"Последние ворота Тьмы" - читать интересную книгу автора (Ефимов Алексей Иванович)

Глава 4: Путь к Башне Молчания

Лэйми проснулся поздно — часов под рукой не оказалось, но за окном, низко над землей, висели тяжелые, красновато-бурые закатные тучи. Воздух был очень влажным и душным, как в теплице. Проснувшись в столь неурочное время он чувствовал себя выпавшим из времени, усталым и отупевшим.

Он зевнул, потянулся, потом встал. В воздухе витал чудесный аромат пирога с яблоками — судя по нему, уже начался ужин. Как был, в плавках, Лэйми побрел на кухню. Одеваться не хотелось, не хотелось вообще что-то делать — зато довольно-таки сильно хотелось есть. Обратную дорогу он запомнил плохо — большую её часть он проспал. Сейчас он стал каким-то ватным — с гудящей головой и такой ломотой во всех мышцах, словно день напролет таскал здоровенные камни.

Зевая, он вошел в кухню. Аннит тоже был в одних плавках, его светлая кожа отблескивала в холодном синеватом свете закрепленной на стене длинной лампы. Причесаться спросонья ему было, вероятно, лень и спутанные черные лохмы падали ему на глаза. Он покосился на друга и улыбнулся ему, но так и не сказал ни слова, с сомнением изучая стоявший на столе пирог. Тут же стоял и Наури, и Лэйит — она многозначительно притопывала босой ногой, её верхняя губа была приподнята, открывая белизну зубов, что придало её лицу хмурое, недоброе выражение. Лэйми тупо уставился на неё, приоткрыв рот, — он уже почти убедил себя, что она ему только приснилась — потом глупо смутился и покраснел. Лэйит широко улыбнулась ему — отчего даже крохотные, невидимые глазу волоски на его теле встали дыбом и начали вибрировать. Лэйми передернул плечами и торопливо сел, подтянув к груди ногу. Охэйо посмотрел на него, потом взял ломоть пирога — и осторожно откусил, зажмурившись. Лэйми улыбнулся и тоже взял кусок.

Пирог оказался кисловатым — но он ел в последний раз сутки назад и буквально озверев от голода хватал кусок за куском, едва не заглатывая их целиком. Пирог был большой, но остальные энергично помогали ему и через пару минут несостоявшийся шедевр кулинарии исчез. Охэйо хмуро посмотрел на опустевшее блюдо, вздохнул и отправил его в раковину. Они напились ледяного молока, после чего Лэйми пробрал озноб — в кухне, вообще-то, было жарко, но его внутренности застыли довольно-таки ощутимо. Что ж: по крайней мере, это окончательно прогнало сонливость.

— Какой час-то? — спросил он наконец.

Охэйо усмехнулся — как всегда, непонятно чему.

— Полдесятого. Вечера, разумеется. Не хочешь помочь мне помыть посуду?..

Зевая, Лэйми вернулся в спальню. В комнате было душно, и он, открыв дверь, вышел на террасу. Проходивший под забором тротуар был совершенно пустым — как и сумеречное, без фонарей, шоссе.

Он вздрогнул, заметив возвышавшийся в его конце черный силуэт Башни Молчания. Столбы пара окружали её, словно пальцы вцепившейся в землю чудовищной руки. В багровом закатном свете всё это казалось зловещим, и он, передернув плечами, вошел в дом. Охэйо деловито собирал вещи. Он всё ещё был лохматым и сонным, но это явно не могло помешать его планам.

— Мы куда-то идем? — зевая, спросил Лэйми.

Охэйо удивленно посмотрел на него.

— К Башне Молчания. В Одинокий Город или во Вьянтару, если получится.

Лэйми ничего не смог с собой сделать — его рот вновь невольно приоткрылся.

— Сейчас?

— А когда ещё? С каждым днем это будет труднее.

— Но мы только начали знакомиться с городом!

— Лэйит выросла в нем. Она расскажет тебе о Пауломе всё, что ты захочешь узнать. Или Наури.

— И они пойдут с нами? У них же тут дом…

— Они ещё вчера согласились, Лэйми. Я, кажется, забыл сказать тебе…

Это было похоже на Охэйо: он охотно забывал сказать о планах, на которые могли бы возразить. Лэйми обиделся, но понимал, что это глупо — идти вчетвером было несравненно лучше, чем вдвоем. Но… зачем?

— Почему мы не можем просто остаться здесь? Паулома — вовсе не такое уж плохое место.

— Неплохое. Если ты хочешь просто дожить свою жизнь. Я хочу отыскать нечто большее, чем тихая гавань. По крайней мере, попытаться. Здесь интересно, конечно — но во Вьянтаре должно быть гораздо интереснее. И у меня, между прочим, есть цель — отыскать ИХ, строителей Мааналэйсы, а здесь они явно не водятся. Ну, если хочешь, оставайся. У меня и в мыслях нет к чему-то тебя принуждать.

Лэйми рассмеялся.

— Кажется, ты не заметил, что многие жители Вторичного Мира уже стояли перед этим выбором: отказаться от всего, что у них есть, просто ради надежды. И надеялись они не напрасно.

Одеваясь, он чувствовал себя как-то странно — полное сил тело говорило ему, что сейчас раннее утро, а закатный свет и сонная тишина сообщали о позднем вечере. Всё словно происходило во сне — правду говоря, идти к Башне Молчания ночью было страшновато — но сидеть до утра в темной спальне было бы невыносимо скучно.

Выйдя на крыльцо, он глубоко вздохнул. После затхлого дома теплый сырой воздух был восхитительным. Он глубоко вдохнул его — и нырнул в темноту.

Через минуту они вышли к озеру. Четыре стоявших по углам окружавшей его поляны низких, изогнутых наверху фонаря заливали её таинственным темно-синим светом и теперь она казалась Лэйми местом почти мистическим. Озерные заросли стали непроницаемо-черными — и в них, зловеще роились желто-зеленые светляки. Над ними, между кленами и покровом тяжелеющих облаков, сияла зеленоватая полоса чистого неба. В ней замерла далекая стена грозовых туч, похожих на фантастическую горную страну — их основания были багровыми, вершины сияли ослепительной белизной и всё это казалось ему нереальным.

Даже когда они вышли к людной автобусной остановке, это ощущение не исчезло. На западе, на фоне темного, серо-буро-малинового неба, розовели утесы домов, отражая и смешивая отблеск грозовых туч. Множество их окон сияло мягким желтоватым светом — из открытых доносились голоса и звон посуды. Все нормальные люди ужинали и собирались ложиться спать. А ненормальные…

Его взгляд невольно скользнул к темневшему далеко впереди цилиндрическому массиву Башни Молчания. Столбы поднимавшиеся вокруг него пара сливались в невероятную перевернутую гору, — она расплывалась в тумане облаков смутной фиолетовой массой. Её подошву скрывали длинные прямоугольники многоэтажек, серые, тревожно яркие под темневшими синими тучами. Их украшенные рельефным узором фасады казались почти болезненно четкими от изобилия мелких деталей. Ему не хотелось ехать туда — но так было даже интересней.

— По крайней мере, мы не заблудимся, — зевая, сообщил Охэйо. — Кстати, посмотри-ка вверх…

Лэйми поднял голову. Над ним, очень высоко, в разрывах рельефных закатных туч плыли перистые облака — слишком быстро, как ему показалось.

