"Пространство памяти" - читать интересную книгу автора (Махи Маргарет)

Глава четырнадцатая

Проснувшись на следующее утро, Джонни услышал, как по крыше стучит дождь. Сырой туман окутал город, улица Маррибел выныривала из пустоты и вновь исчезала. Из окна, выходящего на балкон, виднелись очертания почты и пивной; смягченные неровными струями воды, они, казалось, медленно таяли.

Поняв, что дождь зарядил надолго, Джонни вернулся к Софи, чтобы попробовать заставить ее переодеться. Платье, таинственно исчезнувшее позавчера, сегодня снова выплыло на поверхность, и Софи натянула его поверх ночной рубашки. Как она ни сопротивлялась, Джонни твердо стоял на своем.

— Не пойду я в магазин с кем-то, у кого из-под платья торчит драная ночнушка, — заявил он.

— Я же тебе не говорю, что надеть, — отвечала Софи, но в конце концов все же сдалась и согласилась переодеться.

К тому времени, когда она сняла платье, стащила ночную рубашку, надела жуткую нижнюю юбку и вновь натянула платье, она уже весело щебетала о чем-то и собиралась приготовить Джонни завтрак.

— Попробуй-ка сначала вот это! — предложил ей Джонни, очистив апельсин и разрезав его на дольки.

Потом он стал думать о Бонни просто так, чтобы посмотреть, что же прежде всего возникнет у него в памяти. Вот она — маленькая, веснушчатая, оживленная, далекая. Он попробовал вспомнить пифию, но обнаружил, что пифии уже не существует. В памяти осталось лишь воспоминание о собственной выдумке — и ничего больше.

Оставив Софи расправляться с апельсином, Джонни отправился в ванную, принял душ и тщательно побрился. Ничего, что кожа будет раздражена, — все лучше, чем отросшая щетина, которая делала его похожим на реконструкцию первобытного человека. Выстиранная вчера рубашка была еще влажной, хотя и не такой мятой — отвиселась за ночь. Он все же надел ее и постарался разгладить руками, утешая себя тем, что в основном она будет закрыта блейзером. Лицо, смотревшее на него сегодня из зеркала, весьма отличалось от того, которое он видел в том же зеркале всего два дня назад. Шишки и синяки почти полностью исчезли, но дело было не только в них. Джонни показалось, что он выглядит как-то старше. Интересно, что скажут о его лице люди, подумал он и несколько раз улыбнулся на пробу, как делал когда-то в детстве: отвел глаза, а потом вдруг снова глянул в зеркало, надеясь поймать свое лицо врасплох. Нахмурясь, он занялся волосами — расчесал спутавшиеся пряди, пригладил упрямые завитки, стремясь придать себе сдержанный и приличный вид.

И тут неожиданно поймал новое выражение на своем лице. Он помнил, как оно улыбалось, смеялось, сердилось, помнил его и в ярости, и в отчаянии, когда, запершись в комнате, оплакивал Дженин, которую любил всем сердцем, несмотря на все ее придирки. Но никогда прежде он не видел на своем лице такой отрешенной печали. Чего-чего, но этого он не ожидал.

— Послушай, Софи, — позвал он. — Я выгляжу каким-то умудренным жизнью старичком, а ведь мне всего девятнадцать. Как это может быть?

— Не волнуйся! Это пройдет, — произнесла она как ни в чем не бывало прямо у него за спиной.

Джонни чуть не подпрыгнул — он не ждал ответа. Он улыбнулся и замигал. Плеер он оставил наверху — впервые за много недель он выходил на улицу без него.

— Софи, я выйду ненадолго, — сказал он, подойдя к двери.

— Не очень задерживайся, хорошо? — попросила она. — Одной сидеть не очень-то весело.

— Я не задержусь, — успокоил он ее.

— Ты ведь вернешься? — настаивала она.

— Я же всегда возвращаюсь, — ответил с грустью Джонни. — Я просто запрограммирован на возвращение.

