"Цикл Дегона. Печать силы" - читать интересную книгу автора (Хольбайн Вольфганг)

КНИГА 4

С моря доносились крики. Крики, полные страха и безумия. Предсмертные крики. Тишину ночи взрезал грохот выстрелов и треск горящих домов, и к этой адской мелодии примешивался раскатистый рев, от которого у всех матросов на борту «Цуйдермаара» волосы вставали дыбом.

Такой рев вряд ли могло издавать какое-либо живое существо.

— Что еще должно произойти, чтобы вы мне поверили? — сдавленно спросил я. — Там умирают люди, Хармфельд. Невинные люди!

Капитан «Цуйдермаара» не обращал внимания на мои слова. Он даже не смотрел в мою сторону, избегая моего взгляда, и я чувствовал, что он вовсе не так спокоен, как старался показать. Его пальцы настолько сильно впились в поручни, как будто он хотел сломать их.

На борту военного корабля было холодно. Ночь черным покрывалом легла на море, и ее тишину нарушали предсмертные крики гибнущего города. Даже плеск волн утих, и можно было подумать, что мы находимся в другом мире. Хотя, наверное, так оно и было.

— Черт побери, ставьте же парус! — крикнул я, хотя, честно говоря, прекрасно понимал, сколь бессмысленны мои слова. — Мы должны убираться отсюда!

Капитан Хармфельд, опершись о поручни, с явным усилием оторвался от наблюдения за тем, что происходило на берегу, и взглянул на меня. Несмотря на то что ночь была очень темной, я видел, какой он бледный. С момента атаки чудовища прошло три часа, но страх настолько въелся в душу голландца, что он, похоже, до сих пор не пришел в себя.

— Я не могу, Крейвен. — В голосе лейтенанта звучало сожаление. — Я должен подождать, пока вернутся лодки. — Сжав пальцы в кулак, он вновь взглянул на остров. — Если бы хоть что-то можно было увидеть!

— А я вам скажу, что там происходит! — в ярости воскликнул я. — Там точно такие же чудовища, как и то, что напало на «Цуйдермаар». И сейчас эти монстры уничтожают город и его жителей. И ваших людей в придачу.

Хармефльд побледнел еще сильнее. Его кадык нервно задергался, а правая рука еще крепче сжалась в кулак. Не сказав ни слова, он резко повернулся и вновь уставился на горящий город.

Все это началось полчаса назад. Мы с Хармфельдом сидели в капитанской каюте, перевязывая раны. Полученные нами повреждения нельзя было назвать серьезными, но их оказалось довольно много. Я, признаться, надеялся, что после всего происшедшего капитан наконец-то возьмется за ум, но, к сожалению, ошибся. Хотя я откровенно рассказал ему обо всем, что случилось со мной после моего прибытия на Кракатау, он не поверил ни одному моему слову. Возможно, на его месте я отреагировал бы так же.

В какой-то момент наше внимание привлекли крики, и мы выбежали на палубу. На небе стояла луна, однако ночь была слишком темной, чтобы мы могли рассмотреть, что происходит на острове. Крики не прекращались, и уже через несколько мгновений послышались первые выстрелы, а потом запылали дома. Но даже яркий свет пожаров, быстро охвативших весь город и порт, не давал возможности понять, что же там случилось.

Собственно говоря, Хармфельд просто выполнил свой долг, отправив пять пинасов «Цуйдермаара» с половиной своих морпехов на берег. И все же это было самое плохое решение из всех возможных. Я пытался предупредить его, но, естественно, этот упрямец меня не послушал.

Я был совершенно уверен в том, что ни один из его матросов не вернется живым. Первую вспышку пожара мы увидели полчаса назад, а потом огонь перекинулся даже на море, словно вода была покрыта пленкой горящей нефти.

Честно говоря, мне и не нужно было видеть происходящее. Моей фантазии вполне хватило на то, чтобы все это представить. Наверняка там были создания Дегона — такие же, как чудовище из протоплазмы, напавшее на «Цуйдермаар» и похитившее маюнде. А еще там, должно быть, находились его ужасные ссаддиты, устроившие этот чудовищный пожар.

Да, Хармфельду больше не видать своих солдат. Но и мы, оставшись здесь, тоже погибнем. Конечно, нам удалось отразить первое нападение чудовища, но это ни о чем не говорило. Я слишком хорошо знал Дегона, чтобы поверить в то, что он сдастся и легко пойдет на уступки.

— Тогда по крайней мере снимите с меня наручники! — требовательно произнес я. — Эти штуки не очень-то удобные.

Нахмурившись, Хармфельд взглянул на тонкую серебристую цепь, соединявшую наручники. Казалось, он раздумывал, зачем они вообще там, но затем покачал головой.

— Наручники и не должны быть удобными.

— Черт побери, Хармфельд, я же спас вам жизнь! — вырвалось у меня.

Голландец вздрогнул, как от удара.

— Это нечестно, Крейвен, — сказал он. — Я вам, конечно, благодарен, но… — Замолчав, он вздохнул и вновь посмотрел на берег. — Я не могу. — Это прозвучало как извинение. — У меня есть приказ, и я должен его выполнять. Вы же знаете, почему я арестовал вас и вашего друга.

— Нет, — раздраженно ответил я. — Но, несомненно, вы сейчас обо всем мне расскажете.

— И зачем вам создавать такие сложности? — Хармфельд помрачнел. — Вы ведь не будете отрицать, что знали Эльдекерка? Вас видели вместе.

— Но я его не убивал! — выдохнул я. — И Шеннон не убивал. Совсем наоборот, лейтенант! Эльдекерк был на нашей стороне!

— На вашей стороне? — переспросил Хармфельд. — Что вы имеете в виду?

— Почему бы вам не рассказать мне, что произошло? — вопросом на вопрос ответил я. — И почему вы решили, что Эльдекерка убили мы с Шенноном?

— Он сам сказал, — ответил голландец. — Крейвен, его нашли с ножом в животе. Перед смертью он успел назвать ваше имя.

— И вы считаете, что этого достаточно, чтобы обвинять человека в убийстве? — возмутился я. — Вы что, с ума сошли?

— Нет, — улыбнулся Хармфельд. — Может быть, вы и не виноваты, Крейвен. Но если это так, тогда почему вы со своим странным другом отказались идти с нами? Вы, несомненно, понимаете, что если человек, которого не в чем обвинить, убегает при весьма драматических обстоятельствах, то его поведение выглядит довольно подозрительно.

— Но я же вам все объяснил! — едва сдерживая гнев, сказал я. — И не один раз.

Хармфельд посмотрел на меня с сочувствием, и его взгляд вновь разжег во мне глухую ярость. Сейчас я был близок к тому, чтобы загипнотизировать лейтенанта, как это сделал Шеннон. И все же я отказался от этой мысли. Кроме того, я вовсе не был уверен, получится ли у меня, ведь воздействие Тергарда на мое сознание по-прежнему давало о себе знать: мои магические силы еще не полностью восстановились.

Да я бы и не решился на этот шаг, обладай я своими способностями даже в полной мере. Мне никогда не нравилось заставлять человека делать то, чего он не хочет. А в данном случае это вообще могло бы нанести вред. Гипноз — палка о двух концах. Конечно, можно заставить человека продать собственную мать на рынке рабов, но сколь мастерским ни было бы гипнотическое воздействие, человек в таком состоянии превращается в марионетку, неспособную к принятию собственных решений. Я все еще не понимал, что же происходит на острове Кракатау, но знал, что сила наших противников велика, а потому мне не нужны были помощники, которые не могут самостоятельно сосчитать до трех.

С вершины Кракатау донесся глухой рокот, и я отвлекся от своих мыслей. Подняв голову, Хармфельд сощурился, пытаясь рассмотреть кальдеру огромного вулкана. Из кратера било пламя и вылетали огромные камни, с такого расстояния казавшиеся роем безобидных искорок. Мне даже показалось, что я почувствовал под ногами слабую, но впечатляющую дрожь земли.

— Вулкан неспокоен, — пробормотал Хармфельд.

— Будет извержение? — спросил я.

— Извержение? — Капитан «Цуйдермаара» повторил это слово со странным ударением и, посмотрев на меня, покачал головой. — Не думаю. Я провел здесь более десяти лет, но извержения еще ни разу не было. Немного потрясет, выбросит пару искорок, вот и все.

Вздохнув, он резко отвернулся и вновь стал смотреть на город. Пожар бушевал по-прежнему, но стрельба и крики стихли. Впрочем, я вовсе не был уверен в том, что это добрый знак.

Внезапно раздался громкий звук бортового свистка. Посмотрев на мачту, Хармфельд вновь повернулся к острову и перегнулся через поручни.

— Лодки возвращаются!

Несколько минут он вглядывался в темноту, а затем подал сигнал рукой. Послышался громкий треск, блеснула, отбросив яркий свет на море, вспышка магния.

Хармфельд испуганно вскрикнул.

К «Цуйдермаару» приближались вовсе не пинасы, а одна большая тень. Это было не судно, а что-то коричнево-черное, блестящее и подрагивающее, как комок отвратительной слизи. Из него торчала дюжина гротескных конечностей.

— Это то самое чудовище, которое похитило маюнде! — выдохнул я. — Господи, Хармфельд, мы должны убираться отсюда!

Казалось, капитан «Цуйдермаара» не слышал моих слов. Парализованный страхом, он уставился на приближающегося монстра. Магний догорел, но матросы тут же выпустили новый заряд, чтобы осветить море.

Наконец-то Хармфельду удалось сбросить с себя оцепенение. Однако сделал он это вовсе не так, как я ожидал. Повернувшись, лейтенант начал дико размахивать руками, выкрикивая приказы на своем языке. Через несколько секунд на палубе «Цуйдермаара» поднялась невероятная суматоха. Матросы носились туда-сюда, забираясь на ванты и перетаскивая какие-то предметы. Корабль задрожал, как будто глубоко в его чреве забилось огромное беспокойное сердце.

Хармфельд снова повернулся к поручням. Море осветила четвертая магниевая вспышка, и я сумел разглядеть чудовище из протоплазмы, которое преодолело уже половину расстояния до «Цуйдермаара». Его распухшее тело непрерывно подергивалось, а то, что я поначалу сравнивал с паучьими лапами, при ближайшем рассмотрении оказалось целым лесом щупалец толщиной с человеческое тело — с их помощью он с фантастической скоростью передвигался по воде. Еще несколько мгновений — и монстр доберется до «Цуйдермаара».

Но до этого дело не дошло. Хармфельд отдал приказ, и уже через миг с корпуса корабля сорвалось оранжевое пламя. Раздался громкий взрыв — и море прямо перед монстром вспенилось. В воздухе запахло порохом. Когда лейтенант поднял руку, я услышал второй пушечный выстрел. На этот раз он был прицельным.

Чудовище изогнулось, замахав щупальцами, и море в один миг почернело от отвратительной крови монстра. В воздух взлетели комья протоплазмы, а затем с плеском упали обратно в воду. Я увидел, как одно из огромных щупалец оторвалось и, судорожно извиваясь, погрузилось в море. Я знал, что таких созданий невозможно победить механической силой, но пушечного снаряда было достаточно, чтобы почти разорвать его тело на две части.

— Огонь! — снова крикнул Хармфельд.

«Цуйдермаар» выпустил по чудовищу очередной заряд, и, к счастью, он попал в цель.

Монстра разорвало на части. В воздух ударил столб бурлящей морской воды и зловонной слизи. Корабль задрожал от отдачи выстрела и накренился.

Когда пороховой дым развеялся, на море уже было пусто, лишь местами виднелись ошметки черной слизи, а глубоко под водой что-то подергивалось.

Вздохнув, Хармфельд оперся о поручни и, проведя рукой по лицу, взглянул на меня.

— Вот видите, Крейвен, — сказал он, — это все, что нужно вашему непобедимому ужасному монстру. Добрые голландские пушки сделали свое дело. Все кончено.

Не ответив, я оглянулся и, сам не знаю почему, посмотрел в противоположном направлении. Облака разошлись, лунный свет пролился на море. В этот самый момент я понял, что Хармфельд был не прав.

Ничего еще не закончилось. Совсем наоборот, все только начиналось.

Здесь, в тысяче ярдов под землей и в двух тысячах ярдов под кратером Кракатау, было невероятно жарко. Это был неприятный, неописуемо угрожающий жар, удушающее дыхание, которое исходило от стен, пола и потолка и поднималось из кипящего озера лавы, пронзая воздух огненными гейзерами.

Вот уже час Дегон неподвижно стоял на берегу этого огромного озера и смотрел на движение внизу. Поверхность раскаленного озера непрерывно подергивалась, и это было не просто кипение лавы, не просто пульс вулкана. Под горячей поверхностью шевелились червеобразные создания, которые время от времени выныривали наверх и опускались в глубину, выбрасывая на десять-пятнадцать ярдов в воздух раскаленные капли лавы. Порой до рыбьего бога доносился глухой рев: ссаддиты высовывали из лавы свои безглазые головы и, словно рыбы, хватали ртом воздух.

Их количество вновь увеличилось. Слуги Дегона принесли им столько жертв, что этого было бы достаточно даже для того, чтобы утолить жажду ТУЛЬСАДУУНОВ. Момент, которого он ждал все эти годы, был близок.

Подумав о том, сколько жизней потребовалось на то, чтобы создать эту ужасную армию, Дегон почувствовал легкое волнение и страх. Даже ему, никогда не ценившему жизнь человека или любого другого создания, становилось страшно при мысли о том, какими были те существа, которых он собрался разбудить.

Однако сейчас пути назад уже не было. Конечно, решающий момент еще не наступил, но дверь в пространство ужаса приоткрылась. Он чувствовал ледяное дыхание ада, а его руки, спрятанные под длинной накидкой, были тому свидетельством.

Рассерженно мотнув головой, Дегон отогнал неприятные мысли и, сбросив с себя оцепенение, отошел от озера. Казалось, ссаддиты почувствовали уход своего господина — а был ли он их господином? — и озеро из расплавленной лавы забурлило сильнее. Капли лавы полетели настолько высоко, что слуги Дегона, стоявшие вокруг огненного кратера, отпрянули на пару шагов. Движение теней ускорилось.

