Глава шестая

Чем ближе они подъезжали к дому Эбби, тем напряженней она себя чувствовала. Они женаты. Он согласился на раздельные спальни, но доверяет ли она ему? А почему, собственно говоря, она должна доверять ему?

Она прерывисто вздохнула. А себе она доверяет? Разве у нее нет убедительных доказательств обаяния этого человека?

— Ты и в самом деле собираешься переехать ко мне? — наконец спросила она.

Корд вопросительно взглянул в ответ:

— Но мы же договорились. Ты хочешь по-другому? Например, в моей квартире?

— Нет-нет, — быстро произнесла Эбби. — Просто вот что… — она прикусила губу. — Могу я говорить откровенно?

— Мне бы этого хотелось.

— Что ж… — Эбби хмурилась, и осознавала это, но ситуация настолько ужасна, что было не до смущения. Они — двое незнакомых людей — женаты. В этом не было ни малейшего здравого смысла. Если не принимать во внимание смутную декабрьскую ночь, они ни разу вместе не сидели за столом, ни разу нормально не беседовали, ничего друг о друге не знали, кроме самых общих сведений. Жить одним домом казалось просто смехотворным, но помимо этого Эбби признавала еще один непреложный факт: без такой каждодневной близости они не выберутся из тупика своего неприятного союза. Для того чтобы узнать поближе друг друга, они и пошли на этот фарс.

Эбби каждый раз словно мучительно погружалась куда-то, в который раз вспоминая, что решающей причиной ее согласия была угроза Корда превратить ее личную жизнь в публичный скандал. Это не так-то легко забыть. Похоже, что отказ от поездки в Калифорнию был ошибкой. Корд полон решимости продлить этот кошмарный день, и неизвестно, что лучше — провести вдвоем долгие часы в машине или у нее дома?

— Если твое приглашение поехать в Калифорнию еще в силе, я, пожалуй, приму его, — сказала Эбби.

— Замечательно. — Корд послал ей милую улыбку. — Но мне казалось, что ты хочешь что-то откровенно сказать.

Эбби опустила голову и устремила взгляд на кольцо. Голова у нее сразу заболела.

— Наверное, откровенность не самый лучший вариант.

Она резко подняла глаза, не в силах смотреть на кольцо.

— Без честности у нас ничего не выйдет, Эбби.

— Я тебе только одно могу сказать откровенно: на то, чтобы подружиться по-настоящему, у меня уйдет много времени.

Корд кивнул.

— Могу понять. В таком случае пусть все идет своим чередом, хорошо?

— Это будет лучше всего, — согласилась Эбби. — На следующем повороте — направо.

Следуя указаниям Эбби, Корд доехал до тихого жилого района.

— Хорошее место.

— Мне нравится.

— Давно здесь живешь?

— Три года. Мой дом — вон тот белый, слева.

Корд въехал в ворота и заглушил мотор.

— У тебя одна машина?

— Да, одна. А что?

— Тогда в гараже есть место для моей.

К чести Эбби, она колебалась лишь долю секунды.

— Я дам тебе запасной пульт от гаража. Мне нужно немного времени, чтобы переодеться и собрать сумку.

— Не спеши. В любом случае мне тоже нужно разложить вещи.

— Зайди сначала в дом, я покажу тебе твою комнату.

Совершенно неожиданно для Эбби Корд протянул руку и коснулся вуали.

— Тебе идут шляпки, Эбби. Знаешь, не каждая женщина умеет их носить.

Пульс Эбби словно взбесился. Между ними есть что-то такое, чего лучше бы не трогать. Любезности и кажущиеся обычными касания для них далеко не невинная игра. Отклонив голову, она дотянулась до ручки входной двери.

— Давай войдем.

Эбби понимала, что, пока она возится с замком, он оглядывает все вокруг: кустарник, три старые пальмы, лужайку перед домом. На заднем дворе был бассейн и зацементированная площадка, искусно украшенная цветами в горшках и мебелью для патио, но Эбби чувствовала себя не так уютно, чтобы устраивать экскурсию.

— Сюда, — сказала она, заходя в дом. Она остановилась у двери комнаты для гостей и, толкнув, распахнула ее. — Вот твоя комната. Вторая ванная — дальше по коридору.

