Ночные разговоры, или О правде

Дома меня ждали неприятности, впрочем, ожидаемые — родители в ужасном настроении.

— Таша! — отец сразу начал с крика, даже не дав мне раздеться. Мама положила ему на плечо руку, но он ее сбросил. — Ты сломала все, что я строил для вас годами!

— Папа, — я устало опустилась на стул, который стоял в прихожей, — что случилось?

— Меня выгнали с работы! — заорал отец еще громче.

Я даже не поморщилась. Я просто ждала — какую гадость Таракан подкинет мне еще? Я не знала, почему он ополчился на меня, но дела с каждым днем становились все хуже и хуже.

— Что ты натворила? — продолжал отец. — Почем господа маги выслали моему начальству письмо? Откуда они вообще знали, где я работаю?

— Я анкету заполняла, когда поступала на работу, — сказала я, рассматривая трещины на стене. — Им были необходимы данные на всех ближайших родственников.

Мама принесла с кухни чай, и, пока отец судорожно пил, объяснила мне:

— Отцу разрешили доработать на строительстве дома, и сегодня дали расчет. Он боится, что после того, как маги выразили свое негодование твоим воспитанием, его больше не возьмут на работу.

— Ну и прекрасно, — равнодушно сказала я. — давно пора было съездить к твоим родственникам в деревню. Заодно и маму оздоровишь. У братьев в школе скоро каникулы.

— Ты что, не понимаешь? — отец собрался с силами для нового взрыва негодования. — на что мы будем жить? Мы вернемся обратно в трущобы! А твоей матери нужно хорошо питаться! А твои братья? В них же, как в бездонные бочки продукты падают! Никакой прибыли от вас, только проблемы! И еще ты на моей шее! Чтобы немедленно вышла замуж! Хоть одной заботой меньше.

— Я не могу сейчас, — сказала я, с трудом вставая. Все тело ломило от усталости, я еще была очень слаба после болезни. — Тарас травмирован, лежит в лечебнице.

— Как бы там ни было, больше я тебя кормить не намерен! — рявкнул отец.

— И не надо, — я пожала плечами, чувствуя, как странное оцепенение проникает в душу. — Папа, я уже довольно давно обеспечиваю себя сама.

— Ты живешь под моей крышей! — заорал отец. — Я всегда знал, что эта твоя блажь учиться никогда ни к чему хорошему не приведет!

Молча слушая, как отец громко вопрошает судьбу за что ему достались такие ужасные дети, я открывала двери. Почему-то они мне казались невероятно тяжелыми. Я вышла на лестничную площадку, меня никто не задерживал. Я могла понять отца — он не виноват, что его начальник, в отличие от моего ректора, испугался письма из Академии. Снова тот мир, который мой папа строил, не жалея сил, разрушался. И на этот раз перед отцом стояла я, виновница очередной жизненной катастрофы. И он выплеснул свой гнев и обиду, которые накопились у него за все годы неудач, которые преследовали нашу семью с момента Прорыва пятнадцать лет назад. За то время, когда мы скитались по родственникам по деревням, когда тяжело болела мама, когда мы переехали в город и были вынуждены жить в самых бедняцких трущобах. И вот, когда, казалось бы, все устроилось, жизнь стала стабильной, отец теряет работу из-за меня. В его возрасте так нелегко начинать все сначала!

Но как же все таки мне было обидно! Как больно! Почему отец даже не спросил, а как себя чувствую я? Почему он не поддержал меня? И мама ни слова не сказала! Как же больно… Как же тяжело…

Я брела, брела, брела по улицам, ничего не замечая вокруг, пока не попала в городской сад. В нем было тихо-тихо, ни одна веточка заледеневших деревьев не шевелилась. В нем было пусто, тихо и холодно — так же, как и в моей душе. Я опустилась на скамейку, даже не потрудившись расчистить снег. И закрыла глаза, обхватив себя руками. Я устала. Слишком устала бороться за себя, за своих братьев, поддерживать, помогать, понимать. А сейчас я отдохну. Просто закрою глаза и отдохну…

… - Открой глаза, открой, — уговаривал меня кто-то. — Ну, Кнопка, хватит придуриваться, я влил в тебя столько магии, что и мертвого можно поднять! Кнопка! Таракан на твою голову! Скажи хоть что-то!

Я не хотела открывать глаза. Во всем теле была приятная легкость. В душе царила пустота. Зачем что-то делать, если мне сейчас так хорошо?

