Глава 19

Я выключила душ, смахнула лишнюю воду с волос и, выйдя из кабинки, встала под фен. На работе придется задержаться, но страшного в этом ничего нет — Влад заступил на дежурство, и сутки будет безвылазно сидеть в отделе, так что на сегодня я освобождена от приготовления ужина.

Я блаженно потянулась, подставляя другой бок под ласковые воздушные струи. Эжен подчиненным доволен, отец к Владу так же не имел претензий, а раз довольны они, то и мне грех жаловаться. В бригаде к Владу отнеслись с пониманием, особенно те, кто участвовал в операции на Леоне.

Единственный, кто вызывал глухое раздражение это Водопьянов. Не нравилось ему, что приходится работать с рабом! Да и испорченные ботинки он Владу никак забыть не мог, а скорее не столько ботинки, сколько мою трепку. И теперь Гена искал малейший повод, чтоб задеть Влада, я же никак не могла повлиять на ситуацию и немного дергалась от этого. А еще беспокоило, что Влад стал невольной причиной раскола в бригаде. С Геной и раньше-то не очень общались из-за его излишней заносчивости, а как появился Влад, так и вовсе сторониться стали. От понимания, что проигрывает рабу Гена, бесился все больше, и от придирок перешел к прямым оскорблениям, правда, сказанным исподтишка и в спину. Влад приученный сносить и не такое на конфликт не шел. А менее терпеливый Никита, услышавший оброненное Геной замечание о наших с Владом отношениях, попытался поговорить, но разговор как-то быстро переместился из коридора в уборную, где капитан прижал Водопьянова в углу и от всей души разъяснил товарищу, о чем не следует говорить.

За тот разговор Никита получил от Эжена выговор, Гена строгое предупреждение 'фильтровать базар', а я, узнавшая обо всем от Ники, и прилетевшая к майору за советом, не менее категоричный совет не совать свой нос в чисто мужские дела! 'Ты хочешь, чтоб Влад мужиком остался и стал самостоятельным или тряпку из него сотворить? — жестко поинтересовался у меня Эжен. — Молчишь? Вот и не лезь, куда не просят. Мужики сами разберутся!' Так что пришлось отступиться и наблюдать со стороны и молча мучиться от невозможности не то, что помочь, просто подстраховать.

— Анна Дмитриевна, подойдите в реанимацию, — из-под потолка голосом Инго попросил динамик, обрывая мои безрадостные мысли.

— Уже бегу, — отозвалась я, выключая фен и на ходу натягивая свежую форму.

…Работа, в которую окунулся Влад, придя в бригаду, на удивление оказалась не такой уж кровавой, как он себе представлял. Скорей уж рутина, омутом втянувшая в себя глупого человечишку. Работать в основном приходилось головой и ногами. Почти с первого дня Эжен поставил стажера на вылет за пределы станции.

Уже сидя в транспорте с группой из трех человек, Влад как-то вяло подивился, что никаких маячков на него не нацепили. Откинувшись на высокую спинку кресла, мужчина ненадолго задумался, осмысливая происходящее, и едва не свалился, бессознательно подавшись вперед от пришедшей догадки. Никита, сидящий справа, понимающе усмехнулся и, толкнув Влада на подушки, посоветовал пристегнуться.

Выходило, дело совсем не в том, что вокруг были полицейские, от которых не сбежишь. Владу доверяли. И это уже не его собственная хозяйка, чьи поступки порой граничили с безумством и ставили несчастного раба в непроходимые тупики. Это нечто другое, отчего приятно теплеет в груди и голову кружит неуместное в его возрасте счастье. На него надеются. В нем уверены. Он свой! Неотличимый от ребят в соседних креслах, ни о каком втором сорте и речи не идет и становится кристально, доподлинно и совершенно твердо понятно, что за этих людей Влад порвет любого. Вытащит на горбу из передряги, а возникни в том необходимость, то прикроет собой. За одно лишь это чувство причастности!

И Влад делал все возможное, чтоб люди, принявшие его в свой круг, ни на секунду об этом не пожалели. Надо — осматривал трупы разной степени давности, надо — копался в помойках в поисках улик, забираясь в такие уголки, куда не каждый полезет. Рабская жизнь быстро отучает от брезгливости, так что прошлый опыт здорово выручал. Хорошо хоть с трупами, встречались редко, в самом начале расследования. В основном же он имел дело с уликами и свидетелями. Впрочем, к последним стажера не очень-то подпускали, позволяя наблюдать работу следователей издалека. Из-за стекла Гизела, зеркального со стороны, допросной и прозрачного у наблюдателей.

Владу нравилось приходить в участок одним из первых и брести по длинному полутемному залу, беспорядочно заставленному столами с темными, выключенными экранами компьютеров, за которыми обычно сидели его теперешние коллеги. Влад приветливо кивал дежурным, а после усаживался за свой стол и принимался по мере сил и возможностей помогать своей группе.

Единственным минусом, но весьма жирным, в теперешнем существовании был Гена. Водопьянов представлялся Владу жирной навозной мухой, назойливо жужжащей под ухом без возможности от нее отмахнуться. Гена не упускал возможности задеть, всячески напоминая, что Влад никакой не человек, а вещь, по недоразумению забывшая свое место и как не старался держаться подальше, пакостник все равно оказывался рядом. Влад встречал все выпады со вселенским спокойствием, уговаривая себя, что рано или поздно Водопьянову попросту надоест цепляться, и он отстанет. Единственный раз Влад взбесился по-настоящему. Когда придя на работу позже обычного, обнаружил на своем столе ошейник с металлической цепочкой. Это почему-то сильно задело и внутри все перевернулось, всколыхнув то, что забывалось с таким трудом. Личность, с такими усилиями вытащенная Аней из глубин, взбунтовалась, ударив в голову горячей волной ненависти, руки сами с собой сжались в кулаки, но Влад усилием воли заставил себя успокоиться и, до ломоты, сжав зубы, спрятал ошейник в стол — конфликты ему сейчас совсем не к чему, а уж драка тем более. Затолкнув поглубже бешенство, мужчина попытался заняться текущей работой. Проходивший мимо Эжен, низко наклонившись к Владу, тихо посоветовал: 'Набил бы ты ему морду, сразу отстанет'. Влад попытался пропустить этот совет друга мимо ушей, памятуя об отношении Ани к дракам. Но чем дальше, тем все труднее было держать себя в руках.

