Глава 11

Холл опустел, полицейские разбрелись по своим делам. Притихший дом казался холодным и осиротевшим. Я потянула тяжелую дверь спеша выбраться наружу. Определенно парк мне нравился гораздо больше. Я остановилась на мосту, слушая живую планету, глубоко вдохнула вечерний воздух, и медленно выдохнула, смакуя и запоминая оттенки запахов. Остывающий песок, ароматы незнакомых мне цветов и травы, прохладу плещущейся под мостом воды. Минута тишины. Я подняла глаза к небу, любуясь далекими звездами, вспоминая сегодняшний день, события которого уже казались далекими и зыбкими, похожими на бредовый сон. Где-то, совсем рядом, слышались мужские голоса, изредка прерываемые смехом. Хозяев голосов я видеть не могла из-за густых кустов. Все правильно. Полицейские до этого толпившиеся в холле замка выбрались на улицу, как всякий житель космических станций, ловя короткие минуты пребывания под открытым небом. Я грустно улыбнулась, только сейчас подумав, как нелегко приходится Владу, привыкшему к жизни на планетах, а сейчас вынужденному находиться взаперти на космической станции, накрепко привязанному к нерадивой хозяйке. Я хоть знаю, почему там нахожусь и это мой выбор. А он жертва обстоятельств. Обстоятельств непреодолимой силы. Очень удобная формулировка, изобретенная изворотливыми юристами.

Хлопнула дверь, едва слышно скрипнули камушки под чьими-то ботинками. Я стояла, не шелохнувшись, продолжая разглядывать небо. Кто бы это ни был пусть идет своей дорогой.

— А, вот ты где! — в голосе Никиты слышалось облегчение.

— Сейчас ты должен сказать, что искал меня, — подсказала я.

— Да, искал, мне надо…

Парень замялся, не сумев с ходу выдумать, что ему такого от меня надо.

— Штатного клоуна прислали? — понимающе усмехнулась я.

— Ну, что-то в этом роде, — покаялся Никита, — генерал боится, что ты можешь наделать глупостей.

— Дурак, — пожала я плечами.

— Дурак гораздо лучше, чем сука, — задумчиво пробормотал Никита, таким нехитрым способом оценивая накал моих страстей, заставив меня слабо улыбнуться.

— Ты куда сейчас? — поинтересовался Никита.

— К Владу.

— Пошли, провожу, — предложил Никита, — там репортеров куча.

— Я видела, — безразлично откликнулась я.

Мы спустились с мостика, и пошли по широкой аллее, ведущей к воротам поместья. Пройдя живую изгородь, миновали группу бездельничающих полицейских, тех самых, чьи голоса я слышала стоя на мосту. При появлении начальства парни подтянулись, но, видя, что Никита не обращает на них внимания, заметно расслабились. Мы уже отошли от компании на несколько метров, когда до меня долетел обрывок разговора, заставивший меня остановиться.

— Не понимаю, чего с этим рабом так носятся! Давить таких надо. Он испортил мои ботинки, совсем новые! Ну, и я ему по роже! Он аж на задницу сел…

Я резко развернулась, отыскивая глазами говорившего. Среднего роста, лет двадцати восьми, и совершенно мне незнакомый. Вот он, тот, кого я искала полдня, на него можно излить радужное настроение, не заботясь, как это будет выглядеть. Подарок судьбы!

— Аня… — Никита дернулся схватить меня за руку.

— Только попробуй… — сквозь зубы прорычала я, заставляя Никиту отпрянуть, и не спеша двинулась к полицейским.

— Ботинки теперь только выбросить… — в голосе полицейского слышалась неподдельная тоска. Из-за каких-то чертовых ботинок!