— Угу, — кивнул Корд. — Замечательно. Пойду за вещами.

— Вешалки в шкафу, — напомнила Эбби, когда он уже шел к выходу. Как только он исчез из виду, она медленно, устало облокотилась на стену, давая волю слабости, которую отчаянно сдерживала последние полтора часа. На несколько блаженных мгновений она погрузилась в ту крошечную частичку самой себя, где не было места для постоянного напряжения.

Но потом она услышала шаги Корда, оттолкнулась от стены и скрылась в своей спальне, закрыв за собой дверь.

Переодеваясь и складывая одежду в небольшую дорожную сумку, Эбби слышала, как Корд несколько раз выходил из дома и возвращался с вещами. Чужие шаги в доме звучали так странно. Эбби с чувством неловкости поняла, что он так же хорошо слышит ее, как и она — его.

Теперь ее личная жизнь — дело прошлого. Корд будет всегда знать, когда она встает ночью, когда принимает душ и сколько времени на это у нее уходит. Он будет слышать шум ее фена и всплески воды в туалете, звуки ее шагов, если бродить по дому бессонной ночью ей покажется привлекательней, чем ворочаться в постели.

Они женаты. Боже милосердный! Эбби облокотилась на раковину в ванной и бессильно свесила голову. Если она сейчас разрыдается, у нее покраснеют глаза, и все же ей так хотелось выплакаться.

Она рывком поднялась и вынула из шкафчика щетку для волос. Причесавшись, собрала кое-какие необходимые мелочи и положила в сумку, лежавшую на кровати.

Больше причин медлить не было, она настолько подготовилась к путешествию в Калифорнию с Кордом — со своим мужем, — насколько это было возможно.

Переезд не занял у Корда много времени. Почти всю свою одежду он привез прямо на плечиках, поэтому достаточно оказалось пару раз сходить от машины до его нового жилища. Белье, носки, разные мелочи перекочевали из чемодана в ящики, туфли выстроились в ряд на полу стенного шкафа. Все, что ему понадобится из вещей, он будет постепенно перевозить из своей квартиры.

Он осмотрел комнату. Небольшая, но со всеми удобствами, даже с телефоном. Предназначенная для него ванная прекрасно оборудована и сверкает чистотой — впрочем, он ничего другого и не ожидал. Сменив костюм и выходные туфли на джинсы и мягкие мокасины, он сунул в свой самый маленький чемодан электробритву, добавил еще кое-что и отнес чемодан в машину.

Он вернулся еще раз, чтобы пройтись по дому Эбби. Здесь ощущался домашний уют. В обстановке бросалось в глаза сочетание современной и старинной мебели. Не каждый смог бы так удачно и со вкусом создать такую комбинацию, как это удалось Эбби. В ее просторной кухне стоял круглый стол с четырьмя стульями. Спальня, очевидно, переделана под кабинет, и здесь стоял единственный в доме телевизор, если только второго нет в спальне Эбби.

Корд стоял у балконных дверей на кухне, изучая задний двор. Здесь его и застала Эбби. Он обернулся.

— Мне нравится твой дом, Эбби.

— Спасибо.

Корд окинул взглядом ее фигурку в светло-коричневых слаксах и свитере. То, что они женаты, вдруг обрело для него ощутимое значение. Она так же великолепно выглядит и в повседневной одежде, столь же привычно элегантна. Он всегда находил ее красивой, даже до их встречи, когда она была всего лишь образом на экране телевизора. Округлости ее фигуры нравились ему гораздо больше, чем ее дом, но он прекрасно понимал, что эта мысль, высказанная вслух, мгновенно разрушит хрупкое равновесие их отношений.

— Ты готова?

— Моя сумка в прихожей, — кивнула она.

Десятки мыслей пронеслись в голове Корда. Ему бы так хотелось разгладить ее лоб, смягчить морщинки в уголках глаз, заставить ее улыбнуться, а еще лучше — рассмеяться.

Ему хотелось бы сказать, что все не так уж плохо и он ей, может быть, даже понравится когда-нибудь.

Но он только произнес:

— В доме все закрыто?

— Если только ты не открывал заднюю дверь. Нет?