Он сбежал по лестнице на улицу и зашагал к центру города.

Дождь уже не лил с такой силой, порой он едва моросил. Джонни было тепло в полосатом блейзере, он бодро шагал по притихшим под дождем улицам и смотрел сквозь струи дождя, как на глазах меняется город. Все озарялось таинственным светом. Не только почта, но и "Системы искусственного интеллекта" как-то по особенному сияли. "Войти бы в 'Искусственный интеллект' и заказать Софи новую память", — подумал Джонни. Это будет индивидуальный заказ, но в новой памяти уже не останется ни Эррола, ни дядюшки Брайена, ни Джонни с его полосатым блейзером. Если на то пошло, не мешало бы и ему самому позаботиться о новой памяти, ведь часть его собственного прошлого записана неверно. Хотя обычно считается, что память четко регистрирует прошлое, Джонни теперь ясно видел, что она допускает страшные ошибки и вечно пересматривает, дополняет, переписывает происшедшее. Ведь даже файл, заведенный Софи на Элву, все еще не закрыт, потому что в него теперь вносится Джонни, даром что записи тут же выцветают, так что их и прочесть невозможно.

Джонни шел дальше. По маленькой карте, которую дала ему Бонни, он быстро нашел Совет по делам престарелых. Джонни едва не пожалел, что так скоро пришел. Ему хотелось идти и идти по спокойным улицам, затянутым дымкой дождя, и наслаждаться одиночеством. Оказавшись у двери, которую он искал, Джонни вдруг заколебался. Он походил перед зданием, размышляя о том, что бы он подумал на месте социального работника, если бы вдруг к нему явился тип вроде него и поведал странную историю о жизни Софи. Но раз уж он потрудился привести себя в приличный вид, жалко было бы этим не воспользоваться. Приподняв плечи, он сунул руки в карманы и вновь обнаружил там ключ от дома Софии. Вынув ключ, Джонни положил его на ладонь и глядел на него до тех пор, пока ему не начало казаться, будто ключ и ладонь как-то связаны между собой. Он глубоко вздохнул, прошел по дорожке к старому дому и открыл боковую дверь.

За дверью оказалась приемная, а в ней — молодая женщина, которая довольно любезно ему улыбнулась.

— Я пришел посоветоваться относительно... относительно соседки, — выпалил Джонни. — Я живу поблизости от нее... совсем рядом... по-моему, она нуждается в помощи. Она старая женщина... Я, собственно, не знаю, сколько ей лет. Мне сказали, чтобы я обратился к мистеру Дейнтону, вот я и...

Молодая женщина не дала ему закончить.

— Я знаю, что мистер Дейнтон еще не ушел, и если поспешить, то мы его поймаем.

— Хорошо, — согласился Джонни, хотя и обескураженный тем, что его прервали.

Он пошел за женщиной по коридору, подождал, пока она постучала в какую-то дверь и что-то сказала кому-то в кабинете, а когда она, отступив, сделала ему знак, вошел. Джонни показалось, что человек, сидевший за столом, был удивлен его появлением, но примирился с необходимостью его принять, хотя и не очень этому обрадовался.

— Я вас не задержу, — начал было Джонни. Но тот не дал ему договорить.

— Ну как ты? — спросил он, будто Джонни был его старым знакомым. — Чувствуешь себя лучше?

— Лучше, чем когда? — растерялся Джонни.

— Чем в ту ночь, — отвечал человек. — Во всяком случае, выглядишь ты получше. Я тебя не сразу узнал.

— Мы разве знакомы? — удивился Джонни.

Очевидно, он где-то встречал этого человека, однако никак не мог вспомнить где и когда.

— Я тебя подвез в город из Ривенделла, — ответил тот. — Я видел, как ты весьма решительно направился к стоянке такси. Кстати, не обращая никакого внимания на транспорт! Удостоверился, что ты добрался до островка безопасности для пешеходов, а дальше, признаюсь, не стал ждать и уехал.

Джонни расхохотался.