Когда Дегон приблизился к узкой каменной лестнице, ведущей наверх, в те пещеры Кракатау, куда входить мог только он, путь ему преградил один из его слуг. Это был низенький худой человек с блестевшим от пота торсом и покрытым коркой грязи лицом. Он нес на себе отметины смерти, как и все те, кто пробыл слишком долго у бьющегося сердца горы. Кракатау был огненным богом, не терпевшим жизни рядом с собой. Он убивал одним лишь своим присутствием.

— Что случилось? — спросил Дегон.

— Простите, что беспокою вас, господин, — ответил раб. — Однако мы поймали человека, вторгшегося сюда.

— Вторгшегося? — Дегон поморщился. — Ну так убейте его.

Он уже хотел пойти дальше, но раб поднял руку, и Дегон вновь остановился.

— Что еще? — нетерпеливо выдохнул он.

— Вы должны… взглянуть на него, господин, — робко произнес раб. — Он… не такой, как все остальные.

— Не такой? — Дегон нахмурился. — Что это значит?

На этот раз слуга не ответил. В его глазах читался страх.

— Хорошо, — уступил Дегон. — Я посмотрю на него. Веди его ко мне.

Кивнув, раб повернулся и побежал вперед, так что Дегону пришлось его догонять. Пройдя через пещеру, они вошли в низкий коридор, залитый кроваво-красным светом. Этот коридор вел прямо в каменное сердце горы.

Наконец они оказались в помещении с изогнутым потолком, где было что-то наподобие мебели — в одном углу стояла низкая, забросанная влажной соломой лежанка, а рядом с ней стул.

На соломе лежал человек. Он был связан и брошен ничком, так что Дегон не мог разглядеть его лица. И все же Дегон сразу понял, почему раб позвал его сюда. Что-то с этим человеком было не так. Дегон явственно ощущал исходившую от него опасность. Это было странно и даже смешно: несмотря на то что незнакомец в черных одеждах был связан по рукам и ногам, у Дегона появилось ощущение, будто он стоит перед смертоносной гадюкой, а не перед беспомощным человеком.

— Он убил четверых из нас, — тихо сказал раб. — Голыми руками. Чтобы задержать его, нам пришлось напасть вдесятером.

Раб молча ушел, а Дегон приблизился к лежанке. Человек не шевелился; его дыхание было медленным и ровным, как у спящего. Но это не ввело Дегона в заблуждение.

— Мы одни, — произнес он. — Вам не нужно притворяться. Я знаю, что вы в сознании.

Какое-то мгновение казалось, что пленник и дальше будет изображать из себя спящего, и Дегон почувствовал, как в нем нарастает гнев. Но тут лежавший поднял голову и, перевернувшись на спину, сел. Двигался он с такой легкостью, словно его руки не были стянуты веревками. Однако Дегон видел, как напряглось его тело, хотя лицо по-прежнему оставалось совершенно спокойным.

— И не пытайтесь, — ровным голосом сказал Дегон. — Мои слуги доложили, что вы весьма опасны. Но я намного сильнее человека.

Незнакомец поднял голову, и, пока он рассматривал лицо Дегона, рыбий бог воспользовался моментом, чтобы понаблюдать за ним. Пленник был удивительно молод — не больше двадцати, ну, самое большее, двадцать два по времяисчислению людей. Он был худым, но жилистым, руки выдавали большую силу, а взгляд ясных голубых глаз резал, как сталь. Даже Дегон почувствовал себя неуверенно под этим взглядом.

— Кто вы? — спросил Дегон.

— Шеннон, — ответил юноша. — Меня зовут Шеннон.

— Шеннон… — Дегон повторил это имя пару раз, словно пытался привыкнуть к его звучанию. — Да, я помню. Вы тот юный маг, который пришел вместе с Робертом Крейвеном. Что вам нужно?

Не ответив, юноша смерил его взглядом, и внезапно на его губах заиграла странная улыбка.

— Ты ведь Дегон, — сказал он.

— Да, это так, — кивнул Дегон. — А мы что, знакомы?

— Нам не приходилось встречаться лично, — ответил юноша, — но я слышал о тебе. Я здесь, потому что искал тебя.

— Ну что ж, ты меня нашел, — ухмыльнулся Дегон, тоже переходя на «ты». — Но не думаю, что тебе стоит радоваться по этому поводу. Что тебе нужно?

— Поговорить с тобой, — ответил Шеннон. — Я хочу сделать тебе предложение.

— Предложение? — Дегон покачал головой. Казалось, он был разочарован. — Что бы ты ни предложил, меня это вряд ли заинтересует.

— Так почему же ты не убил меня сразу? — спокойно спросил Шеннон.

— Я хотел посмотреть на человека, который сумел напугать моих рабов. Но я, признаться, ожидал другого.

Кивнув, Шеннон выпрямился и внезапно вытащил руки из-за спины.

— Чего именно? — осведомился он.

Дегон вздрогнул от удивления. Шеннон не разорвал веревки, хотя это были толстые бечевки из конопли. На самом деле Дегона это не испугало бы, ведь сила — понятие относительное, а люди, как известно, слабаки. Нет, веревки просто исчезли! Вернее, они трансформировались!

Две коричневые веревки превратились в черновато-зеленых блестящих змей, с шипением ползущих по запястьям Шеннона!

Лишь через несколько мгновений Дегон сумел взять себя в руки.

— Это… впечатляет, — запнувшись, сказал он. — Но не более того. Неужели ты думаешь, что можешь спасти себе жизнь парочкой уличных трюков?

— Вряд ли в этом будет необходимость, Дегон, — ответил Шеннон.

В голосе пленника было нечто такое, что заставило Дегона повнимательнее присмотреться к нему. Внешность Шеннона действительно изменилась или ему только показалось?

Дегон не мог определить этого точно, но лицо юноши посуровело и… да, так и есть. Сам он стал выглядеть старше.

— Что все это значит? — резко спросил Дегон. Он улыбнулся, но в этой жестокой улыбке не было и следа человеческих эмоций.

— Я хочу сделать тебе предложение, Дегон, — заявил Шеннон. — Предложение, которое, возможно, спасет тебе жизнь. Я пришел сюда не для того, чтобы убить тебя. Если бы это было так, я не оказался бы в руках твоих слуг, поверь мне.

Опустив ноги с лежанки, он медленно встал, и Дегон заметил, что сейчас его движения утратили былую ловкость. В них по-прежнему была уверенность и сила, но это уже не были движения молодого человека. Веревки на его руках и ногах сейчас уже полностью исчезли.

— Мне нелегко было найти тебя, Дегон, — продолжил Шеннон. — Но еще не поздно. Если ты сделаешь то, что я скажу тебе, то я могу остановить трансформацию.

— Трансформацию? — выдохнул Дегон.

В глазах Шеннона вспыхнула холодная усмешка.

— Не валяй дурака, Дегон. Я знаю твою тайну.

Он мотнул головой на широкую накидку рыбьего бога.

— Она ведь уже началась, не так ли?

Дегон уставился на него. Его круглые глаза расширились от страха, и внезапно, почти против собственной воли, он выпростал руки из-под накидки и, не отдавая себе отчета, как будто не мог остановиться, протянул их магу.

Его руки не были человеческими — впрочем, такими они никогда и не были, — но сейчас они уже не были и руками Дегона. Тонкие пальцы, соединенные прозрачными перепонками, превратились в коричнево-черные блестящие лапы, искореженные и узловатые, покрытые гнойниками и влажными наростами. На больших пальцах выросли отвратительные хищные когти, а ногти на других пальцах были окровавлены. Сквозь плоть просвечивала белизна ногтей, превращающихся в когти.

Трансформация коснулась не только его кистей. Будто коричневые перчатки разной длины, на его руках появились роговые наросты.

С интересом взглянув на когтистые лапы рыбьего бога, Шеннон провел кончиками пальцев по лицу и вздохнул. Его кожа потемнела, и вновь Дегону показалось, что юноша стареет у него на глазах.

— Все еще хуже, чем я думал. — Шеннон холодно улыбнулся. — Но, честно говоря, не критически. Они начали превращать тебя в одного из них, не так ли?

Дегон кивнул.

— Откуда… откуда ты это знаешь?

— Я и в самом деле кое-что знаю, — недовольно произнес Шеннон и добавил: — И кое-что умею. Например, я могу тебе помочь.

— Ты? — выдохнул Дегон. — Ты можешь…

— Послушай, — перебил его Шеннон, резко махнув рукой. — Осталось мало времени. Вскоре врата полностью откроются, и ТУЛЬСАДУУНЫ восстанут. Как только это произойдет, ты превратишься в одного из них, причем не только физически. И ты это знаешь. Тогда тебе вряд ли удастся воплотить твой план. — Еще раз улыбнувшись, Шеннон выдержал театральную паузу и, понизив голос, продолжил: — Но этого не произойдет, если ты примешь мою помощь.

— Твою помощь? — с нажимом повторил Дегон. — Помощь моего врага?

— Врага? — Шеннон фыркнул. — Ты дурак, Дегон. Я хотел преподнести тебе Роберта Крейвена на тарелочке с голубой каемочкой, но этот идиот внезапно поддался мукам совести и сбежал с твердым намерением пойти на верную смерть. Я тебе не враг. Совсем наоборот — мы с тобой в определенной мере союзники. Ты меня знаешь.

Сделав шаг назад, Шеннон поднял руки и стал тихо произносить непонятные слова. Слова, от которых даже у Дегона мурашки побежали по коже.

И тут Шеннон начал изменяться.

Все произошло очень быстро. Фигуру юного мага в черных одеждах окутали тени и тьма, он на мгновение скрылся за этим покровом, и его фигура стала изгибаться, трансформируясь. Весь процесс длился пару секунд, не больше. Но когда это завершилось, высокий юноша превратился в согбенного годами старика, на лице которого, сплошь испещренном морщинами, жили только глаза.

— Ты знаешь меня, Дегон, — сказал он дрожащим старческим голосом. — Хотя и не под именем Шеннона. Тело Шеннона было лишь одеянием, надетым мною, чтобы завоевать доверие этого идиота Крейвена и найти тебя. Мое истинное имя — Некрон.

Море бурлило. Глубоко под его поверхностью загорелся желто-красный свет, за которым двигалась размытая тень, огромная, как кит, и быстрая, как стрела. От ее движения на воде оставался пенистый след — белая, невероятно ровная линия, тянувшаяся из открытого моря и указывавшая прямо на «Цуйдермаар».

Хармфельд заметил новую опасность через полсекунды после меня. На этот раз он отреагировал намного быстрее, чем раньше. Вскочив, лейтенант побежал по палубе, отдавая приказы. Подо мной с грохотом открылись орудийные люки, послышались крики, на палубе зажглись факелы.

Подойдя к Хармфельду, я попытался остановить его.

— Вы что, с ума сошли, капитан? — закричал я. — Что бы ни двигалось сюда, оно больше вашего корабля!

Хармфельд обернулся и поднял руки, как будто хотел схватить меня за лацканы пиджака.

— Что мне делать, по вашему мнению?! — взвился он.

— Убираться отсюда! — в ярости заорал я.

— Вы с ума сошли! — возмутился Хармфельд. — «Цуйдермаар» — это военный корабль, идиот вы эдакий, а не какая-то там лодчонка. Мне нужно хотя бы полчаса, чтобы сдвинуть корабль с места! — Сжав кулаки, он повернулся к приближавшемуся свету и пенящейся волне и покачал головой. — Что бы ни двигалось на нас, нам придется сражаться с ним.

Судя по всему, он был прав.

Я попытался мысленно определить момент столкновения. Очевидно, в нашем распоряжении было не больше двух минут, а затем эта штука опустит нас на морское дно. Положив связанные руки на поручни, я уперся в палубу ногами, чтобы подготовиться к атаке чудовища. Если рассуждать логически и при этом учесть колоссальные размеры устремившегося в нашу сторону тела, то мои потуги были совершенно бессмысленны.

Но тут движение тени замедлилось. Желтовато-красный свет усилился, лучом прожектора скользя под поверхностью воды, а потом упал на корпус «Цуйдермаара». Я по-прежнему видел лишь размытую тень под водой, которая начала кружить на небольшом расстоянии от корабля и в конце концов остановилась рядом с ним. Белая полоса волны исчезла, но вместо нее на поверхность начали подниматься пузырьки воздуха, как будто на дне лежал кит. Огромная тень росла на глазах: чудовище двигалось к поверхности. Я увидел вытянутое тело, лопасти, под которыми бурлила вода, огромный таран впереди и два круглых глаза, из которых на воду изливался яркий свет.

И внезапно я понял, что это такое!

— Оно поднимается! — крикнул Хармфельд. — Канониры! Внимание! Открывайте огонь, как только оно окажется на поверхности!

Я осознал смысл его слов лишь через несколько секунд. Развернувшись, я схватил Хармфельда за отвороты кителя и начал размахивать руками.

— Ради бога, не надо! — закричал я. — Это не чудовище, капитан! Это…

Толкнув меня в грудь, Хармфельд поднял руку, словно собирался нанести удар. Покачнувшись, я отлетел к поручням.

— Вы что, с ума сошли, Крейвен! — заорал он. — Еще одно слово — и я прикажу заковать вас в цепи и отправить в трюм!

— Но это же…

Хармфельд махнул рукой, и меня тут же скрутили двое морпехов. Я отбивался как мог, но со связанными руками у меня не было особых шансов против двух сильных мужчин. Меня потащили по палубе в трюм.

— Хармфельд! — в отчаянии кричал я. — Не стреляйте! Это не чудовище! Вы…

Мои слова заглушил невообразимый грохот: бортовые орудия «Цуйдермаара» дали первый залп. В двух или трехстах ярдах от нас снаряды вошли в воду, поднимая в воздух пену и брызги. Полетели искры — пушечные снаряды столкнулись с бронированной сталью подводной лодки. Тащившие меня матросы замерли на месте, завороженные фантастическим зрелищем.

Грохот орудий утих, но море продолжало бурлить: гигант поднимался на поверхность. «Цуйдермаар» задрожал от высоких волн, бивших в его корпус. Над палубой разнесся многоголосый крик, когда среди белой пены поднялся кошмарный черно-зеленый череп с рогом и двумя сияющими глазами.

— Огонь! — прокричал Хармфельд захлебывающимся голосом.

Несмотря на расстояние, разделявшее нас, я ощущал его страх.

