5

Кэтрин налила себе полную ванну горячей воды и улеглась, решив поразмыслить над тем, что происходит. Мысли были самые противоречивые, они никак не связывались во что-то логичное. Вчера она приехала сюда и немедленно попала под очарование хозяина усадьбы, а сегодня вдруг, ни с того ни с сего, он кажется ей неприятным и отталкивающим. А ведь ничего не случилось, что могло бы изменить её мнение о Кингсли таким кардинальным образом.

Теплая вода делала своё дело, постепенно успокаивая её, и Кэтрин немного расслабилась. Ладно, она пойдёт к обеду — там она может увидеть Роберта Дегри. И, кто знает, может, им удастся ускользнуть куда-нибудь и поговорить. Он должен ей всё объяснить. Кэтрин чувствовала, что есть нечто, чего она не понимает, возможно, просто потому, что не знает чего-то о Кингсли, о Елене и Роберте. Эти трое очень отличаются от всех остальных. И как только никто больше этого не видит? Они же совершенно другие, странные, загадочные, даже, пожалуй, пугающие… Ну, не все. Роберта она не боялась. Зато Кингсли внушал ей почти физически ощутимый страх. А Елена… Что тут скажешь? Это же айсберг, снежная королева.

Выйдя из ванной и вытирая себя полотенцем, Кэтрин вдруг почувствовала внезапную резкую боль. В недоумении она уставилась на свою руку — та вся, от плеча до локтя, представляла собой сплошной синяк. Какой кошмар! Кэтрин снова дотронулась до налитой багровым кожи и зашипела от боли. Это Елена умудрилась так изуродовать её? Эта изящная девушка с точёными ручками и нежной кожей? Откуда у неё такая сила? Кэтрин пыталась вспомнить, как это произошло, но всё, что ей приходило в голову, было холодное и злобное выражение лица француженки. Она вовсе не казалась тогда напряжённой. Наоборот, Елена тащила её слишком легко и быстро.

Бормоча сквозь зубы непристойные проклятия в адрес мисс Дегри, Кэтрин мрачно рассматривала больную руку. И что теперь с этим делать прикажете? Такой огромный кровоподтёк придётся скрывать под длинным рукавом, а у неё все вечерние платья открытые.

Дёрнув шнур, Кэтрин хмуро велела прибежавшей горничной принести холодный компресс. Девушка бросила на неё непонимающий взгляд, но поспешила выполнить поручение. Кэтрин с мрачной иронией подумала, что, наверное, служанка решила, что ей попалась совершенно чокнутая гостья. Впрочем, это её мало волновало. Пусть думает, что хочет. У Кэтрин и поважнее есть заботы.

Она долго держала компресс на руке, понимая, что это не спасёт положение. Единственное, что спасало её от депрессии и провала в чёрную меланхолию, была мысль, что она скоро увидит Роберта Дегри. Он не отвертится от неё! Она из него всё вытрясет.

Перед глазами снова встало прекрасное лицо с потемневшим взором, и решимость Кэтрин слегка пошатнулась. А если он не пожелает ей ничего объяснять? Как вести себя с ним? Обидеться? Отвернуться? Уйти?.. Нет, — с излишним пылом ответила она сама себе. Нет, — повторила она. И он не станет обманывать её. Он не лгал ей сегодня на побережье. Ну, разве что нелепое утверждение, что Елена — его дочь… Да, это, конечно, абсурд. Но остальное, что он ей сказал, было правдой, Кэтрин могла поклясться в этом чем угодно.

Тоскливо осмотрев в десятый раз свой скудный гардероб, Кэтрин выбрала довольно мрачное сиреневое платье, единственным достоинством которого были длинные рукава. Без энтузиазма она оделась, не испытывая желания разглядывать себя в зеркале. Ладно, синяка не видно, и, будем считать, что это хорошо. Мысль о предстоящем бале Кэтрин просто отмела с порога, чтобы не расстраиваться ещё больше.

