"Поединок в горах" - читать интересную книгу автора (Смирнов Виктор)Западня— Вставай! — Стрельцов толкает под бок. В избе, сотрясаемой храпом, темно. Я не сразу прихожу в себя после тяжелого сна. — Пономаря проспали. Ушел он! — Куда? — Должно, на зимовье подался. Собирайся скорее. Выскакиваем из избы. Снегопад стих, небо прояснилось. Обозначились тупые вершины ближних белков. Машины стоят на заметенной дороге, как сугробы, все ущелье забито снегом. Володька присматривается к гладкому белому склону. На нем — неровной строчкой — отпечатки сапог. — К Казырчику подался. Утопая в мокром, липучем снегу, мы спускаемся к реке. Тепло. Потоки прогретого в неведомых жарких краях воздуха перевалили через хребты и заполнили низины. Тучи, предвестники южного наступления, ушли далеко вперед. Казырчик, быстрый и упрямый, не поддался первым морозам. Темная вода журчит, хлюпает посреди реки, но закраины у берегов крепки и надежны. По прибрежному льду, прижатая открытой водой к скалам, проходит гужевая дорога. — Вот здесь он и пошел, — объясняет Володя. — Километров через пятнадцать, ежели перевалить через Собачий хребет, тропа к зимовью Пономаря. На льду снегу немного — смело ветром. Идти довольно легко. Слева темная полоса клокочущей воды. Справа — обрывистый скальный берег. Мы налегке, в ватниках, кирзовых сапогах. У Володьки на ремешке охотничий нож в деревянных ножнах. Солнце поднимается над скалами, и первые лучи его заглядывают в ущелье, пробитое Казырчиком. Становится еще теплее. Ручьи текут со скал прямо на ледяную дорогу, смывают снег. Вода обламывает от заберегов куски-льдинки, жадно глотает их, перемалывает в клокочущей пучине. Становится скользко идти. Стрелец с беспокойством поглядывает наверх, на солнце. — Ничего, далеко не уйдет. Прямо на зимовье и застанем. Неумолчно стучит капель. Словно весна неожиданно ринулась в горы. Сапоги тяжелеют, мокрые портянки сковывают шаг. — Далеко еще, Володька? — Недалече. Солнце жжет сквозь ватник. Камни шевелятся, вздыхают. Время от времени сверху обрывается какой-нибудь булыжничек, шлепается на лед. Стрелец, бывалый таежник, вовремя заслышав тревожный шелест, предупреждает: — Полундра! Камень глухо бьет в лед. Берег вздымается все выше и выше. Струи теплой воды описывают крутые траектории, падая с камней. — Полундра! — Володька неожиданно приседает, оглядывается. Сзади с веселым треском начинают скакать камни. Они прыгают по уступам и, словно снаряды, бьют в Казырчик, поднимая фонтаны брызг. И вслед за этим кусок скалы, не выдержавший водной атаки, начинает медленно оползать вниз. Он скользит все быстрее и, наконец, каменным обухом бьет в дорогу, круша ледяное полотно на тысячи осколков. Грохот рождает стократное эхо в долине Казырчика. Там, где проходила ледовая дорога, теперь зияет широкая темная полынья. Казырчик, словно ему надоел узкий фарватер меж заберегов, тут же устремляется к скале, подбирает ледовые обломки, швыряет в поток. — Повезло, — говорит Володька. — Успели проскочить. Теперь назад дороги нет… Через триста метров, на крутой излучине, мы снова упираемся в полынью. И здесь Казырчик размыл дорогу, плещется у самых скал. — Вот тебе на… С трех сторон нас окружает теперь вода. До противоположной ледовой закраины десяток шагов. Не перепрыгнуть. Казырчик крутит буруны, свивает темные жгуты из воды — пугает. Справа отвесная скала. Сто метров скользких, намокших камней. Западня. Раз и другой мы проходим от полыньи до полыньи по узкому отрезку дороги. Нет, нигде не пробраться к тому берегу. Широк Казырчик. Скала тяжело и мрачно висит над нами. Потрескивает лед и шуршит, гомонит о чем-то своем вода. — Объявляю перекур, — говорит Стрелец. Наверху, на самом краю скалы, свесив корни-щупальца, стоят лиственницы. Над лиственницами бегут зимние, ослепительно белые облака. Задерешь голову и кажется, это не облака плывут, а падает, кругом идет земля, и ты вращаешься с ней и летишь по наклонной в какую-то бездну. — Может, попробуем залезть, Стрелец? — Пустое. Оборвешься. Солнце начинает уходить за скалу. Тень медленно накрывает нас, и сразу становится холоднее. На том берегу еще день. Снег сияет под солнцем. Берег уходит полого ввысь, к горам. — Смотри, Стрелец! Метрах в трехстах от нас, вдоль Казырчика, идет человек. Он упрямо идет по липкому снегу, переставляя овальные охотничьи лыжи. За спиной — прикладом вверх — ружье. Если бы он помог перебросить через Казырчик пару жердей — на том берегу достаточно лесу!.. — Э-эй! Человек идет как ни в чем не бывало по направлению к Собачьему хребтику. Он не может не слышать, если только не глухой. Он не может не видеть нас, если не слеп! Он останавливается, поправляет ружье и продолжает путь. — Да это же Пономарь! Стрелец в бешенстве сжимает кулаки. — Ну да, он. И лыжи припас. Осмотрительный! Пономарь медленно удаляется, забирая все выше в горы. Не оглядывается. — Перехитрил он нас, перехитрил! Лучше знает эти места. — К зимовью подался? — Куда же еще? — Может, просто перехватить нас пошел, с ружьишком? — Может, и так. Володька, прислонившись к скале, сам застыл каменной массой. Только желваки бегают. Ночной мороз заполняет долину реки ощутимо колючими волнами. Здесь, на льду, ни единой щепочки для костра. — Если не выскочим, замерзнем ночью, Стрелец. Он не отвечает. Пономаря уже не видно в синеющих горах. Пусто, холодно. Ватник — ненадежная защита против саянской ночи. Неутомимый Казырчик хлюпает в промоинах. Ручейки перестают бежать со скалы, замерзают — закатное небо отражается в глянцевой стенке. |
||
|