"Первое правило стрелка" - читать интересную книгу автора (Мусаниф Сергей)

Глава 9

Трое — человек-волшебник, человек-стрелок и человек-дракон — шли по петляющей между холмами тропе и вели светские, ни к чему не обязывающие разговоры.

— Я должен отметить, а вы не можете отрицать тот факт, что человечество — абсолютно бесперспективная и тупиковая ветвь развития, — заявил Бозел. — Затратив много сил, как умственных, так и физических, на создание драконов, эльфов, грифонов и мантикор, Творец отдохнул во время работы над людьми, орками и гоблинами. Однако у орков и гоблинов перед людьми есть неоспоримое преимущество. Они естественны. Они не окружают свою жизнь бесконечным количеством бессмысленных ритуалов, они не налагают на себя никаких ограничений. Если орк хочет пить, он берет воду. Если орк хочет есть, он берет мясо. Если орк хочет любви, он берет женщину.

— Орки — варвары, — заметил Гарри.

— Да! — с энтузиазмом воскликнул Бозел. — Этим они и замечательны! Для недолговечных, ущербных, неполноценных в духовном плане существ варварство является естественным и единственно правильным образом существования. Возьмем, к примеру, эльфов. Эльфы теоретически бессмертны. Они не стареют и не знают болезней. Самая распространенная среди эльфов смерть — это смерть от руки человека. Или орка. А поскольку эльфы не обладают вашей врожденной склонностью крушить все вокруг себя, воюют они редко и живут долго. А когда ты живешь тысячи лет, ты можешь заниматься чем угодно и рано или поздно достигнешь в этом совершенства. Ты можешь слагать стихи, писать прозу или картины, строить дома, ковать мечи и при этом развиваться духовно. Когда ты бессмертен, ты можешь достичь всего. А чего ты можешь достичь, когда срок твоей жизни — лет восемьдесят, и до этого возраста доживают считанные счастливчики? Сколько тебе лет, волшебник?

— Двадцать шесть.

— А тебе, стрелок?

— Не знаю, — сказал Джек. — Я побывал в слишком большом количестве миров, время в которых течет по-разному. Так что мне может быть и двадцать шесть, и полторы тысячи лет.

— По-твоему, дело только в продолжительности жизни? — спросил Гарри. — Если так, то я хочу тебя разочаровать. Волшебники живут долго. Тысяча лет для нас — не предел.

— Волшебники — это люди, которые черной завистью завидуют эльфам и пытаются им подражать, — отрезал Бозел. — К тому же какой процент волшебников доживает до названного тобой возраста? Дай мне статистические данные, если хочешь продолжать дискуссию.

— Процентов десять, — признался Гарри. Это были цифры официальной статистики, но Гарри подозревал, что на самом деле процент еще ниже. Колледж выпускал по сорок волшебников в год, а стариков вроде Горлогориуса можно было пересчитать по пальцам правой руки Фродо Бэггинса.

— Десять процентов, — фыркнул Бозел. — Это слишком мелкие цифры, чтобы оперировать ими в масштабах человечества. Вы плодитесь, как кролики, но совершенно не умеете жить. Это свойственно всем недолговечным расам. У вас просто нет времени, чтобы учиться.

— Значит, мы ни в чем не виноваты, — сказал Гарри.

— Ха! — сказал Бозел. — Ни в чем они не виноваты, как же. Вы, человеки, никогда не признаете за собой никакой вины. Вам легче свалить все на природу, ошибки эволюции или происки окружающих. Вы живете недолго, но вместо того, чтобы наслаждаться хотя бы этим небольшим отведенным вам сроком, вы сами усложняете свою жизнь настолько, что ее и жизнью-то нельзя назвать. Вы придумали для себя игру под названием «цивилизация» и упоенно играете по правилам, которые только вам и понятны. Мужчина полюбил женщину. Женщина полюбила мужчину. Это нормально и естественно. Что становится их следующим шагом? У всех народов, кроме вашего, любящие друг друга мужчина и женщина делают ребенка. А что делаете вы? Вместо того, чтобы заняться процессом воспроизводства, вы бежите в церковь или мэрию и просите какого-то совершенно незнакомого и постороннего вам человека «узаконить» ваш союз. Какой закон вы имеете при этом в виду?

