"Загадка доктора Хауса человека и сериала" - читать интересную книгу автора (Уилсон Л.)

Сьюзан Эталь и Сэм Левин КАКОЙ ИЗ ХАУСА УЧИТЕЛЬ?

Многим нравится поговорка «Можешь — делай; не можешь — учи, как делать», однако было бы правильнее сказать: «Любой может учить. Немногие могут научить». К счастью, медицинским специальностям обучают как раз те, кто отлично знает свое дело.

Чтобы хорошо учить, нужно иметь энциклопедические знания по теме, но этого недостаточно. Что еще требуется, чтобы стать выдающимся учителем? И есть ли у Хауса то, что для этого необходимо?

Хорошие учителя должны обладать глубокими познаниями в своей дисциплине; и несмотря на то что этот принцип и является основополагающим, в школьной среде он соблюдается не всегда. Дело не только в том, что знания сами по себе — необходимое условие отличного преподавания (как можно учить, не зная — чему?), знания важны еще и потому, что они дают свободу учителю вести занятия без конспекта.

Хаус знает намного больше других но своему предмету. Кто-то скажет, что он просто очень умен. Судя по его энциклопедической памяти, по острым как бритва аналитическим способностям, обширному и точному словарному запасу и высокой мыслительной скорости, IQ Хауса — 150 или выше (Нейссер). Однако человек может быть сообразительным и не иметь глубоких знаний в конкретной области. Наш герой не только потрясающе умен, но и обладает внушительным объемом знаний по медицине. Хаус часто ведет себя так, как будто он не всегда придерживается медицинских канонов. Но в то же время он демонстрирует отличное знание медицинских прецедентов, малоизвестных способов лечения и необычных, но важных диагностических приемов. Поверхностными его знания никак не назовешь, настолько они глубоки; он так много знает, что легко видит ускользающие от других аналогии между случаями или типами лечения, которые кажутся абсолютно не связанными между собой. Он настолько хорошо ориентируется в медицинской литературе, что если надо, легко вспоминает мелкие, всеми забытые детали. Если у учителя жестко очерченный набор методик, определений и примеров, значит, у него поверхностные знания по предмету. В случае с Хаусом все наоборот.

Знания Хауса проявляются в том, например, как неожиданно быстро и к месту он умеет отличить обычное от нестандартного. Когда в клинику приходит человек с онемевшей кистью, Хаус не тратит время на составление длинного утомительного списка возможных причин или на не относящееся к делу обследование больного, а, едва взглянув, советует тому ослабить ремешок часов на руке и переходит к другому пациенту. Хаус часто прибегает к подобного рода бытовым объяснениям болезни. Так, когда Хаус удалил из носа малыша несколько крошечных игрушек: полицейского, пожарную машину, а следом пожарника, ему вдруг пришло в голову, что там может быть что-нибудь еще, и при помощи магнита он извлек маленькую игрушечную кошечку. Он догадался, что ребенок «вызвал» пожарных и полицию, чтобы спасти кошку. Он знает, в каких случаях повседневный опыт, бытовое мышление или простое объяснение полезнее, чем эзотерическая медицинская информация.

У Хауса есть способность сочетать повседневные знания с технической и редко встречающейся медицинской информацией. Когда в клинику обратился мужчина по поводу импотенции, Хаус моментально вычислил проблему, которая заключалась в нежелании этого человека, страдающего сахарным диабетом, принимать инсулин. Многие его догадки основаны на здравом смысле (сахарная пудра и салфетки, торчащие из кармана, подсказали Хаусу, что пациент, похоже, ест слишком много сахара), но вывод о том, что инсулин и импотенция связаны между собой, основан на медицинских знаниях. Эти комические эпизоды о виртуозности Хауса раскрывают два важных момента в его знаниях: Хаус столько знает, что может играть своим знанием; он настолько быстро и глубоко схватывает сугубо профессиональный аспект проблемы, что виртуозно балансирует между знанием и здравым смыслом.

