Глава четвертая

Набирая номер домофона Корда, Эбби обратила внимание на мраморный пол в холле здания. Корд ответил сразу же:

— Эбби?

— Я внизу в вестибюле.

— Секунду, я отправлю лифт.

— Благодарю. — Эбби повесила трубку на рычаг. Почти мгновенно двери лифта открылись с мелодичным звоном.

Она шагнула внутрь и нажала кнопку пятого этажа. Не в характере Эбби было легко смиряться с тем, что ее загнали в угол, а возвратиться на, так сказать, место преступления оказалось куда более неприятным, чем она ожидала. Сбежав так поспешно из этого дома тем декабрьским утром, она, к примеру, даже не оценила великолепия итальянского мрамора в холле. Чего же она еще не помнит, что предстанет перед ней в его квартире? Абсолютно все, каждая мелочь этого запутанного положения лишала ее спокойствия.

Как там Корд сказал насчет той ночи? Что она «целиком и полностью» была его? Эбби сжала губы. Конечно, он преувеличивает. В жизни она не «растворялась» ни в одном мужчине!

Лифт быстро и почти бесшумно поднялся на пятый этаж. Эбби вышла и безошибочно направилась в сторону двери Корда, довольная, что помнит хотя бы такую малость.

Не успела она позвонить, как дверь открылась. Корд стоял в проеме, устремив на нее взгляд темных, непроницаемых глаз.

— Привет.

— Привет.

Корд отступил в сторону.

— Проходи.

— Спасибо. — Эбби проскользнула мимо него, но тут же остановилась. Прихожая… да, теперь она ее вспомнила.

— Проходи в гостиную, — обратился к ней Корд.

Она сделала несколько робких шагов сквозь арку в прихожей. К выдержанной в белых, бежевых и коричневых тонах гостиной примыкала небольшая столовая. Раздвижные стеклянные двери на противоположной стороне выходили, припомнила Эбби, на балкон. Обстановка была превосходной. Чувствуется рука мастера, подумала Эбби. Кроме того, все было ей смутно знакомо. Ее взгляд быстро охватил мебель, ковер и остановился, к ее глубочайшему смущению, на изысканно отделанной двойной двери, ведущей — она знала! — в его спальню.

— Не хочешь снять жакет? — спросил Корд.

Плотный жакет Эбби был слишком теплым.

— Да, спасибо. — Скинув жакет, Эбби протянула его Корду.

— Садись. — Он исчез с жакетом. Эбби осторожно присела в огромное жесткое кресло, покрытое кремовой буклированной тканью. Она все еще изучала комнату, когда Корд вернулся.

— Могу я предложить тебе выпить чего-нибудь?

— Нет, спасибо.

Корд предпочел сесть на диван. Устроившись, он наклонился вперед, оперся локтями на колени и сцепил перед собой ладони. Эбби взглянула на него лишь мельком и быстро отвела взгляд, но успела заметить, что на нем джинсы и темно-синий свитер. Сама она была в своей студийной одежде, поскольку прямо с работы поехала на встречу, а потом сюда. На ней был изящный деловой костюм серого цвета и фиолетовая шелковая блузка.

— Мне нравится, как ты одеваешься, — произнес Корд внезапно, так что она вздрогнула.

— Мм… Спасибо.

— Успокойся. Я нисколько не похож на того людоеда, каким ты меня представляешь.

Она с сомнением изогнула бровь.

— Не стоит обсуждать этот вопрос.

Корд откинулся на спинку дивана.

— Скажи, пожалуйста, в чем так уж не прав мужчина, желающий быть отцом своему сыну или дочери?

— Мне бы не хотелось поднимать и этические проблемы, если ты не возражаешь.

— Ты предпочитаешь перейти сразу к делу.

— Я здесь именно для этого, — с твердой решимостью произнесла Эбби.

