрытый клапан унитазного бачка. Но это был другой звук, будто горела кучка сухих веточек. Он повернул голову в сторону коридора и понял, что источник звук недалеко, в прихожей. Он прошелся вдоль стен и остановился напротив шкафа.

Трещала рация в куртке. Тэд приложил ее к уху, но ничего кроме помех не услышал. Он уже хотел выключить питание и засунуть рацию обратно в карман, как она щелкнула.

– Я же говорил тебе, не лезь… – прохрипел динамик.

Тэд застыл, слушая кошмарный голос, и боялся пошевелиться. На секунду эфир снова заполнился шумом, на фоне которого ясно слышался треск от разрядов молний.

– Я предупреждал тебя. Ты сунул нос не в свое дело… Не надо было ходить к Дорис… Не надо, но ты там был, и ты видел ее тело… Тебе не стоило его видеть… Ты глупый, но это ненадолго…

Он никак не мог понять, кто это говорит. А про Дорис он и вправду знал. Следуя указаниям Вика, Тэд еще утром, до дождя, забежал в автомастерскую и под брезентовым покрывалом нашел труп. Он не стал ничего трогать, а просто позвонил в участок и сообщил о находке. Что ж – неприятно, но за третий день это был четырнадцатый случай насильственной смерти. Как знать, может быть где-нибудь притаилась еще парочка. Вдруг Тэда осенило:

– Лейтенант, – сказал он в микрофон, нажав на кнопку передачи. – Лейтенант Фэйт, вы мне угрожаете?

– Я приду, слышишь? Я уже иду…

Тэд понял, что лейтенант отключил связь. Он что, сошел с ума?! Тут ему вспомнилось, как он подошел к Фэйту у ступеней библиотеки. Лейтенант сказал вызвать коронеров и посоветовал не болтать, даже если все будут знать, что здесь произошло. На что он намекал?

– Центральная? – передал он. – Как слышите?

– Там никого нет, – услышал он искаженный голос шефа. – Я всех отпустил… Не беспокойся и просто жди, я уже рядом…

– Вы охренели?! – с надрывом в голосе произнес Тэд. – Не вздумайте приходить, вам здесь не рады. Убирайтесь! Лейтенант, вы слышите?!..

– Господи… – прошептал Тэд. Дьявольские выходные продолжались.

Каждая последующая минута была дороже, чем предыдущая. Время шло, а Тэд никак не мог решить, что предпринять. Если лейтенант не развлекается, – а за ним такого раньше не наблюдалось – то нужно было удирать и немедленно. Он мог взять в участке дробовик или даже штурмовую винтовку и с ней сидеть в кустах напротив дома, ожидая пока Тэд сам выйдет. Если так, то бежать было бессмысленно.

Табельное оружие Тэда лежало в сейфе. А сейф был вмазан в стену внутри полицейского участка. Каждый полицейский, уходя в отпуск, сдает оружие и значок, становясь одним из людей в толпе, сливаясь с толпой. Но там он обречен чувствовать себя чужим. У Тэда была проблема, и он был дважды чужим. Я иду за тобой…

– Дорогая, собирай вещи, – сказал он, пытаясь растормошить жену. – Бери только самое необходимое, и быстро!

– Что-то случилось?

– Да, мы едем в отпуск!

Это подействовало, и Вайола побрела в спальню за чемоданом. Тэд еще раз послушал тишину в трубке телефона и крикнул:

– Только побыстрей, прошу тебя! Побыстрей!

Он вытащил из куртки ключи от машины и, поколебавшись немного, вышел на улицу через черный ход. На заднем дворике их дома было пусто, если не считать огромного вяза в полтора обхвата, что нависал над крышей. Тэд пробежал под ним и выключил сигнализацию. Распахнув дверь «понтиака», он влез внутрь, мокрый и дрожащий пополам от холода и дикого возбуждения, и выехал на мостовую, остановившись прямо перед парадным входом. Не заглушая двигателя, он вышел из машины и, едва не поскользнувшись в луже, бросился к двери. Дернув за ручку, он осознал собственную глупость: он же сам запер ее изнутри на все замки и запоры. Под проливным дождем он вернулся к черному входу и во вспышке молнии увидел, как большая овальная вмятина в грязи перед дверью наполняется водой. Тэд похолодел и приоткрыл пошире дверь. В следующем всполохе он увидел грязные следы на полу кухни.

Пойдя по следам, он дошел до ванной и увидел что-то темное на фоне светлого окна. Это нечто пошевелилось, и Тэд услышал:

– Мы немного разминулись…

Лейтенант Фэйт стоял в прихожей, занимая чуть ли не половину ее пространства. Молния высветила из темноты дуло помпового ружья, которое он держал в руках и направлял в сторону Тэда.

– Ладно, – выдохнул Тэд, – что вам надо?

Дробь не пуля – в узком коридоре избежать ранения было практически невозможно. Между ним и Фэйтом было около десяти футов, и он не надеялся добраться до лейтенанта раньше, чем тот выпустит разрывающую плоть струю свинца.

– Ты не знаешь, во что ввязался, – прогундосил Фэйт. – Я должен все исправить.

– Как я могу вам в этом помочь? – Тэд тянул время и лихорадочно думал, как спастись. За стеной, в спальне, была его жена, и Тэд не знал, что произойдет, если она надумает выйти.

– Никак. Я пристрелю тебя, и все будет как раньше.

Тэд увидел только смутное движение в темноте, и у него хватило времени лишь на то, чтобы дернуть ручку двери в ванную и упасть под раковину на холодный кафельный пол. Звук выстрела был приглушен дверью, которая была просто сметена, и Тэда засыпало щепой. Понимая, что второго шанса не будет, он выскочил в коридор и прыгнул на Фэйта.

Шоссе в лучах закатного солнца превратилось в алую ленту. Вик, прищурившись, смотрел на западные холмы и ждал, пока огромный плавящийся диск утонет в кроваво-красном море. «Бьюик» легко катил по шоссе на юг, навстречу туче, которая за последние часы еще больше расширилась. Через небольшую щель в люке в салон врывался упругий поток прохладного вечернего воздуха, пахшего дождем. Сырой и невероятно свежий, он будоражил сознание и заставлял учащенно биться сердца.

Холли неподвижно сидела на заднем сидении. У нее по-прежнему ужасно болела голова, а шея при каждом кивке на ухабе издавала неприятный скрип и вспыхивала ноющей болью. Потом мозг будто опаляло огнем, и так до следующей выбоины. При таком состоянии она не могла долго и распространенно думать. Ее мысли ограничивались короткими и бессвязными обрывками старых статей в газете, которые она написала за десять лет в редакции. Что-то про урожай и засуху. Кроме того, она жутко устала, но сон не шел. Она то погружалась в дремоту, то снова всплывала и видела темные силуэты впереди на розоватом фоне.

Вик опять обернулся и посмотрел на нее. Она плохо выглядела. Несколько часов на палящем солнце привели к ожогам кожи на лице, и оно постепенно начало краснеть. Если в ближайшие полчаса не смазать его кремом, о естественной красоте придется забыть надолго.

– Как она? – тихо спросил Фрэнк, не отрываясь от дороги. – Уже очухалась?

– Не знаю, – не сразу ответил Вик, – кажется, у нее сгорело лицо. И она наверняка температурит.

Аптечки в машине не было, но Вик пообещал себе, что в Луисвилле, где он ее и встретил, что окажет ей медицинскую помощь. Не хватало еще, чтобы она серьезно пострадала. На этой неделе жертв было и так предостаточно.

– Полежи вот так часок на пляже… – замечание Фрэнка осталось без ответа. Холли его не слышала, а Вик вспомнил, что хотел позвонить домой. Он взял телефон Холли, но тот был разряжен. Оставалась надежда, что в Луисвилле хотя бы один таксофон в порядке.

Когда «бьюик» нырнул в каньон после длинного спуска перед предместьем этого городка, уже было совсем темно. В свете фар мелькали придорожные растения и пунктир дорожной разметки. Они уже были рядом с Луисвиллем, а Вика вдруг охватило тревожное чувство. Он ожидал, что вдалеке сначала появятся огни бензоколонки и яркая неоновая вывеска кафе «Луисвилльская забегаловка», но ничего кроме непроглядной темени впереди не было.

– Что такое? Мы еще не подъехали? – спросил он.

Фрэнк сбросил скорость, увидев белые косые полосы на «лежачем полицейском», и, переехав через него, фары «бьюика» высветили ровные ряды бензиновых автоматов. Подрулив к крайнему ряду, он вытянул шею в надежде разглядеть свет из-под жалюзей кассы, но напрасно. Продолжая оглядывать темный фасад здания бензоколонки, Фрэнк пробормотал:

– Черти что творится… А если бы нам был нужен бензин?

– Я погляжу поближе, – сказал Вик и щелкнул замком двери, ступив на абсолютно черный асфальт. В нос сразу же ударил сильный запах топлива, и он насторожился, переходя от колонки к колонке, проверяя каждую со всех сторон. Пистолеты-дозаторы были в порядке, только один болтался на своем шланге, но не тек.

И вроде бы воняло бензином не где-нибудь, а на заправочной станции, но чувство опасности не покидало Вика. Он отворил дверь в помещение, где обычно принимались деньги за топливо, но фары «бьюика» светили немного в сторону, отчего была освещена только часть стены с окном. Вик почему-то не решился войти и проверить есть ли там кто-нибудь. Налетел зябкий ветерок, и Вик, оставив дверь приоткрытой, вернулся к машине. Он прошел в свете фар и пересек шоссе там, где был въезд машин на стоянку у забегаловки. Он тогда в ней познакомился с Холли, с этой странной женщиной, назвавшейся сестрой покойного Эдварда Норта. Ему с трудом верилось в совпадения, но чем черт не шутит, когда идет крупная игра?

«Бьюик» остался далеко позади, и Вик нерешительно остановился напротив витрины. Любая попытка разглядеть что-либо внутри была лишена смысла, но он хотел убедиться, что все спокойно.

Сделав несколько шагов вдоль парковочного ограждения, Вик обнаружил, что почти весь тротуар под окнами кафе усеян осколками стекла. Оно неприятно хрустело под каблуками, напоминая скорее звуки ломающейся кости. Вик перешагнул через оградку и протянул руку, пытаясь нащупать целое окно. Не вышло; все, что осталось от роскошных больших стекол, – это пара острых кусков чудом застрявших в раме. Похоже, что забегаловка приказала долго жить.

Вик еще не встречался с погромами такого масштаба, поскольку в Странфилде большинство хулиганств ограничивалось одним окном или стеклянной стойкой в супермаркете. Он был одновременно удивлен и немного напуган, поскольку вокруг стояла полнейшая тишина, изредка нарушаемая тихим позвякиванием плохо прибитого знака на столбе у обочины шоссе, да скрежета собственной шеи при каждом повороте головы. Обычно при таких происшествиях кругом бывает полно полиции. Уж две машины как минимум, а вокруг все должно быть окручено желтой лентой, а тут даже света нет. Если бы Вик был при исполнении, он бы вызвал подкрепление по рации, а сейчас оставалось только осмотреться и ехать дальше.

