"Чёрный Мустанг" - читать интересную книгу автора (Май Карл)

III У Ольхового Источника

Уа-пеш, у подножия которой находилась станция Рокки-Граунд, была до самой вершины покрыта густым лесом. Ручьи, текущие с этой горы, внизу соединялись в небольшую речку, несущую свои воды сначала на юго-восток, а потом поворачивающую на север. В этом месте в неё впадал ещё один небольшой поток, начинающийся у подножия другой горы, с давних пор называемой Корнер-Топ. Уа-пеш и Корнер-Топ сходятся под углом, и каждая из этих гор представляет собой завершение двух протяжённых горных цепей, между которыми тянулась широкая и очень длинная долина. Но она была столь извилистой, что при проектировании железной дороги решили, что проще будет строить её не по долине, а проложить между Фирвуд-Кемпом и Рокки-Граунд более короткую и прямую трассу, взорвав разделяющие их скалы, поскольку по прямой Фирвуд-Кемп находился совсем недалеко от того места, где начиналась долина, и был отделён от него только цепью скалистых гор.

Команчи же должны были пройти весь путь сюда именно по извилистой долине, потому что другой дороги до Ольдер-Спринга для них не существовало. Ольдер-Спринг, или Ольховый Источник, окружённый высоким ольховым лесом, находится у подножия Корнер-Топ, отсюда и начинается небольшой ручей, который впадает в речку в том месте, где она поворачивает на север. Долина здесь переходит в широкую равнинную прерию, по которой эта речка и течёт дальше. Над сочными травами то там, то здесь поднимаются заросли кустарников, в которых без труда могут укрыться довольно большие группы людей.

Зная, что произошло накануне в Фирвуд-Кемпе и что намереваются предпринять команчи, нетрудно было предугадать дальнейшее развитие событий.

Команчи были уверены, что Олд Шеттерхенд и Виннету отправятся в Ольдер-Спринг, поэтому решили подкараулить их там и схватить. Но чтобы достигнуть своей цели, индейцы должны были быть чрезвычайно осторожными, потому что понимали, что имеют дело с очень опытными людьми. Олд Шеттерхенд и Виннету не должны были догадаться, что команчи направляются к Ольховому Источнику, да и на самом месте ничто не должно было выдать присутствие Чёрного Мустанга и его воинов. Поэтому было вполне понятно, что индейцы не отправятся к цели напрямую, а укроются где-то поблизости. Но вот где — это и нужно было предугадать.

Для Виннету и Олд Шеттерхенда не составляло особого труда поставить себя на место своих противников, чтобы понять, как те будут действовать. Так как Ольдер-Спринг находился по правую сторону долины, индейцы наверняка будут держаться с противоположной стороны. Таким образом, можно было бы не опасаться выдать себя случайно оставленными следами. Приблизившись к Ольдер-Спрингу со стороны прерии, команчи затаятся в ожидании своих противников, потом подкрадутся к ним поближе, окружат и в конце концов схватят их. Поэтому, чтобы упредить краснокожих и самим наблюдать за их действиями, нужно было сделать ещё большой круг по прерии. Именно так и решили поступить Олд Шеттерхенд и Виннету, и, выехав с рассветом из Рокки-Граунд, они не поехали вдоль долины Уа-пеш, а свернули далеко влево и направились к саванне.

После вчерашней грозы установилось прекрасное утро. Капельки воды на стеблях и листьях растений сверкали в лучах восходящего солнца, как бриллианты, веял приятный свежий ветерок, природа представала перед человеком во всём своём великолепии. Прогулка верхом таким ранним утром при других обстоятельствах доставила бы любому человеку огромное удовольствие. Но наши герои не обращали на открывающиеся перед ними красоты никакого внимания, мысли охотников были заняты совсем другим. Стук копыт и ржание лошадей в такую прекрасную погоду разносились далеко по округе, а следы на мокрой и тяжёлой траве могли остаться заметными до самого вечера. Всё это могло навлечь опасность на людей, едущих по саванне.

Шестеро всадников, отъехав на довольно большое расстояния от Уа-пеш, свернули на юг, направляясь в сторону Корнер-Топ. Ольдер-Спринг находился с западной стороны этой горы, Виннету и Олд Шеттерхенд намеревались приблизиться к ней с востока, чтобы, таким образом, у индейцев позднее не оказалось возможности даже случайно обнаружить их следы. Склоны Корнер-Топ не были полностью покрыты лесом, можно было подыскать там удобное место для наблюдения за долиной, откуда появление команчей было бы сразу замечено.

Сделав по прерии большой крюк, всадники наконец достигли горы с восточной её стороны. После недолгих поисков было найдено укромное место, где остались четверо всадников с лошадьми, а Виннету и Олд Шеттерхенд поднялись по склону горы наверх, чтобы оттуда наблюдать за долиной.

Сразу четыре саксонца в одном месте на Диком Западе, да к тому же ещё затаившиеся в лесу возле Корнер-Топ! Без всякого сомнения, это редчайший случай! Хоббл по этому поводу не преминул заметить:

— Судьба как будто специально свела нас здесь вместе.

— Вы абсолютно правы, дорогой Фрэнк, — подтвердил Хаз.

— А как же иначе? Я всегда бываю прав. Вы ведь ещё совсем мало меня знаете. Я скажу вам откровенно, что обладаю необычайной быстротой мышления и глубиной ума. Редко когда другим людям предоставляется возможность заглянуть на самое дно и извлечь на поверхность хранящиеся там сокровища. Как раз сейчас для вас наступила такая благословенная минута. Вы ведь наверняка хотели бы узнать, каким образом мы собираемся сегодня бороться с команчами. Я готов дать вам необходимые разъяснения и разрешаю задавать мне любые ваши вопросы. Говори ты первым, дорогой кузен Дролль!

