"Атлантический экспресс" - читать интересную книгу автора (Форбс Колин)

22. Цюрих

Было 21.10 — до прибытия «Атлантического экспресса» в Цюрих оставалось меньше двух часов, — . когда Шарпинский сидел за столом, разглядывая лежащие перед ним три фотографии. Он дал инструкции своим четырем, помощникам. Руди Бюлер уже должен был ехать в Базель, где он сядет на «Атлантический Экспресс». Все вопросы решены, и теперь ожидание угнетало Шарпинского.

Выйдя из отеля «Швейцерхоф», Бюлер сразу же направился на вокзал и сел в поезд, отправляющийся в Базель. Портье наверняка даст его описание полиции, если люди Трабера добрались до его временной штаб-квартиры в номере 207, поэтому Бюлеру нельзя было оставаться в Цюрихе. Полковник Шарпинский. продолжал изучать фотографии, когда рука Ильзе коснулась его шеи.

— Что могут рассказать тебе эти фотографии?

— Надо знать противника, — ответил Шарпинский. — Изучая их лица, я, полагаю, могу предугадать, как они будут действовать в экстремальных условиях…

На первой, самой нечеткой фотографии, был запет яатлен полковник Шпрингер — снимок был сделан из окна дома на Банхофштрассе при помощи телеобъектива. На второй фотографии — более четкой — был генерал Макс Шольтен, начальник голландской контрразведки. Его сфотографировали, когда он выходил из отеля «Астория», расположенного напротив железнодорожного вокзала в Гааге. Третья фотография, на которой был изображен Гарри Уогрейв, была сделана несколько лет назад в Афинах. Шарпинский постучал пальцем по третьей фотографии.

— Из них он самый опасный…

— В тебе чувствуется напряжение… — Пальцы Ильзе продолжали массировать шею русского. — Может, поднимемся наверх? — Она расстегнула молнию на платье. Шарпинский посмотрел на часы.

— Нам не хватает времени…

— Тогда здесь, на полу…

Двое из агентов Шарпинского, которым он отдал приказания, направились к «ситроену», припаркованному в конце улицы. Клаус Егер, высокий и мускулистый немец из ГДР, сел за руль, а его компаньон, Ханс-Отто Накен, тоже из Восточной Германии, устроился на переднем сидении. Оба они имели при себе фальшивые западногерманские паспорта. Через несколько минут оба немца уже приближались к цюрихскому вокзалу.

Егер не стал парковать машину на привокзальной площади, а оставил ее сбоку от здания. Выйдя из «ситроена», агенты Шарпинского вошли через боковой вход в багажное отделение. В руке у Егера был чемодан. Несколько минут они наблюдали за швейцарскими носильщиками, ожидавшими прибытия ночных поездов.

— Тот, по-моему, подойдет, — сказал Егер, прикуривая сигарету. — Нужного роста и телосложения…

Накен подошел к невысокому, плотного сложения носильщику.

— На табло указано, что «Атлантический экспресс» отправляется из Цюриха только в 23.00. Это так?

— Да, сэр. Удивительно, что он не опаздывает. Вы слышали, что с ним произошло?

— А что случилось?

— В Готтхарде с гор сошла лавина. Она чудом не накрыла поезд.

— Господи! А я ничего не знал. Хорошо, что от Цюриха до Базеля нет никаких гор. — Он угостил носильщика сигаретой. — Наверное, трудно работать по ночам? Когда у вас заканчивается смена? — непринужденно спросил Накен.

Носильщик глубоко затянулся.

— В восемь утра. Постепенно привыкаешь к такой работе…

Поговорив с носильщиком еще несколько минут, Накен отошел в сторону, засунув левую руку в карман пальто. Заметив условный сигнал, Егер подошел к носильщику.

— Не могли бы вы забрать мои чемоданы из машины? Она стоит сбоку от здания вокзала. — Поставив свой чемодан на тележку носильщика, он пошел за ним. Они шли по плохо освещенному переходу. Вокруг не было ни души.

Подойдя к «ситроену», Егер огляделся по сторонам И открыл заднюю дверь.

— Там сумка, — объяснил он. — Осторожно, она тяжелая…

Когда носильщик нагнулся, Егер вытащил из кармана кусок стальной трубы в кожаном футляре и ударил носильщика по голове. Тот замертво упал на землю.