— Нет.

Но, привыкшая полагаться на себя, Эбби прошла к двери, чтобы убедиться, — и оказалась совсем рядом с ним. Корд украдкой вдохнул аромат, исходивший от нее, испытывая горьковато-сладкое напряжение в паху. Та декабрьская ночь так отчетливо представилась ему, и он подумал, что непременно напомнит о ней Эбби.

Она посмотрела на него. Корд улыбнулся, подавляя влечение.

— Ну, тогда поедем?

Эбби закрыла за ними входную дверь. Корд донес ее сумку до машины и положил в багажник рядом со своим чемоданом. Эбби устроилась на переднем сиденье, а Корд, обойдя машину, сел за руль и завел двигатель.

Они тронулись в путь, и каждый думал о своем.

Где-то на границе штата Корд нарушил молчание:

— Обычно я летаю самолетом. На машине давно не ездил в Калифорнию. — И, помолчав, добавил: — А ты часто бываешь в Лос-Анджелесе?

— Мне туда ездить незачем.

— Как ты попала на телевидение, Эбби?

Она вздохнула.

— Это длинная и скучная история, Корд.

— Расскажи мне.

Она очень старалась говорить так, словно беспокойство и раздражение остались в Лас-Вегасе. Однако было непросто забыть властные манеры Корда, заставившие ее уступить, и поэтому в тоне ее сквозил холодок.

— После колледжа я попала на маленькую радиостанцию, совсем крошечную, но там-то я и полюбила эту работу.

Эбби обрисовала несколько следующих радиостанций, где работала, и становилось понятным, что каждая ступенька этой лестницы приближала ее к нынешней должности. Корд внимательно слушал, впитывая не только слова, но и интонацию, оттенки голоса. Она не получает удовольствия от общения с ним, наверное, ей даже неприятно рассказывать ему о себе. В ее позе и устремленном на дорогу взгляде все та же напряженная скованность.

Он тяжело вздохнул. На пути к мало-мальски нормальным отношениям постоянно возникали жестокие препятствия, и в глубине души его, не переставая, терзал вопрос: каким образом женщина столь строгих правил смогла отправиться в постель с мужчиной, которого увидела впервые? Та ночь явно была отступлением от ее обычного поведения, но тогда он бы этого ни за что не сказал, видя ее беззаботность и раскованность. Она казалась прелестной бабочкой, она порхала, смеялась, ускользала, чуть флиртовала с ним, она просто ослепила его. Наступившее потом утро можно сравнить, пожалуй, только с неприятным приземлением после долгого падения, сорвавшего романтический налет с их отношений.

Эбби снова почувствовала, как растет напряжение. Чем больше они удалялись от Лас-Вегаса, тем оно становилось сильнее. Она заговорила быстрее, пытаясь не обращать внимания на это ощущение, бормоча какой-то вздор о людях и событиях, о которых у Корда наверняка нет никакого желания слушать.

Чтобы скрыть сумятицу в мыслях, Эбби в свою очередь спросила Корда о его карьере. Благодарный за проявленный интерес, Корд охотно поведал о фотоаппарате, полученном на четырнадцатилетие в подарок от Гэри, о том, как быстро это занятие увлекло его. Умолчал он лишь об ощущении высокого искусства, которое связало его с фотографией, когда он и сам еще не понял, насколько это его захватило.

Мелькали километры, а Эбби все не отрывала глаз от дороги. Последней каплей в чаше ее терпения стала пограничная линия между Невадой и Калифорнией. Она облизала пересохшие губы:

— Пожалуйста… Не мог бы ты остановиться?

Корд обеспокоенно взглянул на нее.

— Тебе плохо?

Она закрыла лицо руками.

— Нет… Да… остановись. Пожалуйста.

Корд бросил через широкое плечо быстрый взгляд назад и притормозил у обочины, не зная, чего ожидать.

— Эбби… с тобой все в порядке?

Она отняла руки от лица.

— Наверное, ты будешь думать, что я слегка помешалась, но я не хочу ехать в Калифорнию. Будь так добр, поверни назад и отвези меня домой!

Он очень долго смотрел на нее, потом тихо сказал:

— Я отвезу тебя домой, но не могла бы ты объяснить — почему?

