Роберт Э. Хайнлайн Проект «Кошмар»

— Нужно выкинуть четверку, ни черта у тебя не выйдет.

— Предлагаю пари, что выкину двойную двойку.

Никто не ответил. Старый солдат потряс кубики в стеклянном стакане и швырнул их о стенку мойки. Один кубик сразу лег двойкой вверх, другой покатился.

— Пятерка! Пошел, дорогой, пошел! — воскликнул кто-то.

Кубик замер… Нет, двойка.

— Я же вас предупреждал, что со мной играть не стоит, — сказал старый солдат. — Дать кому-нибудь на сигареты?

— Забирай свои деньги, старик и иди с богом… о, черт… Шухер!

В дверях стояли полковник, капитан и какой-то штатский. Штатский сказал:

— Верни деньги, Двойной Макс.

— Как скажете, профессор, — солдат вынул из кучки две мелкие монеты. — Эти — мои.

— Уже нет! — возразил капитан. — Я их конфискую как доказательство запрещенной азартной игры. А теперь, господа…

— Майк, — прервал его полковник, — забудьте, что вы адъютант. Стрелок Эндрюс, идемте со мной, — он вышел, остальные — следом за ним. Они поспешно прошли через солдатскую столовую, вышли под солнце пустыни, пересекли двор казармы.

— Что это значит, Макс, черт побери?

— Ну, а что тут такого, профессор? Я же только немного поупражнялся.

— Почему вы не упражняетесь с бабушкой Уилкинс?

Солдат многозначительно фыркнул.

— Я что, сумасшедший?

— Из-за этих ваших упражнений, — сказал полковник, — вы заставили ждать кучу генералов и Чрезвычайно Значительных Лиц. Не очень ловко.

— Полковник Хэммонд, мне же велели ждать в столовой.

— Но не на кухне. Идемте!

Они пришли в зал командного корпуса; у дверей охранники проверили их пропуска. Один из штатских уже заканчивал свой доклад.

— …итак, это история эпохального эксперимента в Университете Дюка. Доктор Рейнольдс уже здесь; он будет руководить демонстрацией.

Оба офицера сели в задних рядах, доктор Рейнольдс подошел к кафедре, а стрелок Эндрюс примкнул к группе, что собралась вокруг высокого военного и важного штатского. Один тип, похожий на профессионального игрока (внешность не обманывала), сидел возле двух красивых рыжих близняшек. Рядом, на стуле, примостился негр лет четырнадцати; он, казалось, спал. Возле него сидела Весьма почтенная дама, миссис Уилкинс. Она сидела слева от него и время от времени поглядывала на свое рукоделие. Во втором ряду сидели студенты и неприметный мужчина средних лет.

На столе возле кафедры лежали игральные карты, блокнот, счетчик Гейгера и свинцовый футляр. Рейнольдс облокотился на стол и сказал:

— Внечувственное восприятие, экстрасенсорная перцепция или, короче, ЭСП — это собирательное название многих едва изученных феноменов. Сюда входят чтение мыслей, ясновидение, предикция, передвижение предметов силой мысли. Все это существует на самом деле. Эти способности мы можем обнаружить и измерить, но пока не знаем их природы. К примеру, во времена Первой Мировой войны англичане в Индии обнаружили, что их военные секреты похищены при помощи телепатии.

Увидев сомнение на лицах присутствующих, Рейнольдс добавил:

— Вполне возможно представить, что километров за пятьсот от нас какой-нибудь шпион «прослушивает» то, что мы считаем самым секретным и храним в глубочайшем тайнике, в своем мозге.

Сомнение стало еще очевиднее.

— Минуточку, доктор, — сказал генерал с тремя звездами. — Если дела обстоят так, то что нам нужно делать, чтобы защититься от этого?

— Ничего.

— Это не ответ. Может ли помочь комната, обшитая свинцовыми плитами?

— Мы уже пробовали, но без толку, господин генерал.

— А помехи в коротковолновом диапазоне? Или что там представляют из себя эти мозговые волны?

— Возможно, хотя лично я сомневаюсь. Если ЭСП станет важна в военном отношении, вы получите о ней все возможные данные. Но вернемся к нашей теме: присутствующие здесь леди и джентльмены обладают сильными телекинетическими способностями. Это значит, что они могут управлять материей на расстоянии. Эксперимент, назначенный на утро, может провалиться, хотя мы все же надеемся, что неверующие, — он улыбнулся человеку, что сидел в заднем ряду, — смогут убедиться, что в этой попытке есть смысл.

Человек, которого он имел в виду, встал.

— Генерал Хэнби!

Генерал-майор огляделся вокруг.

— Да, Уитерс?

— Прошу извинить меня, но на моем письменном столе осталась куча бумаг, и пока я здесь сижу, она все растет.

Генерал-командующий хотел, очевидно, с нажимом объяснить ему свою точку зрения, но четырехзвездный генерал положил свою руку на его.

— Доктор Уитерс, на моем письменном столе в Вашингтоне тоже хватает бумаг, но я сижу здесь, потому что президент послал меня именно сюда. Пожалуйста, останьтесь. Мне нужен наблюдатель-скептик.

Рассерженный Уитерс сел. Рейнольдс продолжил:

— Мы начинаем с чтения мыслей, ибо оно наиболее полно отражает понятие ЭСП, — он повернулся к одной из рыжеволосых близняшек. — Джейн, подойдите, пожалуйста, сюда.

— Охотно, — ответила девушка. — Только я Джоан.

— Простите, Джоан. Генерал ла Мотт, не нарисуете ли вы что-нибудь в блокноте?

Генерал поднял одну бровь.

— Что именно?

— Что-нибудь не особенно сложное.

— Ага, — он задумался, потом нарисовал карикатуру на Джоан, улыбнулся и рядом изобразил охотника за юбками с сальными глазами. Спустя некоторое время он поднял взгляд. — Так сойдет?

Тем временем Джоан склонилась над другим блокнотом. Когда она закончила, Рейнольдс подвел ее к генералу. Рисунки совпадали, только Джоан на плече юбочника изобразила четыре генеральские звездочки. Генерал серьезно посмотрел на нее.

— Вы меня убедили, — сухо сказал он. — И что теперь?

— Здесь может быть и ясновидение, и чтение мыслей, — сказал Рейнольдс. — А теперь займемся чтением мыслей в чистом виде, — он подозвал к себе вторую близняшку. — Доктор Уитерс, не хотите ли помочь нам?

— Чем? — на лице Уитерса появилась кислая гримаса.

