"Люди в стенах" - читать интересную книгу автора (Тенн Уильям)

6

Эрику связали руки за спиной ремнями от его собственного мешка, отобрали у него копья и повели, подталкивая и пиная, в большое центральное убежище Человечества.

Место почти нельзя было узнать.

Под руководством Оттили Первой Жены Вождя толпа женщин — на первый взгляд казалось, что там собрались все женщины Человечества — устанавливала напротив Королевского Холма платформу. Учитывая то, что Человечество страдало от катастрофической нехватки строительных материалов, сооружение такого рода было чем-то из ряда вон выходящим. Вся эта суета пробудила в памяти Эрика какие-то смутные воспоминания. Но его перетаскивали с места на место слишком быстро, и вокруг происходило слишком много других невиданных ранее вещей, чтобы он мог сосредоточиться и вспомнить подробнее. Он заметил, что две женщины не работали под руководством Оттили. Они лежали связанные по рукам и ногам у дальней стены убежища. Они обе были покрыты кровью и по всем признакам прошли через длительные и жестокие пытки. Он понял, что они уже стоят на пороге смерти. Когда его проводили мимо, он узнал их. Это были жены Томаса Уничтожителя Ловушек. «Только подождите, когда дядя вернется назад! Кто-то заплатит за это» — подумал он со скорее неестественно спокойным изумлением, чем с ужасом. Он чувствовал, что всеми силами должен сопротивляться ужасу. Только подпусти его поближе, и он просочится через твои мысли прямо в память и вызовет воспоминания, которых Эрик пытался избежать.

Вокруг было полно вооруженных людей, которые бегали туда-сюда: от своих капитанов к неизвестным целям в примыкавших коридорах. Между взрослыми суетились дети, поднося материалы работавшим женщинам. В воздухе постоянно раздавались команды: «Иди туда-то»… «Принеси еще»… «Поторопись»… В воздухе стоял стойкий запах большого количества людей, поры которых активно выделяют пот. Но пахло не только потом. Эрик понял это, когда его притащили к основанию Королевского Холма. Пахло гневом. Гневом и страхом всего Человечества.

Франклин Отец Многих Воров стоял на Королевском Холме, неуклюже держа в толстых руках копья, и быстро говорил что-то группе воинов, капитанов и — да, действительно! — Чужаков. Даже сейчас Эрик обнаружил, что его все еще изумляют эти фантастические события.

Чужаки в самом центре Человечества! Свободно ходят повсюду и носят с собой оружие! Когда вождь заметил Эрика, его лицо расплылось в широкой улыбке. Он подтолкнул локтем стоявшего рядом с ним Чужака и показал на пленника.

— Это он, — сказал Франклин. — Это племянник. Тот, который попросил третью категорию. Теперь мы поймали всех.

Чужак не улыбнулся. Он бросил быстрый взгляд на Эрика и отвернулся.

— Напрасно ты так думаешь. На наш взгляд, вы просто поймали еще одного.

Улыбка Отца Многих Воров сменилась неуверенной ухмылкой.

— Ну, ты знаешь, что я имею в виду. Этот чертов дурак сам сюда вернулся. Это избавило нас от хлопот, я это хотел сказать, не так ли? — Не получив ответа, он пожал плечами и сделал повелительный жест в сторону охранявших Эрика воинов. — Вы знаете, куда его поместить. Мы очень скоро будем готовы.

Острие копья снова вонзилось в спину Эрика, и его повели вперед, ко входу в маленькое убежище. Но прежде чем они успели дойти до него, он услышал, как Франклин Отец Многих Воров прокричал Человечеству:

— Вот идет Эрик, люди мои. Эрик Единственный. Теперь мы поймали всех из этой вонючей банды!

На мгновение все остановились и устремили на него свои взоры. Эрик задрожал, услышав, как со всех сторон полетели приглушенные выкрики, полные ненависти и злобы. Кто-то подбежал к нему. Гарриэт Рассказчица Истории. Лицо ее исказила отвратительная гримаса. Она сунула руку в волосы и вытащила из них длинную булавку. Ее рыжие волосы плясали вокруг лица и шеи, подобно языкам пламени.