— Здесь бывало так раньше? — спросил Охэйо.

Наури удивленно посмотрел на него.

— Нет, никогда.

— Мне это не нравится, — сказал Аннит по-хониарски. — Похоже, там, наверху, зарождается ураган, — а ты читал о здешних ураганах. В таком случае у НИХ скверное чувство юмора, раз они отправили нас в обреченную землю. Или Наури просто не привык смотреть на облака. Но что-то неладное явно происходит здесь, в этом мире… и в этом городе тоже. Эта Сугха… эти истории про оборотней… Помнишь рассказы о Конце — сначала торжество нелюди, потом — буря, потом — Подземные Течения… а потом — ничего. Всё сначала. Снова и снова. А ОНИ всё это время смотрят в сторону…

— И что нам делать? Возвращаться?

Охэйо усмехнулся.

— Куда? В Хониар? Все эти страшные истории — возможно, плод простой скуки. Хотя, надеюсь, мы успеем добраться до ночи. А вот, кстати, и…

Автобус мчался по низкому берегу реки Мораг, зыбкая гладь которой тонула в розоватом тумане, очень ровно, но с огромной скоростью — Лэйми даже слышал ровный гул рвущегося вокруг угловатой коробки воздуха. Мир за стеклом скользил, менялся, как сон — земля словно летела под ним и, как всегда бывало в таких случаях, его охватил полудетский восторг.

Шоссе шло по верху основательной дамбы; по обе её стороны тянулись трехметровые заросли кустов, такие плотные, что казались обомшелыми скалами. Внизу, в просветах между ними, блестела темная вода. Иногда кусты поднимались огромными округлыми буграми или рваными гребнями, отмечая настоящие возвышенности.

Лэйми не сразу разглядел массивное безоконное строение, прилепившееся к склону очередного холма — его плоский верх был покрыт дерном, а монолитные стены размалеваны черновато-зелеными разводами. Вообще-то вся эта местность — заросшее болото или скраб — и так считалась непроходимой. Она тянулась вокруг озера Орчи на многие километры и едва ли не единственным способом преодолеть её было построить через нее дорогу — такую вот, как эта.

Его друзья — все трое — расселись поодиночке по свободным местам, и, неподвижно глядя на проплывающий за окном пейзаж, Лэйми впал в своеобразный транс — он словно стал бесплотным и невидимым. Небо над ним затянули высокие, но плотные и рельефные облака, лишь на востоке сияла зеленоватая полоса чистого неба — и между ней и черноватым морем зарослей стояла фантастическая стена белых туч, похожих на горы страны снов или рая. Они ничуть не изменились с тех пор, как Лэйми впервые увидел их. Он чувствовал себя сейчас как-то странно — словно призрак или дух, любопытный, но безучастный к происходящему. Во всем его теле жила только пара длинных глаз, окруженная облаком вольно метавшихся мыслей — таких неожиданных, что сам он не всегда понимал их.

Впереди, всё ещё далеко, наплывал огромный массив Башни; уже был виден усеченный конус её фундамента. Вокруг него вздымались пять столбов серовато-сизого пара. Неспешно клубясь, они поднимались вверх невероятными воронкообразными колоннами, сливаясь с неподвижными тучами. Казалось, что все они происходят из этого искусственного источника — Лэйми словно приближался к центру мироздания. Лежавшие справа и слева от дороги искусственные острова с зелеными, в темных неправильных разводах древними бункерами только усиливали это впечатление. Подступы к ним преграждало море подернутой рябью, заросшей осокой воды. Затем всё скрыли громоздившиеся в болоте огромные — высотой с пятиэтажный дом — горы земли и бетонных обломков — и автобус повернул на юг, прямо в зловещую синеватую тьму. Мелькнуло поле примыкавших к реке странных асимметричных стро-ений с редкими узкими окнами и литыми монолитными стенами. Гребни окружавшего и разделявшего их лабиринта высоких панельных оград блестели тугими спиралями режущей проволоки. Потом по обе стороны поплыли многоэтажные дома, отделенные от шоссе широкой полосой луга с островками низких кленов. На ней кое-где расселись группки легко и пёстро одетой молодежи — совсем как осенью, когда Лэйми и его товарищи собирались последними теплыми вечерами вокруг костров, в которых горели палые листья, наполняя весь мир горьким, всепроникающим дымом…

Плавая в полудреме, он испытывал сонное, спокойное умиротворение и его сознание, воспринимавшее сейчас всё сразу и ничего по отдельности, отмечало лишь самые яркие детали — бетонный блок, на котором сидела красивая девушка и смуглый черноволосый юноша в алой рубахе с короткими рукавами — они увлеченно читали одну на двоих книгу, босые загорелые мальчишки в заношенных шортах, сломя голову бегущие куда-то… — жизнь в Пауломе шла вольготно и спокойно, а он плавно и быстро скользил вдоль неё — в какое-то другое бытие…

За окном вновь потянулись огражденные сеткой огромные полупромышленные строения — а потом автобус начал подниматься на эстакаду. Под ней проплыло широкое, как взлетная полоса, шестирядное шоссе, забитое разноцветными автомобилями. По обе его стороны стояли густые ряды очень высоких серебристых фонарей — Лэйми вдруг словно оказался в своем детстве, в метрополии Империи Джангра — а потом эстакада пошла вниз, в море древних заводских цехов, построенных из красного, потемневшего кирпича, заброшенных и наполовину разрушенных. Их окна, забранные ветхими серыми рамами, зияли смутной темнотой. Башня Молчания была куда дальше, чем им представлялось: они ехали к ней уже полчаса, но здесь оказалась конечная остановка. Им пришлось выйти и автобус неторопливо укатил — а до цели было ещё не близко.

Лэйми помотал головой и потянулся, словно проснувшись. Широкая пыльная улица, по которой они шли на восток, была совершенно безлюдной, все цвета земли и неба — тревожно-незнакомыми, словно автобус и впрямь привез их в какой-то другой мир. Здесь дул слабый ветерок — скорее намек на прохладу — но он чувствовал мягкие прикосновения воздуха и ему было как-то особенно легко. Никто из них не сказал ни слова; они дошли до конца улицы, потом повернули на юг — и остановились в удивлении.

Эта улица была ещё более просторной и такой же пустой. Вдали она упиралась в темно-зеленые, первобытного вида заросли. Справа вдоль неё тянулись невероятно древние строения из почерневшего кирпича, с окнами, забитыми такими же почерневшими досками. Выросшие у их стен кусты поднимались выше плоских крыш. Слева был мелкий широкий овраг, тоже заросший буйной травой и кустами — а за ним, ряд за рядом, стояли опоры контактной сети и многоногие горизонтальные фермы с прожекторами. Далеко впереди светлел неожиданно высокий бетонный мост. Он начинался многоуступчатой лестницей и шел в сторону Башни, исчезая из поля зрения.

Переглянувшись, они пошли к нему. Их окружал равномерный шум большой станции — громыхание колес, гудки, отдающиеся эхом объявления — но здесь, вокруг них, не было слышно ни звука, не видно ни единой души. Иногда из развалин доносилась непонятная возня, а потом Лэйми заметил перебегавшего дорогу зверька. Тот не был похож на крысу — скорее, на куницу — и он понял, что люди не часто появляются здесь.