— Так же, и генерал, только на этот раз мы попробуем что-нибудь посложнее. Пока Джоан будет копировать ваш рисунок, Джейн станет смотреть вам через плечо.

— Гм. Ну, хорошо, — Уитерс взял блокнот и набросал радиосхему, под схемой он написал «Клем» и штрихами изобразил маленького мальчика, заглядывающего через забор. Джейн в это время заглядывала ему через плечо.

— Очень хорошо, — сказал Рейнольдс. — Готово, Джоан?

— Да, доктор, — она отдала ему блокнот. Схема была повторена в точности.

Рейнольдс прервал благоговейное бормотание.

— Представление с игральными картами я могу пропустить. Перейдем к телекинезу. У кого-нибудь найдется два кубика? — никто не откликнулся. — У нас есть свои, — продолжил он. — Они проверены вашими физическими лабораториями и опечатаны, — он вскрыл пакетик, из него высыпалась дюжина кубиков. — Двойной Макс, как насчет партии «Натюрельс»?

— Могу попробовать.

— Генерал ла Мотт, выберите, пожалуйста, два кубика и положите в стакан.

Генерал выбрал кубики и передал стакан Эндрюсу.

— Сколько вы хотите выкинуть?

— Вам будет достаточно шесть и пять, генерал?

— Если сможете.

— Вы не поставите пятерку против меня, генерал? Разве вам не интересно? — он посмотрел на генерала невинным взором.

Ла Мотт усмехнулся.

— Вы сами захотели, солдат, — он поставил пятерку. Эндрюс положил на нее свою, потряс стакан и метнул кубики. Один остановился на монетах — пятерка, другой упал на стул — шестерка.

— Не хотите ли удвоить ставку, генерал?

— Я больше не хочу играть. Покажите нам пару «Натюрельс».

— Как прикажете, господин генерал, — Двойной Макс спрятал деньги, потом выкинул шесть-один, пять-два, четыре-три и в обратном порядке. Он много раз выкинул шесть-один, потом почему-то перешел на один-один. Он поднапрягся и выкинул две пятерки. Сердито посмотрев на маленькую пожилую даму, он сказал:

— Достаточно, леди, если вы хотите побросать кости, то почему бы вам не подойти сюда?

— Но, господин Эндрюс!

— Да-да, подойдите-ка сюда, миссис Уилкинс, — сказал Рейнольдс.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, джентльмены, — она вернулась к своему вышиванию.

Полковник Хэммонд сел возле рыжих близняшек.

— Вы — «Январские близнецы», не так ли? — спросил он тихо.

— Это наш сценический псевдоним, — ответила одна девушка.

— Наша настоящая фамилия Браун, — сказала другая.

— Верно — Браун, — подтвердил он. — А как насчет представления здесь, для наших солдат?

— Доктор Рейнольдс будет возражать, — ответили они серьезно.

— С ним я договорился. У наших солдат нет никаких развлечений, режим секретности, знаете ли. Что вы об этом думаете, Джоан?

— Я — Джейн. Если вы договорились с профессором…

— Большое спасибо!

Хэммонд вернулся на свое место. Миссис Уилкинс тем временем раз за разом выбрасывала шестерки на двенадцати кубиках. Доктор Уитерс мрачно наблюдал за этим представлением.

— Ну, доктор? — спросил Хэммонд.

— Это достойно внимания, — согласился Уитерс. — Но все происходит на молекулярном уровне — нет, на уровне элементарных частиц.

— А рисунки?

— Я физик, но не психолог. На базисные частицы — электроны, протоны, нейтроны — мы влиять не можем, разве что при помощи ускорителей.

Доктор Рейнольдс стоял рядом и все слышал.

— Большое спасибо, доктор, — ответил он на замечание Уитерса. — Теперь, леди и джентльмены, новый эксперимент. Норман!

Юноша-негр открыл глаза.

— Да, профессор?

— Подойди ко мне. И рабочая группа физической лаборатории тоже… Есть у кого-нибудь из вас часы со светящимся циферблатом?

Женщина-техник присоединила счетчик Гейгера к усилителю так, что редкие щелчки нормального фона радиоактивности воздуха стали слышны во всем зале. Потом она положила возле счетчика часы — щелчки стали чаще, словно град барабанил по жестяной крыше.

— Пожалуйста, выключите свет, — попросил Рейнольдс.

— Можно, профессор? — спросил юноша.

— Подожди еще немного, Норман. Все видят часы? — тишина нарушалась только треском из усилителя. — Давай, Норман!

Светящиеся цифры погасли; треск снова превратился в редкое пощелкивание.

Та же группа собралась в бункере посреди пустыни, на границе ядерного полигона. Туда смотрел перископ, защищенный бронированным стеклом метровой толщины. Доктор Рейнольдс говорил о чем-то с генералом Хэнби. Капитан ВМФ надел наушники и сообщил:

— Самолет на месте, господин генерал.

— Спасибо, Дик.

Динамик прошептал:

— Станция Чарли — Централи. Все ясно.

— Все станции готовы, местность для посадки очищена.

— Начинаем отсчет.

— Все станции готовы к отсчету. Начинаем с минус семнадцати минут. Пошло время. Это испытания по полной программе. Повторю: по полной программе.

— Значит, — сказал Хэнби Рейнольдсу, — расстояние не имеет никакого значения?

— Мы можем с таким же успехом провести опыт в Солт-Лейк-Сити, если мои люди хоть раз увидят область испытаний, — он нервно посмотрел на часы. — Что-то мне не по себе.

— Это со всеми бывает. Помните метроном при первом испытании на Бикини? Он чуть не свел меня с ума.

— Могу себе представить, генерал. Пара моих парней уже…

— Для таких мы приготовили трудовую терапию, — яростно усмехнулся Хэнби. — Доктор Уитерс, вы сами будете показывать ваш фокус?

Глава группы физиков нагнулся над приборами. Он выглядел усталым.

— Сегодня — нет, — ответил он безо всякого выражения. — Пусть лучше Саттерли.

Саттерли вышел вперед, улыбнулся военным, Чрезвычайно Значительным Лицам и группе Рейнольдса.

— Для публики, которая не захочет уйти, я приготовил пару сюрпризов. Но сначала…

Он взял полированный металлический шар и посмотрел на экспертов.

— Сегодня утром по пути сюда вы видели такие же шары. Они все еще там, снаружи и ждут, чтобы через… через одиннадцать минут сделать «БУМ!» Этот шар всего лишь из стали — на тот случай, если кто-нибудь перепутает. Над такой шуточкой мы все сдохнем со смеху.

Никто не засмеялся.