Вспомнив про Холли, в беспамятстве сидевшую на заднем сидении, Вик вошел внутрь в поисках аптечки. Первым, что попалось ему на пути, был перевернутый стол. Он лежал прямо напротив входа, его ножки на ощупь оказались погнутыми. Дальше была гора стульев, наваленная кое-как, видно впопыхах, которую Вик обошел по стеночке, предполагая найти железный ящик с медикаментами возле кассы или за прилавком. Тогда-то он и споткнулся обо что-то мягкое, что-то объемное.

Вик упал, выставив руки вперед, и едва не разодрал ладони в кровь. Острый запах бензина снова напомнил о себе вспышкой боли в носоглотке, так что Вику пришлось прокашляться и несколько раз чихнуть. Немного отдышавшись, он на ощупь вернулся к камню преткновения и понял, что это чье-то тело. Мертвое, если судить по полной неподвижности и отсутствию дыхания. Вставая с пола, он задел что-то локтем, и кафе наполнилось гулким металлическим звоном. Пнув ногой упавший предмет, Вик убедился, что это была пустая канистра. Теперь не стоило долго размышлять и прикидывать, откуда этот устойчивый запах.

Наткнувшись на еще одно тело у открытой кассы, он даже не удивился, почему-то полагая, что ничем другим это закончиться не могло. Деньги в кассе остались, их никто не взял, но тот факт, что лоток остался выдвинутым, заставлял думать об ограблении, возможно вооруженном. Это могло бы объяснить побитые стекла в забегаловке, перевороченную мебель и даже трупы. Если кто-то и пытался заработать, то он оказался неудачником, и один из трупов наверняка его.

Шли минуты, а треклятая аптечка так и не нашлась. Под конец Вик стал просто отшвыривать попадавшийся под руку хлам, переходя от полки к полке. Прогремев очередной пустой коробкой, Вик вдруг краем глаза углядел краткую вспышку света. Что-то наподобие отблеска дальней грозы в тяжелых тучах. Но глаза его настолько приспособились к темноте за последние пять минут, что он легко засек этот короткий импульс света. Через мгновение целая серия вспышек синего и красного озарила разгромленное помещение кафе. Полиция…

Фрэнк увидел мигалки колонны в зеркале заднего вида гораздо позже, когда головная машина была уже в полумиле от Луисвилля. Судя по огням и далекому вою сирен, от границы с Мэном приближались федеральные силы в составе не менее сорока машин. За ними вполне могли громыхать и танки, но если они и были, то малость поотстали от основной группы. С танками или без, но Фрэнку не хотелось попасться им в лапы. Запыхавшись, прибежал Вик и, не говоря ни слова, плюхнулся рядом с ним. Все было и так понятно: пришло время Больших Гонок. Хорошо прогретый двигатель взревел, и серый призрак рванул по шоссе навстречу грозовому шквалу.

Полувздох-полустон сорвался у Тэда, когда он попытался отвалить огромную тушу лейтенанта. Верхняя часть неподвижного гиганта намертво придавила ноги Тэда, и тому пришлось приложить уйму усилий, чтобы освободиться.

Все разрешилось в какие-то десять секунд. Тэд застал Гордона Фэйта врасплох, и от неожиданности обезумевший начальник департамента полиции Странфилда позволил простому патрульному выбить у себя оружие. Но сбить с ног трехсотфунтового монстра оказалось делом безнадежным. Все, что удалось Тэду его прыжком – это обезоружить лейтенанта и немного ошеломить его. Дальше он попал в железные тиски огромных рук и потерял способность шевелиться и дышать. Швырнув почти смятого Тэда в прихожую, Фэйт глухо зарычал и собрался было подобрать упавший дробовик, но Тэд очухался на удивление быстро. Под рукой так кстати оказалась одна из красных туфель Вайолы, и именно ею он нанес лейтенанту сильный удар в висок, прямо стальной набойкой каблучка. Тэд ощутил, как острая шпилька пробивает череп, погружаясь в него по самую подошву. Фэйт только хрюкнул и угрожающе распрямился, но это была лишь агония. Он неуклюже закачался с растопыренными руками, и задыхавшийся Тэд оказался подмятым под поверженного колосса.

Его руки дрожали. Он вытянул их перед собой и отчетливо увидел, пальцы непрерывно дергаются. Сказалось невероятное напряжение, кошмарный стресс, который грозил сломить волю, подгибал колени. Несколько раз глубоко вдохнув, Тэд почувствовал себя легче. Первым делом он накрыл жирную тушу старым покрывалом с дивана и надел свою кожаную куртку с надписью «USA» на спине. «Патриотизм – это главное», любил говаривать его отец, и Тэд соглашался с ним. Только сейчас это было последнее, о чем он думал.

Разомкнув все запоры, он распахнул дверь во влажный сумрак. Надо было убираться из города, пока безумие не добралось до остальных жителей. Как знать, может быть еще десяток маньяков вышли на залитые дождем улицы ночного города. Тэд собирался еще заскочить за семьей своего напарника Вика, хотя он так и не придумал разумного объяснения столь поспешному бегству. В конце концов, речь шла о жизни людей, и тут нечего рассусоливаться.

Пока он мрачно вглядывался в хлещущий дождь, от которого весь Странфилд постепенно превращался в маленькую Венецию, сверкнуло несколько ярких разрядов молнии. Наконец из спальни как сонное привидение вышла Вайола, в каждой руке держа по чемодану с наклейками «Майами» и «Детройт». Кажется, один из чемоданов, с которым она ездила к матери в пятницу, так и не разбирался. Выхватив у нее из рук поклажу, Тэд буквально вытолкал жену на улицу и, доведя ее до машины, побросал чемоданы в багажник, вернулся и запер двери: черную и парадную. О теле полицейского, что лежало посреди прихожей, он старался не думать и дважды избежал встретить взглядом покрывало в клеточку. Прежде, чем заехать к Миртонам на Эрроу-стрит, он решил заглянуть в участок и предупредить о случившемся хотя бы дежурного. История получалась невероятная, но разнесенная вдребезги дверь ванной должна убедить любого – это была чистейшей воды самооборона.

Тэд глупо хихикнул от этой мысли. Чтобы предстать перед судом, надлежало еще остаться в живых после такого ада.

Еще не доехав до парковочного места, Тэд понял, что происходит нечто странное. Въездные ворота на территорию участка обычно были закрыты, лишь изредка пропуская пару патрульных машин, да разрешая им заехать обратно. А сейчас обе створки были широко распахнуты, будка дежурного оказалась пуста, хотя в ней горел свет, и вход в само здание не был опечатан.

Он стоял у двери, принимая решение, стоит ли рисковать, и, оглянувшись на свой «понтиак», осторожно вошел. Первый этаж был погружен во тьму. Нашарив по стене выключатель, он дважды щелкнул им, но лампы даже не мигнули. Такое случалось во время гроз, когда точное попадание молнии вырубало подстанцию, но в будке-то был свет! Понимая, что в кромешной темноте искать что-либо бессмысленно, он дошел до лестницы и поднялся на второй этаж, где располагались столы всех служащих. Там-то было светло, но Тэд проклял электричество: в ярком свете ламп во всей своей ужасающей реальности предстали мертвые тела полицейских. Семнадцать бедолаг остались на вечернее дежурство, которое стало для них последним. На Тэда накатила тошнота и слабость. Он знал, что здесь произошло, и от этого ему становилось еще хуже. Так вот что имел в виду ублюдок Фэйт, когда говорил «я всех отпустил»!

Стертый линолеум у лестницы был усыпан гильзами от патронов калибра 5.45. Фэйт расстреливал своих подчиненных прямо отсюда. В складском подвале он взял винтовку М-16, а потом поднялся к ничего не подозревавшим, невооруженным людям, чтобы посеять смерть. Тэду не нужно было присутствовать на этой бойне, чтобы видеть это ничего не выражающее лицо лейтенанта, освещаемое вспышками выстрелов. Гильз валялось не меньше трех десятков, а значит он разрядил одну целую обойму и хладнокровно перезарядил оружие, чтобы добить остальных. Тэд не мог пошевелиться от ужаса, едва сдерживая глухие рыдания и желание закрыть глаза и завыть.

Зазвонил один из телефонов, нарушив покой мертвых. Он тренькал долгие три минуты, пока Тэд не встал и словно зомби не дошел до аппарата.

– Алло! – прохрипел голос в трубке. – Отвечайте же!

– Де-департамент полиции… – только и смог вымолвить Тэд, не отрывая глаз от стройных ног Синтии, голландки что ли. Она лежала в проходе между столов так, что он мог видеть лишь край ее черной юбки и ноги в изящных туфельках.

– Это Литгоу! – заторопились на том конце линии. – Мне срочно нужен Фэйт, ваш лейтенант. Неотложное дело! Тэд долго не отвечал, подбирая слова.

– Он там, где ему место. В аду… – сказал он севшим голосом.

– Что?! – Было похоже, что доктор не расслышал фразу Тэда. В трубке постоянно что-то трещало. – Кто у телефона?

– Сержант Райт…

– Теодор Райт? – переспросил Литгоу, явно удивившись. – Как я понимаю, вы знаете, что случилось с лейтенантом и где он сейчас… Что ж, подходите к «Святому Георгу», мне есть что рассказать вам. Нам надо сотрудничать…

Тэду так хотелось рассказать, с каким удовольствием он отправил на тот свет это грязное животное, но он только положил трубку на место. Звонок тихо звякнул, и вокруг снова стало безмолвно. Подобрав автоматический пистолет, с которым никогда не расставался один из лучших стрелков полиции Странфилда Гарри Хэтуэй, Тэд проверил обойму и заткнул оружие за пояс. Хозяин грозного «Глока» лежал рядом, но сейчас он ему не был нужен. Чувствуя холодную сталь животом, Тэд сбросил оцепенение. Пусть только этот сумасшедший доктор попробует задурить ему голову! На негнущихся ногах он спустился к машине.

– Что за хренота? – нахмурился Фрэнк, пристально глядя в боковое зеркало. То ли ему казалось, то ли сзади запылало красное марево, аккурат в той стороне, где они оставили Луисвилль. – Для зарницы рановато…

– Какая зарница, матерь едрена! – чуть ли не возопил Вик. – Это ж город горит, будь я проклят!

И точно, фронт сияния распространялся все шире и шире. Вскоре он стал совсем ярким, и все сомнения отпали: неведомые мародеры предали дома огню. Погоня если и была, то отстала, хотя Фрэнк был по-прежнему уверен, что их не заметили. Вик не мог с ним согласиться, но он был вынужден признать факт отсутствия хвоста.