— Кнопка! Кнопка! Ну, что же мне с тобой делать, а?

Неожиданно к моим губам прижались другие, такие горячие, что я чуть не вскрикнула. И снова, как в ночь бала, я провалилась в невероятные ощущения, когда каждая клеточка тела вибрировала и горела, когда по кончикам пальцев бегали мурашки. И все же эти поцелуи были другими. Сейчас Эрнесто просил… просил меня о чем-то. Он прижимал меня к себе крепко-крепко, не давая моему безвольному телу упасть. Внезапно я поняла, что я сижу у него на коленях, что моей щеки касается жесткая и плотная ткань мантии мага. Он нежно целовал меня, слегка покачивая, как убаюкивают детей.

— Кнопка, — прошептал он в ухо, щекоча мое лицо распущенными волосами. — Все что ни делается, все к лучшему, и нет никакой причины умирать в парке из-за какой-то ерунды.

Ерунды? Он разрушил мою жизнь, и ему это ерунда?

— Ерунда? — возмутилась я вслух, открывая глаза и выпутываясь из его объятий.

— Кнопка! — обрадовался он, но тут же его лицо приняло настороженное выражение: — Что не так?

Я стояла напротив мага на дорожке, кипя от возмущения. Руки сами собой сжались в кулаки. То ли это магическая энергия на меня так подействовала, то ли поцелуи, то ли я, скорее всего, дошла до крайней точки, но мне хотелось кричать, топать ногами и убивать всех, кого я вижу.

— Я ненавижу вас! — мой голос сорвался на визг.

— Таракан на твою голову! — разозлился маг, тоже вскакивая со скамейки. — Который раз я спасаю твою жизнь, и вот она, твоя благодарность?

— Хватит! — верещала я, уже не способная себя контролировать. — Хватит призывать на мою голову Таракана! Он уже здесь! Моя жизнь разрушена! Я, по вашей милости, служила игрушкой для магов! Меня выгнали с работы! Моего отца уволили! Мы все скоро умрем! И вы еще хотите от меня какой-то благодарности? Вот моя благодарность!

Крича что-то невнятное, заливаясь слезами, я кинулась на мага, колотя его по груди руками. Мне хотелось надавать ему пощечин, выбить зубы, разбить в кровь его губы, но он был слишком высок, и мне удобнее было лупить его по телу.

— Эй, эй! — он беспомощно поднял руки и отступил на шаг, наткнулся на скамейку, упал, прикрыл лицо рукой. — Кнопка, успокойся! Эй!

Где-то на краешке сознания у меня билась мысль, что сейчас маг выйдет из себя и просто испепелит меня на месте, и я даже хотела этого, хотела, чтобы эта мучительно тяжелая жизнь побыстрее закончилась, но Эрнесто просто пережидал, когда закончится истерика, по возможности защищаясь от ударов, и ничего не делая взамен.

Когда у меня иссякли силы — а их, благодаря магической подпитке, было предостаточно, я опустилась на дорожку, уже просто всхлипывая и вытирая ладонями щеки.

— Все? — с опаской спросил маг.

Я кивнула, боясь поднять на него глаза.

— Что это было?

— К… классическая истерика, — икая, сказала я.

— Я так и думал. На, держи.

Я исподлобья взглянула в сторону лавки. Эрнесто протягивал мне руку, в которой была чашка с парующей жидкостью.

— Что уставилась? Пей. Это не яд.

В изящной тонкостенной фарфоровой чашке оказался горячий чай, да еще и к тому же такой вкусный, что я наслаждалась каждым глотком. От великолепного напитка кровь быстрее побежал по сосудам, и самочувствие самым волшебным образом улучшилось. Наконец-то я почувствовала, что сидеть на земле холодно, поднялась и неуверенно посмотрела на скамейку.

— Садись, — маг великодушно подвинулся, освобождая мне нагретое место.

— Откуда это? — спросила я, указывая на чашку.

— Из нашего буфета, — пожал плечами Эрнесто. — Свежеприготовленный для кого-то. Ничего, переживут.

— Но как?..

— Маг я, в конце концов, или не маг? — сердито спросил он. — Нет, чашку можешь себе оставить, буду я еще с ней таскаться по городу. Ну, Кнопка, рассказывай, ради чего я выдержал это представление?

