"Древо миров" - читать интересную книгу автора (Олдмен Андре)

Глава десятая Копье Дагда

Сражение было в разгаре. Фаллийцам вновь пришлось скрестить клинки с существами демоническими, однако на сей раз Ариман выслал против армии королевы Матген не оживших мертвецов, не исполинов и не бесплотные тени: из темного облака у подножия холма явились воины Нергала — жуткие обликом создания с низкими ороговевшими лбами, зубчатыми гребнями от затылка до толстого, утыканного иглами хвоста и мощными лапами, сжимавшими огромные секиры и метательные топоры. Были сии порождения хозяина Серых Равнин трудно уязвимы для земного оружия, но все же уязвимы, и воинства четырех королей под развернутыми стягами вступили в битву.

Дагеклан, сидевший верхом на гнедом жеребце рядом с колесницей Матген, видел, как маршируют по равнине боевые порядки темного воинства, кроша тяжелыми ногами белесую стекловидную корку, оставшуюся после исчезновения Гнилого озера. Покачивались боевые стяги на длинных шестах — металлические, громко гудевшие под ветром. Воины Нергала когда-то были обычными солдатами и рыцарями, и, превратившись в покрытых роговыми пластинами монстров, они не утратили воспоминаний о тех битвах, в которых участвовали, предстоящая схватка наполняла их предвкушением жуткой кровавой пляски, когда небо и земля сливаются в едином вихре и остается лишь одно желание — убивать, крошить, калечить, побеждать… Сейчас они шли, построившись вокруг своих командиров — столь же уродливых и безжалостных, лишенных сердца, отличавшихся лишь длинным загнутым рогом на затылке — признаком высших чинов воинства преисподней.

Дрожала земля, воздух полнился звоном, бряцанием оружия и тяжелым запахом пота.

Вдоль фаллийских рядов поскакали гонцы, сигналами рожков подавая команду к ответному наступлению.

Но, прежде чем войска четырех королей двинулись вперед, ко рву посредине поля выдвинулась цепь лучников под прикрытием щитоносцев. За ними следовали люди с наскоро сколоченными деревянными мостками.

Лучники, укрывшись за щитами, выпустили одну за одной множество стрел, и те смертельным дождем обрушились на темное воинство. Большинство стрел не причинили воинам Нергала никакого вреда, отскакивая, точно горох, от роговых пластин монстров, но некоторые все же поразили цель, угодив в глаза или узкие полоски неприкрытой кожи. Тем временем через ров были перекинуты деревянные мостки, и авангард отступил на исходные позиции.

Снова заиграли рожки, от лагерей четырех армий отделились пехотинцы и ринулись навстречу врагу. Более легкие и проворные, нежели воины Нергала, они первыми преодолели ров и с боевым кличем понеслись дальше по растрескавшейся белесой поверхности.

Они были примерно в ста шагах от передовых рядов монстров, когда на них обрушился град метательных снарядов: копий, дротиков, топоров… Особенно искусно нергальи воины владели метательными топорами: броски были столь сильными и точными, что многие фаллийцы полегли с разрубленными телами и головами. Неся потери, атакующие прорвались все же сквозь шквал метаемых неприятелем орудий и вступили в рукопашную: вблизи монстры оказались не столь проворны, и ратники, окружив каждого впятером — вшестером, успешно орудовали копьями и мечами. Наступавшие в задних рядах приспешники Нергала теперь были лишены возможности метать топоры, дабы не задеть своих же сотоварищей, а шедшие впереди бестолково кружили на месте, отмахиваясь от пеших ратников секирами и закрывая путь к наступлению тем, кто был за их спинами.

Пока шла эта сеча, копьеносцы фаллийцев установили вдоль рва три заградительных ряда, между которыми стояли наготове лучники. К деревянным мосткам выдвинулась конница и стала переправляться на ту сторону.

— Если мне будет позволено заметить, государыня, — сказал Железная Рука королеве, — я бы послал вперед конных рыцарей, а не пехоту. Эти хвостатые отродья слишком сильны, хоть и неуклюжи.

— Вот и пусть окончательно уверятся в своей силе, — сказала Матген, покусывая нижнюю губу. — Мне жаль погибших, но война без жертв не бывает. Эти герои, погибнув, сделают большое дело…

Первый ряд монстров оказался почти полностью вырубленным: клинки фаллийцев и наконечники их копий находили щели между роговыми пластинами и разили уродливую плоть — потоки черной крови заливали изрытую землю. Но эта небольшая победа далась дорогой ценой: из авангарда фаллийцев уцелели немногие. Как только следующий ряд воинов Нергала получил возможность метнуть свои смертоносные ору — дня, судьба передового отряда была решена: он был полностью уничтожен.

Победный рев монстров прокатился над полем взметнулись металлические стяги, и темное воинство устремилось вперед, перейдя на тяжелый галоп. «Слава, Нергал! Слава!» — оглашали воздух хриплые вопли, и под лучами стоявшего уже почти в зените солнца сверкали тысячи огромных секир…

Тем временем фаллийская конница, переправившись через ров, занимала позиции, растягиваясь широкой цепью вдоль чернеющей полосы, оставленной ударом небесной плети. Здесь были рыцари Лейнстера, Улада, Коннахта и Мунстера — плюмажи на их шлемах играли всеми цветами радуги, пестрые значки развевались на копьях; рядом гарцевали оруженосцы, и каждый из этих юношей был едва ли не столь же искусен в бою, как и его господин.

Какой-то всадник в желтом плаще занял место перед линией конников и, привстав в стременах, взмахнул мечом. В грохоте, издаваемом наступающим воинством Аримана, тонули все звуки, но, кажется, всадник что-то пел, высоко поднимая круглый щит с изображением золотой птицы.