— Правда, для этого они недостаточно тяжелы. Мы застрахованы от любых неожиданностей. Это наглядное пособие приготовлено для того, чтобы группа доктора Рейнольдса имела образное представление, на чем надо сконцентрироваться. С виду они так же похожи на атомную бомбу, как я — на Мао. Но если изготовить их из плутония, они станут тем, что мы, атомщики, называем субкритической массой. После Второй мировой войны каждый знает, как действует атомная бомба: атом плутония испускает один неизменный нейтрон. Если масса мала, нейтроны вылетают наружу, но если она большая, больше критической, тогда возникает множество других атомных частиц, и начинается цепная реакция. В момент взрыва две половинки критической массы соединяются. Точнее я это объяснить не могу без риска вызвать неудовольствие офицеров безопасности.

Сегодня мы установим, может ли простая сила воли влиять на излучение плутония. Теоретически — но при помощи этого все же были разрушены два японских города — направление каждого отдельного нейтрона — чистая случайность; но излучение всех нейтронов так же неизменно, как движение звезд. Вследствие этого взрыв атомной бомбы остановить невозможно. Согласно этой же теории, скорее может взорваться тыква, чем субкритическая масса. Группа доктора Рейнольдса хочет попытаться опровергнуть это. Они сконцентрируются и попробуют собрать разлетающиеся нейтроны в пучок; вследствие этого, шар из плутония должен взорваться, как атомная бомба.

— Доктор Саттерли, — спросил вице-адмирал, — вы верите, что это получится?

— Ни в коем случае! — Саттерли повернулся к экспертам. — Я не хочу вас обижать, но…

— Осталось пять минут! — вмешался капитан из ВМФ.

Саттерли кивнул Рейнольдсу.

— Принимайте руководство экспериментом. Всего хорошего!

— Минуточку, молодой человек, — вмешалась миссис Уилкинс. — Эти нейтруны… Я…

— Нейтроны.

— Я так и сказала. Я еще не все понимаю: ведь это сегодня изучают в институтах, а я кончила всего семь классов. Мне очень жаль…

— Каждое атомное ядро потенциально способно выплюнуть один из этих маленьких нейтронов. В шаре, что лежит снаружи, — он сделал небольшую паузу, — скажем, пять тысяч миллиардов триллионов атомных ядер, каждое из которых…

— Осталось две минуты.

Рейнольдс прервал свою лекцию.

— Миссис Уилкинс, пожалуйста, не отвлекайтесь. Сосредоточьтесь на металлическом шаре там, снаружи и думайте о множестве нейтронов, которые могут вылететь из ядер его атомов. Когда я дам знак, вы все — особенно ты, Норман, — думайте о шаре, испускающем искры, как тот циферблат. Попытайтесь вызвать побольше этих искр. Просто попытайтесь. Если вы этого не сделаете, никто на вас не обидится. Не напрягайтесь напрасно.

Миссис Уилкинс кивнула.

— Я попытаюсь, — она отложила свое вышивание и устремила взгляд вдаль.

И тотчас же все были ослеплены невероятной вспышкой, яркий свет проник даже через плотный фильтр.

— Что это, черт побери? — спросил капитан из ВМФ.

— Они начали! — крикнул кто-то. — Они начали!

— Взрыв в минус одна минута тридцать семь секунд, — прогремел динамик. — Централь, в чем дело? Похоже на водородный…

Налетела взрывная волна и заглушила все звуки. Основное освещение погасло, аварийное тоже, бункер встал на дыбы, словно лодка в бурном море. Все были ослеплены вспышкой, оглушены чудовищным грохотом; физик пялился на офицера-сигнальщика. И сквозь весь этот бедлам донеслось страдальческое сопрано:

— О, боже мой!

— Что случилось, миссис? — пробурчал Рейнольдс. — Вы ранены?

— Я? О, нет, нет. Я не хотела…

— Что вы не хотели?

— Я подумала о всех этих крошечных нейтрумах, которые выплевываются, только хотела немного почувствовать их. Но у меня, конечно, не было намерения выпускать их на свободу прежде вашего знака.

— Ох!

Рейнольдс повернулся к своей группе.

— Кто еще включился слишком рано?

Никто не ответил, только миссис Уилкинс испуганно сказала:

— Мне правда, очень жаль, доктор. У вас найдется еще один шар, да? С ним я буду осторожнее.

Рейнольдс и Уитерс сидели в офицерском клубе, пили кофе. Физик не смотрел на свою чашку. Глаза его блестели, лицо подергивалось.

— Невероятно! Расчеты показывают, что свыше девяноста процентов материи обратилось в энергию. А вы знаете, что это значит? Если мы примем… нет, оставим это. Я только хочу сказать, что теперь наши бомбы можно делать величиной с горошину. Никакого взрывателя, никаких систем контроля и управления. Ничего, кроме… — он снова помолчал. — Вы посылаете к цели маленькую, быструю ракетку с неограниченным числом боеголовок…

— Но прежде покажите им бомбы, — согласился Рейнольдс. — Дайте им фотографии цели, пошлите ракетке радиосигнал, когда она приблизится к цели. Но у нас слишком мало телекинетиков. Мы пока что ищем других людей с такими же способностями. Судя по моему опыту, для одного такого открытия нужно проделать тысячу восемьсот проб.

— А может миссис Уилкинс использовать дюжину бомб, одну за другой?

— Я думаю, да. Мы это проверим.

— Обязательно! — Уитерс в первый раз взглянул на кофе и одним глотком выпил его. — Извините, доктор, но я поражен и должен слишком многое пересмотреть в своих представлениях.

— Я это знаю по себе.

Вошел капитан Майклс, внимательно осмотрелся и подошел к ним.

— Генерал хочет поговорить с вами обоими, — тихо сказал он. — Идемте быстрее!

Их провели в охраняемое бюро, где ждали генерал-майор Хэнби, генерал ла Мотт и четырехзвездный адмирал Кайтли, раздраженные и озадаченные. Хэнби протянул ученым бланк радиограммы. Рейнольдс увидел гриф «строго секретно» и вернул листок.

— У меня нет допуска к строго секретной документации, генерал.

— Да читайте же!

Рейнольдс пробежал глазами текст.

«Посол потенциального противника передал нашему министерству иностранных дел ультиматум с требованием, чтобы правительство США ничего не предпринимало без участия советника от правительства противника. Требуют военной безопасности. В ультиматуме говорится, что большие города США (список прилагается) заминированы атомными бомбами, которые будут взорваны по радио, если условия ультиматума не будут приняты до семнадцати часов пятницы по времени Восточного побережья».