— Простите, господин маг, — только сейчас до меня начало доходить ЧТО видел только что господин маг и КАК он на это отреагировал. Я совершенно ничего не понимала, и поэтому решила, что лучшим выходом из создавшегося положения будет следовать этикету. Конечно, ни в одном этикете не разрешалось сидеть на одной скамейке с магом, но…

Эрнесто легко удержал одной рукой мой порыв упасть перед ним на колени.

— Знаешь, Кнопка, — задумчиво сказал он, глядя на свою левую руку, которая тяжело придавила меня к скамейке, — мне кажется, что после всего происшедшего нам стоит уже отбросить все эти церемонии. Думаю, можно даже не обращаться «господин» к человеку, которого ты только что колотила кулаками.

Я отчаянно покраснела и спрятала лицо в ладонях. Мне было очень, очень стыдно. Как я могла? Вот уж вышла из себя так вышла. Никогда не думала, что такое может случиться со мной, ведь я всю жизнь гордилась своим спокойствием.

— Ничего, — сказал маг. — Со всеми бывает.

— Почему вы ведете себя так, гос… Эрнесто? — выдавила я из себя.

— Как — так?

— Так… по-человечески. Будто я равная вам.

— Пойдем, пройдемся, — вместо ответа предложил маг. — Холодно.

Я удивилась. Он же маг, неужели он не может согреть себя? Или у него не хватает энергии после того, как он отогревал меня, замерзшую на скамейке?

Мы пошли по темной аллее парка. Вдруг я обнаружила, что время близится к полуночи. Сколько же я просидела в оцепенении на скамейке? Четыре часа? Пять? Достаточно, для того, чтобы замерзнуть на смерть. А Эрнесто меня спас — в который раз. Уверена, что после его помощи у меня даже насморка не будет. А я вместо благодарности устроила ему истерику! А он ее терпеливо переждал. Что же творится в мире? Может быть, я попала в другой мир, пока спала — тот, где маги заботливые, внимательные и добрые к людям? Задумавшись, я перестала следить за дорогой и, поскользнувшись, со всего размаху упала на спину. Шубка немного смягчила удар, но, все равно он был довольно чувствительным.

— Подъем, — скомандовал Эрнесто привычныv, не терпящим возражений, тоном. — О чем ты думаешь?

— О вас, — честно сказала я, осторожно вставая. Маг стоял и смотрел, скрестив руки на груди. — Точнее, о вашем поведении.

— А что в моем поведении заставило тебя задуматься? — я повернулась к магу и изумленно застыла. Он поддразнивал меня! Он улыбался без обычного презрительного выражения! Он вел себя почти как нормальный парень!

— Почему, — растерянно спросила я, — почему вы ведете себя так?

— Во-первых, не «вы», а «ты». Во-вторых, я уже говорил тебе когда-то, что хотел бы с тобой подружиться. Разве не так себя ведут друзья?

Мне вспомнились нежные и горячие поцелуи. Кажется, это уже за рамками обычной дружбы. Хотя кто их знает, магов, может быть, у них такие поцелуи являются нормой для друзей?

— До сегодняшнего дня вы отнюдь не вели себя, как друг, Эрнесто, — упрямо сказала я.

— Разве? — удивился он. — Я дважды спасал тебе жизнь в лесу, я уговорил Энрико вылечить тебя, я спас твою мать от смерти — и это все, прошу заметить, бесплатно. Я же спас тебя от проректора, и сегодня, когда ты глупо решила покончить с жизнью! И ты это не называешь дружбой! Это я тебе еще не припомнил, как благодаря мне ты впервые в жизни принимала ванну!

— Вы заставили меня пойти на бал! — напомнила я.

— Да, но только потому, что мне это было необходимо, а ты никак не могла этого понять! Я был в отчаянии, а в таком состоянии все средства хороши! Ну, Кнопка, ты можешь мне ответить, что конкретно я сделал тебе плохого?

Я задумалась. Мне совсем не нравились выводы, к которым меня подталкивал наш разговор. Получается, что Эрнесто со всех сторон хороший, сделал мне много добра, а я, неблагодарная негодяйка, считаю его гадом и устаиваю истерики!

— Вы пытались изнасиловать меня, — напомнила я, собравшись с силами.

— А, — сказал Эрнесто, машинально касаясь горбинки на носу, которую он так и не выправил. — Мне об этом осталась хорошая память. Кажется, ты отомщена за ту попытку?