— Это Тилмфер, Скала Олламов, — сказала Матген, заметив, что лишь вежливость удерживает Дагеклана от готового сорваться с губ вопроса. — Наш лучший поэт и певец. Его голос воодушевляет воинов…

Было видно, как Тилмфер высоко подкинул меч и снова поймал его. Рыцари подхватили за ним слова песни, закончившейся громогласным боевым кличем: «Айэ-э! Вперед, сыны фенеев!» Скала Олламов в последний раз подбросил и поймал меч, прочно опустился в седло и ударил в бока лошади серебряными шпорами. Выстраиваясь на ходу клином, всадники устремили коней навстречу темному воинству.

Монстры тоже перестроились, образовав широкий треугольник. Впереди огромными прыжками несся военачальник с длинным алым рогом на макушке. Он размахивал металлическим знаменем и что-то вопил, широко открывая рот.

Два клина быстро сближались. Рыцари наклонили копья и мчали во весь опор, готовые, казалось, своротить горьк Собственно, это им и предстояло: грузные тела чудовищ, покрытые роговыми пластинами, были тяжелы, как утесы, а, сбившись в плотную стаю, порождения Нергала образовали настоящую движущуюся крепость.

— Неужели они сойдутся лоб в лоб?! — тревожно спросил кампанарий. — Простительно ли мне будет заметить, о королева, что сия атака не совсем разумна? Следовало бы разделить конницу на два отряда и ударить с флангов…

— Всему свое время, — откликнулась Матген, внимательно наблюдая за разворачивающейся внизу картиной. — У воинов Нергала большие сильные тела, но разума повелитель Серых Равнин оставил им ровно столько, чтобы они умели метать топоры и копья, орудовать секирами и прошибать лбом стены. Нергал использует эти создания для охраны Нижнего Мира, а там, в его владениях, излишней сообразительности не требуется. Ариман позаимствовал Лишенных Сердца не от хорошей жизни: будучи заключен в Железный Замок, он не мог собрать себе войско из живых героев, о чем так мечтал… И мечтает до сих пор, надеясь вновь обрести Сердце, а значит — свободу.

Теперь Дагеклан вспомнил, о чем договаривались на военном совете в Медовом Покое: Матген уже тогда предполагала, что без творений повелителя Серых Равнин на поле брани не обойдется. И королева предложила обратить силу Лишенных Сердца в их слабость…

Широкий клин рыцарей и лавина монстров сшиблись с таким грохотом, словно рушились скалы. Тилмфер на всем скаку вонзил копье в глаз знаменосцу с красным рогом и, выпустив древко, наотмашь рубанул его мечом. Предводитель выпустил шест с металличес — ним полотнищем, повалился на спину и принялся с воем кататься по земле, пытаясь вырвать копье из глазницы. Черная кровь хлестала из огромной раны на лице монстра, но он все еще не желал возвращаться на Серые Равнины…

Фаллийские рыцари хорошо владели копьями: несколько десятков монстров были сражены и рухнули под ноги бежавшим сзади. Спотыкаясь о повергнутые тела, задние ряды падали, образуя огромную копошащуюся кучу. Всадники носились вокруг, рубя мечами, крепкие копыта лошадей, снабженные специальными шипастыми браслетами, топтали и крошили костяные пластины, проламывали черепа, ломали крепкие кости чудовищ. «Ай-э-э! Слава, сыны фенеев!» — неслось над полем.

И все же монстры не были столь уж безмозглы: память о прежних сражениях, сохранившаяся в глубинах их сознания, помогла командирам выстроить темное воинство в новый боевой порядок. Заработали огромные секиры, и черная кровь чудовищ смешалась с алой, человеческой: мощные удары кололи щиты рыцарей, как скорлупу ореха, рассекали бронь и шлемы, повергали наземь всадников и лошадей.

Казалось, сражение вот-вот превратится в бойню, но тут затрубил рог, приказывая рыцарям отступать. Развернув коней, фаллийцы понеслись обратно ко рву. Позади всех скакал Тилмфер: желтый его плащ превратился в лохмотья, шлем исчез, кровь заливала лицо, но Скала Олламов все так же подбрасывал и ловил меч, словно поддразнивая преследующих его монстров.

«С нами Нергал!» — ревели Лишенные Сердца, устремившись огромными прыжками вслед за отступавшими фаллийцами. Только спины врага видели они в этот момент, и всепоглощающая жажда убийства полностью владела ими. Монстры накатывались грозной лавиной, казалось, ничто не может устоять у них на пути…

На всем скаку всадники перемахнули ров, ряды копейщиков разомкнулись, и рыцари вихрем пронеслись через эти проемы в живом заграждении. Лучники послали в наступавших град стрел, копейщики заняли свои места, прикрывшись высокими щитами и опустив блестящие наконечники, — казалось, они приготовились умереть, но не пропустить врага.

Орущая лавина монстров достигла рва… и не смогла сдержать стремительный бег. Первые воины Нергала рухнули вниз, на них повалились следующие, давя и калеча тела сотоварищей своей огромной массой… Груда тел заполнила ров, и по ней, приканчивая тех, кто еще подавал признаки жизни, прошагали задние порядки, все так же размахивая секирами и победно вопя…

Их оставалось еще много, слишком много, чтобы тройной ряд копейщиков и лучников мог сдержать наступление Лишенных Сердца хоть на миг. Но заградительный отряд и не думал вступать в схватку: сохраняя полный порядок, ратники развернулись и бегом устремились к своим войскам. Монстры метнули топоры — слишком поздно, лишь два или три попали в цель.

Рогатые командиры отчаянно ревели, выстраивая неповоротливых вояк клином, готовясь обрушить всю мощь темного воинства на основные силы фаллийцев.

И тогда четыре короля во главе своих войск вступили в битву.