Гена же, решив, что над Владом можно издеваться бесконечно и не получать при этом должного отпора в наглую нарывался на кулак. Не соображал блаженный, насколько близок Влад к тому, чтоб начистить обидчику морду. Усевшись на стол Влада, Водопьянов сдвинул бумаги, в которых пытался разобраться стажер, смешав их при этом.

— Гена, слезь с моего стола, пожалуйста, — с вежливым металлом в голосе попросил Влад, умело скрывая раздражение.

— Ага, сейчас, только ответь мне на один вопрос, — нацепив гадкую ухмылку на лицо, проговорил Водопьянов.

— Хорошо, задавай свой вопрос, — смирился Влад с неизбежным.

Он откинулся на спинку стула и, закинув руки за голову, для пущей безопасности собеседника, приготовился смиренно выслушать очередную гадость, надеясь поскорее отделаться от неприятного человека. Но то, что он услышал, превзошло все допустимые границы.

— Ты мне ответь, — допытывался Гена, — когда тебя хозяйка имеет, накладной член использует или у нее свой собственный имеется?

Ну, все! Точка невозврата. Влад медленно опустил руки, примериваясь половчее зацепить придурка за шею и со всем прилежанием познакомить со столешницей. Да так, чтоб хрустнули, сминаясь, нежные хрящики переносицы.

В отделе воцарилась гнетущая тишина, и все повернулись к ним, с неприкрытой враждебностью глядя на Водопьянова. Влад подался вперед, вцепившись в край стола с такой силой, что пальцы побелели. Неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы ни голос Ники, громом разорвавший тишину.

— Сидеть на столе неприлично, — упрекнула Гену девочка.

— Что ты сказала? — то ли не понял, то ли не расслышал он.

— Убери жопу со стола, говорю, — ласково проворковала она, — гиена ты тифозная, документы важные загадишь!

— Как ты меня назвала? — пораженный Гена повернулся к Нике, недоверчиво уставившись на девочку.

— Гиена тифозная! — громко сообщила она, сияя широкой улыбкой, по комнате прошелестел выдох облегчения и смешки.

— Да я тебя… — задохнулся Гена от злобы, осознав, что все смеются над ним, но не до конца понимая, что Ника только что не много ни мало жизнь ему спасла.

— Что ты меня? — склонив голову на бок, поинтересовалась Ника, извлекая из кармана большой пистолет, картинно сняла с предохранителя и направила Водопьянову прямо в грудь. Твою мать и всех богов вселенной!!! Откуда у девчонки пистолет, про себя возопил Влад. Те же мысли, судя по вытянувшимся лицам и округлившимся глазам, занимали и окружающих полицейских. Ребята подобрались, стараясь не делать лишних движений, чтоб не спугнуть вооруженного подростка.

— Влад, можно я его пристрелю? — капризно попросила Ника, будто клянчила десятую порцию мороженного.

— Ника, не надо, — облизнув вмиг пересохшие губы, попросил Влад, лихорадочно соображая, как без потерь отобрать у нее пистолет.

— Надо, надо! — настаивала на своем Ника. — Он придурок и мне надоел!

— Ника, девочка, послушай… — Влад начал медленно подниматься из-за стола.

— Эй! Вы мне все испортите! — вскричала бандитка и дернула курок.

Из ствола, вылетела темно красная струя и попав на рубашку обидчика, превратилась в жуткое пятно. Водопьянов расширенными глазами уставился на свою грудь, удивляясь, отчего совершенно не чувствует боли, ведь его пристрелили? Тут же по комнате разнеслась отвратительная вонь, чем-то напоминающая сероводород и навевающая определенные мысли по поводу выделений организма.

— Фу, — Ника скривилась, и картинно зажав нос, прогнусавила, — ты ж мужик, а так обделался! Это же всего лишь шутка дебильного ребенка! А вы чего так смотрите? Он же водяной!

— Ника, я тебя убью! — пробормотал Влад, без сил падая обратно на стул.

— Я первый! — рявкнул из-за соседнего стола Игорь.

— Да лааадно вам! — легкомысленно отмахнулась Ника от жаждущих ее крови мужиков. — Это ж шутка была. Плоская, правда.

— И вонючая к тому же, — из-за дальнего стола флегматично заметил Ланс.

По залу пронеслись одиночные смешки, а Водопьянов, наливаясь густой краской, бросился в сторону уборных, сопровождаемый уже общим хохотом. Ника проводила его презрительным взглядом, и хитро подмигнув Владу, принялась отлеплять его пальцы от стола.

— Пошли обедать, это теперь надолго, — девчонка потянула его за руку, заставляя подняться, — Лешка такой классный составчик сварганил — этот придурок теперь неделю не отмоется, — и, мечтательно закатив глаза, протянула, — вонять будет!..

Во время обеда хмурый Влад ковырял вилкой в салате. Решив следовать совету Эжена и не показывать своей осведомленности о проблемах моего подопечного, все же не удержавшись, спросила:

— У тебя все в порядке?

— Трудное дело, — попытался улыбнуться он.

— Может, я могу чем-нибудь помочь? — осторожно спросила я.

— Сам разберусь! — невпопад буркнул он и, так и не попробовав салат, поспешно ушел на работу.

— Ну и как с ним разговаривать? — спросила я у Ники, — Думает, я не вижу, что происходит, конспиратор хренов.

— Он просто не хочет тебя расстраивать, — ответила она, убирая со стола посуду, — он же видит, что у тебя неприятности с твоим исследованием, вот и не желает прибавлять тебе еще и свои проблемы.

Ника была права, Геннадий Васильевич уже неоднократно намекал, что пора бы сдать нетленку, но засесть за труд как-то не получалось. Пациенты точно взбесились — шли нескончаемым потоком. У Ники наклевывались экзамены. Отцу спихнули дело маньяка, и за генералом надо следить, чтоб он ел, хотя бы раз в сутки. Когда он ведет такого рода дела, то становится рассеян, ко всему, что напрямую не касается работы. А теперь еще и у Влада неприятности из-за какого-то недоделка. Ну и как в таких условиях ваять бессмертный труд? И кого вы пытаетесь убедить, доктор? Да лениво вам и все тут! А за Владом все же стоит приглядывать, не ровен час сорвется парень.