— Из-за вашего желания притащить меня на бал, меня выгнали с работы, — сказала я, начиная распаляться. — И пострадала не только я. моего отца тоже выгнали с работы! И теперь он винит во всем меня!

— Но я не знал, — почти растерянно произнес Эрнесто. — Я не знал, что все так обернется. Просто прецедентов не было.

— И сейчас, — продолжала я. — Вы ведете себя так, что меня это пугает! Вы же — маг! Вы же презираете людей!

— Презираем, — согласился маг. — Но кто тебе сказал, что я презираю тебя? Только идиоты все валят в одну кучу. Это как совсем отказываться от еды только потому, что тебя воротит от капусты. Я в последние дни узнал много нового. Мой отец был большим оригиналом, так что это у меня в крови. Так что я могу теперь оправдать себя за свое поведение. Так что я всем доволен. И тебе советую наслаждаться жизнью. Подумаешь, проблема — с работы выгнали. Найдешь новую. Тем более, по специальности. Я же видел, как ты работаешь, там, в Быстрице. Тебя в любой аптеке должны принять с распростертыми объятиями. Я вообще не понимаю, почему ты у нас полы мыла.

— Ради брата, — объяснила я. — Мне надо было отслужить три года, чтобы получить премиальные — доступ в вашу библиотеку. Мой брат ею грезил.

— Ясно, — сказал маг. — Теперь мне понятна причина твоей истерики. Если все время делать все для других, для себя остаются лишь слезы.

— Это было в первый раз! — попыталась оправдаться я.

— Я весьма польщен, что именно мне пришлось стать этому свидетелем, — сухо сказал Эрнесто. — Я этого долго не забуду, будь уверена.

— Вы могли все прекратить одной — двумя пощечинами, — возразила я.

— Ну, конечно! Мой отец — а у меня нет причин ему не доверять — говорил, что женская истерика — самое страшное, что может случиться в жизни мужчины. И что эту бурю лучше переждать.

— Наверное, он говорил это о магичках. Я же в ответ вас не могла испепелить или еще что-то сделать.

— Они тоже не могут, — махнул рукой Эрнесто. — А мой отец говорил о всех женщинах. Он был большой любитель женщин любого происхождения и способностей. Я это совсем недавно узнал, старейшина Пабло отдал мне дневник отца. Ну, я тебе скажу, он был и затейник.

— И вы решили его превзойти? — спросила я, с опаской раздумывая, не уготована ли мне роль первой игрушки в руках Эрнесто, на которой он собирается отточить свои навыки манипуляции, чтобы потом превзойти своего отца. Как там его звали? Ампаро Умный?

— Нет, — серьезно ответил Эрнесто. — Отец в конце концов плохо кончил. А я хочу пожить подольше. Мне его дневник на многое открыл глаза. Если бы Пабло знал, что там написано, он бы мне его никогда не отдал.

— Он отдал вам дневник, даже его не читая? — удивилась я.

— Конечно. Дневник был запечатан заклятьем на крови, только я его мог прочитать. Отец в завещании просил отдать мне этот дневник, когда придет время, и старейшина просто исполнил свой долг.

— Зачем вы мне все это рассказываете, Эрнесто? — тихо спросила я. я уже устала от чужих тайн, которые сыпались на меня, словно Таракан решил вытряхнуть коробку с залежалыми секретами, и они все повалились прямиком на мою голову.

— Мы же друзья, Кнопка, разве не так? — маг приподнял мой подбородок и слегка наклонился. — Неужели в твоем сердце нет ни капельки благодарности на все, что я для тебя сделал?

Я заглянула в его серо-зеленые глаза, которые при свете алхимического фонаря казались сейчас таинственно-глубокими, и честно ответила:

— Я не знаю. Все это как то слишком неожиданно для меня, слишком много сразу всего навалилось.

— Да помиришься ты с отцом, — вздохнул маг. — Если это тебя так волнует, давай я сделаю так, что он тебя будет на коленях просить у тебя прощение?

— Нет, зачем? — испугалась я. — Я лучше сама с этим как-нибудь разберусь. А вы правда можете сделать такое?

— Да. Ты еще не забыла — я же все таки маг!

А вдруг он заколдовал меня? Вдруг то, что мои кости как будто вибрируют, когда я слышу его голос, что его поцелуи сводят мое тело с ума — это только результат магии? И на самом деле я ничего не испытываю к этому молодому магу, кроме обычного для людей опасения при слишком близком соприкосновении с миром магов? Я резко дернула головой.