— Хорошо, я слушаю, — негромко ответил Корд. Усилием воли он придал себе невозмутимый вид, но внутри весь дрожал от волнения. Никогда раньше он не думал о детях, отодвинув подобные мысли на будущее. Так странно, что будущее появилось внезапно, навсегда связав его с Эбби Форбс. Но их неосторожность не поломает жизнь его — их — ребенку.

Кроме того, ему нравилась Эбби. Очень нравилась. Возможно, его чувства даже превосходили симпатию — или могли бы превзойти, если бы она хоть чуть-чуть стала снова похожа на ту женщину, которую он узнал в ночь их встречи. Та женщина была особенной. Он смог бы, если бы очень постарался, распознать ее в этой, так чопорно и официально беседующей с ним сейчас в его гостиной.

Эбби медленно вдохнула. Признать полное поражение не поворачивался язык. Одно лишь приятно: сказав это, она наконец успокоится.

— Я вынуждена согласиться на… твой третий вариант, — сказала она, не глядя на него.

У Корда екнуло сердце.

— Брак?

— На определенных условиях.

— А именно? — увидев, что Эбби замешкалась с ответом, Корд вопросительно приподнял бровь.

— Мы устанавливаем точные сроки окончания нашего соглашения и предварительно четко оговариваем финансовый вопрос. В течение брака ты оплачиваешь свои расходы, я — свои. Мы не объединяем ни наши деньги, ни любое другое имущество. При разводе не предъявляем никаких финансовых требований друг другу и соглашаемся поровну обеспечивать ребенка.

— Согласен.

Эбби приподняла подбородок.

— Отдельные спальни.

Корд прокашлялся.

— Согласен.

— Мы будем жить у меня в доме — или делать вид. Ты, конечно, можешь приходить и уходить, когда тебе нужно.

— Что-нибудь еще?

— Скромная церемония.

Корд поднялся и прошелся по комнате. Потом резко остановился и взглянул ей в глаза.

— Насколько скромная?

— Сходим в городскую ратушу — и все, — холодно пояснила Эбби.

Корд сделал еще круг по комнате. Эбби украдкой наблюдала за ним, удивляясь, почему его не устраивает именно это условие.

Однако оно в самом деле его не устраивало. Уперев руки в бедра, Корд решительно объявил:

— Мне это не нравится.

— Что ж, мне плевать. Если ты думаешь, что у нас с тобой будет пышное празднество, ты сильно ошибаешься.

Корд стоял на своем.

— А если ты думаешь, что мы будем красться, как воришки в ночи, то сильно ошибаешься ты! Представь себе, я нисколько не стыжусь ни наших отношений, ни их результата. Я хочу, чтобы здесь был мой брат и мои друзья. И подумай еще вот о чем. Наша свадьба, нравится тебе это или нет, вызовет общественный интерес, так что процедура в муниципалитете просто не годится.

Эбби начинала понимать, что его логика всегда слишком разумна, чтобы ей можно было противоречить. Приятно ей или нет, но приходится с этим мириться. За кого бы она сейчас ни выходила замуж, это событие непременно вызовет отклик.

Но ведь эта свадьба будет таким фарсом, такой насмешкой над всеми торжественными клятвами, которыми обмениваются любящие пары! Какая глупость — сидеть здесь и планировать рождение и смерть брака, представляющего из себя не более чем соглашение, основанное на трезвом расчете!

Однако Эбби поняла, что испытывает горечь не только от глупости ситуации. Глубокая тоска охватила ее. Она старалась не думать о новом замужестве, но в глубине ее души жила надежда встретить когда-нибудь второго Ника. Корд Дюран отнюдь не Ник. Корд решителен, категоричен и не очень-то приятен. Те чувства, которые она никак не могла вспомнить, но которые толкнули ее декабрьской ночью к нему в постель, растаяли с первым же утренним лучом, и сейчас она не могла заставить себя быть с этим человеком хотя бы просто вежливой.

