Глава 7

До порта добрались без особых сюрпризов. Влад вел себя вполне пристойно. Роль статуи, сидящей на заднем сиденье, ему удалась блестяще. На недоуменный взгляд водителя пришлось объяснять, что парень долго находился в больничной палате и к улице еще не привык. Прокатило! Будем надеяться, что таможенники будут столь же нелюбопытны, как таксист.

Порт жил своей жизнью. Гремели эскалаторы, из громкоговорителей лилась неразборчивая словесная каша, где-то вдалеке взвыла сирена, оповещающая взлет невидимого корабля и сразу вслед за ней рокот двигателя. Суетливая гомонящая толпа казалась единым, постоянно меняющимся организмом. Люди прилетали, ругались с неторопливыми служащими багажного терминала, лениво выплевывающего багаж, змеились длинными хвостами очередей у касс, счастливые обладатели билетов откалывались от очередей, чтобы тут же выстроить новую очередь у таможни.

Я расплатилась с таксистом, не забывая поглядывать на Влада, мало ли взбредут в голову лишние мысли. Как оказалось, беспокоилась напрасно. Судя по его потерянному виду, мысли у него отсутствовали напрочь. Он жался к моей сумке, единственной знакомой вещи и ни о каком побеге не помышлял. Все верно, таким как он положены отдельные входы и выходы, со стороны складов и доков чтобы не шокировать свободную публику. Беглец, мать его за ногу! Нет, я понимаю — мельтешение красок и звуков кого хочешь в ступор вгонит, а уж такого неподготовленного человека, как Влад… но дышать-то все равно надо. Хотя бы через раз!

— Влад, эй! — я потрясла его за плечо. — Дышать не забывай! Вдо-о-ох, вы-ы-ыдох, вот так, молодец. Давай еще разочек — вдох, выдох. Щеки порозовели, взгляд более осмысленный, очень хорошо, жить будешь! — констатировала я. — Сумку возьми. Ты чего так перепугался?

В ответ он лишь неопределенно дернул плечом, закидывая сумку за спину.

— Слишком шумно? — добродушно хмыкнула я, беря его под локоть и увлекая в здание порта, — Это порт, куда ж деваться. Придется потерпеть.

Таможенник подозрительно оглядел нас из-за высокой стойки. Я протянула ему свои документы, к ним естественно не было никаких нареканий. Когда дело дошло до Влада, возникла заминка. Таможенник никак не желал понимать, что документы молодого человека находятся в компьютере терминала. Пришлось со всей возможной правдивостью врать про катастрофу, лечение, реабилитацию. Влад молчал, испуганно озирался и выглядел совершенно беспомощно. Его неадекватное поведение вполне подтверждало мой рассказ. Таможеннику, не смотря на всю его подозрительность, пришлось поверить. Пока он рылся в компьютере, я старалась унять внутреннюю дрожь и дышать как можно тише. И чего спрашивается, волнуюсь? Документы не могут быть не в порядке, ведь их подделывал, ой, извините, справлял, не кто иной, как генерал полиции. Таможенник неторопливо перелистывал файлы, искоса поглядывая на меня. Интересно, чего он ждал? Что я забьюсь в истерике? Не дождется! И таможенник действительно ничего не дождавшись был вынужден отпустить нас в транзитную зону. Сердечно поблагодарив стража порядка, я буквально вытолкала Влада в коридор.

По ту сторону дверей ожидал небольшой открытый мобиль доставивший нас к стартовой площадке. Близость транспорта поблескивающего эмалью бортов рождало в душе радостное предчувствие возвращения домой. Трап уже опущен, но внутрь почему-то еще не пускали, а это странно — до вылета оставалось не более пяти минут. Я отыскала глазами Эжена и вопросительно подняла брови, он лишь пожал плечами. Я пробралась поближе к трапу, Влад понуро плелся на шаг позади.

Причина задержки выяснилась спустя минуту. Завывая клаксонами к трапу мчался огромный белоснежный автомобиль, щедро изукрашенный лентами, шарами и колокольчиками, чем почему-то напоминал взбесившийся айсберг. Айсберг, заложив крутой вираж, лихо затормозил у самого трапа, заставив удивленных пассажиров транспорта податься назад.