Бортовые орудия корабля выпустили второй заряд. Я вновь увидел пену, искры и осколки металла: снаряды отскакивали от бронированной поверхности лодки, разлетаясь на осколки. И тут из кипящей пены сорвалось оранжевое пламя, раздался свист, и в то же мгновение в двадцати ярдах над нашими головами вспыхнула часть мачты. На палубу посыпались горящие обломки дерева, а сам корабль задрожал от удара.

Матросы, которые удерживали меня, отвлеклись, и я воспользовался представившимся шансом. Быстро развернувшись, я схватил одного из них и толкнул его на товарища. Матросы покатились по палубе, а я побежал к Хармфельду.

— Прекратите же, идиот! — Вцепившись лейтенанту в плечо, я посмотрел ему прямо в глаза. — Прекратите огонь, прежде чем вы убьете нас всех.

Вскрикнув, Хармфельд попытался высвободиться из моей хватки, но ярость придавала мне дополнительные силы. Ударив капитана о поручни, я отпихнул локтем одного из матросов, пытавшихся оттащить меня в сторону, и схватил Хармфельда за воротник.

— Это вовсе не наши враги! — кричал я. — Ваше так называемое «чудовище» могло бы потопить нас одним-единственным выстрелом, неужели не ясно? Это же подводная лодка, черт побери!

Хармфельд хотел ответить, но в этот момент раздался свист, а уже через секунду мы услышали человеческий голос, усиленный фантастической техникой корабля. Голос, который я прекрасно знал!

— Внимание, капитан «Цуйдермаара»! Говорит капитан Немо с борта «Наутилуса». Прекратите огонь!

Хармфельд замер на месте. Побледнев от страха, он расширившимися глазами смотрел на поражающий воображение «череп чудовища», который на самом деле был башней подводной лодки. Когда же лейтенант попытался что-то сказать, с его губ сорвался лишь стон.

— Прекратите огонь и опустите флаг! — продолжал разноситься над морем в сотни раз усиленный голос Немо. — У вас ровно одна минута на то, чтобы сдаться. После этого мы вас потопим.

Хармфельд задрожал всем телом.

— «Наутилус»? — промямлил он. — Это… это невозможно. Это…

— Сорок пять секунд! — послышалось из громкоговорителей «Наутилуса».

— Черт побери, капитан, да отвечайте же! — выдохнул я. — Немо говорит вполне серьезно.

— Но это невозможно! — Голос Хармфельда едва не срывался на визг. — «Наутилус» — это легенда. Сказочка для моряков. Этого корабля не существует.

— Тридцать секунд, — сказал Немо.

— Ваша легенда взорвет нас к чертовой матери, если вы не сдадитесь! — в отчаянии заорал я. — Отдайте приказ опустить флаг.

Но Хармфельд, казалось, не слышал моих слов. Он стоял, парализованный страхом, и смотрел то на «Наутилус», то на меня.

— Время вышло, mes amis,[7] — спокойно произнес Немо, — сожалею, но вы вынуждаете меня делать то, что противно моей природе. Pardonnez moi.

С носа «Наутилуса» сорвалось огненное копье, послышался чудовищный треск, и на мгновение ночь превратилась в день: голландский флаг над нашими головами вспыхнул ярким пламенем вместе с частью главной мачты.

Казалось, мое сердце подпрыгнуло прямо к горлу и забилось там обезумевшим молотом. Я в отчаянии огляделся в поисках путей для побега. В какой-то момент я был уже близок к тому, чтобы просто прыгнуть за борт и попытаться добраться до спасительного берега вплавь. Но я отбросил эту мысль, как только она пришла мне в голову. Если Немо действительно выстрелит в «Цуйдермаар» одной из своих ужасных торпед, то от этого корабля не останется даже обломков.

Но смертоносного взрыва, которого я ожидал, не произошло. Вместо этого прямо у борта корабля море забурлило, и вскоре на поверхность начали подниматься огромные черные тела. Отшатнувшись от поручней, Хармфельд в ужасе замахал руками. На борту корабля началась паника. Единственным, кто не пытался отпрыгнуть от поручней, был я.

Совсем наоборот. Насколько это было возможно с моими связанными руками, я схватил одну из веревочных лестниц, лежавших рядом с поручнями, и, перебросив ее через борт, стал наблюдать за тем, как по ней поднимаются гигантские, отливающие черным фигуры. Несмотря на тяжеловесность, они двигались очень ловко и быстро, и уже через несколько секунд люди Немо оказались на палубе «Цуйдермаара».

Это действительно были великаны — все как один не ниже шести футов, а ширина их плеч вдвое превышала привычные для нормальных людей параметры. Даже мне, знавшему, что такая чудовищная внешность обусловлена тяжелыми глубоководными костюмами, это зрелище показалось пугающим.

Пока люди с «Наутилуса» стояли полукругом возле веревочной лестницы, ожидая, когда последний из них поднимется на борт, я подошел к Хармфельду. Капитан «Цуйдермаара», отбежав к поручням на противоположной стороне корабля, выпученными глазами смотрел на ужасные фигуры. Вокруг него сгрудилась вся команда. Большинство матросов были вооружены, но их тоже парализовал страх, как и лейтенанта.

— Отдайте своим людям приказ опустить оружие, — поспешно сказал я. — Один-единственный выстрел приведет к катастрофе!

Конечно же, Хармфельд и в этот раз не отреагировал на мои слова. Но его люди все поняли, да и вид этих мрачных гигантов убедил их в том, что ко мне лучше прислушаться. Один за другим они опустили винтовки, и я наконец-то вздохнул с облегчением.

Тем временем на борт «Наутилуса» поднялся последний человек. Обернувшись, я увидел, как к нам с Хармфельдом двинулись три кошмарные фигуры. Одна из них была на голову выше остальных, и мне даже не пришлось смотреть сквозь окошко на шлеме, чтобы узнать ее.

— Рольф! — радостно воскликнул я. — Вы пришли как раз вовремя!

Подойдя ко мне, слуга Говарда покачал головой.

— Вот так с тобой всегда. — Вздохнув, он неторопливо снял шлем и опустил его перед собой на палубу. — Только оставишь без присмотра — и ты сразу находишь себе приключение.

— Что все это значит, Крейвен? — прохрипел Хармфельд. — Вы знаете… этих людей?

— Несомненно, это так, mon ami, — ответила одна из фигур. — Насколько я понимаю, вы капитан этого великолепного корабля?

Уставившись на человека в водолазном костюме, Хармфельд не произнес ни слова. Поднеся, как и Рольф, руки к голове, Немо снял шлем и передал его своему спутнику. Узкое изможденное лицо аскета с белыми волосами, показавшееся из-под водолазного шлема, комично смотрелась на фоне чудовищного костюма.

— Позвольте отрекомендоваться. Меня зовут Немо. Капитан Немо. А вы…

— Харм… Хармфельд, — пробормотал лейтенант. — А вы… Немо? Тот самый Немо?

— Да, друг мой, тот самый Немо. — По губам легендарного капитана скользнула улыбка. Подняв руку, он указал металлической лапой на своих спутников, включив и меня, и спокойно произнес: — Все это мои люди, mon capitain. И, как вы уже совершенно верно заметили, в случае с месье Крейвеном речь идет о моем добром знакомом. Можно даже сказать, друге. — Он нахмурился. — Я вижу, он в наручниках. Что он сделал?

Хармфельд побледнел еще сильнее.

— Ничего, — поспешно заверил он. — Наверняка произошла… ошибка.

— Мне тоже так кажется, mon capitain, — согласился Немо. — Очень жаль, что пришлось немного повредить ваш великолепный корабль, но время поджимало, а ваши пушки могли нанести ущерб «Наутилусу».

— Что вам от нас надо? — пробормотал Хармфельд.

— Учитывая нехватку времени и сложившиеся обстоятельства, это, к сожалению, не так-то просто объяснить, — ответил Немо. — Вынужден попросить вас сопроводить меня на борт моего корабля, друг мой. Там вы узнаете все необходимое.

— Так что, я ваш… пленник? — спросил Хармфельд.

— Я бы предпочел другое слово. — Немо вздохнул. — Но, несомненно, можно сказать и так. Проще говоря, мы берем ваш корабль на абордаж.

— Так, значит, то, что рассказывают о вас, правда! — в ярости выпалил Хармфельд. Он уже поборол свой изначальный страх и сумел взять себя в руки. — Вы просто подлый пират!

— Прошу вас, mon ami! — с обиженным видом воскликнул Немо. — Я ни в коей мере не собираюсь заниматься пиратством. Дело в том, что мы прибыли сюда по совершенно определенной причине. Вскоре вы все узнаете. Сейчас скажу лишь, что нам необходим ваш корабль.

— Зачем? — осведомился Хармфельд.

— Чтобы эвакуировать жителей этого несчастного острова.

— Эвакуировать? — изумился Хармфельд. — Что вы имеете в виду? Что за чушь?

— Боюсь, что это не чушь, — печально произнес Немо. — Это ведь остров Кракатау, не так ли?

Хармфельд кивнул.

— Ожидается извержение вулкана, мой капитан, — продолжил Немо. — Через два дня этот остров чудовищным взрывом снесет с лица земли.

Существо вгрызалось все глубже и глубже в землю. Оно давно уже оставило позади гору и остров, пробурив даже древнейший гранит морского дна. Однако оно по-прежнему было устремлено к своей цели. Его тело, горячее, как ядро Солнца, оставляло на земле огненную рану — пламенный канал, наполненный кипящей лавой и жаром. Но оно продолжало двигаться.

Ссаддит на мгновение остановился, оторвавшись от утоления своей извечной жажды. Вокруг ужасного адского червя горели камни, и он, движимый инстинктами, слышал мрачный зов, который манил его к огненному центру Земли. Там была его цель. Там, в кипящем сердце Земли, где еще живы были воспоминания о молодости этой голубой планеты, он обретет свое предназначение. Даже если он погибнет в объятиях огненной магмы, это уже не будет иметь никакого значения. Движение туда было единственной целью существования ссаддита, как и целью его бесчисленных соплеменников, сейчас ютившихся в кипящем озере лавы вулкана Кракатау. Они были готовы последовать за ним, как только он достигнет места своего предназначения.

Темницы ТУЛЬСАДУУНОВ.

«Наутилус» остановился у борта корабля. Огромный люк на башне открылся, и один из людей Немо установил трап, так что мы смогли перейти на подводную лодку, не надевая костюмов. Хармфельд больше не противился тому, чтобы принять «приглашение» Немо и перейти на борт «Наутилуса». Но это, вероятно, объяснялось не тем, что голландец осознал необходимость предпринятого им шага, — просто он был слишком шокирован услышанным и увиденным, чтобы оказать достойное сопротивление. Я был немного разочарован тем, что не встретил в башне «Наутилуса» Говарда, однако Немо объяснил мне, что тот ожидает меня и капитана «Цуйдермаара» в салоне, так что я поспешно сбежал по винтовой лестнице в центральное отделение корабля.

Наша встреча была сердечной, как и можно было ожидать после всего, что произошло. Говард заключил меня в свои объятия и сжал так крепко, как обняла бы мать сына, которого считала погибшим. Какое-то мгновение я пережидал его бурную радость, а затем, высвободившись из объятий, отошел на шаг и осмотрел его с головы до ног.

Говард выглядел плохо: на лице пролегли глубокие серые тени, глаза лихорадочно блестели. Вряд ли это можно было списать на возбуждение от встречи. Когда он вынул из кармана пиджака сигару и закурил, я заметил, как сильно дрожат его руки.

— Рад видеть тебя вновь, мой мальчик, — повторил он раз в тридцатый. — Я уже потерял всякую надежду.

— Ну ты же знаешь, нас так просто не возьмешь, — рассмеялся я.

Говард улыбнулся, но глаза его оставались серьезными. Он сел и, стряхнув пепел сигары на пол, указал на стул напротив. Прежде чем сесть, я взглянул на дверь. Полукруглая стальная пластина уже закрылась.

— Я попросил, чтобы нас на несколько минут оставили одних. — Говард совершенно верно понял мой взгляд. — Нам нужно многое обсудить. А времени у нас мало. Что произошло?

Прежде чем ответить, я выдержал паузу. У меня на языке вертелась тысяча вопросов, самым главным из которых был вопрос о том, почему «Наутилус» внезапно появился здесь — и не просто бог знает как далеко от шотландского побережья, а еще и в прошлом. Но я слишком хорошо знал Говарда и понимал, что все равно не получу ни одного ответа, пока не утолю его жажду познания. Итак, я устроился поудобнее и рассказал ему обо всем, что произошло со времени нашей последней встречи — об отчаянной одиссее «Дегона» и моей встрече с таинственным врагом ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ. Я закончил свой рассказ тем, что произошло на Кракатау. Слушая меня, Говард не произнес ни слова, но, поскольку он даже не пытался контролировать свою мимику, я сумел распознать его истинные чувства. Очевидно, мало что из услышанного удивило его.

После того как я завершил свой рассказ, Говард некоторое время молчал. Я же не выдержал и взорвался:

— Что все это значит, Говард? Как «Наутилус» вообще попал сюда? Откуда вы узнали, где я, и что имел в виду Немо, говоря, что этот остров будет снесен с лица земли?

— Наш добрый друг Немо иногда злоупотребляет высоким стилем. — Говард улыбнулся. — Но он прав, Роберт. Тебе что, действительно ничего не говорит название острова Кракатау? Подумай! С тех пор прошло около двух лет.

Я попытался вспомнить, но на ум ничего не пришло, и я лишь покачал головой. Два года назад я как раз приехал в Лондон, желая разобраться в тайнах, оставленных мне в наследство вместе с огромным отцовским состоянием. Тогда я почти не обращал внимания на то, что происходило в мире.

— Два года назад… То же, что и сейчас, — сказал Говард. — Здесь произойдет извержение вулкана. Одно из самых больших в истории человечества.

— И что? Нет возможности… это предотвратить?

— Как предотвратить то, что уже произошло, Роберт? — Говард печально покачал головой. — Мы можем лишь попытаться забрать с острова как можно больше людей, прежде чем разразится катастрофа.

— Так, значит, поэтому Немо взял «Цуйдермаар» на абордаж?