…Разъяренный Влад стоял посреди главного зала отделения. Все, присутствующие полицейские покинули свои места и с интересом подтянулись к месту разгорающейся ссоры. Прав был Эжен — не понимает Гена слов, и намеков прямых не понимает! Что окончательно допекло Влада, точно припомнить не мог, но прозвучавшая фраза касалась теперь уже не только Ани, но и Ники.

Водопьянов, не ожидавший от своей, обычно спокойной, жертвы такой бурной реакции немного опешил, но рот прикрыть даже не подумал. Лицо Влада окаменело и он, почти не размахиваясь, нанес короткий удар обидчику в солнечное сплетение. Гена согнулся пополам, с усилием проталкивая в легкие воздух.

— Ах, ты сука! — прохрипел не желающий успокаиваться Водопьянов и головой вперед кинулся на ненавистного раба, собираясь сбить того с ног. Влад сделал плавный шаг в сторону и пинком придал свободному ускорение. Не совладав с инерцией, Гена со всего маху врезался брюхом в пол. Считая, что на этом можно заканчивать Влад нагнулся поднять опрокинутый во время потасовки стул и на секунду выпустил противника из виду.

Тень, замеченная краем глаза, заставила Влада отклониться, и только это спасло от серьезных увечий, носок тяжелого ботинка, метивший в глаз, прошел по касательной, вызвав резкую вспышку боли в скуле. Зарычав, Влад отбросил стул, разворачиваясь к противнику. Шутки кончились. Пришедший к тому же выводу Гена с кривым оскалом выхватил пистолет. Будь свободный чуть быстрее и выстрели сразу, Владу пришлось бы худо, но противник замешкался, а когда понял, что противник не собирается застывать в ужасе, было поздно. Влад пригнулся и стремительно перетек вперед, оказавшись как раз под локтем руки, державшей пистолет. Простенький захват на скрещенные руки, рывок, сухой треск ломаемых костей и сдавленный вой, лишь подхлестнули сорвавшееся с цепи бешенство. Несколько коротких ударов локтем в лицо, придерживая за увечную конечность, подсечка, а теперь размазать скотину по полу. Влад вкладывал в драку всю душу и умение, успевшее накопиться за нелегкую жизнь раба, и вскоре драка переросла в самое вульгарное избиение.

На плечи будто кинули по мешку с песком, а руки словно сжали чьи-то медвежьи объятья, рывок и Влад уже стоит на ногах. Выплюнув что-то матерное, мужчина попытался извернуться, где-то на грани сознания кляня себя, что позволил ярости взять верх и перестал контролировать окружающих. Ну, ничего! Он сейчас… Влад резко дернулся вперед, чтобы тут же с силой откинуться назад, нанося сокрушительный удар головой. По лицу не попал. Затылок наткнулся на что-то твердое, почти каменное, в глазах вспыхнул самый натуральный фейерверк.

— Отставить! — рявкнули над ухом, мигом приводя распаленного раба в чувство.

— Ну, все, все! Побаловался и хватит, успокойся, — добродушно пророкотал генерал, для надежности перехватывая ошеломленного подчиненного поперек груди и придерживая в таком положении пару секунд. — Успокоился? Пойди лицо умой, в мозгах сразу прояснится, а ребята здесь пока приберут. Я тебя отпускаю?

Влад невразумительно замычал и почти сразу тиски исчезли, заставив пошатнуться без поддержки.

— Марш умываться, я кому сказал!

Мужчина только мотнул головой, говорить пока сил не хватало, и, пошатываясь, побрел в сторону уборной. Сперва помыл руки со сбитыми в кровь костяшками, а потом, пустив холодную воду, сунул голову под тугую струю. В мозгах действительно прояснилось и до Влада только сейчас в полной мере дошло, что он сотворил. Он только что, при попустительстве окружающих и начальства избил человека, мало того, так еще и генерала боднул. Звучало это более чем отвратительно, не смотря на благие намерения, коими Влад руководствовался.

Выключив воду, потряс головой, стряхивая с волос излишки влаги. Болезненно морщась, сполз по стене, раздумывая, что делать дальше. Выходить не хотелось, ребятам в глаза смотреть стыдно, а генералу так и вовсе боязно. И сколько не пытался убедить себя, что всего лишь защищал честь хозяйки и Ники, которые совсем не заслужили, чтобы чей-то поганый язык трепал их имена, ничего из этого не выходило. Все звучало неубедительно, а от этого становилось только хуже.

Влад длинно выматерился и от избытка чувств стукнулся головой о переборку. Ушибленный генеральским плечом затылок протестующее заныл. Что он скажет Ане? Как объяснит? Она не поймет подобного способа решать спор и никаких оправданий слушать не станет. Накажет и вся недолга! Ведь предупреждала несколько раз, как относится к подобным вещам, тем более в его авторстве и эта выходка ему уж точно с рук не сойдет. Как же быть? Не то, чтобы Влад боялся наказания, да ни черта он не боялся и готов вытерпеть любое, страшно лишь по собственной глупости разрушить тот хрупкий мир, который только восстановился после его последнего проступка.

