"Древо миров" - читать интересную книгу автора (Олдмен Андре)

Глава десятая Железный замок

— Марабуэль, повелитель гор, быстрый, как ласточка, и бесстрашный, как орел, — представил Бу новоприбывшего. — Может переносить на большие расстояния и повелевает Весенним Корнем… Как дела, Map?

— Дел много, — сказал дух гор простуженным голосом и закашлялся. — Наглотаешься ветра на вершинах, так хрипунец и одолеет… Я обещал тебе, Бу, снести твоего человека в Железный Замок, но тут такая оказия вышла… Тролли опять Барабара в скалу замуровали, выручать надобно. Так что придется вам обождать.

— То есть как обождать?! — вскричал дух — храни — тел и позеленел от макушки до кончика хвоста. — Я ж говорил тебе, некогда нам, невеста вот его — в замке томится железном, у Короля фоморов. Сведения мои верные, сам слышал, как Тритон, что пролив сторожит, хвастал. А Барабар твой посидит немного в скале, ему только на пользу. Нечего троллям своими шутками дурацкими надоедать, они юмора не понимают.

— Так задохнется он, — упрямо сказал Map. — Я быстро скалу клювом продолблю, а там и в замок наладимся. К дриадам только слетаем, и мигом в замок.

— К дриадам! Может, еще к сидам завернем, ты им новый проход в холмах проковыряешь. А то у них мало…

— К сидам не надо, — кашлянул дух гор, — не люблю я их… А у дриад горе: сохнет их дерево, сохнет, и все тут. Удави-поползень ветки обвил, да так быстро, что и ахнуть не успели. Надо ему корешки обдолбить, может, отвяжется.

— Беспокойный дух, весьма трудный в управлении, — пробормотал Бу. — И всюду-то он нужен, и всем-то помочь желает. Значит, так. Полетим мы над землями гномов, и весточку им кинем. Гномы с камнями ловко управляются, вызволят твоего Барабара. А потом кротов-пилозубов к дриадам доставят, те поползню вмиг корни подгрызут.

— Да не полезут гномы так высоко! И Барабар, шалопай, давеча у них яйцо птицы Рох иглой проколол и болотной воды с пиявками туда напустил. Гномы яйцо раскололи, а пиявки как выскочат… Не станут рудознатцы Барабара вызволять. И кротов своих они к чужим не носят, жадничают…

— А я говорю — станут! — оборвал упрямца Бу. — Ну-ка, Ваше Величество, дайте нож дядюшки Гнуба.

Конн протянул обломок ножа. Дух-хранитель внимательно его осмотрел и одобрительно поцокал язычком.

— Хвала Астральному Свету, руна с именем гнома уцелела. У самой рукоятки нацарапана, ничего ей не сделалось. Сейчас мы сюда несколько словечек добавим, поубедительней.

Бу отстегнул с пояса фляжку с медом поэзии, обмакнул в нее кончик хвоста и ловко вывел что-то на остатке лезвия. Металл задымился, на нем появились синеватые мелкие письмена.

— Это какой же Гнуб? — спросил дух-дятел заинтересованно. — Не тот ли, что пропал прошлой весной, забравшись в дыру-ловушку? Кажется, его звали Гнубус из Тюирнлги…

— Он самый. Тебе не трудно снизиться над его родными холмами?

— А чего трудно-то… Но почему ты решил, что на гномов подействует твоя писулька?

— А она не моя, — хитро сморщил мордочку Бу, — она Гнубова. Вот послушайте, что пишет сей достойный рудознатец.

— Но это же обман! — возмутился Марабуэль. — Не стану я в этом участвовать.

— Могучий дух, но весьма честный, — сказал Бу. — Ты меня обижаешь, Map. Стал бы пускаться на коварство я, приближенный самой госпожи Ишшу?

— Конечно стал бы, — закивал Марабуэль клювом так быстро, что красный хохолок на его макушке встал дыбом. — А то мы вас, веселых духов, не знаем! Вам лишь бы шкодничать…

— Ты меня с Барабаром спутал, — серьезно сказал Бу. — Мне сейчас не до шуток. Девушку вызволять надо, а то как бы Король фоморов с ней чего худого не сотворил. Хотя телесная ее оболочка сейчас и далеко, но все же… И потом, видел я Гнуба в стране Огнедышащих Гор, он спит и видит, как бы в родные места вернуться. Вызволим девушку — ему в том помогут, госпожа с посохом подсобит.