Дойдя до моста, они вновь остановились. Основание лестницы было окружено высокой решетчатой клеткой с тяжелой дверью, запертой на амбарный замок. С другой стороны тянулась длинная серая пятиэтажка с каким-то магазином на первом этаже — судя по темным витринам и бурьяну, растущему из щелей низкого просевшего крыльца, давным-давно закрытом. В самом здании не горело ни одного огня, но никаких следов разрушения не было и Лэйми не мог понять, живут в нем или нет — а выяснять не хотелось.

Охэйо, подпрыгнув, ухватился за верхнюю поперечину решетки, подтянулся и в один миг перемахнул через неё. За ним последовали Наури и Лэйит; Лэйми спрыгнул вниз последним. Земля ударила его по подошвам с такой силой, что он невольно присел, потом выпрямился. Бетон ступенек перед ним раскрошился, между нижних тоже рос бурьян — но другой дороги к Башне, судя по всему, не было.

Лестница оказалась крутая и высокая — они поднялись на уровень окон пятого этажа — но это ни на миг не задержало их. Мост перед ними уходил, казалось, в бесконечность. На его кромках рос мох и редкие травинки, высокие массивные перила из синей облупившейся стали были тронуты ржавчиной. Под ногами похрустывал щебень, в который за долгие годы превратилось бетонное покрытие.

Они пошли к Башне, одновременно осматриваясь — и Лэйми перевел дыхание уже на ходу. Внизу простерлось огромное, как аэродром, поле, усыпанное синевато блестевшим щебнем и прорезанное множеством железнодорожных путей. Оно тянулось вправо и влево, насколько хватал глаз, под ажурными балками осветительных ферм — они были ещё метров на пять выше моста. Ему невольно представилось, как зловеще выглядит это место ночью, когда сотни желтых лучей расплывались в тумане. Фермы были слишком массивные для прожекторов, но Охэйо предположил, что на них можно было растянуть исполинскую маскировочную сеть — ещё одно наследие старых времен.

Прямо под их ногами проезжал бесконечно длинный поезд из грязных, замазученных цистерн и платформ с какими-то непонятными машинами. Вагонов и другого подвижного состава тут было превеликое множество — некоторые, судя по проевшей их ржавчине и выросшему вокруг бурьяну, стояли здесь уже очень давно. Справа виднелось трехэтажное кирпичное здание с застекленным фонарем наверху, похожее на диспетчерскую аэродрома. Кое-где копошились путевые рабочие, туда и сюда ползла пара голубых маневровых тепловозов — но всё это движение казалось Лэйми каким-то сонным.

Впереди, на востоке, по-прежнему сияла фантастическая облачная страна — она распространяла странное жемчужное свечение, заполняющее всё вокруг. Над головой висели темно-серые, неподвижные тучи, тяжелые и рельефные, как на картине. В расщелины между ними пробивался странный свинцово-серебристый свет. На западе тучи громоздились медленно клубившейся стеной, казалось, опускаясь до земли; лишь присмотревшись он смог заметить у её основания темно-синюю полосу дождя. Иногда там вспыхивали молнии и доносился запоздалый приглушенный гром. К ним снова приближалась гроза — и Охэйо, помотав головой, повел их дальше.

Оставив за спиной станцию, они добрались до кладбища — свалки старых вагонов, опрокинутых набок и наполовину погруженных в подернутую рябью сине-свинцовую воду. Здесь под мостом лежала обширная водная гладь, обрамленная по краям камышами — она тоже тянулась вправо и влево, насколько хватал глаз. Лэйми не смог понять, озеро это или река; она была шириной побольше метров ста и на её берегу, на краю станции, стоял ещё один бункер — окруженное невысоким бетонным валом плоское, широкое строение с поросшей бурьяном крышей и темными, в желтоватых разводах, стенами. Оно — по крайней мере, краска — казалось совсем новым, но в редких окнах-амбразурах залегла непроницаемая тьма.

Лэйит испуганно отпрянула от парапета, когда из-под моста, едва ли не под ней, с шумом вылетела стая огромных серых гусей — размах их крыльев был метра полтора. Лэйми долго следил за ними, пока они окончательно не скрылись из глаз. Весь этот водоем кишел жизнью — он видел всплески рыб, а в осоке возились какие-то небольшие животные, может быть выдры. Неторопливо поднимая волны, под водой проплыло что-то большое и массивное — если он не ошибся, оно было длиной метров в пять. Лэйми проводил его взглядом, потом пошел дальше… пока не замер, осматриваясь, на другом конце моста, у начала ведущей вниз лестницы.

Перед ним простерся обширный пустырь, испещренный пирамидками надолбов. Он упирался в канал с темной от глубины зеленоватой водой и отвесными железобетонными бортами высотой метров в пять. Вдоль него тянулся бесконечный ряд темных, почти кубических башен с бронированными полукруглыми эркерами, а ближе и чуть слева вздымалась группа других темных башен, очень высоких и плоских, в скругленных вертикальных уступах. Все эти здания были в дождевых потеках, давно заброшенные и явно очень старые, но Лэйми ощутил несомненный вкус исходившей от них вполне реальной опасности.

Окружавшие Башню чудовищные столбы пара расплывались нависшим над миром плотным сводом туч. Даже издали впечатлявшие, вблизи они уже начали пугать — они были столь плотные, что свет далеких сияющих облаков, обтекая, серебрился на них, в то время как их сердцевины оставались непроницаемо-темными. Даже сквозь гул поездов и гудки пробивался глухой рев горячей воды, рушившейся в чудовищных подземных градирнях. Где-то между ними и каналом высоко в небо поднималась стена блекло-фиолетового мерцания. Лэйми не без труда узнал силовое поле — даже в Хониаре технология их создания так и не стала промышленной. За этой стеной виднелись глянцево-черные массивы, словно отлитые из обсидиана — они были похожи на надгробные плиты высотой метров в восемьдесят. Если Охэйо не ошибся в своих рассуждениях, они видели идемитные блоки — отлитые из монокристаллического карбида кремния, неуничтожимые матрицы с навечно впечатанными в них узлами силовых полей — творения скорее магии, чем техники, потому что само существование «постоянных силовых магнитов» нарушало пару физических законов. Люди не умели создавать таких вещей — ни в прошлом, ни теперь — и оставалось лишь предположить, что Башню оградили сами Строители Мааналэйсы. Судя по тому, что вся её территория была окружена бункерами и фортами, в нее не только ВХОДИЛИ. Что-то должно было и ВЫХОДИТЬ — причем, такое, что вся местность была укреплена на много километров вокруг. Но даже это, очевидно, не спасало и потребовалось вмешательство Извне, чтобы прекратить вторжения. Это означало также, что в Башню они не попадут — и Лэйми помотал головой, а потом перевел взгляд.

Слева, совсем рядом с мостом, стояло высокое двухэтажное здание, по виду невероятно древнее. Красный кирпич его стен уже потемнел и начал осыпаться, вдоль верхней их кромки разрослась трава. Его окружала такая же древняя трехметровая кирпичная ограда — двор за ней зарос так дико, словно там никогда не ступала нога человека. У фундамента здания выросли клены, столь старые, что их ветки лежали на низкой железной крыше, рыжей от опавших листьев и мха. Узкие арочные окна были забелены и забраны ржавыми решетками. В них горел свет, но видно ничего не было — казалось, что изнутри здание заполнено мутной, желтовато светящейся мглой.

