"Теща Дракулы" - читать интересную книгу автора (Монастырская Анастасия)

9

Закутанная в черный плащ, Виорика кралась по замку. После смерти Божаны, она дала себе слово бежать. Неважно куда, лишь бы подальше от своего страшного мужа и его подлого соглядатая Ебаты. Она несколько раз посылала гонца в родительский дом, но так и не получила ответной весточки. Возможно, письма перехватывали. Возможно, и тех гонцов уже нет в живых. Ей же во что бы то ни стало, нужно предупредить отца и мать: они не должны приезжать на княжеский пир. Иначе смерть. Как рассказать, что здесь происходит. Ей никто не верит! Она совершенно одна…

Из распахнутого окна тянуло холодом. Юная княгиня поежилась, ощутив себя маленькой девочкой. Сидеть бы сейчас у огня, играть в любимых кукол и слушать отцовские байки, а после сладко засыпать, не зная забот и печалей.

Самое сложное — проскользнуть по главной лестнице во двор. Потом нужно пробраться в конюшню и запрячь коня. Виорика никогда этого не делала сама, и теперь боялась, что у нее ничего не выйдет. Но лучше погибнуть, спасаясь, чем сидеть и ждать, что тебя приготовят на ужин собственному мужу.

Когда она догадалась? Да после гибели Божаны и поняла. Как увидела рваную рану на горле любимой служанки, так правда и открылась. И если раньше положение жены было ей защитой, то с появлением в замке Мораны, жизнь княгини не стоила и гроша. Ни сегодня, завтра, ее все равно убьют. Скорей всего, завтра, во время большого пира. Ее и остальных гостей.

Виорике точно не удалось узнать, что замышляет Дракула, но это теперь было не так уж и важно. Главное, убежать. Она доедет до большой дороги, ведущей в княжество, и дождется родителей и сестры. Все им объяснит, и они вернутся домой. А после… после отец что-нибудь придумает.

Осторожно, осторожно… Чтоб никто не услышал и не установил. У них очень чуткие уши, шевельнешься, и вот они уже здесь, зубы скалят.

Виорика спускалась по лестнице, пугаясь каждого шороха, как вдруг вспомнила про отца Мититея. Он единственный, кто всегда желал ей добра. Грешно бежать собой, не позаботившись о друзьях.

Сдерживая дыхание, она вернулась назад и еле слышно поскреблась в дверь комнаты, где жил отец Мититей. Священник открыл сразу, будто уже поджидал ее:

— Что с тобой, дитя? Ты выглядишь испуганной, а твое сердечко вот-вот выпрыгнет из груди.

— Святой отец, я могу войти?

— Конечно, — засуетился он. — Прости, что не предложил сам. Растярялся от столь позднего визита.

В его комнате было тихо и уютно. Виорика присела на большой деревянный табурет и расслабленно перевела дух.

— Я должна была прийти к вам, святой отец. Завтра здесь будет пир…

— В честь дня рождения твоего супруга. Столько гостей приглашено, ни одной комнаты в замке пустовать не будет.

— Да, конечно, — Виорика рассеянно вытерла лоб, по которому стекали струйки липкого пота: от страха и напряжения ее бросало то в жар, то в холод. — День его рождения. Как я могла забыть?! Но это будет… бойня, святой отец. Всех, кто останется в замке, убьют.

Отец Мититей недоверчиво рассмеялся.

— Твои шутки, княгиня, не перестают меня удивлять. Вчера ты утверждала, что твой муж вампир, теперь говоришь, что он собирает гостей с тем, чтобы их убить. Но зачем? Откуда такая нелепость?

— Я сама слышала. Он говорил с Мораной, а я… я подслушала.

— Подслушивать нехорошо. Не княжеское это дело у замочной скважины, нагнувшись, стоять.

— Сейчас не время для проповеди и нравоучений, святой отец! Нам надо бежать из замка. Сегодня. Сию же минуту. Вы пойдете со мной? Рискуя жизнь, я пришла за вами.

— Куда бежать? — как-то странно улыбнулся отец Мититей.

— Неважно! Главное, из города бежать. Мы сможем укрыться в лесу, а утром выйдем к большой проезжей дороге. У меня есть деньги и немного еды. Доберемся до дома моих родителей, а там решим, что делать дальше.

Он задумчиво смотрел на нее. Виорика почувствовала смутное беспокойство.

