"Субмарина «Голубой кит»" - читать интересную книгу автора (Мирер Александр)3. ЯВЬ ИЛИ СОН?Конечно, у нее поднялась температура. Бабушка Таня засунула ее, горячую, в постель, как в холодильник, накормила кислым аспирином и села, горестно сложив руки на груди. Катя лежала, закрыв глаза, и вспоминала. Бутылочное войско, Джошуа — негра с этикетки, важного скворца и неизвестную миссис Гарнет. Кресла, которые понравились бы папе. Вспоминая, она задремала, но ей приснился неприятный сон. Большой черный скворец ругался по-английски. «Все время английские сны», — подумала она и поскорее проснулась. Или сначала проснулась, а после уже подумала. Ей очень хотелось рассказать обо всем бабушке Тане или папе. Наверное, у нее и температура поднялась от невысказанных слов. Не поверят! Катя ненавидела, когда ей не верили. Как хорошо бы сказать маме: «Мам, а мам, я хочу с тобой поделиться». К маме приходила соседка со смешным именем — Марианна Ивановна — делиться, то есть рассказывать о всякой чепухе, смешно! Амебы делятся, а не люди. Из прихожей послышался папин кашель: «Кхы-кхы», басом. Чем-то он доволен, если так кашляет. Ага, бросил портфель через всю комнату, в угол дивана. Катя услышала — шмяк! Бабушка Таня, конечно, кричит из кухни: — На место положите, на место, Яков Иванович! А отец рокочет, как бульдозер: — На месте сем он радует мой взор-р-р! Катя едва успела сообразить, что бы такое спросить, как он вошел и стал смотреть — спит она или не спит. Он был очень большой, но Джошуа, негр с этикетки, был еще больше. Присмотревшись, отец увидел, что она притворяется. Катя здорово умела притворяться спящей. И он всегда немного сомневался: а вдруг она спит на самом деле? Он засмеялся, но позвал шепотом, на всякий случай: — Эй! Катя, подпрыгнув на матрасе, перевернулась на спину и сказала: — Эй! — Как вы поживаете? — спросил отец по-английски. — Очень хорошо. Пап, а пап, давай сегодня поговорим по-русски? — Так уж и быть. Бабушка говорит, ты по воде бегаешь? — Бр-р-р… Несчастный случай, — сказала Катя. — Я не цапля. — Предположим, не цапля. Тогда зачем ты лезешь в воду? — Это все случайно, пап. Оступилась в лужу, — соврала Катя. — Знаешь, это хорошо, что вы научили меня английскому. — Ты мне зубы не заговаривай. Английский-французский, а бегаешь по лужам, как дошколенок, — сказал Яков Иванович. «Взрослых легко обмануть, — думала его дочь. — Рассказать или нет? А если он скажет — тебе показалось, больное воображение, и надо лечиться?» — Нелепое поведение… Подожди лета и бегай по лужам босиком… — выговаривал отец. «А может, рассказать? Опять получится — зубы заговариваю…» — …Босиком. А язык — это хорошо! Я бы на работе пропал, если бы не знал английского. — М-м. — Вызывали тебя сегодня? — Сегодня я отвечала закон Кирхгофа и галогены, пап. — Пятерки? — М-м. Яков Иванович кивнул. Он всегда остерегался ее хвалить и старался взвешивать каждый кивок. Очень легко зазнаться круглой отличнице, ведь в школе ее хвалят для примера остальным ученикам. Допустим, через день учитель нет-нет да скажет: «Молодец Катя Гайдученко!» Проходит месяц, потом год, и уже кончается седьмой класс — значит, семь лет Катьку хвалят. Он посчитал в уме, сколько раз ей говорили «молодец». Наверное, раз семьсот, если через день. Тем временем Катя смотрела на его желтые табачные пальцы и придумывала заход. Чтобы выспросить побольше, а самой не проболтаться. Она уже твердо решила — не рассказывать. По части разных выдумок они с отцом друг друга стоили вполне. — Пап, а пап, ты сегодня довольный? — Доволен и ублажён, дочь! — «Ублажён?» — Ублажён, то есть доведен до блаженного состояния. Поняла? — Поняла, корень — «блажь». — Э, нет… Корень, по-видимому, «благ». Благо, благодарю, блаженство. — Митька говорит «блажь». А про мать говорит «она блажная». — Митька Садов? По-видимому, он прав. Скверная баба, — сказал папа и покосился на дверь. Услышит такие слова мама… Ой! Но мама была в клубе, на репетиции. — Пап, а пап, люди могут перемещаться? — не удержавшись, спросила Катя. Отец поднял брови. — Ну, пап, ну как ты не понимаешь! Вот сидит-сидит человек на своем месте и вдруг перемещается. Совсем в другое место. — Где ты об этом слышала? — спросил отец как бы безразлично. — Нигде не слышала, я сама подумала… Вот хорошо бы сидеть-сидеть, а потом — хлоп! Гуляешь по Киеву или по Гавайским островам. — Пожалуйста! — сказал папа неискренним голосом. — Садись в самолет и валяй в Киев или на Гавайские острова. Х-м… перемещайся. — Фантастика-романтика, — сказала Катя. — Хоть бы на каникулы в Киев попасть. Тебе хорошо так говорить: «Садись в самолет!» Ты и в Англии побывал, и в Бельгии… — Терпение, мой друг, терпение, — сказал Яков Иванович. — Терпение! Еще миллион лет надо терпеть! Нет, я бы просто так, чтобы зажмуриться, и всё… Гавайские острова. — Пока это невозможно, дочь. Пока невозможно. Скажи, почему тебе всякая фантастика лезет в голову? Катя посмотрела на своего грозного родителя кругленькими глазками — карась-карасем. Между прочим, она его побаивалась, хотя никто бы этого не заподозрил. Даже бабушка Таня. — Почему-у? В Киев очень хочется. Пап, давай поедем на каникулы в Киев? — Все возможно. Удастся — поедем. Отец рассеянно полез за папиросами, позабыв, что в этой комнате курить не полагалось. Дунул в мундштук. Прошелся по коврику особой, «профессорской» походкой — сутулясь и наклоняя голову. Несомненно, он что-то заподозрил. — Странные фантазии… Х-м. Чьи это выдумки, твои? Или слышала от кого-нибудь? — Он быстро, прямо посмотрел на Катю. «Ого! — подумала Катя. — Сейчас начнется… Услышит бабушка, взовьется, поведут к невропатологу». То есть к врачу, который лечит нервных. — Плохо быть единственной дочерью! — дерзко сказала Катя. Яков Иванович усмехнулся и щелкнул ее по животу. — Пап, неужели тебе никогда не хотелось путешествовать просто так, без всяких самолетов, пароходов? Пап, ну серьезно — не хочется? — Эх, как еще хочется! — ответил отец с полной искренностью. — Ты и представить себе не можешь, как мне этого хочется! Он прошелся по комнате с ясной, веселой улыбкой. Хотел еще что-то сказать, но в прихожей хлопнула дверь. Вернулась из клуба мама. И отец заторопился — помочь ей снять пальто. Разговор сам собой кончился. Катя еще немного повертелась, не зная, довольна она своей хитростью или недовольна. Отец, по-видимому, успокоился насчет ее «выдумок», а с другой стороны, она о перемещениях ничего не узнала. Так она и заснула. А утром ей и вовсе вчерашние события показались ненастоящими. Будто она их вправду выдумала. |
||
|