Ему приглянулась коллекция камушков в небольшой лавке сувениров на одной из планет, куда летал в командировку. Камушки были особенные ровного изумрудного цвета с золотистыми искорками. Если их долго и медленно нагревать, а потом резко охладить, то минерал становился прозрачным, а золотистые искорки начинали испускать мягкое теплое свечение. Влад знал об этом, потому что сам добывал подобные камушки в каменных лабиринтах рудника. И не дай боги, испортить камушек или расколоть! За это не то, что шкуру, голову сдернут. Заполучить коллекцию хотелось, аж зубы сводило, но она стоила дорого — целых двести кредов, когда как за него самого заплатили всего пятнадцать. У Влада таких денег, естественно не было, впрочем, у него никаких не было, Аня не считала нужным снабжать его наличными (да и к чему они рабу, что живет на всем готовом!?). Но у него была ее пластиковая карта, которой расплачивался на станции за продукты. И денег на ней было более чем достаточно, но потратить их без спросу означало не много, ни мало — своровать. Все два дня, что он был на планете Влад ходил вокруг коллекции, как кот у крынки со сметаною — и хочется и взять нельзя. А потом, перед самым вылетом решился и купил. И весь перелет домой уговаривал себя, что Аня вполне возможно и не заметит его покупки. Он ни разу не видел, что б она просматривала детализацию счета. Влад не учел одного — отчет о покупках вне станции тут же поступают владельцу карточки. Как потом разъяснил честивший его на все лады Никита, это делалось, чтоб свести к минимуму кражи с электронных счетов.

Аня, конечно же, в тот же день все узнала и после ужина велела придти к ней в комнату. Влад, прекрасно зная, зачем его зовут, пошел на негнущихся ногах, чувствуя, как предательский, унизительный пот выступает на виске. Каким-то шестым чувством он понимал, бить его не станут, но от этого было не менее страшно. Прожив с Аней под одной крышей достаточно долго, по крайней мере, дольше, чем с кем другим, Влад твердо усвоил — можно жестоко наказать, не прибегая при этом к плетке.

В ее комнате все было как всегда — приглушенный свет, легкий беспорядок на столе. Сама она сидела за компьютером, и что-то быстро печатала. Влад тихонько постучался в открытую дверь.

— Заходи и закрой дверь, — не отрываясь от своего занятия, спокойно приказала она. Влад тихо прикрыл дверь и нерешительно топтался на пороге, ожидая справедливого хозяйского гнева, — садись.

Все больше недоумевающий Влад осторожно опустился на краешек стоящего рядом стула, он-то ожидал крика или еще чего-нибудь в этом роде. Анино спокойствие пугало больше, чем все возможные военные действия. Внутри все противно дрожало, готовое вот-вот разорваться. Она допечатала, резко поднялась, шагнула к нему и протянула руку, так, что Влад даже отшатнулся от этой руки. В протянутой к нему ладони была всего лишь кредитная карта, Влад удивленно посмотрел на нее снизу вверх.

— Возьми, и больше не воруй, — усталым голосом тихо попросила Аня, вкладывая в его ладонь прохладный пластиковый прямоугольник, — это не хорошо и мне это не нравится. Каждый месяц твой счет будет пополняться до определенной суммы, это только твои деньги и ты волен делать с ними, что посчитаешь нужным, отчета в этом я спрашивать не буду. Кстати, воровать было не обязательно, достаточно было просто попросить. Ты все понял?

Влад, молча, кивнул, стискивая в кулаке ставшую скользкой от пота карточку, чувствуя, как уши и шея покрываются огненно-красным румянцем. Стыдно было невыносимо, а еще хотелось, чтобы она закричала или ударила его, он это заслужил, но только не так, почти молча. Аня удостоверилась, что ее слова дошли до него в полной мере, и продолжила все тем же ровным и каким-то тусклым голосом:

— А теперь уйди отсюда, видеть тебя не могу, — это было все, что она сказала, Аня вернулась за свой компьютер и продолжила работать.

Влад выскочил из ее комнаты, чувствуя, что еще немного и из глаз его польются самые настоящие слезы. Аня не разговаривала тогда с ним неделю или больше, сейчас он этого точно сказать не мог. Нет, она не просто с ним не разговаривала, она его не видела, так, будто никакого Влада и не существовало в природе. Парень впервые за свою жизнь почувствовал, что такое, когда тебя нет! Ты не вещь, которую можно переставить с места на место или обойти при надобности, ты пустота! Тебя не существует. А он ходил за ней тенью, не зная, как можно помириться, если она его не видит. Он не мог есть, не мог спать и, вконец измучившись, предложил ей выпороть его, вот так подошел и прямо предложил, не сумев придумать ничего лучшего, чтобы прекратить эту пытку. Она посмотрела на него, впервые за неделю, покачала головой и ушла в свою комнату, но потом все же стала постепенно с ним разговаривать. И вот теперь эта драка. Что же делать? А если дать Ане пару дней, ну, что б успокоилась? Спасет ли это положение? Надо поговорить об этом с генералом, пусть запрет в камере, а Ане скажет, что Влад арестован за потасовку. А что? Вполне может выгореть! Получится, что Влад уже наказан, а два раза за одну вину не наказывают. Вон даже в законах прописано! От ворчания это, конечно же, не убережет, но это мелочи.

— Таак! Вот ты где! — щелкнул кнутом рык Эжена. — Встать!

Влад мигом взмыл на ноги, вытягиваясь по струнке, и как-то сразу стало наплевать, что уборная это не то место, где воспитывают проштрафившихся подчиненных и что майор утром сам посоветовал набить морду Водопьянову. Эжен прошелся от стены к стене, со всех сторон рассматривая застывшего Влада.

— Орел! Да что там — богатырь! Драка в общественном месте, порча имущества, — майор менторским голосом перечислял преступления подчиненного, — нанесение старшему по званию телесных средней тяжести, покушение на генерала и в довершении всего самому рожу разбили! И как это понимать!? Месяца не прошло, как ты пришел в отдел и уже такие художества!

Влад внимал начальству с благоговейным молчанием, внутри корчась от стыда. Эжен еще долго распекал стажера, со всем мастерством опытного командира, подводя проступки под расстрельную статью. К концу Влад, от осознания вины, был готов сам застрелиться, не дожидаясь суда и следствия.

— Бить будешь? — бросив на майора смурной взгляд, уточнил он.

— Совсем идиот!? — обиженно поперхнулся Эжен. — Я никогда подчиненных не бью, хотя тебя и следовало бы! Но, думаю, тут и без меня охотников найдется. Ладно, будем считать, что воспитательную беседу я с тобой провел, и ты все осознал.

— Осознал, — вздохнул Влад, задумчиво рассматривая сбитые костяшки.

— Хорошо, и надеюсь, подобное не повторится. А если все же соберешься еще раз делай это где-нибудь в уединенном месте, да вот тут хотя бы, а то устроил балаган на глазах у всего отдела! Приспичило ему, видите ли!