– О, – прислушался он, – теперь понятно, почему за нами никто не едет. – Сквозь свист ветра, гудение двигателя и шорох шин донеслись звуки канонады. Где-то громыхало крупнокалиберное орудие. Наверняка трещали штурмовые винтовки и пистолеты-пулеметы, но с такого расстояния их не было слышно.

– Неужели в дерьмовом городишке кто-то окопался? – подивился Фрэнк. – Повстанцы или просто хулиганы… Так, похоже, что это была заправочная станция.

Сзади в ночное небо взметнулся столб огня и, практически лизнув облака, истаял. Вик потрясенно смотрел через заднее стекло, переводя взгляд с одного края далекого пламени на другой. Теперь ему стало казаться, что это сон, столь невероятные происходили вещи, которые, как он полагал, могли происходить только на экранах фантастических фильмов. Добро пожаловать в Луисвилль, на территорию инфернального огня.

Через десяток минут они въехали в сплошную стену воды. Здесь начинался ливень, и кончалась прямая видимость. Фрэнку пришлось снять ногу с педали газа, чтобы ненароком не вылететь на обочину и не повторить подвиг того мужика, чей розовый комбинезон он носил. Он хотел было спросить, нашли ли полицейские фургон, да увидел мрачное, отсутствующее выражение лица своего попутчика. Он был странным, этот полицейский. Говорил, что ни хера не верит во всю эту чушь, хотя в яму с туманом его привел номерной знак. Иначе Фрэнк наверняка улизнул бы. И в Луисвилле, увидев сирены полицейских машин, он стал каким-то возбужденным, все подгонял. С чего бы ему сматываться от своих же? Ну точно странный…

– Следи за дорогой, – посоветовал Вик, почувствовав на себе взгляд Фрэнка. – Нам нужно невредимыми добраться до участка.

На этих словах Фрэнк живо представил себе маленькую камеру, отгороженную от остального мира толстыми решетками, где ему и суждено провести остаток жизни. Слегка тряхнув головой, он избавился от навязчивого образа и сконцентрировался на мокрой дороге. Он верил в свою удачу и надеялся на благоприятный момент, воспользовавшись которым он смог бы остаться на свободе. Можно подумать, я какой-то преступник, подумал Фрэнк. Просто Судьба не дает сойти с опасной тропы.

Даже в свете фар можно было видеть только ближайшие двадцать метров дорожного полотна. А по сторонам кроме пелены дождя вообще ничего не было видно. Посреди шоссе вдруг забелела свежая разделительная линия, и стало ясно, что они приближаются к Странфилду. Машина начала недолгий подъем в горку, после которого следовал долгий спуск, заканчивавшийся у первых домов на главной улице. Гроза яростно ощерилась серией молний, и серый «бьюик» вкатил на площадь Свободы, выбросив с обеих сторон по фонтану воды.

Проехав еще чуть-чуть, может, полквартала, машина встала. Фрэнк с трудом сглотнул и поморщился.

– В чем дело? – спросил Вик. – Тебе поплохело?

– Не знаю, – покачал головой Фрэнк. – Просто мне показалось, что… Не важно, надо покончить с делами. Они с Виком переглянулись. После Вик сказал:

– Хочешь, не хочешь, а к доктору надо заглянуть. Вам всем не помешал бы хороший осмотр. Если тебе нездоровится, так и скажи. Я поведу…

– Нет уж, – твердо возразил Фрэнк. – Понимаешь, я себя спокойно чувствую только за рулем… Да ладно, поехали.

Они миновали затопленные кварталы на западной стороне, пересекая бурные и полноводные потоки воды с покатых крыш двухэтажных коттеджей. Каждый из них отдавался барабанной дробью по крыше, и при каждом таком звуке Вик ощущал все возраставшее беспокойство Фрэнка. То ли дело было в месте, куда они едут, то ли он так болезненно переживал за свой драгоценный «бьюик», но Вика не на секунду не оставляла уверенность, что мистер Спирс на взводе. Сделав вид, что ему стало жарко, Вик расстегнул куртку и одновременно проверил на месте ли револьвер. Нужно быть готовым к любым неприятностям. То, как легко и непринужденно они добрались до Странфилда, говорило только одно: все самое плохое сидело в засаде за решетчатыми воротами городского госпиталя «Святой Георг». Он был готов рассмеяться оттого, что еще полдня назад это было лишь удачной легендой, хитрой уловкой, чтобы выманить Спирса, но в данный момент сомнения заявляли о себе во весь голос. Да так, что Вик стал их слышать наяву. Они перешептывались шелестящими струями по стеклам, захлебывались в дождевом океане под колесами машины, норовя оглушить и загипнотизировать. Вик невольно потянул за ворот рубашки, будто ему не хватало воздуха. Глянув на Спирса, он с облегчением удостоверился, что тот был целиком поглощен дорогой и собственными мыслями и не заметил проявления нервозности. Ко всему прочему, Вик неожиданно разозлился непонятно на что.

– Чертов дождь! – прошипел он едва слышно, хотя прекрасно понимал: дождь виноват не более чем ветер и молнии.

А когда среди голых крон каштанов мелькнули огни больничных окон, нервы Вика сдали. Ему вдруг показалось, что он пристегнут вовсе не к мягкому автомобильному креслу, а жесткой Старой Замыкалке. В подтверждение его мыслей, на затылке зашевелились волосы, словно чувствуя приближение искрящегося и гудящего электрода. Замкнутое пространство салона стало невыносимо, а ноги и руки мгновенно вспотели. Он так не волновался даже перед последними экзаменами в академии, при том абсолютно беспричинно! Рывком отомкнув замок ремня безопасности, не говоря ни слова Фрэнку Спирсу, он распахнул дверь и вывалился в беснующуюся темноту.

Фрэнк остановился. В зеркало заднего обзора он прекрасно видел скрючившегося полицейского, а вокруг него – быстрые потоки воды. Рядом с ним образовывались широкие волны, расходившиеся за ним клином. Что-то вошло в свет фар «бьюика», и Фрэнк невольно перевел взгляд с безумного полицейского на пришельца. Тот стоял в десяти футах от капота прямо напротив него. В руках у незнакомца было оружие, но дуло смотрело куда-то вниз, и Фрэнк подумал, что все может обойтись.

Человек впереди закричал что-то неосмысленное. Это был вопль отчаяния и горя. Разглядев вооруженного незнакомца, Фрэнк понемногу стал узнавать его. Они точно где-то виделись, но он никак не мог вспомнить, где именно. Такие расплывчатые воспоминания были привычны для него, ведь почти все его прошлое погрузилось со временем в густой кисель. Но имя этого человека под дождем вертелось на грани сознания, пытаясь соскользнуть в никуда. Фрэнк сосредоточился и ухватил мысль мертвой хваткой. Встречать приезжих вышел Джерри, владелец единственного в Странфилде оружейного магазина. Пока Фрэнк припоминал его имя, ствол переместился из нейтрального положения в опасное. Пока он смотрел куда-то в радиатор, но Фрэнк ни за что бы не допустил, чтобы его любимому автомобилю причинили вред. Он уверенно распахнул дверь и вышел на дождь навстречу Джерри.

Смахнув с лица первые капли, Фрэнк посмотрел прямо в его безумные глаза. Где-то за спиной громыхнуло, и небо на мгновение вспыхнуло чередой мощных разрядов, отразившись в расширенных зрачках торговца оружием. Казалось, Джерри стоит и спит как лунатик.

– Эй, парень, как дела? – сказал Фрэнк, ощущая тонкие струйки воды за шиворотом, а вскоре и вся его верхняя одежда пропиталась влагой насквозь.

– Ааа!.. – нечленораздельно выкрикнул Джерри. Он точно был не в себе, поскольку в его взгляде не было ничего разумного. Зато крупнокалиберный дробовик, будто направляемый чьей-то волей, уставился прицелом точно между глаз Фрэнка. Потом сместился чуть ниже, в грудь, словно опасаясь промазать.

– Джерри, ты что? Это я! Я купил у тебя револьвер, помнишь? – Джерри не слышал или не подавал виду. Напрягая память, Фрэнк торопливо продолжил: – Ты не хотел продавать мне плохую пушку и посоветовал хорошую. Ты еще сказал, что твой брательник из Аризоны…

Упоминание брата вывело Джерри из ступора, хотя ствол он все еще не опустил. Глаза осмысленно сфокусировались на Фрэнке.

– Ты меня узнаёшь? Привет…

– Ааа… – отозвался Джерри менее надрывно. Он хотел что-то добавить, но только хлопал ртом что рыба, выдернутая на берег удачливым рыболовом.

– Черт… – пробормотал Фрэнк. – Ты когда-нибудь придешь в себя?

– Джерри, – позвал он, надеясь окончательно растормошить парня. – Да что с тобой такое?! Что ты делаешь на улице в такую погоду?

Джерри медленно задрал голову и уставился куда-то вверх. Похоже, он не соображал, где находится. Наконец он снова посмотрел на Фрэнка и сказал:

– Я… Я вы-вышел… прогуляться…

– Но ведь гроза и дождь! Джерри опять оглядел темное небо и согласился:

– Гроза… Дождь…

– Иди домой, а то еще простудишься. И зачем тебе это оружие, охотиться на собак?

Шутка оказалась несмешной. Джерри не только не улыбнулся, а даже ужас отразился на его лице, неподдельный ужас. Его сотрясла крупная дрожь; он поднес цевье своего дробовика к глазам, почти вплотную, пытаясь, видимо, убедиться, что это не фантом и не галлюцинации.

– Я убивал… – голос Джерри задрожал и сорвался. – Я… не знал, что…

Не договорив фразу, он повернулся и потрусил от машины, оставаясь в свете фар. Фрэнк наблюдал за ним, не шевелясь, не смея оторвать взгляда от фигуры человека с оружием. Он убегал все дальше, пока не оказался на перекрестке двух улиц. Там он и остановился.

– Это все ты!.. – расслышал Фрэнк далекий крик Джерри, и он не сразу понял, что обращаются к нему. – После тебя все это началось!.. После тебя!.. – Окончания каждого предложения превращались в вопль. Джерри не умолкал ни на секунду, заполняя промежутки между словами протяжным воем. – Виноват ты! а не я!.. Я только…

Крики внезапно прекратились. Фрэнк остолбенело вслушивался в шум дождя, забыв про мокрую одежду и поток воды по щиколотку. Грохнул выстрел, озарив на краткое мгновение блестящие стены домов, и фигурка Джерри пропала из виду.