Спустившись в ставшую уже привычной столовую, она скользнула небрежным взглядом по собравшимся гостям. Её усадили рядом с хозяином дома — кто бы сомневался! Кэтрин отвернулась от него в другую сторону, сделав вид, что увлечена разговором с Патриком Барром, сидевшим напротив. Молодой человек, обрадованный её вниманием, принялся разглагольствовать. Кэтрин даже не вникала в то, что он говорил, нетерпеливо ожидая увидеть, наконец, Дегри. Но он не появился.

Разочарование оказалось неожиданно болезненным. Кэтрин приуныла, едва замечая, что творится вокруг. Встала из-за стола, когда остальные поднялись, машинально постаравшись отойти подальше от Кингсли. Больше всего ей хотелось ускользнуть к себе в комнату, но это выглядело бы слишком странно и невежливо. Пришлось идти вместе со всеми в галерею. Кажется, миссис Экройд припомнила, что вчера любезный хозяин предлагал продемонстрировать им свою коллекцию картин.

Молодой Барр порядком действовал Кэтрин на нервы, всё время стараясь привлечь к себе её внимание. Она смотрела на него с неприкрытой неприязнью, но это, казалось, его не сильно смущало.

Она нарочно сильно отстала от остальных, чтобы по приходу в галерею оказаться как можно дальше от Кингсли. Барр не отставал от неё, Кэтрин уже перестала прислушиваться к нему, полностью погрузившись в собственные мысли.

Первое же, на что упал её взгляд, когда она, наконец, дошла до галереи, был Кингсли под руку с Энджелой Фрай. Он будто ждал прихода Кэтрин, и, едва завидев её, тотчас же склонился к самому уху девушки и что-то зашептал ей. Не сводя взгляда с Кэтрин.

Энджела, совсем юная девушка, только недавно начавшая выходить в свет, светленькая, бледная и довольно миленькая, просто таяла от внимания Кингсли.

— О, мистер Кингсли, что Вы говорите, — еле слышно лепетала она, отчаянно краснея и едва дыша от волнения.

Миссис Экройд посылала на Кэтрин многозначительные предупредительные взгляды. Миссис Фрай вся светилась, довольная, что хозяин усадьбы заинтересовался её дочкой. Она слишком громко обсуждала что-то с леди Иршем, просидевшей весь обед с недовольным видом — Кингсли почти не уделял ей внимания.

Сначала Кэтрин почувствовала облегчение — по крайней мере, она избавлена от навязчивого ухажера. Но поглядывала волей неволей на Кингсли, который убедился, что его уловка не действует на Кэтрин, и теперь явно тяготился обществом девушки. Кингсли смотрел на мисс Фрай свысока, глаза его временами вспыхивали, и лицо едва заметно искажалось. Энджела ничего не замечала. Она не смела поднять взгляд на своего кавалера.

Кэтрин становилось всё тревожней. Что за глупышка эта Энджела Фрай! Она ничего не замечает, а Кингсли ведёт себя почти что грубо, словно с трудом сдерживается от… Кэтрин вздрогнула, поняв, что именно ей кажется, Кингсли хочет сделать. Почему-то она представила себе его, толкающего девушку на пол и заносящего над ней руку…

Решительно отделавшись от Патрика Барра, Кэтрин подошла к мисс Фрай и потянула её к себе. Девушка смотрела на Кэтрин изумлённо, глаза её лихорадочно блестели, а на щеках, шее и груди расплывались красные пятна.

— Энджела, давно хотела спросить у Вас, — начала Кэтрин, не зная ещё, что придумать, чтобы оправдать своё довольно бестактное вмешательство.

— Ах, миссис Хэскил, — тут же перебил её Кингсли, легко отпуская мисс Фрай и беря за руку саму Кэтрин. — Я обещал показать Вам моего Караваджо. Пойдёмте.