Эрнесто тут же убрал пальцы, которыми держал мой подбородок и отвернулся.

— Ты боишься, что я применяю к тебе магию? — глухо спросил он.

— Да, — прошептала я.

— Если бы я мог! — с непонятным отчаянием сказал он. — Я пытался. Но ты слишком целеустремленная и цельная личность, чтобы тобой можно было легко управлять. А большего я не умею.

— Вы пытались заколдовать меня? — ахнула я, услышав честное подтверждение моим мыслям.

— Да! — закричал Эрнесто, поворачиваясь ко мне. Его глаза потемнели, лицо скривилось. — Но ты не поддаешься, ясно тебе? Я не знаю, результат чего это. Твоя мать тоже очень тяжело поддавалась моему воздействию. То ли я такой слабак, то ли ваш род такой, я не знаю! Но ты не находишься под воздействием магии! Ясно тебе?

— Да, — пролепетала я, не понимая причину такой бурной реакции. Он что, так расстроился из-за того, что не может на меня воздействовать?

— Я не применяю магию к тебе, — лихорадочно говорил Эрнесто. Он схватил меня за плечи и принялся трясти. — ты тоже не можешь применить магию ко мне, ты же человек! Я проверял, в тебе ни капли магической энергии! Тогда что же это, Кнопка, скажи мне, что это, а? Ведь ты такая умная, рассудительная, скажи мне, что происходит?

— Отпустите меня, — с трудом проговорила я, болтаясь в его руках, как тряпичная кукла. Как я могла ему ответить, если не понимала, что он имеет в виду?

— Отпустить? — выдохнул маг. — Нет, это ты отпусти меня! Слышишь? Отпусти!

— Я не держу вас, — я старалась говорить спокойно, но мне это плохо удавалось. Тяжело вообще быть рассудительной, когда маг, которому ты достаешь едва до груди, вцепился в тебя так, что больно даже через шубу и толстый шерстяной свитер.

— Не держишь? — он засмеялся, но его смех больше напоминал стоны. — Конечно. Я и забыл.

С этими словами он отбросил меня, так что я с головой ухнула в сугроб, в который дворники собрали весь снег с половины улицы. Когда, отплевываясь и отряхиваясь, я вылезла из снеговой ямы, мага уже не было.

— Какое-то помутнение сознания, честное слово, — пробормотала я вслух, надеясь, что хоть это поможет мне разобраться в происшедшем. — Сначала у меня, потом у него. Может быть, это воздействие луны? Как-то на лекции нам рассказывали, что от фаз луны зависит самочувствие людей, у которых проблемы с сердцем или с кровяным давлением.

Мы с магом дошли почти до моего дома, и мне больше ничего не оставалось делать, как тихонько пробраться в квартиру.

В моей комнате на кровати спали в обнимку братья. Впервые за этот бесконечный день я тепло улыбнулась. Наверное, мальчишки ждали меня, чтобы подбодрить, да так и уснули.

Я осторожно, стараясь не шуметь, раздевалась, решив поспать на ковре, укрывшись шубой. После такого вечера со мной ничего не случится, я уже точно не заболею. Но осуществить задуманное не удалось — Федор открыл глаза и шепотом позвал:

— Таша, иди к нам, у нас теплее.

Бесцеремонно отодвинув посапывающего брата к стене, он подвинулся к краю, чтобы я легла между ними.

— Под утро будет холодина, — сообщил он мне. — Отец не разрешил топить, чтобы обогреть квартиру, сказал, что будем экономить.

Я молча кивнула.

— Что происходит? — спросил Федор немного погодя, поняв, что мне не спится.

— Вам нужно уговорить родителей уехать в какое-нибудь село к родственникам, — сказала я. — И, желательно, чем дальше отсюда, тем лучше. У нас есть кое-какие сбережение, первое время продержитесь, а потом вернетесь. К тому времени все уляжется, и отец снова сможет найти себе работу.

— Ясно, — сонно пробормотал Флор. — Уговорим. Скажем, что маме нужно срочно оздоровиться, подышать свежим воздухом, попить парного молока. А что на самом деле происходит?

— Ты не спишь?

— Ты, Ташка, как престарелый жукачара топаешь. И что, вы решили вести серьезный разговор без меня? Не дождетесь. Так что происходит?

— Только это тайна.