Кажется теперь Фрэнк начал по-настоящему понимать, о чем говорил тот полицейский. Про распространение. Как чума или тиф, безумие передавалось от одного другому, расползаясь по городу, забираясь в самые потаенные уголки сознания, искажая и коверкая реальность. Поэтому Джерри вышел с оружием на улицы Странфилда. Он стрелял в жителей, в своих соседей, или, по крайней мере, утверждал так. У Фрэнка не было оснований сомневаться в правдивости слов Джерри. В таком состоянии не лгут. Иногда, правда, сон кажется реальностью (Но он же ни черта не соображал!), перекраивая воспоминания на новый лад. Как бы то ни было, Джерри умер (хе-хе, промахнуться с пары дюймов?). Мысль о том, что кто-то еще выбрал эту ночь для кровавой прогулки, вызвала страх. Сердце Фрэнка заколотило под две сотни ударов в минуту, грозя выпрыгнуть через горло. Он часто задышал, пытаясь отогнать подкрадывавшуюся панику, но тщетно: ужас обуял его. Фрэнк словно увидел огромный купол, накрывавший весь город, расширявшийся с каждой минутой, в пределах которого царил хаос. И он положил ему начало. …Она затягивает без разбора…

Он должен был помочь. Хоть как-нибудь. На дрожащих ногах, Фрэнк добежал к выпавшему полицейскому. Он был еще жив, но сознание покинуло его. Боясь, как бы тот не захлебнулся окончательно, Фрэнк доволок его за подмышки до машины и кое-как усадил на переднее сидение. Зафиксировав полицейского ремнем безопасности, чтобы он не завалился на повороте, Фрэнк оббежал «бьюик» и, борясь с подступавшими слезами, покатил к воротам госпиталя. Место, где мог лежать Джерри, он объехал по большому радиусу. Его бы наверняка стошнило, если бы правая (или левая, какая к дьяволу разница!!) пара колес поочередно переехала нечто лежащее в луже на мостовой. Но перекресток остался позади, и «бьюик», провизжав шинами, въехал на территорию стоянки у главного входа госпиталя «Святой Георг».

14

Доктор Литгоу собирался пригласить полицейского Райта внутрь корпуса, где было не так сыро и где можно было спокойно поговорить. Если, конечно, спокойствие еще могло остаться у кого-то в этом городе. Гул мотора привлек его внимание. Еще раньше прозвучал выстрел, но ни сам Литгоу, ни Тэд Райт ничего поделать не могли: духи древних и кровавых веков вырвались на свободу.

– Это еще кто? – поинтересовался доктор, мгновенно спустив очки со лба на нос. Тэд обернулся и нахмурился. Древняя тачка миновала пропускной пункт, на котором сегодня никто не дежурил, и подрулила к главной лестнице у входа в госпиталь. Удивительно было то, что эта машина оказалась первой за последние двое суток на улицах Странфилда. Город снова опустел, как и в пятницу вечером, но теперь люди бежали, со всей поспешностью с какой могли, спасая себя от катастрофы. Никто ничего не понимал. Однако слухов оказалось достаточно, чтобы заставить жителей городка убраться подальше отсюда. Положение усугубляла кошмарная погода, так что некоторые могли с уверенностью сказать: «Нас бы затопило, ведь мы живем в низине…».

Из машины выскочил мужчина лет тридцати-тридцати пяти, одетый в ярко-розовый комбинезон, потускневший кое-где, но все равно приковывавший внимание. Он крикнул, чтобы ему помогли и начал вытаскивать кого-то с переднего пассажирского сиденья.

Когда доктор увидел лицо пострадавшего, он не выразил своих эмоций, зато Тэд охнул не по-детски. Это был Вик, и ему было очень плохо. Литгоу пощупал его пульс и хотел прослушал грудную клетку, но чуть ли не все мышцы полицейского были сведены судорогой. У доктора сразу же появились подозрения, что это паралич, но общее состояние Виктора Миртона не позволяло так просто поставить диагноз.

– Он без сознания, – сообщил он, – и я не знаю точно, что с ним. Обследование покажет…

– Черт! – раздраженно воскликнул Тэд. – У нас может не быть времени на гребучее обследование! А если он умирает?

Доктор Литгоу ничего ему на это не ответил и только вызвал по рации санитаров. В корпусе их осталось около двадцати, то есть те, кто должен был дежурить этой ночью, и те, кто не успел смотаться до дежурства. При докторе никто не жаловался, но когда он уходил в подвал или в операционную, начинались разговоры «вот не повезло… я уже мог быть далеко… если бы не…». Как только непоколебимый хирург и патологоанатом возвращался, все резко замолкали и принимались за дело. А Литгоу было все равно: лишь бы не отлынивали, а так пусть ворчат.

Видя, как сержант Райт впал в состояние крайнего возбуждения близкого к панике от вида перекореженного друга и пытался распрямить его прижатые к груди руки, он проговорил:

– Зря стараетесь. Сейчас это бесполезно и даже вредно: вы можете вывихнуть плечевой сустав и не заметить этого. Или сломать предплечье…

Тэд послушался. И не потому, что этот докторишка ему приказал – он сам понял глупость своих действий. Этим Вику не поможешь. Тогда он снял свою куртку и кое-как обернул ею дрожащего друга. Мужчина в розовом комбинезоне продолжал самоотверженно поддерживать его, хотя вернее было бы, держать на руках. Не дожидаясь бригады санитаров, Тэд вдвоем с водителем внес Вика внутрь корпуса. Как только автоматические раздвижные двери из толстого стекла сомкнулись за их спинами, Тэд понял, насколько холодно снаружи. Здесь, на первом этаже главного корпуса госпиталя, располагалась регистратура, где обычно толпится огромное количество народу в ожидании своего номера по записи. В связи с этим правительство позаботилось, чтобы люди чувствовали себя комфортно, даже если снаружи снег и всего десять градусов по Фаренгейту. Большие рамы были идеально уплотнены, поэтому даже без центрального отопления здесь было очень тепло. Тэд решил предварительно положить Вика подальше от окон, на диван напротив бюро регистратуры. За все то время, пока они несли его, он не издал ни единого звука и не пошевелился. Он умирает? растерянно думал Тэд. Только что он был на грани нервного срыва, а сейчас им владела апатия. Он устало присел на край дивана, чтобы не мешать, и, привалившись к стене, закрыл глаза.

Но Тэд не отдыхал. Перед его глазами по очереди проплывали полуразмытые картины недавних событий. Что-то запечатлелось сильнее, что-то уже потускнело, но образы быстро сменяли друг друга, со скоростью сошедшей с ума детской карусели. Еще немного и можно будет услышать хруст разламывающихся подшипников и злорадный смех управляющего.

(Темная лестница… где выключатель, мать его?!.. Не-ет, не-е-ет!!… Дальше…)

Резко раскрыв глаза, Тэд увидел бешено вращающуюся приемную. Карусель продолжала движение и наяву. Перед глазами проносились мусорные ведра, полосатое дерево столов, белая настольная лампа, двери лифтов и снова ведра. Тэд попытался остановить вращение, но это оказалось не так-то просто: закружилась голова, и во рту появился солоноватый привкус. Почувствовав первый позыв к рвоте, он побежал к туалету, зажимая ладонью рот. Как в бреду он добрался до унитаза и, чувствуя, как теплые струйки просачиваются между пальцами, сложился вдвое. Сквозь густую пелену слез он увидел собственный обед и тягучие коричневые слюни. Желудок еще раз болезненно сократился, извергнув новый поток, но уже меньший, потом еще и еще. Подождав, пока успокоится тело, Тэд отдышался и вытер рот одноразовым полотенцем, прополоскал горло и умылся. И все равно еще некоторое время он сглатывал ужасную горечь. Зато теперь он себя чувствовал значительно лучше.

Вернувшись в холл регистратуры, Тэд не нашел никого и даже Вика, который только что лежал на диване. Он был слишком расстроен, чтобы удивиться. Оглядев весь холл, он остановил свой взгляд на изменяющихся зеленых цифрах над лифтом. 3………4………5. Где-то тихо тренькнуло, и поток цифр иссяк. Выждав, пока погаснет индикатор открытых дверей, Тэд надавил на большую кнопку справа от шахты лифта. В глубине загорелся мягкий огонек, и цифры побежали в обратном порядке.

Наконец перед ним возникла узкая полоса света. Двери разъехались, открывая просторную кабину, освещенную тремя лампами дневного света на потолке. Тэд зашел и нажал на кнопку с цифрой «5». Двери так же мягко съехались, и он ощутил плавный подъем. Почему-то ему захотелось закурить, мучительно и остро, но в карманах не было даже спичек, а последнюю пачку (едва начатую, кстати) он собственноручно выбросил еще утром. Глубоко вдохнув, он через мгновение справился с приступом.

Госпиталь далеко не пустовал. У Тэда, проходившего мимо заполненных палат, создалось впечатление, что четверть Странфилда пожелала поправить свое здоровье в эти ненастные выходные. И если бы не разгул Смерти, он наверняка так и подумал бы. Но обитатели больничных помещений только на первый взгляд могли показаться нездоровыми. На их лицах читались страх, озабоченность и растерянность. Все они укрылись под защитой Святого Георгия, надеясь пересидеть эту бурю в обществе своих соседей. Доктор Литгоу, казалось, был не против принять у себя несколько сотен гостей. Да, в общем-то, у него и выбора особого не было. Когда же он узнал, что странфилдцы основательно запаслись провизией, газетами и одеждой, он махнул рукой, отведя для них свободные палаты на пятом уровне. После этого в срочном порядке престарелые со второго уровня были переведены на четвертый. Прекрасно понимая, что в ближайшие 24 часа от своих коллег помощи ждать не придется, доктор Литгоу отказался от перспективы бегать с пятого на второй и обратно, чтобы сделать осмотр стариков и одновременно проследить за состоянием здоровья «гостей». Это было просто необходимо, учитывая тот факт, что кое-кто прихватил с собой пару-тройку бутылочек винца. И это из того, что успел заметить доктор, пока все распаковывались и обустраивались. Наверняка на самом дне любого рюкзака и любой сумки найдется чего покрепче.

Напротив одной из комнат Тэд столкнулся с выходящим Литгоу. Тот неторопливо стягивал очередную пару резиновых перчаток, задумчиво, если не сказать мрачно, уставившись куда-то в пустоту. Появление офицера полиции вывело его из состояния глубоких раздумий, и, встряхнув головой, доктор Литгоу сказал опять-таки не сколько Тэду, сколько невидимым слушателям на линолеумном полу:

– Это становится все занятнее и занятнее. Даже не…

– Как Виктор? – спросил Тэд. Это беспокоило его больше всего остального.

Док пожал плечами, но не равнодушно, а удивленно, и от этого Тэд просто опешил. На его взгляд Литгоу казался опытным врачом, и уж кому как не ему знать все о человеческих болезнях. Если бы доктор сделал вид, что ему все равно, он бы выбил из него эту дурь, а тут другое дело.

– Так в чем загвоздка? Он ранен?

– Нет, – чуть погодя ответил док, – внешне – никаких повреждений. Дыхание очень неровное, но пульс почему-то совершенно нормальный… Это точно не паралич. Скорее… нечто психомоторное.

Тэд всегда злился, если собеседник начинал сыпать заумными словами, но неимоверная усталость сделала свое дело.

– Доктор, вы не могли бы… попроще?

– А? Да, конечно… Такое бывает, если, скажем, больной утверждает, что не может пошевелить рукой. И правда – рука безвольно висит вдоль тела. Но с конечностью все в порядке. Виновато психическое состояние больного.