Я с интересом разглядывала неожиданных гостей. Кому-то взбрело жениться? Или выйти замуж? Да выходите же вы скорей, имейте совесть! Шофер, одетый в строгий черный костюм никуда не спешил, он чинно обошел автомобиль и услужливо распахнул заднюю дверцу. На площадке нарисовался совершенно незнакомый молодой человек. Бежевый костюм с белым цветком в петлице, белоснежная рубашка, начищенные до блеска туфли и искусно подобранный галстук говорили сами за себя. Значит, все-таки замуж. Незнакомец протянул руку даме. А кому же еще? В мужскую ладонь легла узкая женская ладошка, затянутая в кружево перчатки. Да что ж она медлит, я же сейчас от любопытства сдохну! Или сверну шею, стараясь заглянуть в салон машины. Наконец появилась невеста, окутанная невесомым облаком атласа и легчайшего шелка, нестерпимыми молниями отражая солнечный свет сверкнули грани драгоценных камней на венке фаты. Окружающий мир замер, даже стартовые сирены и те, казалось, замолкли перед этим великолепием. Легкий порыв ветра откинул фату и по толпе зрителей пронесся легкий вздох. Еще бы! Невесту знали все — Элизабет, дочь адмирала Дэмона, отца и бога нашей станции. Я, не сдержавшись, нервно хохотнула, могу спокойно прозакладывать душу дьяволу, отец ветреницы и не подозревает о решении дочери. Вот радости-то будет старому адмиралу, подумать страшно! Похоже, мой отец все же в лучшем положении — я везу на станцию всего лишь раба!

Взметнулись невесомые кружева широкой юбки — жених, явно рисуясь, подхватил суженую на руки вознамерившись вознести ее по трапу…

…Чего-то подобного Влад ждал последние полтора часа. Жених поднял невесту на руки и попер по трапу. Вот споткнись он сейчас и растянись на ступеньках, вообще будет замечательно, раба уж точно никто не заметит в переполохе, но и так сойдет. Пока они все рты раззявили, Влад сделал осторожный шажок в сторону, потом еще и еще. Никто не остановил и раб, осмелев, начал пробираться к краю толпы с каждым шагом увеличивая скорость. До свободы оставалось полшага, не больше, когда на плечо легла тяжелая рука. Влад пригнулся, втянул голову в плечи и медленно повернулся. Перед ним стоял тот самый Эжен и премерзко ухмылялся.

— Куда это ты, друг мой, собрался? — ласково спросил он, сверля Влада недобрым взглядом.

Пиджак невзначай распахнулся, и раб увидел тускло блеснувшую сталь пистолета торчащего из наплечной кобуры. Влад испуганно попятился и в следующий момент почувствовал холод оружейного ствола под ребрами.

— А ну, не двигаться, — пропел Эжен, улыбаясь, как родному, — иначе я тебя сейчас перед всем народом раком поставлю. Осознал?

— Да, господин, — едва слышно выдохнул Влад.

Первым желанием раба было бежать, а дальше будь, что будет. Но, заглянув в глаза парня, Влад понял, что тот так просто уйти ему не даст и убивать за красивые глаза не станет. Краем глаза раб заметил, как в их сторону направляется патруль — три человека, одетых в темно-синюю форму, широкие пояса на талии, а к ним пристегнуты электрические хлысты и тяжелые дубинки, мерно покачивающиеся при каждом шаге. Он живо представил себе, как они поставят его на колени посреди космопорта и превратят в кусок свежеразделанного мяса. Что-то переломилось, и сил сопротивляться больше не стало. Ощущая блаженное оцепенение, он впервые в жизни понял, насколько устал. Эжен тоже почувствовал, что человек, чью руку он сжимал и под чьи ребра заглядывал ствол незаряженного пистолета, сломался. Его мышцы расслабились под цепкой хваткой полицейского. Патруль изменил маршрут и теперь направлялся в их сторону. Не стоит подвергать глупого раба лишним мучениям, если вдруг эти олухи соберутся проверить документы. Эжен приветливо кивнул патрулю, развернул своего пленника на сто восемьдесят градусов, направляя к незадачливой хозяйке.

— Замечательно, — улыбнулся Эжен еще ласковее, подталкивая Влада к Аньке, — а теперь быстренько двигай ножками в сторону хозяйки. И если я, даже краем глаза увижу, что ты сделал, хоть одно лишнее движение, я тебе прострелю ногу. Убивать не стану, и не надейся. Прочувствовал? — раб быстро кивнул, чувствуя, как спина покрывается липким потом. — Да, вот еще, подойдешь сейчас к ней и скажешь на ушко, тихо так — Анна Дмитриевна, я, последняя скотина, и только что собирался сбежать. Ну-ка, повтори.

