"Скинхеды" - читать интересную книгу автора (Кинг Джон)

Ночная смена

Рэй предпочитал сидеть за рулем днем, но не возражал против ночной работы в среду или четверг, один или два раза в неделю, потому что ночью дороги тише и деньги идут хорошие. Не очень-то весело развозить по домам выпивох, но не то чтобы они его волновали, только немножко действовали на нервы, болтая какую-нибудь чушь, а вот с трезвыми гражданами, ловившими такси на ночной автобусной остановке, дела шли гладко. Он легко относился к пьяным, мирился с ними, но как любой водитель, который следит за своей машиной, мыл ее изнутри и снаружи каждую неделю, прилагая все свое старание и приезжал в гараж, чтобы почистить салон промышленным пылесосом, он завел правило, согласно которому каждый пассажир, которого начинает тошнить в машине, получает шлепок. Шлепком он заменял порку. И к черту. Вычистить все и дать пинка. Насколько позволяет задница, да и что он мог еще поделать? Только подъехать к обочине, чтобы дать этим дорогушам вывернуть душу в канаву. Но разве можно дать пинка пташке, также ее не оставишь на краю дороги, чтобы какой-нибудь извращенец увез ее и изнасиловал. Девушки получали больше вольностей, но парни должны были вести себя пристойно. Одно из золотых правил Терри гласило: не бить клиентов, довольно красивое правило, но у Рэя были свои стандарты, когда пассажирам хотелось блевать. На этот счет его еще никто не экзаменовал, но он знал, что это было только вопросом времени.

Он остановился у дома номер 47, заметил, что стены были покрыты штукатуркой с каменной крошкой, на оконных рамах и двери краска отслаивалась, а дерево потрескалось. Ему нравилось, как выглядел его дом: кирпичные стены, не тронутые штукатуркой, и он представил его аккуратные линии тысяч желтых кирпичей, цементные полоски между ними. Он представил, как Лиз сидит на диване и смотрит телевизор, пульт лежит у нее на коленях, его дочери уже в постелях, с подоткнутыми одеялами, в тепле и безопасности, счастливо улыбаются своим снам, все на своих местах, все чисто и аккуратно, все под защитой.

Передняя дверь распахнулась и закрылась, прежде чем он успел выйти и позвонить в дверной звонок, высокая женщина захромала к авто по дорожке, прилагая все силы, чтобы устоять на высоких каблуках. Мисс Роланде, согнувшись, протиснулась на заднее сиденье, выпрямилась, ее голова почти касалась крыши, громко попросила подвезти ее до «Космополитен».

— Не могли бы вы подобрать по дороге моих подруг? — спросила она. — Я говорила об этом женщине, когда звонила.

Рэй мог заметить, что на вид мисс Роланде не представляет собой ничего особенного, но она умела удачно подать себя, синтетический красный плащ оттенял красный блеск губной помады, губы казались непропорционально раздутыми на тощем лице и сверкали в оранжевых отсветах уличных фонарей. Путь к «Космополитен» лежал в сторону «Мейденхеда», одного из тех сверкающих клубов, что претендовали на звание высокодоходных заведений, но на самом деле были лишь пригородными свалками с гастролирующими позерами и дорогими напитками.

— Я слышал, сегодня ночью там играет Stomper 98[132], — сказал он, стараясь немного пошутить. — А в ди-джеях — Гарри Ламмин[133].

Мисс Роланде улыбнулась, но на самом деле она не слышала его и даже не догадывалась, о чем он говорит, она была сосредоточена на дороге и верных указаниях шоферу.

Рэй вставил еще пару шуток, несколько верных строчек из Oi! но ей больше нравилось смотреть на знакомые улицы, неровные узлы перекрестков и повороты, дома и террасы, высотки и гаражи и на психа, просвистевшего мимо на скейтборде в защитных очках. Рэй проникся уважением к ее «неприкосновенности частной жизни» и заткнулся, зная, что у пассажира, который втиснут в машину вместе с ним, выбор невелик: или соглашаться с мудрыми изречениями водителя, или бросать короткие ответы, в надежде быть понятым. В таком случае Рэй становился безразличным и прикидывался невидимкой, он не собирался спускать на нее всю свою угрюмость. Он потянулся к CD-плейеру и поставил «Disco Girls» из The Business. Он был хорошим таксистом и убавил звук, но так чтобы громкости вполне хватало для прохождения некоторых внушений в духе Дивного Нового Мира.