Накал бешенства достиг критической массы. Стоящие рядом с говорившим ребята, благоразумно отодвинулись при моем приближении. Не размениваясь на никчемные разговоры и предупреждения, я провела простейший, но от этого не менее действенный блок. Пяткой по ступне, яркой вспышкой боли на короткий миг, обезоруживая противника, остро жалея об отсутствии каблуков, под колено и с особым наслаждением коленом со всей дури в пах, так что б искры из глаз посыпались. Не ожидавший нападения мужчина не успел и пискнуть, не то, что ответить. Я смотрела на его скорчившуюся фигуру, чувствуя, как губы против воли кривятся оскалом, подумав секунду, добавила локтем меж лопаток, заставляя обидчика Влада рухнуть на колени. Как жаль, что по роже нельзя — следы останутся. Стоп! А кто сказал, что нельзя? И плевать на то, что нельзя, раз очень уж хочется. И пусть потом в суд подаст! Ухмыльнувшись собственным мыслям, я сжала кулак…

— Аня! Пальцы! — за какую-то секунду до удара взвыл появившийся из-за кустов Эжен, понимая, что остановить меня каким-то другим способом просто не успевает.

Действительно — пальцы жаль, холодно пронеслось в голове, а колено не очень. Уже не особо усердствуя заехала коленом по лицу врага стоящего на четвереньках, заставив того повалиться в колючие кусты.

Безнадежно опоздавший Эж сгреб меня в охапку, оттаскивая подальше, на безопасное для поверженного врага расстояние, справедливо опасаясь, что я не до конца выполнила программу минимум.

— Вы что, не могли ее оттащить!? — напустился Эжен на подчиненных, крепко удерживая меня за плечи.

— Оттащить кого? — невинно изумился один из свидетелей.

— А что здесь что-то было? — подхватил второй.

— Майор, да если бы здесь… то мы бы уж… — скроил зверскую рожу третий, всем своим видом выражая готовность предотвращать и искоренять.

— Ну, да… — подтвердил Никита.

— Хуже коросты, — проворчал Эж, и добавил мечтательно, — вот вернемся на базу, уж я вас там…

Слушая этот нестройный хор, я захрюкала от еле сдерживаемого смеха. Ушибленное колено тихонько ныло, но я, ни о чем не жалела.

— Ты чего, Анечка? — враз меняя тон, залепетал Эжен, не распознав в невразумительных звуках смех. — Тихо, тихо, девочка… — майор погладил меня по плечам. — Все хорошо. Никита, глянь, он там живой хоть.

— Живой, — подтвердил Никита, с любопытством заглядывая в кусты, — вон, шевелится даже.

— Помогите ему вылезти, что ли, — брезгливо поморщился Эж.

— Вот еще, как залез, так пускай и вылезает, — буркнул кто-то.

— Рразговорчики! — нахмурился Эжен, мигом восстанавливая порядок и субординацию, — Ланс, достань его, Вадим, помоги. А ты, — майор выразительно посмотрел на меня, — пошли со мной. Никита, ты тоже.

— Совсем с ума сошла? — строго спросил Эжен, когда мы оказались на значительном удалении от места происшествия. — Ты чем думала? Бросаешься на окружающих, что цепной пес! Ты соображаешь, что было бы, если бы повредила пальцы?

— Ничего бы не было! — буркнула я, стряхивая с плеча руку майора. — На больничный бы пошла.

— На больничный бы она пошла! — передразнил меня Эж, зло сплюнув. — А о людях ты подумала? А ты куда смотрел!? — без перехода напустился он на шагающего рядом Никиту.

— Да кто ж знал, что она в драку полезет? — попытался оправдаться Никита. — К тому же, Аньку не так уж просто остановить!

Я улыбнулась, слушая их перепалку, прощая им все. Да и не могла я на них долго злиться, слишком многое нас связывает в этой жизни и не так уж просто перечеркнуть это из-за одного неудачного дня.

— А ничего, что я рядом иду? — невинно поинтересовалась я, прерывая спорщиков.

Парни посмотрели друг на друга, потом на меня и внезапно расхохотались. Глядя на веселящихся полицейских, я подумала, что возвращаться в душную квартиру мне совсем не хочется, да и Владу я сейчас без надобности, он спит, а компания в таких делах штука лишняя. Кое-как отделавшись от назойливого конвоя, торжественно пообещав не устраивать больше драк, побрела вглубь парка, без особой цели и направления. Хотелось немного тишины и одиночества, которого уже давно не было, когда принадлежишь только себе и никому больше.