Эбби поднялась с жесткого кресла и, обогнув обеденный стол, подошла к стеклянным дверям балкона и встала, повернувшись спиной к Корду.

— Я не привыкла, чтобы мной командовали, — неприязненно сказала она.

— Я тоже не привык командовать. — Корд остановился у нее за спиной. Огромный город лежал внизу во всем своем великолепии, сверкая миллионами разноцветных огней.

— Трудно поверить, учитывая, как это у тебя замечательно получается!

— Эбби, все, чего я хочу, — иметь юридические права на своего ребенка. Если можно это решить другим путем…

— Другого пути нет, — обернулась Эбби. — Я приняла именно такое решение, чтобы выиграть время. Я не могу подписать документы, дающие тебе равные права на ребенка, поскольку едва тебя знаю. — Она заметила, как изменилось выражение лица Корда. — Если бы не моя работа, я предложила бы, чтобы мы лишь изредка встречались до рождения ребенка. Возможно, я напрасно беспокоюсь. Боб Сидуэлл понял бы меня. И все же последнее слово не за ним. Ему пришлось бы согласовывать свое мнение с другими совладельцами компании.

Глаза ее сузились.

— Но ты ведь и так все это знаешь, не правда ли? Ты ведь именно на этом и основывался, именно поэтому тебе так легко было манипулировать мной.

— Совсем не так легко, Эбби. Здесь все непросто.

Эбби вдруг сообразила, что он стоит слишком близко. Позади нее была балконная дверь. Эбби вдыхала изумительный аромат его одеколона. Она тонула в глубине его ярко-синих глаз, оттененных густыми ресницами. Свитер крупной вязки подчеркивал ширину плеч и силу мускулистых рук, а то, как на нем сидели джинсы, должно быть запрещено законом!

Он помнит их ночь, а она — нет. Это не давало ей покоя.

— Пойми вот что, Эбби, — мягко сказал Корд. — Для меня так же важно узнать мать нашего ребенка, как для тебя — узнать отца. Если мы оба постараемся, наша совместная жизнь в течение нескольких месяцев может стать для нас приятной.

У Эбби внезапно сжало горло. На долю секунды у нее возникло желание дотронуться до него, просто протянуть руку и положить ему на плечо. Почувствовать физическую близость с отцом своего малыша. Тут не было никакой романтики, Боже упаси, просто потому, что они оба, два живых существа, связаны таким непостижимым чудом, как их ребенок.

Вместо этого она слабо улыбнулась.

— Давай уточним детали. А то уже поздно.

У Корда вырвался разочарованный вздох. Всего лишь на мгновение он ощутил в Эбби что-то настоящее, теплое.

— Как скажешь.

Возвращаясь на свое место, он спросил:

— Ты уверена, что не хочешь чего-нибудь выпить? В холодильнике есть апельсиновый сок. — Усаживаясь на диван, он даже смог улыбнуться. — Разве будущим мамам не нужен витамин С?

— Им нужно много всяких витаминов, — сухо ответила Эбби, — тем не менее нет, спасибо, я ничего не хочу.

— Что доктор говорит о твоем здоровье?

— У меня прекрасное здоровье.

— Но в студии тебе было плохо.

— Слегка тошнило. Беспокоиться не о чем. Корд, пожалуйста, давай закончим.

Он кивнул.

— Я позвонил своему брату, и он готов приехать на эти выходные. Мне всего лишь нужно подтвердить это.

Сердце у Эбби упало.

— Эти выходные? Ты хочешь сказать — послезавтра?

— Чем раньше, тем лучше, разве не так? — Корд наклонился вперед. — Эбби, я же думаю о тебе. Пока ничего не заметно. Во всяком случае, я ничего не замечаю.

Его взгляд скользнул по ее фигуре, задержавшись — и Эбби почувствовала это — где-то на середине. Это был интимный взгляд мужчины на женщину, которая носит его ребенка.