Рейнольдс прочитал еще раз: «…семнадцати часов пятницы по времени Восточного Побережья». По стандартному времени — около двух часов ночи. Города — огромные атомные ловушки! Могли они это сделать? До него донесся голос ла Мотта.

— Мы должны исходить из того, что эта угроза реальна. Наша общественная организация диктует именно такой вариант.

— Может, они только блефуют? — предположил генерал.

Генерал ВВС покачал головой.

— Они знают, что президент не встанет на колени перед блефом. Они не настолько безумны.

Рейнольдс спросил себя, зачем они притащили его сюда. Ла Мотт посмотрел на него.

— Мы с адмиралом Кайтли сейчас улетаем в Вашингтон. Мы задержались только затем, чтобы спросить вас: ваши люди доказали, что могут взрывать атомные бомбы, а смогут ли они предотвратить взрывы атомных бомб?

Рейнольдс почувствовал, как время вдруг растянулось, словно у него был еще целый год, чтобы подумать о миссис Уилкинс, Нормане и других эсперах.

— Да, — ответил он.

Ла Мотт поднялся.

— Позаботьтесь об этом, Хэнби. Идемте, адмирал?

— Подождите! — запротестовал Рейнольдс. — У нас была одна бомба и миссис Уилкинс. И нам ничего не грозило. Но сколько городов будет теперь? Двадцать? Тридцать?

— Тридцать восемь.

— Тридцать восемь бомб — или даже больше. Где они? Как выглядят? Как долго это будет продолжаться? Это же совершенно невозможно!

— Конечно, но несмотря на это вы попытаетесь. Хэнби, свяжитесь с Вашингтоном и скажите, что мы уже вылетели.

— Будет сделано.

— Будьте здоровы, доктор. Или, точнее, до скорого.

Рейнольдсу вдруг стало ясно, что эти двое улетают, чтобы «сесть» на одну из бомб, и он быстро сказал:

— Мы попытаемся. Само собой!

Тридцать восемь городов… и семнадцать телекинетиков. За годы исследований были выявлены и другие, но они были рассеяны по пятидесяти штатам. У диктатур есть тайная полиция, она тотчас же нашла бы кого угодно и доставила бы куда угодно со сверхзвуковой скоростью. Но здесь была Америка.

— Найдите их! Доставьте сюда! Быстрее!

Хэнби обратил желание Рейнольдса в приказ полковнику Хэммонду. Потом он оторвал своего офицера безопасности от текущих дел и приказал ему висеть на телефоне и обеспечивать связь с ФБР и другими офицерами службы безопасности, а также местной полицией, дабы сократить цепочку инстанций и найти наконец, этих паранормальных! Найти, проинформировать, взять с них подписку и доставить сюда.

К заходу солнца были найдены двадцать три эспера. Одиннадцать дали себя убедить и уговорить, двое были уже тут. Хэнби вызвал Рейнольдса и сообщил ему обо всем этом, жуя на ходу бутерброд.

— Хэнби здесь? Только что вызывал президент.

— Президент?

— Ла Мотт уже был у него. Он отнесся к нашему предложению без энтузиазма, но согласился на попытку, поскольку не может обеспечить полную безопасность граждан. Один из его советников полчаса назад вылетел сюда из национального аэропорта, чтобы помогать нам. Некоторые из них работают весьма эффективно.

Но сработали они недостаточно: правительство противника передало ультиматум по радио; после этого кризис стал очевиден для всех. Через тридцать минут после ультиматума на экране появился президент. Но Рейнольдс не стал слушать его речь — у него было по горло своей работы.

Двадцать человек, чтобы спасти двадцать городов — а с ними и весь мир. Как? Он был уверен, что миссис Уилкинс сможет задушить любую бомбу, какую она когда-либо видела и надеялся, что другие тоже смогут, но совсем другое дело — бомба, спрятанная в отдаленном городе. Искать ее мысленно, думать о ней, подавить ее не на микросекунды, которые нужны для взрыва, а на миллиарды микросекунд, чтобы успеть обнаружить ее и обезвредить — возможно ли это?

Что может им помочь? Может быть, лекарства: кофеин, бензедрин? Кроме того, нужна тишина. Он повернулся к Хэммонду.

— Нужны комнаты с ванной, для каждого.

— У них это уже есть.

— Нет, их разместили по двое.

Хэммонд пожал плечами.

— Сделаем; нужно только выкинуть вон пару высокопоставленных свиней.

— Кухню нужно разнообразить. Они могут не спать, но должны есть и пить. Постоянно нужны свежие кофе, кока-кола и чай и все, что они захотят. Вы можете телефоны из комнат вывести на отдельный коммутатор?

— Могу. Что еще?

— Пока не знаю. Поговорим с ними.

Все они знали об ультиматуме, но до сих пор не имели никакого представления о том, что требуется от них. Объяснения Рейнольдса были встречены неуютным молчанием.

Рейнольдс повернулся к Эндрюсу.

— Ну, Двойной Макс?

— Это вам не кости бросать, профессор.

— Вы сможете это сделать?

— Да…

— Норман?

— Я — всего лишь человек, босс. Как я смогу это сделать, если никогда не видел бомбу?

— Миссис Уилкинс сегодня утром тоже ничего не видела. Ты сам тоже не мог видеть радиоактивность циферблата, она слишком ничтожна. Ты видел только сам циферблат и думал только о нем. Ну, как насчет этого?

Юноша нахмурился.

— Американская бомба сбрасывается или выстреливается, но выглядит она, конечно же, не так, как чужая радиомина.

— А можно найти изображения чужой бомбы?

— Военная разведка должна знать, во всяком случае, я надеюсь. Мы получим изображение. Или модель. Нужно разыскать Уитерса и генерала.

Хэммонд ушел.

— Доктор, я буду охранять Вашингтон? — оживленно спросила миссис Уилкинс.

— Да, мэм. Вы единственная, чьи способности уже испытаны, хотя и в противоположном смысле. Итак, вы будете охранять Вашингтон. Этот город — сердце страны.

— Нет, нет, не поэтому. Вашингтон — всего лишь город, который я вижу перед собой наиболее четко.

— Тут она права, профессор, — сказал Эндрюс. — Я беру на себя Сиэтл.

Около полуночи Рейнольдс навестил своих подопечных. Они с Хэммондом сменяли друг друга у коммутатора в верхнем вестибюле офицерского клуба. Атомная вахта должна была начаться незадолго до решающего момента. Усталость снижала паранормальные способности, сводя их иногда к нулю, поэтому Рейнольдс надеялся, что его люди в последнюю ночь хорошо выспятся.