Мисс Роландс, казалось, была счастлива, внутри у нее все трепетало, как и у Рэя и любого живого существа. Может быть, она стеснялась или нервничала, сидя в машине с человеком, которого не знала. Вокруг было полно подонков, которые прикидывались таксистами и нападали на женщин. Он с ненавистью думал, что случайный человек мог взглянуть на него и принять за извращенца.

Они подъехали к ряду высоток, и Рэй глядел, как она заспешила к одной из них по дорожке, быстро поняла, что забыла надеть свои каблуки, вернулась и нашла их плотно закрепленными поверх ее сумочки, так что подошвы не оставляли следа на сиденье. Рэй был впечатлен ее хорошими манерами и тем фактом, что она знала, что может положиться на него. Он выключил плейер, настроил радио, отметая лекторов, светских болтунов и карикатурные разговоры бандитов из городских трущоб и остановившись на рассказах яхтсмена об акулах и штормах, морской болезни и одиночестве, которое он испытывал, самостоятельно пересекая Атлантику, и как был момент, когда он был уверен, что гибнет. Больше всего он боялся того, что его тело никогда не найдут, что он мог исчезнуть, раствориться в океане. Он не хотел стать человеком без тела. Он хотел, чтобы его нашли.

Дверь дома распахнулась, и три фигуры заскользили по дорожке, резкий запах парфюма оживил Рэя, мисс Роландс втиснулась на заднее сиденье вместе с круглолицей девой, ее лицо было матово-белым от пудры, а рядом с ним впереди уселась настоящая красавица в леопардовой курточке поверх серебряной мини-юбки, серебряная серьга в загорелом пупке, и он подумал о «Belly Button Boys»[134], но не засмеялся, обнаженные ноги были обуты в открытые туфли на ремешках. Он бы не отказался, если бы она предложила, но он был только водитель, ее шофер на двадцать минут. Ей было под тридцать, она вся горела, и глядя на ее короткую выбеленную перекисью стрижку, Рэй почти верил, что она из панков. Она направлялась в местный аналог большого европейского трэш-клуба на Вест-Энде, только без всех этих туристов, студентов и первостатейных идиотов. Он снова подумал о Джордже Оруэлле, силе пролетариев, их энергия истощалась от всего этого блеска в стиле диско и технологической шипучки. Он задумался, у многих ли людей плавится мозг, когда они глядят на экран с «Большим Братом», понимая, откуда пришло это имя, многие ли хотя бы слышали о «1984». Вот еще один способ разрушить что-то важное, просто изменить значение.

Он глубоко вдохнул и сосредоточился на дороге, твердом черном асфальте и работягах, что его укладывали, все эти мягкие коричневые штучки отвлекали его внимание, а он стойко прокладывал свой путь на А4, подумывая о смене привода, женщины сплетничали о своем, не обращая на него внимания, мисс Роландс и Толстушка называли куколку рядом с ним Ивонной.

— Вы заняты сегодня ночью? — спросила Ивонна. Рэй кивнул, не сводя глаз с полустертой белой линии на дороге.

— Все разгуливают и забавляются, а я работаю. Впрочем, не жалуюсь. Зарабатываю на жизнь.

— Бедняжка, — засмеялась она.

— Сегодня ночь четверга, лучшая ночь недели, — подала голос мисс Роландс.

Она ожила, и Рэй понял, что она стеснялась, а когда рядом с нею оказались подруги, которые могли прийти на выручку, к ней вернулась самоуверенность. Сила — в количестве.

— Это лучшая ночь исключительно из-за того, что случилось на прошлой неделе, — поддразнила ее Ивонна.

Девушки зашумели.

— Заткнись, сучка.

Рэй мог догадаться, чего добилась Рэнди Роландс.