Внимание Лэйми привлекло одно из окон-колодцев подвала — утонувшее в сумраке зарослей и такое же закрашенное, но через открытую фрамугу был виден клочок пола. На нем лежал мальчишка лет четырнадцати — собственно, он видел только его голую худую спину и стриженый темноволосый затылок. Его кожа, залитая ярким, безжизненным светом, очень резко выделялась на грязно-коричневом кафеле. Мальчишка замер совершенно неподвижно, словно нарисованный и Лэйми далеко не сразу понял, что он не дышит. В ушах у него зазвенело — в Мааналэйсе ему ещё не доводилось видеть мертвых людей и он старался убедить себя, что ему просто кажется… вот только что-то не получалось. Он понимал, что видит сумасшедший дом или тюрьму самого гнусного пошиба — может быть, даже не существующую официально — и его охватил одновременно страх и стыд. Страх был вполне объясним — если бы охранники этого места заметили их и поняли, на что они смотрят, они бы просто исчезли, совершенно бесследно. Но стыд был куда более мучительным — вот он, сильный, здоровый парень, свободный, как ветер, стоит между землей и грозовыми небесами — а всего метрах в двадцати от него лежит мертвый, замученный подросток — и никому нет до этого дела. Он сам и Охэйо тоже были в Пауломе, в сущности, никем — любой встречный полицейский мог на вполне законных основаниях упечь их не только в тюрьму, но и вообще куда угодно — и ему совсем не нравилась мысль, что там сейчас мог бы лежать и он.

Лэйми не представлял, что ему делать дальше — то есть, совершенно — и испуганно вздрогнул, заметив человека, стоявшего у основания лестницы. Он был такой же бледный и черноволосый, как мертвец — но его блестящие волосы лохматой гривой падали на плечи, а стройная фигура вовсе не казалась костлявой. Это был Охэйо, разумеется — Лэйми с удивлением понял, что все остальные уже давно спустились вниз. Менее всего он ожидал, что не сможет узнать друга, однако ничуть не удивился: странное в Пауломе происходило так часто, что он незаметно привык к нему.

Теперь торчать наверху этой лестницы было уже просто опасно — Лэйми кубарем скатился по ней, рискуя полететь вверх тормашками и свернуть шею. Он не успел затормозить и буквально налетел на Лэйит, обнял её и зажмурился, чувствуя сильное теплое тело девушки, её ровно бьющееся сердце, её жесткие ладони на своих плечах — ладони, которые вдруг решительно отстранили его. Пару секунд они смотрели в глаза друг другу. Глаза у Лэйит были ярко-синие, большие и длинные — но красивое, словно вырезанное из безупречного базальта лицо — неулыбчивым и хмурым. Она, несомненно, тоже видела это — и Лэйми был рад, что не нужно ничего объяснять.

— Аннит, что нам делать? — наконец спросил он.

Охэйо еще пару секунд смотрел на него, словно не слышал вопроса. Потом ладони Лэйит соскользнули с плеч Лэйми. Принц теперь смотрел в сторону Башни; он видел лишь его ухо и гриву гагатовых волос.

— Здесь мы не сможем сделать ничего. Нам нужно идти дальше. Хотя… Я брел куда глаза глядят, в поисках интересных мест… и пришел вот к этому. Но, знаешь, не всякая жертва безвинна. Подонкам бывает и меньше четырнадцати — а я всю жизнь мечтал выбрать себе мир.

Ответ был циничный, но Лэйми ничуть не удивился ему — когда ты глупо и беспричинно счастлив, нет ничего необычного в том, что ты начинаешь буквально натыкаться на зло в самых, казалось бы, неожиданных местах. Вначале это вызывало гнев, потом он привык. Данный случай вовсе не был самым выдающимся — но пришелся совершенно не к месту.

— Какой мир? Если даже здесь, в этом раю…

Охэйо улыбнулся ему — его широкий чувственный рот был просто создан для улыбок и улыбался он часто — даже в те минуты, когда дрался. Лэйми уже знал, как часто эта улыбка бывает фальшивой — но она словно сбросила с его души камень и он даже удивился, как мало нужно для этого — всего лишь улыбка друга…

Он словно вынырнул из воды — так резко изменилось его настроение. Сейчас, когда они стояли вчетвером под тяжелыми свинцовыми тучами, на маленьком, засыпанном щебнем пятачке, окруженном непролазными зарослями, он чувствовал себя в безопасности. Это был новый её вид — знание, что тебя никто не видит — но, пока рядом были друзья, мысль о почти безмерной отдаленности от дома и всех людей — нормальных, по крайней мере — вовсе не казалась страшной.

Он с удивлением увидел, что от полянки отходит едва заметная тропа — так как возвращаться они не собирались, оставалось лишь пойти по ней. Место тут было странное — по обе стороны от лестницы стояли два небольших кирпичных здания, когда-то белых, с голубыми пилонами, но сейчас осыпавшихся и угрюмо зиявших пустыми окнами — не вполне укрепления, но вполне подходящие для сторожевого поста. Перед ними протянулось заграждение из нескольких рядов вбитых в землю рельсов высотой метра в три, поставленных так часто, что они лишь боком протиснулись между них. Эта ограда защищала не от людей, а от существ более крупных и Лэйми невольно задумался, разумно ли они поступают, минуя её. Оружия у них не было — кроме лазерной энергопризмы Охэйо — но опасность скорее привлекала, чем отталкивала их.

Они перешли ветхий деревянный мостик над заполненным темной водой, заросшим осокой каналом прежде, чем выбрались из зарослей. Перед ними простерся неровный, поросший бурьяном пустырь, заваленный строительным мусором. Слева, отделяя их от тюрьмы, тянулся заросший травой четырехметровый земляной вал с бетонными башенками на гребне. На склонах зиявшего перед ним рва росли клены — так густо, что укрепления за ними почти не было видно. Дно рва покрывала заросшая ряской вода и даже Наури терялся в догадках относительно возраста этого сооружения — хотя вполне серьезно занимался историей. Но вот теперь, увы, он чувствовал себя чужаком в родном городе — и это оказалось не очень-то приятно.

Лэйми отвернулся от него, продолжая осматриваться. Низкие синеватые тучи клубились над головой, свет заметно потускнел и окружающий пейзаж уже таял в сумерках, которые не прорезало ни одного огня. Ветер стал сильным, холодным и влажным, жесткий бурьян резко и неприятно шумел и его кожу покрыл непроизвольный озноб. Он невольно поежился и обхватил руками плечи — но даже на миг не замедлил шага.

Перед ними протянулась изогнутая цепь девятиэтажных, высоких, метров по сорок, башен, предназначенных для скорострельных пушек и пулеметов — квадратных, с двумя полукруглыми эркерами с каждой стороны — они были сварены из толстенных броневых плит. Они не стали подходить к ним, медленно пробираясь к форту. Дальше, за башнями и заросшими бурьяном полями бетонных пирамид, торчавших из непролазной паутины колючей проволоки, был канал шириной метров в тридцать. Вдоль дальнего его берега тянулась массивная ограда из решетки и стальных труб — она поднималась над землей ещё этажа на два. За ней, несколько в отдалении, была видна задняя бетонная стена внешнего вала, такая же высокая, как и решетка. Над ней торчали глянцево-черные верхушки идемитных блоков и призрачно-тускло мерцали силовые поля.