Энджела так и осталась стоять, растерянно смотря на хозяина, мгновенно позабывшего про неё. Кэтрин сжала зубы, пытаясь удержать себя, чтобы не быть откровенно невежливой и не вытащить руку из цепкого захвата Кингсли. Он повёл её в конец галереи.

— Вы совсем не обращаете на меня внимания, — негромко говорил он ей, прижимая к себе слишком тесно. — Что случилось? Я имел несчастье чем-то прогневать Вас?

Кэтрин невидящим взглядом уставилась на картину, к которой хозяин дома подвёл её. Сейчас все шедевры мира ничего не значили для неё. Её знобило от слишком сильных эмоций.

— Отпустите мою руку, — шепотом сказала она, глядя Кингсли прямо в глаза.

В ответ он лишь сильнее сжал её, глаза его загорелись нехорошим огнём.

— Отпустите, или я закричу, — процедила сквозь зубы Кэтрин.

На секунду лицо Кингсли исказилось, приняв такое угрожающее выражение, что Кэтрин едва удержала крик. Неужели никто ничего не замечает? Нет, все тактично смотрят по сторонам или на картины. Господи, помоги мне…

— Большое спасибо, мистер Кингсли. Это, действительно, захватывающе, — нарочито громко сказала она, решительно отворачиваясь от хозяина.

Ей было ужасно страшно. Она боялась, что он не удержится и схватит её, и теперь уже не за руку. Без всякого труда воображение нарисовало ей ту же картинку, что и несколько минут назад с мисс Фрай, только теперь на полу лежала она сама. Стараясь не выдать охватившую её панику, Кэтрин зашагала к дверям, решив вернуться к себе в спальню и не выходить оттуда до завтра.

Ворвавшись в комнату, она прижалась спиной к двери, чтобы отдышаться, а затем заперла дверь на декоративную, но вполне функциональную щеколду. Её раздирали противоречивые эмоции, и, не в силах усидеть на месте, она мерила шагами комнату, кружа по ней безостановочно.

Что с ней происходит? Может, ей померещилось? Ведь никто ничего не видит! Или они слепые, или… А разве она сама вчера что-то замечала? Разве сама не млела от прикосновений Кингсли? Готова была растерзать Елену Дегри за его благосклонность.

Она вспомнила взгляд Кингсли, которым он провожал её, когда она спасалась бегством из галереи, и по спине прошёл мороз. Так смотрит зверь, от которого ускользает вожделенная добыча.

Или она, всё-таки, сошла с ума?

И куда подевался Роберт?.. Месьё Дегри, конечно, — поправила она себя. Он был ей сейчас необходим, она была уверена, что мгновенно успокоилась бы от одного взгляда на него.

Итак, что мы имеем? — попробовала она привести в порядок свои мысли. Вчера она сходила с ума по Кингсли, сегодня — по Роберту Дегри. Неизменной остаётся мисс Дегри — француженка отлично справляется с ролью морозильника. И оставила на её руке след, который под силу было оставить лишь взрослому спортивному мужчине. И что это объясняет? Да ничего!

Ладно, попробуем ещё раз. Что случилось, из-за чего она так внезапно изменила мнение на счёт этих двух мужчин? Логичный ответ — ничего. Но она знала, что это не так. Значит, что-то было… Засыпая, она была по уши увлечена Кингсли, а Дегри казался ей высокомерным и холодным типом. С утра она была спокойна, даже решила, что будет вести себя совершенно пристойно. Мда… Это ей вряд ли удалось. Пусть, это сейчас не важно.

Так, она не думала ни об одном из них, когда шла в гостиную к вновь прибывшим гостям. Потом упала в обморок… Как глупая девчонка, честное слово… Потом… Нет, не потом! Именно в этот момент…

А почему она упала в обморок? Она не беременна, это абсолютно точно. Чувствует себя прекрасно, в отличие от остальных, даже не чихает. Она плотно поужинала накануне. Ничто не предвещало обморока. У неё не болела голова, даже не кружилась. Всё было превосходно. Она, конечно, очень волновалась из-за того, что Роберт собирался представить её гостям. Ну, в её жизни случались и более волнительные моменты, прямо скажем. И никогда она даже и близко не была к тому, чтобы потерять сознание.