— Да. — Говард кивнул. — У нас не было времени на долгие объяснения. В нашем распоряжении всего сорок восемь часов, чтобы эвакуировать население Кракатау, убраться отсюда и выйти побыстрее в море. У этого голландского корабля времени еще меньше. Он должен достичь порта до того, как начнется цунами.

Вздохнув, Говард встал, а через некоторое время вернулся с потрепанной морской картой. Несколько точек на карте были отмечены красным.

— Тем не менее у нас есть некоторое преимущество, — произнес он, разворачивая карту. — Правда, небольшое. Учитывая, что нам известно, насколько сильной была ударная волна и куда она пошла, мы можем точно сказать капитану «Цуйдермаара», куда ему плыть, чтобы выжить.

— А как же… все остальные? — запнувшись, спросил я. — Дегон, и Шеннон, и…

— У нас нет времени, — перебив меня, повторил Говард. — На этом острове живет около тысячи человек. Вряд ли мы сможем спасти всех, но дорога каждая секунда. Твой рыбомордый друг взлетит на воздух вместе с вулканом.

— Как и Шеннон, — мрачно добавил я.

— Боюсь, что так. — Говард опустил глаза. Помолчав, он пристально посмотрел на меня. — Он тебе дорог, да?

— Я… я не знаю… — уклончиво ответил я. — Всего пару дней назад я думал, что он мой друг, но сейчас…

Я тщетно пытался подыскать подходящие слова. Как я мог выразить то разочарование и тот ужас, которые вызвали во мне перемены, происшедшие с Шенноном?

— Мы ничем не можем ему помочь, — тихо произнес Говард. — Если он действительно пошел к Дегону.

— Я могу попытаться вытащить его оттуда.

Говард рассмеялся, но смех его был грустным.

— Это после всего, что ты мне рассказал? Ты с ума сошел, мальчик мой.

— По крайней мере, он не предатель, — послышался голос за моей спиной.

Говард вздрогнул и рассерженно поджал губы. Оглянувшись, я в последний момент подавил испуганный вскрик.

Панель беззвучно отодвинулась в сторону, и в комнату вошли Немо, Рольф и капитан Хармфельд в сопровождении двух матросов «Наутилуса», которые, казалось бы, случайно встали слева и справа от голландца. С ними была молодая темноволосая девушка, в ярости глядевшая то на меня, то на Говарда.

— Дженнифер! — воскликнул я. — Как ты попала сюда?

Вскочив, я подбежал к ней, но Дженнифер, не обращая на меня никакого внимания, подошла к Говарду.

— Это так вы держите свое слово, Лавкрафт? — прошипела она. — Мы договаривались совсем о другом.

— Чушь, — попытался оправдаться Говард. — Мы договаривались о том, что привезем вас сюда, не более. А если и нет, то речь идет о жизни людей, так что говорить о данном мною слове нужно с учетом сложившейся ситуации.

— Что все это значит? — удивился я.

— Тебе лучше спросить об этом своего друга Говарда! — рявкнула Дженнифер. — Мы заключили договор.

— Договор? — Я недоуменно посмотрел на Говарда.

— Да, это правда, — признался он. — Мы обещали отвезти ее к Дегону. В ответ она должна была сказать нам, где ты, — с ударением на последнем слове произнес он.

— И вы меня обманули, — возмутилась Дженнифер. — Я сдержала свое слово и привела вас к Крейвену. А теперь отведите меня к Дегону.

— Деточка, — начал Говард, — это…

— Мы с вами условились, Лавкрафт, — перебив его взмахом руки, повторила Дженнифер. — Я сдержала свое слово. Теперь настала ваша очередь. А если нет…

Она не договорила, но молчание лишь усилило оттенок угрозы, прозвучавший в ее словах. Говард упрямо сжал губы, однако я чувствовал, что за его гневом скрывается страх, причины которого я не понимал.

Прежде чем он успел ответить и еще больше усложнить ситуацию, я поспешно встал между разъяренными скандалистами, чтобы заслонить их друг от друга.

— Дженнифер, — вмешался я, — почему бы тебе не рассказать, что произошло? Может, мы найдем какое-то решение.

— Нечего тут рассказывать! — возмущенно воскликнула она. — Я заключила сделку с Лавкрафтом и Немо. Я сказала им, где вас найти, а за это они пообещали отвезти меня к Дегону.

— А зачем? — поинтересовался я. — Зачем тебе все это?

— Вас это не касается, — отрезала она.

— А по-моему, касается, — возразил я. — Мне тоже нужно найти Дегона, пока все здесь не взлетело на воздух. Но если я буду помогать тебе, то должен знать, на чьей ты стороне, Дженни.

— Ты что, не понимаешь, Роберт? — тихо спросил Говард. — Да ты посмотри на нее. Она же его любит! Она любит это чудовище!

Его голос так и сочился презрением. Что касается Дженнифер, то она вздрогнула, как от укуса тарантула, а затем бросила на Говарда такой злобный взгляд, будто собиралась кинуться на него с кулаками.

— И что, вы будете спорить? — холодно спросил Говард, с иронией посмотрев на Дженнифер.

— Говард, черт побери, что ты такое говоришь? — рявкнул я, едва сдерживая свой гнев.

Ответа я не получил, но яростный блеск в глазах Говарда лишь усилился. Я повернулся к Дженнифер и попытался улыбнуться. Признаться, улыбки у меня не вышло.

— Это правда? — спросил я. — Ты все еще любишь Дегона? Он же бросил тебя и всех остальных в беде!

— А если и так? — Девушка упрямо выпятила подбородок.

— А если так… — с сожалением произнес я, — то я не могу тебе помочь, Дженни. Ты должна понимать это. Дегон — наш враг, причем не только наш.

— Вот как? Неужели?

Я осекся. Она произнесла эти слова тоном капризного ребенка, который пытается определить, насколько далеко ему позволят зайти. И все же я прислушался к ней.

— Что ты имеешь в виду? — уточнил я.

— Почему бы вам не пойти со мной и не спросить у него самого? — Глаза Дженнифер заблестели.

Я хотел ответить, но не смог. Дженнифер ненавидела меня, и это было очевидно. Я догадался об этом в тот самый момент, когда увидел ее глаза. Она ненавидела не только меня, но и Говарда, Немо и вообще всех, кто был здесь, ибо сейчас испытывала наибольшее разочарование в своей жизни. Я не знал, о чем они договаривались с Говардом, но, судя по всему, она выполнила свою часть сделки. И если Говард откажется от соглашения, Дженнифер воспримет это как предательство. Если вдуматься, то это и было предательством, несмотря на то что у Говарда и Немо имелись веские причины вести себя подобным образом. Но предательство остается предательством, как ни крути.

А еще я прекрасно понимал Дженнифер, поскольку на собственном опыте испытал муки любви. Мне тоже пришлось пережить разочарование, и я до сих пор ощущал боль, хотя прошло уже больше двух лет.

Опустив голову, я какое-то время молчал, а потом повернулся к Говарду.

— Итак, ты продолжаешь настаивать на своем?

— «Наутилус» не сдвинется с места, — отрезал Говард, и я понял, что уговаривать его бесполезно.

— Хорошо, — ответил я. — Тогда я пойду вместе с Дженни.

— Ты что, хочешь… — выдохнул Говард.

— Завтра утром, — перебил я его, повысив голос, — мы уйдем вдвоем. Мне нужна лишь чистая одежда и винтовка. А еще сутки времени. У меня они есть?

Не ответив, Говард вопросительно посмотрел на Немо. Капитан «Наутилуса» едва заметно кивнул.

— Хорошо. — Голос Говарда звучал как-то странно — в нем был не только гнев, но и что-то еще. — Сутки, Роберт. Двадцать четыре часа. Ни минуты дольше. Послезавтра на восходе солнца мы погружаемся, будешь ты на борту или нет. Если мы останемся, это будет означать смерть для всех нас.

На берегу царило безмолвие смерти. Было невероятно тихо, и даже монотонный плеск прибоя доносился как будто издалека, хотя волны целовали песок в нескольких шагах от нас.

На исходе ночи крики и выстрелы затихли, а пожары погасли один за другим. Дома, стоявшие на берегу, превратились в черные скелеты, образовав стену между прибоем и склоном горы. В воздухе пахло гарью, и местами к небу еще поднимались струйки дыма. Мне даже не нужно было видеть зеленовато-белый след слизи с блестящими вкраплениями, чтобы понять: в этом городке не осталось ничего живого.

— Погодите-ка, — сказал Хармфельд, видя, что я собираюсь пойти вперед. — Что-то здесь не так.

— Неужели? — усмехнулся я. — И как вам удалось это заметить?

Нахмурившись, Хармфельд с досадой взглянул на меня, а потом повернулся к морю, где огромной плавучей крепостью высился «Цуйдермаар». Корабль приблизился к побережью настолько, насколько это вообще было возможно для судна такого размера. Подплыви корабль поближе — и он мог бы сесть на мель. И все же «Цуйдермаар» находился в полумиле от берега. Даже «Наутилус», башня которого выдавалась из моря неподалеку от корабля, казалось, был невероятно далеко от нас.

Это зрелище напомнило мне о Говарде и Рольфе, моих единственных друзьях. Они остались на этом корабле. Глядя на пенистые гребешки прибоя, я взгрустнул. Всего пару часов назад я даже не надеялся увидеть их вновь, и все же наша встреча прошла совсем не так, как мне хотелось бы.

Почему мы с Говардом, столь уважая и любя друг друга, непрерывно ссорились? Что было причиной тому? Может, мы слишком похожи или, наоборот, очень разные? А может, все дело в том, что человеку противопоказано ежедневно соприкасаться со злом, иначе он сам может стать злодеем? Наверное, Говард был прав, когда чуть ли не в шутку сказал: «Знаешь, мальчик мой, это то же самое, что копаться руками в грязи. Можно отбросить грязь, но тебе не смыть ее с рук».

Отогнав от себя неприятную мысль, я, несмотря на приказ Хармфельда, сделал шаг вперед, злорадно наблюдая, как капитана и его людей окатила волна. Дженнифер тоже шла ближе к краю плато, хотя она-то уж точно не боялась воды. Увидев, как разозлился Хармфельд, она улыбнулась. Голландец, ругаясь, подошел ко мне и посмотрел на сгоревший город.

По мере того как он переводил свой взгляд с одного сожженного дома на другой, выражение его лица становилось все напряженнее. Сам того не замечая, лейтенант опустил ладонь на рукоять сабли, висевшей у него на боку. Здесь не было никаких признаков жизни. Впрочем, нас это не удивило. Но здесь не оказалось и мертвецов. И это было еще хуже.

Мы медленно продолжали идти в окружении десятка людей, которые вызвались сопровождать меня и Хармфельда. Все молчали, и даже Дженнифер выглядела напуганной, когда мы вошли в сожженный город. Странно, но сам город показался мне вполне мирным.

Неподалеку от дороги, ведущей к порту, где причалил наш пинас, в прибое качались с полдесятка рыбацких лодок. Немного севернее из воды торчали остатки полусгнившего судна, оставленного здесь несколько лет тому назад. Видимо, никому так и не пришло в голову вытащить его на берег. На полпути между линией прилива и самим городком стояло покосившееся здание таверны, в которой меня и Шеннона чуть было не линчевали пару дней назад. Через открытую дверь забегаловки мы спокойно заглянули внутрь, чтобы удостовериться, что там, как и везде, пусто. По прихоти случая это было одно из немногих строений, уцелевших во время пожара. У него даже стены не почернели.

Хармфельд, махнув рукой, отослал одного из своих солдат в таверну и, убрав руку с рукояти сабли, вытащил револьвер. Щелчок, с которым он взвел курок, прозвучал в жутковатой тишине как удар хлыста.

Мы пошли дальше, стараясь держаться поближе друг к другу. Волны размеренно накатывались на песок, ветер играл засохшим мусором и хлопал ставнями, но нигде не было ни малейших признаков жизни. Люди Хармфельда разбежались по городку, обыскивая дома, но все было тщетно.

Городок опустел. Выжившие — если таковые и были — исчезли вместе с мертвецами. И спасательной командой с «Цуйдермаара», посланной лейтенантом.

— Что же здесь произошло? — прошептал Хармфельд дрогнувшим голосом.

Я не хотел отвечать на этот вопрос и промолчал.

Пройдя через город, мы остановились прямо перед густой зеленой стеной джунглей. Хармфельд избегал моего взгляда, но я видел, что он все время смотрит вверх, на вершину Кракатау. Гора плевалась огнем, однако в ярком свете утреннего солнца эта картина казалась невообразимо эстетичной. В ней не было ничего угрожающего. Совершенно ничего.

— Я просто не могу в это поверить, — пробормотал Хармфельд. — Все эти люди… На острове почти шестьсот жителей, и… — Запнувшись, он шаркнул ногой по земле и резко поднял голову. — Скажите мне правду, Крейвен! — В его голосе зазвучала мольба. — Это ведь все неправда? Это просто трюк ваших друзей, разыгранный для того, чтобы я не оказывал сопротивления!

— К сожалению, вы ошибаетесь, капитан, — ответил я. — Боюсь, что извержение вулкана произойдет именно в тот момент, который предсказал Немо.

Глаза Хармфельда округлились от удивления, но тем не менее он поверил мне.

— Да кто вы такие? — тихо спросил он. — Вы что, ясновидящие?

— Иногда, — ответил я.

Казалось, лейтенант хотел что-то добавить, но ограничился всего лишь кивком. Резким движением спрятав револьвер в кобуру, он сказал:

— Я прикажу своим людям еще раз обыскать город, прежде чем мы вернемся на корабль. Нужно окончательно удостовериться…

— Немо это не порадует, — не дав ему договорить, возразил я. — У нас слишком мало времени.

— Мы ведь должны эвакуировать остров, не так ли? — вскинулся Хармфельд. — А это значит, что нам нужно спасти людей. Поэтому я хочу начать спасательную операцию прямо здесь и сейчас.

Он сжал руку в кулак, но его гнев схлынул так же быстро, как и появился.

— А вы действительно хотите подняться туда? — спросил Хармфельд, мотнув головой в сторону вулкана.

— Да, — ответила вместо меня Дженнифер. — Но мы вернемся, капитан. Не волнуйтесь.

Хармфельд кивнул, но было видно, что он совсем не уверен в этом.

— Вот дурак, — пробормотал Говард. — Проклятый дурак с замашками романтика! Он же убьет себя!