Она не в состоянии была смотреть ему в лицо.

— По-моему, все это… неправильно.

— Что именно? Разговаривать со мной? Куда— то ехать со мной? Эбби, мы женаты. Мы вправе делать все, что хотим.

Тогда она наконец посмотрела на него. Медленный поворот головы — и их взгляды встретились. Он и в самом деле ожидал чего-то от этой поездки, но она даже боялась выяснять, чего именно.

— Я не могу сделать это, Корд. Мне не стоило соглашаться. Я хочу домой, и еще — чтобы ты вернулся в свою квартиру.

Лицо Корда напряглось.

— Не кажется ли тебе, что поздновато передумывать?

Эбби закусила губу, в страхе потерять самообладание и вытворить что-нибудь явно женское, например разрыдаться.

— Ты давил на меня, не дал времени обдумать все как следует. Все шло по-твоему с того самого момента, когда ты узнал про ребенка.

— Значит, ты хочешь, чтобы мы жили раздельно? И тебя не волнует, что подумают люди?

— В данный момент меня не волнует абсолютно ничье мнение. Мне необходимо время, то время, в котором ты мне отказал, так упорно настаивая на выборе одного из твоих вариантов. Так нечестно, Корд. Ты хоть раз представил себя на моем месте? Я была зажата со всех сторон, волновалась о ребенке, о работе, о том, что предпримешь ты. Что ж, ты получил все, что хотел, но ты не сможешь заставить меня радоваться этому. Я не хочу проводить уик-энд в Калифорнии и не хочу, чтобы ты жил у меня.

Эбби перевела взгляд снова на дорогу.

— А теперь, пожалуйста, разверни машину и отвези меня домой.

— А потом что? Не хочешь ли ты сказать, что не собираешься больше видеться со мной? Эбби, этого не произойдет. Если только ты попытаешься все поломать, не дав мне ни единого шанса, я… — Корд прервал вырвавшуюся было угрозу. Пора покончить с угрозами, их высказано предостаточно. — Эбби, будь благоразумна. Ладно, я согласен, что ты действительно чувствуешь, что тебя подталкивают. Но мы же можем во всем разобраться. Если тебе неприятно, что я буду у тебя постоянно, давай попробуем пожить так, что я буду приходить время от времени.

— Только не сегодня, — ледяным голосом произнесла Эбби. Он опять собирается угрожать ей своим адвокатом, черт бы его побрал!

— Хорошо, не сегодня, — коротко согласился Корд. Пропустив машины, он тронулся с места, выискивая поворот на Лас-Вегас. Он хотел развернуться по правилам, но Эбби не терпелось.

— Ты можешь развернуться здесь, — указала она на первый же промежуток в сплошной линии.

— Это против правил, — отрезал Корд.

— Все равно давай!

— Прекрасно! — Корд резко свернул налево. Из-под колес полетела галька, он притормозил, потом прибавил скорость и влился в поток машин, следовавших в Неваду. Не прошло и десяти секунд, как позади них появилась патрульная машина с мигалкой и завывающей сиреной.

— Полагаю, ты довольна, — прошипел Корд.

— О черт, — пробормотала Эбби. — Не переживай. Я заплачу штраф.

Через пятнадцать минут они смогли двинуться в путь. Запрещенный поворот обошелся им в чудовищную сумму — сто пятьдесят долларов.

— Дай мне, — потребовала Эбби. — Чек я пришлю.

— Черта с два, — огрызнулся Корд и засунул квитанцию в карман рубашки.

Они ехали в тягостном молчании.

— Ты ведешь себя как ребенок, — бросила обвинение Эбби.

— Мы оба хороши.

— Ты взбесился, что я не захотела поехать в Калифорнию.

— Да уж, черт побери, я и в самом деле взбешен, — признал Корд, — но не потому, что ты не хочешь ехать в Калифорнию. Ты крайне неблагоразумна. Каким, черт побери, образом мы узнаем друг друга, если ты отказываешься даже попытаться? Эбби, я готов на все ради этого. Я сделаю все, что ты предложишь, но и тебе нужно постараться.

