"Оазис радости" - читать интересную книгу автора (Детли Элис)6Кухня напомнила Шейле о хозяйке дома. Врожденный вкус Маргарет ко всему стильному и комфортному проявлялся здесь даже в мелочах. Возле мойки из нержавейки на лотке сверкали начищенные до блеска серебряные ножи, вилки и ложки, на столике справа от окна стояла дорогая кофеварка, в вазе из венецианского стекла высилась горка фундука с оригинальными щипцами для колки орехов. Помещение было светлым и просторным, и это особенно импонировало Шейле, которая о своей кухне, маленькой и тесной, шутила, что та узка ей в бедрах. Она достала из духовки специальную сковороду для приготовления омлета, с медным дном, поставила на разделочный столик с мраморной столешницей. В шкафчике для специй не нашлось ничего, кроме самого необходимого – соли, перца, уксуса и пары бутылочек с соусами. В холодильнике стояли жестяные банки с сосисками и какие-то рыбные консервы. Правда, яиц было целых два десятка, но вместо пармезана в сырнице оказался чеддер. Пара пакетов молока и начатая коробка геркулеса – вот и все припасы! Хорошо, что я вызвалась приготовить омлет, порадовалась Шейла, состряпать из этого убогого ассортимента что-либо затейливое просто невозможно! Маргарет хороший дизайнер, но кулинар из нее никудышный. Когда Шейла раскладывала по тарелкам омлет, пришли Генри и Одри, очевидно привлеченные доносящимися с кухни соблазнительно вкусными запахами. Взглядом Шейла спросила Генри, есть ли новости, но он отрицательно покачал головой. Одри села напротив отца. – Возьми хлеба, – сказала Шейла, подвигая тарелку с горячими тостами. – Я без хлеба, еще не проголодалась. – Проголодалась! – отрезал Генри. – Мороженое в кафе не в счет. – Ну, тогда мне хотелось бы зеленого салата... – Ешь, что предлагают, не капризничай! Одри осилила больше половины того, что было на тарелке. – Ну вот и умница! – похвалила Шейла. – Скоро будем пить чай. Когда девочка ушла к себе, Генри вытер рот бумажной салфеткой, откинулся на спинку стула и спросил: – А если кофе? Шейла с готовностью вскочила. – Сейчас сварю! – Ладно, сиди уж! Я сам. Мы ведь не на работе... Или ты держишь меня за неисправимого чистоплюя, не способного управиться в кухне, если поблизости нет женщины? – Собрался читать лекцию о равенстве полов? Лучше не надо. С удовольствием выпью кофе и ничего не имею против, если сваришь его ты. А я тем временем помою посуду. Или предпочитаешь и это сделать сам? – С тобой не соскучишься! – улыбнулся он. Генри подошел к столику с кофеваркой, и Шейла услышала приглушенный вскрик. Обернувшись, она увидела в руках Генри белый конверт. – Знает, что я без кофе и дня не проживу! Сообразительная... – процедил он сквозь зубы. Надорвав конверт, Генри вытащил записку и стал читать. Шейла быстро вымыла тарелки, вилки и ножи, протерла стол. Она молила Бога, чтобы Одри не появилась здесь до того, как Генри справится с эмоциями. – Она ушла... – сообщил он чужим голосом и, скомкав записку, швырнул на стол. – Это от Маргарет? – спросила об очевидном Шейла, чтобы разрядить накаленную до предела атмосферу. Генри кивнул. – Она сообщает, куда?.. – Не сказал бы! Да вот, прочти сама... Генри взял скомканный листок, бросил Шейле. Она поймала его и покачала головой. – Нет, я не имею права это читать. – Не усложняй! Там, где все очень сложно, всегда надо упрощать. К тому же я хочу, чтобы ты это прочитала. Расправив листок на столе, Шейла начала читать. Шейла вздрогнула и искоса взглянула на Генри. Он стоял к ней спиной, лицом к окну. Вид позолоченного лучами предзакатного солнца сада в раме окна и он на фоне этого пейзажа – неподвижный, будто садовая скульптура, заставили Шейлу на мгновение закрыть глаза. Она запомнит этот миг навеки, никогда не забудет... Какой удар для Генри! А