В ярости ударив кулаком по столу, так что чернильница и карандаши подпрыгнули, он вытащил из нагрудного кармана пиджака свою знаменитую черную сигару и прикурил ее.

— Ты мог бы задержать Роберта, — сказал Немо, занявший место по другую сторону карточного стола. — Почему ты этого не сделал?

— Задержать? — Говард выпустил в воздух облако синего дыма. — Ты плохо знаешь этого парня, иначе не говорил бы так. Легче остановить извержение Кракатау голыми руками, чем удержать его, если он что-то задумал.

Говард так яростно затянулся сигарой, что ее кончик вспыхнул белым огоньком.

Немо демонстративно закашлялся.

— И почему ты такой нервный? — тихо спросил он. — Тебя злит тот факт, что Роберт ушел, или же то, что он ушел против твоей воли?

— Если он не вернется, все пропало, — вскинулся Говард. — Ты это понимаешь? Роберт такой же упрямый, каким был его отец в этом возрасте. Всегда пытается пробить головой стену. Когда-нибудь он натолкнется на такую стену, о которую разобьет себе лоб.

Нам потребовалось всего лишь три часа, чтобы преодолеть путь от побережья до скал, и все же мне казалось, что я пробежал миль тридцать. Жара даже в тени джунглей была невыносимой, а еще мне досаждали разнообразнейшие москиты, комары и другие кровососы южного полушария, которых, в отличие от других животных, нисколько не смущал звук наших с Дженнифер шагов. По крайней мере, мне так казалось. Уже после нескольких минут хождения по лесу у меня зудело все тело.

Со смешанным чувством удивления и едва скрываемой зависти я залюбовался Дженнифер, идущей рядом со мной. Каким-то образом ей удавалось двигаться с элегантностью и грацией настоящей леди, хотя вот уже на протяжении трех часов она наравне со мной пробиралась сквозь заросли, проходила, раздвигая колючие кусты и уклоняясь от низких веток, норовящих ударить ее в лицо. И при этом она даже ни разу не поцарапалась.

Кстати, на ней не было ни одного комариного укуса…

Через некоторое время темно-зеленые сумерки вокруг нас начали светлеть, а к аромату леса примешался соленый запах моря.

Запыхавшись, я остановился и махнул Дженнифер рукой.

— Что случилось? — нетерпеливо спросила она.

— Ничего. Мне… просто нужно передохнуть, вот и все, — запнувшись, ответил я. Заметив, что она нахмурилась, я виновато улыбнулся. — Путь вниз будет очень тяжелым. Тебе тоже стоит немножко отдохнуть.

— Во всем этом не было бы необходимости, если бы Немо и Лавкрафт сдержали свое слово, — с раздражением сказала Дженнифер.

Помедлив, она опустилась рядом со мной на бревно и закрыла глаза. Я заметил капельки пота на ее лбу, к тому же дыхание девушки было немного учащенным. Но не настолько, как у человека, бредущего три часа по джунглям.

— На «Наутилусе» мы преодолели бы это расстояние за полчаса, — вынужден был признать я, — но у Говарда были причины, чтобы не делать этого. Поверь мне… он не…

— Не предатель? — рассердившись, перебила меня Дженнифер. Она зло рассмеялась. — Ты это хотел сказать?

— Ты могла бы приплыть сюда, — попытался оправдаться я, ибо был поставлен в тупик ее внезапным взрывом гнева.

— Я-то могла бы, — ответила Дженнифер. — А ты?

— Я? — Я не сразу понял, что она имеет в виду.

— Не ломай комедию, — презрительно усмехнулась Дженнифер. — Ты ведь пошел со мной вовсе не для того, чтобы помочь мне или сдержать слово, данное Лавкрафтом. — Она махнула рукой в сторону побережья. — Ты так же заинтересован в том, чтобы спуститься туда, как и я.

Взглянув на нее, я кивнул.

— Да, — подтвердил я, чувствуя, как во мне нарастает боль. — Видишь ли, там, внизу, мой друг. И если он жив, то я заберу его оттуда.

— Друг, — Дженнифер произнесла это слово как ругательство. — И это после всего, что ты рассказывал о нем? — Она зло рассмеялась. — Я думаю, что с твоими друзьями тебе не нужно врагов, Роберт.

— А Дегон? — возмутился я. — Дай мне логическое объяснение тому, как можно любить создание, которое даже не является человеком.

Резко встав, Дженнифер мотнула головой в сторону побережья.

— Пойдем, — сказала она.

Этих матросов язык бы не повернулся назвать слабаками. Они были совершенно среднестатистическими морпехами: высокие и загорелые, с игравшими под сине-красными полосатыми рубашками мышцами. Но их сил едва хватало на то, чтобы удерживать вырывавшегося маюнде. Туземец весил не больше половины любого из своих противников, однако он отчаянно дрался, царапался и кусался, оказывая крепким парням достойное сопротивление.

В конце концов одному из матросов это надоело, и он решил проблему по-своему. Прицельный удар в челюсть — и туземец обмяк в их руках.

— Признаться, я думал, мы собираемся спасать этих людей, — вздохнув, произнес Говард, — а не разбивать им череп.

— Если бы мы хотя бы могли говорить на их языке, — пробормотал Немо. — Как, черт побери, я должен объяснять людям, что мы хотим их спасти, если я даже не могу сказать им «добрый день»?!

Говард промолчал. Он прекрасно понимал обеспокоенность Немо. Дело было не только в том, что его людям приходилось отлавливать маюнде практически по одному, чтобы отвести их на борт «Цуйдермаара». И даже не в том, что часто им просто не удавалось найти туземцев, поскольку они прятались в джунглях, не подозревая, что тем самым обрекают себя на верную смерть. Настоящие трудности только начинались.

Говард старался даже не думать о том, что может случиться, когда на борту корабля окажутся триста или четыреста дикарей, считавших, что их везут в рабство.

Но у них не было другого выбора. Через несколько часов остров Кракатау просто исчезнет.

В этот момент одна из лодок подплыла к «Цуйдермаару», водоизмещение которого не позволяло приблизиться к берегу ближе, чем на три четверти мили. К лодке сбросили веревочные лестницы, и матросы принялись за непосильную задачу — им нужно было как можно быстрее поднять на борт корабля визжащих и отбивающихся маюнде.

Спасательная акция все больше и больше превращалась в потасовку между спасателями и теми-кто-не-хотел-чтобы-их-спасали.

Молча понаблюдав за этой суматохой, Немо вздохнул и повернулся к Говарду.

Так ничего и не сказав, он устало пошел на «Наутилус».

Хотя сейчас я впервые видел вход в пещеру при дневном свете, он показался мне еще страшнее, чем раньше. Вход напоминал раскрытую пасть чудовища, готового проглотить любого, кто осмелится войти в него. Зловещий накал, видневшийся внутри горы еще ночью, сейчас усилился, и даже при свете солнца можно было заметить его сияние в конце тоннеля.

Здесь было жарко. Невыносимо жарко. Изнутри горы веяло дыханием ада.

— Чего ты ждешь? — возмутилась Дженнифер.

Она уже пошла вперед, успев преодолеть большую часть тоннеля, между тем как я остановился у самого входа. Я держал наготове винтовку, данную мне Хармфельдом, но, конечно же, понимал, что оружие вряд ли поможет мне в том, что нас ожидало.

— Не так громко! — предупредил я.

Дженнифер вздохнула.

— Почему? — упрямо спросила она. — Ты что, боишься, что нас услышат скалы?

Раздраженно взглянув на нее, я еще раз оглянулся, а затем бросился вдогонку.

— Возможно, — с некоторым опозданием ответил я. — Нужно быть осторожными. Люди Дегона…

— У Дегона, — перебила меня Дженнифер странным тоном, — сейчас другие дела, поверь мне.

— Это всего лишь предположение или ты знаешь наверняка?

— Я это знаю.

— Но ты, разумеется, не расскажешь мне, откуда ты это знаешь, — не скрывая иронии, произнес я.

— Разумеется нет, — с едкостью в голосе подтвердила Дженнифер.

Вздохнув, я поднял винтовку повыше и прищурился, ожидая, когда мои глаза, привыкшие к яркому свету солнца, отраженного от поверхности моря, привыкнут к красной полутьме пещеры. Впрочем, мне все равно не удалось ничего рассмотреть. Перед нами была тень, а местами вообще абсолютная темнота, в которой могла бы спрятаться целая армия, и ее бы никто не заметил.

По мере того как мы двигались по коридору, чувство опасности, охватившее меня, становилось все сильнее. Вход за нашими спинами превратился в небольшое пятно, а мрачный свет лавы усилился. Жара стала просто чудовищной. Скальная порода, по которой мы шли, была настолько горячей, что я чувствовал ее тепло сквозь подошвы ботинок.

Я вспомнил слова Говарда о том, что вскоре произойдет извержение вулкана, которое снесет все вокруг, и внезапно они приобрели для меня зловещий смысл. Конечно, меня и раньше беспокоила мысль об ужасной катастрофе, но только сейчас я испугался по-настоящему. Еще недавно я воспринимал это сообщение как нечто абстрактное, как новость об ужасном несчастье, которое произошло с другими людьми, но теперь… Господи… Извержение вулкана произойдет через несколько часов, а я нахожусь на пути в самый его центр.

На мгновение я почувствовал захлестнувшую меня волну паники. К счастью, мне удалось преодолеть свое малодушие, но беспокойство все же осталось. Мои руки дрожали.

Через некоторое время мы дошли до места, где тоннель разветвлялся: направо вел коридор с полукруглым потолком, а налево — другой тоннель, терявшийся за поворотом. Судя по звукам и жару, вероятно, именно там и находилось гигантское озеро лавы, которое излучало мощное красное сияние. Честно говоря, я не испытывал ни малейшего желания идти в том направлении.

— Пойдем направо, — предложил я.

Дженнифер не ответила. Сделав шаг в ведущий направо коридор, я только сейчас обнаружил, что девушки нет. Остановившись, я огляделся по сторонам… и изумленно уставился в пустоту. Дженнифер исчезла.

— Дженни? — позвал я. — Ты где?

Я прислушался, но ответом мне было лишь отраженное эхо моего голоса и шипение лавы.

— Черт побери, что все это значит? — спросил я уже погромче. — У нас нет времени на игры!

Но это была не игра. Дженнифер как будто испарилась. Либо она вернулась назад, либо — и это предположение было более вероятным и менее приятным — отправилась во второй коридор, а я этого даже не заметил.

Проглотив ругательство, я покрепче сжал винтовку и, чувствуя, как сердце едва не выскакивает из груди, пошел вперед.

Когда я достиг поворота, красный свет превратился в яркое сияние. Все, что находилось на расстоянии десяти-пятнадцати шагов от меня, растворялось в море красного света, словно в горящей кислоте. В кожу, казалось, вонзились тысячи иголок, а металлические части винтовки так накалились, что на мгновение у меня в голове возникла абсурдная мысль о том, что из-за жара могут взорваться патроны. Отбросив эту мысль, я продолжил путь.

Через десяток шагов коридор перешел в огромную куполообразную пещеру, заполненную шипением и треском раскаленной добела лавы. Прямо передо мной начиналось что-то вроде каменного моста, но я не решился ступить на него. Лава поднялась, и камень выдавался из бурлящей массы лишь на несколько сантиметров. Даже если бы мост выдержал мой вес, в чем я очень сомневался, его поверхность наверняка была раскалена.

Следов Дженнифер я так и не обнаружил. Вдруг что-то заставило меня замереть на месте. Уже в следующее мгновение в моем мозгу появился сигнал: я знаю эту пещеру, я уже был здесь. Правда, тогда она выглядела иначе, совершенно иначе. По обе стороны каменного моста находились прямоугольные ямы до трех ярдов в глубину. Это были камеры, куда Дегон бросал несчастных пленников, которых здесь насчитывались сотни.

Я понимал, что именно превратило темницу-лабиринт в наполненный лавой адский котел.

Жертвы.

Человеческие жертвы, принесенные для того, чтобы из демонических зародышей образовались ужасные ссаддиты.

Несмотря на невыносимую жару, меня зазнобило. Хотя я, конечно же, подозревал, что ожидало меня здесь, это зрелище потрясло меня до глубины души. В моем сознании возникла чудовищная картина: огромное склизкое чудовище выныривает из моря, чтобы найти для Дегона жертв мрачного ритуала; беззащитные туземцы суетятся на суше; рабы Дегона подгоняют кнутами мужчин и женщин, заставляя их войти в эту пещеру…

К несчастью, я опоздал. Я не знал, что двигало мною — желание спасти маюнде или Шеннона, — но какой бы ни была истинная причина, мне пришлось потерпеть неудачу.

Я простоял там несколько минут, парализованный ужасом, и только после этого огляделся по сторонам. Признаться, я даже не удивился, когда увидел за своей спиной знакомую фигуру.

— А ты изменился, — тихо сказал я.

— А ты остался таким же дураком, каким и был, — презрительно ответил Дегон.

Его огромные рыбьи глаза холодно смотрели на меня, и, собственно говоря, этот взгляд должен был повергнуть меня в дрожь, но я почему-то ничего не чувствовал. Вообще ничего. Наверное, все, что произошло здесь, было настолько ужасно, что я просто утратил способность реагировать на окружающее. Сейчас я ощущал только глубокую болезненную пустоту.

— Тебе не нужно было приходить сюда, — продолжил Дегон. — Однажды тебе удалось уйти благодаря удаче и помощи другого человека. Во второй раз у тебя ничего не получится.

— А зачем я тебе? — поинтересовался я. — Не хватает корма для твоих тварей? — Я хотел, чтобы мой голос звучал насмешливо, но мне это не удалось. А если и удалось, то мои слова не произвели на Дегона никакого впечатления. Если раньше в нем и было что-то человеческое, то теперь оно исчезло. Испарилось. Дегон, которого я знал, был чудовищем, в котором еще теплилась искра человеческого опыта. Но этот Дегон был мертв. Существо, перед которым я стоял, было монстром.

Не ответив, Дегон протянул руку, указывая на мою винтовку, и я передал ему оружие. Взяв ее, Дегон согнул дуло, будто пластилин, и бросил винтовку в раскаленную лаву. Патроны громко взорвались, и на мгновение я увидел, как под лавой скользнуло что-то огромное и светлое.