— Ну если госпожа с посохом… — задумался повелитель гор. — Ладно, согласен.

— Отлично, — обрадовался Бу, — сбросим ножичек в Тюирнлги, там его непременно кто-нибудь подберет — и дело в шляпе!

— Шляпы нет, но можете воспользоваться моим шлемом, — сказал Конн. — После удара братца он все равно ни на что больше не годен.

Король пнул валявшийся возле его ног шлем с измятым плюмажем и искореженным забралом.

— Я говорил о шляпе иносказательно, — заметил Бу, — но ваше предложение, государь, не лишено основания. Легкий ножичек может снести ветром в какую-нибудь болотину, а каска упадет с шумом и грохотом и привлечет внимание гномов. Положим в нее нож, и да помогут нам звезды!

Он устроился на плече короля, Конн прижал к груди шлем (с большим удовольствием он бросил бы его в море, чтобы никогда больше не видеть), Марабуэль ухватил короля под мышки, ударил крыльями, и они полетели.

Нельзя сказать, что это воздушное путешествие доставило королю удовольствие. Дух гор оказался сильным парнем и так сжал Конна, что дышал тот с трудом. Если бы не золоченая кираса, ребрам его пришлось бы весьма туго. Ноги в латных сапогах болтались в пустоте, холодный ветер проникал сквозь сочленения брони, в довершение ко всему кольчужный набедренник звенел так, что люди внизу поднимали головы и показывали на них пальцами.

— Красивые места, — пищал дух-хранитель в ухо, — нигде не найдешь столь прекрасно возделанных полей и виноградников. А дома! Все как на подбор, крыши разноцветные, на окнах горшки с геранью… Не говорю уже о дворцах и храмах… Если бы не склонность местных обитателей постоянно прибегать к магии, вызывая духов с целью плести свои интриги, навсегда поселился бы в этих местах. Взгляните, Ваше Величество, вон пасутся коровки чудесного молочно-розового цвета!

Конн пытался опустить голову, но видел только измятый шлем, который прижимал к груди. Сердце короля наполнялось гневом и досадой, и он снова смотрел вперед, где, кроме облаков и редких птиц, ничего интересного не было.

— А вот и Тюирнлги! — возвестил Бу. — Снижайся, мой резвый летун!

Марабуэль сложил крылья и камнем ринулся вниз. Сердце Конна подскочило к горлу, он чуть не выронил свою ношу. Дух гор снова расправил крылья и стал снижаться плавными кругами.

— Ага, — пропищал Бу, — гномы нас заметили. Бросайте, Ваше Величество, бросайте!

Конн с облегчением разжал онемевшие руки, и шлем, блестя позолотой, со свистом устремился к земле. Плюмаж полыхал над ним, как хвост падучей звезды.

Проводив шлем взглядом, король увидел внизу какие-то загородки, двух птичек Рох, удивленно таращивших на них глаза-колеса, и два десятка бородатых гномов, в панике разбегавшихся во все стороны.

— Пожалуй, со шлемом мы переусердствовали, — пробормотал дух-хранитель, — издали он похож на огнебой обитателей Железного Замка…

В это время рядом просвистело несколько коротких, но весьма крепких стрел. Видно было, как гномы занимают позиции за плетнями и скирдами.

— …А нас они приняли за птекара, железного летуна фоморов, — добавил Бу и тут же завопил: — Давай поднимайся, Map, их наконечники пропитаны слюной Тритона, опасной для духов!

Марабуэль отчаянно захлопал крыльями и стал набирать высоту. Когда облака скрыли негостеприимный Тюирнлги, он с обидой проворчал:

— С птекаром спутали, надо же… У птекаров крылья перепончатые, а у меня в перьях!

— Да их свист шлема и звон кольчуги короля напугали, — примирительно сказал Бу. — Ладно, разберутся. А теперь давай, о резвокрылый, поворачивай к проливу.