В каждом номере установили крошечный микрофон, и можно было слышать, что там происходит. Рейнольдс был против, но Хэммонд привел веские резоны.

— Конечно, это вмешательство в личную жизнь, но вдруг кто-нибудь из них проспит свою бомбу? — он щелкнул тумблером. — Вы слышите? Норман храпит, — он снова перебросил тумблер. — Стрелок Двойной Макс все еще ворочается. Мы не можем позволить им спать, пока все это не кончится, и волей-неволей должны за ними шпионить.

— Возможно, вы правы.

— Вам еще что-нибудь нужно? — вмешался Уитерс.

— Думаю, нет, — ответил Рейнольдс. — А как насчет модели бомбы?

— Будет к утру.

— Она выглядит как настоящая?

— Трудно сказать, но их агенты, вероятно, смонтировали взрыватель из радиодеталей, которые купили здесь, на месте. Взрыватели могут сильно отличаться друг от друга. Конечно, внутри нашей модели — настоящий плутоний.

— Хорошо, мы покажем ее всем после завтрака.

Двойной Макс открыл свою дверь.

— Хэлло, полковник. Профессор, у меня есть контакт.

— Контакт с кем?

— С бомбой в Сиэтле. Она почему-то мокрая. Неужто ее запрятали в залив?

Хэммонд вскочил.

— В гавани, — чтобы на город выпал радиоактивный дождь! — он уже набирал номер. — Дайте мне генерала Хэнби!

— Это Моррисон. В чем дело, Хэммонд?

— Бомба в Сиэтле. Выловите ее тралом — она спрятана где-то в заливе или под водой.

— Что? Откуда вы это знаете?

— Скажи — один из колдунов Рейнольдса. Начинайте быстрее! — он положил трубку.

— Профессор, — озабоченно сказал Эндрюс, — я не могу видеть эту штуку по-настоящему, я не Видящий. Почему вы не доставите сюда Видящих? К примеру, маленькую миссис Брентано?

— О, боже мой! Ясновидящие! Конечно же, нам нужны ясновидящие!

— Гм, доктор, — спросил Уитерс. — Вы действительно имеете в виду…

— Нет, я, собственно, ничего не имею в виду. Я даже не думал об этом. Как можно найти бомбу? Какими приборами?

— Приборами? Счетчик Гейгера не реагирует на бомбу с изолирующим слоем. Ее надо повсюду искать и высматривать.

— А сколько нужно времени, чтобы обыскать целый город? К примеру, Нью-Йорк?

— Тихо! — сказал Хэммонд. — Где эти ясновидящие, Рейнольдс?

Рейнольдс закусил губу.

— Они редко встречаются.

— Гораздо реже, чем жонглеры костями, — подвел итог Двойной Макс. — Но доставьте сюда девчонку Брентано. Она один раз нашла ключ, который я выронил, когда рыл окоп. Он лежал на метровой глубине, а я тогда перевернул всю свою комнату вверх ногами.

— Итак, миссис Брентано. — Рейнольдс достал блокнот.

Хэммонд потянулся к пульту.

— Моррисон? Сейчас же запишите несколько имен, это еще более важно и неотложно, чем все остальное.

— Важны и неотложны, но их трудно будет найти: по США катится волна паники. Президент заклинает всех взять себя в руки и оставаться дома, но около тридцати миллионов человек в панике разбегаются и разъезжаются.

Телетайп отщелкал новости:

Везде то же самое. На шоссе Денвер — Колорадо-Спрингс к полуночи было пятьсот тридцать погибших, потом их перестали считать. На аэродроме Бербанк реактивный самолет врезался в толпу, которая прорвалась за ограждения. Шоссе Балтимор — Вашингтон — все полосы безнадежно забиты. Мемориальный мост закрыт. На пяти магистралях, отходящих от Лос-Анджелеса число аварий росло в ужасающем темпе. Около пяти часов утра по времени Восточного Побережья президент объявил военное положение по всей стране. Но этот приказ не имел никаких видимых последствий.

Под утро эсперы Рейнольдса, числом тридцать один, были нацелены на двадцать четыре города. Рейнольдсу пришлось изрядно попотеть, но он все же получил разрешение, чтобы они работали только с хорошо знакомыми городами. Карш, профессиональный игрок, робко выдвинул предложение:

— Доктор, я хорошо чувствую, когда на подходе крупная карта, поэтому я должен охранять Миннеаполис.

Рейнольдс согласился, хотя оттуда только что прибыл один из его подопечных. Он нацелил на Миннеаполис их обоих и молился только о том, чтобы хотя бы один из них поймал крупную карту. Прибыли двое ясновидящих. Один — слепой торговец газетами — должен был искать там, в своем родном Чикаго. Другая — ярмарочная гадалка — получила список и указание искать бомбы везде, где только сможет. Миссис Брентано снова вышла замуж и исчезла. К этому времени успели прочесать Норфолк, но пока не нашли.

За час сорок пять минут до катастрофы все они сидели в своих комнатах, у каждого была карта, аэрофотоснимок обреченного города и фотомодели бомбы. Офицерский клуб был забит до отказа, и немногие нормальные, которым предстояло обслуживать паранормальных, изо всех сил сохраняли спокойствие. Все улицы поблизости были перекрыты, воздушное сообщение изменено — все для того, чтобы сорок два человека могли сидеть и думать в тишине.

На коммутаторе сидели Хэммонд, Рейнольдс и Гордон Мак-Клинток, советник президента. Рейнольдс откинулся в кресле.

— Сколько времени?

— Час тридцать семь минут, — прохрипел Хэммонд. — Еще двадцать три минуты.

— Час тридцать восемь минут, — возразил Мак-Клинток. — Рейнольдс, как с Детройтом? Вы же не оставите его без охраны?!

— А кого я на него поставлю? Каждый охраняет город, который знает лучше всего.

— А эти девушки-близнецы? Я слышал, они что-то говорили о Детройте.

— Обе искали повсюду, но в Питтсбурге они дома.

— Велите одной из них заняться Детройтом.

Рейнольдс чуть не порекомендовал ему самому заняться Детройтом, но ответил совсем другое:

— Они всегда работают вместе. Вы хотите разделить их и потерять оба города?

Вместо ответа Мак-Клинток спросил:

— А кто наблюдает за Кливлендом?

— Норман Джонсон, самый сильный наш талант. Он там живет.

Внезапно они услышали голоса. Вверх по лестнице поднимался человек с дорожной сумкой.

— О, хэлло, доктор! — сказал он, увидев Рейнольдса. — Что все это значит? Я занимаюсь важной работой — делаю броню, а тут вваливается ФБР и тащит меня сюда. Может быть, это ваши штучки?