Они снова засмеялись, Рэнди толкнула Ивонну, которая перегнулась со своего сиденья и дала сдачи подруге, Толстушка сидела неподвижно, страясь вести себя достойно, ожидая, когда ее подруги уймутся, и когда они уселись на места и принялись шептаться, их слова перемешивались с бормотанием радио, Рэй отключился от них и стал думать о Лиз, которая выглядела как Беки Бондаж[135], когда они только встретились, этим он ее и забалтывал. Он не был великим первооткрывателем, но это срабатывало. Это было хорошее время, и Лиз была великолепна, ни о чем не заботилась, но она изменилась, когда девочки родились. Она в самом деле умела принарядиться, теперь женщины одевались довольно скучно, если не собираются в какое-то особое место, как эта троица, особенно в своих домах и вдали от чужих глаз. Настали консервативные времена. И Лиз шла в ногу со временем.

— Можем мы заказать такси на потом? — спросила Ивонна, когда они подъехали к «Космополитен». — На час ночи, о’кей?

— Все паки в округе с их машинами твои, дорогуша, — промолвила Толстушка. — Пожилые индийцы еще ничего, но те, что помоложе, — просто плуты, так и пялятся на твои титьки.

— У меня радиосвязь. Если я буду свободен, я приеду за вами сам.

— Будет лучше, если нас подберешь ты. Мы тебя знаем, не правда ли, а ты знаешь нас, так что никто нас не похитит, и мы не закончим свои дни в руках насильника.

Он мог понять логику.

— Так и есть. Но я не могу болтаться здесь, вам придется подождать.

На подходах к клубу девушки начинали говорить все быстрее и быстрее, все больше возбуждались, и Рэй был уверен, что они под наркотой, он нахмурился, подумал о туфлях Рэнди, что торчали на ее сумочке, и предоставил их самим себе. Они были заложницы сомы, их рядили корпорации и кормили гангстеры, они были запрограммированы работать, плодиться и потреблять, воодушевляясь возможностью повеселиться, посмеяться, потратиться, потанцевать под электронные ритмы, и тот факт, что они сохраняли тепло и человечность, демонстрировал силу их духа. Ивонна полезла в кошелек, расплатилась и оставила ему два фунта чаевых, что было очень щедро, она улыбнулась и последовала за своими приятельницами к двери, у которой стояли в ожидании четверо вышибал, накачанных стероидами, один фрукт со скрещенными руками хищно склабился при досмотре новых посетителей, рисуясь в своих наушниках с микрофоном, как чертова гигантская марионетка. Девушки, не оглядываясь, прошли внутрь.

Рэй связался с базой, Кэрол отправила его в графство Корнуэлл, и он выключил радио, чтобы ехать в тишине, надеясь, что он не давал обещания забрать девушек. Он не был уверен, что до часу будет завален работой, и было бы хуже всего, если они забыли о нем, едва выйдя из машины. Он был простак. Очарованный улыбкой и блеском оголенной плоти. Они могли закончить раньше или позже, поголосовать у дороги или впрыгнуть в другое такси. К паку или итальяшке. Но обещание есть обещание, хотя вокруг могло быть множество других клиентов. Он подумал об Ивонне, зная, что скоро должен будет с кем-нибудь спать. Лиз была для него закрытой зоной, а он был всего лишь человек. Он должен был двигаться вперед, признав, что она просто не хотела его. Эта мысль расстраивала его, и он снова проигрывал в памяти, как они случайно встретились, подобно большинству других людей, эти знакомства завязываются ночью, в электрическом свете, в полусумерках, в пабах и клубах, и музыкальных залах, и людских домах. Теперь он был человеком-невидимкой, перевозящим чужих любовников, призраком на переднем сиденье, его черты размывались их выпивкой и наркотой.