Она вспомнила, как Дегри стоял, протягивая ей руку, как она страшилась этого прикосновения. И именно в момент их контакта она и потеряла сознание. Вот, она нашла, за что зацепиться!

Кингсли вчера трогал её постоянно. И каждый раз она вела себя, как полная идиотка. Что-то мямлила, не могла и пары слов связать. Краснела, как сегодня эта дурочка, мисс Фрай. Ах, как неприятно, даже стыдно… Но, если честно, вчера её от Кингсли бросало в жар. Она полезла в холодную воду, чтобы прийти в себя, а она ненавидит холод. Значит, всё дело в прикосновении. Прямой физический контакт.

Нет, что-то не вяжется. Сейчас нет никакого контакта, а она всё равно умирает от желания увидеть Роберта Дегри. Зато Кингсли кажется ей чуть ли не монстром. И всё-таки, Кэтрин была уверена, что попала в точку со своими предположениями. И как держался Роберт во время прогулки по пляжу! Он не приближался к ней, хотя имел все возможности, и она не была бы против, нисколько. Шёл впереди, даже не пытаясь взять её под руку, как сделал бы любой джентльмен… Вообще, любой нормальный мужчина. Сидел на приличном расстоянии от неё, постоянно отводил взгляд — он, без всякого сомнения, отдаёт себе отчёт в том, как воздействует на неё. Дегри пытался оградить её от своего влияния. Но зачем он вообще, в таком случае, куда-то повёл её?

Всё дело в Кингсли, тут же поняла Кэтрин. Роберт не хотел, чтобы Кингсли находился рядом с ней. Он знает что-то, что не знает она. И что он там вчера говорил Елене? Кажется, что Драгон играет с ней, и что "это всё не надолго"…

Да, но… Но что может сделать Драгон Кингсли? Ну, не убьёт же он её! Наверное, он собирался погубить репутацию Кэтрин. И это так волнует Роберта Дегри? А какое ему, собственно, до этого дело? Вчера, казалось, эта мысль совсем не беспокоила надменного француза, скорее, он переживал за Елену.

Чувствуя, что мысли начинают вращаться по тому же кругу, Кэтрин остановилась, всматриваясь в темноту за окном. Пока она кружила по комнате, пытаясь сложить в голове внятную картину происходящего, уже совсем стемнело. Вечер, как и день, был облачным, и на небе не было ни звёздочки. Могучие деревья, окружавшие особняк, качали ветвями под порывами ветра. Кэтрин поёжилась, представив себе, как холодно сейчас на улице.

Что бы она сейчас ни отдала, чтобы увидеть Роберта Дегри. Ей физически не хватало его присутствия рядом. Она просто чувствовала пустое место около себя, на котором должен был бы находиться он.

Так больше невозможно, почувствовала она. Она больше не могла оставаться в тесном пространстве комнаты и терзаться неизвестностью. Она открыла дверь и прислушалась. Ничего. Наверное, все уже разошлись по спальням. День сегодня выдался холодный, гости продрогли на побережье, и, скорее всего, решили, что лягут спать пораньше. Кэтрин осторожно прикрыла дверь, стараясь не шуметь, и пошла вниз.

Не имея ни малейшего понятия, куда направляется, она чутко прислушивалась к окружавшей её тишине. Огромный особняк замер, словно погрузившееся в дремоту животное. Если бы Кэтрин могла хотя бы предположить, где находится комната Дегри, она бы, ни секунды не мешкая, направилась туда. Но, к своему немалому сожалению, у неё даже догадок на этот счёт не имелось. Так что она просто спустилась вниз.