— Человеческий.

— Но в этой ситуации имеет смысл только один закон — закон природы. Однако если мужчина и женщина следуют этому закону, наплевав на искусственные ритуалы, их объявляют чуть ли не преступниками. Где в этом смысл? Где логика? Разве клятва, данная перед лицом постороннего человека, может быть крепче клятвы, которую люди дают друг другу наедине? Разве укрепит она союз любящих сердец, разве она поможет сохранить любовь и пронести ее через все жизненные невзгоды?

— Ты слишком сентиментален для дракона, — заметил Джек.

— Я выслушал слишком много слезливых и слюнявых романтиков, которых ваши так называемые законы привели ко мне на обед, — сказал Бозел. — Я слышал так много историй о несчастной любви, которая стала несчастной именно из-за отношения вашего общества к влюбленным, что могу уже писать книги на эту тему. Даже в стихах. «Нет повести печальней в этом мире, чем повесть о Руслане и Людмиле». Кстати, эти имена хорошо сочетаются между собой. Надо будет подкинуть идею кому-нибудь из грядущих поэтов… Так о чем я говорил, прежде чем отвлекся на рассуждения о любви?

— О несовершенстве человеков, — сказал Джек.

— Вот именно. Человеки несовершенны. И вместо того чтобы упрощать свою жизнь, они ее всячески осложняют. Возьмем, к примеру, нашу с вами ситуацию. Если опустить некоторые частности, это одна из самых банальных ситуаций, которые только возникают во множественной Вселенной.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Гарри.

— С чего все началось? — продолжал Бозел. — Кучка условно хороших парней желает разобраться с кучкой парней, условно нехороших. Мы не будем сейчас останавливаться на разборе, почему одни парни хорошие, а другие нет. История расставит все по своим местам. В смысле, победитель укажет истории место, где ей положено стоять. Условно хорошие парни — это весьма могущественные персоны типа старикана Горлогориуса, который недавно почтил нас своим визитом. Условно нехорошие парни — тоже не самые слабые личности типа негодяя Негориуса, которому собираемся нанести визит мы сами. И вместо того чтобы встретиться в каком-нибудь отдаленном месте и тупо подраться между собой с целью выявления самого живучего, они придумывают целый ритуал — квест. Квест изначально ставит стороны в неравные условия. В то время как негодяй Негориус сидит в хорошо укрепленном месте под защитой армии своих приспешников, Горлогориус должен развить бешеную деятельность. Причем сам он в поход не пойдет. О нет, его роль — это роль идейного вдохновителя, этакого замполита, который учит всех, как правильно сражаться и любить Родину, а сам при этом сидит в тылу и любит пожрать. Горлогориусы, Мерлины, Каролинусы[19] и Гэндальфы мира сего никогда не ходят на врага самолично. Они посылают в опасные земли других разумных существ, как правило, далеко не столь могущественных, как они сами. Горлогориусы нашего мира прекрасно сознают, что посылают этих других парней на верную смерть. Но так уж заведено, это все часть ритуала. Гэндальф никогда не встанет во весь рост и не попытается выбить Саурону[20] единственный глаз. Скажите мне, где был Гэндальф, когда Исилдур (предок Арагорна[21]) обломал свой меч о Кольцо Всевластья?[22] Отсиживался на Валиноре[23] или бухал в «Гарцующем пони»[24] с Баттербуром?[25]

— Извини, — сказал Гарри. — Я потерял нить твоих рассуждений. Видишь ли, я не знаю, кто такой этот Гэндальф, о котором ты говоришь.

— Не знаешь, кто такой Гэндальф? — до крайности удивился Бозел. — Да какой ты после этого волшебник?