Дролль хорошо знал, чего стоят эти разъяснения, поэтому покачал головой и сказал:

— Почему я первый, дорогой Фрэнк? Я готов уступить первенство обоим этим джентльменам. Человек ведь должен быть вежливым.

— В этом ты прав! Я знавал одного профессора зоологии, который всегда говорил: «Вежливость — это такая привычка, от которой не следует отвыкать». И эта его мысль, пожалуй, имеет под собой глубокое основание. Говорите тогда вы, Каз, что бы вы хотели от меня узнать?

— Я? — переспросил Каз. — Я ничего не хочу узнавать.

— Что? Ничего, совсем ничего? Быть этого не может, — сильно удивился Фрэнк.

— Совсем ничего, — повторил Каз.

— А вы, Хаз?

— Тоже ничего.

— Тоже ничего? Вы говорите это серьёзно?

— Вполне.

Фрэнк после этого состроил такую мину, как если бы произошло что-то совершенно ему непонятное, лицо его стало задумчивым, потом на нём появилось выражение гнева, и, наконец, он сердито воскликнул:

— Разве такое вообще возможно? Свет этого ещё не видел! Они ничего не хотят от меня узнать, абсолютно ничего! Разве могут быть на самом деле такие люди, которые ничего не хотят услышать, не хотят поучиться у меня, известного охотника и истребителя медведей, Хелиогабалуса Морфеуса Эдеварда Франке? Ведь мы тут выслеживаем краснокожих, собираемся их перехитрить и победить, но это может осуществиться только при бесценном содействии со стороны моей личности, обладающей богатейшим опытом. И при этом находятся люди, которые полагают, что им вовсе не нужно ничего от меня услышать!

В то время, когда происходил этот забавный разговор, Олд Шеттерхенд и Виннету поднялись на вершину Корнер-Топ. Там, как уже говорилось, было множество участков, свободных от леса, откуда открывался прекрасный обзор окрестностей. Одно из таких мест идеально соответствовало цели, ради которой поднялись сюда друзья. Оно находилось с западной стороны горы, и отсюда отлично просматривалась долина, по которой должны были пройти команчи, до самого её поворота, находящегося на расстоянии в полторы английские мили. Здесь Олд Шеттерхенд и Виннету и расположились.

Они молча сидели рядом час, два, три, и никому из них даже в голову не приходило произнести хотя бы слово, несмотря на то, что от результатов наблюдения зависела их жизнь. Если бы кто-нибудь мог случайно увидеть их со стороны, то он никогда бы не догадался, что они расположились здесь с какой-то иной целью, как только желая немного отдохнуть.

Невозможно было догадаться по их поведению, что всё внимание у них приковано к западу и что во всей долине, насколько она открывалась глазу, ничто не могло остаться ими не замеченным. В том-то и состоит великое искусство охотника, что даже при сильнейшем напряжении нервов и сосредоточении всего своего внимания, внешне он сохраняет абсолютную невозмутимость и спокойствие. Не один из известных героев Дикого Запада вышел целым и невредимым из опаснейших переделок и добился своих лучших достижений благодаря тому, что умел так владеть своей мимикой и движениями тела, что невозможно было догадаться о том, что он чувствовал, что хотел и каким образом намеревался действовать.

Оба друга сидели с полуприкрытыми глазами, а так как ни тот, ни другой к тому же и не шевелились, то казалось, что они спят. Но тем не менее оба прекрасно слышали, как в двадцати шагах от них дрозд выкапывал из земли червяка, оба заметили и стервятника, который крошечной точкой мелькнул на западной стороне неба.

— Уф, — коротко произнёс Виннету.

— Да, — так же односложно ответил Олд Шеттерхенд, — они приближаются.

Несмотря на то что во всей долине не было видно ни одного живого существа, что она была по-прежнему пустынна и тиха, опытный охотник по кружению в воздухе стервятника мог предположить, что там, внизу под этой птицей, должен быть кто-то, от кого она может ожидать добычи.

Стервятник спланировал несколько влево, удаляясь в сторону от долины, но потом повернул обратно, и как раз в этот момента из-за поворота показался всадник. На минуту он остановился чтобы осмотреться вокруг, и, не заметив ничего подозрительного, тронулся дальше, а вслед за ним показались ещё два, пять, десять, двадцать, сорок, восемьдесят и даже больше всадников, которых Виннету и Олд Шеттерхенд сразу же распознали. Они были ещё так далеко, что их лошади казались величиной не больше собаки, но, несмотря на такое расстояние, Виннету произнёс:

— Это они, команчи.

— Да, — подтвердил Олд Шеттерхенд. — А во главе у них едет Токви Кава.

— Этот вождь команчей воображает себе, что является исключительно хитрым воином, однако совершает ошибку, которую ни я, ни мой брат Шеттерхенд не можем понять.

— Да. Он движется от Фирвуд-Кемпа и уверен в том, что мы также сегодня утром отправились оттуда сюда и прибудем после него. Но он не подумал о том, что мы непременно обнаружили бы следы, которые оставляют его воины на этой высокой, набухшей от влаги траве. Смешно!

На лице апача, всегда столь серьёзном и невозмутимом, мелькнула презрительная усмешка, и он добавил:

— А он ещё собирается схватить Олд Шеттерхенда и Виннету. Уф!