Нелепая мысль. Разумеется, она носит его ребенка! Иначе с какой стати она сидела бы здесь, в его гостиной, готовая разрыдаться?

— Не в эти выходные, — хрипло сказала она, опустив глаза вниз, — пожалуйста, только не в эти выходные…

— Но Гэри на следующей неделе не может прилететь. Эбби… Все будет в порядке. Я понимаю, что ты занята и очень расстроена. Я сам обо всем позабочусь. Тебе ничего не нужно будет делать — только поехать со мной за разрешением на брак, а потом появиться на церемонии.

Эбби казалось, что сердце у нее в груди разлетается на множество крошечных острых осколков. Знать, что он низок и бесчестен, было гораздо проще, чем видеть его доброту. Он не добр с ней, нет! Это просто его хитрая тактика, чтобы заставить ее сделать все так, как ему нужно!

Эбби подняла на него глаза.

— Похоже, ты все предусмотрел.

— Ты не допустишь, чтобы я тебе понравился, правда? Что случилось тем утром, Эбби? Почему ты так убежала?

Схватив сумочку с пола рядом с креслом, Эбби поднялась.

— Дай мне утром знать, когда я тебе нужна для того, чтобы поехать за разрешением. А теперь принеси, пожалуйста, мой жакет.

Корд тоже встал, очень медленно.

— Ты необычайно хладнокровная личность, не так ли?

— Хладнокровная? Да если бы я сейчас высказала все, что у меня на душе, вся краска в этой комнате пошла бы пузырями! Мой жакет, будь любезен.

Выдержка Корда подверглась жестокому испытанию, пока он ходил за жакетом. Эбби и святого вывела бы из себя! Бракосочетание, конечно, не идеальный для нее выход из создавшейся ситуации, но не Корд же выбрал его как самый лучший из вариантов на последующие девять или десять месяцев.

Но он сыграл здесь свою роль, должен появиться ребенок, и он ни за что не скроется, что бы там Эбби ни думала о нем. Он тоже ни в восторге от нее. Черт побери, в любом случае он более покладист и разумен, чем она!

Корд принес жакет и предложил Эбби помочь надеть его. Она посмотрела ему в глаза и забрала у него жакет.

Подавив нарастающий гнев, Корд коротко бросил:

— Я провожу тебя вниз.

— Нет, спасибо.

— Говорю, я провожу тебя вниз!

Эбби отвернулась. В ее состоянии ссора ни к чему хорошему не приведет. Корд, похоже, также взвинчен до предела. Лучше побыстрей завершить эту неприятную сцену.

Она направилась в прихожую. Он обогнал ее и открыл для нее дверь. Она вышла в коридор. На пути к лифту они не произнесли ни слова. Не глядя друг на друга, они спустились на первый этаж.

Двери лифта закрылись за ними.

— Я позвоню утром, — сказал Корд.

— Прекрасно.

— Где ты поставила машину?

— На улице.

— Тогда я провожу тебя до машины.

Она не стала спорить. Какой смысл? Корд Дюран всегда делает то, что ему нравится!

Дьявольски упрямая женщина, раздраженно повторял Корд про себя, выходя вслед за ней из дома и направляясь к машине. Каким образом, черт побери, она могла оказаться в очаровательном образе той женщины, что он встретил на Рождество? Та Эбби была милой, чувственной и забавной, а эта… эта смогла бы и языки пламени превратить в ледышки.

— Спокойной ночи, — сказал он в тот миг, когда дверца машины захлопнулась за ней.

Он не получил ответа, если не считать неприязненного взгляда.

Когда Эбби вернулась, света у Шерри уже не было. Эбби устало прошла в дом, прямо в спальню. Ее вечерний ритуал отменялся крайне редко, и сегодня она механически стерла косметику, приняла душ, почистила зубы.