Он въехал на стоянку рядом с пабом, вперед выступили мужчина и женщина, подавая ему сигналы взмахами рук, а свободными руками обхватив друг друга за талию. Они доковыляли до него в свом пьяном трехногом забеге, замедлили ход, затем развернулись, так как их качнуло назад, едва не опрокинувшись навзничь. Сладкий аромат Ивонны, Толстушки и мисс Роландс сменился другим запахом, отвратной мешаниной «Джека Дэниэлса» и «Сэма Смита». Они дотащились до машины, дернули заднюю дверь, ввалились внутрь, потянули дверь на себя, бормоча какую-то невнятицу. Они смеялись. Он не возражал против счастливых пьяных людей. Они были достаточно опытны, чтобы пить, не пьянея, но должно быть, рано начали сегодня. На женщине были богатые драгоценности, отличная губная помада, новые джинсы и старый жакет, и хотя она была мертвецки пьяна, он мог понять, что положение ее было недурным, и она хорошо держалась после долгой вечеринки. Мужчина, который был с нею, выглядел грубовато, его лицо было в морщинах, взгляд плавал. Рэй задумался, если они женаты, то как долго знают друг друга и сколько они уже вместе.

Ведя машину в Лэнгли, он задал несколько вопросов, но не мог разобрать, что они ему отвечали. Они больше интересовались друг другом, этот тип наклонял голову, когда женщина начинала шептать что-то на их собственном языке. Радио на приборной доске бормотало, и он не мог уловить смысла дебатов, интеллектуалы обсуждали разные формы ислама, и как могут белые англичане принимать эти новые обычаи и верования. Просто дерьмо. Его пьяные пассажиры и то вели себя осмысленней. Он сосредоточился на дороге, молодых гонщиках и сетях супермаркетов, возбужденных парах и мусульманах, которых не заботил весь этот фундаментализм и которые только хотели приобрести диван или плазменную панель по специальной цене. Впереди мерцали огни, обозначая левый и правый края дороги, вдоль линии дорожных работ тянулись светящиеся конусы, и он в самом деле захотел оказаться дома, со своей женой и дочерьми, захотел измениться. Рэй миновал перекресток и оказался на прямом участке дороги.

Остановившись по адресу, который назвала Кэрол, Рэй обернулся к своим пассажирам и увидел, что они мирно спали. Голова мужчины покоилась на женском плече, а ее лицо было запрокинуто назад. Он не был в восторге оттого, что пришлось будить их, вставать и открывать заднюю дверь, пытаться растрясти мужчину. Тот зашевелился, сказал что-то об опоздавшем поезде и отключился. Рэй попробовал снова, потянул этого типа на себя и увидел, что его рука была зажата в женской, а теперь задвигалась она, и когда он вытащил их на вечерний воздух, мужчина вручил Рэю десятифутовую бумажку, сказав оставить сдачу себе. Это были большие чаевые, слишком большие, и он вернул два фунта, наблюдая, как они сомнамбулически движутся к дому, забрался обратно в машину и подождал немного, чтобы убедиться, что они попали внутрь. Они не могли справиться с ключом, и он представил Ивонну, Толстушку и Рэнди через тридцать лет, если им повезет, как они сражаются с йельским замком, который стоит на защите маленького дома на маленькой улице, такого же, как у Рэя и Лиз. Ни один из этих выпивох не вспомнит о нем завтра утром.

Развозя людей по домам, он становился не таким угрюмым. Методистская церковь и китайский буфет, время идет, он останавливается у фургона и покупает себе картонный стаканчик кофе и сэндвич, чтобы удержаться на ногах. Он почувствовал себя лучше, принялся слушать разговоры по радио, наблюдая за пешеходами, которые сновали взад и вперед, пропуская мимо лица и автомобили. Это оказалась легкая смена.

Вскоре после десяти он подобрал трех типов из «Марриотта». Они были обуты и одеты, пьяны и развязны, их головы были набиты сетевым порно и счетами подотчетных сумм. Рэй миновал М4 и выехал на старую дорогу в Виндзор. Они петушились, сидящий рядом с ним человек рассказывал идиотам на заднем сиденье, что он мог купить все, что захочет, что у каждой женщины есть цена. Рэй старался не обращать внимания на этого самца, балабол на заднем сиденье болтал, как он брил лобковые волосы нескольким типам во время военных учений в прошлые выходные.

Для Рэя это прозвучало как свидетельство педерастических наклонностей его пассажира, но он предполагал, что у этих корпоративных паразитов были другие представления о норме, они выбирали одного из своих менеджеров для нескольких честных шлепков, но тискались с женщинами. Они хорошо говорили, но он догадывался, что они лишь прикидываются. Они были с севера, может быть, шотландцы или даже ирландцы. Ему было все равно. Они стремились примкнуть к элите, хотели оказаться среди больших мальчиков, но Рэй знал, что у них нет шансов. Их подводила каверзная жадная натура. Они носились неприкаянно и так хотели угодить боссу, который бы похлопал их по спине. Они были внутренними врагами.