— Взгляни, они делают всё именно так, как мы и предполагали: направляются на другую сторону долины, Чтобы мы, следуя за ними, не заподозрили, что на самом деле они намерены попасть к другой стороне Корнер-Топ, спрятаться там и захватить нас.

Команчи по противоположной стороне долины доехали до наиболее отдалённого от подножия Уа-пеш места, но и там, не изменив направления, продолжили свой путь и углубились в прерию, словно бы хотели пересечь её, якобы следуя куда-то совсем в другое место.

— Спустя какое-то время они сделают крюк, как мы это и думали, и вернутся сюда, — продолжал Олд Шеттерхенд. — Один из нас должен спуститься вниз, чтобы последовать за ними, второму же пока ещё нужно побыть здесь.

Он не сказал, почему один из них должен остаться, но Виннету сразу понял, о чём идёт речь, и, согласно кивнув головой, отозвался:

— Чтобы не пропустить Ик Сенанду, который хотел предать белых людей, строящих дорогу для Огненного Скакуна. Он помчался вчера за команчами, но в темноте не сумел их отыскать, а поскольку дорога ему известна, то сегодня, после того как рассвело, он наверняка уже вышел на их след и скоро будет Здесь. Пусть мой брат подождёт здесь, пока метис не появится, а я пойду вниз, чтобы узнать, где решили спрятаться команчи.

Виннету удалился, и Олд Шеттерхенд остался один. Прошёл час, потом ещё один, но метис всё не появлялся. Ему давно бы уже полагалось быть здесь, но Олд Шеттерхенд не терял терпения, понимая, что могло быть и десять, и сто причин, по которым коварный следопыт мог задержаться где-то в пути. Ещё через полчаса ожидания охотник наконец увидел, как появившийся из-за поворота Ик Сенанда движется по следам команчей, направляясь к противоположной стороне долины. Следовательно, он должен был, как и индейцы, сделать большой крюк в глубь прерии, прежде чем вновь появиться у подножия Корнер-Топ. Это должно было занять у него не менее часа, а поэтому Олд Шеттерхенд мог теперь спокойно оставить свой пост.

Он быстро спустился вниз и присоединился к своим товарищам. Виннету тоже уже был здесь. Когда Олд Шеттерхенд рассказал, что видел приближающегося метиса, вождь апачей заметил:

— Он появился очень поздно. Мой брат догадывается, что его задержало?

— Есть много причин, из-за которых он мог задержаться, — ответил Олд Шеттерхенд.

— А может быть, он задержался где-то вполне умышленно?

— Гм, ты думаешь, что после поспешного бегства из Фирвуд-Кемпа он передумал и вернулся назад, чтобы проследить, что произойдёт там дальше? Это было бы вовсе не так уж и плохо!

— Что вы говорите? — спросил Хоббл Фрэнк, услышав такой ответ. — Находиться под наблюдением врага? О, нет, премного благодарен за такую возможность!

— И всё же в нашем случае это было бы не так уж плохо.

— Не понимаю… Не могу понять, хотя, как всем известно, я отличаюсь недюжинным умом и всегда соображаю очень быстро. Если он следил за вами, то, значит, ему известно, что вы вовсе не поехали сюда по долине, а отбыли по железной дороге.

— Я был бы очень рад, если ему стало об этом известно. Вероятно, ты вскоре узнаешь, почему это так. А теперь мы с Виннету постараемся подкрасться поближе к команчам и послушать их разговоры. Вы побудьте здесь, ведите себя тихо и ни в коем случае не уходите с этого места, пока мы не вернёмся!

— А если вы не вернётесь?

— Вернёмся, по крайней мере хотя бы один из нас, можете быть в этом уверены. — И, повернувшись к Виннету, спросил: — Мой краснокожий брат узнал, где наши враги разбили лагерь?

— Узнал, — ответил вождь апачей.

— Это далеко отсюда?

— Нет. Пусть мой брат следует за мной.

Они положили ружья, взятые на время у инженера взамен своих украденных, чтобы они им не мешали, когда придётся подкрадываться к команчам, и ушли. Сначала, минут десять, Виннету вёл своего белого друга по лесу, не прибегая к особым мерам предосторожности, так они дошли до места, где громоздились десятки поваленных деревьев. Лесные великаны, вырванные из земли вместе с огромными корнями, лежали, раскинув кроны, вдоль, поперёк и друг на дружке. Такие следы оставил по себе один из тех сильнейших ураганов, что часто бушуют на Диком Западе, особенно в его южных районах. Обычно такой ураган появляется внезапно и проносится относительно узкой, ограниченной полосой, сметая всё на своём пути.

Среди поваленных мёртвых стволов деревьев появилась уже новая молодая растительность, довольно высокая и настолько густая, что, казалось, даже дикие звери не в состоянии продраться сквозь такие заросли.

— Здесь? — спросил Олд Шеттерхенд.

Виннету кивнул головой и добавил шёпотом:

— С левой стороны находится скала, там мы не сможем пройти; справа начинается прерия, где пасутся лошади наших врагов, там нас сразу же обнаружили бы часовые; с другой стороны бурелома, который тянется шагов на двести, воины и разбили свой лагерь. Так что нам придётся продираться туда через заросли.

— Мои краснокожий брат уже был там, по ту сторону?

— Да. Мой белый брат скоро увидит замаскированную тропинку, которую я проложил для себя.

— Ты знаешь, где находится их лагерь?

— Знаю. Возможно, нам удастся приблизиться настолько, что мы услышим то, о чём они говорят.