— Да-да, идемте.

Мак-Клинток хотел что-то сказать, но Рейнольдс уже ушел.

— Мистер Нельсон, вы привезли с собой семью?

— Нет, она все еще в Детройте. Если бы я знал…

— Пожалуйста, выслушайте внимательно, — и он объяснил ему все, что происходит, показал карту и фотографию модели бомбы. — Теперь вы понимаете?

На скулах Нельсона заиграли желваки.

— Мне все это кажется безнадежным.

— И все же это возможно. Вы должны думать о бомбе — или о бомбах. Войдите в контакт с чудовищами, прижмите их, удержите от взрыва. И главное — не спите.

Нельсон шумно задышал.

— Я не буду спать.

— По этому телефону вы получите все. что нужно. Всего хорошего.

Он прошел в комнату слепого ясновидца.

— Гарри, это я, профессор. У вас уже есть что-нибудь?

Мужчина повернулся на голос.

— Она в Петле. Я смогу добраться до нее, если окажусь в Чикаго. Здание высотой в шесть этажей.

— А больше вы ничего не можете сказать?

— Прикажите поисковому отряду осмотреть чердак. Чувство будет еще лучше, если я поднимусь наверх.

— Сейчас! — он побежал наверх и увидел, что пришел Хэнби. Он набрал номер.

— Это Рейнольдс. Бомба в одной из шестиэтажек в Петле, вероятно, на чердаке. Нет, это все. До свидания.

Хэнби хотел что-то сказать, но Рейнольдс помотал головой и посмотрел на часы. Генерал молча взял телефонную трубку.

— Это командор. Все важнейшие сообщения передавайте, пожалуйста, сюда, — он положил трубку и уставился на часы.

Пятнадцать бесконечных минут в помещении царила полная тишина. Генерал снова снял трубку телефона.

— Это Хэнби, — сказал он. — Еще что-нибудь?

— Нет, господин генерал. Вашингтон на проводе.

— Что вы сказали? Вашингтон?

— Да, господин генерал. Госсекретарь. Это генерал, господин государственный секретарь.

— Это Хэнби, господин государственный секретарь, — он шумно вздохнул. — Вы в порядке? Вашингтон… цел?

Все слышали, как голос ответил:

— Конечно, конечно. У нас уже вышло время. Но я хочу вам сообщить, что противник разгласил на весь мир, будто наши города исчезнут в атомном пламени.

Хэнби заколебался.

— Но пока что ничего?

— Нет, нет. У меня связь с Верховным Командованием, оно контролирует все города, названные в списке. Все спокойно. Не знаю, благодаря ли работе ваших паранормальных — но как бы там ни было, этот слепой про…

Связь оборвалась.

Лицо Хэнби застыло. У него засосало под ложечкой.

— Это не здесь, господин генерал: должно быть, на другом конце провода, минуточку.

Они ждали. Наконец, телефонист сказал:

— Мне очень жаль, господин генерал, но я не получил никакого ответа.

— Попытайтесь еще раз.

Примерно через минуту — она показалась всем очень долгой — телефонист сказал:

— Есть связь, господин генерал.

— Это вы, Хэнби? — послышалось из трубки. — Вероятно, какие-то помехи. Итак, насчет эсперов. Хотя мы им очень благодарны, но мне бы хотелось, чтобы в газеты ничего не попало. Они могут неправильно интерпретировать это.

— Это приказ?

— Нет, нет! Но позвольте мне такие дела держать у себя на столе.

— Так точно, господин государственный секретарь, — Хэнби положил трубку.

— Жаль, что вы положили трубку, генерал, — сказал Мак-Клинток. — Я должен запросить, хочет ли шеф, чтобы вся эта история здесь развивалась и дальше.

— Идемте. Мы поговорим об этом на пути в мой кабинет, — генерал положил руку на плечо Мак-Клинтока и повел его прочь.

Около шести часов перед дверями поставили подносы, в этот вечер большинство эсперов заказало кофе. Миссис Уилкинс заказала себе чай и, оставив открытой свою дверь, болтала с каждым, кто проходил мимо. Гарри, продавец газет, обыскивал Милуоки, а о его чикагской находке до сих пор не поступало никаких сообщений. Миссис Экстайн или «Принцесса Кэти», как ее называли в ярмарочных кругах, сообщила, что «ощущает» денверскую бомбу в жилом трейлере, и теперь сидела над картой Нового Орлеана.

После того, как миновало время ультиматума, но никаких взрывов не последовало, паника спала. Связь стала лучше. Американцы заверяли друг друга в том, что противник только блефует.

Хэммонд и Рейнольдс около трех часов ночи заказали себе еще кофе. Когда Рейнольдс разливал его по чашкам, руки его заметно дрожали. Хэммонд сказал:

— Вы не спали две ночи. Ложитесь на кушетку.

— Вы тоже не спали.

— Я спал, когда вы дежурили.

— Я не могу спать. Я представляю себе, что будет, если заснет кто-нибудь из них, — он указал на длинный ряд дверей.

— Меня это тоже беспокоит.

Около семи часов утра из своей комнаты вышел Двойной Макс.

— Профессор, они ее нашли. Я чувствую там просто воздух.

Хэммонд сорвал трубку с рычага.

— Дайте мне Сиэтл — бюро ФБР!

Пока они ждали ответа, Двойной Макс спросил:

— Что теперь, профессор?

Рейнольдс попытался собрать разбегающиеся мысли.

— Теперь вы должны успокоиться.

— Только тогда, когда все это закончится. Кто на Толидо? Я знаю этот город.

— Э… малыш Барнс.

Хэммонд установил связь, выслушал доклад и осторожно положил трубку на рычаг.

— Они нашли ее, — прошептал он чуть слышно. — Она была в море.

— Я же говорил, что она мокрая, — сказал Двойной Макс. — Теперь о Толидо…

— Хорошо. Скажите мне, когда сможете взять его на себя, тогда мы позволим Барнсу отдохнуть.

Мак-Клинток ворвался в помещение около семи тридцати, за ним следовал Хэнби.

— Доктор Рейнольдс! Полковник Хэмбонд!

— Тише! Если вы напугаете моих людей!..

Мак-Клинток сказал несколько тише:

— Признаюсь, я возбужден. Но это важно. Они нашли бомбу в Сиэтле и…

— Да, да, стрелок Эндрюс уже сказал нам об этом.

— Что? Откуда он это знает?