— А ты знаешь, кто такой Джеймс Эккерт?[26] — осведомился Гарри.

— Впервые слышу.

— Ну и какой ты после этого дракон?

— Я знаю, кто такой Гэндальф, — вмешался стрелок. — И ты не прав, Бозел. Гэндальф принимал участие в походе и делил с другими все тяготы и лишения. А потом он принял удар на себя и бился с Балрогом на Морийском мосту.

— Отмазка, — сказал Бозел. — Гэндальф — не просто волшебник. Он по определению — полубог. Что для полубога какой-то там огненный демон? Плюнуть и растереть, и сразу забыть. Он просто использовал схватку с Балрогом как предлог, чтобы отстать от остальных и не подставлять шею под прочие опасности.[27] Но Балрог с этим Гэндальфом, вернемся лучше к нашим баранам. К квестам то есть. Итак, хорошие парни решили разобраться с плохими и выставили вместо себя целую команду. Но кто придумал, что именно хорошие парни должны идти в логово плохих, а не наоборот? Кто этот Магомет, который приравнял Сауронов и Негориусов этого мира к горе? Почему мы не можем сидеть в какой-нибудь комфортной крепости, предаваясь обжорству и пьяному разгулу, в то время как голодный и злой Негориус забарывает по дороге к нам встающие на его пути силы Света? Почему, как только доходит до дела, мудрые и добрые отходят в сторону, а мелкие, темные и гадкие сплачивают ряды и встают все как один?

— Потому что они — трусы, — сказал Гарри. — Истинному герою не нужно иметь вокруг себя толпу для того, чтобы ощущать себя героем. Неужели ты сам чувствовал бы себя лучше, если бы за тобой шла целая армия?

— Да.

— Ну ты не слишком правильный герой. Ведь ты — дракон.

— А ты — волшебник второго уровня, — огрызнулся Бозел. — Единственный среди нас человек, который действительно хорошо знает свое дело, это стрелок. Но, поскольку он в меньшинстве, мы можем смело назвать наше предприятие «походом дилетантов». Ладно, мудрый волшебник второго уровня, объясни мне, неправильному герою, зачем вообще нужен этот квест? Почему нельзя переместиться через портал, полететь по воздуху, короче, путешествовать в более комфортных условиях и с куда большей скоростью? Почему мы должны именно тупо идти пешком?

— Потому что во время долгого пути у нас будет достаточно времени для самосовершенствования и духовного роста, — сказал Гарри. — В конце пути герои, как правило, становятся гораздо лучше, нежели в его начале.

— Нельзя совершенствовать душу, калеча чужие тела, — сказал Бозел. — Это все равно что воевать за мир или орать, требуя тишины. Герои могут стать лучше только в плане физической подготовки и умения крушить всех и вся вокруг себя. А зачем нужны эти магические артефакты? Кто и почему решил, что Негориуса можно зарубить только Любителем Рубок? Почему его нельзя грохнуть обычным, безымянным мечом, сработанным каким-нибудь деревенским кузнецом?

— Потому что Негориус — волшебник, — сказал Гарри. — Волшебника можно убить любым мечом, но убить наверняка и надолго, чтобы он не воскрес в виде какого-нибудь всевидящего глаза, всеслышащего уха или на всех чихающего носа, можно только при помощи меча зачарованного. Совсем необязательно, чтобы это был Любитель Рубок, может подойти и другой зачарованный клинок. Просто Любитель Рубок оказался ближе всех.

— Значит, вы выбираете меч тупо по географическому принципу?

— Но это же логично, — сказал Гарри. — Легче взять меч, который лежит ближе, чем отправляться на поиски зачарованного клинка за тридевять морей.

— А как же время на совершенствование? — ехидно спросил Бозел.

— Пока нет меча, нет и героя, — сказал Гарри. — А волшебники не любят совершенствоваться в одиночку.

— Стадный инстинкт, — констатировал Бозел. — Болезнь всех людей, и волшебники не являются исключением. Меня тошнит от людской тупости, волшебник.