— У меня такое чувство, будто все это было в другой жизни, — признался он. — Я почти ничего не помню. Я даже вас не помню. Так, смутно брезжит что-то. Вы Макс Дейнтон?

— За грехи мои, — отвечал тот, немного оттаивая. — Если ты не помнишь, кто я и что я, то зачем ты пришел? В машине ты ничего не оставил — я проверял.

— Нет, с тем это никак не связано. Хотя какая-то ниточка, может, и есть, — раздумчиво произнес Джонни. — До стоянки я тогда не добрался. Впрочем, у меня и денег-то не было. Это я так просто сказал матери Бонни. Честно говоря, я на этом островке отключился.

Макс посерьезнел и сказал, что это его не удивляет. Джонни описал встречу с Софи и свое пребывание в ее доме. Он не стал рассказывать о том, как Софи стояла над ним, плача о погибшей любви, и не упомянул о Бонни, но не скрыл свои подозрения насчет Нева. Слушая его, Макс все больше мрачнел. Он, хмурясь, глядел на Джонни; во взгляде его не было осуждения — он словно открыл для себя нечто новое и твердо решил понять, в чем тут дело.

— Так, — протянул он. — Да это целый детектив.

— Да, правда? — согласился Джонни. — Она очень милая старушка. Я не хочу уходить, пока не удостоверюсь, что за ней будет присмотр.

— Видишь ли, она ведь не одна такая, — продолжал Макс. — Таких там много. И по большей части деваться им некуда.

— У нее денег куча! — воскликнул Джонни. — Можно бы устроить ее в хороший дом для престарелых, где за ней бы ухаживали; правда, сама она этого не хочет.

— Деньги — это неплохо, — сказал Макс. — У многих людей в ее положении денег вообще нет, хотя под раковиной, как ты говоришь, бывает, что-то и припрятано. Словом, хотя деньги у твоей Софи есть, мест у нас для таких, как она, просто нет. В городе три дома для престарелых, и в каждый — очередь. Конечно, есть еще психогериатрическое отделение в Саннисайд (это была местная психиатрическая больница — Джонни поморщился). Но и туда очередь, — закончил Макс, ударив ладонью по столу.

— Я же не могу навсегда у нее поселиться, — сказал Джонни. — Ее надо купать, и потом, она мочится в постель.

— Нет, конечно не можешь! — торопливо согласился Макс. — Ты и так, если ты позволишь мне сказать, сделал немало. Многие нашли бы, что это им не по плечу. А как же твоя работа? — Он смолк. — Да, ты ведь безработный, правда?

— Я даже не знаю, чем я хочу заняться, — Джонни пожал плечами. — Последние два года в школе я не очень-то убивался. Специальности у меня никакой нет.

— Не считая чечетки, — заметил Макс с улыбкой.

— Ну да, — кисло улыбнулся Джонни. — Но на нее спрос невелик. "Цыплят" перехватила какая-то австралийская банда.

— А ты бросил танцевать, — кивнул Макс. — Я помню, ты это доказывал Рут... очень настойчиво.

Джонни покачал головой.

— Вы помните больше, чем я.

— Говорят, чечетка снова входит в моду, — сказал Макс. — Ну ладно! Сегодня я не успею навестить миссис Вест, но завтра постараюсь. Ты можешь подождать до завтра?

— Конечно, — отвечал Джонни. — Просто мне нужно сказать матери, где я. В тот вечер, когда мы с вами встретились, я попал в историю, и завтра меня вызывают в суд. В районный, — поспешил он прибавить. — Отец, конечно, в восторг от этого не пришел. Он у нас очень правильный.

— Чтобы беспокоиться о человеке в том состоянии, в каком ты тогда был, не нужно быть особенно правильным, — возразил Макс. — А адвокат у тебя есть?

— У них там свой, — сказал Джонни. — Дело простое — нарушил тишину и порядок, отказался назвать свое имя. Я явлюсь — и будь что будет.