Ряды лейнстерцев и уладцев, стоявших в центре, молча, без боевых криков двинулись вперед. Ратники катили перед собой окованные крепким металлом заградительные щиты на высоких колесах, призванные защитить их от метательных топоров. В окружении блестящей гвардии неторопливо следовали за ними блистающие золотом и драгоценностями колесницы властителей. Реяли стяги, ветер трепал плащи и плюмажи рыцарей, бряцало готовое к бою оружие, негромко ржали кони…

Это медленное движение подействовало на монстров завораживающе. Словно подчиняясь новому, навязанному им ритму, они топтались на месте, неуверенно вздымая и вновь опуская секиры. Казалось, разум их не в силах был уяснить, отчего враг движется навстречу столь неторопливо, почему не слышно воинственных криков и так спокойны лица, мелькавшие в просветах между щитами…

Колесницы королей Лейнстера и Улада плыли над головами ратников, словно чудесные птицы посреди тихого озера…

Тогда и раздался рев Красного Вепря, слышанный Конном и его оруженосцем на морском берегу: Ариман посылал в бой свою замешкавшуюся армию.

Монстры ринулись вперед.

В тот же миг заработали метательные машины, спрятанные за полосой кустарника на краю поля Маг Туиред. Огромные валуны со свистом рассекали воздух, обрушиваясь на роговые пластины, прикрывавшие низкие лбы, раскалывая черепа, разбрызгивая студенистый мозг чудовищ по измятой траве…

Войска Коннахта и Мунстера атаковали неприятеля с флангов. Появились боевые колесницы с длинными острыми косами по бокам, они врезались в гущу темного воинства, повергая монстров, подрезая сухожилия на толстых ногах… Возничие жертвовали собой, гоня упряжки во весь опор: от столкновения с чудовищами многие колесницы переворачивались, но другие, мчавшиеся вслед, снова и снова врезались в ряды Лишенных Сердца смертоносными снарядами.

Люди и монстры смешались на бранном поле. Ратники и рыцари старались окружить воинов Нергала, отделив их друг от друга, а те отмахивались секирами, и каждый взмах повергал наземь все новых и новых храбрецов. Сеча распалась на отдельные схватки. На правом фланге отрядам мунстерцев удалось оттеснить противника за ров, и тогда в тыл Лишенным Сердца ударил засадный полк Руада Рофессы.

Казалось, фаллийцы — вот-вот одолеют темное воинство. В этот момент вновь раздался жуткий, разрывающий уши рев Аримана. Из клубов мрака выступили новые отряды воинов Нергала, и Красный Вепрь Неба, продолжая реветь, сотрясая огромными копытами землю, начал медленно спускаться с холма…

— Пора, — сказала Матген, — вперед, моя гвардия!

Тревога не покидала лица королевы. На левом фланге воины Коннахта были остановлены монстрами и оттеснены. Ряды фаллийцев смешались и откатились назад, лошади рыцарей хрипели и не слушались поводьев. Не помогли и удары, наносимые по крупам плашмя мечами — метательные топоры и дротики Лишенных Сердца действовали сильнее.

Центр тоже медленно отступал под ударами смертоносных секир. Король Улада был выбит из своей колесницы брошенным кем — то из монстров камнем, и рыцари вынесли своего сюзерена из боя. Юные сиды оказывали ему помощь, уладцы же, завидев опрокинутую колесницу, пали духом и отступали куда поспешнее ратников Лейнстера, чей король мужественно держался в центре, отбиваясь от прорвавших кольцо рыцарей чудовищ тяжелой палицей.

Далеко за рвом слышался рев Красного Вепря и звон оружия: там сражались воины короля Бодб Дерга и отряд Руада Рофессы.

— Пусть Дагеклан возьмет половину гвардейцев и поможет воинам Коннахта, ты же, Да Дерг, скачи с остальными на помощь центру… Со мной останутся три рыцаря, этого вполне достаточно, чтобы охранять наше знамя.

Голос Матген прозвучал повелительно и не допускал возражений. Дагеклан чуть помедлил: приказ королевы означал, что наступает переломный момент сражения, и в бой посылается последний резерв. Если сейчас не удастся опрокинуть ряды Лишенных Сердца, будет уже неважно, сколько человек охраняют знамя…

Пешие ратники мидейцев имелись в войсках всех четырех королевств, так что справедливость здесь не нарушалась. Гвардия же, состоявшая из рыцарей королевства Миде, была достаточно велика, и по общему согласию должна была вступить в бой лишь в крайнем случае, обеспечив решающий перевес над противником. Время пришло, и все же кампанарий сомневался, что удастся склонить чашу судьбы в пользу фаллийцев этой отчаянной атакой: хотя монстры и перестали появляться из клубов мрака, число их на поле Маг Туиред все еще было огромно.

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове рыцаря, но он решительно подавил малейшие колебания, как делал всегда в решающие мгновения боя. Железная Рука обнажил тяжелый двуручный меч, взмахнул им над головой и, повторив боевой клич фаллийцев: «Вперед, сыны фенеев!», поскакал вниз по склону холма. Гвардейцы в сверкающих вороненых доспехах устремились вслед за рыцарем.

Дагеклан ошибался насчет последнего резерва: как только гвардейцы врубились в гущу битвы, из-за холма Сид Фемен повалила толпа ополченцев. Жители пяти королевств, одетые в самодельные или купленные по случаю доспехи, вооруженные вилами, кузнечными молотами, косами и даже лопатами, пришли на помощь своим ратникам. Они действовали отнюдь не беспорядочно: выбрав монстра, толпой отгоняли его в сторону и, облепив, словно муравьи жирную гусеницу, безжалостно кромсали огромное тело подручными орудиями. Многие погибали под ударами мощных лап и унизанных острыми иглами хвостов, но уцелевшие с отвагой, достойной настоящих воинов, продолжали сражаться.