Лэйми поежился при мысли, что место, в которое они шли, считалось в Пауломе столь опасным. Даже тыл пояса укреплений явно не рекомендовалось посещать — но именно это и привлекало. Между прочим, они по-прежнему шли по едва заметной, но всё же различимой тропе. Люди, несомненно, бывали и здесь — но Лэйми сомневался, что ему захотелось бы встретиться с ними.

Теперь, вблизи, было видно, что форт состоит из восьми огромных зданий, похожих на вертикальные лотки высотой метров в пятьдесят. Их внешняя сторона была глухой, скругленно-ступенчатой, внутренняя скрывалась за заходившими с боков массивными стенами. В ней были вырезаны косые треугольные углубления с широкими амбразурами орудийных казематов, по три на каждом из девяти этажей — каждый блок из двадцати семи орудий простреливал свой сегмент периметра, расположенный по касательной к окружности форта. Бетон стен был странно темный, словно оплавленный, амбразуры зияли чернотой — форт давным-давно был заброшен, но это не ослабляло ощущение исходившей от него угрозы — как сказал Наури, всего полвека назад тут помещалось 216 четырехдюймовых орудий. Всю эту огневую мощь обслуживало три с половиной тысячи солдат — и никакой враг не смог бы даже подойти к этому месту без помощи двадцатидюймовых гаубиц. Даже сейчас под прицелом многочисленных амбразур Лэйми было, мягко говоря, неуютно.

Они подошли к пропасти крепостного рва — он был шириной метров в пятнадцать, а его дно терялось в темноте. Заросшая бурьяном земля тут сменялась полосой неровного бетона, такого же темного, как и на башнях — она была шириной метра в три и Лэйми не сразу понял, что стоит на верхнем срезе толстенной стены.

Через ров был переброшен ржавый, но по-прежнему надежный мост — массивная стальная ферма с потемневшим от времени дощатым настилом. На той стороне рва она упиралась в решетку из толстых стальных прутьев высотой метров в пять — в ней были того же типа квадратные ворота, но одна из их створок оказалась наполовину открыта.

Лэйми не без опаски ступил на настил, однако толстенные доски оказались неожиданно крепкими. Остановившись на середине, он взглянул вниз. Дно рва было метрах в двадцати, причем, оно было не плоское — между уходившими в непроглядный мрак колодцами выступали радиальные ступенчатые гребни. Оттуда тянуло влажным холодом и запахом мокрого бетона и его плечи свела необъяснимая дрожь. Эта бездна рядом с полным каналом воды необъяснимо пугала — словно всё, падавшее в неё, проваливалось в никуда без остатка.

Миновав мост, они вновь ступили на неровную, заросшую бурьяном землю и Лэйми увидел сердцевину форта — литую бетонную площадку. На каждом из восьми её углов возвышалась трехметровой толщины стальная колонна — они были метров по двадцать высотой и между монолитными плитами венчавших их огромных многогранников мерцало мутное, темно-лиловое пламя.

Когда они остановились между ними, Лэйми услышал исходивший откуда-то сверху равномерный гул и, подняв голову, увидел наверху облако дрожавшего, словно от жары, воздуха. Иногда в нем проскальзывали смутные, словно миражи, образы, и тут же исчезали. Он сразу понял, что видит пространственные Ворота — давным-давно заброшенные, но их механизм всё ещё почему-то действовал.

Вообще-то Ворота были довольно капризной субстанцией — хотя их открывали исполинские идемитные блоки, уложенные под землю ещё Древними, основателями Империи Джангра и множества других подобных империй, они требовали дополнительных надземных генераторов — и всё равно открывались лишь на короткие промежутки времени, зависевшие от времени суток, года и солнечной активности. Некоторые из них работали лишь несколько минут на рассвете, причем, только летом, и иногда — раз в десять или одиннадцать лет. Наиболее неприхотливые из них использовались, остальные оставались без внимания. Но…

Ослепительная молния, расколов небосклон, ударила в одну из генераторных башен, перескочила на соседнюю, заметалась, накрывая площадь куполом ослепительных зигзагов. Смутное облако Ворот вдруг уплотнилось, обрушилось на них…

И эта Реальность исчезла.

Мир вокруг закружился, земля под ногами пропала, и Лэйми полетел куда-то. В тот же миг всё прекратилось, но пейзаж изменился совершенно: от форта не осталось и следа, он стоял на обочине пыльного шоссе, недалеко от Башни Молчания. Мутно-багровое солнце висело низко на западе, вечер был сухой, жаркий и пыльный. Вокруг был тот же заброшенный пустырь, но окружавшие его далекие жилые дома не были знакомы ему и Лэйми решил, что попал в будущее — лет на десять. Его необъяснимо тревожило безлюдье — машин тоже не было — и он поначалу обрадовался, увидев идущего в отдалении мальчика. Сперва его внимание привлекла его рубашка, ослепительно блестевшая, словно ртуть и лишь потом он заметил в форме головы ребенка нечто странное. Его охватил внезапный чудовищный ужас — так и оставшийся необъяснимым, потому что в следующий миг мир вокруг вновь расплылся и его понесло.

В этот раз первым его ощущением был холод — солнце уже зашло и над морозным горизонтом стояло туманное марево заката. Мир вокруг был синим, засыпанным снегом. Очертания местности остались вроде бы прежними, но Башня Молчания исчезла — на её месте стояли закругленные сверху здания, похожие на огромные пистолетные пули — темно-синие против света, они были прорезаны полосками таких же синих освещенных окон и соединены горизонтальными трубами. Секунду Лэйми ошарашенно смотрел на них — если он двигался в будущее, то прошло уже несколько сотен лет — потом повернулся, чувствуя, как сводит пальцы почти босых, погрузившихся в снег ног.

В тот же миг его дыхание замерло, словно ему врезали под дых — на востоке, заполняя треть неба, вздымалась невероятная многоэтажная структура, высотой, наверное, в несколько километров — её основание тонуло в морозной мгле, в то время как верх ещё розовел в лучах солнца. Она была фиолетово-синяя и состояла из множества толстых башен или колонн, подпирающих дюжину массивных платформ — каждая размером с целый город — покрытых густым лесом мохнатых от поперечных острий разнокалиберных шпилей. Толстые боковины платформ искрились от невероятного множества незнакомых деталей, — Лэйми даже не мог отличить огни от отблесков — и их сумрачные днища уходили куда-то к горизонту. Он почувствовал, что начинает околевать — мороз был градусов за сорок — но в тот же миг Реальность вновь расплылась.

В этом месте было очень тепло — казалось, что воздух стал гуще, но вот кислорода в нем явно оставалось немного и Лэйми начал разевать рот, словно выброшенная на берег рыба. Он стоял по щиколотки в почти горячей воде. Вокруг была плоская, как стол, песчаная равнина, окутанная туманной фиолетовой мглой — всё окружающее в ней пропадало уже метров за двести — наполовину затопленная, испещренная мелкими озерцами, проткнутая причудливых очертаний скалами, похожими на башни или какие-то абстрактные топологические фигуры. Но самым странным тут было небо. Высоко над горизонтом в океане сизой мглы плавало озеро розовато-палевого света, — не закатных облаков, а словно бы разводов светящейся жидкости. Это был уже пейзаж удаленного на несколько сот миллионов лет будущего — и Лэйми испытал ни с чем не сравнимое разочарование, когда видение вдруг исчезло, вернув его в грубую реальность — он сидел, обалдевший, на грязном бетоне, а на его голову рушился ливень. Рядом, всего шагах в пяти, сидел такой же обалдевший Охэйо — он ошалело посмотрел на него, встряхнул уже успевшими намокнуть волосами и решительно поднялся на ноги. Его рубаха превратилось в облепившую плечи грязную тряпку. Лэйит и Наури выглядели не лучше и Лэйми невольно рассмеялся — окажись они в любом из трех представших им миров, всё кончилось бы несравненно хуже.