Накен, стоявший за углом, подошел к «ситроену» и помог Егеру затащить тело в машину.

— Тележка, — напомнил сообщнику Егер, накрывая труп брезентом.

Накен спрятал тележку за углом. Она им потом еще должна понадобиться. Сев в машину, агенты Шарпинского направились к мосту через Лиммат.

Подъехав к озеру, они остановились на берегу, поросшем кустами и деревьями. Егер заглушил мотор и выключил фары. Вдвоем они сняли с убитого одежду и ботинки. Достав бумажник носильщика, Егер посветил в него фонариком и убедился, что там есть пропуск на вокзал.

— Все в порядке, — сказал он. — Теперь надо от него избавиться…

Обмотав тело убитого тяжелыми цепями, они отволокли его к кромке озера, которое было покрыто тонким слоем льда. Глубина озера в том месте достигала Двадцати метров. Раскачав труп за руки и за ноги, они бросили его в озеро. Лед треснул, и тело носильщика сразу же ушло под воду.

Сев за руль «ситроена», Егер направился на Линденгассе. Они выполнили задание — у них была фора носильщика. А жена носильщика — если она у него была — не узнает ничего об исчезновении мужа до утра. В это время «Атлантический экспресс» будет уже далеко. Ведь смена у носильщика заканчивалась в восемь утра…

Двое других агентов, покинувших виллу на Линденгассе одновременно с Егером и Накеном, получили задание попроще. Сев в машину, они отправились на западную окраину города. Подъехав к гаражу, один из них вылез из машины, открыл ворота и, после того как машина заехала вовнутрь, сразу же закрыл их.

Остановив машину рядом с фургоном, на борту которого было написано «Мебельные перевозки — Зальцбург», водитель вылез из нее и включил в гараже свет. Из сумки он достал термос с кофе и бутерброды с ливерной колбасой. «Никакого алкоголя, — предупредил их Шарпинский. — Если мне станет известно, что вы нарушили этот запрет, вас немедленно отзовут…» Второй агент подошел к телефону и набрал номер. Ему ответил голос Ильзе Мурсет.

— Говорит Андре, — доложил агент. — Товар готов к доставке.

— Понятно. — Ильзе повесила трубку.

Подойдя к фургону, второй агент отодвинул брезент в сторону и проверил содержимое кузова. Все свободное пространство было заставлено тяжелой мебелью. К откидному борту крепилась веревка, второй конец которой был привязан внутри кабины.

— Держи, Альфред…

Второй агент бросил своему напарнику комбинезон. Через несколько минут они уже сидели в комбинезонах компании по транспортным перевозкам мебели и ели бутерброды с ливерной колбасой. Время от времени они посматривали на часы.

Доставив форму носильщика на виллу, Егер и Накен снова уселись в «ситроен». Переехав мост через Лиммат, они направились в фешенебельный квартал. Егер остановился у одного из роскошных домов. Несмотря на холод, у ворот дежурил человек, который тут же открыл их, впуская машину. Выключив мотор, Егер вышел из машины.

— Хорошенько проверь лимузин, — приказал он Накену. — особенно двигатель…

Женщина с суровыми чертами лица открыла входную дверь, и Егер вошел в дом. Заколотые в пучок волосы и длинное темное платье делали ее похожей на домработницу.

— Ваша одежда в спальне, — сообщила она.

— Уничтожьте это. — Егер протянул ей свое удостоверение. — А где паспорт? — Они разговаривали по-русски. Женщина вытащила из кармана паспорт я протянула его Егеру. Он быстро пролистал его. Это был советский дипломатический паспорт с его фотографией. Паспорт был выписан на имя капитана Бориса Волкова. Он поднялся наверх, чтобы переодеться.

Вся одежда, лежащая на кровати — включая нижнее белье и носки, — была советского производства. Спустившись вниз, он обнаружил, что Накен уже переоделся в форму советского шофера.

— Я сам хочу проверить автомобиль, — заявил Егер, и вместе с Накеном они отправились в гараж, расположенный на заднем дворе виллы.

Внутри гаража стоял сияющий полировкой «мерседес». «При такой погоде вряд ли он долго останется таким», — подумал Егер. Номерной знак указывал, что машина принадлежит советскому посольству в Берне. Егер жестом приказал Накену сесть за руль. Мотор завелся с полоборота. Егер кивнул головой и вернулся в дом, где сразу же позвонил на Линденгассе, 451. -Трубку подняла Ильзе Мурсет.