Эбби закрыла глаза. Ей было неприятно признавать, что он прав. Но она никак не могла понять, как вести себя в подобной кошмарной ситуации. Да и кто бы понял? Он чересчур красив, и отрывочные воспоминания о той ночи преследуют ее. Быть может, они туманны, но уж его поцелуй, удовлетворивший любопытство Рона Харрисона, она помнит слишком отчетливо! При первой же возможности Корд воспользуется слабостью, которую она питает к нему и о которой он знает лучше, чем она сама. Как же ей еще вести себя в таких невыносимых условиях?

Тем не менее она согласилась на этот фиктивный брак, пусть даже под давлением. Не лучше ли теперь сделать хотя бы попытку примириться? Им вместе предстоит долгий путь, так что расписываться в полном крахе спустя каких-нибудь несколько часов, пожалуй, рановато.

В полном молчании они проехали еще пару миль, наконец Эбби выдавила согласие:

— Хорошо. Ты можешь остаться в моем доме, но никаких совместных поездок. Не жди, что я стану заботиться о твоем питании и тому подобном.

— О чем именно?

— Стирка, например.

Корд невесело рассмеялся.

— Боже мой, неужели ты беспокоилась, что я буду ждать от тебя таких хлопот? Эбби, я забочусь о себе сам дольше, чем ты можешь представить. Мне уже, слава Богу, тридцать три. Я прекрасно справлялся без жены, и поверь, мне ни разу не пришло в голову, что брак автоматически переложит мои домашние заботы на плечи женщины.

Эбби почувствовала себя ужасно глупо. Выходя замуж за Ника, предупреждала ли она его, чтобы он не ждал от нее еды и чистого белья?

Но она же любила Ника, и делать что-то для него было так приятно и естественно.

А Корд вызывает у нее неприязнь, поэтому любая мысль о каких-то услугах для него заставляла ее внутренне сжиматься.

Несмотря на то что она чувствовала себя глупо, Эбби произнесла, вздернув подбородок:

— Прекрасно. Мы друг друга понимаем.

— Черта с два! — буркнул Корд, думая о том, что их отношения, похоже, обречены на провал. Невероятно, что Эбби цепляется к таким мелочам, как стирка и готовка. Он, как и раньше, будет складывать грязную одежду и отдавать в прачечную. Его вполне устраивает, как там стирают и гладят рубашки. Что касается еды, то они могут ужинать где угодно, если никому не захочется готовить.

Они уже почти подъехали к дому Эбби, и она повторила:

— Я в самом деле хотела бы сегодня остаться одна.

— Не волнуйся, останешься. Все необходимое у меня с собой. Я занесу твою сумку и уеду.

Он ответил так поспешно, что Эбби внимательно посмотрела на него. Он был, без сомнения, здорово задет.

Странно, но победа не принесла удовлетворения. Скверность ситуации не давала ей покоя, как будто она сидела на иголках. Обычно день свадьбы пролетает в одно мгновение, этот же тянулся как резиновый. Мысль о том, что она решилась на этот третий вариант Корда, невыносимо жалила ее, ибо теперь, когда все свершилось, ей казалось, что было возможно найти более подходящий выход.

Лишь позже, когда она вернулась домой, а Корд уехал, Эбби опять взглянула реальности в лицо. Корд не станет вечно держаться на расстоянии от женщины, которая носит его ребенка. Более того, в глубине души она прекрасно понимала, что у Корда столько же прав, сколько и у нее. Как бы ни были неприятны его методы, врожденное чувство справедливости требовало признать основательность его мотивов.

Наступил вечер. Эбби не зажигала света, сидя в сгущавшихся сумерках. Этот день высосал из нее все силы, но с наступлением темноты она начала признавать, что вела себя как ребенок. Нечего теперь капризничать и надувать губы. Нужно помнить, что она разыскала Корда исключительно ради блага своего малыша.

Эбби пообещала себе исправиться во время следующей встречи с Кордом, только вот одному Богу известно, когда она состоится — ведь он уехал страшно злым.

В воскресенье утром Эбби захотелось пойти в церковь, но кое-кто из свадебных гостей посещал ее церковь, а у нее не было желания отвечать на любопытные вопросы о том, почему это новобрачная появляется без своего мужа. Кроме того, слишком многие из ее друзей слышали загадочную историю о «таинственном» свадебном путешествии, так что для всех ее нет в городе.