— Я сейчас подойду к хозяйке и скажу — Анна Дмитриевна, я, последняя скотина, и только что собирался сбежать, — прилежно и тупо повторил Влад, одарив мучителя хмурым взглядом.

— Ай, молодца, — похвалил Эж и отвесил рабу звонкую оплеуху. Для лучшей памяти.

Влад подошел к хозяйке, стоящей к нему спиной и не заметившей его отсутствия. Чувствовал он себя паршиво, не столько из-за неудавшегося побега, сколько из-за того, что подписывал себе, считай смертный приговор. Смерть от побоев замаячила на горизонте, обдав могильным холодом, будет долгой и мучительной. Какая бесславная кончина, покачал он головой, когда свобода была совсем рядом, только руку протяни. Но он проиграл и с этим приходится считаться, поэтому спокойно остановился за хозяйской спиной. Постоянно ощущая покалывание в затылке от недавнего удара и пристального взгляда Эжа, Влад осторожно тронул ее за локоть…

Взобравшись на трап Лизи повернулась спиной к собравшимся, сейчас букет кидать будет. От этого зрелища меня отвлек Влад, робко тронув меня за локоть, я повернулась в его сторону с намерением узнать, в чем дело. По моим пальцам ударило что-то жесткое, мозг еще не успел сообразить, а пальцы уже схватили это что-то, я удивленно посмотрела на свои руки — я держала свадебный букет. Этого мне только не хватает!

…Хозяйка переложила пойманный букет в правую руку, а левую просунула Владу под локоть и чуть подтолкнула его к трапу. У самых дверей транспорта их встретил человек в летной форме. Таких раб навидался в своих путешествиях, одежда их имела разный цвет, но всегда одни и те же форму и отличительные знаки на груди и плечах. Почти все они были опасны и непредсказуемы для рабского племени, хотя, поговаривали, что встречаются и хорошие, рисковые ребята, которые, за здорово живешь, могут приютить беглого и увести с собой в свободную жизнь.

Может и правда, а может врали просто, придумывая заманчивые сказки для дураков, пойди, разбери. Единственное, что раб знал доподлинно — это как один дурак и сорвиголова бросился однажды вот к такому летчику в надежде спастись. А летчик, недолго думая, сдал легковерного раба с потрохами. И как этого раба забили до смерти палками прямо на взлетной полосе на глазах у ошалевших, доведенных до крайности соседей по общей цепи. А главный в том перелете ходил вдоль шеренги и приговаривал, противно ухмыляясь, мол, что б другим неповадно было. Так что отношение к ним балансировало на грани ненависти и страха, подобные чувства только усилились, после того как хозяйка, передав летчику какие-то документы, услышала в ответ.

— Его в карантин надо.

Раба аж передернуло — в карантин! Да оттуда никто не возвращается! Сработал старый знакомый инстинкт самосохранения, и рабу отчаянно захотелось жить. Он бросил настороженный взгляд на хозяйку, от ее ответа сейчас зависит все. Госпожа помолчала, обдумывая ответ. Раб понял — на выручку никто не придет. Тело непроизвольно напряглось, тут же ее пальцы чуть сжались в успокаивающем жесте и он услышал ее приглушенный, казавшийся бархатным голос.

— Руджеро, ангел мой, — обратилась хозяйка к летчику, — ты бумажки сопроводительные читал? По-моему, генерал выдал соответствующие распоряжения.

— Мне Романов не указ! — отмахнулся летчик Руджеро. — У меня свое распоряжение — отправлять всех впервые летящих в карантин!

— Романов, говоришь, не указ? — еще слаще улыбаясь, проворковала хозяйка, Влада передернуло — мягко стелет, а спать не ляжешь, — а может быть тебе Грабов указ? Ты смотри, я ж могу к нему уже сегодня подойти и мило поинтересоваться, а не пора ли нашему доброму другу Руджеро Микелио посетить карантинные мероприятия?

— С чего бы это? — нахмурился пилот, но не сильно уверенно.

— С того, яхонтовый мой, что ты простоял в этом порту двое суток и, скорее всего, облазил все прилегающие к порту публичные дома, на два квартала вокруг и побывал на каждой мало-мальски привлекательной девке. Ты ничего нам в подарок не везешь?