Теперь Конн хорошо видел проносившийся далеко внизу пейзаж. Остров Фалль и вправду был прекрасен, словно картина, писанная придворным живописцем для украшения парадной залы. Такой хочет видеть свою страну каждый честолюбивый монарх, да мало кто прикладывает реальные усилия. Внизу проплывали города, изящные и пестрые, словно домики в игрушке — табакерке, ровные дороги, ажурные мосты, шпили башен, на которых трепетали разноцветные флаги. Конн увидел столицу Фалля, прекрасный Лиатдриум, обнесенный кольцевыми стенами, сверкавшими всеми цветами радуги. Посреди города высился дворец, похожий на причудливую огромную раковину. Улицы были полны народа, но Марабуэль летел так высоко, что никто не видел их за легкими облаками.

Разглядывая чудесную страну с птичьего полета, король вспомнил, что подобные виды проплывали по правому борту Корабля Мертвецов, плывущего по Темной Реке. «Мир живых, — заметил тогда кормчий с вывернутой шеей, — каким они хотят его видеть». Неужели Инис Фалль — тоже всего лишь иллюзия? Может быть, поэтому отец, некогда побывавший здесь, так не любил вспоминать остров…

«Там слишком много магии, — говорил Конан, когда сын приставал к нему с расспросами, — все пропитано волшебством…» Магию и чародейство киммериец не особо жаловал, поэтому замыкался, как только речь заходила о его тогдашних приключениях. А может, виной тому была прекрасная и странная королева Матген? Теперь Конн знал, что отец провел ночь с властительницей острова, и позже она родила его брата, получившего имя Ннок. Такое же, как у него, если читать наоборот. Но ведь отец тогда еще не встретил Зенобию и не мог знать, что у него появится наследник, которого они назовут Конном! Все это было весьма странно, но извиняло отца: до Зенобии, за время своих многочисленных странствий, он встречал много женщин, и Матген была лишь одной из них…

— А вот и Железный Замок, — услышал король писк духа-хранителя.

Впереди вставало море. Огромная серо-зеленая туша дыбилась к окоёму, и, словно мрачный утес, вырастал из нее замок фоморов, отделенный от острова нешироким проливом. Тусклые железные стены без окон отвесно поднимались на огромную высоту, и все же дух гор парил сейчас несколько выше плоской крыши, на которой темнели какие-то предметы, похожие на огромные веретена.

— Летучие корабли, — пропищал Бу, пригревшийся в королевском ухе. — Когда-то фоморы прибыли на них издалека. Сейчас они, по договору с властителями острова, ими не пользуются. В дни битв выпускают только птекаров: те тоже из железа, но гораздо мельче. Их можно поджечь текучим огнем из катапульты…

Конн вспомнил о железном корабле, на котором довелось побывать отцу. Они наткнулись на плавучего исполина, когда угодили в «глаз тайфуна» на своей диере, застигнутой страшной бурей. В центре тайфуна царил штиль и ярко светило солнце. Конан и его спутники пробрались на корабль и нашли мертвых фоморов, одноногих и одноглазых. Они сидели в креслах перед огромным окном, занимавшим всю носовую часть, и были мертвы. Не убиты, нет, просто мертвы. В трюмах и отсеках было еще множество мертвых существ, среди них и люди. Какая-то неведомая сила уничтожила весь экипаж, и сила эта таилась внутри корабля. Так что, возможно, не только договор с людьми не позволял обитателям Железной Крепости задействовать свой летучий флот.

— Я думал… — прокричал король, но ветер набился ему в рот и погасил слова.

«Говорите мысленно, — посоветовал дух-хранитель. — В чем ваши сомнения, государь?»

«Я думал, Железный Замок хорошо охраняется, но не вижу стражи».

«Это потому, что смертным в него почти невозможно проникнуть. Вода в проливе ядовитая из-за слюны Тритона, который нежит свою отвратительную тушу в его глубинах. Окон и ворот в замке нет…»

«Но мой отец когда-то сумел пробраться внутрь».

«Они построили подводный челн, наглухо его законопатив, а немедиец Эвраст, крылатый урод, перелетел через пролив и подтянул челн за веревку. Конан и его друзья пробрались через небольшое сливное отверстие в железные коридоры, где им пришлось сражаться с многочисленными чудовищами. Фоморы помыслить не могли, что кто-либо из людей отважится на столь гибельное предприятие, и не ожидали нападения. И все же, если бы твоего отца не вела сама Судьба, никто из них не поднялся бы выше второго уровня».