Ей даже Шерри не хотелось видеть, и, когда часов в десять утра та уехала на машине, не взглянув на окна молодоженов, Эбби поняла, что подруга не видела, как они вернулись.

К часу дня Эбби готова была поговорить хоть с кем-нибудь и мечтала, чтобы Шерри поскорее возвратилась домой. Она выглянула в окно в надежде увидеть машину Шерри, но вместо этого обнаружила подъезжающую к ее дому машину Корда.

Она резко отшатнулась от окна, со странным трепетом, заставившим сердце гулко забиться. Разумеется, она не надеялась, что он сегодня приедет, однако не было сомнений, что она разволновалась при виде Корда.

Она открыла дверь.

— Привет.

— Привет, Эбби. Можно войти?

— Да, конечно. — Эбби отступила.

— Спасибо.

Вчерашняя натянутость так и не прошла, с грустью подумала Эбби, направляясь впереди него в гостиную. Для чего он приехал? Чтобы остаться? Или чтобы проверить ее настроение? Она дала себе зарок исправиться при очередной встрече, но хватит ли у нее сил притворяться, если уже сейчас хочется рыдать?

— Садись, если хочешь, — пригласила она.

— Спасибо. Эбби, нам нужно поговорить.

— Наверное. — Она устроилась в одном из своих удобных кресел с подлокотниками.

Корд предпочел диван.

— Я провел странную ночь, Эбби. Просыпался тысячу раз, снова засыпал и снова просыпался. У тебя когда-нибудь так было?

— Уверена, что хоть раз в жизни у любого человека такое случается.

— Знаешь, что я думаю, Эбби? Я думаю, что ты не веришь в мою искренность.

Она недоверчиво изогнула губы.

— Вообще-то я не размышляла о твоей искренности. Но раз ты заговорил об этом — в чем именно ты настолько искренен, что хочешь заставить меня в это верить?

— В том, что я хочу ребенка, разумеется.

— Не сомневайся, я знаю, что ты хочешь ребенка. — Она явно издевалась над ним.

Корд наклонился вперед.

— Я не только хочу ребенка, Эбби, я хочу облегчить ему жизнь. Я хочу, чтобы его родители ладили друг с другом. Я хочу, чтобы у нас с тобой были достаточно хорошие отношения, чтобы иметь в будущем возможность обсуждать любые возникающие проблемы. Когда я возьму малыша к себе, то не хочу, чтобы ты волновалась. И сам не хочу волноваться, когда ребенок будет с тобой.

Это его «возьму малыша к себе» как раз больше всего и пугало Эбби. В ней уже проснулись материнские инстинкты, потому что от одного намека на то, что кто-то «возьмет ее малыша», она покрылась холодным потом.

Но… ее право первенства становится не столь очевидным. В этом деле логика Корда нисколько не отличалась от ее доводов. Она устала от ни к чему не ведущих споров, и фатальная покорность судьбе явно берет над ней верх. Так сложилось, что обстоятельства связали их обоих, пока еще — до рождения ребенка — не намертво, но все же достаточно прочно. Пора признать неизбежное, налаживать жизнь, причем по возможности нормальную.

— Я согласна, — тихо сказала она, скрывая за спокойствием отчаянные усилия уничтожить неприязнь раз и навсегда.

Корд, не отрываясь, смотрел на нее. Эбби — самая скрытная личность на свете. Всякий раз, глядя на нее, он вспоминал, насколько безудержной она была той невероятной декабрьской ночью, и поражался тому, что она, судя по всему, никогда не думает о ней. Вот и сейчас, например. Пусть тема их разговора чрезвычайно серьезна, но неужели она даже на миг не вспомнит, как они занимались любовью? Как ей удается совсем не думать о той ночи, когда зародилась истинная причина их нынешней беседы?!

— С чем ты согласна, Эбби? — спросил он голосом, глубоким от нахлынувших воспоминаний.

— С… нашим первоначальным соглашением, конечно, — запнулась она, немного сбитая с толку восхищенным разглядыванием Корда. И вдруг вспыхнула: он думает о той ночи!