— Святой отец, вы мне не верите?

— Что есть вера, дитя? Вера — это всего лишь твое пожелание миру. Желание видеть его таким, как ты хочешь. Вера в Бога — поиск защиты. Но Бог слишком много обещает, к тому же он забывчив. Бог — это самое коварное порождение дьявола. Ты веришь, но не знаешь, что Бог — всего лишь иллюзия. Пока ты веришь, ты оправдываешь все, что с тобой происходит. Но кто сказал, что твоя вера истинная? Если это так, то вера не может быть бесконечной. Мы меняемся, меняются наши желания, устремления и представления. Еще вчера я не верил в вампиров, сегодня — да, я в них верю.

Виорика ошеломленно смотрела на священника. Что он говорит? Как он может выступать против Бога, как смеет утверждать, что вера в него лжива?! Она прикоснулась к кресту на груди, выставив его вперед. Но отец Мититей, казалось, забавлялся ее возбуждением.

— Какое ты все-таки дитя, — снисходительно заметил он. — Продумала все. Даже обо мне вспомнила в последнюю минуту. Но не учла одного… У любого вампира, Виорика, очень тонкий слух. Ты еще не успела подумать, как я знал, что ты придешь. И не только я. Ты собиралась скрыться в лесу? Дурочка! Для вампира и оборотня нет ничего тайного или запретного в лесу. Мы бы нашли тебя по запаху. Ты пахнешь страхом.

— И не только страхом, — Виорика и сама не поняла, как в комнате оказалась Морана. — Странно, что я раньше не поняла! — Морана принюхалась: — Ты пахнешь тем человеком. В твоих жилах течет его кровь. Отвечай, ты его дочь?!

Виорика испуганно сжалась:

— Я не понимаю…

— Как зовут твоего отца?!

— Рацван, барон Стратула.

— Он, — мстительно прищурилась Морана. — Значит, я не ошиблась. Что ж, пусть едет сюда, здесь его ждет теплый прием.

— Нет! — рванулась Виорика на защиту родителя.

— Ишь ты, какая смелая пичужка! — Морана одним щелчком отбросила княгиню в сторону. — Клювик маленький, коготки хиленькие, а все туда же — силой меряться. Охолони, девочка! Где тебе?

— Не надо, Морана, — поморщился отец Мититей, и только сейчас Виорика заметила, как он изменился. — Она жена господаря.

— Жена? — нараспев проятнула Морана. — Жена та, что постель мужу согревает, подушки взбивает и ласками усыпляет. Я — жена. Не по закону, так по сути.

Виорика сглотнула слезы, но ничего не ответила. Главное, до отчего дома доехать, а там защиту получит. По всему миру расскажет, как князь валашский со своей законной женой обошелся. Живот скрутила боль. Виорика охнула и согнулась.

— Святой отец, — Морана издевательски обратилась к священнику. — Не думаю, что нужно задерживать нашу пугливую пташку. Она, кажется, куда-то собиралась? Пусть идет. Кто мы, чтобы препятствовать супруге нашего сиятельного князя?! Иди, твое величество! — Морана облизнула губы, словно змея показала язык.

«Здесь какой-то подвох, — подумала Виорика, — они не должны меня отпускать, ведь я знаю о них все. Стоит только пошевелиться, и оба набросятся на меня». Она вдруг заметила, что на священнике нет креста.

— Где ваш крест?

Тот испуганно посмотрел на Морану, но все же нашел в себе смелость ответить:

— Мой крест в душе.

Морана поморщилась:

— Не стоит притворяться, святой отец… Тебе понравилась кровь…

Виорика зажала рот рукой и бросилась вон. Скатилась по лестнице, забыв про лошадь и припасы, бросилась к воротам, которые уже закрывались на ночь. В последний момент проскользнула в узкую щель, едва не порвав теплый плащ.

— Куда? — спохватился один из стражников.

— Оставь, — отмахнулся второй. — На свидание горлинка летит, что уж нам мешаться.

Ворота захлопнулись.

Виорика оглянулась — вокруг никого. Подхватив длинные юбки, бросилась бежать, не разбирая дороги. Над ней с противным писком кружилась большая летучая мышь.

Беги, Виорика, беги!

Беги, Виорика, беги!

Ебата посмотрел вслед испуганной княгине. Надо же, как быстро бежит красотулечка, только каблучки и мелькают. Пусть укроется. Тем интереснее будет охота.