«И Конан победил Короля фоморов?»

«Его очень трудно одолеть. Конан ударил его волшебным ножом пиктского друида и развоплотил на какое-то время. Сейчас у Короля фоморов новое тело».

«Неужели нельзя покончить с ним раз и навсегда?»

«Зачем? Тогда нарушится Великое Равновесие между Добром и Злом, а боги этого не допустят».

«Не очень понимаю богов. Может быть, когда стану старше и мудрее… Ладно, ты говорил, что людям практически невозможно проникнуть в замок, но вы, духи, свободно парящие по волнам стихий, разве не можете вы помочь людям?»

«А мы что делаем? — несколько обиженно молвил дух-хранитель. — Думаешь, легко было уговорить Марабуэля отнести нас в замок? Только авторитет госпожи с посохом подействовал, и то не сразу. Против духов и иных существ у фоморов есть надежная защита: сам воздух, наполняющий железные залы и коридоры. Он делает духов видимыми и лишает силы. Но сейчас ты видишь перед собой не настоящий замок, а его астральную проекцию…»

«Астральную… чего?»

«Ну, слепок с реального предмета, модель. Ведь мы ищем дух, покинувший тело твоей невесты, а он существует в ином измерении, чем физические предметы».

«Остров Фалль тоже… проекция?»

«Стал бы я так пугаться стрел гномов! Нет, Инис Фалль настоящий. Вернее, он всегда лежит как бы в двух измерениях — физическом и астральном. Марабуэль, хоть и горный дух, но здесь он вполне реален, даже клюнуть может, если рассердится. А вот твою девушку мы станем искать в „призрачном“ замке, хотя он и будет казаться нам настоящим. Чудовища, которые там обитают, включая самого Короля фоморов, заключенного в физическое тело, не смогут тебе помешать, ибо ты сейчас — всего лишь матрица… я хочу сказать, тоже слепок с настоящего Конна, который благополучно сидит на белой кобыльей шкуре в избе ругов. Но у фоморов есть и астральная защита, так что Map высадит нас на карнизе, а я пойду с тобой, но если столкнемся с кем-нибудь из этих бесплотных бестий — воспользуйся дудкой ямбаллахов. Она уже обсохла и набрала кой-какую силу. А меня тебе останется сунуть за пазуху и не рассчитывать больше на помощь малыша Бу».

«Ты и так для меня много сделал. — Говори король вслух, голос его непременно бы дрогнул. — Скажи, чем тебя отблагодарить…»

— Вы обещали сделать меня главным королевским поваром. — Бу снова запищал вслух, чтобы король мог слышать его хихиканье. — Шучу, шучу, я хорошо готовлю только осетра, и то когда очень попросят. А есть ли у Вашего Величества шут?

«Шут? Это фигляр, который кривляется на дворцовом паркете и заглядывает дамам под юбки? У короля Немедии, кажется, есть такой, но я как-то не удосужился».

— А зря — убежденно заверил Бу. — После следующей Великой Катастрофы каждый уважающий себя король будет иметь шута. Это такой веселый парень в колпаке, который смешит публику и говорит властителям правду, какой бы горькой она ни была.

— И не боится потерять голову?

— Да ведь глупцы принимают его слова за дурацкую шутку, а королям — польза. Не каждый из придворных лизоблюдов отважится объявить, что жена наставляет монарху рога с конюшим! Вот послушай, что скажет однажды шут Педрилло королю, прозванному Котом…

Однако Конн так никогда и не услышал остроты, произнесенной через тысячи лет: дух гор упал на левое крыло и понесся вниз.

Гладкая железная стена летела навстречу, и вскоре стали видны круглые бугорки, ровными рядами делившие стену на плиты — квадраты. Марабуэль лихо спланировал на узкий, не шире локтя, карниз и ослабил могучую хватку. Латные сапоги короля лязгнули, Конн прижался спиной к металлу и посмотрел вниз. Высоты он не боялся, и все же голова немного закружилась, когда увидел темные волны пролива, казавшегося отсюда не шире танасульского тракта, и маленькие, словно игрушечные, домики городка на противоположном берегу.