– Вик что, псих?!

– Нет, не понимайте эти слова буквально, – пояснил Литгоу. Он автоматически продолжал комкать пару резиновых перчаток, пока они полностью не пропали в его руках. – Такие же точно последствия могут появиться и при неврологических, а не при психопатических расстройствах. Это означает, что мозг не поврежден, но работает он немного не так, как надо. В случае Виктора, это…

Дальше доктор забормотал что-то невообразимое, периодически теребя лоб незанятой перчатками рукой и отрицательно качая головой. Из потока терминов Тэд разобрал только «спастическое состояние мышц» и «сухожильные рефлексы отсутствуют», но этого оказалось вполне достаточно, чтобы оценить степень озадаченности дока.

– В общем, – заключил Литгоу, – это все похоже на истерический припадок.

Вот те раз! За Виктором замечалось все, что угодно, но только не истерические припадки. Он мог быть суровым и беспощадным или наоборот: мягким и податливым, но он ни разу не завопил от страха и не заметался в панике даже при критических обстоятельствах.

– По-моему, вы ошибаетесь, – сказал Тэд. – Только не он. Он не истерик, это точно!

– Подождите, – остановил его Литгоу. Его взгляд приобрел осмысленность. Он стал похож на лектора, объясняющего студентам основы медицины. – Истерия – это не совсем то, о чем вы говорите. Припадки бывают разные и по разным причинам, и совсем не обязательно, что больной завизжит или заплачет. Психогенные факторы могут спровоцировать такой припадок, что больной теряет способность самостоятельно двигаться. Такое чаще всего происходит с внушаемыми людьми в угнетающей обстановке.

А это другой разговор. Мало ли что Вик пережил за сутки, пока был в дороге? Наверняка поездка не показалась ему легкой экскурсией.

– Так он оправится?

– Да, я это гарантирую. Но когда припадок пройдет, я точно не знаю. Он может длиться от десяти минут до нескольких часов.

Тэд кивнул и попросил разрешения повидать друга. Литгоу ответил, что жена и дочь сержанта Миртона уже пришли к нему в палату.

– Ладно, – сказал Тэд, – тогда я загляну попозже…

Литгоу, казалось, хотел что-то добавить, но только махнул рукой и пошел к лестнице вниз. Начинался ночной обход.

В палате, кроме самого Вика, лежавшего на койке у окна, и его семьи, Тэд обнаружил и свою Вайолу. Она полулежала в кресле, а рядом на полу валялся раскрытый журнал. Она спала. Лиза, жена Вика, молча сидела рядом с мужем и держала его за руку. Дочь Долорес стояла по другую сторону койки, прижимая к груди плюшевого медведя. Она насупилась и в свои шесть лет выглядела очень серьезно, слишком серьезно. Медведь был тот самый, которого подарил ей на Рождество два года назад сам Тэд. Его глаза были сделаны из больших блестящих пуговиц, а шею украшал полупрозрачный голубой бант. Шерстка была по-прежнему густой и ровной.

Взгляды Лизы и Тэда пересеклись, и он только кивнул, как бы приветствуя. Понимая, что любые слова сейчас излишни, Тэд почти на цыпочках подошел к своей спящей жене и подобрал журнал. Вайола мало читала, так что разве полистала в поисках цветных фотографий. Он посмотрел на ее безмятежное лицо и испытал те же чувства, что и тогда, дома. Захотелось разбудить ее, прижать к груди и больше не отпускать… Но сон ей был просто необходим после такого дня. Тэд сел рядом с Вайолой, и, почувствовав присутствие мужа, она опустила голову ему на плечо.

Он сам почти заснул. Глаза видели только светлое пятно лампы в коридоре, просвечивавшей матовое стекло дверей в палату. Сон подступал исподволь, спускаясь легким ангелом, и каждый его шаг стирал понемногу последние нити связи с реальностью. Тэд перестал ощущать руки и ноги, все тело налилось огромной тяжестью, и он понял, что не может сопротивляться. Разум требовал отдыха настойчиво и неотступно, как никогда раньше. Даже в армии после десятимильного кросса под проливным дождем Тэд так не уставал. Сквозь свое спокойное дыхание он слышал, как бьется сердце его жены, маленькое и слабое. Дремота мешала мыслить, но ему подумалось, что это от нервов. Это просто нервы, а не врожденный порок сердца, как всегда говорила сестра Вайолы. Сердце не работает в полную силу, словно подводная лодка на глубине, застигнутая эскадрой. Оно боится быть обнаруженным и уничтоженным. Вот и все.

Мысль продолжала свое вялое течение и, предоставленная самой себе, дрейфовала, то и дело меняя курс. Через ровный, приглушенный шум в голове Тэд слышал обрывки речи, будто бы кто-то зашел и тихо заговорил. Он даже и не пытался разобрать отдельные слова, продолжая пребывать в полудреме. Дыхание окончательно замедлилось. Сон пришел…

Это был восхитительно, как во сне. Вик стоял у резной ограды, торчавшей из бетонного основания, а сразу за ней начинался сад. Густыми кронами раскинулись яблони, каштаны бросали на покрытую травой землю причудливые тени. За деревьями притаился кустарник, а дальше ничего не было видно. Поискав глазами арку, он не удивился, обнаружив ее в окружении зеленого плюща. Он обвивал прутья, взбираясь все выше и выше к самому своду, образуя живую стену. Оглянувшись, он увидел пустыню. Она подступала к ограде, но на расстоянии нескольких десятков футов уже произрастали травы. Пустыня была серая, будто вместо песка она состояла из пыли, многих миллиардов тонн. По счастью, ветер не тревожил гладкую поверхность серых дюн.

Вернувшись к арке, Вик заметил, что она немного изменилась. Только совсем чуть-чуть: рисунок на решетке стал иным, где вместо летящих голубей появились две клюшки для гольфа. Толкнув кованую калитку, он вошел в сад.

Аромат, стоявший там, невозможно было описать, настолько незнакомым он был. Определенно пахло свежей травой, но не той, которую скосил у себя на лужайке сосед, а растущей, тянущей соки из недр сверхплодородной земли. На вид трава настолько сочна, что казалась полупрозрачной, и на мгновение Вику почудилось, что он увидел потоки животворной воды внутри каждого стебелька. Но налетел порыв теплого ветерка и согнал наваждение.

Посреди идеально ровного газона пролегала грунтовая тропинка. Она была настолько утоптана, что казалась выложенной плиткой. Тропинка спускалась с холма и дальше бежала к садовым деревьям, кои стояли невдалеке от ограды, но садом можно было назвать только дальнюю часть. Там рос целый лес, красиво обрамленный кустами ежевики. Вик понял, что именно туда он хочет попасть. Бросив последний взгляд на серую пустошь за решеткой ограды, он ступил на тропинку и зашагал к лесу, высматривая все новые достопримечательности чудесного сада.

Углубившись в лес, Вик понял, что это всего лишь узкая полоса, будто бы высаженная умелым лесником для защиты от ветров и посторонних взглядов. Шириной она была не более полсотни футов, но деревья росли так часто, что напоминали сплошную стену. Откуда-то потянуло дымком, но запах сразу же пропал, как только Вик вышел из-под зеленого навеса ветвей. Как по волшебству с неба брызнул моросящий дождик, такой теплый, что капли на лице почти не ощущались. Вик задрал голову вверх, пытаясь усмотреть ту тучу, из которой шел дождь, но в небе было ни облачка. Только желтый круг солнца, горячий и нестерпимо яркий.

Трава по краям грунтовой дорожки приобрела яркую окраску, переливаясь в солнечных лучах всеми цветами радуги. Но внимание Вика уже переключилось на маленькую белую точку, поднявшуюся на несколько мгновений над живой изгородью. Донесся ропот листвы, будто бы вздохнула толпа людей, и Вик, пристально вглядываясь в синь неба в поисках белой точки, дошел до изгороди и заглянул за нее.

– Сэр, не хотите ли сигару?!

Прямо перед Виком вынырнул паренек лет девяти-десяти с непослушными русыми волосами. Он носил широковатые для него штаны на помочах и клетчатую кепку.

– Сигару? – переспросил Вик. Свой же голос показался далеким и безжизненным, словно его передавали по старому приемнику, хрипящему и тихому.

– Да, сэр. Отличнейшую сигару! – В руке у мальчишки появилась одна, и он с готовностью протянул ее Вику.

А ведь мне даже неоткуда прикурить, подумалось Вику, но сигару он все-таки взял. Она оказалась просто великолепной: ароматные листья были крепко скручены и плотно упакованы, что особо ценилось заядлыми курильщиками.

– Можете не зажигать ее, сэр, – словно угадав его мысли, подсказал мальчишка. – Здесь это не так важно.

Вик кивнул, хотя ничего не понял. Где это – здесь? И почему – неважно? Не найдя ответов, он полез в карман и наобум достал бумажку, надеясь, что это окажется доллар. Даже если бы он вытащил десятку, он бы без колебаний отдал и ее, но откуда у него в кармане вырезка из старой газеты? Развернув сложенный пополам клочок сероватой газетной бумаги, Вик увидел черно-белую фотографию автомобиля. Он стоял у шикарного подъезда, ожидая пассажиров. За рулем сидел водитель в белом кителе и такой же белой фуражке.

– Что это, сэр? – спросил паренек, пытаясь устоять на цыпочках. – А можно мне посмотреть?

Вик протянул вырезку, и мальчик с жадностью стал вглядываться в картинку, словно давно мечтал увидеть ее. Так сам Вик в возрасте десяти лет хотел хотя бы издали поглазеть на боевой вертолет.

– Вот это да! – восхищенно прошептал мальчик. – Такая машина будет у меня, когда я вырасту…

Он оставил славного мальчугана и воспользовался прорехой в изгороди из ровно подстриженных кустов ежевики, чтобы пройти дальше. За живой стеной оказался точно такой же газон, разве что немного короче. В воздухе снова пронесся вздох, и на этот раз Вик точно знал: кто-то в очередной раз промахнулся.

В двадцати шагах впереди газон превращался в склон, и где-то в самом низу собралась толпа зрителей, окружившая полукольцом какого-то мужчину в ослепительно белых гетрах. Он поколдовал у себя под ногами, потом взял из большого рюкзака нечто длинное, блеснувшее на солнце, и стал сосредоточенно всматриваться в зеленую даль.

– Можете подойти поближе, – посоветовал негромкий мужской голос из-за правого плеча. Это оказался старичок неопределенно преклонного возраста со спутанными седыми космами, но одетый с иголочки. Начищенные туфли отражали даже легкие облачка на небе. Небольшой рост, специфический профиль лица и разрез глаз выдавали в нем потомка одного из племен индейцев.

– Отсюда ничего не видно, – продолжил он, дернув головой в сторону поля. – Игра идет там… У вас есть сигара?