— Решай сам, — произнес Макс со вздохом. Почему-то Джонни захотелось объясниться.

— Это была годовщина, — сказал он. — У меня сестра умерла пять лет назад. Она сорвалась со скалы в заповеднике. И в глубине души все считали, что лучше бы упала не она. И отец тоже. Он ничего не мог с собой поделать.

— Ты все это наверняка выдумал, — ответил Макс с тревогой.

— Во всяком случае, мне так казалось, — признался Джонни. — А этого достаточно. Но кое-кто это говорил.

Он сам себе удивлялся — как это он говорит так небрежно о том, что мучило его пять лет.

— Я уверен, что это не так... — начал было Макс, как сделал бы на его месте любой разумный человек. Но тут же смущенно смолк. Джонни уже научился понимать, что кроется за такой неуверенностью.

— Она небось так и сказала? — спросил он. — Доктор Бенедикта?

— Разумеется нет, — твердо ответил Макс.

Однако Джонни подумал, что его догадка была, пожалуй, недалека от истины.

— Простите, что я об этом заговорил, — сказал он Максу. — Вообще-то это меня не тревожит. И, чтобы переменить тему, спросил: — Так что же все-таки с Софи? Старческое слабоумие?

— У нее классические симптомы болезни, которую теперь называют болезнью Альцгеймера, — ответил Макс. — Или какое-то расстройство, связанное с этой болезнью. Иногда этим страдают и молодые, хотя в основном это болезнь людей престарелых. Ученые ищут лекарство, но все еще на стадии эксперимента. Тут мы ничем помочь не можем. Я навещу ее. А телефон у нее есть?

Джонни покачал головой.

— Если б ты смог завтра с ней побыть, я бы постарался прийти до обеда.

— Только если она предложит вам чаю, не соглашайтесь, — предупредил Джонни. — Она никогда не кладет в чайник заварки.

Оба встали и вышли, но в коридоре Макс бодро попрощался и, помахав рукой, направился в одну сторону, а Джонни — в другую. Миновав приемную, он вышел на улицу. Он был немного разочарован. Впрочем, не думал же он, что кто-то тут же ринется на улицу Маррибел, чтобы прийти ему на смену.

Когда-то в школе ему пришлось прочитать длиннющую поэму про старого морехода (она так и называлась "Сказание о старом мореходе"), который застрелил альбатроса и в наказание принужден был носить его на шее. Джонни подумал, что Софи похожа на этого альбатроса, но тут память сыграла с ним неожиданную шутку. Она выдала ему девять строк из этой поэмы — в свое время они его поразили, но потом он о них и не вспоминал.

Капли дождя текли у Джонни по лицу. Интересно: зачем он сказал Максу, что это ему следовало бы сорваться со скалы в Сиклифском заповеднике? Пока он молчал, эта мысль его пугала; когда же проболтался — показалась слезливой чепухой. Как это он мог такое думать?! Просто смешно! Джонни понял, что выбросил за борт какую-то важную часть самого себя, которая теперь не имела никакого значения.

Дженин превратилась в тепло и пепел, а тепло возвращается в космос. Джонни помнил это еще со школы. Так что Дженин не вернешь. Время — штука загадочная; может, как раз в этот миг она пролетает мимо других галактик и неизвестные нам обитатели следят за ее полетом с помощью невероятно чувствительных инструментов. "Это Дженин! — кричат они. — Всё танцует!" Как бы то ни было, но в этом времени и в этом городе осталась пустота. Дженин вписалась бы в нее с легкостью, ну а для оставшегося в живых Джонни все было не так просто. Ему приходилось брести, как слепому, медленно, наугад, а то и прокладывать себе путь кулаками. Он к этому привык, но теперь вдруг все вокруг зашаталось — того и гляди развалится.