— Не будут так цеплять, не повторится, — пообещал он, с благодарностью покосившись на майора.

— Дай рожу посмотрю. Не дай бог, скулу своротили, Анька меня порвет. Кстати, как думаешь с ней объясняться?

— Не знаю. Домой идти боязно, — честно признался Влад и рассказал, о чем надумал сидя на полу под раковиной.

— А черт его… — Эжен поскреб затылок. — С этим лучше к генералу, он тебя все равно ждет. Все, иди отсюда!

Влад накинул на шею короткое полотенце и поплелся к генералу, внутренне готовясь к очередной взбучке. Остановившись у дверей, осторожно поскребся и, дождавшись разрешения, вошел. Генерал сидел в кресле, отвернувшись от посетителей, о чем-то ругался по селектору с экспертами. Китель и рубашка небрежно свешивались с дивана. Расположившаяся на том же диване Ника оторвалась от книжки и сочувственно посмотрела на Влада. Дмитрий Петрович закончил разговор раздраженным щелчком и развернулся в кресле, явив Владу обнаженный торс с перекинутым через плечо полотенцем.

— Ну и здоров же ты, зараза! — с уважением заметил генерал, приподняв полотенце, продемонстрировал синяк, разлившийся по плечу.

Влад аж голову в плечи втянул, ожидая, что его сейчас со стеной начнут знакомить. И поделом! Но генерал ругаться не стал, только посоветовал башкой поменьше размахивать, пообещав в следующий раз, непременно оторвать означенную часть тела и задал тот же вопрос об Ане. Влад повторил уже сказанное Эжену. Дмитрий Петрович выслушал его с не меньшим вниманием и обещал подумать. Ника, сидящая на подлокотнике кресла, в котором устроился Влад, сочувственно прижимала к его разбитой скуле мешочек со льдом…

Что на деле означает фраза Влада: 'Сам разберусь' я поняла ближе к окончанию дежурства. В приемное отделение, поступил парень, в котором получалось опознать старшего лейтенанта Водопьянова, лишь напрягши всю свою фантазию. Больше он напоминал человека сдуру решившего поменяться местами с боксерской грушей. Превратившееся в гротескную маску лицо, по цвету могло смело потягаться с перезрелой сливой, к этому еще прилагались сломанная рука и несколько ребер. Я спросила пострадавшего имя, и тот с усилием разлепил распухшие губы, пробормотав:

— Геннадий Водопьянов.

— Кто же это тебя так, милок? — осведомилась я, заранее зная ответ.

— Да есть у нас один придурок в бригаде, — речь у него стала более внятной после укола обезболивающего, — представляете себе — я окончил лучший юридический институт в галактике и вынужден работать с грязным рабом, который даже ложку держать не умеет, не говоря о том, что бы думать. А знаете, почему его взяли в бригаду?

— Нет, — я поправила маску, про себя считая до десяти и обратно.

— Потому что трахает дочку генерала или она его. Кто их там знает, этих ненормальных! Она, наверное, жуткая уродина, раз мужика надо покупать, видно ни один нормальный не согласился.

— Похоже на то, — и еще раз до десяти, я набрала в грудь побольше воздуха, борясь с желанием докончить то, что начал Влад. В человеческом теле примерно двести шестьдесят костей, а Влад сломал всего четыре, так что у меня остается обширное поле деятельности.

Верочка тронула меня за локоть и прошептала на ухо:

— Анна Дмитриевна, давайте я позову Наталью Станиславовну, вам лучше прогуляться в сторону дома. Вы не думайте, я в вас как в докторе не сомневаюсь, просто надо посмотреть как там дела.

— Нет, Верочка, — покачала я головой, — это мой пациент, я его принимала, мне его и вести.

Быстро закончив с неприятным пациентом, я выскочила из смотровой. Ощущение было, будто в грязи выкачалась. Если мне так, то, каково же Владу!? Я стояла в коридоре, пытаясь справиться с бешенством. Дверь в смотровую комнату осталась приоткрытой, так что разговор между Верочкой и Водопьяновым я слышала отчетливо.

— Хорошая доктор, — заметил он.

— Самая лучшая, — откликнулась Верочка.

— Она свободна? Может можно с ней встретиться после работы? — продолжал выспрашивать он.

— Не думаю, что она захочет, — голос Верочки дрогнул, из деликатности она не стала напоминать пациенту, что с такой рожей к девушкам вообще не стоит приближаться. Если только не имеешь цели сделать из прелестницы заику.

— Конечно, захочет, — он усмехнулся, и продолжил властно, — желание мужчины — закон. Как ее зовут?

— Анна Дмитриевна Романова.

— Так это… — он поперхнулся.

— Слушай сюда, — перебила его всегда вежливая и кроткая Верочка, — лежи, где лежишь. Пока я, по ошибке, не завезла тебя в морг, а то ведь всяко бывает — ошибка, недослышала, медсестры, они ведь тупые, почти как рабы. А патологоанатомы, те сильно не разбираются: доктор сказал в морг, значит в морг. И еще, — она обернулась на пороге, — послушай моего совета: сваливай отсюда поскорее, а то ведь много несчастных случаев происходит, — и после секундной паузы повторила, — всяко бывает.

— Да ты что, дура безмозглая, мне угрожаешь? Да ты знаешь кто я такой?

— Козел! — не задумываясь, отозвалась медсестра и, выглянув в коридор, рявкнула: Инго!

Из комнаты отдыха высунулся изумленный Инго, мало кто слышал сестричку в ярости.

— Чего? — озабоченно вздернув брови, поинтересовался он.

— Да тут один псих буянит, — всплеснула руками Верочка.

— Ща, сестричка, разберемся, — пообещал Инго, расплываясь в кровожадной ухмылке.

Не прошло и пяти минут, как по коридору в сторону психиатрии прогрохотали носилки, на них жестко зафиксированный дергался и орал Гена Водопьянов.

— Да я полицейский! — грозно возвещал он.

— Ага, я ж не спорю, — добродушно соглашался Инго.

— Да я старший лейтенант!