Руджеро попытался изобразить на лице праведный гнев на этот поклеп, но поразмыслив, скорчил скорбную физиономию и покаянно кивнул.

— Умеешь, ты, Анька к стенке припереть! — со вздохом объявил он. — Ни лаской, так угрозами. Ладно, проходите, за пассажира головой отвечаешь.

— Приятно иметь дело с таким догадливым человеком, — она шутливо поклонилась и уже собиралась двигаться дальше, но ее остановил приглушенный почти до шепота голос пилота.

— Анька, ты меня не посмотришь? А то действительно, как-то он себя не важно… — Руджеро в досаде развел руками и смущенно скосил глаза вниз.

— Руджеро, Руджеро, — удрученно покачала она головой, — я предполагаю, что сохраню для базы больше средств и своего времени, если проведу одно незатейливое хирургическое вмешательство.

— Какое? — подозрительно поинтересовался Руджеро.

— Кастрирую тебя, любвеобильный ты мой! — Руджеро на ее угрозу не обратил никакого внимания, продолжая преданно заглядывать в глаза этой странной девушке, — Ладно, сегодня примешь те таблетки, которые я выписывала в прошлый раз, а завтра ко мне на осмотр, часам, так скажем, к трем. Сможешь?

— В лепешку расшибусь!

Влад злорадно хмыкнул про себя, невольно проникаясь уважением к новой госпоже — надо же, она так спокойно может угрожать такому большому человеку как пилот транспорта! Обещать его кастрировать! Хотя, так ему и надо, злорадно подумал молодой раб, ишь, чего удумал — здорового раба в карантин отправлять!

Она махнула рукой и пошла в салон, показывая своему спутнику дорогу. Не смотря на нервное напряжение захватило дух от удивления он забывшись застыл в проходе зачарованно оглядывая ряды темно-красных мягких кресел. Никакой тебе грязи, вони и хмурых надсмотрщиков. Мягкий ковер на полу глушащий шаги. Больше всего поразило отсутствие привычных колец, к которым пристегивали раба. Сожалеть о них глупо, но их отсутствие рождало в душе тревогу — а где же он полетит? В кресло его никто не посадит, а находиться во время взлета в проходе опасно для здоровья — можно кости переломать!

— Влад, — тихо позвала хозяйка, отвлекая его от мрачных мыслей, — иди сюда.

Она указала на два стоящих рядом кресла. Раб на подгибающихся ногах сделал несколько шагов по направлению к хозяйке.

— Садись у окошка, — распорядилась она, — мне все равно, а тебе будет интересно.

— Мне нельзя, — сдавленным шепотом выдавил он, показывая расширенными от ужаса глазами на пилота, — если он увидит, у вас будут неприятности, а с меня спустят шкуру.

— А кто-то недавно утверждал, что побои на него не действуют, — заметила она, и, подмигнув, добавила, — садись, я его уже и так запугала, но если пристанет, будем отбиваться ногами!

Влад нерешительно улыбнулся, протискиваясь на указанное место. Уселся, кресло оказалось еще удобнее, чем он себе представлял. Видел бы его кто-нибудь из старых знакомых! Как он, будто в облаке, утопает в мягких подушках, тут же принявших форму его тела, ни в жизнь бы не поверили! Чувство нереальности происходящего не отпускало. Этого не может быть, потому что этого быть не может! Все время казалось, что его сейчас разоблачат, вон хотя бы пилот… Но пилоту сейчас было не до раба, сидящего не на своем месте — он о чем-то оживленно спорил с рыжеволосой девушкой, держащей на руках какого-то странного зверя. Зверь плотно обхватил ее шею и спал, положив забавную приплюснутую мордочку на девичье плечо.

Из обрывков разговора, долетающих до Влада, он понял, что девица во что бы то ни стало желает лететь в обнимку с этой зверюгой, а пилоту это не разрешает какая-то Инструкция. 'Наверное, это начальник!' — решил про себя Влад. Интересно, что это самая Инструкция скажет, про него, раба? Он уже наклонялся к хозяйке, с намерение выяснить это, когда из-за плеча склочницы вынырнул его злейший враг — Эжен. Он отвел пилота в сторону и о чем-то тихо и быстро заговорил, косясь на Влада.