Позже, лежа в постели, в тишине своей спальни, она ждала слез, которым не дала воли в квартире у Корда.

Слез не было.

Эбби откинулась на спину и уставилась в потолок широко раскрытыми, абсолютно сухими глазами. Почему она не плачет? Послезавтра она выходит замуж за человека, к которому не испытывает даже симпатии, не говоря уж о любви, — так почему же она не плачет? Почему вместо горя в ней появился крошечный росточек…

Боже милостивый, неужели она ожидает?..

Не может же она быть рада, нет?

Нет, конечно, она не радуется. Какая чушь! Только мазохистка радовалась бы принудительному браку.

Ты могла бы уехать из Вегаса. Встретить рождение ребенка одна. Смогла бы пережить это. Послала бы к черту мнение окружающих, отправилась бы утром прямиком к Бобу Сидуэллу и выложила бы величайшую новость дня.

Прекрасно было пофантазировать несколько минут, но реальность взяла свое. Эбби вздохнула. Работа диктора не падает с небес, как манна небесная. Любая из женщин, получивших такое место, добилась его ценой огромных усилий.

А может быть, она немного трусит? Интересно, трусость ли это — не желать начать все заново?

К тому же Корд не такой плохой. Разве ее не восхищали всегда твердость и решительность? Совершенно очевидно, что в декабре она нашла чем восхищаться в этом человеке, криво усмехнулась Эбби. Если бы она смогла вспомнить. Намеки Корда расстраивали ее. Он-то, без сомнения, получил от той ночи незабываемое удовольствие.

Мысль, что ему нужны ее деньги, — полная нелепость. Его квартира стоит по меньшей мере в три раза больше, чем ее дом, да и мебель тоже. Достаточно вспомнить, как быстро он согласился на ее финансовые условия. У этого человека есть средства, сомневаться не приходится.

Забавно, однако, что он настоял на настоящей свадьбе. Как будто думает, что их брак тоже станет настоящим.

Дурацкая надежда, пробормотала, зевая, Эбби. Она будет спать в этой кровати, а Корд воспользуется комнатой для гостей. И хватит об этом.

Что же до того таинственного «росточка», так ей это, наверное, просто показалось.

Утром Эбби засомневалась, все ли она правильно поняла из разговора в квартире Корда.

Но он позвонил до того, как она вышла из дому.

— В какое время ты сегодня можешь освободиться для получения разрешения?

Его голос стал ей знаком, но разве это причина для того, чтобы кружилась голова? Эбби постаралась отмахнуться от подобной глупости.

— Я могу продлить перерыв.

— В одиннадцать? В двенадцать? Скажи мне точное время, и я заеду за тобой на работу.

Внезапно Эбби запаниковала. Значит, все будет на самом деле. Они сегодня получат разрешение, а завтра поженятся. Боже мой, никто же не знает! Нужно сообщить такому количеству людей, кое-кого придется пригласить на свадьбу.

— Я вчера не спросила. Мм… ты сказал, что все устроишь, но… ты уже знаешь, где… я хочу сказать, ты что-нибудь уже заказал?

— Ты слышала об «Уинстон-хаус»?

— Да. — «Уинстон-хаус» был великолепным старым зданием, которое обычно снимали для проведения семейных торжеств, годовщин, дней рождения и… свадеб. Эбби упала на стул.

— Джек Уинстон мой старый друг. Я позвонил ему вчера после твоего ухода. Мы договорились на время от двух до четырех завтра. Я уже заказал закуски и цветы. Мой брат прилетает в одиннадцать.

— О Господи! — прошептала Эбби.

— Я поговорил с католическим священником, но все равно переживаю. Каковы твои религиозные убеждения?

— Католический священник подойдет, — выдавила еле слышно Эбби.

— С моей стороны будет около двадцати гостей. Ты кого-нибудь пригласишь?

— А-а… да. Да, конечно. Человек пять… или десять… я так думаю.