Откуда-то сбоку потянуло свежестью, говорившей о близкой воде. Повинуясь сиюминутному порыву, свернула с тропинки, ступив на отяжелевшую от вечерней росы траву. Ноги тут же насквозь промокли, но это меня беспокоило мало. Я продиралась через кусты с упорством, достойным лучшего применения, может к пруду была другая дорога, более удобная, но у меня не было желания ее искать. И дался мне, этот чертов пруд! Я раздвинула ветки, задохнувшись от детского восторга, глядя на темную поверхность воды, маслянисто поблескивающую в свете фонарей. Пруд был меньше, чем мне думалось, когда рассматривала его на снимке. Почти у самой воды стояла витая скамья с высокой спинкой. Идеальное место для отдыха и раздумий, скрытое от сторонних глаз. К тому же вода относится к тем немногим вещам, на которые человек может смотреть вечно, такова наша психология, не делающая различий между хорошим человеком и самой распоследней скотиной.

Выбравшись на песчаный берег, подошла к воде и, присев на корточки, опустила ладони в теплую воду, пахнущую тиной и лягушками. Жаль, искупаться нельзя. Отойдя от воды, я присела на скамейку, блаженно откинувшись на изогнутую спинку. Не было мыслей, не было чувств, они словно растворилось в ночной тишине, останавливая время.

Мое уединение прервал отец, появившись почти бесшумно, он остановился у меня за спиной, не решаясь окликнуть и напугать меня. Похвальная осторожность, тем более в свете сегодняшнего дня.

— И что ты там стоишь, бедный родственник? — поинтересовалась я, не поворачивая головы.

— Да так… — отец усмехнулся и, обойдя скамейку сел рядом, — Еще сердишься?

— Уже нет, — покачала я головой, — как ты меня нашел?

— Ты всегда любила воду, — пожал папа плечами, — а вода здесь всего в двух местах. У фонтана тебя нет, значит остается пруд.

— Да, действительно, все просто.

— Мне очень жаль, что с Владом так получилось.

— Знаю.

— Я вообще не хотел вас вводить.

— А чего ж не остановил? — я удивленно подняла брови.

— Ну, с Владом было без вариантов. Без него и соваться нечего было. А вот с тобой… — генерал усмехнулся и покачал головой, — Ты пробовала когда-нибудь остановить крейсер голыми руками? Нет? Вот и я решил, что дело это зряшное, тебя ж не переспоришь…

— Это да, — подтвердила я, — я упертая. Есть в кого…

— Значит мир?

— Мир, — согласилась я, пристраивая голову на отцовском плече.

— А вот по поводу нашего разговора, что было бы с моим планом, если бы ты полезла спасать Влада до того, как закончила информацию скачивать, не полезла бы. Задний двор виден лишь из окна коридора, а из кабинета его не видать, окна на другую сторону выходят. Но этого даже я просчитать не мог. Как Влада транспортировать будем? После такой трепки он вряд ли поднимется.

— Не поднимется, — подтвердила я, — Эж перевозку обещал. А что уже собираться надо?

— Да, Эж заканчивает дела передавать. Еще полчаса и поедем.

— Хорошо, — я выпрямилась и с хрустом потянулась, — папа…

Отец остановил меня жестом, призывая молчать. Я замолчала на полуслове, прислушиваясь к окружающему миру, но ничего особенного услышать, не смогла. Так же тихонько пели лягушки и шелестели листья и больше ничего подозрительного. Отец сделал знак говорить дальше, но вот беда, я уже забыла, что хотела спросить и поэтому стала говорить первое, что пришло в голову.

— Откуда ты взял этого Гену? Скотина редкостная, доложу я тебе. Он не подходит для работы в отделе, уж слишком много апломба и самомнения, оно бы ничего, но он слабак с таким в команде выходить нельзя, не говоря уж о паре.