— Ты прислужник чужой науки! — завопила она, нацелившись булавкой прямо в глаз Эрику. — Ты грязный, вонючий прислужник чужой науки!

Эрик отвернулся, но она все же бросилась на него. Стражники кинулись к девушке и схватили ее, но она успела махнуть булавкой; один резкий взмах, который распорол всю его правую щеку.

— Оставь немного и остальным, — урезонивал ее один из стражников, возвращаясь к Эрику. — В конце концов он принадлежит всему Человечеству.

— Нет! — завопила она. — Он прежде всего принадлежит мне. Я собиралась стать его подругой, после того как он вернется со своей кражи! Правда, мама?

— Официально об этом не заявлялось, — услышал Эрик слова Риты Хранительницы Записей; он пытался остановить кровь, подняв плечо и прижав его к ране. — Ничего официального и не могло быть до тех пор, пока он не достигнет зрелости. Так что, Гарриэт, дорогая, тебе просто придется подождать своей очереди. Тебе придется подождать, пока старшие закончат разбираться с ним. Но тебе еще много останется.

— Нет, не останется, — надулась девушка. — Я знаю, какие вы. Что после вас может остаться?

Эрика снова потащили ко входу в маленькое убежище. В тот момент, когда он оказался внутри, один из стражников ударил его по спине так, что у Эрика перехватило дыхание. От толчка он полетел вперед, отчаянно пытаясь сохранить равновесие, и врезался в противоположную стену; он тяжело упал на пол, так как не смог выставить руки, чтобы смягчить удар. Позади, в главном убежище раздался взрыв смеха. С трудом он перевернулся на бок. Кровь снова хлынула из раны на щеке. Совсем не таким представлял он свое возвращение домой после кражи — совсем не таким! Что происходит? Он знал, где находится. Крошечное тупиковое убежище рядом с местом встречи всего Человечества, нечто вроде маленькой пещеры, которую использовали главным образом для хранения запасов. Лишние пища и предметы, украденные у Чудовищ, хранились здесь, пока их не набиралось достаточно для торгового похода в задние убежища. Иногда также здесь держали Чужаков-мужчин, взятых в плен во время битвы, пока Человечество выясняло, ценит ли его племя настолько, чтобы заплатить за него что-то существенное в качестве выкупа…

А если нет…

Эрик вспомнил необычное сооружение, которое женщины создавали возле Королевского Холма, и содрогнулся. Воспоминания, которые он до сих пор подавлял, ожили. И они соответствовали тому, как вела себя Гарриэт, и тому, что сказала ее мать Рита Хранительница Записей.

Нет! Они не могли планировать такое для него! Он был членом Человечества, почти воином. Они не делали такое даже с Чужаками, захваченными в плен. Воина всегда уважали как воина. В худшем случае он заслуживал приличной, спокойно приводимой в исполнение казни. Кроме… кроме…

— Нет! — застонал он. — Нет!

Единственный стражник, который остался охранять его у входа в убежище, повернулся и насмешливо посмотрел на него.

— Да! — сказал он. — Еще как да! Мы собираемся хорошо повеселиться с вами двумя, как только женщины скажут, что все готово.

Он кивнул, зловеще улыбаясь, и снова отвернулся от Эрика, устремив свой взгляд в центр главного убежища и стараясь не пропустить ничего из того, что там происходит. С вами двумя? Впервые Эрик осмотрел маленькое хранилище. Там почти не было никаких продуктов, но с одной стороны в свете своего фонарика, все еще прикрепленного к его лбу (как он гордился, когда дядя прикрепил ему его у двери, ведущей на территорию Чудовищ!) он увидел мужчину, лежащего связанным возле стены. Своего дядю!