Джонни собирался идти прямо к Софи, но понял, что ему тяжело возвращаться тотчас же. Он пошел вдоль реки, вьющейся через весь Колвилл, глядя на поверхность воды, по которой разбегалась рябь от моросившего дождя. Воздух, струящийся меж зеленых ветвей ивы, казался более влажным, чем река. Перед большой гостиницей болтали японские туристы. Джонни неуверенно им улыбнулся, но они не обратили на него никакого внимания. Возможно, город вокруг них был совсем иным. Джонни предоставилось бесконечное множество городов, наложенных друг на друга и связанных меж собой одним-единственным звеном, вроде этой гостиницы или, скажем, Дома с краном. Последние три дня он и сам жил совсем в другом городе. Он помнил о поджидавшей его обыденной жизни, но прежде чем к ней вернуться, предстояло кое-что сделать.

Дождь припустил сильнее, поднялся ветер. Когда он подошел к Дому с краном, то вконец продрог, несмотря на свой плотный блейзер. Рубашка на нем все еще была влажной, кроссовки промокли насквозь. Он уже вынул ключ, когда заметил, что дверь в дом приоткрыта. Вертя на пальце ключ, он смерил взглядом узкую щель между дверью и косяком, а потом скользнул внутрь и, застыв у нижних ступенек лестницы, внимательно прислушался. Наверху Софи что-то быстро говорила. На лестнице не было ни одной кошки, и это производило жуткое впечатление. Софи была не одна. Кто-то ей отвечал.

"Может быть, Макс Дейнтон нашел все же время зайти сегодня", — подумал Джонни, но тут он услышал голос Софи.

— Только, знаете, мне нужна расписка, — произнесла она торопливо.

— Я дам вам расписку, миссис Вест, когда вы дадите мне деньги, — глухо отвечал мужской голос.

В ту же минуту Джонни переполнило неизъяснимое, но такое знакомое ощущение блаженства, сопровождаемое необычайным приливом сил. Чувствуя себя ладным, бодрым, он беззвучно взлетел вверх по лестнице. Он не знал, что с ним происходит, не знал, не выдаст ли он каких тайн, о которых лучше молчать, но в одном он не сомневался: сейчас он придет в ярость — и на этот раз с полным правом. В гневе он позволит себе потерять голову — дивное, пьянящее ощущение! — с восторгом нырнуть в него, а потом выплыть, потрясенным, не без потерь, но с каким облегчением!

Взлетев на площадку, Джонни заглянул в гостиную. Какой-то парень рылся в сумочке Софи и делал это не из желания помочь.

— Это моя сумочка, — горячилась Софи.

— Это все, что у вас есть? — спросил парень.

— Я никогда не платила за аренду, — жаловалась Софи. — Я к этому не привыкла.

— Будет лучше, если в следующий раз вы заплатите побольше, — сказал он. — Теперь этот дом принадлежит мне, и, если вы не будете платить, я вас выселю. Мне просто придется это сделать. Эррол на моем месте поступил бы так же. Любого неплательщика он просто вышвырнул бы на улицу. Спросите старожилов. Он был человеком твердым, Эррол Вест.

— Эррол был прирожденным джентльменом, — возразила Софи. — Он никогда не выгнал бы меня из собственного дома.

Джонни удивился. Он-то был совершенно уверен, что Спайк и Нев — одно лицо, он даже рассчитывал на это. Чувство, испытанное им внизу, отчасти потому и возникло, что он надеялся поквитаться с Невом. Но Спайк оказался хилым парнем, совершенно ему незнакомым. Впрочем, нет, все же немного знакомым. Джонни признал в нем одного из тех двух парней, которые следили за его встречей с Невом в пабе. Он держал в руках раскрытую сумочку Софи так, словно собирался разодрать ее на части. На столе лежали деньги, снятые накануне со счета, а он продолжал поиски. Софи стояла рядом и правой рукой судорожно хваталась за ремешок сумки.

— Мне нужна расписка! — кричала она сердито, словно попугай.

Спайк бросил сумку — она упала на пол, выпотрошенная, безжизненная, — вынул из кармана перо и книжечку квитанций. Ни он, ни Софи не заметили, как Джонни бесшумно шагнул в комнату. Потом Софи, обернувшись, увидела его и нахмурилась, но, узнав блейзер, заулыбалась.