— Ну, я полетел, — прокашлявшись, сказал Марабуэль. — Надо бы поглядеть, как там гномы управились.

— Благодарю тебя, дух гор! — Конну удалось даже слегка поклониться.

— Спасибо, Map, — пискнул элементал, выбираясь из королевского уха.

— Да чего там. Будете в Гранатовых горах, заходите.

Марабуэль взмахнул крыльями, оторвался от карниза и сразу набрал высоту.

— Хороший он парень, отзывчивый, не то что Аси — евель, — отпустил запоздалый комплимент Бу. — Барабара выручать полетел… А ведь Барабар этот, дурак набитый, хохолок ему как-то спящему остриг. И дриады его не слишком привечают, не красавец Map, что верно, то верно. Я ведь ему про гномов-то так наплел, чтобы времени не терять. Гномы, может, и отправятся кому на выручку, весточку от дядюшки Гнуба получив, только сначала совет держать будут. Дня три. Так что Мар-старина еще успеет и камень раздолбать, и сплетню корни выклевать.

— А ты откуда Гнуба знаешь?

— Да так, встречались… — не слишком охотно откликнулся элементал. — И потом, у вас же его нож с собой был, по руне видно. Зря я с ним тогда поругался, когда к локапалам на огонек залетал. Хороший гном, не жадный — разве кто из них со своим ножом добровольно расстанется?

— Да не давал он мне ножа, — удивился Конн, — я его уже в лесу этом плотоядном обнаружил, когда от веток отбивался.

— Мда-а? — протянул Бу задумчиво. — Странно. Чтобы взять с собой что-нибудь в Лучезарный Мир, этот предмет еще в Земной Юдоли получить надобно. Встретите гнома — спросите. А сейчас нам двигаться надо.

— Куда? — не понял Конн.

— А вдоль карниза. Прижмитесь спиной покрепче и ногами тихонько переступайте. Где-то здесь есть небольшие отверстия, то ли для вентиляции, то ли еще для чего.

Конн двинулся вдоль стены. Железо гремело под его ногами, и король пожалел, что не снял латную обувь. Наконец показалось черное квадратное отверстие шириной локтя в полтора.

— Эх, — опечалился Бу, — надо было все латы скинуть. Моя вина, очень торопился вас сюда доставить, не рассчитал. Как же вам пролезть-то теперь?

— Я могу снять доспехи, — сказал Конн, нащупывая за спиной кожаные ремешки кирасы. — Наплечники только и мешают…

Он недоговорил. За квадратным проемом затеплился свет, и голос с сильным немедийским акцентом произнес:

— Не следует рисковать, Ваше Величество, карниз слишком узок, можно сорваться. Я сейчас помогу.

Железная плита с квадратным отверстием посередине со скрежетом поползла вверх, открывая бойницу со скошенными внутрь стенами — узкую, но достаточную, чтобы пройти, не снимая доспехи.

— Давно вас поджидаю, — сказал тот же голос. — Добро пожаловать, сын Конана!

Положив руку на эфес меча, Конн решительно шагнул внутрь Железного Замка.

Помещение тонуло в полумраке, только небольшая круглая лампа под матовым колпаком бросала круг света под ноги короля.

— Хорош, хорош, — проговорил откуда-то из темноты невидимый хозяин, — золоченый доспех, щит, меч, все очень — очень хорошо. Пожалуй, только шлема не хватает. Ты не против, если я перейду на немедийский? Этот язык мне ближе.

— Не против, — сказал Конн, — но не желаю говорить с невидимкой. Покажись!

— А стоит ли? — засомневался голос. — Ты и так многого насмотрелся за свое странствие, на Темной Реке особенно…

— Ты что, уродливей, чем Хель?

— Дерзишь, юноша, дерзишь… Где же придворная галантность? Ладно, если хочешь взглянуть на Короля фоморов, можно устроить.

— Так ты… — Конн осекся. Тысячи мыслей пронеслись в его голове. Неужели заговор, и духи условились доставить его прямо в лапы этого чудовища?

— Я, собственной персоной, — откликнулся невидимка. — Только на духов пенять нечего, они сами попались. Эй, малыш Бу, скажи что-нибудь, а то твой господин тебя в худой заподозрил.