Вик ответил утвердительно и протянул ароматный цилиндр старичку. Тот отказался:

– Мне эта штука ни к чему, а вот вам…

Вик покрутил сигару в руках, чувствуя острую необходимость зашвырнуть ее подальше. Ну, мусорить на прекрасном газоне ему не хотелось, а ближайшая урна наверняка в паре миль отсюда.

– Курите?

– Нет. Старичок закивал, соглашаясь:

– И правильно, а то никаких денег не напасешься. Прикуривайте!

– Что? – переспросил Вик. Чувство реальности окончательно покинуло его. Мир вокруг был готов раздвоиться, начав подрагивать далекими деревьями и песчаными ловушками. – Я же не курю.

– Просто зажгите сигару.

Вик машинально полез во внутренний карман куртки, где обычно лежало удостоверение и значок, но сейчас его рука коснулась чего-то гладкого и холодного. Каково же было его удивление, когда он вытащил зажигалку в форме старого автомобильного гудка. Осторожно сдавив грушу, Вик увидел в раструбе ровный язычок пламени.

– У вас есть зажигалка! – радостно воскликнул старик и затанцевал, кружась на месте. – У него есть зажигалка!!

Старик, насколько позволяло здоровье, припустил под горку к зрителям, продолжая выкрикивать эту фразу. Сначала только несколько человек повернули головы в его сторону, но потом вся толпа разом отхлынула от замершего мужчины в белых гетрах и потекла вверх к Вику. Он спокойно ждал развязки.

Первым добежал до Вика высокий фотограф в клетчатом жилете. Он начал энергично трясти Вику руку, не переставая твердить поздравления. Высказав все, он позволил остальным сделать то же самое и сделал несколько снимков.

Он был в плотном кольце, когда запыхавшийся старый индеец продрался сквозь толпу и заговорил:

– Поздравляю тебя, ты совершил долгий путь, чтобы выйти на поле и победить. И вот ты здесь, почетный триумфатор, Цезарь современности, можно сказать…

Одна женщина в первом ряду даже начала всхлипывать и полезла в сумочку за кружевным платочком.

– Сегодня тебе нет равных, Фрэнк. И это значит, что отныне ты займешь свое место среди…

Вик громко рассмеялся. Ему просто стало смешно слушать хвалебную речь индейца, адресованную вовсе не ему. Многое стало понятно за последние двадцать секунд, и Вика охватило какое-то возбуждение сродни тому, что ощущает ученый, приоткрывший завесу тайн Вселенной.

– Я знаю, кто вы, – улыбаясь сказал Вик оторопевшему старику. Только сейчас, когда тот смотрел прямо на него, стало заметно небольшое косоглазие. Эти немытые волосы, чуть хрипловатый голос и несимметричность глаз могли принадлежать только одному существу.

– Я не победитель, и я не Фрэнк. Он еще… играет.

Фрэнк играет, пронесся легкий ропот. Только что все веселились и радовались, а теперь понуро смотрели кто куда.

– Значит, ты не Фрэнк, – произнес старик-индеец. – Это плохо…

– Я догадываюсь. Еще ничего не известно, как неизвестно и то, когда закончится игра.

– Но… – В глазах старого индейца блеснула надежда. – Но у тебя есть зажигалка! Ни у кого здесь ее нет. Она есть у победителя.

– Нет, она есть у выжившего, – ответил Вик. Да, он выжил, хотя и не победил. – Я не последний. Старик повернулся и сказал людям:

– Тогда ждите еще своих родственников и друзей.

Окинув взглядом толпу, Вик заметил знакомое лицо где-то сзади. Молодой парень смотрел на него, не мигая.

– Эдди, – позвал его Вик. – Что ты тут делаешь? Эдди Норт неохотно протолкнулся в первый ряд:

– Жду свою сестру.

– А она… правда твоя сестра?

Вика охватил очередной приступ двоения в глазах. Он едва удержался от того, чтобы сесть прямо на траву.

– Эдди, ты же умер. Тогда, на трассе между Странфилдом и Винсберри. Ты ехал в фургоне и…

– Да тут все уже умерли.

– И я? – прошептал Вик. – Я тоже умер?! Неужели так выглядит Чистилище? А где же ангелы с мелом, где лестница?

– Пока нет, – Старый индеец снова стоял к нему лицом. – Ты выжил в игре, а значит отправишься домой с чистой памятью и призом.

– Ээ нет! Мы так не договаривались, – запротестовал Вик. – Я должен знать, что происходит, и обязан рассказать об этом другим. Иначе, этот ужас никогда не закончится! Старик недобро усмехнулся:

– А ты думаешь, что сможешь хоть что-нибудь исправить? Что ты скажешь о трех водителях пятитонного грузовика из Мэна? Они на полпути к Бангору…

Все пропало. Три безумца едут по стране, разнося заразу в каждом городе по пути, в каждом поселке. А куда они отправятся после? В Калифорнию?! Для этого им придется пересечь всю Америку с северо-востока на юго-запад.

– Небось, думаешь, что хуже ничего не может быть? Ты снова ошибся. Арбитр должен скоро попасть сюда. В качестве зрителя, – старик-индеец закончил не вполне понятно, но всего вышесказанного было достаточно. Даже слишком! Безумие… Безумие охватило Странфилд, еще более кошмарное, чем любой преступный произвол: здесь само Бытие устроило резню.

– Господи, что же такое творится?.. – прошептал Вик, чувствуя дикую усталость. Теперь он не стал сопротивляться желанию и уселся там, где стоял – прямо на земле. – Их еще можно догнать… Ведь так?

– Нет, все слишком запуталось. Арбитр, только он мог бы уменьшить последствия. Они для того и есть, чтобы скрывать от людских глаз факты и события, держать в тайне истинное положение вещей. Но сейчас наш Арбитр помирает от огнестрельного ранения. Так что мы его здесь все ждем.

– А доктор Литгоу? Он… тоже арбитр? Старик обнажил ряд острых зубов:

– Он, как бы это сказать, играет вне поля. Делает ставки и заключает пари. И это все, что им позволено.

– Им… – простонал Вик. – Что, есть еще кто-то?!

– Да. Твой старый знакомый лейтенант, и еще одна женщина из города. Ее ты тоже наверно знаешь.

Ну конечно, только Дорис тут и не хватало! Уж кого не подозревал Вик, так это ее: странная баба, помешанная на авто. Странно…

– А она тоже где-то поблизости? – спросил Вик.

Старый индеец не подтвердил догадку Вика, а, значит, Дорис все еще жива. Количество жертв нарастало с каждым часом. Еще вчера их было тринадцать. Сегодня – втрое больше.

– Подожди, – добавил старик, – здесь собрались не все. Там за холмом их около пятидесяти. Бывшие жители Луисвилля. Игрок большую часть застрелил, а остальные погибли в давке на выходе из кинотеатра. Потом была стрельба на улице…

Вик вспомнил, что осталось от кафе у шоссе, и ему стало совсем плохо. От мысли, что толпы сумасшедших с оружием в руках переходят из дома в дом с одной целью, ему хотелось выть; настолько он чувствовал себя беспомощным. Надежды на войска нет: если зараза коснется армии, то… Об этом не хотелось и думать!

– Это все жертвы? – со слабой надеждой в голосе спросил Вик.

– Пока да. Прошло уже три дня… Обычно игра завершается через сутки после начала, не позже.

Старик рассказал очень много. Часть того, что Вик понял сам, а все остальное не укладывалось в его голове ни при каких умственных усилиях. Вихри кружились в его разуме, разрушая стройные бастионы житейского опыта. Все новые и новые подробности вливались в общую ужасающую картину всеобщего хаоса и безраздельной смерти.

– Многие тысячелетия игра была среди нас. Она пронизывала каждого, оставаясь незримой и неощутимой. Любой мог быть призван против его воли, чтобы встретить лицом к лицу достойного соперника. Никто, даже Арбитр, не знал где, когда и кто будет участвовать. Игра сама выбирала своих игроков, а Арбитр должен был подготовить поле и обеспечить скрытность. В итоге все обходилось смертью одного игрока. А что теперь?

Теперь, как понял Вик, из-за того, что один Оппонент нарушил правила, а второй ему невольно подыграл, игра перестала быть таковой: стройной и осторожной системой. Рухнули незыблемые ранее своды законов, и был утерян всякий контроль над игрой. Десятки действующих лиц, а в перспективе – сотни и тысячи, что исключает возможность каких-либо прогнозов.

– Что за цель игры? – спросил Вик, когда старик умолк. Он сам пока не знал, к чему идет разговор, но было ясно одно: здесь есть что-то важное.

– Ну… Выжить.

– Выжить, – задумчиво повторил Вик. – Если игроков двое, тогда все понятно. А если их больше? Ответа не последовало ни через секунду, ни через полминуты.

– Вопрос хороший, – продолжил Вик, видя выражение озадаченности на лице индейца. – Спросим по другому. Что такого сделал я, чтобы попасть сюда живым?

Замерло будто не только все вокруг: толпа умерших, лес, но и само время словно задержалось, чтобы послушать. Вик не торопился продолжать, выдерживая следующую мысль, как хорошее вино, давая ему выстояться и набрать нужные качества.

– А я скажу, что именно. Я вернул Фрэнка обратно, вот что! Я не дал ему затеряться в пыли дорог и дыму городов. С самого начала мы хотели изловить его, но у нас не было возможности. Он хорошо прятался и не высовывался некоторое время. Все крутился в Странфилде, словно у него какое дело там было. А потом он решил уехать. И тут я начал… нет, не понимать, а чуять. Еще немного и он свинтил бы!

Я не отставал от него, хотя вообще не понимал, какого хера я плетусь по его следам, когда меня дома ждет семья?! Но у меня получилось. Множество странных вещей тогда произошло: камень-указка, странный овраг с отвесными стенами и туманом. Все это помогло мне и не дало Фрэнку улизнуть. Кто-то или что-то не хотело эпидемии!

– Я не чувствую иной силы, кроме самой игры. Ее воля просто не даст зародиться противодействию со стороны… – слабо отозвался старик, сев рядом с Виком.

– Со стороны, возможно, нет, а изнутри?

Небо, словно очнувшись, вдруг зарябило оранжевым с зеленым, и заметно задрожала земля. Но воздух оставался неподвижным, и стояла совершенная тишина.

– Кажется… – начал Вик, подымаясь, – кажется, меня куда-то вытягивает! Ччерт! Быстро… Так! Сколько игроков осталось в игре?! Восемь… Увидишь Литгоу, передай ему, что он просто сволочь…

Перед глазами проплыли сиреневые огни, и запахло больницей. Этот особый запах знаком каждому, кто хотя бы пару часов провел под присмотром врачей. Вик проморгался и почувствовал себя лучше: потолок перестал над ним плыть и огни пропали. Он пошевелил пальцами правой руки. Так для проверки.

Постепенно в его памяти всплывали картины сада, толпы людей и старик-индеец, но все это потеряло прежнюю яркость и свежесть и стало похожим на выцветшую фотографию. Он медленно вздохнул и стянул с себя одеяло.