— Вот и замечательно! — Инго продемонстрировал самый натуральный восторг, — А мы тебя сделаем капитаном! Хочешь быть капитаном? У нас в палатах все капитаны, вот честное слово!

— Э… это как? — опешил Гена.

— Да у каждого есть свое судно! — со всей возможной серьезностью выдал Инго.

Оказавшийся поблизости персонал тихо сатанел от сдерживаемого смеха, а Гена отчего-то ругался матом. Громко.

— Да, ла-адно тебе, — протянул Инго, — не хочешь быть капитаном — пожалуйста. Я ж не настаиваю и судно тебе не дам. И будешь ты у нас несравненной Ундиной. А как ты думал? Император галактиона Охиненус первый у нас уже есть, а повторяться нехорошо. Не качественно это — повторяться! О, слушай, у нас есть даже глава безопасности галактиона, я тебя с ним обязательно сведу, и ты ему и обо всех пожалуешься!

Что ответил Гена на столь щедрое предложение, я не узнала, двери психиатрии закрылись, глуша пронзительные вопли.

— Спасибо, — пробормотала я, когда Верочка и Инго зашли в комнату отдыха.

— Анна Дмитриевна, какие вопросы, обращайтесь, ежили чего, — со счастливой улыбкой пророкотал Инго.

Пока сдавала дежурство, вектор моей ярости сместился и теперь был направлен на Влада, казалось, попадись сейчас парень под руку, в порошок сотру! Я столько сил положила, чтобы этого поганца ввести в нормальную жизнь, а он одним своим необдуманным поступком все усилия мог свести на нет! Кто его знает этого Водопьянова, какие у него покровители! Черт! Черт! Черт! Что же делать!? А потом душной волной накатило беспокойство — если Водопьянов в таком состоянии, то в каком состоянии Влад? Вдруг ему еще хуже, а он, боясь гнева, ко мне не пошел, и лежит сейчас в своей комнате и молча терпит. Он всегда молча терпит, только над верхней губой выступают крупные бисеринки пота, а когда совсем худо, то почти беззвучно стонет. Злость куда-то улетучилась, оставив только тихий, пронизывающий до костей страх. Не став дожидаться лифта я полетела по лестнице, перескакивая через две ступеньки.

— Влад! — я быстрым шагом ворвалась в каюту.

— Нет его, на работе, — Ника выглянула из кухни, — и не ори так, перепугала!

— Извини, — пробормотала я, страх чуть отступил — если на работе, значит все не так уж плохо, — только тут такое произошло…

— Знаю, — хмыкнула девочка, — он набрался смелости и набил ублюдку морду!

— Ника! Прекрати, девочки так не говорят! — возмутилась я.

— Ага, вот только я говорю то, что есть, — бросила она, скрываясь в кухне, и уже оттуда продолжила, — я кофе недавно сварила, будешь?

— Угу, налей, пожалуйста, — попросила я, вслед за ней входя в кухню и устраиваясь в кресле. — А откуда ты знаешь, что была драка?

— Так я заходила к папе на работу, — ответила девочка, возясь с кофеваркой.

— А ты Влада видела? — продолжала я расспросы, боясь голосом показать, насколько волнуюсь.

— Видела, он с папой разговаривал, просил, что бы папа его в камеру посадил, папа сперва согласился, а потом передумал, сказал, что прятаться это не выход, а Влад сказал, что домой идти боится, потому, что ты ругаться будешь, — бесхитростно вещал ребенок.

— А с ним все в порядке?

— С кем? С Владом? — Ника задумалась, — Ну если не принимать во внимание огромный синяк под глазом, ссадину на скуле, сбитые руки и то, что глаз не открывается — то все в порядке.

— Слава Богу, — выдохнула я, страх, терзавший меня, отпустил и на его место вновь вернулись злость и возмущение. В конце концов, он далеко не наивный мальчик и имея за плечами гладиаторскую школу, прекрасно понимал, что намного превосходит противника.

— Ты за него волновалась? — обрадовалась она, — Это хорошо, значит, ему можно возвращаться домой и не сидеть в камере.

— Тут все немножко сложнее, чем ты думаешь…

— Ты его все равно накажешь? — печально спросила она, поднимая на меня умоляющие глаза.

— Наверное, но скорее 'да', чем 'нет'.

— Так вот ты какая! — вспылила Ника, — Он же за тебя дрался, так не по-честному, ему лицо разбили, а ты… — она захлебнулась от негодования.

— Послушай меня, пожалуйста, — я схватила ее за руки, — ты еще много не знаешь. Такие люди, как Водопьянов способны основательно подгадить жизнь окружающим, особенно Владу.

— Да, — согласилась она со мной, — дрянь еще та.

— Ну, вот видишь, ты сама все понимаешь. Водопьянов — дрянь, но и Влад показал себя не с лучшей стороны, когда начал кулаками размахивать.

— Ань, он домой идти боится, он думает, что ты его убьешь. Ты ведь не будешь его убивать?

— Ну, убить, пожалуй, не убью, — мрачно пообещала я и, видя ее просящий взгляд, возмутилась, — не смотри на меня так! Прощать просто так я его не намерена, даже не проси! Я не попка-дурак повторять одно и то же по несколько раз! Лучше пойди к Владу и скажи, чтоб шел домой.

— Не пойду! — заартачилась она, — он придет, а ты его отлупишь.

— Что мне с ним делать я, пожалуй, решу сама, — начала я злиться, — вот только если я за ним пойду сама, будет только хуже.

— Ладно, — недовольно согласилась Ника, — я скажу, что бы они пришли.

Ника напоследок окатила меня еще одним неодобрительным взглядом и удалилась. Я забегала по комнате, ругать Влада совсем не хотелось, тем более, как правильно заметила Ника, он заступился за мою честь. И, что самое обидное, даже посоветоваться не с кем. Любой намек на воспитательные действия вызовет у окружающих такую бурю, что и думать не хочется. Еще неплохо бы Влада осмотреть, то, что Ника увидела синяк под глазом, еще не означает, что только он и есть. Да вот как это сделать, чтоб не выпадать из образа карающей длани? И что делать с Водопьяновым? Ну, с неделю мы его продержим, а дальше что? Нужно время, совсем немного времени, а где его взять? Как выиграть хотя бы еще неделю, да так, чтоб два потерявших всякую привязку к мозгам дятла не встретились и вусмерть не задолбили друг дружку? Вдоволь набегавшись, но так ничего не решив, опустилась на диван.