Ебату Виорика больше не интересовала, он ею вполне насытился. Самое время убить, но без княжьего дозволения не посмеет.

— Любуешься? — сзади неслышно подошла Морана.

— Ты напугала? — Ебата как бы невзначай положил ей на талию руку.

Морана усмехнулась.

— Не твое, так и не лапай. Одного не пойму: ты же к княгине клинья подбивал, а теперь на потеху бросил.

— Надоела, — усмехнулся Ебата. — Вот как и ты надоела Дракуле.

— Неправда, — взъярилась Морана. — Он только сегодня со мной был!

— А вчера жену законную посетил. Три часа в постели кувыркались. Так стонала от страсти, что и в лесу можно было услышать. Только ты на время оглохла.

Орана в ненависти кусала губы.

— Вот потому и надоела. Одно дело, когда совершенно моя. И совсем другое, когда нужно делиться, пусть и с мужем законным. Эй, куда направилась, красотулечка? Может, повеселимся?!

— Твое величество, твоя жена бежала из замка!

— Я знаю, и что с того?

— Она оскорбила твое величество.

— Она маленькая девочка, которой страшно. Когда человеку страшно, он всегда бежит.

— Но она усомнилась в тебе!

— Оставь, Виорика не враг тебе…Пусть идет, куда хочет. Я и так пред ней виноват.

Морана упрямо помотала головой. Ее ноздри жадно раздувались, глаза горели от предчувствия славной охоты.

Дракула коротко взглянул на нее:

— Если так хочешь, тогда иди… Не смею мешать. Мне все равно. Если найдешь Виорику до утра, она твоя. Если сумеет укрыться, пусть дальше живет. Преследовать не буду. Не жена она мне больше.

— А зачем спал с ней?

— Ебата доложил? Язык без костей у писаря, напомни, чтоб укоротил. Пришел, чтоб простила. Доселе от меня только зло и ненависть видела, но вчера Виорика поняла, что любовь может быть совсем другой — оглушающей, нежной и прекрасной.

— Она стонала…

— От удовольствия. И я рад этому.

— Если так, то почему бежала?

— Виорика умная девочка и потому знает, что больше не будет наслаждения и удовольствия. Я умею просить прощение один раз. Найди ее, если хочешь, но зла не причиняй.

— По запаху найду, — Морана уже приплясывала от нетерпения.

— Сделай ее нашей.

— Это приказ, твое величество?

— Всего лишь просьба.

— Могу ли я Тебя спросить? Или я умер для Тебя? Знаю, что проклят Тобой. Знаю, что обречен на вечную муку. Но могу ли я спросить Тебя? Как Ты мог допустить, чтобы я стал проклятым?! Как оставил меня? Это ли твое добро и благость? Мир снова рвется, а в черные дыры на нас смотрит зло. Как может быть, что у зла есть глаза, но нет лица?

Я боюсь просыпаться и боюсь засыпать, боюсь жить и не хочу умирать. Впрочем, Морана сказала, что теперь я буду жить вечно. И значит, еще сотни лет буду убивать. Неужели и до этого Тебе нет дела?

Столько запретов и столько свободы. Но что делать с этой свободы, если я не заслуживаю прощения?! Почему я убиваю, Господи? И почему самые близкие мне люди погибают один за другим? Почему? Что со мной не так?

Черной-черной ночью по черной-черной дороге шел черный-черный человек. А в черном лесу его ждал черный-черный зверь. «Ам!» — открыл он черную-черную пасть, и черного-черного человека не стало. Отец всегда так приговаривал, когда сердился на Виорику. «Спи, родная, а то придет черный-черный зверь и съест тебя». «А я надену свою новую красную шапочку, — храбрилась Виорика. — И тогда он увидит, какая я красивая, и отпустит меня домой». «Ты думаешь, что лесные звери разбираются в нарядах? — смеялся отец».

И вот теперь ни отца, ни красной шапочки, а кругом лес, лес, лес… Позади — волчья охота. Виорика чувствовала, как они медленно, с наслаждением, окружают ее. С каждой минутой круг сужался. Скоро они ее настигнут. И тогда придет смерть.