Разговор был в самом разгаре, когда в операционную вошел Вик. Он поздоровался за руку с Тэдом и сел напротив доктора. На лице Литгоу присутствовало выражение крайней усталости, не больше. Он уже сделал вечерний обход, и на это ушло более часа. Возможно, именно из-за этого он не удивился столь скорому появлению второго полицейского. Как он это себе объяснил, было известно только ему.

Литгоу поднял глаза на Вика. Поизучав его с десяток секунд, он откинулся на спинку кресла и закурил. Ни единым мускулом на лице он не выдал своих чувств. В очередной раз Вику подумалось, насколько же крепки нервы у патологоанатомов и у врачей вообще. Они каждый день видят такое, от чего у обычного гражданина желудок вывернулся бы наизнанку не один раз. Стряхнув пепел в нержавеющую кювету, доктор Литгоу, видимо, продолжил незаконченную до этого мысль:

– Таким образом, он оказался за территорией госпиталя. Что было дальше, я не знаю.

– Сомневаюсь, – отозвался Вик. Он ссутулился на кушетке, опершись на руки. – Вы ведь знали, зачем ушел Фрэнк Спирс? Литгоу затянулся, выпустил струйку дыма, но не ответил.

– Сколько вы поставили на мистера Спирса?

– Рубанули с плеча, сержант, – заметил Литгоу и скривился. – Вам бы в Пентагоне служить, а не в полиции. Что вы еще знаете?

– То есть, вы не отрицаете факта? – уточнил Вик.

– Я не дурак. Факты не отрицают, а вы говорите слишком уверенно для просто догадливого. Кроме того, сейчас не тот момент, когда надо оправдываться.

И Вик начал перечислять. Когда он дошел до раненого Арбитра, Литгоу кивнул и погасил окурок о край стола. Руки доктора перестали дрожать, заметил Тэд. Он был рад видеть друга, но у него не было сил выразить это лучше, чем просто крепко пожать руку. То, о чем рассказал Вик, могло сойти за фильм ужасов или за фантастику, если бы это не было правдой. Нет смысла врать.

– Он сказал восемь, – задумчиво произнес доктор и закурил еще одну сигарету. – Мне интересно, кого Энтони имел в виду?

– Это просто, – ответил Вик. – Фрэнк Спирс, его подруга Клара, вы, доктор, лейтенант Фэйт и три водителя из Мэна.

– Как они в это ввязались? – спросил Тэд. До сих пор он просто слушал.

Вик кратко описал события у Луисвилля. Литгоу был очень внимателен: видать его заинтересовал рассказ полицейского.

– Вы назвали только семерых, сержант. Я умею считать.

– Не сомневаюсь. Еще есть Теодор…

При звуках своего имени Тэд вздрогнул, но возражать не стал. Нет смысла, точно так же как и врать. Он был в игре, и игра была в нем. Сам он не верил в это до сегодняшнего вечера.

– Восемь. Возможно ли, что кто-то еще присоединился? А как же вы?

– Я вернул Спирса и Клару в Странфилд. Свою часть я выполнил.

– Хорошо. Я просто знаю, что вы не лжете.

Вик задумался. Мог ли индеец по имени Энтони ошибиться? Наверняка мог, хотя, учитывая его стаж, такое ожидать не приходилось. Он знал все и говорил без колебаний. Дорис? Может быть…

– Например, владелица автомастерской. Фрэнк был у нее и мог втянуть… И старик говорил про нее.

– Вик, Дорис мертва… – сказал Тэд, посмотрев на друга. – После твоего письма я пошел туда и нашел ее тело. Спирс ее пристрелил.

– Ёханый стос! Где он добыл оружие? – Вик вспомнил, сколько возможностей было у Фрэнка грохнуть его, бросить труп на обочине и смотаться хоть в Мексику. Ехать в одной машине с убийцей!.. Они даже не могли предъявить ему обвинение и арестовать.

– Понятия не имею. Можем спросить у него.

Фрэнку предстояло ответить на множество неприятных прямых вопросов. Он не отходил от кушетки Клары, держа ее за руку. Удивительно, особенно после того, что сам Фрэнк рассказал про субботнюю ночь на холме. После непродолжительной паузы Вик сказал, обращаясь сразу к обоим собеседникам:

– Вот мы тут треплемся, а три психанутых ублюдка едут на север. Надо что-то сделать.

– Вызвать помощь мы не можем: гроза мешает радиопередачам, – ответил доктор. В подтверждение его слов за окном снова вспыхнуло, и удар грома заставил зазвенеть стеклянную посуду в медицинском шкафчике.

– Слушай, – взволнованно начал Тэд, – а как лейтенант может быть в игре, если он помер?

Он рассказал про попытку Фэйта прикончить его и про туфли с острыми каблуками. Никто не мог предположить чего-то иного, кроме одного: он жив и он недалеко. Это не могло не волновать: за последнее время о лейтенанте стало многое известно.

– Я же продырявил ему башку, – заявил Тэд. – Не может человек перенести такое!

– Человек – нет, а лейтенант – да, – возразил ему Литгоу. То ли он пошутил, то ли вправду Фэйт не совсем был человеком. Кончилась и вторая сигарета. Доктор не стал ее гасить, а просто прикурил от нее третью.

– Ладно, – сказал Вик. – Если мы не можем что-либо сделать с дальнобойщиками, надо завершить игру здесь.

По всей видимости, это означало вывести из игры всех оставшихся игроков. Оставалась сущая ерунда: понять, как это сделать? Литгоу если и знал способы, то молчал, а Тэду на ум кроме очевидного ничего не приходило.

– Допросить Спирса, – предложил Тэд. – Этот жук знает больше, чем кажется.

Не в силах больше сидеть, он встал и размял ноги. Походил вдоль окна, потом оперся на подоконник и стал разглядывать дождливый мрак за окном. Небо озарялось молниями, раскаты грома прокатывались беспрерывно, но уже будто бы издалека. Гроза уходила. Или набирала сил для следующего дня.

– Это что за хрень?! – воскликнул вдруг Тэд. То ли ему показалось, то ли в очередном всполохе он разглядел чью-то фигуру там, внизу, перед самым входом в госпиталь. Сверкнуло еще раз…

Перед лестницей стоял лейтенант. Он не обращал внимания на дождь и ветер. Просто стоял и смотрел куда-то поверх крыши здания госпиталя. Его правая рука сжимала рычаг тележки, укрытой брезентом. Там было что-то объемное, и он словно боялся выпустить тележку из рук. А может он просто думал, как затащить ее по ступенькам.

Откинув покрывало в сторону, Гордон Фэйт стал раскладывать по карманам гранаты и пакеты с пластиковой взрывчаткой. Там же, в плотно завернутом полиэтилене, находились радиодетонаторы, которые можно было привести в действие на расстоянии с помощью портативного передатчика. Все это он взял на складе в участке. Там же он пополнил боезапас к своему дробовику, набрав с два десятка красных патронов двенадцатого калибра. Из оружия он предпочитал свой револьвер, но тут нужна была мощь, а не скорострельность.

Он точно знал, что в здании госпиталя скрывались игроки, поэтому-то он и пришел сюда под проливным дождем. В его голове было сумрачно, и только одна мысль постоянно крутилась в его мозгах: «исправить дела». Теперь, когда его череп был пробит, надо было действовать быстро и наверняка. Времени оставалось все меньше, и визгливый голос подгонял лейтенанта разнести в клочья весь город, только чтобы избавиться от всех потенциальных игроков. Этим Фэйт, собственно, и занимался последние два дня.

Внутри госпиталя было тепло и сухо. Разложив взрывчатку на бюро в приемной, лейтенант развернул свое огромное тело, чтобы определить наилучшие места для установки точечных зарядов. При удачном их расположении от здания не должно остаться и фундамента. Его глаза тщательно ощупывали стены в поисках оптимального расположения взрывчатки. За спиной что-то неожиданно звякнуло. Лейтенант с максимально возможной скоростью сдернул с плеча дробовик и прицелился в сторону дверей лифта. Оттуда вышел доктор Литгоу в белом халате с амбулаторной книжкой в руках. Фэйт медлил с принятием решения: стрелять или нет. Литгоу, видя его колебания, заговорил первым:

– Лейтенант Фэйт. То, что вы делаете, противоречит всем уставам и правилам. Неужели вы этого не чувствуете?

Фэйт упрямо молчал, но ствол так и не отпустил. Двери лифта начали беззвучно съезжаться, но так и не закрылись. Пустой взгляд лейтенанта вперился в его Оппонента, не выражая ничего. Так смотрит удав сквозь толстые стекла серпентария. Если он и хотел что-то сказать, но ни один мускул не дрогнул на заплывшем жиром лице. С правого виска вниз, мимо уха куда-то за ворот рубашки сбегала тонкая струйка крови.

– Надо сказать, что именно вы ответственны за все происходящее. Почему вы решили повлиять на события? Я же предупреждал вас о последствиях.

Доктор Литгоу говорил спокойно и уверенно, надеясь, что такой стиль речи может образумить лейтенанта. Хотя с виду Фэйт выглядел неубеждаемым.

– Вот теперь все действительно плохо. Если вы, лейтенант, еще не в курсе дела, игроков стало куда больше, чем два. Трое из общего количества движутся по нашему шоссе на север, и они тоже участвуют. Заявок и ставок на них нет, но они – в игре. Что вы будете делать с ними?

Дуло дробовика уставилось прямо на доктора, но тот даже не пошевелился. Все так же стоял напротив лифта, держа в руках записи по пациентам.

– Вы целитесь в меня, вашего Оппонента. Вы готовы забыть и это главное правило? Не могу даже предугадать, что произойдет, если вы выстрелите. Да, я стал и игроком, как и вы, но я остался вашим Оппонентом. Прежде, чем принять опрометчивое решение, подумайте хорошенько.

Лейтенант всем своим видом показывал нежелание думать. Дробовик его руках не дрогнул. Он не показывал агрессию, но Литгоу чувствовал его жажду уничтожения и разрушения. В Фэйте было что-то от игры с примесью безумия, и такая смесь могла взорваться в любой момент. Доктор это понимал, но не мог каким-либо иным способом заставить лейтенанта прекратить бойню.

– Скольких вы лично убили? Уверяю, с рук вам это не сойдет. Когда вы застрелили двух моих сотрудников, я решил, что произошла ужасная ошибка, а теперь я понимаю всю глупость моих предположений. Клара не смогла выиграть тогда, в апреле на шоссе. На этом можно было бы и закончить, но вы, лейтенант Фэйт, почему-то не подали прошение. Я свое отнес Арбитру, но толку от него без вашего не было никакого. Оба игрока остались живы, хотя сильно пострадали. Такое происходило крайне редко, но способы избежать этой катастрофы были. После согласования с Арбитром жизни двух игроков оборвались бы легко и быстро, вы же решили продолжить борьбу. Я не возражал, поскольку у Клары просто не было шансов с ее параличом. Не понимаю, на что надеялись вы. После того, как вы первый раз вмешались в игру, я попытался вас предупредить, но вы избегали меня. Когда, наконец, я смог вам все объяснить было поздно. Зачем вам потребовалось все это?