Железная Рука оказался в гуще битвы, ноги его коня скользили в отвратительной кровавой мешанине. С вершины Сид Фемен не было видно всех подробно — стеи, и сейчас рыцарь ужаснулся открывшейся перед ним картине. Ему довелось принимать участие во многих сражениях, но то, что творилось на поле Маг Туиред, превосходило все виденное им прежде.

Повсюду были разбросаны останки воинов: кисти рук, все еще сжимавшие древки копий, тела, разрубленные пополам чудовищными ударами огромных секир, то там, то тут виднелись окровавленные головы, превратившиеся в бесформенное месиво под ногами сражающихся, изувеченные конские туши валялись рядом… Дагеклан поискал взглядом убитых монстров, но, к его полному изумлению, их нигде не было видно — только смердящие куски ящеров, да редкие обломки птекаров виднелись среди человеческих останков.

Раздумывать о причинах столь странного явления было некогда: оказавшись среди отступавших ратников Коннахта, рыцарь издал громкий боевой клич, и гвардейцы подхватили его, стараясь ободрить измученных битвой воинов.

Дагеклан пробился к королевской колеснице, окруженной несколькими чудовищами. Повелитель Коннахта мужественно отбивался огромной палицей, страшной даже для покрытых роговыми пластинами воинов Нергала, но его рыцари были рассеяны среди сражающихся и не могли оказать поддержку своему сюзерену.

Двуручный меч кампанария обрушился на голову ближайшего чудовища. Крепкая сталь рассекла низкий лоб, в лицо Дагеклану ударила мутная струя… Монстр захрипел и повалился набок, выронив огромную секиру. Другой развернулся и попытался достать топором коня рыцаря, но умное животное прднялось на дыбы, и синеватое лезвие лишь свистнуло, рассекая воздух. Король Коннахта прикончил Лишенного Сердца ударом палицы.

Приободренные появлением гвардейцев ратники и подоспевшие ополченцы перешли в наступление. Дагеклан, не оборачиваясь на поверженных монстров, несся вперед, размахивая огромным мечом. Он видел, как рогатый командир Лишенных Сердца пытается выстроить уцелевших монстров в боевой порядок, щедро раздавая пинки и затрещины. Удайся ему этот маневр, и воины Нергала смогли бы метнуть свои смертоносные топоры и дротики в гущу фаллийцев.

Железная Рука вихрем налетел на рогатого, ударив клинком в плечо. Сталь только зазвенела, соскользнув по роговой пластине. Монстр поднял секиру и отбил следующий удар: рука рыцаря задрожала, едва удержав меч.

Рогатый поднял свое страшное оружие, чтобы обрушить его сверху на шлем противника, Дагеклан попытался бросить коня в сторону, но не успел. Серповидное лезвие ударило в шею животного, легко перерубив ее, словно сухую ветку. Ударил фонтан крови, ноги мертвого коня подломились, но Железная Рука успел соскочить прежде, чем тот рухнул наземь.

Секира Лишенного Сердца глубоко вонзилась в рыхлую почву, и монстру понадобилось некоторое время, чтобы извлечь оружие. Рыцарь не стал медлить: широко размахнувшись, он ударил по сжимавшей древко секиры лапе, постаравшись вложить в удар все силы. Меч перерубил роговые наручни и засел в кости монстра. Тот завопил и взмахнул конечностью — Дагеклан не удержал рукоять…

Только кинжал был теперь защитой кампанарию, но можно ли было назвать защитой столь ничтожное против огромной твари оружие? Рогатый выл от боли, мотая головой и размахивая лапой. Выдернув двуручный меч, он отшвырнул его далеко в сторону и тут же прыгнул вперед, норовя раздавить рыцаря. Дагеклан успел отпрянуть в сторону, но удар огромного хвоста сбил его с ног.

Монстр занес над ним нижнюю лапу с приставшими к подошве камнями и кровавыми ошметками, и рыцарь приготовился к смерти…

Он всегда был готов к ней и жалел лишь о том, что умирать придется не в честном поединке с равным соперником, а под чудовищной пятой отвратительного монстра/Никто не найдет его тела, никто не сможет покрыть его саваном и засыпать цветами — в лучшем случае последним его пристанищем станет братская могила на краю поля Маг Туиред…

Лишенный Сердца отчего — то медлил, стоя на одной ноге. Вдруг он перестал выть, как-то жалобно и удивленно всхлипнул и рухнул вниз уродливой мордой, едва не придавив рыцаря. Дагеклан тут же вскочил, поняв, что угроза смерти нависала над ним лишь мгновение, и миг этот растянулся в его сознании на долгий удар сердца. Тело монстра еще подергивалось — клинок, торчавший из-под левой лопатки, дрожал и раскачивался.

— Вы не ранены, месьор? — услышал кампанарий знакомый голос.

Обернувшись, он увидел всадника и узнал в нем Конна. Доспехи на короле были измяты, лицо пересекал кровоточащий шрам, но король улыбался, и так же улыбался светлокудрый юноша, сидевший верхом на крепкой лошадке рядом со своим повелителем.

— Я не ранен, — отвечал рыцарь, — рад, что и вы целы, государь. Сеча жаркая, ваше место на холме, рядом с королевой.

— Мое место там, где решается исход сражения, — сказал Конн, извлекая свой меч из спины поверженного создания Нергала. — Морская прогулка не пришлась мне по душе, волны укачивают почище крепкого вина, и я решил вернуться. Вижу, поспел как раз вовремя, чтобы возвратить вам часть долга. Надеюсь спасти вас еще раз, чтобы полностью рассчитаться… Кром, что это?!

Он уставился на распростертого монстра, и Дагеклан тоже взглянул на чудовище.