Вслед за ливнем начался град, больно бивший по голове и плечам, и Охэйо первым побежал к одному из орудийных блоков. Между закругленными снаружи кромками его боковых стен лежал неогражденный ров, уходивший в неразличимую темноту. Слева в скошенной стене виднелся отвесный ряд пулеметных амбразур, справа ржавая стальная лестница спускалась вниз метров на шесть.

Скатившись по ней к торцу орудийного блока, они ненадолго замерли, осматриваясь. Здесь, под бетонной плитой, опиравшейся на ряд толстых двутавровых балок, была узкая площадка. В монолитной, с отпечатками досок стене виднелась двустворчатая дверь из темного литого железа, наглухо заваренная. Слева от неё начиналась узкая бетонная лестница. Она несколькими маршами спускалась в глубину похожего на ущелье рва. Рушившийся в него ливень напоминал вертикальную водяную стену, градины, попадая в край площадки, разлетались осколками, больно бившими по коже — и выходить отсюда не хотелось.

— Что это было? — вдруг спросил Наури и Лэйми с удивлением заметил, что его до сих пор бьет непроизвольная дрожь. — То, что мы видели? Оно настоящее? Но ведь будущее нельзя увидеть, его не существует…

— Когда я начал задыхаться, это было очень даже натурально, — ответил Охэйо. — И снег тоже. У меня, между прочим, до сих пор в сандалиях песок. Мы были там, а насчет будущего… Вообще-то, меня учили другому, но в одной старой страшноватой книге было сказано, что времени не существует — всё уже случилось, и то, что мы считаем Реальностью — просто ряд неподвижных картин, по которым скользит наше сознание, не замечая разрывов из-за их малости. Ну, даже если и так, Будущее, разветвляясь, должно вести к бесчисленным вариантам. Хотя мы, почти наверняка, видели наиболее вероятное. И тогда…

— Ты хочешь сказать, что всего лет через десять Паулому населят эти… эти твари? — спросила Лэйит. Её голос тоже заметно дрожал.

— Я видел только одного… нечеловека, — ответил Лэйми. — Может быть, это просто гости… туристы…

Наури покачал головой.

— Их были тысячи. И — не одного человека.

— Мы видели разное? — удивился Охэйо. — А ну-ка…

Наури покачал головой.

— Нет. Я не смогу. Это… страшно.

— Говорят, что Сугха оставляет за собой… таких нелюдей, — хмуро сказала Лэйит. — Вообще-то она должна пройти в стороне, но близко, и эти твари… Паулома может держаться долго, но в конце-то концов… а попасть в Башню мы не сможем.

— Тогда пойдем домой, — предложил Наури. — Мне тут не нравится. Тут страшно.

Охэйо подошел к ведущей вниз лестнице, задумчиво глядя на неё.

— Других мнений нет? Хорошо. Тогда…

Завопив для храбрости — или, может быть, от восторга — он бросился вниз. Лэйми последовал за ним, неистово проклиная его и пытаясь прикрыть хотя бы глаза. Ливень не очень мешал ему, но градины врезались в тело, словно камни и он подумал, что останутся синяки.

Они спустились вниз метров на двадцать, нырнув в темноту между монолитными стенами. Ров здесь не кончался — он уходил ниже, уже в совершенно непроницаемый мрак — но вдоль его торцевой стены тянулась узкая площадка и в обеих её концах темнели ведущие внутрь проемы, перекрытые толстенными стальными дверями. Та, что вела в орудийный блок, была распахнута и Охэйо бегом бросился к ней, прикрывая лицо от градин, свистевших словно пули. Вслед за ним в коридор нырнул Лэйми. Проход был длиной метра в два. Он упирался в непонятной глубины шахту, сейчас прикрытую массивными решетками — под ними была только темнота и Аннит тут же предположил, что решетки, показавшиеся им поначалу столь надежными, открывались одним поворотом рычага. После этого комментария в животе у Лэйми словно запорхали бабочки размером с лису.

Они ненадолго замерли на повороте коридора. Напротив входа в стене было квадратное окно, перекрытое массивной стальной плитой — в ней зияло жерло широкой трубы, ведущей куда-то в непроницаемый мрак. Справа была массивная литая дверь, закрытая, но не запертая — она подалась, когда Охэйо уперся ногой в стену и что было сил потянул за длинную вертикальную ручку.

Переступив через высокий порог, Лэйми шагнул вслед за ним в душный мрак. Заскрежетала вторая дверь и они замерли, оказавшись в начале длинного помещения. Мрак здесь был такой густой, что походил на призрачно фосфоресцирующую жидкость. В нем мерцали мутно-фиолетовые овалы давным-давно перегоревших ртутных ламп — они издавали назойливое жужжание и Лэйми невольно дернулся, приняв их за глаза каких-то тварей. Почему эти лампы не заменили и почему сюда до сих пор поступал ток?

Он помотал головой, словно вытряхивая из неё эти бесполезные вопросы. Здесь пахло водой, ржавчиной и плесенью. От влажных стен ощутимо веяло холодом и легко одетый Лэйми поежился. Он видел только смутное белое пятно, словно плавающее перед ним в темноте — светлокожее лицо Охэйо. Казалось, что головы у него не было — черные волосы сливались с царившим здесь мраком — и Лэйми стало страшновато. Так вот и рождаются истории о привидениях.

Кто-то толкнул его сзади — он по запаху узнал Лэйит и в этот раз не испугался. Наури стоял сразу за ней — они все невольно прижались друг к другу, напряженно вглядываясь во тьму. Через минуту глаза Лэйми расширились и смутные очертания подземелья выплыли из мрака. Выглядело оно не очень привлекательно — его стены и потолок были обшиты огромными железными листами, шершавыми и ржавыми. Справа тянулся ряд глубоких округлых альковов, перемежавшихся с приоткрытыми дверями. Левая, наружная стена была глухой, лишь здесь, возле входа, в ней зияла пара прямоугольных проемов, ведущих к грузовым лифтам и лестнице. Это помещение было раза в два уже самого блока и Лэйми понял, что железобетонные стены занимают половину его объема — наружная была толщиной метра в три с половиной, внутренняя тоньше — всего каких-то метра полтора.

Охэйо медленно пошел вперед, бесшумный, как настоящий призрак. Вдруг он остановился, присев на корточки, перед квадратным проемом в полу. Тяжеленная стальная крышка лежала рядом и, подойдя к нему, Лэйми увидел жерло круглой трубы, уходившей уже в непроницаемый мрак. Оттуда тянуло ледяным сквозняком и ему представился целый лабиринт залитых чернотой коридоров — совершенно некстати, так как Охэйо уже спускал ноги в эту дыру.

— Ты с ума сошел? — почему-то шепотом спросил Наури. — У нас даже фонарей нет!