— А вот и ты, — сказала она. — А я как раз плачу за аренду. Я сейчас...

Парень уронил ручку, резко повернулся и вздрогнул, увидев, что за спиной у него стоит Джонни.

— Это мой кузен, Элва Бэббит, — представила его Софи. Она это сделала с особым изяществом. — А это... — она заколебалась и посмотрела на парня.

— Господи спаси и помилуй, да это милый добрый Спайк, — широко улыбнулся Джонни.

— ...мистер Спайк, — закончила Софи. — Садись, Элва, я мигом приготовлю тебе чай. Я прекрасно помню, какой ты любишь.

— Что ж, давай, — согласился Джонни. — Может, Спайк тоже выпьет.

Софи растерялась. Мысль о том, что Спайку можно предложить чаю, явно не укладывалась у нее в голове.

— Но мне нужна расписка, — проговорила она наконец.

Спайк подал ей знакомую розовую квитанцию. Джонни с удовольствием отметил, что рука у него дрожит.

— Приятно наконец с тобой познакомиться, — сказал Джонни, когда Софи удалилась на кухню. — Я читал собрание твоих сочинений.

Спайк был не только меньше ростом и худее, чем Джонни, но казался еще более продрогшим и промокшим — во всяком случае, вид у него был неважный. Прямые волосы мышиного цвета свисали чуть не до плеч, мокрые пряди топорщились вокруг больших розовых ушей. Глаза были прозрачные, голубые. Джонни уверенно ждал, пока его захлестнет горячая волна гнева, но она все не поднималась. Пока он бездействовал, Спайк осторожно отступил, встав по другую сторону стола.

— Ты ей не брат, — бросил он тоном обвинения.

— А ты не домовладелец, — парировал Джонни. — Ты ее обираешь.

— Она сама предложила, — поспешно возразил Спайк. Джонни охотно готов был этому поверить.

— Ты сюда каждые два-три дня приходишь? — спросил он довольно спокойно. — Это несколько слишком.

Ярости все не было — Джонни не чувствовал ничего, кроме презрения и негодования. В нем даже шевельнулась какая-то симпатия к Спайку. Еще чего не хватало! Да и драться с мошенником, который был меньше него ростом, не хотелось.

— Она от этого не обеднеет, — ответил Спайк. — Дашь ей расписку — она и довольна. И вообще... это была ее идея. Она мне прямо-таки навязала эти деньги.

— Ах ты бедняжка, — протянул Джонни, выжидая, когда же наконец им овладеет бешенство. — Навязала! Какая подлость с ее стороны!

Спайк растерялся. Потом пожал плечами.

— Я собирал деньги за газеты. А она решила, что я домовладелец. Я ей этого не говорил.

Да, Джонни понимал, что собирание денег за газеты легко могло превратиться в привычку собирать арендную плату.

— А транзистор она тебе тоже сама предложила? — спросил он. — Тот, который ты сбыл Неву Фаулеру?

— Боже мой, Боже мой, вот напасть-то, — бормотала Софи на кухне.

Спайк искоса поглядел на деньги, лежащие на столе, а потом перевел глаза на Джонни.

— И думать не смей, — сказал Джонни.

— А ты кто такой, скажи на милость? — возмутился Спайк. — Ты же ей не брат, черт возьми!

Бешенства так и не было, но Джонни настолько часто его испытывал, что не стал больше дожидаться. Схватив столик за край, он отшвырнул его в сторону. Долларовые бумажки разлетелись, словно мотыльки, в разные стороны. Увидев, что между ним и Джонни ничего нет, Спайк попятился.

— Вот отлуплю тебя как следует, будешь знать, кто я такой, — заорал Джонни со счастливой улыбкой. — Убирайся! И чтоб ноги твоей здесь больше не было.

Спайк замялся, тревожно оглядываясь по сторонам. Джонни стоял между ним и дверью.