Она встала.

— По воскресеньям я обычно не готовлю, но сегодня утром потушила мясо. Не хочешь ли пообедать?

Корд тоже поднялся с дивана.

— Да, спасибо.

Ничего не было сказано о том, что он останется ночевать, но Корду показалось, что они на время нашли общий язык.

Корд привел Эбби в замешательство, последовав за нею на кухню. Она заметалась от холодильника к столу, от стола к плите, пытаясь привести в порядок свои расстроенные чувства.

— Я помогу, — сказал Корд. — Скажи мне, что делать.

— Поможешь? Мм… — Эбби стояла у холодильника, но лишь ценой огромных усилий ей удалось вспомнить, из чего делают зеленый салат. Столь очевидное воспоминание Корда о злополучной ночи до такой степени взволновало ее, что, доставая из холодильника листья салата, огурец и сельдерей, она не могла сдержать дрожь в руках. — Полагаю, ты сможешь приготовить салат.

Корд улыбнулся.

— Черт побери, я специалист по салатам.

Ответом ему была слабая улыбка Эбби.

— Миски и вазы для салата в этом шкафчике, — кивнула она головой.

Корд открыл дверцу и осмотрел посуду.

— Какую взять?

— Какую хочешь.

Тот факт, что она возится на кухне вместе с Кордом, лишал ее спокойствия. Эбби зажгла газ под кастрюлей с мясом и подошла к другому шкафчику за тарелками.

— Овощи чистые, — сообщила она Корду, который потянулся за пластиковым пакетом с салатом. — Я всегда мою их, прежде чем положить в холодильник.

Корд начал резать салат в хрустальную миску, которая ему приглянулась.

— Увидев твой дом, я понял, что ты очень организованный человек. И то, что ты моешь овощи перед тем, как убрать их, только доказывает это.

Но как же получилось, что такая сверхорганизованная женщина совершила в декабре подобную колоссальную ошибку? Черт, как бы ему хотелось задать ей этот вопрос напрямик. А еще больше хотелось бы услышать от нее честный ответ.

Что ж, она хотя бы сделала первый шаг. Общий обед — это огромный успех для них. Было что-то по-дружески интимное в том, как они вместе готовили, были рядом, в том, как Эбби что-то бормотала, прося прощения, когда пыталась достать столовые приборы из ящика за его спиной, в том, как он тоже отвечал «извини» и уступал ей дорогу…

Эбби не знала, сможет ли она в этот момент отличить пол от потолка. Корд волновал ее одним своим присутствием. Она не могла забыть поцелуя в машине. Ее гнев спрятан достаточно глубоко, и Эбби надеялась, что он не проявится и не сведет на нет все ее усилия в соблюдении их странного договора. Однако в ее кухне Корд, казалось, стал еще больше и — к ее ужасу — еще красивее. На нем были кремовые брюки и такого же цвета тенниска, красными буквами возвещавшая о том, что он поклонник «Бунтарей». Эбби болела за ту же баскетбольную команду Университета Лас-Вегаса, и у нее тоже была подобная майка, так что хотя бы в одном они сошлись.

Дело вовсе не в одежде Корда, а в том, как она на нем сидит. Простые брюки на мужчине, как правило, не вызывают у женщины желания визжать, но у Корда была самая бесподобная фигура изо всех, которые ей доводилось видеть. Эбби старательно отводила глаза, но он был слишком велик для ее кухни, и каждый раз, как она поворачивалась, ее взгляд натыкался на него.

Это было смешно и совершенно не в ее характере. Она не из тех, кто рассматривает мужчин. Но в это время, когда она металась по кухне, пытаясь делать вид, что понимает, чем занята, страшная мысль вползла, как червяк, и застряла в самой глубине ее сознания: только какая-то могучая причина могла побудить ее сбежать с рождественского вечера вместе с Кордом… отправиться в его квартиру… заниматься с ним любовью.

Движения Эбби замедлились от внутреннего сопротивления: позволить этому человеку вновь обнаружить свою силу — значит подставить себя под очередной удар. А этого ей нужно остерегаться.

Итак… в состоянии ли женщина проявлять дружелюбие, в то время как все ее существо требует осторожности?