Очертания тела стремительно менялись. Исчезли роговые пластины, хвост, толстая кожа — на земле перед ними лежал голый человек с разрубленной рукой и развороченной ударом меча спиной.

Король спешился и присел над убитым. Осторожно перевернул тело и покачал головой.

— Мне знакомо это лицо, — сказал он, — я видел этого воина на Корабле Мертвецов. Кажется, его звали…

— Роланд Бесстрашный, — подсказал Бугдрасиль, — гроза неверных, оплот добронравных. Он отдал свое сердце Хель.

— А теперь вторично отправится на Серые Равнины. — Конн поднялся. — Сожалею, что поразил этого воина в спину.

— Вы сразили не рыцаря, государь, а чудовище, в которое он обратился добровольно, — возразил оруженосец. — Отдав сердце Черному Садовнику, Роланд перестал быть человеком.

Только теперь Дагеклан понял, почему не видно останков монстров: повергнутые, все они обретали прежние формы, превращаясь в беззащитные обнаженные тела, которые разгоряченные ратники продолжали рубить мечами и колоть копьями… Бывшие воины, отдавшие сердца Хель и Нергалу, после вторичной смерти вновь становились людьми, но лишь для того, чтобы тут же пополнить кровавое месиво, покрывающее поле Маг Туиред.

Где-то вдали звонко и победно протрубил рог фаллийцев. Атака гвардии и ополченцев принесла долгожданный перелом в ходе сражения: Лишенные Сердца отступали по всему полю.

Бугдрасиль поднес кончики пальцев к вискам и прикрыл глаза, словно к чему — то прислушиваясь.

— Королева зовет вас, государь, — сказал он Кон — ну, — настала пора пустить в ход Копье Дагда.

Король в сопровождении оруженосца и Дагеклана поднялся на вершину Сид Фемен. Матген по-прежнему стояла в своей колеснице, и знамя фаллийцев гордо реяло над ее головой. Рядом, верхом на свежей лошади, восседал Да Дерг, спокойный, словно и не принимал только что участия в жаркой схватке.

— Рада, что тебе удалось справиться с тенями мертвых, — приветствовала она подъехавшего Конна, — и тебя, доблестный рыцарь, благодарю за храбрость. Противник отброшен, но битва еще не кончена. Только уничтожив Вепря, мы сможем отпраздновать победу.

— Я готов! — воскликнул король, протягивая руку к копью. — Эта свинья достойна, чтобы с нее сняли шкуру.

Матген медлила, пристально оглядывая поле сражения. Лишенные Сердца были отброшены далеко за ров и рассеяны на мелкие группы. Рыцари теснили конями и вместе с ратниками и ополченцами приканчивали последних воинов Нергала.

Красный Вепрь, наклонив клыкастую морду и выбивая копытами огромные комья земли, стоял в центре кольца, образованного воинами Бодб Дерга. Среди блиставших золотом доспехов Конн заметил темную броню Руада Рофессы и желтый плащ Тилмфера — Скала Олламов успел сменцть изодранное одеяние и теперь гонял жеребца вокруг Аримана, подбрасывая меч и что-то выкрикивая. Копья рыцарей были наклонены в сторону темного бога, на их наконечниках играли золотые искры.

— Сиды — искусные волшебники, — сказала Матген, все еще не подавая Копья Дагда Конну, — однако даже их оружие не может причинить вреда Красному Вепрю Неба. Их сила и заклинания Тилмфера лишь сдержат его на время…

— Чего же мы ждем? — воскликнул король. — Пришла пора уничтожить темного бога!

— Меня удивляет, что Ннок до сих пор не появился на поле. Странно…

— Что он может теперь, когда основные силы Аримана разгромлены? Прикончив повелителя, со слугой я уж как-нибудь справлюсь.

Матген собиралась что-то ответить, но в это время Вепрь поднял огромную голову и заревел. Кони сидов попятились, едва сдерживаемые всадниками, Скала Олламов, резко осадив лошадь, прикрылся щитом…

— Вот теперь медлить нельзя! — воскликнула королева. — Смотрите!

Мрак у подножия холма на той стороне долины взбухал и разрастался, словно чернильное пятно, выпущенное гигантской каракатицей. Клубы его тяжело поползли вперед, накрывая все на своем пути непроглядной густой тенью.

— Что это?! — разом воскликнули король и рыцарь.

— Ничто! — Голос Матген звенел, как натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть, лицо было бледным, высокий чистый лоб покрылся бисеринками пота. — Всепоглощающее Небытие! О Баннут, о Хранители Радуги, о вы, Светлые Боги! Неужели вы допустите, чтобы мир наш исчез, поглощенный Великой Пустотой?!

— И эту… это… — Конн мучительно подыскивал слова, наблюдая, как клубы мрака неотвратимо надвигаются на рыцарей в золотых доспехах. — Можно ли это остановить?

— Нет, — сказал Да Дерг, — здесь было бы бессильно даже небесное оружие ямбаллахов. Огонь, смерч, молния, всемирный потоп — нет препятствий для Всепоглощающего Небытия. Все живое просто исчезнет — люди, звери и птицы, гномы, демоны, элементалы и… боги. Ариман решился вызвать Великую Пустоту, подчинившись безнадежному отчаянию, терзающему его темную душу. Теперь, если он не успеет победить и овладеть своим Сердцем, он не сможет повелевать Небытием и сам погибнет. Вместе со всем нашим миром и теми, кто заточил его в Железный Замок… Только Высшие Иерархи будут продолжать свою бесконечную игру и когда-нибудь вновь создадут мир, похожий на этот…

— Слабое утешение, — прервал его Конн. — Мы что, должны встать на колени и склонить головы, или есть все же выход?