— Там, внизу, между идемитными блоками, должны быть постоянные Ворота. Разве вы не слышите?.. — бледное лицо Аннита уже словно плавало в круге непроницаемой тьмы и Лэйми вновь вздрогнул — сцена была как из кошмарного сна.

Лицо Охэйо исчезло. Проклиная всё на свете, Лэйми последовал за ним. Его нога наткнулась на что-то скользкое, отдернулась — и в тот же миг он получил кулаком по икре.

— На голову наступать не надо, ладно? — прошипел Охэйо снизу. — У тебя ноги грязные.

— А чистыми можно? — ехидно спросила Лэйит.

— Не-а. Не торопитесь так. Если что, я вам скажу.

Лэйми замер на минуту. Охэйо спускался беззвучно, он слышал только редкий шорох ладоней и ног.

— Порядок. Спускайтесь, — его голос донесся слабо, словно из бездны и Лэйми с трудом удержался от брани. Эта затея ему категорически не нравилась… но что он мог сделать?

Спускаться ему пришлось долго — и с каждой ступенькой, казалось, становилось всё холоднее. Внизу было трудно дышать — казалось, он находится где-то глубоко под водой — и его тело покрыл озноб. Лишь с одной стороны исходило слабое тепло. Протянув руку, он коснулся Охэйо — тот испуганно вскрикнул и эхо покатилось в темноту, отзываясь гаснущими переливами. Жар, исходивший от него, стал сильнее и Лэйми догадался, что Аннит покраснел, стесняясь своего девчоночьего вопля. Но, едва его последние отголоски угасли, Лэйми навострил уши: откуда-то спереди доносился слабый гул, похожий на гул далекого поезда. Они осторожно пошли в ту сторону, невольно держась за руки и касаясь свободными ладонями стен. Лэйми тщательно ощупывал пространство впереди, прежде чем шагнуть, и пол тоже — ему вовсе не хотелось удариться обо что-то или, того хуже, провалиться в очередной люк. Все его мускулы мелко дрожали — отчасти от нервного напряжения, но по большей части просто от холода. Озноб стал таким сильным, что вызывал уже боль, пальцы правой руки немели. Рука Охэйо в его левой ладони была единственным источником тепла.

Вдруг он замер и резко обернулся назад. Лэйми обернулся вслед за ним… и с удивлением увидел, что сверху медленно спускается яркий фиолетовый луч толщиной в его палец и длиной в руку. За ним на расстоянии ладони двигался второй такой же луч. Зрелище было очень странное — эти лучи ничего не освещали, словно их образ возникал прямо в глазу. Они прошли совсем рядом с ними и углубились в пол. Аннит мгновенно опустился на колени и начал ощупывать его, искать какие-то отметины, однако напрасно: на бетоне не осталось никаких следов. Но Лэйми стало почему-то страшно.

Какое-то время они стояли неподвижно, стараясь осознать случившееся. Вблизи пространственных Ворот — особенно если они были закрыты неплотно — могли происходить самые дикие вещи и Лэйми считал, что идти дальше было бы чистым безумием. Вот только Охэйо пошел дальше, а бросить здесь друга он не мог.

Они остановились, налетев на поперечную стену, пошли вдоль неё — и вдруг увидели слабый синеватый свет. Он мерцал в конце длинного туннеля с темными, влажно блестевшими стенами. Гул был здесь гораздо сильнее, тело уже вибрировало от него, а теперь Лэйми ощущал и движение воздуха, — он колебался, словно по нему шли волны, но ветер не дул ни вперед, ни назад.

С невыразимым ощущением панического восторга — он словно наяву оказался во сне — Лэйми медленно пошел вперед. Теперь, когда они видели пол, идти стало легче и он удивленно приоткрыл рот, когда туннель остался позади.

Из литых бетонных стен большого цилиндрического зала выступали плоские гребни восьми идемитных блоков, словно отлитых из черного, блестящего стекла. Между ними, точно в центре зала, пылало веретено бешено вихрящегося пламени. Смутные, неясные картины сменялись в нем с такой скоростью, что запомнить их было совершенно невозможно — но всё же, от него нельзя было отвести глаз. Веретено резко и неритмично пульсировало — и казалось, что само подземелье колеблется вместе с ним. Гул заполнял здесь всё, каждая клеточка тела вибрировала от него — и Лэйми, кроме того, казалось, что всю его кожу покрыли тонким слоем упругого, неумолимо сжимавшегося воздуха.

Говорить тут было невозможно и он ошалело осматривался. Они стояли на средней из трех кольцевых галерей, обегающих шахту; трапециевидные бетонные выступы вели от неё к веретену Ворот, не доходя до него всего сантиметров на двадцать — войти в них можно было без труда. Куда ведут они, нельзя было даже представить, но после череды странных видений там, на площади, Лэйми испытывал неутолимую тоску по другим мирам — и потому, вслед за другом, бездумно шагнул вперед.

Это было похоже на прыжок в воду — его подхватило и понесло что-то невероятно плотное, мешающее дышать, сжимающее грудь и всё тело, смутно, неразличимо мерцающее — и почти в тот же миг выплюнуло. Лэйми больно ударился коленями о холодную каменистую землю, упал на четвереньки, потом замер. Голова мучительно кружилась, его по-прежнему куда-то несло, но ощущение постепенно слабело; когда оно окончательно прошло, он помотал волосами и поднял голову, осматриваясь. Зрачки его удивленно расширились: тяжелые тучи скрыли сияние заката, похолодало, стало почти совершенно темно — но они, судя по всему, оказались на каком-то необозримом неровном пустыре. По всему его периметру стоял бесконечный ряд идемитных массивов, за ними мерцали длинные полотнища силовых полей. Впереди клубились чудовищные зыбкие силуэты, великанские, фосфоресцирующие неземной зеленью тени в развевающихся одеждах, — они то пригасали, то вспыхивали ярче, словно поднимаясь в рост. Сердце Лэйми ухнуло, он не сразу сообразил, что видит просто подсвеченные снизу столбы пара у Башни — похоже, её строителям не был чужд своеобразный эстетизм.

Слева кто-то приглушенно чихнул и он повернул голову. Охэйо стоял на четвереньках всего шагах в трех, лицо у него было совершенно обалдевшее — он был готов увидеть что угодно, но это…

Они осторожно пошли вперед, лавируя среди бетонных глыб и ржавых металлических конструкций, прислушиваясь после каждого шага и напряженно осматриваясь. Вокруг не было ни огонька, ни души — но даже это необъяснимо пугало. Ветра тоже не было, но лицо Лэйми ощущало странные движения влажного воздуха, словно вокруг перемещались невидимки. Из огромных провалов в земле с глухим мощным гулом поднимались толстенные столбы пара, рассеивая текучий зеленый свет; между ними темнели вздыбленные нагромождения мятой стали высотой в несколько этажей — словно какой-то гигантский бульдозер снес здесь целые заводские цеха. Впереди вздымалась плывущая в подвижном свечении выпуклая наклонная стена фундамента Башни. В неё был врезан трапециевидный портал с парой распахнутых стальных дверей. Дойдя до него, Лэйми замер, за ним остановились и остальные.