Подобного рода знание играет решающую роль в преподавании; чем больше знаний у учителя, тем больше он может дать своим ученикам. Оно также является для них своего рода образцом компетентности. В серии «Тяжесть» (1–16) бригада медиков работает над десятилетней девочкой с патологическим ожирением, к тому же страдающей от высокого давления и начинающегося некроза, которые ставят под угрозу ее жизнь. Ближе к концу серии Хаус, пытаясь найти объяснение этому букету симптомов, вдруг обращает внимание на то, что девочка очень маленького роста, а оба родителя высокие. Он вслух высказывает свои соображения о том, что поскольку девочка не унаследована рост от родителей, это может быть симптомом заболевания, и, похоже, в этом случае можно поставить диагноз — синдром Кушинга. Кэмерон, Чейз и Форман возражают, указывая на то, что в медицинской литературе нигде не говорится о том, что болезнь Кушинга связана с некрозом. Но Хаус вспоминает о тех действительно редких случаях в медицине, когда при определенных условиях у больных было выявлено развитие некроза на фоне синдрома Кушинга. Как видно, Хаус постоянно следит за новинками в огромном объеме медицинской литературы, и эта эрудиция играет важную роль в его интуитивных догадках.

Хаус живое воплощение того, что Джером Брунер, американский психолог, специалист в области когнитивной психологии, назвал «тренированной» интуицией, основанной на опыте; в основе его неожиданных диагнозов и на вид скоропалительных интуитивных умозаключений лежат глубокие медицинские знания. Но, как указывал Брунер в 1959 году, а позднее было доказано соответствующими исследованиями, хорошая интуиция появляется неслучайно и не как Божий дар, а является следствием всесторонних и глубоких знаний в сфере профессиональной деятельности. Другими словами, чем выше ваш уровень квалификации, тем больше у вас оснований доверять своей интуиции. То, что со стороны в Хаусе кажется странным и причудливым, как правило, основывается на поразительном сочетании его медицинской проницательности и познаний, лежащих за пределами медицины. Хаус подкидывает йо-йо[53] вверх-вниз, все его внимание сосредоточено на этом движении, и вдруг возникает неожиданный поворот в сознании — два разрозненных куска информации соединяются; а когда он выдает точное объяснение таинственным симптомам, создается ощущение, что его внезапное вдохновение рождается из движения этой игрушки. На самом деле оно — не только результат многолетней практики, но и следствие того, что Хаус читает огромное количество медицинских журналов, следит за новейшими достижениями в химии, фармакологии, эпидемиологии и физиологии. И когда студенты видят, как он ставит неожиданные диагнозы, когда выясняется, как часто Хаус оказывается прав, у них появляется возможность строить свою медицинскую деятельность по его образцу.

Великий учитель рассказывает о том, что лежит за пределами очевидного, с большим трудом собирая материал в единое целое, и тем самым дает то, что студенты не смогут выучить путем зазубривания большого количества информации из книг. Знания и компетентность Хауса делают его креативным, восприимчивым, достоверным, умеющим удивить, когда он делится своими знаниями со студентами. Но его основанная на опыте интуиция бесценна при преподавании еще и в другом плане — она позволяет ему выявлять способности студентов, которых он учит.

Независимо от возраста учеников, их знания часто проверяются какими-то удивительными, спонтанными, нестандартными и новыми способами. Хороший учитель так хорошо знает свою область, что распознает способного студента. Это очень важно, поскольку он замечает этот первый и подающий надежды шаг, а затем ведет студента к первому перспективному шагу в нужном направлении. Учитель с поверхностными знаниями в своей области ограничен рамками конспекта (учебника, основ программы, вводного курса, которые он сам-то только что изучил). А это приводит к тому, что ему приходится уворачиваться от вопросов учащихся, препятствовать развитию в них нестандартного мышления, того, что могло бы привести их к чему-то полезному. А порой ему приходится говорить студенту, что тот ошибается, когда дает нескладный и странный ответ, только потому, что этот ответ не совпадает с ответом в книге. Хаус основательно знает медицину и может не только передать свои знания студентам, но и по достоинству оценить их ответы, даже если сами студенты этого не осознают.