— Только один, — сказала королева, — убить Аримана. Но…

Конн почти силой вырвал священное копье из ее рук и подивился легкости серого древка. Наконечник копья был черным, длинным и слегка зазубренным на конце.

— Что ж, сын киммерийца, попробуй, — Матген горестно покачала головой, — и не забывай о плане Гнубуса. Да поможет нам Баннут. Да Дерг, теперь наше место — на поле битвы.

Она тронула поводья, и белые кони увлекли золотую колесницу вниз по склону. Супруг королевы во главе гвардейцев скакал рядом, и лицо его было, как всегда, спокойным.

— Признаться, мне не слишком понятны колебания Ее Величества, — заметил Дагеклан, внимательно осматривая клинок своего меча, который он подобрал, прежде чем вернуться на вершину Сид Фемен с бранного поля. — Не она ли утверждала на военном совете, что Копье Дагда — самое надежное оружие, способное сразить небожителя? Ариман рассчитал верно, послав вперед все свое воинство: теперь меч, плеть и дудка ямбаллахов лишены силы и восстановят ее лишь через три дня. Но священное копье — в ваших руках, государь, так не станем же медлить!

— Не станем медлить! — повторил Конн, вонзил шпоры в бока лошади и в сопровождении рыцаря и оруженосца вихрем помчался навстречу судьбе.

Озаренные лучами вечернего солнца, подняв руки, они пели: древний мотив без слов, тягучий, то чуть слышный, то усиливающийся, волной катился навстречу клубам наступавшего мрака. Ратники, ополченцы, рыцари, королева Матген, Да Дерг, повелители Лейн — стера, Улада, Коннехта и Мунстера — все, кто принимал участие в битве при Маг Туиред, обратив лица навстречу грозной опасности, старались сдержать наступление Небытия. Впереди цепью растянулись юные сиды, высоко подняв тонко звенящие ветви. Их король, седовласый Бодб Дерг, стоя в серебряной колеснице, держал в руке витой посох, обращенный к стене мрака, — яркие сполохи рвались из наконечника в форме головы дракона, сплетались в тончайшую сеть: казалось/ чудесный невод вот-вот накроет черное облако.

Увы, все усилия фаллийцев были тщетны: зловещая тень лишь слегка замедлила свой неумолимый бег, и люди медленно отступали, не отрывая глаз от приближавшейся смерти. Исход битвы решался не здесь — на северном краю долины слышался яростный рев Небесного Вепря, глухие удары и звон оружия…

Воинам сидов удалось оттеснить темного бога при помощи своих волшебных копий: золотые искры срывались с их наконечников и жалили Аримана, подобно множеству разъяренных пчел. Они причиняли боль, заставляя Небесного Вепря вертеться, реветь и отступать, но не могли пробить его красную шкуру, облепленную грязью вперемешку с кровью. Несколько раз темный бог кидался в атаку, доставая коней рыцарей страшными клыками, четверо сидов были затоптаны его могучими копытами, остальным пока удавалось избежать гибели благодаря ловкости и отличной выучке ездовых животных. Тилмфер был выбит из седла, его конь пал с распоротым брюхом, оруженосцы успели оттащить Скалу Олламов под прикрытие валунов, и теперь он сидел, стараясь унять кровь, хлещущую из разбитого носа.

Конн уже трижды метал Копье Дагда, и всякий раз Вепрь уворачивался, выбивая копытами фонтаны земли. Бесстрашный Бугдрасиль всякий раз приносил чудесное оружие королю, умоляя позволить ему подобраться поближе и вонзить черный наконечник Арима — ну в брюхо.

— Даже если он поднимет на клыки мое юное тело, чего, признаюсь, мне бы совсем не хотелось, — нашептывал элементал, и слова его были отчетливо слышны королю, несмотря на шум сражения, — я найду себе новое… Позвольте, государь, проткнуть эту тушу: с пяти шагов я не промахнусь!

— Рука твоя недостаточно сильна для такого броска, — отвечал Конн, умалчивая еще об одной причине, по которой желал сам разделаться с темным богом: он хорошо помнил слова Аримана о том, что Эльтира достанется лишь тому, кто сразит его в поединке.

— Думаю, мне ты тоже не доверишь подобное дело, — услышал король рядом чуть насмешливый хрипловатый голос.

Руад Рофесса, державшийся ранее за спинами сидов, теперь подъехал к Конну и остановил своего коня рядом. В руках рыцарь сжимал два волшебных копья с золотыми наконечниками, из-за левого плеча виднелась рукоять меча.

Воины в золотых доспехах обступили Конна и Многомудрого, сдерживая Небесного Вепря градом сверкающих искр.

— Сила, заключенная в оружии сидов, не беспредельна. — Рофесса пристально смотрел в глаза короля из-за прорезей глубокого шлема. — Решай. Должен признать, мечом ты владеешь гораздо лучше, чем копьем.

Конн скрипнул зубами, стараясь сдержать гнев и говорить спокойно.

— Когда все кончится, — сказал он, не отводя взгляда, — я готов доказать тебе обратное в любом месте и в любое время. А если предпочтешь снова махать кулаками, как простолюдин на рыночной площади, что ж, я с удовольствием сделаю ожерелье из твоих выбитых зубов…

Рофесса откинул голову и громко расхохотался.

— Отлично сказано, мой мальчик! Посмотрим, не превратились ли в мочало твои мускулы от вареной пищи и разбавленного вина. Ведь так, кажется, рекомендовал тебе питаться мудрейший Обиус?

И, не обращая внимания на удивление Конна, быстро добавил:

— Мы с Железной Рукой нападем на тварь с двух сторон и отвлечем ее внимание. Атакуй в лоб и постарайся не промахнуться. Посмотрим, какого цвета печень у этой свиньи…

Он сделал знак Дагеклану, и они понеслись во весь опор, охватывая Вепря широкими клещами.