— Убирайся! — крикнул Джонни.

Спайк метнулся влево... вправо... Он вдруг ужасно испугался. Страх придал ему проворства.

— Не трогай меня! — завопил он. — Тронешь — мои кореши с тобой сквитаются!

— Еще раз сюда явишься — убью! — прошептал Джонни с бешенством.

И запрыгал на месте, приняв свирепый вид. Он был сильным, но более всего на противника действовал его устрашающий вид.

Спайк шмыгнул мимо. Джонни услышал, как он затравленно дышит.

— Вон! — закричал он, выскочив на площадку, вслед обезумевшему Спайку, дробно застучавшему вниз каблуками.

Но на пороге Спайк обернулся.

— Погоди! Ты у меня дождешься! — заорал он.

— Я подожду! — отозвался Джонни. — В любую минуту, приятель, в любую минуту! Сам приходи и дружков приводи!

— Хватит кричать, — весело сказала Софи у него за спиной. — Я несу чай.

Джонни обернулся и, подняв стол, поставил его на место, похлопав рукой по столешнице. Софи осторожно водрузила на него чайник.

— Ах, чашек-то нет! — посетовала она.

— Ничего, — ответил Джонни. — Будем пить из пригоршни.

Софи рассмеялась.

— Пить из пригоршни! — повторила она. — Ах, Боже мой, Боже мой! Нет-нет, я мигом принесу тебе чашку.

И она снова ушла на кухню. Джонни уселся за стол и обвел взглядом комнату. Он думал о том, как странно, что можно научиться пугать людей потому, что сам раньше так часто пугался.

— Сегодня полнолуние! — произнес он и тихонько по-волчьи завыл.

Несколько дней Спайк будет держаться подальше от этого дома, а за это время Макс или еще кто-то из его отдела навестит Софи и придумает, как ее защитить.

— Вечерний чай! — торжественно объявила Софи, хотя время было обеденное, и внесла на большой тарелке чашку и эмалированную кружку.

Рядом с тарелкой она поставила блюдечко с засохшим кормом для кошек.

— Чай слишком жидкий, — пожаловалась она минуту спустя, наливая воду из чайника.

Джонни покорно взял в руки эмалированную кружку. Софи придвинула к нему блюдечко с кормом.

— Ешь, не стесняйся! — произнесла она радостно. — Этого добра у нас вдоволь.

— Сегодня у нас вечеринка, — объявил Джонни. — Придут гости.

— До этого еще далеко, — возразила Софи, жадно поглядывая на кошачий корм. Не успел Джонни и глазом моргнуть, как она схватила кусочек и сунула его в рот.

— Эй, ты что? Подожди! — закричал Джонни с отвращением.

Схватив блюдце с кормом, он вынес его на кухню — и тут же возвратился с печеньем на блюдечке и, улыбаясь, поставил его возле Софи.

— Хорошие новости? — спросила Софи с вопросительной улыбкой.

— Я занимался добрыми делами, — сказал Джонни.

— Да, если не помогать людям, было б совсем плохо, — горячо согласилась Софи. — Если тебе что-то понадобится, можешь всегда обратиться ко мне. Родные должны держаться вместе.

Она легонько вздохнула и взяла печенье.

— Угощайся, — предложила она. — В этих нет никаких добавок. Знаешь, я где-то на днях читала... кажется, в газете... сахар-рафинад вреден. — Она убежденно закивала. — Да, да, сахар-рафинад и все жареное.

— Жизнь полна опасностей, — согласился Джонни.

— Но мы не должны сдаваться, — сказала Софи серьезно. — Чем опаснее, тем больше чести. Это нянюшка так говорила. Ты когда-нибудь вспоминаешь прежние дни?

— Все время вспоминаю, — ответил Джонни со вздохом. — На самом деле того, что мы называем прошлым, не существует. Я только недавно это понял. Оно просто прячется где-то и ждет, чтобы начать все сначала. Мы должны с ним бороться, Софи, не уступать ему ни шагу.