…Влад остановился на пороге прихожей, с тоской поглядывая на дверь, ведущую в саму каюту. Ноги будто приросли к полу, и пересечь небольшой коридор, всего в каких-то три шага, оказалось выше сил. Еще в лифте он начал остро сожалеть, что поддался уговорам генерала и отправился домой. Ника, позвонившая отцу, дала недвусмысленно понять, что Аня сильно злиться и встречаться с ней сейчас смерти подобно. Да Влад и сам это понимал и сбежал бы при первой же возможности, не будь в провожатых генерала.

— Я не пойду, — нерешительно сказал Влад, пытаясь подольше оттянуть встречу с Аней, — она меня повесит.

— Успокойся, мы ей объясним, что ты не виноват, — тихим голосом ответил ему генерал, и продолжил ободряюще, — не трусь, я с ней поговорю. Ну, не будет же она тебя бить, в конце концов! — как-то неуверенно закончил он.

— Ох, не знаю я, не знаю, — протянул Влад, все больше чувствующий потребность бежать отсюда сломя голову, — ведь когда-то же закончится ее терпение. А как вы думаете, она уже слышала, что мы пришли? Может мне не стоит под горячую руку-то? Может перекантоваться где-нибудь пару дней, пока все не уляжется?

— Сбежать, конечно, можно, но тогда она уж точно тебя пришибет, — в который раз повторил генерал, и потянул Влада за рукав. — Давай, я первый, ты главное держись сзади и молчи, пока не спросят. Ну, с Богом!..

Дверь в комнату открылась, и в проеме показался папа, намерено становясь так, что бы я ни видела ничего за ним. Я сидела на диване, заложив ногу за ногу, усиленно хмурясь и заставляя себя не вытягивать шею, в попытке заглянуть за спину родителя.

— Привел нашего героя?

— Ань, подожди ругаться — заискивающе начал он, пропуская мимо ушей мой вопрос, — Послушай, своего старого отца, парень не виноват, ну, если только чуть-чуть! Вспылил, с кем не бывает. Не ругай…

— Вспылил, говоришь? — грозно прервала я его, — С кем не бывает? Да уж, не каждому выпадет влезть в драку, разукрасить оппоненту физиономию, свернуть нос, сломать два ребра и правую руку, при этом отделаться только синяком на морде. Это уж, знаешь, слишком, за это, между прочим, срок дают.

— А он все это сделал? — с плохо скрываемым удовлетворением спросил отец.

— К его сожалению — да, и теперь пустыми нотациями не отделается.

— Наказать скорее надо того, кто спровоцировал драку своими придирками и намеками. Он Влада, которую неделю терроризировал. Пока дело касалось только его, парень терпел, но когда Водопьянов заговорил о тебе, он не выдержал, и случилось… то, что случилось, — произнес папа проникновенную речь.

— На то, что касается меня, есть ты. Надо было пойти к тебе за помощью и решить все это мирно, без драк. И вообще, защитник ты наш, что ж допустил такое? Где ж твои глаза-то были, а еще генерал!

— Каюсь, виноват, — папа повесил свою буйную головушку, — но ребята должны были решить все сами, без моего участия. Хотя, допускать до такого не стоило.

— А где же наш герой? — прервала я папины раскаяния, — Выдь, покажись, дай на тебя поближе посмотреть.

Папа сделал шаг в сторону, пропуская Влада в комнату, тот сделал несколько нерешительных шагов и остановился, виновато опустив голову, боясь поднять на меня глаза.

— Ну что ты мне расскажешь, агрессивный ты мой? — с акульей лаской в голосе осведомилась я.

— Извини меня, пожалуйста, — тихо попросил он, — я больше так не буду.

— Это все, что ты можешь мне поведать? — задохнулась я от восторга. — И двух месяцев не прошло, как ты на этом же месте клялся не лезть в драки, и вот опять стоишь передо мной и мямлишь, прося прощения. Сколько я еще должна закрывать глаза на твои выходки? Значит так, — немного помолчав, продолжила я, — мне очень этого не хочется, но придется тебя наказать. — Влад еще ниже опустил голову.

— Аня, — начал было отец.

— Папа, — повысила я голос на полтона, — это мое решение, и обсуждать здесь нечего. Все, аудиенция закончена. Тебя маньяк ждет.

Папа с тяжким вздохом повернулся к двери и, взглянув на Влада, только развел руками: мол, извини, брат — сделал все что мог. Проводив отца, я вернулась в комнату, обошла статую, в которую превратилось мое горюшко, лихорадочно соображая, что делать дальше. Влад стоял не шелохнувшись. Раскаяние, которое он демонстрировал минуту назад, куда-то улетучилось, и теперь парень имел вид независимый, но при этом готовый понести любое назначенное мною наказание. Да твою же мать, гаер! Невозмутимый странник, не убоявшийся ада! Гордый полководец разбитой армии! Плененный, но не покорившийся, в упор не видящий стражу. С таким договариваться себе дороже, а как было бы проще и мне и ему. Ну и черт с тобой, упрямец! Наказывать, так наказывать, в конце концов, я хозяйка или пописать вышла!? Решение пришло мгновенно.

— Раздевайся, — почти мирно приказала я.

Несколько секунд понаблюдав мужской стриптиз, удалилась в его комнату и за каких-то пять минут произвела перестановку мебели. Точнее убрала все к чертям собачьим в стены, не забыв заблокировать замки. После моей разрушительной деятельности из мебели остался лишь матрас, укрытый простынкой, а из удобств — дверь в уборную. Арестантам душ не полагается! Оглядев плоды своих трудов, осталась довольна.

— Иди сюда, — позвала я.