Бесшумно проскользнув через прихожую, она повернула налево и снова очутилась в галерее. Теперь здесь было совсем тихо, через огромные окна проникало немного рассеянного света — видимо, всё-таки показалась луна. Кэтрин шла, едва осмеливаясь дышать: даже этот еле уловимый звук казался ей громким.

Дойдя до дверей на противоположном конце галереи, она остановилась и прислушалась. Ничего не было слышно, и она приоткрыла одну из створок, проникнув в библиотеку. Здесь царил почти полный мрак, только на одном канделябре горели две свечи, очевидно, просто на всякий случай.

Кэтрин взяла свечу с подставкой, предусмотрительно оставленную на столе, зажгла её от канделябра и осмотрелась вокруг. Вчера здесь сидели Дегри, обсуждая её и Кингсли, и она ничего не поняла из их разговора. Ну, кроме очевидного факта, что Елена сильно недолюбливает её.

Шкатулка, которую мисс Дегри вертела в руках, так и осталась на столике рядом с креслом, в котором сидела француженка. Кэтрин подошла и взяла её в руки. Просто красивая шкатулка, ничего более. Не закрытая, пустая. Ноль сведений.

Она посмотрела на окно. Там вчера сидел Роберт. Сейчас странно вспоминать, каким он показался ей тогда. Совсем не таким, каким она увидела его сегодня на пляже. Вчера её пробирал холод от него, а сегодня в груди теплеет, и мысли становятся мягкие и расслабленные. А вдруг она больше никогда не увидит его? Кэтрин застыла на месте, чувствуя, как в животе образуется холодный комок. Нет, он не поступит с ней так. Он не такой. Он же понимает, что наделал, когда прикоснулся к ней, значит, теперь он просто обязан позаботиться о ней. Кэтрин прикусила губу. Хорошо бы, если бы это было так.

Она подошла к подоконнику и подобрала раскрытую книгу, лежавшую на нём. Наверное, та самая, которую он читал вчера. Кэтрин посмотрела на заглавие книги: "Происхождение видов путём естественного отбора, или сохранение благоприятных рас в борьбе за жизнь", Чарльз Дарвин. Нахмурившись, она пыталась припомнить, где слышала об этом писателе. Ах, нет, это же учёный. Пару лет назад он выпустил труд, который наделал много шума. Кэтрин смутно представляла себе, в чём было дело, но помнила, что её отец очень осуждал идеи этого самого Дарвина. Кажется, даже проповедь читал на эту тему.

Она открыла том и попыталась почитать. Написано было довольно понятно, необычно для научного труда, но Кэтрин была слишком взволнована собственными переживаниями, чтобы вникать в идеи, изложенные мистером Дарвином. Она положила книгу на место, проведя пальцем по корешку. Руки Роберта держали эту книгу. Дотрагиваясь до неё, Кэтрин будто становилась чуть ближе к нему.

Погрузившись в мечты, Кэтрин позабыла обо всём. И громкие голоса, раздавшиеся совсем близко, вырвали её из грёз в последний момент. Испуганная, она уронила книгу на пол и машинально отступила назад, судорожно ища, где бы спрятаться.

— Роберт, предупреждаю тебя, увижу ещё раз с моей фертидой, тебе не сдобровать! — узнала она голос Кингсли. О, как же он зол.

— Успокойтесь, наконец! — возглас Елены.

Кэтрин преодолела панику и осторожно приблизилась к полуоткрытым дверям, ведущим в галерею. Сердце гулко билось в груди, почти заглушая все прочие звуки, но Кэтрин была не в силах преодолеть любопытство. И ведь Кингсли сказал "Роберт", значит, он там!

Все трое находились в середине галереи. Кингсли стоял спиной к Кэтрин, в угрожающей позе, сжав огромные кулаки. Дыхание с хрипом — если не с рыком! — вырывалось у него из груди.