Эрик подтянул колени и быстро пополз к нему. Ему было больно: ведь живот и бока не такие мозолистые и не так привыкли к грубому полу убежища, как ноги. Но какое значение теперь имели несколько лишних царапин? Уничтожитель Ловушек был почти без сознания. С ним обошлись жестоко, и он выглядел почти так же ужасно, как его жены. Волосы на голове покрывала толстая корка засохшей крови. Эрик понял, что ему пробили голову древком копья. И в нескольких местах на его теле: на правом плече, сразу же над левым бедром, глубоко в ноге — зияли отверстия серьезных ран, кровоточащих и неперевязанных.

— Дядя Томас, — позвал Эрик. — Что случилось? Кто это с тобой сделал?

— Раненный открыл глаза и вздрогнул. Он ошарашенно посмотрел по сторонам, словно подумал, что это стены разговаривают с ним. Его мощные руки зашевелились под крепко стянувшими их веревками. Когда он наконец обнаружил Эрика, то улыбнулся. Этого не стоило делать. Ему выбили б#243;льшую часть передних зубов.

— Привет, Эрик, — пробормотал он. — Как закончилась битва? Как остальная часть отряда? Кто-нибудь ушел?

— Я не знаю. Именно об этом я и хотел спросить тебя! Я вернулся со своей кражи, вас не было, отряда не было. Я пришел сюда, но все сошли с ума! Здесь Чужаки, ходят по нашим убежищам с оружием. Кто они такие?

Глаза Томаса Уничтожителя Ловушек медленно потемнели. Теперь их взгляд сфокусировался, и в нем проскальзывали искры понимания.

— Чужаки? — переспросил он тихо. — Да, в отряде Стефана Сильной Руки были Чужаки. Они сражались против нас. Этот наш вождь — Франклин, он связался с Чужаками после того, как мы вышли в поход. Должно быть, они давно работали вместе, поддерживали связь друг с другом. Человечество, чужаки, какая разница, если речь идет об угрозе их вшивой науке предков? Мне следовало это знать заранее.

— Что? — взмолился Эрик. — Что тебе следовало знать?

— Именно так они подавили чужую науку в другом восстании давным-давно. Вождь есть вождь. У него больше общего с другим вождем, чем со своим собственным народом. Если ты нападаешь на науку предков, ты создаешь угрозу их власти. В таком случае они действуют сообща. Они будут давать друг другу людей, оружие, информацию. Они сделают все, что смогут, против общего врага. Против тех людей, которые действительно хотят нанеси ответный удар по Чудовищам. Мне следовало знать это! Черт возьми, — застонал Уничтожитель Ловушек, — я видел, что вождь и Оттили что-то подозревают. Я должен был понимать, как они собираются поступить. Они собирались позвать Чужаков, обменяться информацией и объединиться против нас!

Эрик ошеломленно смотрел на своего дядю, начиная понимать, о чем тот говорит. Точно так же, как существовала тайная организация сторонников чужой науки, которая не знала границ племен, существовал и тайный союз вождей, основанный на религии науки предков, которая служила основой их власти. А власть руководительниц Общества Женщин, только подумать об этом! Всеми своими привилегиями они были обязаны знанию науки предков. Отними ее у них, и они станут обычными женщинами, все их магические способности будут необходимы только для того, чтобы отличить съедобную пищу от яда Чудовищ.

Хрипя от боли, извиваясь в стягивавших его веревках, Томас Уничтожитель принял сидячее положение у стены. Он качал головой, словно пытался вытрясти из нее воспоминания.

— Они подошли к нам, — сказал он с трудом, — Стефан Сильная Рука и его отряд подошли к нам, как только ты отправился на территорию Чудовищ. Отряд Человечества с посланием от вождя, кто мог что-либо заподозрить? Они могли прийти с сообщением, что на наши убежища напали Чужаки! — Раздался лающий кашель, и из его рта хлынула кровь. — С ними были Чужаки, которые попрятались на протяжении всего пути в коридорах. Толпы и толпы Чужаков.

Эрик попытался представить себе, что произошло.