Виннету сделал несколько шагов по краю бурелома, после чего опустился на землю и пополз по туннелю среди ветвей и листвы. Олд Шеттерхенд последовал за ним. И снова стало ясно, каким необычным человеком является вождь апачей. За короткое время при помощи ножа он проложил довольно широкую дорожку, расчистив путь от корней, веток и побегов, вырубив их или прижав к земле, одновременно оставив сверху столько зелени, что она образовала над тропинкой что-то вроде крыши, делая тропу совершенно незаметной со стороны. Не было, конечно, никакой возможности прорубить её по прямой, она то и дело сворачивала то вправо, то влево, огибая поваленные деревья, и можно было только диву даваться, сколько сил стоило Виннету проложить её в таких зарослях и как ему удалось это сделать за столь короткое время.

Но поскольку он обо всём позаботился заранее и к помощи ножей прибегать почти не приходилось, можно было сосредоточить всё своё внимание на том, чтобы при движении над ними не шелохнулась ни одна ветка и не выдала их тем самым врагу. По дороге они наткнулись на двух ядовитых змей, первая уползла, а второй Виннету молниеносно отсёк ножом голову и отбросил в сторону.

Вскоре Олд Шеттерхенд почувствовал в воздухе еле ощутимый запах дыма: где-то впереди горел костёр, а стало быть, они были уже неподалёку от лагеря команчей. Немного дальше тропа заметно расширялась — Виннету предусмотрительно обо всём позаботился, когда прокладывал её к стану врага, — и Олд Шеттерхенд неслышно подполз и лёг рядом с апачем. Тот осторожно раздвинул ветви и кивком головы пригласил товарища заглянуть в образовавшийся в зарослях просвет.

Каково же было удивление белого охотника, когда он увидел прямо перед собой не дальше, чем в пяти шагах от себя, лежащего Токви Каву. Виннету и Олд Шеттерхенд находились на самом краю бурелома, немного дальше уже начиналась прерия. С левой стороны на земле лежало поваленное огромное дерево, а рядом, вытянувшись во весь рост, на мягкой траве спал вождь команчей. Поодаль были видны и остальные его воины, также погружённые в глубокий сон. Все чувствовали себя, по-видимому, в полной безопасности, находясь под охраной караулов, выставленных со стороны прерии. Рядом с вождём, на расстоянии вытянутой руки, как это принято на Диком Западе и у белых, и у краснокожих, лежало его ружьё. А к дереву был прислонён длинный свёрток — что-то было завёрнуто в попону и тщательно перевязано лассо.

Глаза у Олд Шеттерхенда при виде этого свёртка радостно заблестели, и он шепнул Виннету.

— В этой попоне наши ружья!

— Да. Вождь спит, и все остальные спят. Мы можем спокойно их забрать.

— Ни в коем случае! Нам придётся пока оставить их здесь, поскольку команчи даже не подозревают, что их лагерь кем-то обнаружен. Тяжело, но ничего не поделаешь, нужно руководствоваться здравым смыслом. Тихо! Кажется, кто-то подал какой-то сигнал.

— Да, это кто-то из охраны, — подтвердил Виннету. — Наверняка это прибыл метис и сейчас появится здесь.

Сигнал повторился ещё несколько раз, индейцы проснулись и повскакивали на ноги, вождь тоже приподнялся и сел. Виннету не ошибся — появился метис. Увидев сидящего на земле вождя, он подъехал к нему и слез с коня. Токви Кава спросил, не скрывая своего удивления:

— Это ты, сын моей дочери? Разве я разрешал тебе следовать за нами? — И, не получив ответа, продолжал: — Разве я не велел тебе следить за бледнолицыми и оставаться у них до тех пор, пока мы не прибудем туда или пока я не отправлю к тебе специального посланника?

— Правильно, — неохотно ответил следопыт. — Но отец моей краснокожей матери сейчас убедится, что я не мог поступив иначе.

— Должны были произойти серьёзные события, если ты решился прибыть к нам из Фирвуд-Кемпа! Я готов выслушать всё, что ты скажешь в своё оправдание.

— Ты отец моей матери и знаешь меня с самого моего рождения. Разве у тебя были когда-нибудь причины для недовольства моими действиями? Почему ты сразу выдвигаешь обвинения в мой адрес, даже не зная, почему я прибыл сюда?

— Потому что речь идёт о самой важной добыче, которую мы когда-либо смогли бы получить, речь идёт о самых больших врагах нашего племени, а именно о вожде апачей и о ненавистном бледнолицем, которого зовут Олд Шеттерхенд.

— Тебе не удастся их поймать, — небрежно бросил внук.

— Не удастся? — переспросил вождь. — А почему?

— Потому что их там нет. Они ещё вчера покинули Фирвуд-Кемп.

— Уф, уф! Значит, мы должны быть готовы, что они могут появиться здесь каждую минуту!

— Не появятся. Они совсем сюда не приедут.

— Не… при… е… дут? Сю… да?.. — медленно повторил ошеломлённый вождь. — Тогда куда же они намереваются отправиться?

— Этого я не знаю, но, во всяком случае, куда-то далеко отсюда, так как они уехали в вагоне на Огненном Скакуне. Белые охотники поступают так только тогда, когда дорога у них очень-очень дальняя, в противном случае они едут верхом.

— На Огненном Скакуне? Ты уверен в этом?

— Да. Я видел, как они сели в вагон, а потом видел, как Огненный Скакун увёз их с огромной скоростью.

— Уф, уф, уф! Но ведь они собирались отправиться сюда, в Ольдер-Спринг! Что же погнало их так внезапно в другую сторону?

— Страх!

— Молчи! Я ненавижу Виннету и Олд Шеттерхенда до глубины души, но страха они не знают.