Елена, взволнованная — Господи, это возможно?! — стояла между мужчинами, разведя руки в стороны, словно пытаясь удержать их от драки. Глаза девушки метали молнии то на одного, то на другого.

— Ты хоть понимаешь, что творишь? — продолжал возмущаться Кингсли, свирепея всё больше. — Найди себе другую игрушку! Не смей её ломать!

Роберт стоял молча, опустив голову. Кэтрин не была полностью уверена, но, кажется, ему было… стыдно? Больно? Его белоснежное лицо выглядело совершенно бледным, неестественным. Руки сжимались в кулаки и разжимались.

Смотря на того, кто безраздельно завладел всеми её помыслами, Кэтрин вдруг поняла, что хочет ударить Кингсли. Что бы он ни имел в виду, но то, что он кричал, настолько явно причиняло боль Роберту Дегри, что Кэтрин чувствовала, что готова растерзать мерзкого Кингсли.

— Уезжай из моего дома! — взревел Кингсли.

Роберт Дегри поднял голову и взглянул на противника. Глаза его сверкали в полумраке галереи. У Кэтрин захватило дух.

Он легко, словно играя, отодвинул Елену со своего пути и подошёл к Кингсли, не сводя с него горящих ненавистью глаз.

— Только попробуй тронуть её хоть пальцем, Драгон, — раздался во внезапно наступившей тишине негромкий голос, полный угрозы. — Я убью тебя. Обещаю.

Кингсли отступил на шаг, инстинктивно занимая оборонительную позу, но Роберт Дегри, круто развернувшись, ушёл из галереи с изумившей Кэтрин скоростью. Он за секунду преодолел расстояние до дверей, бесшумно скользя по начищенному паркету.

Минуту стояла напряжённая тишина, и даже притаившаяся Кэтрин не могла прийти в себя. Ей казалось, что сам воздух пропитан электричеством, грозившим разразиться молниями.

— По-моему, он не шутит, — наконец раздался голос Елены Дегри.

Девушка смотрела на Кингсли выжидающе и напряжённо. Кэтрин была просто поражена, сколько эмоций, оказывается, может выражать её великолепное лицо. И какими страстными могут быть её глаза.

Кингсли с вызовом махнул головой, словно отмахиваясь от слов француженки.

— Посмотрим, Елена, посмотрим. Мы ведь знаем, что он просто убьёт её, бесполезно и бездарно. Скажи отцу, чтобы убирался из нашего дома. Или я вышвырну его сам.

Лицо девушки болезненно дёрнулось, и она ушла вслед за… отцом? Кингсли, оставшись в одиночестве, несколько мгновений стоял молча, а затем, подойдя к стене, с силой ударил по ней кулаком. Что-то посыпалось на пол, Кингсли зло пнул ни в чём не повинный столик, на котором стояла ваза с цветами. Столик упал, развалившись на куски, ваза отлетела на другой конец галереи и превратилась в кучу черепков.

Видимо, Кингсли надоело крушить собственную галерею, и он тоже ушёл, исчезнув из вида почти мгновенно.

Кэтрин медленно осела на пол у двери. Её трясло. Только теперь её догнал страх. Прикрыв глаза, она снова увидела, с какой яростью Кингсли разорял свой собственный дом, которым так гордился, и ей стало дурно. Голова соображала плохо.

Она просидела, наверное, минут пять. Наконец, решила, что пора убираться из библиотеки. Кое-как поднявшись на трясущиеся ноги, она побрела через галерею. Проходя, она увидела, что в стене остался отпечаток кулака — в каменной стене! На полу валялись кирпичные крошки. Кэтрин почувствовала, что бледнеет. Вот сейчас бы самое время потерять сознание.