— Безразлично, — вмешался Хэнби. — Важно лишь то, что взрыватель уже сработал, когда нашли бомбу. Теперь мы знаем наверняка, что это ваши люди спасли город.

— Теперь с ними покончено, — добавил Мак-Клинток. — Я должен все взять на себя, — он нагнулся над телефоном. — Связист? Соедините меня по прямому проводу с Белым Домом.

— Что вы подразумеваете под словами «взять на себя»? — медленно спросил Рейнольдс.

— Что? Ну, именем президента я беру на себя всю власть. Следите, чтобы эти люди ни на мгновение не расслаблялись!

— Но что вы хотите делать конкретно?

— Ничего, доктор, — поспешно сказал Хэнби. — Мы только установим связь с Вашингтоном.

Они стали ждать дальше. Рейнольдс подавил свои чувства к Мак-Клинтоку, взял чашку кофе и бросил в рот таблетку бензедрина. Он надеялся, что и его люди наглотались этого снадобья достаточно, но не чрезмерно. Только миссис Уилкинс ни за что не хотела к нему прикасаться. Он хотел спросить ее или кого-нибудь другого, как обстоят дела, но знал, что этого делать нельзя. Каждая бомба была скована тонкими ниточками мыслей, и отвлечься на долю секунды — значило потерять слишком многое.

Вспыхнула лампочка внешней связи, и Хэнби взял трубку.

— Конгресс заседает весь день, — сообщил он, — а президент выставил встречный ультиматум: они должны найти и обезвредить бомбы, или мы начнем бомбить их страну, — лампочка вспыхнула снова, и опять трубку взял Хэнби. Лицо его просветлело. — Нашли еще две бомбы, — сказал он. — Одну в Чикаго, точно там, где указал наш человек, а другую в Кэмдене.

— Кэмден? Как ее нашли?

— Всех агентов противника, конечно, сразу же арестовали. Среди них был парень, которого они без допроса отправили в Кэмден, и это сильно его обеспокоило: он, конечно, знал, что находится в полутора километрах от бомбы. Кто из ваших людей курирует Кэмден?

— Мистер Димуиддл.

— Старик с больными ногами?

— Верно. Почтальон на пенсии. Генерал, мы предполагаем, что в каждом городе имеется только по одной бомбе?

— Конечно, нет! — ответил Мак-Клинток. — Эти люди должны…

— Разведывательное управление считает, — прервал его Хэнби, — что каждый город минирован только одной бомбой, за исключением Нью-Йорка и Вашингтона. Если бы у них было больше бомб, то в списке было бы больше городов.

Рейнольдс пошел освободить Димуиддла от вахты, внутренне злясь на Мак-Клинтока.

Димуиддл был не особенно удивлен.

— Некоторое время назад давление исчезло, а потом… гм, я думал, что прозевал ее. У меня появилось ужасное чувство, что она взорвалась. Теперь я знаю, что ее просто разобрали.

Рейнольдс попросил его успокоиться, подготовиться и помочь еще кому-нибудь. Они остановились на Филадельфии; Димуиддл когда-то там жил.

Вахта продолжалась. Миссис Эпстайн нашла три бомбы, но из этих городов пока не сообщили, верно ли она их увидела. Рейнольдс вынужден был и дальше охранять эти города. Потом ясновидящая пожаловалась, что ее «зрение» отказывает. Рейнольдс пошел к ней в комнату и сказал, что она должна успокоиться; Мак-Клинток был недоволен этим решением.

Наступил полдень. Пошла вторая половина дня. Рейнольдс был озабочен, как распределить людей, чтобы они могли хоть немного отдыхать. Сорок три человека на тридцать один город. Если бы у него было хотя бы по двое на каждый город! Может быть, каждый из них сможет охранять по два города? Нет, слишком рискованно.

Барнс проснулся и снова взял на себя Толидо, освободив при этом Двойного Макса. Можно ли ему дать Кливленд? Норман еще ни о чем не сообщил, а у Двойного Макса на счету было уже две бомбы. Удивленный юноша-негр даже впал в легкую истерику, в то время, как Двойной Макс… У Рейнольдса появилось чувство, что этот человек может выдержать без сна хоть неделю.

Нет! Он не мог доверить Кливленд усталому человеку. Конечно, Димуиддл взял на себя Филадельфию, и можно нацелить на Хьюстон Мэри Гиффорд, когда та проснется. Поэтому Хэнк мог поспать, прежде чем взять на себя Индианаполис и вследствие этого…

Это была шахматная партия со всеми фигурами и пешками, и он не имел права на неверный ход.

Мак-Клинток пощелкал тумблерами и внезапно вскочил.

— Тут кто-то спит!

Рейнольдс проверил номер.

— Конечно, это в комнате близнецов. Они меняют друг друга. Допускаю, что вы услышите храп также в двадцать первом, тридцатом, восьмом и девятнадцатом номерах — там тоже спят. Так и должно быть, потому что они не на вахте.

— Ну, хорошо, — Мак-Клинток, казалось, успокоился.

Рейнольдс снова нагнулся к пульту, и Мак-Клинток сразу же после этого фыркнул.

— Кто в комнате номер два?

— Подождите. Это Норман Джонсон. Кливленд.

— Может быть, вы хотите сказать, что он на вахте?

— Да! — Рейнольдс услышал мерное дыхание юноши и успокоился. — Он не спит.

— Он спит!

— Нет, не спит!

Но Мак-Клинток уже сбежал в вестибюль. Рейнольдс помчался за ним. Хэммонд и Хэнби — следом. Рейнольдс настиг Мак-Клинтока, когда тот уже ворвался в комнату номер два. Норман, вытянувшись, лежал в кресле, глаза его, как обычно, были закрыты. Мак-Клинток подскочил к нему и ударил по лицу.

— Встать!

Рейнольдс схватил Мак-Клинтока.

— Вы, чертов дурак!

Норман открыл глаза и разразился слезами.

— Она исчезла!

— Спокойнее, Норман. Все в порядке.

— Нет, нет — моя мама тоже исчезла!

— Возьми себя в руки, мальчишка! — прохрипел Мак-Клинток. — За работу!

Рейнольдс обернулся к нему:

— Вон! Вон, или я вас сейчас тресну!

Хэнби и Хэммонд стояли около двери. Генерал тихо прошептал:

— Тише, доктор! Идемте. Юноша тоже.

На коммуникаторе горела лампочка внешней связи. Хэнби взял трубку, а Рейнольдс попытался успокоить юношу. Хэнби серьезно выслушал сообщение и сказал:

— Он прав. Кливленд стерт с лица Земли.

Мак-Клинток воскликнул:

— Он заснул! Мы должны поставить его к стенке!