— Не понимайт по-немедийски, — пискнул элементал.

— Да ладно тебе! Ты говоришь на всех языках, включая те, что давно забыты, и те, что только еще появятся через сотни веков. Видишь ли, Конн, госпожа с посохом хоть и ведает многие тайны Лучезарного Мира, да я, скажу без ложной скромности, посильней буду. Хотя вход в Светлые Долы мне воспрещен, сам понимаешь. Свет хоть и порождает Мрак, его же и отторгает. Несправедливо, правда? Не буду утомлять тебя любомудрством, скажу только, что я был в курсе твоего астрального путешествия. И сумел сделать так, что твой дух-хранитель даже не заподозрил, что вы уже в реальном мире, а теперь — в реальном Железном Замке. У меня в плену.

Бу прижался к плечу короля всем своим маленьким тельцем и отчаянно застонал. Конн ласково провел пальцем по головке ящерки. Бу перестал дрожать и шепнул: «Он блефует. Знает, что ничего не может с вами поделать, и блефует. Вы далеко, в стране Огнедышащих Гор. Здесь только ваш дух. Не бойтесь, госпожа с посохом поможет вернуть ваш дух обратно в тело».

— Не надо шептаться, — пророкотал из темноты Король фоморов. — Ты забываешь, глупый элементал, что темное постоянно стремится перейти в светлое и наоборот. Вечный круговорот… И что более истинно — дух или тело? Что с чем должно воссоединиться? Я преподам тебе, Конн, хороший урок… Но после. Ты, кажется, явился сюда за своей так называемой невестой? Хочешь ее видеть?

— Сначала — тебя!

— В каком облике?

— В истинном!

— Его не существует, ибо самые могущественные силы находятся вне моей временной физической оболочки. Но я явлюсь тебе как Король фоморов, пред коим трепещут храбрейшие из племени богини Банну!

В глубине комнаты полыхнуло, два багровых столба света ударили в потолок по сторонам черного трона. На троне, разметав от стены до стены огромные когтистые крылья, восседало существо размеров огромных и вида жуткого. У него была голова насекомого с огромными сетчатыми глазами, а пасть — щучья, с множеством мелких зубов. Длинные руки, выходившие из-под крыльев, отливали цветом позеленевшей меди, суставов имели не менее шести, а с длинных когтистых пальцев капала какая-то жидкость, похожая на расплавленный металл. Существо все время двигало узким телом, состоявшим из множества роговых колец, унизанных острейшими шипами, отчего слышался негромкий шелест и сухое пощелкивание. Ноги, невероятной длины, упирались коленями чуть ли не в потолок. Присмотревшись, Конн с ужасом заметил, что лицо Короля фоморов располагается не на голове, которая была гладкой и блестящей, а на груди, посреди одной из роговых пластинок. Лицо было вполне человеческим, с водянистыми глазами, светлыми бровями — и оттого еще более жутким.

Конн извлек меч и шагнул вперед.

Существо вытянуло правую конечность — суставы громко и отвратительно защелкали. Огненная капля на конце кривого ногтя вспыхнула, оторвалась и понеслась навстречу человеку с мечом. Конн прикрылся щитом, но капля, не долетев, упала на железный пол, растеклась огненным полумесяцем, и вдруг поверхность его вспучилась и метнулась вверх, загородив черный трон и его обладателя огненной стеной.

— Не старайся меня одолеть, — пророкотал хозяин Железного Замка. — Убить меня невозможно, но ты не сможешь меня даже развоплотить, как сделал некогда твой отец, ибо при тебе нет нужного оружия. Я всесилен, ибо во мне воплощен сам Ариман, самый могущественный и благотворный бог Вселенной!

Конн опустил меч и приставил к ноге щит.