Ярость клокотала в груди Конна: никто доселе не смел называть его, короля великой Аквилонии, «мальчиком»! Только отец. Этот надменный рыцарь еще пожалеет о своих неосторожных словах… Кром, как он пожалеет!

Готовясь дать коню шпоры, он наблюдал за бешеной скачкой двух храбрецов. Рофесса был уже в ста локтях от Вепря: полосы золотых искр срывались с наконечников его копий, жаля темного бога. Ариман развернулся мордой к летящему на него всаднику, склонив голову, выставил вперед страшные клыки…

В это время Дагеклан достал его ударом меча: сталь, зазвенев, отскочила, не оставив на красной шкуре ни малейшего следа. Вепрь заревел и крутанулся, вздымая целую стену грязи…

Конн не стал больше медлить. Он пустил лошадь в галоп, изо всех сил вонзая в бока животного длинные шпоры. Высоко подняв Копье Дагда над головой, он мчался вперед, видя лишь оскаленную морду Вепря, который, заметив его приближение, застыл, широко расставив ноги и сверля короля взглядом маленьких, полных лютой яростью глаз.

Конн метнул копье, и Ариман не стал на этот раз уклоняться: черный наконечник со свистом рассек воздух и ударил в покатый лоб темного бога. Ударил… и отскочил. Копье Дагда, угодив под копыто чудовища, переломилось.

— Проклятие! — взревел Рофесса, осаживая коня. — Подделка! Матген надула тебя, Конн! Да провалится в задницу Нергала этот окаянный остров, где все — ложь…

С этими словами он размахнулся и метнул оба своих копья в Аримана. То, что пущено было с левой руки, пролетело мимо, но другое вонзилось в маленький красный глаз, исторгнув из груди Вепря жуткий, полный боли и ярости рев.

— Есть! — гаркнул Руад. — Не убил, так ранил. Теперь навалимся вместе: единственный шанс загнать тварь на Поляну Дриад!

Небесный Вепрь повалился набок и принялся кататься по земле, стараясь вырвать копье из глазницы. Рофесса, Дагеклан и Конн обрушили на него удары мечей, но с таким же успехом они могли рубить глыбы гранита: клинки выбивали из красной шкуры снопы искр и с лязгом отскакивали…

Когда темный бог вновь вскочил на ноги, вместо левого глаза на его морде зияла рана, вокруг которой быстро разгоралось радужное сияние. Копье сидов не могло убить, но его огненный наконечник породил нестерпимую боль, ведомую богам лишь когда они пребывают в телесной оболочке. Рана затягивалась, но на это нужно было время, а пока Ариман был лишен одного глаза, он плохо видел и не мог верно рассчитать броски… Темный бог знал, что сила, заключенная в копьях сидов, вскоре иссякнет, и тогда он сумеет легко расправиться с наглыми смертными, рискнувшими бросить ему вызов. А пока следовало отступить, измотав преследователей стремительным бегом.

Повернувшись, Вепрь огромными прыжками устремился к северной оконечности поля. Воины в золотых доспехах скакали по обе стороны, выпуская в темного бога все слабеющие золотые искры.

— Не дайте ему повернуть, — бросил Рофесса конникам, — гоните на Поляну Дриад!

Там, возле дерева с тремя стволами, гномы устроили для врага коварную ловушку. Древний подземный разлом подходил возле жилища дриад почти к самой поверхности земли, прикрытый сверху, словно колодец крышкой, толстой известковой плитой. Рудознатцы, пройдя одним им известными подземными ходами, проникли в разлом и подточили плиту снизу: она готова была рухнуть под тяжестью Красного Вепря, хотя самый внимательный глаз не обнаружил бы на поляне ничего подозрительного. В этом и заключался план мудрейшего Гнубуса из Тюирнлги, одобренный на военном совете в Медовом Покое королевы Матген.

Рыцари гнали Вепря к Поляне Дриад, лежащей на самом краю поля Маг Туиред. Вскоре началась высокая трава, не тронутая ногами воинов и лапами чудовища — битва не успела сюда докатиться. Ариман пытался свернуть, но жалящие искры заставляли его бежать по прямой, а единственный глаз не позволял верно определить положение…

И тут у них на пути возник звездный слон Диггаджи, на спине которого в пышном шатре величественно восседал правитель Севера Кубера-Нор. Слон спокойно пощипывал травку, отправляя сочные пучки огромным хоботом себе в рот. Это была граница, оговоренная Благими Богами, — никто из участников битвы не смел ее пересечь.

И Поляна Дриад лежала за спиной звездного исполина.

Красный Вепрь стал забирать в сторону, наткнулся на копья сидов, взревел и остановился, фыркая и мотая уродливой головой.

— Кром! — взревел Руад Рофесса. — Он должен был стоять за деревом! Назад, скотина, если не хочешь потерять хобот!

Диггаджи и ухом не повел, продолжая подкрепляться; Кубера-Нор задумчиво смотрел вдаль, не обращая внимания на людей, — он размышлял о вечном, и что ему было до забот смертных?