— Пойдем, — сказал Дегон.

Махнув рукой, он повернулся и вышел из пещеры. При этом он даже не оглянулся, чтобы убедиться в том, иду ли я за ним. Но я действительно пошел за ним. Куда мне было идти? Попытка к бегству при данных обстоятельствах казалась мне самым бессмысленным, что я мог бы предпринять.

Собственно говоря, здесь и сейчас все мои действия не имели смысла.

Дегон повел меня по лабиринту коридоров и переходов вглубь горы. Не все из них возникли естественным образом, некоторые были скользкими, как отполированное стекло, так что я с трудом удерживался на ногах, двигаясь по прожженным сквозь скалы коридорам. Должно быть, эти переходы сделали адские черви Дегона.

Через некоторое время снова стало светло, но это был уже не мрачный кровавый свет раскаленной лавы, а зеленоватое сияние, исходившее не из одного источника и равномерно разлитое по всему помещению. Казалось, что светился сам воздух. Я увидел ступени из грубых камней, которые вели вниз и обрывались переходом в никуда.

Если бы Дегон не схватил меня за плечо и не удержал, то я бы даже не заметил этого — настолько резко лестница из застывшей лавы обрывалась, переходя в пропасть пятидесяти футов глубиной, на дне которой кипело адское озеро лавы.

Рыбьи губы Дегона искривились в отвратительной ухмылке.

— Вот видишь, я опять спас тебе жизнь.

Что-то в его словах заставило меня поднять голову. Голос Дегона изменился. Правда, он и раньше не был человеческим, но сейчас к нему добавился ужасный горловой свист, сопровождавшийся каким-то странным эхом, как будто говорил не один Дегон, а два человека одновременно.

Внезапно я заметил и другие изменения: лицо Дегона потемнело. Тонкие серебристые чешуйки утратили свой блеск, сделавшись матовыми, а между ними протянулись темные линии. Это наблюдение стало первым звеном в цепи, за которым последовали остальные. Я замечал все больше и больше отличий от того Дегона, которого я знал раньше.

Он облачился в черную накидку, закрывавшую тело от горла до пят, так что не было видно и сантиметра его кожи. Внезапно меня осенило: он надел эту мантию для того, чтобы скрыть свою фигуру от любопытных взглядов. Тело Дегона, как показалось мне, стало каким-то искривленным, непропорциональным.

Дегон, конечно же, заметил мой любопытный взгляд, и его глаза гневно засверкали. Грубо схватившись за мое плечо, он развернул меня и сделал один шаг вперед, к пропасти, разверзшейся по ту сторону лестницы.

Но мы не упали. Казалось, нас удерживала чья-то невидимая рука. Мы проплыли по воздуху на другую сторону пещеры и, сделав дугу в воздухе, мягко приземлились прямо у озера лавы, будто опадающие листья.

Когда Дегон отпустил мое плечо, я чуть было не упал, так как от страха замер в неестественной позе, в которой находился, когда он столкнул меня с лестницы. Лишь сейчас я заметил, что все это время задерживал дыхание.

— И зачем ты притащился сюда, проклятый дурак? — Дегон смерил меня холодным взглядом. — Почему ты не убрался на свой корабль и не сбежал отсюда? Теперь ты умрешь.

Я не ответил, но на мгновение у меня возникло странное ощущение. Казалось, Дегон преследовал совершенно определенную цель и своими словами хотел что-то сообщить мне, но по какой-то причине не мог произнести этого вслух.

За моей спиной послышались чьи-то шаги, и я приготовился столкнуться лицом к лицу с одним из чудовищ Дегона, с ужасным каменным демоном, а может, с одним из его рабов. Но это оказались не они. Ко мне подошел высокий человек в черных одеждах. Его голубые глаза смотрели на меня с безжалостным холодом.

— Я могу объяснить тебе, почему он пришел, Дегон, — презрительно произнес Шеннон. — Мне не составит труда это сделать. Крейвен, этот благородный идиот, пришел сюда, ибо он считает, что должен помочь мне.

Он рассмеялся, и от этого смеха у меня мурашки побежали по коже.

— Помочь, — повторил он еще раз, почти согнувшись от хохота.

Я переводил взгляд с него на Дегона и даже не мог сказать, кого я боялся больше — рыбьего бога, который приобрел облик чудовища, каким он всегда был, или Шеннона, который внешне остался точно таким же, но на самом деле был ужасным монстром.

— Я думал, что мы друзья, — тихо сказал я.

— Друзья? — Шеннон нахмурился, будто раздумывая над значением этого слова, а затем кивнул. — Ну да. Конечно, мы друзья. Именно по этой причине я окажу тебе дружескую услугу, Роберт. Ты умрешь от моей руки. И я, несомненно, сделаю это весьма охотно.

Рукопожатие Хармфельда было сильным и теплым, как красный свет солнца, пару минут назад поднявшегося из-за горизонта. Говард хотел что-то сказать, произнести какие-нибудь слова, чтобы лейтенант понял: он, капитан «Цуйдермаара», давно перестал быть для них случайным знакомым, с которым им пришлось работать бок о бок. Но, как и всегда в такие мгновения, он просто не сумел подобрать подходящих слов.

Возможно, в этом и не было необходимости. Хармфельд тоже выглядел смущенно — вероятно, он ощущал то же самое, что Говард и Немо. Все они были людьми действия, а не слов.

— Вам пора идти, капитан, — наконец произнес Немо. — Двенадцать часов — это очень мало, чтобы выбраться из опасной зоны.

Говарду пришлось приложить все усилия и взять себя в руки, чтобы не сказать Хармфельду правду — правду о том, что все это уже произошло, а значит, совершенно не важно, что они сделают, а что нет. Но он, конечно, не стал ничего говорить.

Вместо этого Говард еще раз улыбнулся Хармфельду на прощание и отошел в сторону, чтобы тот мог сесть в лодку, пришвартованную к борту «Наутилуса». Они с Немо молча смотрели, как голландец, отчалив, направился к «Цуйдермаару», уже готовому к путешествию.

— Он успеет? — внезапно спросил Немо.

На самом деле Говард этого не знал. Он много читал об извержении вулкана Кракатау, но не помнил, чтобы где-то упоминался корабль «Цуйдермаар». С другой стороны, это вовсе не означало, что Хармфельд не успеет.

— Да, — сказал он после паузы.

Это была ложь, и Немо сразу почувствовал ее, но больше они к этой теме не возвращались.

— Тебе тоже нужно начинать готовиться к отплытию, — вздохнув, сказал Говард.

Немо, продолжая смотреть вслед удалявшейся лодке, в которой сидел Хармфельд, предпочел промолчать.

— Скорость «Наутилуса» недостаточно велика, — продолжил Говард. — А взрывная волна под водой будет еще сильнее, чем наверху. У тебя не так уж много времени.

— Роберт еще не вернулся, — тихим голосом напомнил Немо, по-прежнему не глядя на Говарда.

— Ты хочешь… дождаться его? — проговорил Говард.

— А ты не хочешь?

— Но это же другое дело, — пробормотал Говард. — Мы с Робертом…

— Друзья? — перебил его Немо.

— Да.

— Вот видишь. — Повернув голову, капитан «Наутилуса» посмотрел на Говарда. — Значит, мы будем ждать. — Он улыбнулся, но его глаза по-прежнему были печальны. — У нас еще есть время. Не очень много, но достаточно.

— Надеюсь, — передернув плечами, прошептал Говард. — Видит Бог, я на это надеюсь.

Немо снова промолчал. Они стояли рядом и пристально смотрели на вулкан, вершина которого казалась кроваво-красной в первых лучах утреннего солнца. До них донесся тихий рокот.

Тихий. И угрожающий.

Это была маленькая комната кубической формы. Единственным отверстием в ней была неровной формы дыра под самым потолком, в трех ярдах надо мной. Добраться туда я не мог. Скала настолько накалилась, что я не мог ни стоять на одном месте, ни сидеть. Даже дышать было больно. Земля под моими ногами непрерывно дрожала, и время от времени до меня доносился гулкий рокот, напоминавший жалобный стон планеты.

Я не знал, сколько пробыл здесь: час, два, а может, и больше. Я уже придумал тысячи планов бегства, но все их пришлось отбросить. Я проклинал и Шеннона, и Дегона, и, в первую очередь, самого себя за то, что был настолько глуп, чтобы прийти сюда. Я чувствовал, как меня охватывает отчаяние.

От моих мыслей меня отвлек звук шаркающих шагов. Подняв голову, я увидел темную искривленную фигуру, в которой узнал Дегона, причем только после того, как он повернул голову и красный свет отразился в его огромных рыбьих глазах.

Не говоря ни слова, он поднял руку под мантией, и, как и в прошлый раз, меня подхватила какая-то сила и мягко подняла в воздух.

Шеннон тоже был здесь, но он стоял в некотором отдалении, так чтобы удерживать в поле зрения и меня, и Дегона. Его глаза холодно светились, и, как и Дегон, он показался мне изменившимся, но сейчас я не мог выразить это ощущение словами.

— Пора, — хмуро сказал он. — Пойдем.

Хватка невидимой руки Дегона ослабла, но я и не пытался сопротивляться, ибо понимал, что это было бессмысленно. Дегон и Шеннон были более могущественны, чем я.

Я молча последовал за ними в большую пещеру, наполненную, как и все здесь, кроваво-красным светом лавы. Вместо одной из стен я увидел блестящую поверхность воды — вход в океан, запертый магическими силами.

Однако сейчас я не стал обращать на это особого внимания, так как засмотрелся на огромный алтарь из черного базальта, стоящий прямо в центре каменного храма. Вернее, не так на алтарь, как на блестящий кристаллический шар дымчатого цвета, паривший в воздухе в нескольких дюймах над его отполированной поверхностью.

В тот самый момент, когда я его увидел, я понял, что это такое.

Вздрогнув, как от удара, Шеннон посмотрел на меня расширившимися от страха глазами. Его губы искривились в мольбе, и я догадался, что он читает мои мысли.

«Не надо, — прошептал голос в моей голове. — Не говори этого, Роберт!»

Я изумленно перевел взгляд с него на Дегона и обратно. В моих мыслях начало формироваться чудовищное подозрение, но все это было слишком странно, чтобы быть правдой. И все же взгляд Шеннона свидетельствовал о том, что все так и было. Наполненный дымом кристаллический шар, центр и источник власти Дегона, был второй из СЕМИ ПЕЧАТЕЙ СИЛЫ. Как и в первом случае, на «Дегоне», этом странном корабле, способном путешествовать между измерениями, Шеннон очутился только для того, чтобы завладеть ПЕЧАТЬЮ!

Резко остановившись, я повернулся к Дегону и обвиняющим жестом указал на Шеннона.

— Он обманывает тебя, Дегон.

Дегон замер на месте. В его огромных рыбьих глазах мелькнуло недоверие.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

— Он вовсе не на твоей стороне. — Я игнорировал умоляющие взгляды Шеннона. — Он пришел сюда, чтобы украсть ПЕЧАТЬ. Его прислал Некрон.

Громко вздохнув, Дегон посмотрел сперва на Шеннона, а потом на огромный базальтовый алтарь и парящий над ним шар. Очевидно, он задумался, но его реакция была совсем не такой, как я рассчитывал.

— Я знаю, — сказал он. — Но меня, признаться, несколько удивляет твое предательство. Ты рассчитываешь на то, что я убью его? Но ведь вы с этим человеком друзья.

— Ты прав лишь частично, Крейвен, — холодно произнес Шеннон.

Что-то в его голосе заставило меня вздрогнуть. Это был голос не юного мага, а старого, озлобленного и жестокого человека.

И тут лицо под черным тюрбаном перестало быть лицом Шеннона. Я увидел лицо старика, морщинистое и изможденное, увидел острый орлиный нос, тонкие жестокие губы и глубоко посаженные глаза, напоминавшие темные дыры в черепе мертвеца.

— Некрон! — в ужасе прошептал я.

— Польщен тем, что ты узнал меня, хотя прошло столько времени, — усмехнулся старец. — И это притом, что мы встречались всего лишь один раз. Но я думаю, что ты помнишь этот момент столь же хорошо, как и я, ибо тогда тебе удалось меня… убить.

Я хотел ответить, но не смог. Меня захлестнула волна такой ненависти, что я сам испугался, поскольку никогда еще не испытывал подобных чувств. Мои руки начали дрожать, в моей душе зашевелилось что-то мрачное и злое, о существовании которого я подозревал, но раньше мне всегда удавалось подавить это в себе.

Однако сейчас я уже не мог сдерживаться. Вид морщинистого, невероятно злого старческого лица сломал что-то во мне. Я стоял перед Некроном — человеком, который отнял у меня любимую, который заставил моих друзей ненавидеть меня, который играл человеческими жизнями, как пешками, расчетливо и безжалостно.

— Ты… — хрипло прошептал я. — Ты был Шенноном. Ты все это время был…

— Да нет, — хихикнув, перебил меня Некрон. — Тогда, на корабле, ты действительно встретился с Шенноном. Признаюсь, это я его послал. К сожалению, я слишком поздно понял, что допустил ошибку. Я приказал ему убить тебя, но он не выполнил приказ. — Старец криво улыбнулся. — Но я ручаюсь, что это больше не повторится.

— Ты чудовище, — прошипел я. — Ты проклятое…

Некрон взмахнул рукой, и невидимый кулак ударил меня в лицо, с силой отбросив назад. Налетев на Дегона, я потерял равновесие и инстинктивно схватился за его накидку. Рыбий бог, громко вскрикнув, оттолкнул меня, а сам отпрыгнул в сторону. Я упал, но мои руки по-прежнему сжимали черную мантию, так что в конце концов я сорвал ее с плеч Дегона.

То, что я увидел, заставило меня замереть на месте. Только теперь я понял, почему Дегон носил эту накидку даже здесь, где никого, кроме нас, не было.

Он был уже не тем созданием, каким я знал его раньше. Его лицо и верхняя часть тела еще имели отдаленное сходство с прежним Дегоном, но все, что было ниже…

Ниже начинался кошмар черной плоти.