Возможно, это и бросается в глаза, потому что в интернатуре — это обычная вещь, но способность Хауса учить, вовлекая студентов в свою профессиональную деятельность, является примером применения одного из основных методов обучения: обучения через практику. Лев Выготский, выдающийся советский психолог первой половины XX века, был первым, кто установил необходимость такого обучения, при котором ребенок усваивает знания с помощью более взрослого или компетентного человека. Позднее Джером Брунер предложил термин «возведение лесов», который он использовал, чтобы описать, как, давая ребенку распространенные ответы, мать возводит строительные леса, подталкивающие ребенка к использованию более сложных слов и конструкций по мере того, как он учится говорить. Однако эти идеи получили распространение только во второй половине XX века, когда специалисты по возрастной психологии начали проводить сравнения в разных культурах и обнаружили, что дети овладевали более сложными и важными видами деятельности, если осваивали их рядом со специалистами. В своем известном исследовании Патрисия Гринфилд показывает, как в Мексике искусные ткачихи учат молодых девушек ткачеству, используя модель сочетания учебы и практики. Девушки работают рядом с опытными мастерицами и имеют возможность наблюдать ткачество в его лучшем исполнении. Со временем девушкам поручают все более сложные и ответственные операции, пока они не смогут работать полностью без посторонней помощи. У модели «учеба плюс практика» множество достоинств, среди которых — заинтересованность квалифицированных специалистов в успехах новичков; так мастера в мексиканской деревне заинтересованы в том, чтобы ткань получилась хорошего качества.

Интерес Хауса заключается в том, чтобы пациенты были живы. Поэтому когда его подмастерья собираются в комнате для заседаний, он начинает выписывать на доске симптомы; этим он не только показывает свой метод решения проблемы, но и вовлекает в обсуждение Кэмерон, Чейза и Формана. Хаус также дает каждому студенту возможность предложить свои варианты. Как и ткачи, эти новички учатся на практике — принимая на себя, наряду с другими, все больше и больше ответственности. В серии «Сколько тебе лет!» (3–19) Хаус сцепился с Кэмерон из-за того, как получить подпись отца больной девочки на согласие или отказ от проведения лечения, в котором они сами сомневались. Совсем неожиданно они перешли на новый уровень взаимодействия — как равные, а не как учитель и ученик, и это показывает, какого успеха добился Хаус, помогая новичку стать специалистом. Это также доказывает его способность строить новые отношения со студентами, когда они становятся более квалифицированными.

Поскольку Хаус учит на реальных случаях, его больше волнует постановка правильного диагноза и выздоровление больного, чем тот урок, который извлекут его ученики. В этом есть как положительный, так и отрицательный моменты. Положительный момент заключается в том, что, сосредоточение на собственно работе повышает планку для учеников и дает Хаусу как учителю хорошую мотивацию для обучения. Это можно проиллюстрировать примером из школьной практики. Когда ученику в школе задают написать сочинение, за которое учитель будет ставить оценку, ученик знает, что оно будет оценено так, как сочтет нужным учитель. Поэтому работа ученика направлена главным образом на то, чтобы сочинение понравилось учителю, а не на то, чтобы ученик действительно поработал на совесть. Будут ли замечания учителя подробными и строгими, зависит от того, насколько учитель заинтересован в действительном успехе учащихся, ведь на его оценку может повлиять множество факторов, таких как заниженные ожидания, основанные на скрытых предположениях учителя о способностях и мотивации учеников (Розенталь и Якобсон).