— Они, может быть, и нет, но учти, что с ними ещё двое бледнолицых, а те не так храбры, как они. Опасаясь за своих товарищей, Виннету и Олд Шеттерхенд и уехали так поспешно, узнав, что краснокожие собираются напасть на Фирвуд-Кемп.

— Уф, уф! Как они могли об этом узнать? Кто им мог сказать это? Если ты был так неосторожен, что…

В первый раз внук потерял самообладание и со злостью оборвал деда:

— Не говори обо мне! Разве ты видел когда-нибудь, что я был неосторожен? Это твоя собственная неосторожность всё погубила и привела к тому, что мы потеряли такую добычу!

Токви Кава сунул руки за пояс и гневно крикнул:

— Не забывай, с кем говоришь, молокосос, иначе мой нож научит тебя почтению, которое ты должен оказывать отцу своей матери и самому прославленному из вождей команчей! Как ты смеешь меня Чёрного Мустанга, обвинять в неосторожности?!

— Смею, потому что ты попрекаешь меня тем, в чём виноват сам. Скажи, мы разве не схватили бы сегодня вечером Олд Шеттерхенда и Виннету, если бы они сюда прибыли?

— Это так же верно, как и то, что ты стоишь сейчас передо мной.

— А разве тогда всё, что им принадлежит, не стало бы нашей добычей?

— Да, это так.

— В том числе и их лошади?

— Да, и они в том числе.

— Так почему же ты не подождал до сегодняшнего вечера? Почему уже вчера ты польстился на этих коней?

— Поль…стил…ся? — Вождь медленно повторил это слово, желая полностью осознать прозвучавшее в его адрес обвинение. — Что тебе известно об этом деле?

— Всё известно. Кита Хомаша, которого ты отправил на встречу со мной, хотя и возбудил некоторое подозрение, но мне удалось его развеять, к тому же бледнолицые не располагали против нас никакими доказательствами. А тут под дверями вдруг начинают ржать кони Олд Шеттерхенда и Виннету поднимается необычайная суматоха. Естественно, что бледнолицым хватило ума притвориться, что они поверили в то, что лошади сорвались с привязи, мне же сразу стало ясно, что эти не так, что кони были украдены. Но кем? Ты, может быть, хочешь что-то возразить на это?

Вождь промолчал, а его внук продолжил:

— Твоё молчание подтверждает справедливость моих слов. Бледнолицые принялись, конечно, искать воров…

— А те уже давно пропали! — вставил вождь.

— А следы, что ли, тоже пропали? Олд Шеттерхенд и Виннету нашли ваши следы, обнаружили мои следы, а также и следы Киты Хомаши. После этого им сразу же стал понятен наш сговор и наши намерения, но мне удалось, к счастью, ускользнуть из их рук. Я бросился к своему вигваму, вскочив на коня и ускакал. Если бы я остался, то меня бы повесили. Я был уже довольно далеко, когда мне пришла в голову мысли потихоньку вернуться и выяснить, не изменили ли Виннету и Олд Шеттерхенд свои планы и собираются ли они по-прежнему отправиться в Ольдер-Спринг. И очень хорошо, что я это сделал, потому что мне удалось увидеть, как они вместе с лошадьми погрузились в вагон Огненного Скакуна и уехали. Поэтому-то они и не приедут в Ольдер-Спринг. После их отъезда я также покинул Фирвуд-Кемп и помчался сюда, чтобы рассказать о том, что произошло. И вот я здесь, можешь меня наказать, если считаешь, что я заслужил этого!

Метис закончил свою речь и теперь ждал, что ответит ему дед. А тот несколько минут стоял, опустив голову, потом энергично встряхнул ею и быстро огляделся по сторонам. То, о чём они говорили, никто не должен был слышать. Неожиданное появление следопыта свидетельствовало о том, что случилось что-то непредвиденное, но никто из воинов не отважился подойти ближе к своему грозному вождю, чтобы разузнать о случившемся более подробно. Так что ни один из них не слышал обвинений, которые бросил деду метис. И, убедившись в этом, Токви Кава негромко произнёс:

— Да, это я забрал лошадей из сарая. Ильчи и Хататитла так великолепны, что моя мудрость покинула меня. Я захотел получить этих скакунов немедленно, не подумав о том, что сегодня они и так стали бы моей собственностью после того, как мы захватили бы их хозяев. В твоих жилах течёт моя кровь, поэтому ты не должен говорить нашим воинам, какие последствия повлёк за собой мой необдуманный поступок.

— Я буду молчать, — ответил метис.

Олд Шеттерхенд и Виннету знают, — продолжал краснокожий, — сколько нас было вчера в Фирвуд-Кемпе?

— Да.

— И они также знают, кто это был?

— Нет. Они знают только, что это были краснокожие.

— А они знают, что мы собираемся напасть на Фирвуд-Кемп?

— Только предполагают. Но я должен тебе сказать, что они назвали меня Ик Сенанда, не поверив в то, что меня зовут Ято Инда.

— Значит, им известно, что ты мой внук и что именно я хочу напасть на Фирвуд-Кемп! Что они сказали по поводу своих пропавших ружей?

— Пропавших ружей? — удивился метис. — Разве они пропали?

— Да.

— Уф, уф, уф! Где же?

— В Фирвуд-Кемпе. А я их нашёл.

— Ты… их… нашёл, ты… ты?.. Ружья Олд Шеттерхенда и Виннету? — От волнения метис даже начал заикаться.

— Я! — подтвердил Токви Кава, и глаза его заблестели от гордости.

— Серебряное Ружьё Виннету?

— Да.

— И заговорённый винчестер Олд Шеттерхенда?

— Да.

— И эту огромную Грозу Медведей?