— Ах вот оно что, — сказал он, — но сила Аримана — в его Сердце, а оно умерло…

— Это ты так думаешь, ничтожный, ибо тебе неведом мой замысел. Я открою тебе глаза, ибо живым из этого замка ты не выйдешь. Меня, Аримана, почитают за могущественного и грозного бога, но я — пленник этого замка, куда заключил меня коварный Ормузд, оклеветав перед отцом нашим Митрой. И Митра внял наветам брата, поверив, что я есть воплощенное зло. Мне вырвали сердце и зашвырнули его в Земную Юдоль, самого же заключили в Железном Замке. Из небожителя, коему подвластны все пределы Вселенной, я превратился в Короля фоморов, созданий, которые даже не могут покинуть замок, ибо земной воздух для них смертелен. Я вынужден заниматься мелкой политикой, ведя переговоры с властителями Фалля и время от времени затевая с ними ничтожные битвы. Я, который испепелял миры! Те, кто считают себя Благими Богами, решили таким образом поддерживать Великое Равновесие малой кровью. Но они просчитались, ибо час мой пробил, и месть моя будет ужасна!

Лишив меня Сердца, боги наложили на него заклятие: я не могу завладеть им, пока в нем заключена Сила. А, не обретя этот багровый камень, я буду вечно оставаться пленником железных стен. Какое коварство! И они еще называют себя Благими! Тысячи лет моим Сердцем владели разные колдуны и земные властители, используя его в своих целях. Я решил положить этому конец и восстановить справедливость.

Когда король Конан, твой отец и последний владелец Талисмана, удалился за море, я подослал к честолюбивому жрецу Обиусу под видом уцелевших колдунов Черного Круга своих эмиссаров и научил его, как с помощью древней стигийской магии погасить Силу. Обиус, узнав тайну, немедленно умертвил посланников, но я и не рассчитывал, что они смогут выкрасть Талисман, ибо его охраняли пуще зеницы ока.

Я поступил иначе. Некий чернокнижник Богуз давно домогался моего покровительства, надеясь стать одним из моей свиты. Как будто богу нужна свита! Я всячески уверил его, что он на верном пути, и когда чернокнижник открыл Врата, вселил в него Да Дерга, своего эмэйна — полномочного представителя в мире людей. Он должен был проникнуть в твой дворец и убедить, что знает средство, как оживить Сердце.

Это ему удалось. Обиус, воспользовавшись ситуацией, решил сместить тебя с аквилонского трона, а когда замысел провалился благодаря цепи случайностей, поднял открытое восстание. Твоя невеста была ранена, и ты решил бежать, в надежде спасти ее от смерти и вернуть силу Талисману. Но Да Дерг собирался меня обмануть: соединить с твоей помощью расколотый Камень Делений, а Сердце вернуть тебе, отправив вместе с Талисманом обратно в Тарантию. Благородный, но глупый Да Дерг! Я знал все его мысли, ведь он был моим эмэйном…

— Он погиб, — глухо вымолвил Конн.

— Да он мне больше и не нужен, — махнул паучьей лапой Ариман. — Как только я узнал, что Эльтира взошла на Корабль Мертвецов, я попросил Хель отдать ее мне, рассудив, что ты отправишься вслед за девушкой и поможет тебе в том госпожа с посохом. Как видишь, я оказался прав — ты здесь, и Сердце Аримана с тобой. Верни мне то, что принадлежит мне по праву!

— Ты все равно не сможешь им воспользоваться, — упрямо сказал король. — Сила его рассеялась, Да Дерг не успел собрать ее крупицы, как собирался.

— Их и не нужно собирать. Догадайся, как собирался восстановить Силу Талисмана брегон, доставь он его на остров? С помощью Золотой Ветви, хранящейся в Медовом покое королевы Матген, его супруги. Однако Матген — хитра и коварна, она вовсе не собиралась возвращать Талисману силу, ей нужен был ты, чтобы восстановить Камень Делений, — и только. Поэтому она подарила Золотую Ветвь некоему посланнику из Шамболиня. Эти старцы, почитающие себя просветленными существами, шатаются по всему свету и иногда забредают на Фалль. Я отправил по следу шамболинца своих ищеек, но меня опередили: старец беспечно уснул под кустом, и ветвь похитил некий маг-недоучка, прямиком отправившийся с нею в Нижний Мир. Что было дальше, ты знаешь.

— Но Тавискарон сорвался с Корабля Мертвецов, потеряв ветвь, — сказал Конн, уже догадываясь, что это не так, и Ариман опять остался в выигрыше.