А теперь представьте ученика, пишущего сочинение, которое будет читать и проверять кто-нибудь не из этой школы — на сочинении будут стоять две фамилии: ученика и учителя. В этом случае у учителя повышается мотивация, и он следит за тем, чтобы все было написано хорошо. Плюс к этому и студент мотивирован не просто на хорошую оценку и школе, а на то, чтобы написать сочинение как можно лучше. Некоторые отмечают, что, может быть, в этом и заключается причина того, что ученики, у которых есть проблемы с учебой, занимаются более активно спортом или искусством, ведь на карту поставлена не только оценка, но и победа. Справедливо и то, что тренеры и руководители школьных театров более требовательно относятся к своим подопечным, потому что речь идет не об оценке их совместной деятельности только одним человеком. На Хаусе и его учениках лежит общее бремя ответственности за выздоровление пациентов, вот почему эта учеба так важна. Заинтересованность Хауса в том, чтобы найти правильный ответ, перевешивает необходимость быть авторитетным учителем. Самое замечательное, что если у ученика вдруг возникла идея лучше, чем у Хауса, он не будет переживать из-за того, как выглядит в глазах студентов. В жизни учителя часто недолюбливают учеников, которые умнее их, потому что чувствуют при этом своего рода неуверенность и унижение. Избежать этого помогают два качества: уверенность в знании дела и стремление решить проблему (неважно, в какой области: литература, история, математика, искусство, наука или медицина), а не упрочить свою власть и положение.

Отрицательный момент заключается в том, что для Хауса первично лечение больных, а не обучение ординаторов, поэтому порой он слишком жесток, отвергая их идеи, которые, может, и неправильны в конкретной ситуации, но показывают правильное направление и рациональный ход мысли, В обычных аудиторных условиях у хорошего учителя больше времени и свободы для того, чтобы поддержать хороший мыслительный процесс, даже если ответ, к которому приходит учащийся, неверен.

Еще одно преимущество «наставнической» модели обучения в том, что она позволяет ученикам (и учителю) воссоздать в классной комнате реальные ситуации. Урок, который усваивают учащиеся, имеет для них практическое значение, поскольку изученное ими важно для общества.

Столетие назад американский философ, психолог и педагог-реформатор Джои Дьюи первым написал о том, как важно соединять обучение с реальными проблемами и деятельностью учащихся в жизни. С того времени исследования не раз показали, что мотивация детей к проявлению их лучших познавательных навыков выше во время тех видов деятельности, которые имеют смысл и значение для реальной жизни. В одном из исследований описывается, как пятилетние дети с трудом запоминали предложенный им список слов, однако показали значительно более цепкую память, когда им предложили запомнить товар, который надо было купить в продовольственном магазине (Истомина). Психолингвист Фрэнк Смит установил, что дети быстрее учатся читать, если ощущают себя частью конкретной группы детей или взрослых, которым надо читать с практической целью. Однако эту идею до сих пор не взяли на вооружение школы и технологически развитые общества. Хаус и его ученики — яркое напоминание о том, что максимальный эффект обучение дает тогда, когда учащиеся понимают цель обучения.

Практически в каждой третьей серии к Хаусу приходят Уилсон или Кадди и просят его взять какое-нибудь дело. Он тут же категорично отмахивается от них, уверенный, что дело не стоит выеденного яйца, оно слишком очевидно, чтобы браться за него. Затем Кадди или Унлсон приводят веский аргумент — одну деталь или намек, который делает случай заманчивым (например, семилетний ребенок с симптомом, который обычно появляется только после тридцати; мужчина, никогда не бывавший в тропиках, с симптомами тропического заболевания). Они знают, что он не упустит удивительный случай, потому что медицина — его страсть. Эта поразительная тяга и делает Хауса таким ярким учителем. Страсть к предмету (это не одно и то же, что знания по предмету) заразительна. В процессе обучения этого рода инфекция крайне живуча — особенно если студентам интересен их учитель. Способность Хауса передавать свою любовь и знания о медицине частично является результатом его очень тесных отношений со своими учениками. Хотя Кэмерон, Чейз и Форман часто злятся на Хауса, а норой ненавидят его, он постоянный зримый и существенный компонент учебного процесса. С ними он просто человек, он один из них, но как учитель — он для них совсем иное (см. далее «Хаус уязвим»).

Учителя с харизмой — великое дело, а Хаус просто купается в харизме. Людей к нему тянет не только его приятная внешность (проницательные голубые глаза, стройное телосложение, правильные черты лица), но и ум, необузданность, временами неожиданная сдержанность и бессчетное множество его причуд и каламбуров. Исследования проблем лидерских качеств показывают, что харизме нельзя научиться, она мощная составляющая в арсенале влияния человека на окружающих. Нет сомнения, что тем, кто притягивает к себе других своей энергией, юмором, властью, лучше удается убедить окружающих изменить точку зрения или выполнить неприятное задание (Геталс и др.). Другими словами, харизма помогает решать те трудные задачи, с которыми учителя сталкиваются на каждом шагу.