— Говорит Бернард, — доложил Егер. — Коллекция готова к доставке.

— Понятно. — Ильзе повесила трубку.

— Все приготовления закончены, — сообщила она, застегивая молнию на платье. — Я могу везти тебя на вокзал.

Сидящий в одной майке полковник Шарпинский кивнул.

— Теперь уже скоро, бригадир Трабер, — сказал он. — Очень скоро…

«Атлантический экспресс» нагонял потерянное время. Готардский перевал остался позади. В кабине локомотива вместе с Энрико находился новый помощник, которого прислал Шпрингер. Швейцарского машиниста это совсем не обрадовало.

— Я и сам мог бы справиться, — бурчал он себе под нос, наблюдая за контрольными приборами. — В Цюрих мы прибудем точно по графику. На карту подставлена моя репутация…

В купе, где находился генерал Маренков, обстановка продолжала накаляться.

— Я уверен, что Шарпинский сядет на поезд в Цюрихе, — в третий раз повторил русский.

— Попытается сесть, — поправила его Эльза. Она держала в руке портрет Шарпинского, сделанный по описанию Маренкова. — Теперь мы наконец знаем, как он выглядит.

— Это не поможет, — нетерпеливо махнул рукой русский генерал. — Я ведь говорил вам, что он мастерски изменяет внешность…

— Не надо быть таким пессимистом, — резко ответила Эльза. — Я ведь целый год занималась на студии тем, что изменяла внешность актерам. Я сразу узнаю его среди остальных пассажиров.

По плану Уогрейва и Шпрингера Эльза будет стоять возле билетного барьера, внимательно наблюдая за пассажирами, садящимися на поезд. Швейцарский полковник был доволен — Маренков сообщил ему имена всех агентов КГБ на территории Швейцарии. Правда, он ничего не знал о тех, кто работал на ГРУ…

— Где Шарпинский работал за границей под вымышленными именами? — задал вопрос Уогрейв.

— Шесть месяцев в Париже, — ответил Маренков, — шесть месяцев в Лондоне, два года в Вашингтоне. Год в Афинах. И год в Гааге.

— Значит, он говорит на греческом, французском, английском и американском?

— Я всегда полагал, что английский и американский это один и тот же язык, — язвительно заметил Халлер.

— Все мы иногда заблуждаемся, — усмехнувшись, сказал Уогрейв. — Я прав, генерал?

— Да, — ответил Маренков. — Шарпинский великолепный лингвист. Это сыграло свою роль в его быстром продвижении по служебной лестнице. В отличие от остальных русских он настоящий космополит. Он также говорит по-немецки, — добавил генерал. — Одно время Шарпинский поддерживал тесный контакт с террористическими группами в Восточном Берлине.

Потянувшись, Халлер зевнул.

— Что ж, посмотрим, что произойдет, когда мы прибудем в Цюрих… — Он посмотрел на часы. — Ждать осталось совсем недолго.

— Шарпинский проникнет в «Атлантический экспресс», — упрямо повторил Маренков. — Я его знаю.

— Надеюсь, я тоже узнаю его, — сказала Эльза, вглядываясь в портрет.

Въехав под сводчатый купол цюрихского вокзала, «Атлантический экспресс» остановился на четвертой платформе. Весь вокзал был оцеплен людьми бригадира Трабера. В теплом пальто, с надвинутой на лоб шляпой, он стоял у билетного барьера, внимательно разглядывая пассажиров. Его лицо осунулось от усталости и недосыпания.

Тридцать полицейских в форме и в штатском заняли все ключевые точки на вокзале. На привокзальной площади стояла дюжина патрульных машин. Стоявший рядом с Трабером майор Курт Доблер поддерживал с ними связь при помощи уоки-токи. Предъявив двое удостоверение, полковник Шпрингер прошел через барьер и направился к Траберу.

— Как у вас дела? — спросил его бригадир.

— Обстановка напряженная. Наш пассажир уверен, что Шарпинский постарается сесть в поезд…

— Вряд ли это получится. Теперь у нас есть его описание. С другой стороны, — продолжал Трабер, — мы еще не обнаружили главную советскую базу, которая координирует все действия.