— Заткнитесь, — сказал Хэнби.

— Но ведь…

Рейнольдс спросил:

— А что с другими городами, генерал?

— В чем дело?

— Этот шум мог отвлечь еще дюжину других.

— О, сейчас посмотрим, — и он связался с Вашингтоном. Наконец, он глухо вздохнул, потом выдохнул. — Нет. Только Кливленд. Нам… повезло.

— Генерал, — снова сказал Мак-Клинток. — Он заснул.

Хэнби посмотрел на него.

— Может быть, вы и представитель президента, но вы не уполномоченный главнокомандующего. Покиньте базу!

— Но я уполномочен! Я уполномочен Президентом Соединенных Штатов…

— Покиньте мою базу! Летите назад, в Вашингтон. Или в Кливленд!

Мак-Клинток потерял дар речи, а Хэнби добавил:

— Вы худший из худших, вы — идиот!

— Об этом обязательно узнает президент.

— Он не проживет так долго, если вы будете болтаться здесь. Вон вместе с ним!

После наступления темноты ситуация стала гораздо хуже. Двадцать семь городов все еще находились под угрозой, и Рейнольдс терял своих дежурных быстрее, чем находили бомбы. Нерешительный Карш, проснувшись, не хотел больше ничего слышать.

— Вы видите? — он бросил пару кубиков. — Холодны, как ноги мертвеца в могиле. Я выжат, как лимон.

Рейнольдс проверил каждого, кто должен был менять других, и обнаружил, что у некоторых короткий сон не снял усталости.

Около полуночи осталось восемнадцать дежурных на девятнадцать городов. Близнецы нерешительно разделились, взяли разные задания: все пошло хорошо. Миссис Уилкинс держала Вашингтон и Балтимору. Балтимору она взяла, когда никто не пришел на смену.

Теперь некого было посылать на подмену, и трое охраняющих — Нельсон, Двойной Макс и миссис Уилкинс ни на минуту не сомкнули глаз. Он слишком устал, чтобы беспокоиться об этом, он знал наверняка только одно: когда один из них достигнет своего предела, США потеряют еще один город. После взрыва в Кливленде паника вспыхнула с новой силой. Дороги опять были забиты. Суматоха затрудняла поиски бомб, но он ничем не мог помочь.

Миссис Эпстайн все еще жаловалась на свое второе «лицо», но снова и снова пыталась сделать все, что было в ее силах. Гарри, парень-газетчик, потерпел неудачу в Милуоки, но «посылать» его в другое место не было никакого смысла — другие города были для него совершенно темными. В эту ночь миссис Гиффорд нашла бомбу в Хьюстоне; как она сказала, в ящике и под землей. Гроб? Да, это была могила, но она не смогла прочитать имени. Поэтому был потревожен покой многих усопших и только в воскресенье, в девять часов утра, Рейнольдс пришел к Мэри Гиффорд сказать ей, что теперь она может отдохнуть… или взять на себя Вашингтон, если еще в состоянии. Он нашел ее на полу, поднял и уложил на кровать. Знала ли она, что бомбу нашли?

Еще одиннадцать часов и восемь дежурных. Миссис Уилкинс держала четыре города. Никто другой не мог взять на себя больше одного. Рейнольдс тупо подумал — чудо, что она вообще держится. Это перекрывало все результаты исследований.

Когда он вошел, Хэммонд поднял взгляд.

— Что-нибудь случилось?

— Некоторые из них, должно быть, совсем выдохлись. Нашли еще бомбы?

— Пока что нет. Как вы себя чувствуете, доктор?

— Как мертвец на третий день, — Рейнольдс устало опустился в кресло.

Он раздумывал, не стоит ли разбудить кое-кого из спящих, чтобы снова их проверить, когда внизу послышался шум. Он подошел к лестнице. Поднимались капитан военной полиции и какая-то женщина.

— Это дама рвалась к вам.

Рейнольдс посмотрел на женщину.

— Дороти Брентано!

— Теперь — Дороти Смит.

Сдерживая дрожь, он объяснил ей, зачем она понадобилась. Дороти кивнула.

— Я подумала об этом уже в самолете. У вас есть карандаш? Достаньте и пишите: Сент-Луис — склад у реки с табличкой «Барлетт и сын, маклеры». Нужно посмотреть на чердаке. А Хьюстон — нет, вы уже нашли ее. Балтимора — корабль в доке, пароход «Золотой берег». Какие еще города? Я только потеряю время, если буду искать там, где ничего нет.

Рейнольдс уже кричал в микрофон прямой связи с Вашингтоном.

Наконец-то миссис Уилкинс можно было сменить. Дороти обнаружила бомбу в Потомаке. В Вашингтоне оказалось четыре бомбы, пожилая дама до сих пор даже не упомянула об этом. Дороти нашла остальные три бомбы за три минуты.

Тремя часами позже Рейнольдс вошел в офицерский клуб. Он не мог спать. Его люди ели и слушали радиосообщения об американском ядерном ударе по противнику. Он сел подальше от динамика. «Не мы это начали, противник собирался взорвать американские города», — подумал он. Все это мало его трогало. Он прихлебывал из стакана и думал, что его не скоро потянет выпить кофе. Тут над его столом склонился капитан Майклс.

— Генерал требует вас. Срочно!

— Зачем?

— Я сказал: срочно! Где миссис Уилкинс… а, я уже вижу их. А где миссис Дороти Смит?

Рейнольдс осмотрелся.

— Она там, с миссис Уилкинс.

Майклс потащил их в кабинет Хэнби.

— Садитесь. Вы тоже, дорогие дамы. Приготовьтесь, — только и сказал генерал.

Замерцал экран видеофона. Рейнольдс увидел президента Соединенных Штатов. Президент выглядел усталым, не меньше их самих, но все же улыбался своей знаменитой улыбкой.

— Вы доктор Рейнольдс?

— Да, это я, господин президент.

— Эти дамы — миссис Уилкинс и миссис Смит?

— Да.

— Вас и ваших коллег, — тихо сказал президент, — республика еще отблагодарит. Позже. Остались еще бомбы — там, на другой стороне. Миссис Смит, вы можете найти их там?

— Я не знаю, но постараюсь.

— Миссис Уилкинс, можете вы взорвать вражеские бомбы прежде, чем они достигнут территории Соединенных Штатов?

Глаза миссис Уилкинс внезапно прояснились.

— Господин президент?

— Вы можете это сделать?

Она выдержала его взгляд.

— Нам с Дороги нужна какая-нибудь тихая комната и термос чая — для меня. Большой термос.