Харизма Хауса переплетается с другим его качеством, существенным для хороших учителей, — способностью по-человечески относиться к своим ученикам. Хаус проявляет редкую способность сочетать в себе власть и уязвимость — комбинация, которая нередко свойственна хорошим учителям. Хаус внушает страх, он самоуверен, его ученики ни на минуту не забывают, кто тут главный, а если они и забудут, он напомнит им об этом самым явным и оскорбительным образом. Когда Чейз совершил ошибку, подумав, что «Тик-Так», найденный в палате больного, к заболеванию не имеет отношения, Хаус не преминул привести троих ординаторов в палату и велел Чейзу принюхаться к запаху изо рта больного, что свидетельствовало об инфекции. Чейз осторожно и нерешительно посмотрел на Хауса и сказал: «Ты хочешь меня унизить, я знаю». Хаус, полный решимости поставить Чейза на место, продолжат настаивать: «Давай, сунь свой нос ему в рот» («Любовь зла», 1 -20).

Но Хаус все же человек. Он хромает, страдает от постоянной боли, принимает наркотики и время от времени проявляет свою незащищенность, зависть и желания. Все это позволяет ученикам завязывать с ним настоящие отношения (хотя он и вызывает у них раздражение). Взаимоотношения учителя со своими учениками, как показано в сериале, составляют самый важный элемент, определяющий приобретение опыта учащимися на занятиях и их успехи (Пелегрини и Блечфорд).

Особенно интересны взаимоотношения Хауса с Кэмерон — может показаться, что в личном и сексуальном плане он пересек некую черту. У них было свидание, хотя зрителю не рассказали о том, что между ними было и чего не было. Он часто отпускает реплики но поводу ее тела. Хотя подобного рода сексуальность считается неприемлемой в любом учебном заведении США, она лишний раз подчеркивает основу взаимоотношений учителя с учеником, а именно роль привязанности в процессе обучения. Самая первая связь в учебном процессе, каковой является связь между матерью и ребенком, ведет к тонкому обмену, позволяющему ребенку начать изучать мир; эта связь становится основой его когнитивных, лингвистических и социальных успехов (Стерн). Одно исследование за другим показывает, что обучение уже на самых ранних стадиях осуществляется в контексте взаимоотношений, это верно и по отношению к обучению, которое проходит далее в более формальной школьной среде. Дети узнают больше, если у них возникает привязанность к своему учителю. Одним довольно простым объяснением этому является то, что дети копируют тех, с кем они устана вливают связь (Пелегрини и Блечфорд). В определенном смысле учитель является образцом, а не проводником информации; чем сильнее привязанность ребенка к идеалу, тем больше вероятность того, что он будет стараться превзойти его.

Более того, исследования доказывают, что учащиеся легче овладевают знаниями, если у них внутренняя, а не внешняя мотивация. Другими словами, они лучше учатся, когда их к этому подталкивают их собственные мысли и чувства, а не какая-то награда, поощрение (оценка, золотая медаль, конфета). Ранее мы показали, что если работу студента оценивают вне привычных школьных рамок, его мотивация растет. Еще один способ добиться этого заключается в отождествлении себя с учителем. Отождествление мощная база для передачи ценностей, целей и интересов. Когда ученик (особенно ребенок или подросток) отождествляет себя с учителем, он сильнее стремится к тому, чтобы угодить ему, получить от него похвалу, сформировать у учителя хорошее мнение о себе.