Работа таксиста учила многому, и именно это ее свойство доставляло ему такое удовольствие. Она давала возможность встретиться с такими людьми, с которыми бы ты никогда не столкнулся в обычной жизни.

Его пассажиры были возбуждены, разжигая друг друга, блажа и завираясь, словно Рэя здесь не было вовсе, но его больше интересовали их прически, длинные волосы спадали им на плечи, словно плавники. Будто сутенеры, тупицы, с гелем в крашеных волосах. Он прищурил глаза, поняв, что это были плавникоголовые. Рептилии. Холоднокровные паразиты. Со знаками доллара в пустых глазах. Может быть, он был несколько несправедлив к старым добрым игуанам и гекконам, всем этим змеям, демонизированным в Библии, гадам ползучим, которые лишь шипели, защищая свою Территорию, безобидным морским черепахам, которые жили сотни лет и помнили еще капитана Кука. Он не знал, что творилось в голове черепах или аллигаторов, поэтому не мог их судить, но с ним ехали эти три отборных идиота. Тощие денежные мешки в дорогущих шмотках. Суки. Ему был нужен только предлог.

— Я думал, все водители в округе паки, — сказал плавникоголовый рядом с ним. — А ты не замаскированный пак, а, приятель?

Рэй повернулся и уставился на него. Обычно хватало просто твердого взгляда, но эти трое, похоже, не понимали.

— Я ненавижу этих вонючих ублюдков. Ты не желтый, который притворяется белым? Слау — будто гребаная Калькутта. Никто не выдержит здесь больше двух дней.

— О чем был тот стих? — засмеялся его друг. — Что-то о бомбах, падающих на Слау.

Рэй относился к людям так, как они относились к нему. Он демонстрировал уважение и ожидал того же в ответ. Он знал удальцов, которые ходили в строю Национального Фронта в былые времена, мужчин, которые голосовали за Британскую Национальную партию, и живя демократической стране, он верил, что каждый имеет право на свой собственный взгляд, но он невысоко ставил незнакомцев, которые пропихивали ему свое мнение, едва узнав его. Он мог послушать чьи-то мысли, попытаться понять, почему этот человек их придерживается, но что знали эти три клоуна?

Из них перло дерьмо, всех форм, цветов и размеров, и он решил, что его пассажиры и были дерьмом. Они бы невежливы. Ему не нравились эти люди.

— А он неразговорчив, правда, — пролаяли сзади. Рэй представил себе ухмылку на его лице, но не поймал ее в зеркале.

Кто-то зажег сигарету, не спросив, отряхнул пепел на идиота на переднем сиденье, пепел скатился по его чешуйчатому телу и приземлился на приборной доске.

Дым заполнил машину, вытесняя задержавшийся запах Ивонны и ее приятельниц. Рэй представил себе процесс чистки. Свежий воздух и уважение личности, это роса, омывавшая подошвы его «мартинсов». Он улыбнулся.

— Отъебись, — проныл самец, сидящий рядом с ним, развернувшись на сиденье и отвесив затрещину одному из своих дружков.

— Идиот. Отъебись.

Рэю не нравился сигаретный пепел на приборной доске. Он много работал, и эта машина была его рабочим инструментом. Они говорили с ним, но не видели его лица. Он проехал мимо женщины, которая одна вела свой автомобиль. Его пассажиры принялись кричать и лупить по стеклу, облизывая губы, прямо как озабоченная мелюзга из начальной школы. Женщина была напугана.

Рэй подумал о своих детях, спящих дома и укрытых от мира. Жаль, что им придется вырасти.

Через полмили он выехал на узкую дорогу, о которой уже думал, заросли травы и насыпь булыжника отделяли ее от объездной трассы. Он остановился и развернул машину, наклонился и нажал на кнопку, увеличил звук. Он вышел из машины и постоял в сумерках, горящие фары освещали кусты, он вдыхал бездымный воздух. Из машины раздавались звуки «Romper Stomper» из первого альбома «Transplants», сливаясь с похожимы звуками автотрассы. Его любимыми песнями были «We Trusted You» и «Weigh On My Mind», но он решил остановиться на этой песне, в ней не так нужны были слова. Ему больше нравилась инструментальная часть.