— Просто ты — расист.

— А кто сейчас не расист? Волшебник, ты позволил бы своей дочери выйти замуж за гнома? За маленького, бледного, бородатого типа неопределенного возраста, который умеет только махать киркой в забое своего папочки?

— У меня нет дочери.

— Маг, ты вообще способен рассуждать на отвлеченные темы? У тебя есть воображение?

— Есть.

— Тогда вообрази, что у тебя есть дочь.

— Не могу, — сказал Гарри. — На это моего воображения не хватает.

Бозел в сердцах плюнул на землю.

— Волшебник, ты знаешь много магических и немагических существ, — сказал он. — Слышал ли ты когда-нибудь о женщинах?

— Это что за намеки?

— Ты знаешь, зачем они нужны? Женщины? Ты знаешь, что с ними делать?

— Ну… — По правде говоря, у Гарри был большой пробел в этой части образования. Он слишком много времени посвящал занятию магией.

— Понятно, — вздохнул Бозел. — Стрелок, а ты бы выдал свою дочь замуж за гнома?

— Да.

— Почему? Тебе безразличная судьба твоего ребенка?

— Нет. Но у любого человека должно быть право на выбор. Если моя гипотетическая дочь захочет жить под землей, я ее удерживать не стану.

— Ты так говоришь только до тех пор, пока твоя дочь «гипотетическая», — сказал Бозел. — Когда у тебя появится настоящая дочь, ты изменишь свое мнение.

— Может быть, — сказал стрелок, — Только глупцы и мертвые не меняют своих мнений. Я стараюсь не быть первым, чтобы как можно дольше не стать вторым.

— Философ! — восхитился Бозел.

— Прагматик, — поправил его стрелок.

— Прагматизм — это тупо, — сказал Бозел. — Прагматики выбирают из двух зол и довольствуются тем, что есть.

— Единственное философское течение, которое ты признаешь, это драконоцентризм, — сказал Джек. — Драконы — пуп мироздания, любимые детища Творца.

— А разве нет? Драконы живут по нескольку тысяч лет, они мудры, благородны и могучи. Они владеют частью Изначального Жара, им покоряются небеса. Никто не может сравниться с драконами.

— А еще драконы жадны, мелочны и недальновидны, — сказал Джек. — Иначе бы они не стояли на грани вымирания.

— А кто поставил нас на эту грань? Только вы, человеки. До вас ни одна раса не занималась систематическим истреблением драконов. Были, конечно, локальные конфликты с гномами, с орками, с гоблинами, иногда приходилось отбиваться от огров. Но у тех конфликтов были либо территориальные, либо экономические причины, и только люди убивают драконов только из-за расовых разногласий.

— Люди боятся драконов, — сказал Гарри. — Дракон — это огненная смерть, приходящая с небес. Из всех магических существ, среди которых, не скрою, попадаются и более страшные и отталкивающие экземпляры, только драконы могут угрожать существованию человеческой цивилизации. Ибо только драконы могут представлять угрозу целому городу.

— Драконы никогда не нападали на города, — возразил Бозел. — Мы штурмовали отдельные замки, но и только. Города мы не трогали.

— Людям достаточно знать, что вы в состоянии это сделать, чтобы разглядеть в вас угрозу и попытаться нанести превентивный удар, — сказал Гарри. — Ты хоть представляешь, что способен сотворить дракон с городом? Особенно с кварталами бедняков, где большинство построек по-прежнему деревянные?

— Так именно заботы о простом люде, а отнюдь не стремление завладеть нашими сокровищами подвигает рыцарей, живущих в огнеупорных каменных замках, на наше истребление? — уточнил Бозел.

— Существует общая концепция, — признался Гарри, — согласно которой драконы должны быть выбиты с этих земель в течение ближайших трех веков. Но я тебе этого не говорил.

— Гады вы, человеки, — сказал Бозел и надолго замолчал.

Когда стемнело, они разбили лагерь, поужинали и легли спать. На рассвете они пошли дальше.