— Я заказал в основном белые цветы и только несколько кремовых. Надеюсь, тебе понравится.

— Да… прекрасно. — Сердце Эбби застучало так громко, что его можно было услышать. Белые и кремовые цветы? Во имя всех святых, что же она наденет?

— У тебя есть на примете свидетель? — спросил Корд.

— А-а… да. — Конечно, Шерри, если только она не занята.

— Хорошо. Итак, Эбби, когда за тобой заехать?

— В одиннадцать, — протянула она слабым, тонким голосом.

— Ты себя хорошо чувствуешь?

— Я… в шоке.

Корд мягко хмыкнул.

— Ты не думала, что я смогу все это, не так ли?

— Я нисколько не сомневаюсь, что ты способен сделать что угодно, стоит тебе только решить, — выдохнула Эбби и тут же пожалела о сказанном, когда услышала, как изменился тон голоса Корда.

— Я никогда не смогу подняться в твоих глазах, да, Эбби?

— Как и я — в твоих, — бросила она, просто потому, что другого ответа у нее не было.

— Это еще вопрос. Увидимся в одиннадцать. Кстати, ты хочешь, чтобы я зашел, или мне подождать в машине?

— Можешь и зайти, — вздохнула Эбби, думая в эту минуту о том, что ей придется объявить новость всей компании на работе, хочется ей этого или нет. Некоторые лица вытянутся от удивления, когда она сообщит о помолвке сегодня и объявит время завтрашней свадьбы.

Бросив трубку на рычаг, Эбби выбежала из дому, помчалась к Шерри и отчаянно заколотила в дверь. Шерри открыла уже с сумочкой в руках.

— Привет, Эбби. Я уже собралась на работу.

— Я знаю. Я тоже. Шерри, я… мы с Кордом Дюраном завтра женимся в два часа дня. Ты будешь свидетелем?

Шерри улыбнулась.

— Ты же знаешь, что буду.

Ответная улыбка Эбби была довольно неуверенной.

— Спасибо. Я побегу.

Спускаясь с лестницы, она услышала голос Шерри:

— Эбби, а что ты наденешь?

Эбби вскинула руки к небу и простонала:

— Понятия не имею.

— Попозже позвони мне, чтобы я могла помочь, ладно?

— Хорошо. Созвонимся.

Эбби помчалась обратно к себе, швырнула в сумочку кое-что из косметики, схватила на кухне апельсин и поспешила к машине. Как и обычно, ей нужно было переделать за день уйму дел, но сегодня придется поторопиться, чтобы позволить себе длинный перерыв.

А если останется время, то неплохо было бы съездить в магазин модной одежды. Это подняло бы ее настроение. Гардероб Эбби ломился от красивой одежды, но среди всех этих элегантных студийных костюмов и платьев не нашлось ни одного, подходящего для свадьбы.

День мчался галопом. Эбби стойко перенесла удивленные возгласы и улыбки до появления Корда, поскольку предпочла сообщить новость сама. Когда ровно в одиннадцать он появился, от страха у нее подкосились колени. Каждый хотел пожать ему руку и поздравить, даже Рон Харрисон. Правда, Эбби не могла избавиться от мысли, что Рон просто надеется, что, выйдя замуж, она оставит работу.

Несмотря ни на что, Корд был невероятно хорош в серых брюках и рубашке и в темно-синем пиджаке, явно сшитом на заказ. Эбби заметила и дорогие туфли, и элегантные золотые часы на его запястье, и уверенный разворот широких плеч.

Он поцеловал ее, легко прикоснувшись к щеке. Секунду спустя она поняла, что он устроил спектакль для ее друзей, а актер из него превосходный. Внутри у нее все дрожало мелкой дрожью, в такт ее ослабевшим ногам.

Принимая поздравления, она сосредоточилась на улыбке, так что к концу губы у нее онемели.