Пилот проследил за взглядом Эжена, и Влад инстинктивно вжался в кресло, стиснув подлокотники до боли в пальцах и почти сразу ощутил на онемевшей от напряжения кисти, маленькую теплую ладошку. Анины пальцы легонько сжались в ободряющем пожатии, а ухо защекотало теплое дыхание: 'Успокойся и привыкай. Я знаю, что с Эжем у тебя не заладилось, но его бояться нечего — он, как правило, безобидный'. Безобидный, как же, пронеслось в голове, а под ребром похолодало, словно в бок до сих пор упирается оружейный ствол. Аня послала Эжу неодобрительный взгляд, тот ответил ей кислой улыбкой, пилот расхохотался и, махнув рукой на девушку со зверюгой, принялся тщательно задраивать люк.

Влад тут же забыл про пилота, теперь все мысли были заняты маленькой ручкой, рассеяно поглаживающей его пальцы. Обычно хозяева дотрагивались до него только, когда хотели причинить боль. Если не считать похотливых хозяйских дочек и жен, изредка обращавших на смазливого раба свои аппетиты. Но их прикосновения вызывали только тошноту и отвращение. А тут ничего подобного. Влад украдкой бросил взгляд на соседку, занятую серьезным разговором с парнем, сидящим через проход. Она ничего от него хотела и не ждала, такие вещи Влад научился различать уже давно и безошибочно — от этого зависел обед, а порой и жизнь. Она просто держала его за руку. По-человечески!

Откуда-то из-под потолка бестелесный голос сообщил, что вылет будет произведен через две минуты. Аня прервала разговор и перегнулась к Владу через общий подлокотник, пошарила за его плечами и бедрами, вызывая невольную дрожь нечаянными прикосновениями.

— Успокойся, пожалуйста, и перестань трястись, — попросила она, — я не посягаю на твою невинность, это всего лишь ремни безопасности, мы же не хотим, что бы во время взлета тебя начало швырять по всему салону.

Аня неспешно отмерила нужную длину, подогнала по ней блестящую пряжку и с тихим щелчком пристегнула его к креслу. Влад с любопытством наблюдал за ней. Она еще раз проверила натяжение ремней и только после этого вытащила свои.

— Влад, отыщи на штуке под своей рукой синюю кнопку и нажми на нее, — он в точности выполнил приказ.

Кресло под ним ожило, начало тихонько трястись, Влад инстинктивно вцепился в подлокотники и попытался вскочить.

— Спокойно, спокойно, — тихо проговорила она, легонько прижимая его к креслу, — ты просто привел свое кресло в полулежащее положение.

И действительно, спинка начала плавно опускаться, увлекая за собой перетянутое ремнями тело. Аня тоже нажала на своем подлокотнике маленькую кнопочку. Взвыли двигатели, заглушая не только гул голосов, сидящих рядом людей, но и собственные мысли. Влад огляделся, все без исключения пассажиры лежали в своих креслах, кое-кто из них продолжал беседовать со своими соседями, пытаясь перекричать завывания двигателей. Влада охватила безотчетная паника, возникающая всякий раз перед взлетом или посадкой. Хоть он всеми силами и старался скрыть эту слабость, Аня, будто почувствовала это и, повернув к нему голову, громко проговорила перекрикивая нарастающий гул.

— Расслабься и дыши глубже, — посоветовала она, — мы взлетаем!

Пронзительно взвыла стартовая сирена, а гул двигателей превратился в невыносимый визг, но всего на несколько секунд. Расслабиться, какое там! Каждая клеточка его тела сжалась в ожидании дикой, сводящей с ума боли, сопутствующей всем взлетам и посадкам, испытанным до этих пор. Пол под ногами стал едва ощутимо подрагивать, Влад еще сильнее вжался в подушки и зажмурил глаза, но ожидаемых ощущений не последовало, так, придавило чуток, почти не чувствительно. Когда молодой человек осмелился открыть глаза, за затемненным стеклом иллюминатора не было видно ничего, кроме безбрежной черной пустоты, усыпанной светящимися точками звезд.

Всю дорогу Влад просидел тихо, как мышка. Он все время порывался сказать ей, что приказал Эжен еще в порту, но язык как-то не поворачивался, хоть слова и жгли глотку. Разумно рассудив, что ему не улыбается быть наказанным на глазах у стольких людей, Влад решил повременить с признанием до конца пути. Он украдкой поглядывал на Эжа, каждую секунду ожидая от него какой-нибудь гадости. Но тот, казалось, совсем забыл о существовании раба, спокойно дремал в своем кресле.