— Да.

— Где, где, где это бесценное оружие? Скажи! Скорее!

— Здесь, — ответил вождь, указывая на свёрток.

— Уф, уф, уф! Сегодня Великий Маниту послал нам большую радость! Ведь эта добыча, которой будут завидовать все племена краснокожих. Как это необыкновенное оружие попало в твои руки?

— От воров, которые его украли, а потом вынуждены были мне отдать.

Он рассказал всю историю, едва закончив, воскликнул:

— Уф! Уф! Уф! Об этом я не подумал! Олд Шеттерхенд и Виннету уехали, несмотря на то, что у них украли оружие. Разве это не подозрительно? За этим кроется какой-то их замысел! Эти двое никогда добровольно не откажутся от своих ружей, они предпримут всё, чтобы их вернуть!

Внук покачал головой и заявил:

— Они не осмелятся на это, нет, не осмелятся.

— Почему ты так считаешь?

— Просто я рассуждаю здраво. Почему эти два шакала стали так знамениты? Только потому, что они имели такое оружие. Благодаря чему им удавалось совершать все свои деяния? Только благодаря своему оружию. Они стали героями только при его помощи. Это оружие было у них украдено, стало быть, они почувствовали, что в случае нападения на Фирвуд-Кемп не смогут оказать сопротивления и проиграют, а поэтому они быстро удрали. Теперь мне понятно, почему они решили не ехать в Ольдер-Спринг и почему так поспешно оставили Фирвуд-Кемп. Это страх погнал их подальше отсюда, страх перед нами и перед своей неминуемой гибелью!

Мегис с таким убеждением и энтузиазмом произнёс свою речь, что вождь команчей не мог с ним не согласиться и, в свою очередь, признал:

— Уф! Уф! Ты сказал правду! Они удрали, как жалкие псы после хорошей порки. Они сбежали от нас, но у нас осталось их оружие. А теперь мы должны добыть скальпы всех тех желтолицых. Они знают, что мы собираемся напасть на Фирвуд-Кемп, и пошлют за помощью. Поэтому нам нужно поторопиться. А так как Олд Шеттерхенд и Виннету сегодня здесь не появятся, то нечего нам их тут ждать, мы сейчас же отправимся в путь. Наши лошади, правда, устали, но если мы поедем не слишком быстро, так, чтобы до наступления темноты добраться до места, которое бледнолицые называют Бэч-Хоул, то они осилят такую дорогу.

— Значит, ты хочешь выждать удобного момента для нападения в Бэч-Хоуле, как я тебе и советовал?

— Да, потому что это действительно самое удобное место. Я отведу туда моих воинов и пока они будут находиться там, проберусь поближе к Фирвуд-Кемпу и разузнаю, когда будет лучше всего окружить посёлок, чтобы никто из бледнолицых и желтолицых не смог от нас уйти. А ты останешься здесь.

— Я не поеду с вами? — удивился метис. — Почему?

— Потому что там тебя знают, а это могло бы нас выдать. А кроме того, есть ещё одна причина, гораздо более важная для меня: речь идёт о ружьях.

— При чём тут ружья?

— Мы всё равно сюда вернёмся, так с какой стати мне тащить их в Фирвуд-Кемп, а потом обратно? Это слишком дорогое оружие. Я честно тебе скажу, что эти три ружья для меня дороже, чем все скальпы, которые мы добудем в Фирвуд-Кемпе. Поэтому я не хотел бы рисковать и оставлю их здесь, а завтра мы вернёмся за ними. Ты будешь их охранять, тебе я доверяю больше, чем всем остальным.

Оказанное доверие польстило самолюбию следопыта, но несмотря на это, он не удержался и сказал:

— И всё же я охотно поехал бы с вами, потому что мне хотелось бы получить ту часть добычи, которую ты мне обещал.

— Ты получишь её. Я обещал тебе это, а своих обещаний я никогда не нарушаю.

— Ты отдашь мне золото и деньги?

— Да. Ты сын моей дочери и мой единственный наследник. Умный человек должен всё предусмотреть. Нападение не будет, скорее всего, слишком уж опасным делом, но, несмотря на это, меня может поразить случайная пуля или чей-то нож, тогда ты станешь единственным владельцем этих ружей, которые легко могли бы попасть в другие руки, если бы я не оставлял с ними тебя. Так я сказал и так должно быть!

Метис, выслушав деда, больше не упирался и изъявил своё согласие. Вождь после этого провёл короткий военный совет с несколькими самыми опытными воинами, среди которых был и Кита Хомаша, который прошлой ночью в Фирвуд-Кемпе выдавал себя за Юваруву. Потом Чёрный Мустанг и все команчи отправились в путь по той же долине, по которой прибыли сюда. Ик Сенанда остался один с тремя украденными ружьями. Он расседлал и привязал своего коня и, не в силах больше сдерживать любопытство, развязал лассо на свёртке, развернул его и достал ружья, желая полюбоваться ими.

Можно легко себе представить, с каким удовольствием наблюдали за ним из зарослей Виннету и Олд Шеттерхенд. Они видели, с какой алчностью метис разглядывал оружие, как искрятся у него при этом глаза, слышали и вырывающиеся у него возгласы восхищения.

Однако ему не суждено было наслаждаться созерцанием ружей слишком уж долго. Виннету тихо, почти неслышно, раздвинул заросли и осторожно выбрался на открытое пространство, Олд Шеттерхенд также осторожно двигался следом за ним. Потом они поднялись на ноги, сделали несколько шагов, которые не услышало даже необычайно чуткое ухо метиса, и оказались у него за спиной.