Тело Дегона представляло собой отвратительную бесформенную опухоль, пульсирующий черный комок сочащейся плоти. По телу тянулись черно-синие вены, а местами на разрыхленной коже висели большие узловатые наросты. Руки превратились в гротескный клубок переплетенных змей, каждая из которых жила своей собственной жизнью. Вместо ног у него теперь были короткие колоннообразные лапы, заканчивающиеся аморфными ступнями с длинными когтями. А на спине выросло что-то вроде зачатков крыльев.

На секунду Дегон окаменел, а затем, свирепо зарычав, нагнулся и вырвал накидку у меня из рук, чтобы поспешно набросить ее на плечи.

— Так вот оно что, — пробормотал я. — Вот почему ты все это сделал.

— Молчи! — закричал Дегон.

— Ты становишься одним из них. Они изменяют тебя.

— Этого не произойдет, — неожиданно сказал Некрон. Как мне показалось, он сделал это слишком поспешно. — Я помешаю превращению.

— Ты? — Поднявшись, я повернулся к Некрону. — Выходит, ты сам предложил ему это в качестве цены за печать.

Некрон кивнул, а я, не сдержавшись, зло расхохотался.

— И ты в это веришь? — спросил я, обратившись к Дегону. — Некрон явился сюда, чтобы потребовать печать, взамен пообещав спасти тебя?

— Замолчи, Крейвен, или я убью тебя прямо здесь! — в ярости выпалил Некрон.

Но я не замолчал.

— Ты что, не знаешь, кто этот человек? — повысив голос, спросил я.

— Молчаааать! — заорал Некрон.

Он вновь поднял руку, и я почувствовал приближение невидимой магической энергии. Но на этот раз я был готов к удару. Несмотря на то что старый колдун был в десять раз сильнее меня, я знал, с кем сражаюсь, и ничто не удерживало меня от того, чтобы отплатить ему той же монетой. Заблокировав магический удар Некрона, я быстро отпрыгнул назад и, прислонившись спиной к алтарю, сделал вид, что извиваюсь от боли. Одновременно я протянул правую руку к парящему в воздухе кристаллическому шару, но постарался, чтобы старец не заметил моего движения.

— Тебе это не поможет, Некрон, — простонал я, изо всех сил изображая мучительную боль. — Ты можешь убить меня, но тебе не удастся воплотить свой план.

Некрон зашипел от ярости, как кошка, которой случайно наступили на хвост. Сжав руки в кулаки, он замахнулся, чтобы нанести еще один магический удар.

Но колдун опоздал. Моя рука в достаточной мере приблизилась к ПЕЧАТИ, и я коснулся кончиками пальцев гладкого кристалла.

Эффект был именно таким, как я и рассчитывал, но только в сто раз сильнее. В моем сознании вспыхнула молния. Взвизгнув от удивления и боли, я все же сумел удержать шар. Сжав его в руке, я сосредоточился на невероятной магической энергии, поступавшей из переливающегося кристалла в мое сознание. Подхватив обжигающий поток, я укротил хаос чистой силы, как учил меня Шеннон, и перенаправил эту энергию на Некрона.

Казалось, старого колдуна ударил невидимый молот. Он улетел на несколько ярдов вверх. С кончиков моих пальцев сорвались голубые разряды молний и с грохотом ударили в его тело. Я увидел, что у меня почернели ногти, а кожа на кончиках пальцев обуглилась, но при этом не чувствовал боли.

Некрон пронзительно взвыл, но я не дал ему шанса на спасение. Тонкие электрические разряды били в его тело, и он с криком извивался на полу.

— Этот человек не твой союзник, Дегон, — холодно сказал я. — Он предаст тебя. Некрон вовсе не враг ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ. Он — их верный союзник. Именно Некрона они избрали для того, чтобы подготовиться к возвращению на Землю.

— Я знаю, — спокойно произнес Дегон и с такой силой ударил меня по затылку своей деформированной лапой, что я упал на пол и потерял сознание.

Дженнифер вжалась в скалу, так что ее тень слилась с черной застывшей лавой. Камень был горячим, и тонкая ткань ее платья начала темнеть, а на коже появились волдыри. Но с ее губ не сорвалось даже малейшего стона.

Задержав дыхание, Дженнифер увидела, как Роберт Крейвен упал без сознания. Это зрелище наполнило ее ужасом. Она многое отдала бы за то, чтобы услышать, о чем говорили Крейвен с Дегоном. Но она не могла подойти ближе, потому что это было огромным риском. То, что ей удалось пробраться вглубь лабиринта вулкана Кракатау, само по себе было чудом. Впрочем, она осознавала, что определенным образом была причастна к этому «чуду». Поэтому, понимая, что ей не следует чрезмерно испытывать свою судьбу, Дженнифер все-таки не собиралась просто стоять и наблюдать за происходящим. О нет, вовсе нет.

Дождавшись момента, когда они не смотрели в ее сторону, Дженнифер выбралась из ниши, в которой пряталась, и стала красться вперед, беззвучно, словно тень.

Некрон плюнул в меня. В течение нескольких последних минут, сумев привести меня в чувство пинком ноги, он только тем и занимался, что ругал и бил меня, пока наконец Дегон не оттащил старца в сторону.

Хозяин крепости дракона бушевал. Его лицо перекосилось от гнева, а на морщинистой омертвевшей коже появились большие красные ожоги. На руках выступила кровь.

— Ах ты, дрянь! — каркающим голосом орал он. — За это ты умрешь лютой смертью, клянусь тебе! Я уничтожу тебя! Ты, Крейвен, тысячу лет будешь гореть в геенне, пока не начнешь молить меня о смерти, проклятая христианская тварь!

С трудом выпрямившись, я сбросил пелену, мешавшую мне видеть, и попытался рассмеяться, но с моих губ сорвался лишь звук, напоминавший кашель. Взвизгнув, Некрон опять хотел было наброситься на меня, но Дегон грубо схватил его за плечи и встряхнул.

— Прекрати, Некрон! — сурово произнес он. — Сейчас у нас есть дела поважнее! Время настало.

Поразительно, но Некрон действительно успокоился.

Бросив на меня свирепый взгляд, полный ненависти, он молча последовал за Дегоном к базальтовому алтарю, над которым парила ПЕЧАТЬ. Вытерев ладонью кровь с лица, я с трудом поднялся и сделал пару шагов в их сторону, однако Дегон, взглянув на меня, угрожающе поднял руку.

И все же я был достаточно близко, чтобы видеть происходящее.

Блестящий кристаллический шар поднялся повыше и парил на уровне лиц Дегона и Некрона. Мне показалось, что он каким-то образом увеличился и сейчас был размером с мяч, а не с детский кулачок, как раньше. Тени внутри него зашевелились быстрее, переплетаясь, изгибаясь и образовывая неясные контуры и очертания.

Внезапно шар вздрогнул. Тени заметно побледнели, а вслед за этим зажегся ядовито-зеленый свет, становившийся все ярче и ярче. Даже Дегон и старец, застонав, отвернулись и закрыли лица руками.

Шар слепящего света сделался еще больше, а потом в его центре появилось маленькое темное пятно, которое быстро увеличивалось, выпуская дымные щупальца. Через несколько секунд темное пятно полностью поглотило шар света. Послышался хлопок, и я увидел, как ПЕЧАТЬ, уменьшившаяся до изначальных размеров, мертвым стеклянным шаром упала на алтарь и откатилась в сторону.

Но черное пятно осталось висеть над алтарем и продолжало разрастаться. Через несколько мгновений в центре этого пятна возникло что-то мрачное — темнее темноты, чернее черноты… огромное, могущественное и злое… злое… злое…

По земле прошел глухой удар. Где-то внизу земля раскололась и послышались еще несколько ударов. Пещера затряслась, с потолка начали срываться камни. Они разбивались об пол и погружались в раскаленную лаву.

Затем раздался крик. Он был наполнен таким неистовым гневом, что я упал на колени и закрыл руками уши. Но мне это не помогло, ибо крик становился все отчетливее и резче, а затем страшные, нечеловеческие голоса начали произносить слова. Это были слова, которые повторялись снова, и снова, и снова. Ужасные, чудовищные слова.

— ТУЛЬСАДУУН! — кричал голос. — ТУУУУЛЬСАДУУН!

Из сгустившейся тьмы выползло что-то черное, извивающееся, будто червь, гигантское и пугающее, блестящее, как живая сталь, безглазое и кошмарное. Одного этого зрелища было достаточно, чтобы сойти с ума, не говоря уже о том, что может произойти, если чудовище материализуется. Прощупывая реальность вокруг себя, монстр частично втянулся обратно, в другое измерение, а затем двинулся вперед, увеличиваясь на глазах.

Мысль, пришедшая мне на ум, поразила меня, как удар кулаком.

Это чудовище было ТУЛЬСАДУУНОМ!

— О нет! — в ужасе прошептал я. — Ты… ты не можешь этого сделать, Дегон.

Хотя я говорил очень тихо, Дегон, вероятно, услышал мои слова. Повернувшись, он уставился на меня своими рыбьими глазами.

— Я должен это сделать! — воскликнул он, и его слова прозвучали как мольба о прощении. — Я должен это сделать, если не хочу стать таким, как они.

Из черной воронки донесся крик, и Дегон обернулся. Огромное червеобразное создание вновь втянулось в портал, и сейчас я видел лишь его тень. Чудовище в безумной ярости металось из стороны в сторону, пытаясь прорвать стены невидимой тюрьмы, но пока у него ничего не получалось.

— Им нужна жертва! — Некрон, выпрямившись, посмотрел на воронку, а потом в ожесточении указал на меня. — Убей его! — вдруг крикнул он.

Странно, но Дегон медлил. Он переводил взгляд с гигантского ТУЛЬСАДУУНА на меня и обратно, и на его лице явственно читалась борьба эмоций.

— Сделай это! — воскликнул Некрон захлебывающимся голосом. — Сделай это! Я повелеваю тебе сделать это!

Медленно, будто каждое движение требовало от него невообразимых затрат энергии, Дегон повернулся и шагнул ко мне.

Однако он так и не завершил это движение.

— Стой!

Этот голос, казалось, шел отовсюду, громовыми раскатами наполняя пещеру.

Дегон и Некрон оглянулись, уставившись на фигуру, которая появилась из-за скалы.

— Дженнифер! — опешил я.

Остановившись, девушка повернула голову и посмотрела на меня.

В тот момент, когда я заглянул ей в глаза, меня вдруг осенило: это не Дженнифер!

— Ты? — выдохнул Дегон.

За его спиной бушевал ТУЛЬСАДУУН, который пытался вырваться из темницы, сотканной из извечного Ничто. Однако Дегон, казалось, забыл об этом странном создании.

— Ты? Кто… ты?

Шагнув к нему, Дженнифер подняла руку и нежно коснулась его лба. Вскрикнув, Дегон отшатнулся и ударился о базальтовый алтарь. Кристаллический шар, скатившись с алтаря, со звоном упал на землю, но Дегон даже не заметил этого. С его телом произошла чудовищная трансформация.

То, что уже началось, теперь завершилось, и Дегон, человек-рыба, превратился в ужасного монстра, воспринимать которого мое сознание отказывалось.

Последнее сходство с человеком исчезло, и его тело, претерпев ужасные изменения, походило теперь на отвратительную желеобразную массу, которая извивалась, издавая странные горловые звуки.

Тело Дженнифер тоже трансформировалось. Очертания ее фигуры мерцали, будто на самом деле она была лишь картинкой laterna magica,[8] а затем расплылись, как разноцветный туман, и сформировались заново.

В следующее мгновение девушка превратилась в чудовище.

Это создание было меньше Дегона — вернее, того, во что он превратился, — однако казалось еще ужаснее, отвратительнее и мрачнее. У него за спиной непрерывно подрагивали мощные кожистые крылья. Это было то самое существо, которое я встретил на корабле «Дегон». Тогда оно помогло мне в борьбе с драконоборцами Некрона.

Дегон вскрикнул. Его голос был преисполнен страха, однако чудовище, ранее принявшее облик Дженнифер, наклонилось к нему и коснулось его лба своим ужасным щупальцем. Ужасный крик превратился в вой.

Тем временем ТУЛЬСАДУУН в своей тюрьме из тьмы стал бушевать еще сильнее. Крылатое создание, выпрямившись, подняло руку и направило ее на темную воронку. В тот же миг воронка начала уменьшаться и, превратившись в крошечное пульсирующее пятно, исчезла.

— Тебе это не поможет! — крикнул Некрон.

Создание с головой осьминога повернулось к старцу и, смерив его взглядом своих огромных желтых глаз, сделало шаг вперед. Некрон поспешно отпрянул. Его голос дрожал, но в глазах затаилось упрямство.

— Я не знаю, кто ты! И я не знаю, что тебе здесь нужно, — заявил колдун. — Но тебе уже ничто не поможет. Врата открылись, и они пройдут через них. Никакая сила мира не удержит их, в том числе и ты.

— Ты не знаешь, кто я? — спросило чудовище. — А ведь ты должен это знать. Ибо ты сам призвал меня, Некрон.

— Ты? — Глаза Некрона расширились, он побледнел. — Ты… так, значит, ты…

— Не произноси этого имени! — В голосе создания послышалась угроза. — Иначе ты умрешь.

Губы Некрона задрожали, и выражение упрямства в его взгляде сменилось паническим ужасом.

— Ты! — еще раз повторил он. — Но это невозможно. Ты не можешь… не можешь быть здесь! Ты…

— Я прибыл сюда! — перебил его мой загадочный спаситель. — Я прибыл сюда, чтобы предотвратить то, что задумал ты с этим дураком Дегоном.

— Слишком поздно, — произнес Некрон. — Врата открыты. Никто не может удержать их. И ты это знаешь. Ибо все уже произошло…

Отступив на один шаг назад, Некрон остановился и взглянул на что-то, лежавшее у его ног.

— Даже тебе не под силу изменить время. — Старец уставился на осьминогообразного демона.

— Ты уверен? — спросило чудовище, странно посмотрев на колдуна.

— Уверен, — ответил Некрон.

Внезапно рука колдуна скрылась под накидкой, и он сделал какое-то молниеносное движение. Закричав от ярости, демон попытался наброситься на него. Но между ним и Некроном неожиданно возникла стена блестящего серебристого тумана, паутиной опустившаяся на тело демона. Тысячи крошечных взрывов отбросили странное создание назад. Закричав, чудовище упало, но тут же поднялось на ноги. Судя по всему, атака Некрона удивила его, и только.