Благодаря сочетанию харизмы и уязвимости Хаус вызывает сильные чувства у своих учеников, создавая, таким образом, связи, которые позволяют ему добиваться успеха, формировать знания студентов и применять эти знания на практике. В серии «Хаус — наставник» (3–20), когда Форман сталкивается с тем, что неправильно поставленный им диагноз приводит к смерти больного, он не знает, как справиться с чувством вины и поражения. В конце серии Хаус входит в кабинет, где его ждет Форман в надежде получить от Хауса мудрый совет и поддержку, несмотря на скептическое отношение к учителю. Сложившиеся отношения между Хаусом и его учеником позволяют Хаусу найти верный, твердый, четкий тон. Он советует Форману отправиться домой, выпить, помолиться или сделать что-то еще, чтобы прийти в себя, затем лечь спать, а наутро снова начать пробовать и, может быть, снова потерпеть неудачу. Но он также напоминает Форману, что врачи, которые рискуют, спасают больше людей, страдающих от недугов. Цена такого риска, однако, заключается в том, что у таких врачей умирает больше пациентов, чем у тех, кто более осторожен и не выходит за рамки учебника. Хаус уверен, что Форману придется это признать, если он хочет стать таким же хорошим врачом, как он сам. Другими словами, давая советы Форману, он отождествляет себя с идеалом Формана, тем самым еще более укрепляя связь между ним и собой. Хаус основывает свой совет Форману на той привязанности, которая существует у Формана к нему. В серии «Яд» (1–8) Форман понимает, что невольно оказывается в шкуре Хауса. Можно ли найти более точный пример тому, как исполняется желание ученика быть таким, как учитель?

Бывает, мы недооцениваем роль, которую ученики играют в развитии способностей учителя. Хорошие ученики помогают учителю быть хорошим, и чем лучше ученики, тем легче их учить. Ученики Хауса исключительно способны и мотивированы. Поскольку они уже многого добились (например, прошли конкурс и получили стипендию на участие в программе под руководством Хауса), они стали более уверенными в себе. Несомненно, они целеустремленны и энергичны. В серии «Истории» (1–10) Чейзу приходит оригинальная идея, как вернуть зрение подростку, не отвлекая внимание команды от более серьезной проблемы, основной болезни. Этим он производит на Хауса большое впечатление, и он задает вопрос: «Почему же раньше не предложил?» Удивленный и польщенный, Чейз честно отвечает, что раньше он об этом не подумал. Хаус тут же резко замечает: «А надо было». Хаус всегда ставит трудные задачи. Но он совершенно справедливо полагает, что его ученики могут взять планку и даже извлекут выгоду из таких безжалостно высоких стандартов.

Нелишне напомнить, что обучение — это не набор методов и способов, которые применяются по шаблону или механически. Лучшие учителя — сложные, интересные, заинтересованные, квалифицированные и преданные профессии люди. Это — индивидуальности, которых невозможно и не нужно исключать из педагогического процесса. То же справедливо и в отношении учеников. Обучение — это процесс, в котором чувства, опыт и неординарность как учителей, так и учеников определяют результат преподавания.

Может быть, Хаус и не идеальный учитель для других учеников. Он весь в себе и не контролирует свои реакции. Он может вызывать неприязнь. Он может быть безжалостным и в стремлении докопаться до причины болезни и вылечить больного, часто грубит окружающим, высмеивает их, оговаривает, ему нет дела до того, что они ему отвечают, верят или нет. При работе с менее уверенными и менее способными учениками такой подход мог в одинаковой степени принести как вред, так и пользу.

Важный момент: у Хауса нет ни желания, ни способностей следить за развитием учеников. Вряд ли он будет тратить время на выискивание нестандартных путей для того, чтобы увлечь пассивных или неспособных студентов. Вряд ли у него в запасе есть набор методик, чтобы решать те проблемы, с которыми учителя сталкиваются изо дня в день с утра до вечера. Успехи учеников не настолько его интересуют, чтобы он тратил время и наблюдал за ними, а потом подгонял свою методику в соответствии с выводами, полученными в результате этих наблюдений, Он не привык критично оценивать самого себя, тщательно анализировать свои действия, что важно для хорошего учителя в той же степени, как и те факторы, которые мы уже рассмотрели. Похоже, у него нет желания пли стремления заинтересовать незаинтересованных учеников.