Я продолжала нести еще какую-то чепуху, с удивлением наблюдая, как генерал мягко ступая, обогнул лавку и бесшумно растворился в кустах. Давно я не видела, как отец работает, всегда удивляясь, как такой внушительный мужчина может бесплотным призраком скользить в темноте, так, что не шелохнется ни единая травиночка.

Я настороженно замолчала, расслышав придушенный писк где-то слева. Генерал настиг свою жертву и, судя по звукам, тащит ее сюда. Я поднялась, с интересом вглядываясь в темноту, где происходила нешуточная возня. Треск ломаемых веток приближался и совсем скоро на утоптанную площадку у лавочки вывалился генерал, крепко удерживающий извивающегося в полном молчании пленника. Я прищурилась, стараясь разглядеть, добычу. По сравнению с генералом пленник казался ребенком, невысокого роста, по-мальчишески худенький и какой-то нескладный, он был готов дорого заплатить за свободу. Каким-то невероятным образом извернувшись в генеральских лапах, паренек лягнул генерала под коленку и вцепился зубами в папанину ладонь. Папа охнул от неожиданности и на секунду разжал руки, но подростку хватило и этого, что бы угрем выскользнуть из медвежьих объятий и бросится прочь. Генерал тихонько выругался и в два прыжка настиг беглеца, ухватив его за рубашку.

— Ах, ты ж… — зарычал грозный полицейский, разворачивая пойманного лицом к себе, ухватил за грудки, и уже был готов от всей души встряхнуть его, но в последний момент остановился, изумленно выдохнув, — Девка!?

Я растерянно моргнула, не совсем понимая, что происходит. Какая девка? Откуда здесь… А впрочем… Я быстро пересекла разделявшее нас расстояние и, оттеснив отца, повернула пленника к свету. Так и есть…

— Ника? Что ты здесь делаешь? — строго сведя брови, поинтересовалась я.

Девчонка хмуро посмотрела на меня из-под спутанных волос и предпочла отмолчаться.

— Ты ее знаешь? — удивился отец, не забывая крепко удерживать девчонку за шкирку.

— Да, знаю, — вздохнула я, — Ника, почему ты здесь? Тебя же должны были забрать…

— Я же тебе сказала — в приют я не поеду! — нахохлилась она, — И домой я не вернусь! Он меня опять продаст!

— Аня, кто это?

— Это, дражайший генерал, очередной косяк вашей службы, — убирая светлые пряди волос со лба девочки, уведомила я.

— Я не косяк! — тут же ощетинилась Ника.

— Конечно, ты не косяк, — согласился генерал, — но, похоже, ты еще та головная боль.

— Да кто ты такой!? — закричала Ника на генерала, делая тщетные попытки вырваться.

— Тихо! — приказал генерал, и Ника тут же заткнулась.

Передоверив девчонку мне, генерал отошел от нас и, выудив из кармана телефон, раздраженно потыкал кнопки и принялся выяснять, кто был ответственным за отправку детей, и почему получилось так, что одна из них отбилась от группы и сейчас шастает по кустам.

— Это надолго, — кивнув на шипящего генерала, — пошли, сядем на лавочку, и ты мне все подробно расскажешь.

— Что расскажу? — уныло спросила она, усаживаясь рядом.

— Как тебе удалось бежать? Опять кого-то покусала?

— Я не кусала, — Ника шмыгнула носом, и совсем по-детски утерла глаза кулачком, — нас посчитали, а когда усаживали в машину, я отстала и нырнула под днище… Я же тебе говорила — я не вернусь!

— Вот дуреха, — я с силой помассировала виски, — а если бы тебя раздавили?

— Но не раздавили же! — с законной долей гордости проговорила она. — Я ловкая.

— И что мне сейчас с тобой делать, ловкая? — Уныло поинтересовался подсевший к нам генерал, доставая из нагрудного кармана шоколадку. — Есть-то хочешь? Вот, держи.

Ника подозрительно посмотрела на шоколад, обернутый в хрустящую фольгу, будто генерал предлагал не сладость, а рыбу фугу собственного приготовления. Девчонка судорожно сглотнула, и гордо отвернулась.