Возле контролеров, проверявших билеты, стояли сотрудники швейцарской службы безопасности, а за ними— несколько полицейских в форме. В нескольких метрах был открыт проход для носильщиков. Каждого из них останавливали полицейские, а специально натренированные овчарки обнюхивали багаж, чтобы никто не смог провезти взрывчатку.

— Кто эта привлекательная женщина, стоящая у дальнего конца барьера? — поинтересовался Трабер.

— Одна из наших. Эльза Лэнг. Она узнает Шарпинского, если тот попытается сесть в поезд…

Эльза открыто вглядывалась в лица пассажиров, как будто ожидала своего знакомого, с кем договорилась встретиться у барьера. По своему опыту она знала, как легко можно изменить внешность человека. Она обращала внимание только на рост и телосложение. Борода, усы, одежда — все это не имело никакого значения. Рядом с ней остановился какой-то человек и, прикуривая сигарету, тихо сказал:

— Я из контрразведки. Полковник Шпрингер указал мне вас. Если вы увидите его, сразу же скажите мне. И больше не смотрите на него…

— Я сама это знаю…

— И сразу же отходите в сторону. Может, начнется стрельба…

— Спасибо за предупреждение, — сказала Эльза, вытирая губы и продолжая наблюдать за пассажирами.

Опустив окно в своем вагоне первого класса, Хорхе Сантос курил трубку. Он внимательно рассматривал пассажиров, проходивших через билетный барьер. Обычно он курил трубку, зажав ее в правом уголке рта, а теперь она была в левом. Дверь соседнего вагона открылась, и на перрон вышел Уогрейв. Сжимая в кармане «смит энд вессон», он не сводил глаз с Эльзы.

Полицейские и сотрудники контрразведки продолжали проверять билеты и паспорта пассажиров. Носильщики проходили рядом, останавливаясь, чтобы собаки могли обнюхать багаж, лежащий на их тележках. В это время вдоль восточного берега реки Лиммат двигался большой фургон с надписью «Мебельные перевозки — Зальцбург». Посмотрев на часы, шофер свернул на мост, направляясь к железнодорожному вокзалу.

— Пока ничего, — пробормотал Трабер.

Его заместитель, майор Доблер, поднес к уху уоки-токи.

— Не может быть! — воскликнул он. — Вы уверены? Свяжитесь с Берном. Пусть немедленно проверят информацию…

— Что случилось? — спросил Трабер, подходя к своему заместителю.

— Только что на стоянку у вокзала въехал «мерседес» с номерами советского посольства. Там один пассажир — вот он…

По направлению к барьеру шел высокий, крепкий мужчина с явно военной выправкой. На нем была шуба и меховая шапка. Стоявший за ним один из людей Трабера снял свою шляпу, подавая условный сигнал. Мужчина стал в очередь.

— Что он здесь делает? — сквозь зубы процедил Шпрингер.

— Не нравится мне это, — коротко ответил Трабер. — Смотри в оба…

Когда пассажир из советского дипломатического лимузина подошел к билетному барьеру, произошло небольшое замешательство. Один из офицеров безопасности приблизился к Траберу.

— Что нам делать, сэр? У него дипломатический паспорт. Военный атташе при советском посольстве в Берне. Капитан Борис Волков…

— Кто? — взорвался Шпрингер. — Борис Волков — это убийца высшего класса! Плевать я хотел на его дипломатический паспорт. Задержите его у барьера… — Он замолчал, услышав оглушительный грохот, раздавшийся у входа в вокзал. Водитель фургона из Зальцбурга въехал на тротуар и отпустил веревку, удерживающую откидной борт. Тяжелая мебель вывалилась на пассажиров, стоявших в очереди на такси, (казавшиеся под грудой мебели люди кричали и стонали. Высунувшаяся из-под шифоньера женская рука сначала шевелилась, а потом безжизненно упала на тротуар. Все находившиеся на вокзале наблюдали за этой ужасной сценой. Все, кроме полковника Шпрингера, не сводившего глаз с Клауса Егера, выдававшего себя за советского капитана.

Через второй проход катил свою тележку невысокий носильщик. Собака обнюхала багаж, и он покатил тележку к поезду, на которой стоял всего лишь один чемодан. Проходя мимо вагона первого класса, он бросил взгляд на стоявшего возле окна Хорхе Сантоса.