Но как только она оказалась в его машине, улыбка исчезла с ее лица. Она откинула голову и прикрыла глаза.

Корд бросил на нее короткий взгляд и снова устремил его на оживленное шоссе.

— Все прошло прекрасно, как ты думаешь?

— Тебе не обязательно было меня целовать.

— Предполагается, что мы любим друг друга, — сухо высказал свое мнение Корд, — а влюбленные обычно целуются. А ты что, хотела бы, чтобы я пожал тебе руку?

Эбби подняла голову.

— Прекрати манипулировать мной, Корд. Ты добился, чего хотел. Ты победил, но на этом, будь добр, прекращай свои штучки.

— Очень хорошо. Когда мы в следующий раз встретимся с друзьями, я похлопаю тебя по плечу.

— Ах, не будь смешным!

— Почему один такой невинный поцелуй обидел тебя?

— Да меня все в тебе обижает! — Эбби увидела, как он весь напрягся. — Я… прости, пожалуйста. Давай просто договоримся исключить по мере возможности всякие физические контакты.

— Нам нужно поговорить, — произнес через несколько минут Корд. — Ты поужинаешь со мной?

— Нет. У меня весь день расписан. И кроме того, все уже сказано.

— Черт возьми, Эбби, ничего еще не сказано. Ты обвиняешь меня в манипулировании тобой, но это, похоже, единственный путь обратить на себя внимание. Неужели ты не в состоянии отложить свое возмущение совсем ненадолго, всего лишь на один разговор? Разве у тебя нет ко мне вопросов? Ты же говорила, что хочешь узнать меня. Делая вид, что меня не существует, ты этого не добьешься.

— Поверь мне, — тихо произнесла она, — у меня нет ни малейших сомнений в твоем существовании.

Ее голос обеспокоил Корда.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

У Эбби вырвался раздраженный вздох.

— Хватит волноваться о моем здоровье. Я здорова. И твой ребенок тоже.

— Эбби, ребенок — это чудо, не нужно так возмущаться.

Она резко повернулась в его сторону.

— Пойми раз и навсегда. Меня возмущаешь ты, а не ребенок. И очень может быть, я и не возмущалась бы так сильно, если бы ты не наезжал на меня, как надменный, самоуверенный паровой каток!

— Ты предпочла бы, чтобы я улизнул от ответственности?

— Я предпочла бы… — взвизгнула она и тут же остановилась, подавив приступ злости. — Ну давай прекратим, ладно? Я устала от споров.

— Только помни вот о чем, — ледяным тоном произнес Корд, — я не в большем восторге от этого брака, чем ты. — В тот момент он сказал истинную правду. Эбби не желает уступать ни на йоту, и мысль прожить почти год с подобной мегерой не доставляла ни малейшего удовольствия.

Отвернувшись к окну, Эбби украдкой смахнула слезинку со щеки. Как же противно быть настолько уязвимой. Наверное, ей стоило бы оценить усилия Корда, вместо того чтобы возмущаться любым его поступком, но ей в самом деле казалось, что по ней проехался каток.

Как больно вспоминать то головокружительное счастье, которое владело ею и Ником в день, когда они получали разрешение на брак. Вот что должна испытывать любящая пара — ощущение неземного блаженства. А она сегодня как будто ныряет в болото, да и Корд, судя по его словам, чувствует то же самое.

Ведут они себя по-разному, но ведь оба поступают так ради своего ребенка. Вот на что нужно всегда опираться. Часть ее существа возмущалась ее собственным поведением, но другая часть презирала Корда за его тактику. Чувства Эбби разбегались. Ей бы хотелось извиниться перед ним за свои скандальные выходки, но извинение принесет ей лишь временное облегчение.

А вот чего ей хотелось мучительно — так это скрыть от него нестерпимое желание разрыдаться. Он бы, чего доброго, стал утешать ее, а она до конца дней своих презирала бы себя, если бы позволила поплакаться ему в жилетку.