У Хауса есть почти все природные таланты, необходимые хорошему учителю. Но у него нет ни интереса, ни готовности, которые превращают талантливого учителя в великого учителя.

Всем надоевшие (и утомительные) споры о том, можно ли научиться быть хорошим учителем или это должно быть «дано», на деле не так важны: у хорошего учителя должен быть талант, но этого учителя надо учить и готовить, Так, хирургам важно иметь отличное зрение, ловкие руки и крепкие нервы, но все-таки необходимо и медицинское образование, и интернатура по хирургии (об этом часто говорят в «Докторе Хаусе»): чем лучше подготовка в мединституте и интернатуре, тем лучше будет хирург. Никто не сможет стать великим врачом без природного таланта и хорошей подготовки. Это же относится и к учителям. Хаус-врач сочетает в себе талант и образование. Но у Хауса-учителя талант есть, а образования педагога нет. Поэтому он сияет в окружении отличных учеников и легко бы померк, случись ему столкнуться с такими учениками, с которыми имеют дело большинство учителей.

Без Чейза, Формана и Кэмерон Хаус не был бы таким блистательным, притягательным и значительным. Только вот как учитель он вряд ли смог бы состояться.

Сьюзан Энгель получила степень бакалавра в колледже имени Сары Лоренс в 1980 году и защитила диссертацию по возрастной психологии в Нью-Йоркском университете в 1985 году. В настоящее время она читает лекции по психологии и является директором программы по педагогике в Уильяме-колледже. Энгель работала с учениками разного возраста — от маленьких детей до взрослых. Является автором журнальных статей и соавтором ряда книг, а кроме того Сьюзан Энгель написала три книги: «Детские истории: придаем смысл повествованиям из детства» (1985), «Значение контекста: природа памяти» (1997) и «Настоящие дети: вкладывая смысл в каждодневную жизнь» (2005). Она также является соучредителем и консультантом по педагогике в экспериментальной школе в восточной части Лонг-Айленда, Хейграунд Скул, и ведет колонку по вопросам образования «Уроки» в газете «New York Times». Научные интересы Энгель охватывают такие сферы, как развитие памяти, процессы повествования у детей, воображение и игра в детстве, развитие любознательности. Она вместе с мужем и тремя сыновьями живет в Нью-Мальборо, штат Массачусетс.

Сэм Левин в настоящее время является учащимся одной из школ в Массачусетсе. Недавно он закончил работу по естественной истории под названием «Пруд».

Bruner, Jerome. The Culture of Education. Cambridge: Harvard University Press, 1996.

Bruner, Jerome, The Process of Education. Cambridge: Harvard University Press, 1959, 2006.

Dewey, John. The Child and the Curriculum. Chicago University of Chicago Press, 1902

Goethals, George, Georgia Sorenson, and J. M Burns, eds. Encyclopedia of Leadership. New York: Sage Publications, 2004.

Greenfield, Patricia. «А Theory of the Teacher in the Learning Activities of Everyday Life.» In Everyday Cognition, edited by B. Rogoff and J. Lave. Cambridge: Harvard University Press, 1984.

Istomina, Z. M. «The Development of Voluntary Memory in Preschool-Age Children.» In Soviet Developmental Psychology. edited by Michael Cole, 100.

159. New York: M. E. Sharpe, 1977. Neisser, Ulrich, et al. «Intelligence: Knowns and Unknowns.» American Psychologist 51.2 (1966): 77-101. Pellegrini, Anthony and Peter Blatchford. The Child at School: Interactions with Peers and Teachers. London: Hodder Arnold Pubs, 2000 Rosenthal, Robert and Lenore Jacobson. «Teacher Expectations for the Disadvantaged.» Scientific American 218.4 (1968): 19–23.

Smith. Frank. Understanding Reading. New Jersey: Lawrence Erlbaum, 1994.

Stern, Daniel. The First Relationship. Cambridge: Harvard University Press, 1977. Vygotskv, Lev, M. Cole, V. John-Steiner, S. Scribner, E. Souberman. eds. Mind in Society. Cambridge. Harvard University Press, 1968.