Виорика устала: теплый плащ был порван в нескольких местах, к тому же она потеряла левый башмачок. Исколотая нога кровоточила и ныла. Вот по крови они ее и найдут. Сколько еще осталось? До утра вряд ли доживет, еще и полуночи нет, а они близко. Морана и клочка не оставит от жены своего любовника. Странно, она совсем не испытывала ревности, только горечь за Влада, нашедшего совсем не ту женщину, в которой нуждался.

Виорика нашла укромную ложбинку, полную осенних красных листьев и юркнула туда. Зарылась в пряную листву, чуть влажную от недавнего дождя. Вскоре согрелась и закрыла глаза. Может быть, ей даже повезет, и она умрет во сне. А пока можно никуда не бежать, наслаждаясь кратким теплом и покоем…

Снова пошел дождь, но Виорика не чувствовала ничего.

Лежала и вспоминала…

Виорика! Князь Валахии хочет, чтобы ты стала его женой. Ты будешь княгиней! Ходить в шелках и бархате, пить из серебра и есть на золоте.

Счастливая ты, сестричка! А мне еще год в девках ходить…

Матушка, какой он старый и страшный…

Не говори глупостей, Виорика, князь молод и пригож собой… Ты будешь с ним счастлива…

Пожалуйста, господин… Мне больно…

Иди сюда, иначе я прикажу тебя выпороть…

Какая ты тугая и узкая… Прости… Забыл, что ты жена…И с тобой нужно быть деликатным. Деликатным, ха!

Смотри! Так умирает тот, кто предает меня!

Что это… что это в его животе?

Это, Виорика, кишки, который я только что выпустил предателю…

Тебе не нравятся мои ласки? Ты хочешь кого-то другого?

Нет… я…

Да что с тобой?! Ты же дочь своей матери! Ты должна изнывать от страсти…

Ты хочешь убить меня, твое величество?

Если бы хотел, давно бы убил тебя… Не хочу огорчать Аргенту…

Не бойся, Виорика! Я не причиню тебе зла. Иди ко мне, люби меня. Тебе хорошо? — Да, мне хорошо, твое величество. — Не называй меня так. Зови меня Владом. — О, Влад! Еще! Пожалуйста, еще…

Мама! Виорика плакала, теплые, соленые слезы катились по щекам и пропадали в листве. Почему ты меня не любила, мама?! Почему так все получилось?! Почему мы все сегодня умрем? Я не хочу умирать, не хочу, не хочу!

Мама!

Мама!

Аргента подскочила с постели, коснулась горячего лба и, еще не сознавая себя, бросилась к окну. Распахнула тяжелые ставни, мгновенно застудив опочивальню.

— Что случилось? — сонный Рацван сел на кровати, потирая волосатую грудь. Ее всегда смущали эти волосы, словно было в них что-то непристойное.

— Виорика, — Аргента мучительно вглядывалась во тьму. — С ней что-то неладно. Совсем одна сейчас, плачет, а вокруг нее зло сгущается.

— Знаешь, какая она рева, — Рацван зажег свечу и вновь зарылся в теплую перину. — С мужем поругалась, вот и ревет теперь. Окно затвори. Холодно.

— Ты считаешь, что с НИМ можно поссориться? — Аргента гневно повернулась к мужу. Тот невольно залюбовался высокой грудью, которая гневно вздымалась под тонкой тканью вышитой рубашки. — Он ее во грош не ставит. Совсем девчонку запугал. Да и не в замке она сейчас, сбежала…

— Совсем баба спятила, — зевнул Рацван. — Где ж ей еще быть?

— Не знаю, только не в замке она, — упрямо возразила Аргента. — Ей страшноЈ холодно и одиноко.

— Тебе всегда было все равно, что с ними и что со мной, — с внезапной обидой укорил Рацван. — Что ж теперь всколыхнулась посреди ночи? Неужели утра не могла дождаться?

— Ты за чувства меня не кори, я им не вольна, — ответила Аргента. — Как есть, так и есть. Тебе всегда верна была, детей родила, вырастила. А уж что в моей душе творится, не тебе знать. Это — мое. И ты — мой. И дети — мои. Наша дочь в опасности. Поймешь ты это, чурбан? Почему я должна молчать, если моя дочка плачет и просит о помощи?!

— Привиделось тебе, Аргента. Вот и завелась посреди ночи. Одно скажу: ты никогда меня не любила. Думал, что мне все равно, а вдруг вышло, что очень обидно и больно. — Рацван отвернулся и вскоре обиженно заснул.