Маргарет? Неужели ей неизвестно, что в жизни сплошь и рядом говорят одни банальности? Ведь все оригинальное и неизбитое давно сказано... Шейла продолжила чтение. Шейла перевела дыхание. Сердце билось в горле и в висках. Зачем так много слов? Всадила нож в спину, да еще и рукоятку поворачивает!.. Все же в отношениях мужчины и женщины столько жестокости! Чашку разобьем – жалеем, а если по душе человека прошла трещина – нам и горя мало! Шейла протянула Генри письмо. Руки у нее подрагивали. – Возьми. – Не хочу видеть эту мерзость! – выдавил он. – Тогда уничтожь! Если, конечно, не хочешь, чтобы и Одри прочла письмо. – Одри?! Мать удостоила ее всего парой фраз, да и то в конце послания... Показать ей эту писульку? – У многих возникло бы искушение дать ребенку прочитать подобное послание именно по этой причине, – спокойно заметила Шейла. – Что ты несешь?! – взорвался Генри. – Расписаться в том, какая стерва у меня жена, и причинить девочке страдания? Надо срочно переключить его гнев на себя! Что бы еще умного сказать? – лихорадочно соображала Шейла. – Зачем ты так? Не заводись... Во-первых, ты хороший отец, примерный семьянин... Во-вторых, Одри тебя любит и ей не в чем тебя упрекнуть. – Откуда тебе это знать? – кипятился Генри. – Знаю, и все! – стояла на своем Шейла. – Что касается первого, работаю с тобой давно-давно и успела составить о тебе свое мнение. А что касается второго, сужу по тому, что вижу своими глазами: Одри очень любит тебя. Ведь дети, как известно, не умеют скрывать свои чувства. – Спасибо на добром слове, только не делай из меня святого! – Хочешь сказать, ты изменял Маргарет? – спросила Шейла, понизив голос. – Да ты что?! Не скрою, иной раз возникали грешные мысли, но не более того! – А она? Генри усмехнулся. – Наши с ней отношения с самого начала были неровными и очень скоро вошли в режим свободного падения. Но я сразу дал понять Маргарет, что не позволю наставлять мне рога. Она была мне верна. – Ты уверен? – Уверен. Я знаю свою жену. Она мне не изменяла... до сих пор. Поэтому и ушла. Теперь ей невмоготу смотреть мне в глаза. Увлеклась, влюбилась... Я знал, что рано или поздно это случится, потому что Маргарет натура увлекающаяся. – Тогда почему ты назвал ее стервой? – Тут я не прав. Я имел в виду стервозность. Понимаешь, есть женщины мягкие, кроткие, а есть стервозные... – А тебе какие милее? – Мудрые... Кротость и стервозность можно умело чередовать, если уж на то пошло! – Он помолчал. – Маргарет поступила как ребенок, а не как зрелая женщина и мать. Ради Одри она должна была устроить все иначе. – И каким же образом? – У нас всегда было взаимопонимание, основанное на честности. Маргарет хорошо известно, как важна для меня правда. Однако она, дабы получить то, что хотела, выбрала окольный путь. Постыдное бегство и обман разрушили то хрупкое доверие, которое оставалось между нами. Не стоило ей так поступать. – Генри, но жизнь-то ведь не обманешь! – Э! – Он махнул рукой. – Жизнь – тоже женщина, потому и делает все наоборот! Маргарет поступила неблагородно, хотя она, должен заметить, женщина благородная. – Как это? – Очень просто. Душевные качества у женщины проявляются ярче и обостреннее, чем у мужчины. Благородная женщина благороднее благородного мужчины, но скверная хуже скверного мужчины. Маргарет не скверная... – А ты благородный? – Очень! – Вот даже как? – Вот так! Потому что мы с Маргарет поженились ровно девять с половиной лет назад. – Ну и что? – О Господи, Шейла! Ты считать умеешь? – Допустим. – Сколько Одри лет? – О-о-о... Маргарет была беременна, и ты женился на ней. Да? – Да. – Значит, Одри дитя страсти, а не любви? – Помолчала бы лучше, Сократ в юбке! – Нет, правда! Меня воспитывала мама, и она всегда мне внушала, что отношения между мужчиной и женщиной слишком