— Бери-бери, — отец вскрыл упаковку и буквально всунул плитку в узкую ладошку. Нике не оставалось ничего другого, как принять еду.

— Что там? — я кивнула на телефон, торчавший из отцовского кармана.

— Они не могут ее забрать, — отец почесал за ухом, Ника нарочито громко шуршала фольгой, усердно делая вид, что ее не касается наш разговор, — у них, видите ли, мест больше нет! Но я ж не могу дите здесь оставить! И полицейским местным отдать не могу!

— Не можешь, — согласилась я.

— Они ее в обезьянник запрут или еще что в этом роде! — не слушая меня, все более раздражаясь, продолжал отец.

В его кармане припадочно затрясся телефон. Отец встал и отошел в сторону. Ника настороженно уставилась в широкую мужскую спину, даже про шоколадку свою забыла. Я особо не волновалась, зная истинную причину раздражения генерала. Он уже все решил и теперь бесился от этого.

— Все, собирайтесь — мы едем, — отрывисто бросил генерал, заталкивая телефон в карман.

— Перевозку нашли? — забеспокоилась я, с ужасом понимая, что не проконтролировала этот момент.

— Да, Эжен сказал, минут через десять подгонят.

— Куда? — пискнула Ника.

— Ты едешь с нами, — милостиво проинформировал ее генерал.

— Я никуда не еду с вами! — уперлась Ника, вскочила и была уже готова бежать.

— Ты едешь с нами, — с нажимом проговорил генерал, обнимая ее за плечи и направляя к тропинке, — мне некогда тебя уговаривать, а значит, ты едешь, даже если мне придется тебя под мышкой тащить! Ты поживешь у меня, пока я не подберу тебе более подходящее место.

Я улыбнулась в темноту, черта с два, генерал, вы будете заниматься этим самым подбором, и черта с четыре любое другое место покажется вам более или менее подходящим! Вы будете откладывать это дело все дальше и дальше, уговаривая, что вот завтра вы обязательно… Потому, что нет ничего более постоянного, чем временное. И я это знаю, и ты это знаешь, вот поэтому и бесишься. Я прикусила губу, пряча глупую улыбку. И врет умная наука, утверждая, что для появления сестер нужны две клетки и девять месяцев. Похоже, только что Романовых стало больше на одну физическую единицу.

У главной аллеи наши дороги разошлись. Генерал со слабо упирающейся Никой отправились к замку, а я к воротам. Стоило показаться за воротами и меня ослепили яркие вспышки камер. Журналистов прибавилось, и они наглухо перегородили улицу. Интересно, как генерал будет выбираться, через этот кордон?

— Анька, давай за мной! — откуда-то сбоку вынырнул Никита и напролом двинулся через толпу.

Со всех сторон к нам потянулись микрофоны на гибких шнурах, на все вопросы журналистов Никита огрызался емким 'Без комментариев!'. Я уцепилась за его рубашку, боясь отстать. Мы достаточно быстро пробились сквозь плотную толпу, и лишь нырнув в спасительный переулок, смогли свободно вздохнуть. Кто-то из журналистов попытался пробраться следом, но Никита посмотрел на него с таким безграничным дружелюбием, что парень сразу испарился.

— Никита, а как перевозка проедет? — забеспокоилась я.

— Проедет, не волнуйся, — Никита оттер лоб рукавом, — я только что с местными ребятами говорил, они коридор обещали. Как только машина подойдет, так сразу и вычистят.

— Как там Лиса?

— Беснуется, — Никита широко зевнул и встряхнулся по-собачьи, — если я переживу ее беременность, мне уже ничего не страшно будет. Который час?

— Да час ночи уж как, по нашему времени, — зевая вслед за Никитой, пробормотала я.

— Хоть домой не лети, — уныло пробормотал Никита, — Алиса мне башку отвертит, я обещал быть дома до десяти вечера.