— Никто и не сомневался, — хмыкнул Федор.

— Маги решили на равноденствие устроить Прорыв, — сказала я. — Только они не будут уничтожать чудовищ, которые ринутся в наш мир, а позволят им сожрать большую часть населения. Так маги надеются набраться больше силы.

— Я остаюсь, — в один голос сказали близнецы.

— Вы что? — возмутилась я.

— Это же интересно! — сказал Флор.

— Это же познавательно! — сказал Федор.

— Ты же остаешься, — прохныкали оба.

— У меня есть долг перед людьми, я же почти аптекарь! И я была именно тем человеком, которому не посчастливилось подслушать этот разговор между магами!

— Ну, Ташка, ты и даешь! Мы думали, ты скучная! — с восхищением протянул Флор.

— Мальчики! Я вам запрещаю! Еще мне не хватало за вас волноваться.

— Таша, никаких проблем, — серьезно сказал Федор. — Мы уже не маленькие, на нас можно положиться. Мы обезопасим родителей, и, если будет возможность, вернемся в город.

— Зачем? — простонала я. — Вам что, не терпится умереть? Если так, то выберите менее болезненный и более быстрый способ. Зачем вы меня мучаете?

— Таша, во-первых, я сказал — при возможности. Во-вторых, мы можем постоять за себя куда лучше, чем ты. В-третьих, мы предупреждены, а значит, на рожон лезть не будем.

— Ребята, да вы же не знаете, что такое Прорыв! Это смертельная опасность даже при нормальном сопротивлении магов и стражей. А то, что будет происходить вскоре в нашем городе, это еще хуже.

— Мы знаем, что такое Прорыв.

— Федор, ты только читал об этом, — возразила я. — А я это помню. Ни одна книга не может передать всего хаоса и ужаса. Тем более, что опасность будет исходить не только от чудовищ, а и от людей. Вы об этом подумали?

— От людей?

— Да. Что могут сделать два подростка против матерых мародеров? А против обезумевшей толпы? А против растерявшихся стражников, которые привыкли в таких случая полагаться на Академию, а Академия будет молчать.

— А ты, ты что сможешь сделать? — спросил Флор.

— Никакой мародер не трогает аптекаря в форме, — сказал Федор. — Ты бы знал об этом, если бы не ленился читать историю.

— Я буду в лечебнице, — сказала я. — Буду оказывать помощь раненым. На улицах будут только аптекари-мужчины, причем по несколько человек сразу. И они будут вооружены. Так что я вне опасности. Тем более, что лечебница будет охраняться стражей.

Сведения я почерпнула с правил об общеаптекарских учениях действий в случае Прорыва, но не испытывали и половины той уверенности в благополучном исходе, с какой говорила об этом братьям. Но мне было главнее сейчас защитить свою семью, чтобы не волноваться о них и всеми силами отдаться на спасение города.

Братья насуплено молчали. В конце концов Федор нехотя произнес.

— Ты права. Наверное, прорыв действительно не тот случай, когда стоит удовлетворять свое любопытство.

— Брат! — возмутился Флор.

— Успокойся, — попросила я братца. — Ты же будешь в деревне. Там шестнадцатилетний парень — это мужчина хоть куда, тем более, с вашей внешностью и обаянием. Тебе еще и уезжать не захочется.

— Да, — согласился Флор обиженно, и вдруг засиял: — Так ты думаешь, они мне дадут?

— Уверена в этом, — подтвердила я. Мне бы проблемы парней, главной трудностью которых является недостаток женского внимания!

— А ты нам дашь что-нибудь с собой? — спросил Федор. — Вдруг мы там чем-то заразимся?

— А вы думайте сначала головой, а не тем, что ниже, — посоветовала я, отчаянно зевая и понимая, что мыслями мои братья уже в деревне среди местных девушек, не избалованных вниманием «городских». — Конечно, я вам все собой дам.

— Здорово! — обрадовался Флор. — Слышь, брат, а если…

— Давайте спать! — взмолилась я. — И избавьте меня от ваших разговорах о размерах грудей и бедер! Мне этого и на анатомии хватило!

Пригревшись между двумя горячими телами братьев, я спала спокойно, не смотря на то, что в квартире было холодно. Мне снились лица — Траса, Лео и Эрнесто. Они вертелись передо мной в причудливом калейдоскопе, а я все пыталась высмотреть между ними здание аптеки с красными стенами.