Он взглянул на своих пассажиров. Теперь они его ясно видели.

Он открыл заднюю дверь и вытащил ближайшего типа наружу, двинул ему пару раз, затем пнул его, сила музыки подгоняла его. Им не хватало лишь хороших манер. Это не так сложно. И неважно, был он адвокатом или чистил нужники, любая человеческая работа важна. Пепел на приборной доске был последней каплей. Как и брань, и комментарии о паках, мусор в его личном пространстве и бедная напуганная женщина. Он принял их приглашение, почувствовал щелчек в голове, удары становились жеще, мозг почти отключился, он силой вернул себя обратно, осознавая, что он делает, установил предел, впихнул полусознательного мужчину обратно в машину и нажал кнопки, поставив «Liquidator»[136]. Это была единственная запись ска, которая ему по-настоящему нравилась, она была неумолимой, но и мягкой в то же время, это была правильная песня. Ему нужно было следить за собой, чтобы не переусердствовать с поркой, что он с легкостью и проделывал, это Территория Психованного Рэя. Он не хотел покалечить или убить кого-нибудь из них.

Второй разбойник с заднего сиденья отказывался выйти поиграть, так что Рэй ушиб голову о дверь, когда уже наполовину вытащил его наружу, опустил руку в рубящем движении, словно он был Брюсом Ли, дававшим свой урок кунг-фу, по крайней мере, до тех пор, пока этот тип не выберется из машины. Он поставил его на ноги и дважды ему врезал, пнув ему под зад, когда тот упал на колени и скатился в канаву, заросшую кустами ежевики и полную пивных банок. Передний пассажир уже был снаружи и просил не трогать его, и Рэй применил голову, съездив по его буратиновской нюхалке. Это были лишь затрещины, не более, не то что полноценная обработка в духе Джона Терри, он не хотел, чтобы эти люди попали в больницу, и помнил о своей ответственности перед фирмой. Им повезло, хотя всхлипывание раздражало его, навязая в ушах еще какое-то время, а потом он уехал, «Liquidator» и теплые мысли заполнили его ум. Он оставит «Romper Somper» на потом. Эта песня будет означать, что он в порядке и наедине сам с собой.

Остаток вечера прошел гладко. Рэй чувствовал себя более расслабленно, сбросив часть былого напряжения. Он работал до половины первого, прежде чем свернуть на Бат Роад. Он не собирался оставлять тех девушек в сложном положении, особенно когда вокруг бродит столько мерзких плавникоголовых. Он ехал и смеялся. Промышленная зона была безлюдна, и он замедлил ход прямо возле торговых рядов, не обращая внимания на флаги ЕС на дисках и с любопытством оглядывая новые модели. Это время ночи было прекрасно, обычно все утихает и замирает.

— Я знала, ты вернешься, — закричала Ивонна, когда он подъехал.

— Обычно водители забывают, — отметила Толстушка. — Иногда дорога домой превращается в ночной кошмар.

— Где ваша подруга? — спросил Рэй.

Они засмеялись таким смехом, которым смеются киски, когда дело касается секса, одновременно застенчиво и нагло, и он представил, как Рэнди снимает мерку с какого-нибудь скользкого итальяшки. Имеет право, еще бы. Ему было все равно. Вскоре они уже мчались, две леди, голова к голове, шептались о своем, а он не пытался слушать их, смотрел вперед, смена заканчивалась. Навстречу неслась полицейская машина, он сбавил скорость, наблюдая, как она просвистела мимо, быстро уменьшаясь в размерах.

— Ты знаешь Красавчика, верно? — спросила Толстушка.

Рэй взглянул в зеркало, обе его пассажирки сидели на заднем сиденье.

— Знаю. Постоянно вижусь с этим типом.

— Красавчик! — проговорила Ивонна глубоким голосом.

Это был позывной его друга несколько лет назад.

— Я была с ним когда-то, — продолжала она.