— Да не, не должна, — не ощущая, впрочем, особой уверенности проговорила я, — ты ж на работе и она это знает. Хочешь, я с ней поговорю, вот как прилетим, так сразу и поговорю. Скажу, что мы вместе были и…

— А вот этого не надо! — перепугался Никита. — Если ты не хочешь, что бы и тебе голову отвернули. Я ж говорю, Алиса в последнее время не в адеквате, ревнивая стала страшно. Слушай, а после родов она такая же бешенная будет?

— Нет, не будет, — успокаивающе улыбнулась я, однако сделав себе пометку поговорить с Алисой, где ж это видано, что б мужик домой идти не хотел, — может только в первые недели три, пока гормоны устаканятся. Потерпи, совсем немного осталось, месяцев шесть — семь.

— Вот уж успокоила! — фыркнул Никита.

— Я наверх, ты со мной?

— Нет, я здесь подожду, и носилки потом наверх подниму.

Я коротко кивнула и нырнула в темноту подъезда. В квартире стояла сонная тишина, прерываемая только тихим бормотанием техников, оккупировавшим зал. Я заглянула в комнату. Эван дремал, сидя за столом, положив голову на сложенные руки. Трое других предавались старинному занятию бездельничающих особ мужского пола — играли в карты.

— Ну, как тут у вас? — шепотом спросила я.

— Нормально все, Ань, — так же шепотом ответил Гирт, раскрывая карты, заставляя остальных игроков, раздосадовано шипеть, — твой спит, Марко к нему недавно заходил. Слушай, а правда, что ты Гене морду набила?

— Правда, — склонив голову, повинилась я. — уже доложили?

— Ага, — расплывшись в улыбке, кивнул Гирт, — жаль мы все пропустили…

— Да ничего там интересного не было…

— Естественно, чего может быть интересного, когда наша Анька мужика здорового отделала! Это ж обычное дело, — проворчал Эван, выпрямляясь и с хрустом потягиваясь.

— Анька, можно тебя попросить? — с плаксивой интонацией вокзального сироты заныл Гирт.

— Можно, если только быстро, я собираюсь к Владу, — я приостановилась на пороге.

— Анька, а ты не повторишь на бис, а? Ну, ради несчастных обделенных техников?

На меня смотрели восемь молящих глаз. Стоило бы разозлиться, ребята явно подначивали, но сил хватило лишь на то, чтобы фыркнуть и закатить глаза к потолку и выйти из комнаты молча строя планы мести. А чего их строить? Я развернулась и снова заглянула в комнату.

— Кстати, я забыла спросить, — расплываясь в улыбке, проворковала я, — чего вы сидите? Генерал полчаса назад дал команду на крыло и все уже уехали, кроме меня. Я жду перевозку для Влада.

Глядя, как вытянулись лица техников и три руки одновременно потянулись за телефонами, я поняла, что отомщена.

Я на цыпочках вошла в комнату, где спал Влад. Он дышал тихо, почти беззвучно. Присев на корточки у кровати я потрогала его лоб. Лоб был теплый, что заставило меня обеспокоенно нахмуриться. Вполне возможно это ничего не значит и в комнате просто жарко. Неплохо бы посмотреть его спину, но для этого придется включить свет. Пусть поспит еще немного, совсем немного. Скоро придет Никита и Владу придется проснуться. До этого еще есть время. Минута тишины…

Я погладила его руку, осторожно распрямила мужские пальцы, сжатые в кулак. Какая у него все-таки большая рука. Не удержавшись, я потерлась щекой о тыльную сторону его ладони. Может, отец не так уж далек от истины, утверждая, что я влюбилась во Влада? Нет, конечно же, нет! Это просто чувство ответственности и гормоны. Совсем как у Лисы, с той лишь разницей, что я не беременна и уже довольно давно не имела, хм… романтических отношений с мужчинами. Эти самые 'романтические отношения' развеселили меня, что позволило легко выбросить из головы мысли на запрещенную тему.

В коридоре послышался топот и на пороге возник Никита, тащивший носилки. Время вышло.

— Как он?

— Спит, — с некоторым сожалением, что сейчас придется будить Влада, ответила я.