— Приветствую тебя, Ик Сенанда, — произнёс Олд Шеттерхенд.

Вздрогнув от неожиданности, метис обернулся и увидел возле себя хозяев украденных ружей. Он был до такой степени испуган этим, что не мог ни сказать ни слова, ни даже пошевелиться.

— Да, — подтвердил белый охотник. — Это мы. И мы хотели бы забрать свои ружья.

Следопыт наконец медленно поднялся на ноги, не в силах, однако, даже сделать попытку к бегству, и дрожащим голосом произнёс:

— Олд Шеттерхенд… и… Виннету!.. Это на самом деле они.

— Да, это на самом деле мы, — рассмеялся охотник прямо в перекошенное от страха лицо метиса. — Как же ты, однако, перепугался. Хотел нас схватить, а теперь трясёшься от страха!

Эти полные презрения слова подействовали на метиса отрезвляюще, и он несколько пришёл в себя. Всё ещё держа в руках все три ружья, он отступил на шаг и ответил:

— Что ты себе вообразил? Я? Испугался вас? Ни Виннету, ни Олд Шеттерхенд не в состоянии вызвать у меня страх! Вы хотите забрать свои ружья? Уф! Попробуйте, если только вам удастся.

Ещё не закончив фразу, он стремительно бросился бежать. Он не мог сесть на коня, так как тот был привязан, а чтобы его отвязать, понадобилось бы слишком много времени, поэтому он бросился к зарослям, чтобы попытаться скрыться в них. И всё же метис явно недооценивал своих противников. Уже через несколько шагов Олд Шеттерхенд настиг его, а Виннету даже и перегнал. Они схватили его с двух сторон, белый охотник выхватил револьвер и приказал:

— Стоять! Иди назад и садись на землю. При малейшей попытке к бегству я всажу в тебя пулю. Неужели ты думаешь, что такой слабак смог бы от нас уйти?

Они вернулись на прежнее место, где осталось лежать ружьё следопыта, отобрали у него своё оружие и его собственный нож и заставили его опуститься на землю. Метиса трясло от злости, но он видел, что малейшее сопротивление может ему только повредить и будет лучше, если он подчинится.

Олд Шеттерхенд вложил два пальца в рот и пронзительно свистнул. После этого он присел вместе с Виннету рядом с пленником. Не говоря больше ни слова, они дожидались своих товарищей, которым и предназначался этот свист. Хобблу Фрэнку и Дроллю было хорошо известно, что означает этот сигнал, поэтому прошло совсем немного времени и они, объехав стороной бурелом, прибыли сюда вместе с обоими Тимпе. Фрэнк быстро оценил ситуацию и, слезая с коня, сказал:

— Чёрт побери, прекрасный оборот принимает наше дело! Краснокожие, похоже, уехали, зато нас пригласил в гости этом малиновый Фриц! Куда же подевались команчи и кто этот хмурый и печальный человек, которому, судя по его виду, доставляет большое наслаждение находиться в вашем обществе?

— Да ведь это тот самый следопыт, который намеревался отправить под нож жителей Фирвуд-Кемпа, — закричал Каз.

— Это он? Гм! Я хотел бы тогда рассмотреть его получше!

И, обойдя со всех сторон и внимательно рассмотрев метиса, Фрэнк продолжил:

— Я должен вам сказать, что это весьма симпатичный молодой человек. Как же вы его поймали, мистер Шеттерхенд?

Олд Шеттерхенд по-немецки рассказал вновь прибывшим, что здесь произошло.

— Так-так, — заметил Хоббл Фрэнк, — если он ни с того с сего захотел унаследовать эти ружья, то должен был, крайней мере, дождаться, пока их светлой памяти владельцы не оставят этот бренный мир. Я предлагаю прописать ему хорошее лекарство от этих чрезмерных претензий на наследство. Он вполне этого заслуживает. Что вы на это скажете, мистер Шеттерхенд?

— Он не уйдёт от наказания, дорогой Фрэнк. Но нам стоит проявить немного терпения! — ответил Олд Шеттерхенд и обратился к пленнику: — Сначала назови нам своё настоящее имя!

Метис быстро взглянул на него и небрежно произнёс:

— Моё настоящее имя вы уже слышали. Меня зовут Ято Инда, моя мать была из племени пинал-апачей.

— Это ложь. Ты Ик Сенанда, внук Чёрного Мустанга.

— Докажи это!

— Этим наглым требованием ты не облегчишь своего положения. Почему же ты сбежал, когда понял, что мы верно расшифровали следы Чёрного Мустанга?

— Я не убежал. То, что я уехал, не было бегством из страха перед вами, я поступил так из лучших побуждений. Я видел следы так же хорошо, как и вы. Услышал я и о ваших подозрениях. Но вы были в Фирвуд-Кемпе только гостями, не имея никаких обязательств перед его жителями, а я должен был заботиться об их безопасности и поэтому сразу же, как только узнал о ваших подозрениях по отношению к команчам, выехал, чтобы выследить врага.

— Ага, и тебе удалось это даже очень неплохо. Значит, ты выехал, чтобы узнать, где находятся команчи? Как же это стало возможно, что ты нашёл их в ночной темноте?

— Кто задаёт такие вопросы, не может быть охотником!

— Прекрасно! Ты, однако, чересчур самонадеян. Меня удивляет только то, что ты так спокойно приехал сюда, в лагерь неприятелей, и даже разговаривал с ними, а тебя не только не убили, но даже и не захватили в плен!

— Ничего в этом удивительного нет. Команчи не знают, что со стороны матери я происхожу от их врагов апачей из племени пинал, поэтому хорошо ко мне относятся, считая меня своим другом. И сегодня они приняли меня без какой-либо враждебности.