— Вы что, не видите, что у меня дипломатический паспорт? — кричал Егер по-немецки. — Мое посольство заявит протест!

Он все еще протестовал, когда один из офицеров контрразведки протянул паспорт Шпрингеру.

— Похоже, настоящий, — сказал офицер.

— Да пусть он хоть золотой будет! — зло сказал полковник. — Пе пускайте его в экспресс. Идите и скажите ему, что паспорт вам кажется фальшивым и вы должны связаться с Берном. — Он посмотрел на Трабера. — А это займет очень много времени.

— Слишком много всего произошло одновременно, — заметил Трабер, глядя, как его заместитель, Майор Доблер, направляется к мебельному фургону. — Такое впечатление, что это отвлекающий маневр.

— Чтобы Волков смог сесть в поезд, — сказал Шпрингер. Внезапно он нахмурился. — Что-то здесь не так. Если бы это на самом деле был Волков, он проник бы в поезд под чужим именем. Не нравится мне все это…

На вокзале царила суматоха. Полицейские машины окружили мебельный фургон. Люди, придавленные мебелью, продолжали кричать. Завывая сиреной, рядом в фургоном остановилась машина «скорой помощи». Люди Шарпинского, организовавшие эту аварию, полагали, что смогут безнаказанно скрыться, воспользовавшись обшей суматохой. Бросившись к эскалаторам, ведущим в подземный торговый центр, они выбежали на другой стороне Ванхофплац, сжимая в руках пистолеты.

Увидев полицейских, они стали стрелять по толпе, чтобы вызвать панику. Два полицейских тщательно прицелились и произвели по два выстрела. Водитель фургона упал замертво. Его сообщник прожил на пять секунд дольше.

Продолжая играть роль советского капитана, Клаус Егер подошел к Шпрингеру и вырвал у него из рук свой паспорт.

— Москва вам этого не простит! — пригрозил он. — Это вызовет дипломатические осложнения…

Шпрингер смотрел, как Егер быстрым шагом направился к «мерседесу», за рулем которого в форме советского шофера сидел Накен. Когда майор Курт Доблер вернулся, чтобы доложить об аварии мебельного фургона, Шпрингер забрал у него уоки-токи и быстро заговорил в микрофон:

— Всем машинам без опознавательных знаков следовать за советским лимузином, используя челноковую систему. То же самое относится к радиодетекторным фургонам! Не теряйте время!

Передав уоки-токи Доблеру, он посмотрел на Трабе ра.

— Мне пора возвращаться в поезд…

Когда Накен направил свой лимузин в сторону Цюрихберга, операция, которую приказал начать Шпрингер, развивалась- по всем правилам. Водитель одного продуктового фургона, едущий впереди советского лимузина, следил за ним в зеркало заднего вида и, когда тот повернул на дорогу, ведущую в сторону Цюрихберга, сообщил об этом всем остальным машинам.

Заехав во двор фешенебельной виллы — возле ворот их, как всегда, ждал человек, — оба террориста были уверены, что за ними никто не следил. Зайдя в дом, Накен — одновременно он был и радистом — стал передавать шифровку профессору Мохнеру, который затем передал ее в Москву. В ней сообщалось, что полковник Игорь Шарпинский сел в «Атлантический экспресс».

Через десять секунд два радиодетекторных фургона остановились возле трайлера, принадлежащего известному метеорологу. Профессор Мохнер как раз закончил передавать шифровку в Москву, когда в дверь постучали. Он открыл ее и увидел наставленные на себя пистолеты.

— Я знал, что рано или поздно это произойдет, — сказал он.

Ровно в 23.00 «Атлантический экспресс» выехал с цюрихского вокзала, направляясь в Базель. Только что севшие пассажиры устраивались в своих купе, слушая рассказы о лавине, которая чуть не накрыла собой поезд. Когда экспресс тронулся, Хорхе Сантос все еще стоял у окна. Внезапно он заметил стоящую на платформе тележку носильщика. Нахмурившись, он вернулся в свое купе и увидел, что у него гость.

— Здравствуй, Никос, — сказал Гарри Уогрейв. — Думаю, пора объединить наши силы.

— Согласен, — ответил Никое Леонидес. — Полковник Игорь Шарпинский только что сел в поезд…