Оцепенение, охватившее Влада на планете, начало постепенно отступать, он вообще никогда не мог долго находиться в подавленном состоянии. Так что не прошло и двадцати минут, как непоседливая натура стала сказываться, и он начал с любопытством разглядывать окружающих пассажиров.

Все места в транспорте были заняты. Кто-то сидел с усталыми отрешенными лицами, кто-то попросту спал, компания из трех человек о чем-то тихо разговаривала и иногда приглушенно смеялась. Никто из них не проявил к сидящему рядом рабу никакого интереса. Влад с удивлением заключил, что они считают его себе равным, открытие это потрясло. Он настолько привык считать себя вещью, что было странно думать как-то по-другому.

Он покосился на хозяйку и лишь сейчас толком к ней присмотрелся. Глаза синие, длинные ресницы, легкий румянец, но кожа бледная, значит она постоянно в помещении. Копна смоляных, коротко стриженых волос. Аккуратная форма полноватых губ, чуть вздернутый носик, и еле заметная, упрямая ямочка на подбородке. С такой внешностью действительно не нужно покупать себе раба для определенных целей. От мужчин, наверное, и так отбоя нет. Зачем же он ей сдался? В который раз спрашивал себя раб. Впрочем, стоит ли забивать себе голову всякими глупостями. Она очень ничего и с такой хозяйкой можно прожить, хоть и не долго, мрачно добавил он про себя, все еще не оставляя надежды о побеге.

Он глянул в иллюминатор и насторожился — они подлетали не к планете, как он рассчитывал, а к стальной громадине, висящей посреди космоса. Возле основного шлюза прямо на обшивке была нарисована девушка с развевающимися золотыми волосами и хрупкой фигуркой, затянутой в голубую тунику. Вокруг картины написаны огромные буквы светоотражающей краской. Влад был немного знаком с грамотой и попытался прочитать написанное, напряженно, до боли в глазах, вглядываясь буквы надписи и шевеля губами: 'А… Л… К… И… О… Н… А…'. 'Алкиона', - пробормотал он. Ну, что ж, Алкиона, так Алкиона, здесь, впрочем, нет никакой разницы…

Услышав рядом тихий шепот, я удивленно оглянулась на своего спутника, он сидел уставившись в иллюминатор, и вряд ли замечал хоть что-то вокруг.

— Ты бывал у нас раньше? — поинтересовалась я, любопытство, как известно, один из самых больших пороков человечества.

— Нет, — вздрогнув от моего голоса, Влад энергично замотал головой.

— Тогда откуда тебе известно ее название? Ты умеешь читать?

— Нет, я слышал это от соседей, — соврал Влад, явно чего-то опасаясь. Ну, конечно, рабам не положено знать грамоту, догадалась я. За это, скорее всего можно неслабо получить по загривку.

— Влад, — с упреком проговорила я, — все вокруг нас либо спят, либо заняты своими делами, это во-первых, а во-вторых, мы никогда не называем станцию 'Алкиона'. - и, чтобы подсластить пилюлю мягко добавила, — Если опасаешься наказания, то совершенно напрасно.

— Я соврал, госпожа, — покаянно признался он, и низко склонив голову, придвинулся ко мне, насколько позволяли пристяжные ремни.

— Вшей, вроде, не видно, — констатировала я, пройдясь пальцами по его волосам, — а что, чешется?

— Госпожа издевается, да? — подняв глаза, недоверчиво посмотрел на меня.

— Нет, — хмыкнула я, — просто пытаюсь научить тебя говорить правду. Итак, ты умеешь читать?

— Да, — неохотно ответил он.

— Насколько хорошо и откуда?

— Читаю я плохо, хоть все буквы знаю, — поджав губы, проговорил он, — а откуда — не знаю. Иногда мне кажется, что кто-то учил меня, но кто припомнить не могу, да и когда это было тоже…

— Ты видел когда-нибудь, как швартуются к станции?

— Нет, — хлопнул Влад ресницами, удивленный резкой сменой темы.

— Тогда тебе лучше смотреть в иллюминатор, иначе все пропустишь.

Влад тут же отвернулся от меня и прилежно уставился в круглое окошко. Я откинулась на спинку сиденья, ловя последние спокойные минуты перед встречей с отцом.