Так можно было говорить стене, что-то доказывать ей, заранее зная о бесполезности траты времени и сил. Фэйт не показал ни единым движением, что он понял обращенные к нему слова. Складывалось ощущение, что лейтенант находился в состоянии помраченного сознания. В таких случаях успокоительные речи не могли возыметь должное действие. Доктор хотел продолжить, но его остановил странный воющий звук, шедший непонятно откуда. Казалось, он просачивался из-под плинтусов, щелей под дверями, ящиков, тумбочек и ламп на потолке. Звук лился непрерывно, то громче, то тише. Фэйт дернулся и выстрелил вверх. Посыпались обрывки навесного потолка и осколки ламп. Лейтенант кружился на месте, грохоча дробовиком и разнося вдребезги мебель вокруг.

– Да сделайте что-нибудь!.. – закричал Литгоу, отпрыгнув за угол. В ответ на его вопль из лифта вылетел Тэд с пистолетом «Глок». Почти не целясь, он выпустил всю обойму, пулю за пулей в своего начальника. Промахнуться было трудно: с расстояния в двадцать футов Тэд попадал и в более мелкую мишень. С последним выстрелом Фэйт свалился на пол прямо посреди приемного зала, и стало совсем тихо. Гроза над Странфилдом стихала…

Все трое – доктор Литгоу, Вик и Тэд – вошли в палату, где находился Фрэнк Спирс, и остановились. Тот оглядел каждого и спросил:

– Какие новости, док?

Узнав об окончательной смерти лейтенанта, он будто и не удивился вовсе, просто кивнул и снова обратил потухший взор на Клару. Он сидел на краешке кушетки, сгорбленный и неподвижный, держа бледную ладонь Клары в своей руке. Она лежала с закрытыми глазами и еле дышала.

– Я знаю, – тихо продолжил он, – что его не стало. Легче ли нам от этого?

– Да, – твердо ответил Тэд. Его пистолет был заткнут за ремень, хотя в его обойме патронов больше не было. Внутри Тэда нарастало неясное чувство страха, но внешне он этого не показывал. Вик предупреждал, что происходит с людьми, выходящими из игры непобедителями и немертвыми. Он был готов. Короткий спазм прошел через все его тело, но доктор Литгоу уже подхватил полицейского и отвел его в другое помещение.

– Как она? – спросил Вик, когда дверь за доктором и Тэдом закрылась.

– Неважно, – ответил Фрэнк. А что еще он мог сказать? Клара была очень плоха. Литгоу проверил пульс, дыхание и сообщил, что ее время истекает. – Понимаешь, я ничего о ней не знаю. Кто были ее родители, где она родилась, какая музыка ей нравится… Ничего, ровным четом ничего. Почему должна умереть она, а не я?

– Можешь мне не верить, но у нее была травма головы. Ее мозг был поврежден в той аварии на шоссе, и она тоже попала в больницу. Доктора не могли сделать большего: то, что она дожила до этого момента – уже чудо.

– Да, но почему-то мне казалось, что игра должна была закончиться не так. По другому!

– Игра еще не закончилась. Помнишь, эти трое…

– Их уже нет, – ответил Фрэнк и посмотрел Вику прямо в глаза. Тот в очередной раз удивился, насколько молодо выглядит Спирс. Ему, должно быть, за сорок, а на вид – не больше тридцати!

– Тебя укрепила игра? – это было единственное объяснение, но Вик все равно спросил.

Фрэнк кивнул. Это началось в тот момент, когда он вступил на узкую тропу новой игры, у оружейного магазина. Он вспомнил Джерри, и ему захотелось спрятаться где-нибудь от самого себя. Парень погиб из-за него. Он втянул бедолагу в действие, в котором тому не нашлось роли и места. Сжав свободной рукой свое колено, он опять заговорил:

– Остались мы вдвоем, как тогда… Игроков в этот раз было очень много, но все они были поглощены самой игрой. Сработала защита… Я не знаю, что будет, когда все закончится. Арбитр и Проводник мертвы. Пострадало слишком много людей, чтобы она осталась незамеченной, и это ее погубит. Я не хочу победить в такой игре!

– У тебя нет выбора, – напомнил Вик. – Ты останешься последним…

– Да, – согласился Фрэнк, понизив голос. – Проводник Энтони умер, и я боюсь того, что стало с садом, где ты был. Я не попаду туда без него.

Проводник Энтони. Значит, игра добралась и до него и, судя по сведениям Фрэнка, уничтожила саму себя. Теперь вместо награды игрок-победитель мог запросто получить билет в ад в один конец. Это действительно было страшно.

– Я должен уйти вслед за ней… Нет, самоубийство приведет меня в кромешную темноту, откуда мне не выбраться, но я отыщу другой путь. Все равно на земле мне не жить. Оставь нас, я буду думать…

Вик кивнул и вышел. В коридоре его ждали жена и дочь, напряженные, но уже не такие напуганные. Он обнял их по очереди, не говоря ни слова. Лиза долго не хотела отпускать мужа, боясь, что он снова растворится в сером тумане, но на этот раз навсегда.

– Я с вами и никуда не денусь, – прошептал он, еще крепче обнимая жену. Обещания надо выполнять.

Тэд очнулся уже при свете дня. Долгожданный рассвет разразился над залитым водой городом. Солнце, словно соскучившись по его домам, разлило свои лучи по каждому дворику, залезая в каждое окно. Открылась дверь, и в палату заглянул Фрэнк Спирс.

– Я рад, что вы выкарабкались, – сказал он, слабо улыбнувшись. – Можно войти? Тэд вместо ответа просто моргнул. Ни что другое у него не хватало сил.

– Я хочу помочь, – сказал Фрэнк, подойдя вплотную к лежащему Тэду. – Понимаю, вам трудно говорить, но я пришел попросить у вас разрешения.

– Что? – еле слышно прошептал Тэд. Он сам удивился, насколько был слаб его голос.

– Ваша жена… Я могу вылечить ее.

Сердце, подумал Тэд. У нее и вправду слабое сердце, поэтому она так редко смеется и так часто плачет. Не колеблясь, он выдавил из себя «да». Это все, что он хотел, и это все, что ему было на самом деле нужно. Фрэнк снова улыбнулся и подошел к спавшей в кресле Вайоле. Тэд внимательно следил за ним, хотя глаза ломило от яркого солнечного света. Его так давно не было!

Он ожидал, что Фрэнк начнет что-нибудь бормотать, закрутит руками и дальше в том же духе, но ничего такого не происходило. Он просто стоял напротив жены Тэда и смотрел прямо на нее. Краем глаза заметив что-то странное, Тэд перевел взгляд с Вайолы на лицо Фрэнка. Тот на глазах старел: кожа на щеках теряла свежесть и блеск, за какие-то десять секунд покрывшись глубокими морщинами, глаза неотвратимо вваливались внутрь черепа. Если в палату вошел здоровый тридцатилетний мужик, то вышел из нее глубокий старик, едва могущий передвигать ноги. От волнения Тэд даже не смог выговорить «спасибо». Он чувствовал, что Фрэнк действительно помог и заплатил за это чудовищную цену. Несколькими часами позже его нашли в отдаленной части госпиталя. Он был мертв, но губы его навсегда сохранили слабую печальную улыбку.

В полдень, когда все беженцы уже покинули стены госпиталя «Святой Георг», из него вышли Вик с дочерью на руках, его жена Лиза, Тэд в обнимку с Вайолой и доктор Литгоу. Было довольно холодно, но солнышко радовало своим неистовым светом, а небо, наконец, стало снова голубым.

– Никогда не забуду этот кошмар, – сказал Тэд, стоя на лестнице.

– Я говорил с мэром, – сообщил Литгоу. Он переоделся в обычную одежду и перестал быть похожим на врача. – Он вызвал федералов и полицию. Они скоро будут здесь. Вам, наверное, будет не очень приятно с ними встречаться, так что у вас есть около трех часов, чтобы собрать вещи и уехать.

– Спасибо за заботу, – отозвался Вик и протянул доктору руку. Тот пожал ее с привычным спокойствием. – Мы и вправду поедем. Куда-нибудь подальше от этого места…

– Принято решение снести Странфилд, – добавил Литгоу. – Все теперь кажется сном, но я знаю, что это все было. Надеюсь, оно не повторится никогда…

Федералы примчались раньше, поэтому всем пришлось отвечать на кучу вопросов. Как оказалось, власти были неплохо осведомлены о событиях в Странфилде. Они знали, что в городе начались беспорядки, что несколько человек с оружием в руках вышли на улицы города, что в соседнем Луисвилле случился большой пожар, в котором сгорел почти весь город. Вик и Тэд не стали их разубеждать.

Люди давали показания, и постепенно картина стала вырисовываться все четче и четче. Начальник полицейского участка лейтенант Гордон Фэйт сошел с ума, убив несколько приезжих у библиотеки. Потом он перестрелял почти всех дежурных у себя в участке и попытался взорвать госпиталь, где был остановлен отважными полицейскими. Происшествия в Луисвилле связать с Фэйтом федералы не решились, и начали отдельное расследование. Закончив с показаниями, все разошлись по домам.

– Куда мы едем? – спросил Вик, когда две семьи собрались на площади перед участком. У обочины стояли две машины, на которых и предстояло отправиться в путешествие. В том, что оно необходимо, никто не сомневался, оставалось только решить, в какую сторону ехать.

– На юг, – предложила Вайола. – Там тепло и пальмы. Это то, что я всегда хотела.

Тэд даже расхохотался. Вик подхватил, хотя и не совсем понял, над чем смеялся его друг.

– Тогда решено, – подытожил он. – Нас ждет Майами!

Все расселись по машинам, но прежде, чем тронуться, Тэд поцеловал свою жену и прошептал:

– Я люблю тебя, и это не игра…

Вырезки из газетных статей о трагедиях в Странфилде и Луисвилле «Воскресная Почта»:

«…Кошмар, захлестнувший городок на востоке Америки, наконец закончился. Почти трое суток на его улицах орудовал сумасшедший лейтенант полиции…»

«…Перестрелка в Луисвилле была спровоцирована группой преступников, мародерствовавших в городе. Одна из пуль попала в бензоколонку, и раздался чудовищный взрыв…»

«Зеркало»:

«…О точном числе жертв не сообщается, но известно, что погибло около четырех сотен человек только в Луисвилле…»

«…Ученые предполагают, что аномальное землетрясение в штате Мэн, произошедшее на небольшом участке шоссе, в результате которого погибли три водителя грузовика, провалившиеся в образовавшуюся впадину, могло быть вызвано сильным взрывом бензинового танкера в Луисвилле. Ждем уточненных расчетов…»

«…Погода на юге страны ожидается солнечная и жаркая. Приятного отдыха…»