Рэй посмотрел на нее, но не мог вспомнить ее лица.

— Ты Психованный Рэй, верно?

Он недооценивал ее память.

— Никто меня больше так не называет.

— Красавчик тоже не называет себя Красавчиком.

Это была правда. Он задумался, почему.

— Как он?

— Как новенький. У него жена и шестеро детей, и он бросил пить.

— Значит, нашел себе занятие. Когда я видел его четыре месяца назад, он все еще был один и вряд ли у него вышло бы выпить — он и так еле на ногах держался.

— Там только я живу.

— Миссис Раймонд Красавчик. Толстая кобыла.

— Что-то вроде этого.

— Попроси его позвонить мне, ладно? Скажи ему, Энни спрашивала о нем. У него должен быть мой номер. Я давала его, когда виделась с ним. Это было несколько лет назад, когда мы встречались.

Рэй полез в боковой карман и достал телефон, нашел номер Красавчика и нажал кнопку.

— Чего тебе? — спросил его друг. — Я спал. Мне снилось, что я трахаю Билли Пайпер у телефонной будки.

— Вот, — сказал Рэй, передавая телефон Энни. — Поговори с ним сама.

Она вскрикнула и откинулась назад, но тут же схватила телефон. Ивонна хлопнула Рэя по плечу, но не сильно. Он отключился, не желая слушать их разговор, думая об игре с «Тоттенхэмом» через пару недель и гадая, что за моб[137] они завалят. Он всегда с удовольствием ожидал игры с «Тоттенхэмом».

Энни вручила ему телефон.

— Рэй? Привези ее, приятель. Теперь ты меня окончательно разбудил.

— Хочешь повидать его? — спросил он Энни.

Она, кажется, просто жаждала, а он был рад сделать одолжение.

Ивонна пересела вперед, когда он высадил Толстушку. Красавчик помахал ему через переднюю дверь.

— Кто это? — спросила Ивонна, слушая CD.

Рэй прибавил звук.

— The Templars[138]. Из Нью-Йорка.

— Ты когда-нибудь был в Нью-Йорке? — спросила она.

— Нет, но один тип, которого я знаю, он там был, привез назад полные сумки айподов, несколько лэптопов, эти ботинки «Timberland», ну ты знаешь. Там это дешево. Янки знают толк в вещах. Понимаешь, они — старые англичане, в каком-то смысле больше британцы, чем мы. Они все еще ценят личность, верят в себя.

— Я бы хотела поехать в Нью-Йорк.

Ивонна улыбалась и смотрела в окно.

— По мне, панк слишком шумный.

— Это Oi! музыка скинхедов. Есть разница.

— Мне не нравится грубая музыка.

Она принялась разглагольствовать о каких-то танцевальных группах, потом о том, как в «Космополитен» можно взять два напитка по цене одного, пусть даже с небольшой наценкой, и он перестал слушать, он собирался высадить ее в скором времени и хотел домой.

— Я живу с мамой, — сказала она, когда он замедлил ход. — Почему бы тебе не заехать вон за те гаражи?

Она сжала его руку. Совершенно отчетливо.

— У тебя крепкие мышцы, — сказала она странным голосом и засмеялась.

Рэй знал, что попал.

Он сделал, как она сказала, остановился и выключил мотор, Ивонна пробежала ладонью по его ноге и потерла в паху. Рэй поймал свое отражение в зеркале, крепкая голова и стриженые волосы и порадовался, что ночная работа закончилась. Ивонна соскользнула на свое сиденье и подняла ноги в воздух, сбросив белые стринги и засунув их в сумочку, потом пробралась назад.

Скинхед думал о золотых правилах его дядюшки — короткие волосы, свежая одежда, не месить пассажиров на проселочных дорогах и не трахаться с клиентами. Он чувствовал, что его защита слабеет, вынес свое усталое тело из машины, обошел ее и сел позади с Ивонной, ее прямое платье сверкало белыми и серебряными звездами, миллионы желаний переливались во тьме. Он закрыл дверь, рассуждая, что нельзя требовать, чтобы он соответствовал правилам двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Даже преданный своему делу профессиональный водитель «Дельты» заслуживал отдыха.