— Золотую Ветвь нельзя потерять, — подтвердил его догадку темный бог. — Колдунишка так желал добраться до своей цели, что прибыл прямиком ко мне вместе со своей варджной.

— Он говорил что-то о летучих кораблях ямбаллахов… О всеобщей гармонии…

— Ну конечно, какой чародей не мечтает о всеобщей гармонии, которой станет управлять самолично. Что же касается летучих кораблей: ямбаллахи и фоморы были когда-то ветвями одного звездного народа, летучие челноки были и у тех, и у других. Ты видел их, наверное, на крыше замка. Так что колдун добился желаемого…

Он хлопнул в сухие ладоши, и звук вышел неожиданно оглушительным.

Из темноты затопали, и пред очи своего повелителя явился Тавискарон Звездное Яйцо. Выглядел он весьма молодцевато. Вместо колпака голову его украшал яйцеобразный белый шлем с серебряными звездами на красной полосе. Халат колдун сменил на тесный мундирчик с черными позументами и какими-то странными плошками, обшитыми золотыми висюльками, на плечах. Подойдя строевым шагом к подножию трона, колдун вытянулся, прижал левый кулачок к груди и проорал тонким голосом:

— Главнокомандующий летучими непобедимыми силами фоморов, кавалер ордена Пожирающей Пасти, Тавискарон Тучегонитель явился по вашему зову, о великий Владыка Тьмы!

— Вот видишь, — сказал Ариман Конну, — он вполне доволен. Эй, Тучегонитель, борта челнам надраил?

— Так точно! — ликующе доложил Тавискарон. — И мелом чистил, и замшей протирал. Блестят, как новенькие!

— Молодец. Скоро ты поведешь наши непобедимые летучие армады разить неприятеля.

— Слушаюсь и повинуюсь!

— Надо говорить: «Рад сложить голову!», это будет вернее. А сейчас ступай к Эльтире, посмотри, как там она…

Колдун сделал налево кругом и удалился, громко топая коваными башмаками.

— Хорош, а? — хмыкнул Ариман щучьей пастью. Конн заметил, что человеческое лицо на груди страшилища рта не раскрывает. — Такой по первому зову станет города рушить и селения жечь. Во имя великой гармонии. У меня еще такие есть. Скучные, впрочем, людишки, когда вырвусь отсюда, сожгу вместе с крепостью. Теперь взгляни сюда.

Угол комнаты озарился мягким светом: там в изящной вазе стояла Золотая Ветвь.

— Высшие Иерархи, о коих вы, смертные, даже не подозреваете, играют в мою пользу, — самодовольно молвил Ариман. — Золотая Ветвь попала мне в руки именно тогда, когда нужно. Теперь она восстановит силу моего Сердца — медленно, постепенно, но восстановит. Заклятие Благих не нарушено, я овладел камнем, когда Сила едва теплится в нем, но пройдет время…

— Ты еще не отобрал у меня перстень, — оборвал его Конн, — для этого меня нужно сначала убить.

— Поверь, это очень просто сделать, — Ариман поиграл огненными каплями на кончиках пальцев, — но я не стану тебя убивать. И перстень пока оставь себе, никуда он не денется. Возможно, когда ты познакомишься с моей невестой, сам отдашь. Ибо зачем человеку чужое сердце, когда его собственное разбито?

Жуткий хохот эхом отразился от железных стен.

— Ты плохо разбираешься в людях, темный бог, — сказал король. — Сегодня я дрался с человеком, который рисковал жизнью, чтобы вернуть сердце, проросшее алым цветком на поле Черного Садовника. А за мое можешь не беспокоиться, пока оно бьется в груди, его никому не разбить!

— Как знать, как знать, юноша. — Голос Аримана перешел в свист. — Я удаляюс-сь, ос-ставляю тебя любоватьс-ся искус-с-ством!

Черный трон дрогнул и стал опускаться. Когда исчезла уродливая голова, железные плиты сомкнулись и затворили отверстие в полу. Золотая Ветвь запылала ярким светом, разогнав мрак. Еще одна плита со скрежетом отъехала в сторону, открывая небольшую, украшенную цветами комнату. — Там были подрамники с холстами и столики с кистями и красками.

Возле одного из холстов, задумчиво помахивая кистью, стояла Эльтира.