— Прекрасно! Ну, а каким образом в твоих руках оказались наши ружья?

Этот вопрос вызвал у метиса явное замешательство, но он постарался скрыть это и быстро ответил:

— Это как раз доказательство моего уважения и дружеского расположения к вам. Вчера вечером я впервые увидел ваши ружья, а сегодня мне показал их Чёрный Мустанг и хвалился, что украл их у вас. Чтобы помочь вам вернуть вашу собственность, я, в свою очередь, украл их у него, и он уехал отсюда, не заметив этого.

— Я должен признать, что с твоей стороны это было верхом мастерства и ловкости, никому другому в жизни не удалось бы ничего подобного. Да ты просто олицетворение мудрости, а Чёрный Мустанг, позволивший обокрасть себя и не заметивший этого, кажется в таком случае олицетворением глупости. Значит ты хотел отдать нам ружья?

— Да.

— Как же ты тогда объяснишь, что, увидев нас, пытался удрать с ними?

— Это случилось только потому, что вы появились так неожиданно. Я вас сразу не узнал.

— Не узнал? Однако ты назвал наши имена!

Метис какое-то время стоял, понуро опустив голову, потом воскликнул с наигранным возмущением:

— Не спрашивайте меня о тех вещах, которые вы не в состоянии понять! Если человек убеждён, что он один в этой глуши и находится в полной безопасности, но именно в это время оказывается застигнутым врасплох теми людьми, о которых думал, что они находятся далеко отсюда, то легко объяснить, почему в первый момент он ведёт себя несколько необычно. Если вы этого не понимаете, то мне жалко тратить время на дальнейшие объяснения.

— Да, тут ты прав, твои объяснения не в состоянии в чём-то убедить, поскольку нам известно гораздо больше, чем ты предполагаешь. Ты думаешь, что мы появились перед тобой сразу же, как только прибыли сюда, но ты ошибаешься. Мы были здесь ещё до того, как ты приехал сюда. Мы давно уже наблюдали за Чёрным Мустангом и слышали каждое слово, которое ты ему сказал. Он называл тебя сыном своей дочери, он же и вручил тебе наши ружья, которые ты якобы украл у него. Что ты на это скажешь, Ик Сенанда?

— Я повторяю вам то, что уже говорил неоднократно: я не Ик Сенанда, а Ято Инда. Вы получили свои ружья, и теперь я требую, чтобы вы меня немедленно освободили.

— Спокойней, спокойней, мой мальчик! Так как ты по-прежнему всё отрицаешь, мы не можем освободить тебя, придётся поставить тебя перед лицом твоего деда и проверить, настолько ли он труслив и подл, чтобы, как и ты, тоже отрицать ваше родство.

Глаза метиса коварно блеснули, и он ответил:

— Вы хотите отвезти меня к Чёрному Мустангу? Попробуйте, может, вам это и удастся!

— Нам это удастся, можешь быть уверен! Но только всё будет совсем иначе, нежели бы тебе этого хотелось. Ты просчитался! Надеешься, что Чёрный Мустанг освободит тебя из наших рук, но твоему милому деду самому придётся туго, поскольку и он будет таким же нашим пленником, как и ты.

— Никакому Олд Шеттерхенду и никакому Виннету никогда не удастся захватить Чёрного Мустанга, слава о котором далеко разносится за эти горы и долины.

— Ага! Теперь ты заговорил по-другому! Только не слишком заносись! Нам не раз приходилось одерживать верх над ещё большими негодяями, чем этот старый Мустанг, о котором ты заметил, что его слава разносится где-то так далеко, что здесь уже не ощущается вовсе.

— Не хвалитесь! Чёрный Мустанг — это вождь команчей племени наини, храбрейший из воинов этого великого народа. Но даже если бы вы осмелились погнаться за ним и его воинами, то всё равно вам не удалось бы их догнать, поскольку у них большое преимущество во времени, и, прежде чем вы их догоните, Фирвуд-Кемп будет охвачен пламенем! — злорадно рассмеялся следопыт.

Олд Шеттерхенд тяжело опустил ему руку на плечо и ответил:

— Смейся, смейся, малец! Вскоре у тебя пропадёт всякая охота смеяться! Сперва мы покинем это прекрасное местечко, где ты должен был дожидаться своего дедулю, но ты его наверняка увидишь уже в самом скором времени. А сейчас мы привяжем тебя к твоему коню, и я советую не противиться этому, потому что у нас есть много способов заставить тебя быть послушным.

Метис не посмел сопротивляться, он, впрочем, надеялся, что его пребывание в плену не продлится долго. Он был уверен, что они теперь отправятся по следам команчей и свернут в долину. Однако, к его удивлению, Олд Шеттерхенд и Виннету отправились чуть ли не в противоположном направлении и вместо того, чтобы повернуть у подножия Корнер-Топ, поехали в сторону Уа-пеш. Он никак не мог понять, почему они едут таким образом, тем более, что мчались они галопом, что явно свидетельствовало о нежелании понапрасну терять время.

Позже он увидел железнодорожные пути, которые шли со стороны прерии и поворачивали в долину. Когда же всадники поскакали вдоль железной дороги, в голове у метиса стало что-то проясняться, и он не на шутку встревожился Его лицо заметно помрачнело. Это сразу же заметил Хоббл Фрэнк, поскольку пленник ехал между Дроллем и ним. И этот маленький охотник приложил все старания, отпуская по адресу следопыта свои напыщенные комичные замечания, чтобы опасения метиса возросли ещё больше.