Аргента прикрыла окно, но сон не шел. Никогда дочь не звала ее мамой. Всегда — по имени, в крайнем случае — матушкой, а тут вдруг, словно стена меж ними рухнула. Девочка еще, но столько всего насмотрелась. Один сад пыток чего стоит… Не прав Рацван, любила она его, но только по-своему… Любить ведь по-разному можно. От кого-то тепло идет, от кого-то жаром пышет, а бывает, что и холодом веет. Так и ты выбираешь, с кем тебе жить, а кого любить. Рацван — ее жизнь. Настоящая жизнь, остальное — мечты и фантазии. И девочки, как бы она к ним ни относилась, тоже ее жизнь. Других детей бог не дал. Еще утром Аргента отказывалась ехать. А теперь вот решила: ранним утром, сразу после рассвета, поедут, не медля ни минуты. И не дай бог, если Дракула что-то сотворил с ее девочкой. Горло ему перегрызет. И не посмотрит, что желание горло перехватывает.

— Господи, услышь меня, грешную и недостойную рабу Твою… Помилуй и спаси чадо мое… Спаси мою Виорику! Прости ей все согрешения, вольные и невольные, сохрани ее под покровом Твоим Святым от летящей пули, стрелы, ножа, меча, яда, огня, потопа, сбереги от смертоносной язвы и от напрасной смерти. Огради от видимых и невидимых врагов, от всяких бед, зол и несчастий, исцели от всяких болезней, очисти от скверны и облегчи его душевные страдания и скорби. Аминь.

Спи спокойно и радостно, моя девочка, я рядом с тобой… И никому не дам тебя в обиду.

Стало тепло и спокойно, Виорика благодарно улыбнулась сквозь слезы и заснула чистым детским сном.

Где-то рядом, до самого рассвета, кружили волки, но к яме, полной осиновых листьев, подойти так и не рискнули.

— Как прошла охота?

— Я не нашла ее, — виновато и вместе с тем удивленно ответила Морана. — Ничего не понимаю, шла по следу, еще немного, и все кончилось бы. Куда она делась?

— Теряешь нюх, — насмешливо сказал Ебата. — Стареешь.

В тот же миг она бросилась на него, рыча от ярости, унижения и бессилия. Когти на когти, клыки на клыки. Два сильных тела катались по земле. Кто кого? Более опытная Морана ловко перекувырнулась и вырвала кусок тела из плеча соперника, Ебата по-щеньячьи взвизгнул и, обезумев от боли, вновь бросился на обидчицу. Ра-аз! — когти располосовали женскую грудь. Морана отпрыгнула, упала на землю и перекатилась в сторону, тяжело дыша. Плечо у Ебаты уже затянулось, остался только неровный, розовый след. Рана Мораны оказалась серьезнее, поэтому на восстановление потребовалось намного больше времени, чем она предполагала сначала.

— Чем когти смазал? — спросила она, наконец.

— Понравилось? — подмигнул Ебата. — Сам придумал. В замке крыс травили, вот я и смазал их кровью когти. По-моему, хорошо получилось. Ты едва дышишь, а на твоей старой морщинистой коже появится еще один шрам.

Взгляд Мораны был полон жгучей ненависти.

— Против своих же идешь, — прошипела она и плюнула в Ебату. Тот спокойно утерся.

— Вы — чужие! Мы прекрасно жили вдвоем, пока не явилась ты. За тобой пришли остальные. Из-за вас я вынужден скрываться и питаться не в замке, а на стороне.

— Глупец! Нельзя гадить в собственном гнезде. Да если бы не мы…

— Что тогда?

— Осиновый кол и костер. Неужели этого мало?

— Вампиры живут вечно!

— Ты даже этого не знаешь, — презрительно отозвалась Морана. — Надо же, выдумал: вампиры живут вечно! Что ты умеешь, кроме того, как лакать кровь и питаться падалью?! Твое лицо в язвах от солнца, кожа потускнела, глаза слезятся. Ты не умеешь сохранять и умножать собственные силы.

— Нам с князем этого и не надо, мы повелители мира!

— Слава князя — не твоя, — фыркнула Морана и пошла прочь. За ней устремились остальные вампиры. — Запомни, мы не способны выживать в одиночестве. Рано или поздно ты сам это поймешь, смотри, чтоб не было поздно.

В замок они вернулись в полном молчании.