Однако продолжать борьбу с колдуном не имело смысла.

Обернувшись, Некрон во второй раз махнул рукой, и в воздухе появилось мерцающее пятно зеленого света, тоннель в бесконечность — врата! Некрон открыл врата силой своей воли. Еще до того как чудовище успело подняться, он прыгнул во врата и исчез, а зеленое пятно света погасло.

Прежде чем исчезнуть, он успел нагнуться и подобрать шар.

Через долю секунды я понял, что на самом деле сделал Некрон, но было уже поздно. Наблюдая за Дегоном, на лице которого застыл ужас, я потерял еще несколько драгоценных мгновений. В какой-то момент я догадался, что Дегон смотрит не на меня, а на что-то за моей спиной.

Обернувшись, я закричал, но мой крик заглушил чудовищный грохот. Задняя стена пещеры начала разрушаться.

Некрон не просто забрал вторую ПЕЧАТЬ — он разрушил чары, которые много миллионов лет удерживали воду океана у этой пещеры. А теперь этой преграды не стало. Толща воды изогнулась, качнувшись вперед, а затем с ревом обрушилась вниз… и застыла!

Даже Дегон на секунду впал в оцепенение от столь поразительного зрелища. Сейчас вода была уже не вертикальной стеной, а странной изогнутой поверхностью, искореженной и исполосованной, покрытой миллионами мелких и крупных наростов, шипов, иголок и застывших капелек воды. Это была скульптура безумного стеклодува, удерживаемая невероятно мощной магией, картина из кошмарного видения. А еще… в ней двигалось что-то такое, чего нельзя было разглядеть.

И наконец до меня дошло: водные массы удерживала магия демона, бывшего в теле Дженнифер. Дегон тоже это понял, но, к сожалению, на миг раньше меня. Яростно взревев, он бросился вперед и, замахнувшись деформированной лапой, оттолкнул меня в сторону. Я попытался уклониться от удара, но добился лишь того, что у меня остались целы кости. Я упал на землю, беспомощно прокатившись до середины пещеры. Будто издалека я услышал неистовый крик Дегона и еще какой-то странный звук, который я не мог распознать.

С трудом сев, я попытался стряхнуть с себя наваждение и почувствовал во рту вкус собственной крови. Я почти ничего не видел. Одного-единственного удара, нанесенного не в полную силу, хватило на то, чтобы едва не убить меня. Словно сквозь пелену тумана, я увидел, как Дегон пытается наброситься на Неназываемого. Создание сделало какое-то движение, причем настолько быстрое, что я почти не заметил его. Однако для Дегона оно было весьма чувствительным: от удара он беспомощно отлетел назад.

К сожалению, укротить этого парня было сложнее, чем меня. Покачнувшись, Дегон упал на колени (или на то, что у него там теперь было вместо колен) и, по-звериному зарычав, вновь поднялся и атаковал Неназываемого. Его опять отбросило назад, но я заметил, что второй удар был слабее первого. Очевидно, силы постепенно оставляли моего загадочного союзника.

Интуиция подсказывала мне, что не стоит этого делать, но в такие моменты я никогда не мыслил рационально. Вскочив, я бросился на Дегона… и получил такой удар в челюсть, что на несколько секунд потерял сознание.

Мы с Дегоном поднялись на ноги одновременно. Меня шатало, да и Дегон двигался уже не так быстро, как раньше. Но, несмотря на то что ему были нанесены повреждения, он ни в коей мере не был побежден.

Когда Дегон вновь ринулся на противника, ему наконец-то удалось до него добраться. Когти Дегона оставили глубокий кровавый след на спине Неназываемого, однако уже в следующую секунду рыбий бог получил очередной удар и упал на землю, закричав от боли. Но и чудовище пошатнулось.

А вместе с ним пошатнулась и стена воды.

Яростный крик Дегона превратился в триумфальный возглас, когда он понял, что сил врага недостаточно для того, чтобы победить его и в то же время удерживать заклинание, укрощавшее толщу воды. Я увидел, как напряглись мышцы Дегона и он в последний раз прыгнул на своего противника.

А я прыгнул на него. Неназываемый резко повернулся, когда мы с Дегоном столкнулись в воздухе. Когтистая лапа Дегона прошла в миллиметре от моего черепа и изо всех сил обрушилась на мое плечо. От этого удара меня чуть было не парализовало, а захват, с помощью которого я хотел сбить его с ног, не сработал. От боли у меня перед глазами поплыли разноцветные круги. Но самой силы столкновения было достаточно, чтобы отбросить Дегона в сторону. Он замахал руками и, потеряв равновесие, упал на спину.

Прямо на острие копья из застывшей воды.

Дегон застонал. Его глаза расширились от боли, а потом затуманились, и я увидел, как жизненная энергия покидает его. Если бы ситуация не была столь ужасна, то я бы задумался об иронии судьбы: Дегона, бога моря, создание, чьей стихией была вода… убила вода же.

— Уходи, Роберт, — тихо сказал Неназываемый.

Подняв голову и увидев его лицо, искаженное от напряжения, я испугался. Руки, вскинутые над головой в заклинании, дрожали.

— Уходи, — повторил он. — Скорее. Я… я не смогу удерживать эту стену достаточно долго. Даже мои силы имеют свои границы. Уходи, спасайся, еще не поздно.

— А… ТУЛЬСАДУУНЫ? — чуть помедлив, спросил я.

— Они погибнут, — ответило существо. — Они умрут вместе с этой горой во время взрыва невероятной мощи. Уходи. Я попытаюсь задержать это, насколько смогу, но сил моих хватит ненадолго. Уходи!

И хотя я знал, что каждая секунда промедления будет решающей для моего выживания, я еще на мгновение задержался рядом с этим огромным чуждым существом. Я уже не мог считать его своим врагом, заключившим со мной временный союз. Я понял, что он никогда не был моим врагом, и пожелал ему выбраться отсюда живым.

А затем я повернулся и побежал. Мне предстоял тяжелый и неописуемо длинный путь.

Небо над островом пылало. Низкие облака, кроваво-красные от раскаленного пепла вулкана, бурлили, словно кипящий туман, прямо над кронами тропического леса. Время от времени земля дрожала, будто по ней бил какой-то невидимый гигант, а яркие молнии пронзали грозные облака. Море, иногда показывавшееся за завесой хаоса, кипело, и с его поверхности, поднимаясь к тучам, срывалось нечто, напоминавшее туман.

Я бежал больше двух часов, и повсюду в пути меня подстерегала опасность. На меня могло упасть дерево или ветка, я мог провалиться в зиявшие щели в земле, мне на голову мог обрушиться раскаленный осколок скалы, горящим метеором прорвавшийся сквозь облака.

Остров умирал медленной и мучительной смертью. Кракатау, бог маюнде, повысил голос, и с каждым криком вулкана времени до его кончины оставалось все меньше и меньше. Хаос вытянул свои руки к Кракатау, и его хватка была ужасна.

Добежав до края леса, я прислонился к дереву, показавшемуся мне достаточно большим, чтобы не упасть во время следующего толчка землетрясения. Я попытался отдышаться, но мои легкие жгло огнем, а воздух был горьким и горячим. Передо мной мрачным дождем танцевал черный пепел лавы.

Все, к чему я прикасался, казалось горячим и липким. Джунгли исходили паром, и повсюду начали вспыхивать пожары. Большинство вспышек сразу же угасало, ведь тропический лес Кракатау был наполнен влагой, как огромная зеленая губка. Но я понимал, что если температура и дальше будет подниматься, то уже вскоре, не дожидаясь извержения вулкана, весь остров вспыхнет гигантским факелом.

Попытавшись отогнать от себя эту мысль, я глубоко вдохнул и побежал дальше. Солнце взошло четыре часа назад, и если Говард исполнил свою угрозу, то на берегу вряд ли кто-нибудь остался. Срок ожидания истек, но почему-то мне не верилось, что они могли бросить меня в беде. Возможно, я просто не хотел в это верить.

Наконец последние деревья расступились и я увидел городок, вернее, то, что от него осталось. Огненный дождь и непрерывные подземные толчки уничтожили последние признаки присутствия на острове людей. Город был полностью разрушен. Я повсюду видел огни и дым, а там, где еще недавно была центральная улица, протянулась трещина шириной в метр. Из трещины летели искры и поднимался плотный черный дым.

Побережье было скрыто завесой дыма и бурлившего пара, но все же я рассчитывал сразу обнаружить корабль.

Но я его не увидел.

«Цуйдермаара» здесь не было.

И хотя этого и следовало ожидать, я ощутил ледяную хватку ужаса.

Я со всех ног помчался дальше и, перепрыгнув через трещину в земле, побежал по странной аллее из горящих руин к побережью.

Наконец я добрался до узкой белой полосы пляжа, на которую накатывался прибой. От вони горячей воды и раскаленной земли у меня перехватило дыхание. Пена разлеталась во все стороны, а бурлящее море, казалось, извивалось в судорогах. Должно быть, невдалеке от берега открылась подводная жила магмы: в небо бил столб дыма и летели небольшие обломки камней.

Земля вновь задрожала, и я, споткнувшись, упал в воду. Отплевываясь, я быстро поднялся и ощутил на себе удар горячего воздуха, идущего волной с острова в сторону моря. Эта волна разогнала клочья тумана, и я в отчаянии посмотрел вдаль. Однако все было тщетно. «Цуйдермаар» исчез. Но, собственно говоря, чего я ждал? Что Хармфельд подвергнет опасности жизни людей лишь для того, чтобы спасти меня?

Даже моя последняя надежда на то, что я увижу здесь «Наутилус», не оправдалась. Я оказался в ловушке, представлявшей собой пороховую бочку, которая вот-вот должна была взорваться. Упав на мягкий песок, я уставился на море. Но не успел я окончательно отчаяться, как услышал за своей спиной голоса!

Мгновенно вскочив на ноги, я оглянулся.

Это были трое матросов Немо! И они вовсе не удивились нашей встрече.

— Ах, месье Крейвен! — воскликнул один из них, подбежав ко мне. — Слава богу! Мы думали, что вы мертвы.

— Я был близок к этому, — мрачно ответил я. — Что произошло? Где «Цуйдермаар» и «Наутилус»?

— «Цуйдермаар» уплыл несколько часов назад, — сказал матрос. — Нам удалось поместить на корабль около трех сотен туземцев. Это было все, что мы сумели за короткое время…

— Ладно, ладно, — перебил его я. — А что насчет «Наутилуса»?

— Немо ждет нас, — ответил матрос и указал на бурлящее море. — Лодка на безопасном расстоянии от берега. — Он вытащил из кармана куртки футляр странной формы. — Мы должны были ждать вас здесь до тех пор, пока это представлялось возможным, месье. — Помолчав, он продолжил: — Мы уже хотели дать сигнал, но вы, к счастью, появились буквально в последнюю минуту.

С этими словами он открыл металлический футляр и повернул внутри него какой-то переключатель. Вспыхнул маленький стеклянный шар.

Хотя меня крайне удивил этот странный прибор, я не стал задавать вопросов, так как ни время, ни место к этому не располагали.

Подняв своеобразную лампу над головой, матрос помахал ею из стороны в сторону.

В течение минуты ничего не происходило. А затем поверхность моря всколыхнулась, и из глубины поднялось что-то черное.

«Наутилус» взял курс на берег.

Наступило время катастрофы, но море по-прежнему оставалось относительно спокойным. Винты «Наутилуса» работали в бешеном темпе, унося корабль на запад, подальше от острова и от катастрофы, которая произойдет на нем через несколько минут.

Мне было трудно сосредоточиться. Немо рассказал мне все. Все, что произойдет здесь. Вернее, все, что уже произошло. Но слова показались мне пустыми, лишенными какого-либо смысла.

Тридцать шесть тысяч жертв.

Вероятно, озвученное число погибших не давало мне ощутить истинный ужас, ибо превратилось в абстрактное понятие, в котором мое сознание не увидело ничего плохого просто потому, что оно было слишком большим и невообразимым, чтобы я мог его постигнуть.

Тридцать шесть тысяч человек.

Я вновь попытался сосредоточиться на этой мысли, но у меня ничего не вышло. В результате взрыва Кракатау и цунами, ударившего по берегам Явы и Борнео, погибли тридцать шесть тысяч человек.

Я посмотрел на море. «Наутилус» стрелой несся по воде, но Кракатау был еще виден — яркое пламя, пронизывающее ночь. Через несколько мгновений это пламя превратится в огненный шар, а энергия взрыва перебросит «Наутилус» на два года вперед. Во всяком случае, так сказал Немо.

Но почему-то я ему не верил.

Я видел, как они с Говардом тайно переглядывались. А ведь я был не настолько глуп, чтобы не заметить пробелов в истории о том, каким образом «Наутилус» попал в прошлое. Они оба явно что-то скрывали от меня. И я не сомневался в том, что это как-то было связано со странным путешествием во времени «Наутилуса». И с Говардом. С Говардом наверняка.

Надо будет спросить его об этом, когда мы выберемся отсюда и отдохнем. И, видит Бог, я пообещал себе, что запихну эти проклятые вонючие сигары прямо ему в желудок, если он и на этот раз не скажет правды.

Но сейчас меня волновало другое.

Все закончилось. Возможно, нам не удалось победить, но мы хотя бы остались живы и сумели предотвратить новое возрождение ТУЛЬСАДУУНОВ.

Я отдавал себе отчет, что не сумел воспрепятствовать Некрону, и старый колдун заполучил вторую ПЕЧАТЬ. Добыть остальные ПЕЧАТИ для него будет лишь делом времени.

Да, это была не победа.

В этот момент ночь за нами была взрезана ослепительной белой молнией. Обернувшись, я увидел, как над морем встает новое солнце, шар адского пламени, сметающий остров Кракатау с лица земли и формирующий чудовищный гриб из огня высотой в несколько миль.

Немо отдал приказ, и «Наутилус» погрузился на глубину, дабы избежать цунами, которое пройдет по океану через несколько минут.

Прежде чем воды сомкнулись над башней подводной лодки, до нас дошел звук взрыва — чудовищный грохот и треск, будто гора сошлась с горой.

Но в моих ушах это прозвучало как крик.

Предсмертный крик тридцати шести тысяч человек.