Она вернулась к себе в спальню и упала на кровать. Даже не пыталась больше мыслить логически. Всё, что она знала, теряло смысл. Кто эти трое? Она не знает. И не уверена, что хочет знать. Понятно, что они крайне опасны, все, без исключения. И, как ни странно, каждый уверен в своей правоте. Кингсли говорил искренне, Кэтрин понимала это. Он как-то странно называл её. "Фертида", вроде бы. Это что, из латыни? Плодородная, если она не ошибается… Чушь какая-то… Она же не единственная женщина, способная к деторождению, так что они так сцепились из-за неё?

Всё это очень, очень странно… И страшно, откровенно говоря. Кэтрин лежала, хмурая, закрыв глаза, пытаясь понять, что ей делать.

Разумеется, она не останется тут. Уедет завтра же. Пусть Кингсли думает, что ему угодно, она не собирается играть в его игры. И она не какая-то "фертида"! Она человек, женщина, и чьи-то сомнительные замыслы её не касаются.

Только вот одна вещь… Что на счёт Роберта? Кэтрин старательно попыталась задавить в сердце ноющую боль, заставляя себя мыслить головой. Роберт Дегри, ты защищаешь меня, или ты хочешь погубить меня? Почему она не может просто спросить его об этом? Кэтрин мрачно усмехнулась. Ну, для начала, она не может даже увидеть его, когда хочет. Он сам выбирает моменты своего появления, не спрашивая её мнения на этот счёт.

Перед её мысленным взором снова встало его лицо в галерее, когда он обещал убить Кингсли, если тот тронет её. Кэтрин чувствовала каждой клеточкой, что это была правда.

Да, но Кингсли сказал, что Роберт сам, скорее всего, убьёт её… Интересно, как? Она поймала себя на мысли, что не очень серьёзно относится к этой угрозе. В самом деле, зачем Роберту убивать её? Честно говоря, ему достаточно просто пальцем поманить, и Кэтрин сама сделает всё, что ему захочется.

И он ни разу не сказал ей неправду, в отличие от Кингсли, который только и делал, что расставлял для неё ловушки: трогал её, дурил голову, скрывал свои истинные намерения, о которых она и сейчас ничего не знает.

Даже абсурдные слова о том, что Роберт — отец Елены, нашли неожиданное подтверждение. Это никак не укладывалось в её голове, но, очевидно, было правдой. И он единственный предупредил её, сказав, что она в большой беде. Так почему она должна доверять словам Кингсли, а не Роберту? Кэтрин вздохнула. А может, всё вообще не так, как она думает? Сколько ещё она не знает? Как ей сделать правильный выбор?

Несомненно, самое разумное — просто сбежать отсюда, чем быстрее, тем лучше. Да, но, с другой стороны, что помешает тому же Кингсли отыскать её? Если уж он так твёрдо намерен владеть своей "фертидой". Куда она денется? Максимум её возможностей — попросить приют у отца. В Норидже… Ха ха ха. Это же совсем рядом с Голубыми кедрами. Всё равно, что приглашение выслать. Все будут в курсе, Норидж — небольшой город, и все новости мгновенно распространяются. И она так ограничена в средствах, что не может позволить себе уехать куда-нибудь.

И, самое главное, Кэтрин не могла не признать это самой себе — она не хотела уезжать. Никуда, где не было бы Роберта Дегри. Как он смотрел на неё там, на пляже, когда они разговаривали… Никто и никогда так на неё не смотрел. Он не обидит её, только не он.

Завтра она разыщет его и поговорит с ним начистоту. Просто спросит всё, глядя в глаза. И сделает, как он скажет. Приняв это решение, Кэтрин успокоилась и даже смогла заснуть.

Ей приснилось, что она плывёт куда-то на большом корабле. Она стояла у борта, смотря на тающий в дымке берег, чувствуя лёгкую грусть. Рядом с ней была Элисон, прижимая к груди куклу, и Кэтрин ласково гладила дочь по голове. А затем она обернулась и увидела Роберта Дегри, он стоял рядом с ними, не спуская нежного взгляда. Во сне сердце Кэтрин наполнилось счастьем.