серьезны, чтобы не думать о последствиях. Выходит, десять лет назад ты был совершенно безответственный человек, а Маргарет просто поддалась твоему обаянию. – Шейла, я восхищаюсь твоими моральными принципами. Давай лучше поговорим о Одри. Скажи, ты не поможешь мне с ней в этой непростой ситуации? – Каким образом? Помолчав, Генри сказал: – Понимаешь, я мог бы, конечно, нанять для Одри гувернантку, но очень не хочется поручать ее воспитание постороннему человеку. Вот почему я и обращаюсь за помощью к тебе. – Я с удовольствием помогу тебе, но как же быть с моей работой? Ты хочешь, чтобы я ее бросила? – Нет-нет, тут все проще простого! Кто мне мешает организовать дома филиал фирмы? Контакты отлажены, задачи ясны. То, чем мы занимаемся в Сити, можно делать и в Кенсингтоне. Чарлз Грейди ас маркетинга. Мне лучше всего удается творческая часть. А это хорошо делать там, где тебе комфортно. Я буду чувствовать себя спокойно, если буду знать, что с Одри все в порядке. – Ну, если ты ставишь вопрос подобным образом... – Конечно, придется многие проблемы решать в рабочем порядке, но тут уж, думаю, мы с тобой договоримся. Договоримся? Шейла кивнула. Как он все гладко расписал! То-то все время чертил на работе крестики и нолики... – А ведь эта идея пришла тебе в голову не сию минуту! Я права? – Что ты имеешь в виду? – Вспоминаются кое-какие странные вопросы, которые ты задавал мне в последнее время. – Например? – «Шейла, тебе нравится работать в центре? Шейла, тебе не приходила в голову мысль поменять работу?»... – И что дальше? – Складывается впечатление, будто ты знал, что Маргарет собирается оставить тебя. – Нет, не знал! Этого точно не знал. Просто убежден, что один из двоих всегда бросает другого, если в фундаменте отношений нет любви. Весь вопрос, дорогая Шейла, в том, кто кого опередит. Я люблю дочь и не торопился потому, что отцы и сыновья – это одно, а отцы и дочери – совсем другое. Но тебе этого пока не понять. – Где уж мне... – Не обижайся! – Генри, почему ты ни разу не намекнул, что у тебя в семье не все ладно? – По правде сказать, мне и сейчас не хочется говорить об этом, но приходится. В офисе я отдыхал душой. Ты всегда рядом... добрая, надежная, неунывающая. Вот недавно сказала, будто тебе никогда не бывает скучно... – Бывает, и довольно часто! – прервала его Шейла. – Но поддаваться этому – непозволительная распущенность. Так считала моя мама. Все равно что слишком много пить или слишком много спать. – Видишь, какая ты мудрая! Должен признаться, я всегда шел на работу с радостью, зная, что увижу там тебя. Шейле хотелось найти какие-то слова, но у нее перехватило горло. Подняв к Генри засветившееся радостью лицо, она улыбнулась. – Ну, поможешь мне с Одри? – спросил он, заглядывая ей в глаза. Шейла кивнула, а когда справилась с волнением, спросила: – Генри, можешь мне кое-что пообещать? – Что именно? – Я не хочу, чтобы Стефани узнала о нашем договоре. Он вскинул брови. – Я практически не пересекаюсь с ней. – Да, это так, но время от времени ты обсуждаешь рекламные проекты с ее Рупертом и иногда разговариваешь с ней по телефону, когда она звонит мне. Пусть Стефани не знает, что я буду помогать тебе с Одри, хорошо? – Хорошо, но все-таки в чем дело? В чем причина? – Она считает, что я почти не отдыхаю, то есть много работаю, в общем... – В общем, не сочиняй того, чего нет. Она что, пытается оградить тебя... – он задумался, подбирая слово, – от отношений с женатым мужчиной? Так? – Откуда ты это взял? К твоему сведению, у меня не было, нет и не будет никаких отношений с женатым мужчиной. – Очень хорошо! Просто замечательно. Тогда позволь спросить, дружеские отношения с женатым мужчиной возможны? – Возможны. – Почему? – Потому что не бывает безответной дружбы. Генри рассмеялся. |
||
|