Оставшуюся пару миль до муниципалитета в машине царило напряженное молчание. Добравшись до места, оба стали необычайно вежливы друг с другом. Корд обошел машину, чтобы помочь Эбби выйти, а Эбби терпеливо ждала, пока он это сделает, даже не пытаясь открыть дверцу самостоятельно. Они вошли в здание, отыскали нужную дверь, подождали минут десять и заполнили заявление. Корд убрал выданное разрешение во внутренний карман пиджака. Глаза их встретились, и Эбби первая отвела взгляд.

Они вернулись к машине.

— Успеешь пообедать? — спросил Корд.

— Нет. — Эбби собиралась заказать кое-что для студии. Оказалось, что долгий перерыв ей даже не понадобился: она вполне успевала вернуться на работу как обычно.

Они уже были почти рядом с телекомпанией, когда Корд спросил:

— Мне заехать за тобой завтра?

— Моим свидетелем будет соседка. Я могу поехать с Шерри.

Корду показалось в высшей степени забавным, что он до сих пор не знает домашнего адреса Эбби. Им нужно будет кое-что решить, например, когда ему перевезти свои вещи.

— Шерри в курсе наших дел?

— Она моя лучшая подруга, я ей все рассказала.

Корд въехал на стоянку у телецентра и остановился.

— Полагаю, мы расстаемся до завтра?

— Да. — Эбби потянулась к дверной ручке.

— Кто-то выходит из здания. Это Рон Харрисон, если я не ошибаюсь?

Эбби осторожно взглянула через плечо и увидела Рона, внимательно оглядывавшего их машину.

— Лучше поцелуй меня на прощание, — мягко предложил Корд.

— Мы просто подождем, когда он уйдет.

Стиснув зубы, Корд скользнул к ней через сиденье. Его руки обхватили Эбби, он рывком притянул ее к себе.

— Расслабься. От этого не умирают. — Не обращая внимания на панический испуг в ее глазах, он прижался к ее губам. В этом поцелуе был скорее гнев, чем страсть, но Эбби понимала, что с того места, где стоит Рон, их объятия кажутся естественными.

Участившееся биение собственного сердца поразило Эбби. Корд был бесподобен. От его запаха у нее кружилась голова, и он знал толк в поцелуях. Его рот ласкал ее застывшие губы, требуя ответа, а она удивлялась, зачем он так целует ее. Если это игра, то он еще лучший актер, чем она думала. Внутри ее все таяло от огня, который, казалось, вот-вот вырвется наружу. Может быть, так было и в ту ночь в декабре? Пара подобных поцелуев — и никакая женщина не устоит!

Корд поднял голову и посмотрел на нее:

— Это было неплохо, а?

Сердце ее бешено колотилось, лицо пылало, она не сомневалась, что щеки стали пунцовыми. Ее охватило смятение, когда она осознала, что больше всего на свете ей хочется остаться в объятиях его сильных рук. Единственной защитой от чего-либо непонятного у нее всегда был гнев, который и вырвался сейчас хриплым возмущением:

— Как ты смеешь так меня целовать? Убери сейчас же руки!

Корд небрежно огляделся, но голос его дрогнул:

— Конечно, нет проблем. Харрисон уже ушел. — Он вернулся на место за рулем. — Увидимся завтра.

На дрожащих ногах Эбби вышла из машины. Этот кошмарный поцелуй чего-то от нее требовал, но чего именно? Придержав дверцу, она собралась с силами и заглянула внутрь:

— Я почти готова отказаться от чертова договора! — И с такой силой захлопнула дверцу, что машина покачнулась.

Корд облизнул губы проследил взглядом, как она ураганом ворвалась в здание телецентра. Он вспомнил прошлый декабрь, и медленная легкая улыбка осветила его лицо. Этот брак, возможно, заключается не на небесах, но скучным он не будет, это ясно как Божий день.