— Возле дерева травка коротковата, — сказал Бугдрасиль, шаря у себя за пазухой, — дриадки ее подстригают, вот Диггаджи и бродит вокруг в поисках лакомства. Сто локтей туда, сто сюда — какая, в сущности, разница…

— Разница в том, что прожорливая скотина поможет Ариману выиграть битву, — буркнул Рофесса. — Мы не можем миновать слона, не нарушив условия небожителей, сила копий иссякает и…

— Я предвидел подобную ситуацию, — перебил его элементал, — вернее, если быть до конца справедливым, ее предвидел старина Гнуб. Слон не будет стоять на месте, говорил мудрый коротышка, мы должны это учесть. Мы и учли. Эй, почтенный, — обратился он к одному из воинов, — присмотри за моим юным телом, не хочу сидеть на победном пиру с синяками и шишками. Когда слон побежит, наваливайтесь скопом…

Он вытащил из-за пазухи маленький серый комок и поднес к губам. Руки оруженосца упали, тело стало заваливаться в седле — сид успел подхватить его, прежде чем пищащий комок соскользнул по стремени и, высоко подпрыгивая, покатился через траву к жующему Диггаджи. Некоторое время слон с удивлением наблюдал за взявшимся невесть откуда зверьком, потом издал звук, который могла бы произвести полковая труба после того, как все ратники полка прошлись по ней строевым шагом, повернулся и пустился бежать, угрожающе раскачивая шатер правителя Севера.

— Мышь! — воскликнул Конн. — Элементал вселился в мышь, а для слонов нет существа страшнее!

Путь был свободен: граница отодвинулась вслед за Куберой.

Им пришлось еще поработать мечами, и сверкающие наконечники волшебных копий почти угасли, прежде чем Красный Вепрь Неба оказался загнан к жилищу дриад. Несколько раз темный бог бросался в атаку, пытаясь прорваться, еще трое сидов пали под ударами его клыков, но план рудознатца увенчался успехом: земля под ногами Аримана дрогнула, разошлась и стала проваливаться, увлекая чудовище в бездну…

Гном ошибся только в одном: Вепрь, явившийся на поле брани, оказался не столь огромен, как ожидалось. Плита не обвалилась под ним разом, она лишь треснула, образовав узкую щель, в которой и застряло тело бога. Над поверхностью земли остались передние ноги и голова — рана на страшной морде почти затянулась, Ариман быстро восстанавливал силы…

— Надо его столкнуть, — пробормотал Конн, — пока не очухался.

— Золотые слова, — голос Рофессы был по-прежнему чуть насмешлив, — добьем гадину, мой мальчик!

На сей раз Конн пропустил «мальчика» мимо ушей. Спешившись, король, Железная Рука и тот, кто называл себя Красным Многомудрым, приблизились к попавшему в ловушку Ариману — острожно ступая, готовые в любой миг отскочить, если земля начнет обваливаться под ногами.

Руад уже заносил меч, когда сверху, из ветвей дерева, на головы им упала зеленая сеть. Среди густой листвы мелькнули тени в зеленых накидках, раздался испуганный вскрик, и все смолкло.

Упругая сеть двигалась, как живая: она туго оплела и Вепря, и троих воинов, она душила, стягивала, влекла навстречу острым клыкам… Рофесса отчаянно ругался, понося женскую глупость и пытаясь перерезать клинком скользкую лиану: Конн узнал виденные на живой картине желтоватые стебли удави — поползня…

Красные немигающие глаза были совсем рядом, из разинутой пасти Вепря несло смрадом, на желтых клыках блестела слюна.

Сиды бросились было на помощь, но, смекнув, что плита, прикрывающая провал, может не выдержать их тяжести, остановились в замешательстве.

— Корни! — прохрипел Руад. — Перерубите ему корни!

Кто-то ударил мечом по корням поползня, и стебли лианы сразу замерли. Замерли, но не отпустили. Руки Рофессы, Конна и Дагеклана оказались стянуты столь туго, что нечего было и думать воспользоваться оружием, чтобы перерезать живую сеть.

Теперь время работало на Аримана. В глубине его маленьких красных глаз разгорались радужные сполохи, и голос темного бога звучал в сознании трех беспомощных воинов: «Смерть! Еще немного — и вы погибли… Я победил, победил!»

Тяжелое хлопанье крыльев раздалось неподалеку. Шаги — кто-то осторожно приближался к ним по треснувшей плите — ловушке. С трудом повернув голову, Конн увидел человека в кожаных латах и мягких яловых сапогах. Ветер трепал густые черные волосы, на загорелом лйце ярко блестели голубые глаза.

В руке воин сжимал копье с серым древком и черным, слегка зазубренным наконечником.

«Ннок! — прозвучал беззвучный голос Аримана. — Ты пришел, мой преданный вассал! Пришел и принес Копье Дагда… Подлинное копье, которое я приказал тебе похитить у глупой Матген. Отличная мысль — прикончить врагов оружием, которым они тщились уничтожить твоего господина! Убей их, Ннок!»

Черноволосый остановился, задумчиво глядя на пленников. Если бы Ариман не назвал его по имени, Конн никогда не признал бы сводного брата. Они вовсе не были так уж похожи: смуглая обветренная кожа туго обтягивала резкие скулы Ннока, крылья прямого, несколько длинноватого носа трепетали, словно он к чему-то принюхивался, голубые глаза, более светлые, чем у Конна, смотрели пристально и неумолимо… Он был ниже и шире в плечах, чуть кривоватые ноги выдавали прирожденного всадника.

— Ты приказываешь мне убить их? — раздался низкий, хрипловатый голос сына Матген.

«Убей!» — повторил Ариман.

— Но один из них — мой брат.

«Ты не должен испытывать колебаний, когда приказываю я, твой господин!»

— Господин? В Железном Замке я лицезрел крылатое существо с головой насекомого, а сейчас вижу борова с подбитым глазом.

«Да как ты смеешь, ничтожный! — беззвучный голос загрохотал, и Конну показалось, что череп его сейчас разлетится на тысячу кусков. — Дай мне восстановить силу, и я предстану в любом обличии, в каком пожелаю! А сейчас — убей, убей, убей!»

Словно подчиняясь этому мысленному заклинанию, Ннок поднял руку, сжимавшую Копье Дагда.

— Будь по-твоему, — сказал он.

И вонзил черный наконечник в оскаленную пасть Небесного Вепря.