— Ворота Реальностей здесь, — сказал он. — Но они, это место, не такое, каким мне представлялось. Надеюсь, ты знаешь, Аннит, как строился Вторичный Мир: отдельными, плохо связанными друг с другом кусками, взятыми из снов. Поэтому нашим сведениям о нем можно доверять, самое большее, на треть. Остальное мы просто додумывали — так, как представлялось нам наиболее логичным. Только жизнь не всегда следует логике. Там, где мы не можем доверять нашим знаниям, приходиться доверять интуиции или даже страху. И, если рассчитывать на худшее…

Он быстро опустил на землю сумку, потом вдруг начал раздеваться. Охэйо ошарашенно следил за ним, как, впрочем, и Лэйит с Наури. О Башне Молчания они знали даже меньше их — только то, что там исчезают люди и, вроде бы, исполняются желания.

— Сновидцы Хониара считали, что туда нельзя входить одетыми, — пояснил Лэйми, пряча вещи в груде мятого железа. — Ничего искусственного. Это может привести к катастрофе.

— Ты представляешь, что будет, если мы окажемся во Вьянтаре в таком… виде? — гневно спросил Охэйо.

— Альтернатива простая, Аннит, — хмуро ответил Лэйми. Его трясло от волнения и стыда, но он старался говорить спокойно. — Если я ошибаюсь — мы потеряем всё, что у нас есть, но останемся живы. Если ошибаешься ты — мы умрем. Есть разница?

— Но разве обязательно пользоваться Башней? — возмутилась Лэйит. — Разве мы не можем добраться до цели другим путем?

— Если бы мы решили попасть в Одинокий Город, то доехали бы на автомобиле за месяц. А вот до Вьянтары пришлось бы ехать лет пятьсот. Башня — это единственный способ. Другого нет.

Охэйо вздохнул. Он понимал, что Лэйми прав, но не сдавался:

— А наши вещи? Оружие? Деньги?

— Я думаю, что в любом месте четыре сильных и неглупых человека смогут неплохо заработать и купить всё, что им нужно. Ну, почти всё.

— А, черт, побери, мой архив?

— Его мне действительно жалко. Очень. Но, если нам повезет, мы вернемся за ним.

Они все разделись, спрятали вещи, потом осторожно приблизились к порталу. За внешней литой дверью из шестидюймовой темной стали был короткий коридор, упиравшийся в квадратную ступенчатую амбразуру. Здесь он поворачивал налево, соединяя оба входных проема и от его середины отходил новый коридорчик, упиравшийся во вторую литую массивную дверь. За ней висел призрачно фосфоресцирующий мрак, плотный, словно жидкость, совершенно непроницаемый и идти внутрь не хотелось.

Остановившись на повороте, Лэйми повернулся к свету. Буквально в тот же миг мимо него, всего метрах в пяти, промелькнуло что-то черное, бесшумно и так быстро, что он не успел его разглядеть — смазанное движением пятно, похожее на полуметрового диаметра шар, усаженный множеством упругих отростков или щупальцев — вместе с ними он был диаметром метра в три или больше. Его сердце ёкнуло — тварь не заметила их, но, если бы это произошло, у них не было бы никаких шансов — и забилось так сильно, что готово было выскочить из груди.

— Держитесь за руки, — предупредил он и взялся за ладонь Лэйит. — Я не хочу, чтобы кто-то потерялся.

Бесшумно ступая, они вошли внутрь и свет погас уже через несколько шагов. Призрачные радужные пятна плавали в густой, вязкой, как жидкость, темноте, быстро гасившей негромкие звуки. Кожей ощущался туман, но вдыхая Лэйми не чувствовал влаги. Здесь резко пахло озоном; воздух был совершенно неподвижен, в нем, казалось, висела мельчайшая тяжелая пыль, почему-то не желавшая оседать.

Лэйит судорожно сжала его руку. Лэйми стучал зубами от холода, буквально леденившего кровь; он почти не чувствовал своих застывших босых ног, но всё же, упорно продвигался вперед. Он уперся в монолитную стену, потом повернул налево, в длинный коридор с чередой ступеней, ведущих вверх. Через двадцать шагов он миновал площадку, ступил на новую лестницу, свернув чуть-чуть вправо, потом ещё на одну и ещё. Они были уже внутри Башни, поднимаясь по ломаной, многогранной спирали, казалось, уже целую вечность. Лэйми чувствовал сильную и всё время нарастающую тревогу. Он устал, его ноги ныли и он хотел есть. Еды у них, впрочем, не было — никто в спешке не подумал об этом — а вернуться они уже не могли.

Вдруг его босая нога встала на что-то странно ускользающее, подвижное, упругое, и в то же время холодное, словно смерть.

— Здесь лестница кончается, — предупредил он и его голос прозвучал странно глухо. — Осторожней. Это…

Он сжал зубы, зажмурился, потом пошел по этой текучей массе, тут же стал тонуть в ней, попытался вырваться, но только потерял Лэйит. Испуганно вскрикнув, он не услышал ответа. Плотная, мягкая, как ледяная вода, тьма струилась вокруг него, несла куда-то, кажется вверх; от её холодных объятий его затрясло. Тяжелый, физически ощутимый воздух вокруг стал более душным, чем он мог вытерпеть. Он дышал часто, судорожно приоткрыв рот, его сердце бешено колотилось. Вдруг его опустило на теплую сталь. Лэйми торопливо вскочил и тут же зажмурился, попав в поток ослепительно-белого света.

Кто-то толкнул его в спину. Он вслепую сделал несколько шагов вперед и лишь потом поднял ресницы. Сразу за ним стояла Лэйит; она почему-то пришла последней.

Лэйми огляделся. Они стояли в высоком квадратном проходе, словно вырезанном в монолитной стали. Один его торец перекрывала пленка жидкого света; другой затягивала жирная, маслянисто блестевшая чернота. Она слабо искрилась, словно в ней горели мириады микроскопических глазок. Это походило на дым, но дым никогда не бывает таким плотным. При мысли, что он ДЫШАЛ этим, ему сделалось дурно. Он упал на колени, скорчился, отчаянно стараясь подавить позывы к рвоте. Когда это ему удалось, он поднял голову.

— Что это? — спросил Охэйо.

Лэйми пожал плечами.

— Я думаю, это — защита. От всяких опасных для этого места вещей. Главное — впереди.

Он осторожно приблизился к стене застывшего света. Такой же дым, но только сияющий. Его рука ощутила в нем слабое тепло.

— Я кое-о-чем должен предупредить, — сказал он и остальные собрались вокруг него. — Я думаю, это нанеты, кибернетические микроорганизмы; они составляют единый живой компьютер невообразимой мощности. Их разум может сливаться с нашими сознаниями и открывать Ворота в миры, которые наиболее соответствуют им. Но они учитывают только самые страстные, самые глубинные желания, так что наши дороги могут и разойтись — мы все расстанемся и не встретимся больше. Поскольку связаться мы не сможем, это довольно неприятно.

Никто не ответил ему. Возможность оказаться не там, где он хочет сознательно, привлекала Лэйми ещё больше. Но если желания его и Аннита окажутся разными и он больше не увидит друга… У Башни был и ещё один недостаток: из выбранной реальности уже нельзя было вернуться. Но он не мог остаться тут один.

Вслед за Охэйо он шагнул в застывшеё сияние. Пола под ногой не оказалось, но он не упал. Он парил или медленно опускался — трудно было решить — в упругой подвижной среде. Теперь он целиком погрузился в свет, дышал им. Ничего не было видно — он словно сунул голову в громадную люминесцентную лампу. Свет становился всё ярче, проникал в него. Голова Лэйми закружилась. А потом всё погасло, даже тьма.