Влад переступил порог комнаты с гордо поднятой головой, держа руки строго по швам (вот зараза!), на невозмутимой роже аршинными буквами написано, что такая малость, как отсутствие одежды его ничуть не трогает. Правда, разглядев заметно поредевшую обстановку парень немного стушевался и образ полководца как-то поблек. Я мазнула по нему коротким взглядом, с облегчением отмечая, что никаких незапланированных синяков на парне не проявилось. И это хорошо, а то вместо воспитания пришлось бы заниматься его пошатнувшимся здоровьем.

— Домашний арест, пятнадцать суток, — сообщила я приговор, стараясь не смотреть на свое растерянное недоразумение, — еда два раза в сутки. Запрещается: выходить из комнаты и разговаривать, если что-нибудь нарушишь, срок прибавляется на сутки. Все.

Я вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь, запирать на замок посчитала лишним, зная, что Влад и так никуда не выйдет, даже будь он одет. Правила игры парень соблюдает неукоснительно. Возможно, отбирать одежду перебор, но что сделано, то сделано, и мне спокойней — лишняя гарантия никогда не повредит. По крайней мере, это единственная возможность удержать упрямца дома, пока папаня будет разгребать ситуацию. Генерал что-нибудь придумает, что б убрать со станции эту заносчивую ошибку природы. Расскажи я это Владу, он бы со мной не согласился и принялся скандалить, объясняя, что никого не боится. А так сидит и сидит себе, заодно успокоится немного и в мозгах просветление настанет.

…Дверь закрылась, и Влад остался в полном одиночестве. Оглядел себя и с тяжелым вздохом потянулся за простыней, завернулся в нее наподобие плаща. Хозяйка как всегда неподражаема! Только Аня могла придумать раздеть догола и запереть в комнате, да еще и разговаривать запретила. Ой, кто бы ныл, одернул себя Влад. Давно такой переборчивый стал? Радуйся, что сидеть можешь, другой бы не просто без одежды, но и без шкуры оставил, да еще и в кандалы заковал! И был бы прав. Свободного побил, хозяйку подвел, еще и генералу синяк поставил. А все равно обидно. Да, вот именно обидно! И наказали незаслуженно. Он же не за себя, за нее…

Побродив по пустой комнате, подтащил матрас на то место, где раньше стояла кровать, и уселся на него, скрестив ноги. От непривычной позы ноги быстро затекли, вынуждая вытянуться на матрасе, пошевелив ступнями, Влад сердито скрестил руки на груди и уставился в потолок. Сколько прошло времени, точно сказать не мог, но бока и спина начали противно ныть от долгого лежания, Влад перевернулся на живот, но и это не принесло облегчения.

Вдоволь намаявшись, встал и сделал около десяти приседаний, чувствуя, как кровь побежала быстрее, потом лег на пол, упершись руками, несколько раз отжался. Закончив с гимнастикой, потянулся, до хруста в суставах и едва успел усесться обратно на матрас и накинуть простыню, когда легкий стук в дверь предупредил о посетителях. Аня проскользнула в комнату призрачной тенью, поставила на пол поднос с едой и так же молча, вышла. Запах еды закружил голову, а рот наполнился слюной. Желудок, свернувшийся в тугой узел, напомнил, что в нем ничего не было с самого утра. Влад, волоча за собой простыню, подошел к подносу и уставился на него с удивлением — из посуды на нем стояла деревянная миска, наполненная картофельным пюре, наполовину закрывавшим котлету, нормальный столовый прибор заменяла растрескавшаяся ложка, то же из дерева. Кружка, наполненная, теплым чаем, правда, была железной. Вот так, значит! Крылья носа возмущенно дрогнули. Нет, конечно, она в своем праве, но унижать подобным образом совершенно необязательно. С такой посуды разве что свиней кормить, а он все же человек и с обеда рыла не отрастил. Пусть он по ее мнению виноват, пусть его даже заперли, но издеваться он над собой не позволит. Да он вообще к еде не притронется, чем станет есть из такой тарелки! А еще хорошо бы поскандалить. Не сейчас, так в будущем. Аниного упорства хватит дня на три, а дальше она начнет выяснять отношения. Вот тогда-то он ей все и выскажет. Влад вернулся на свой матрас, сердито завернувшись в простыню с головой — так меньше долетал запах еды.

Прошло около получаса, прежде чем в комнате опять появилась Аня, предварив свое появление тем же тихим стуком. Чертова деликатность! Влад чуть приподнял простыню, как раз, чтобы одним глазом проследить за хозяйкой. Она остановилась возле нетронутого подноса с едой, мельком посмотрела на белую гору, очертанием слабо напоминающую мужскую фигуру, и взяв поднос, вышла из комнаты, оставив Влада неудовлетворенным и голодным. Через несколько минут после ее ухода свет погас, и комната погрузилась в кромешную темноту, заявляя, что наступила ночь. Интересно, сколько сейчас времени?

Влад откинул простыню и на ощупь пробрался к двери и буквально прилип к ней ухом, похоже, к ним зашли друзья, значит сейчас около десяти часов вечера. Ну, хорошо хоть узнал примерное время отбоя.

С тяжелым вздохом вернулся к своему ложу, и был крайне удивлен, не обнаружив его на месте. Пошарив в темноте руками, понял, что просто немного промахнулся. Улегся, пытаясь устроиться поудобнее, матрац вдруг показался жестким и страшно неудобным. 'Радуйся, что голым пузом по полу не возишь', - одернул он себя и, перевернувшись на живот, положил руки под голову, даже не надеясь уснуть из-за голода. Но тут уж Аню упрекать не в чем — сам дурак! Несмотря на голод, непривычное ложе и неудобство позы, в которой лежал Влад через некоторое время понял, что начал засыпать.

Ночь была отвратительной и тянулась неправдоподобно долго. Желудок, не советуясь с остальным организмом, завел свои протяжные песни, чем крайне раздражал, а к утру почему-то стало холоднее, или это только показалось?..

Вечером заявилась миротворческая миссия. Эжен с Викой и Никита с Алисой, которой стало немного полегче, шел второй триместр, и состояние стабилизировалось, но она все равно радовала окружающих своим мерзким характером. Мы очень мило посидели, о дневном инциденте почти не вспоминали, хотя, после красноречивых переглядываний все же было высказано пожелание быть чуть помягче, к некоторым представителям человечества.