— Потом, смешавшись с нами, когда большинство из нас убрали копья в петли, они напали на нас. Эрик, это был действительно хороший удар. Они застали нас врасплох настолько, что им даже не понадобилась посторонняя помощь. Не думаю, что кто-то из нас еще остался в живых к тому времени, когда подбежали Чужаки. Я лежал на полу, сражаясь голыми руками. Не знаю, что произошло с остальными. Чужаки повалили толпами. Больше я ничего не видел. Кто-то нанес мне чертовски сильный удар, странно, что я очнулся после него, — его голос стал еще более хриплым и тихим. — Жаль, что мне не повезло…

Грудь Уничтожителя Ловушек вздымалась: из нее доносился странный скрежещущий звук.

— …Они притащили меня сюда. Мои жены! Они были заняты моими женами. Эти суки из Общества Женщин — Оттили, Рита, — это их дело — они приволокли моих жен и стали обрабатывать их на моих глазах. Я отключался и снова приходил в себя, отключался и снова приходил в себя. Я был в сознании, в то время как они…

Его речь снова сменилась нечленораздельным бормотанием, голова упала на грудь. На мгновение голос стал четким, но Томас потерял нить разговора.

— Они были хорошими женщинами, — промычал он. — Обе. Хорошие, хорошие девочки. И они любили меня. Они могли бы занять более важное положение. Франклин, должно быть, десятки раз предлагал им обрюхатить их, но они каждый раз отклоняли его предложение. Они по-настоящему любили меня.

Эрик едва не заплакал. Он мало общался с ними, достигнув возраста посвящения, но в детстве они дали ему всю ту любовь, которую, как помнил Эрик, могла дать только мать. Они наказывали его и ласкали, вытирали ему нос. Они рассказывали ему истории и учили его наставлениям науки предков. Ни у одной не было сына, который выжил бы в разнообразных бедствиях и катастрофах, которые Чудовища время от времени обрушивали на Человечество. Ему повезло. Ему достались та забота и любовь, которые получили бы их собственные сыновья.

А их верность Томасу Уничтожителю Ловушек была постоянным источником изумления в Человечестве. Она стоила им большего, чем просто большие здоровые пометы, к которым вождь имел давно доказанную способность: такое необычное, почти не женское поведение лишило их высокого положения в Обществе Женщин, которое они занимали бы в противном случае. А теперь они были мертвы или умирали, а их оставшиеся в живых детишки будут отданы другим женщинам, значительность которых таким образом существенно усилится.

— Скажи мне, — попросил он своего дядю, — почему Общество Женщин убило их? Что такого ужасного они сделали?

Он увидел, что Томас снова поднял голову и смотрит на него. С жалостью. Он почувствовал, как его собственное тело сковало холодом, еще до того, как Уничтожитель Ловушек заговорил.

— Ты все еще не позволяешь себе думать об этом? Я не виню тебя, Эрик. Но оно там. Его готовят для нас.

— Что? — спросил Эрик, хотя где-то глубоко внутри него уже родился ужасный ответ, и он его знал.

— Нас объявили вне закона. Они говорят, что мы виновны в самом тяжелом преступлении. Мы больше не принадлежим к Человечеству, ты, я, моя семья, мой отряд. Мы вне Человечества, вне закона, вне религии. А ты знаешь, что делают с объявленными вне закона, Эрик, не так ли? Все что угодно. Все.

Эрик помнил, что с самого детства всегда ждал церемоний такого рода. Один из отрядов воинов захватывал Чужака, определяли, что он был изгоем. Обычно это легко было определить. Например, никто, кроме объявленного вне закона, не стал бы бродить по убежищам в одиночестве, без отряда или, по крайней мере, без товарища, который прикрывал бы его спину. А в случае, если имелось хоть малейшее сомнение, ответ на требование выкупа, переданное его племени, прояснял положение пленника. Нередко ответом был рассказ о каком-то непростительном святотатстве, каком-то абсолютно чудовищном преступлении, которое можно наказать только самым страшным проклятием, полной анафемой и лишением всех привилегий человеческого существа. Делайте с ним, что хотите. Он больше не является одним из людей, он все равно что Чудовище.

Затем объявлялось что-то вроде праздника. Из кусочков дерева, украденных на территории Чудовищ и припрятанных женщинами специально для этой цели, члены Общества Женщин воздвигали сооружение, особенности которого передавались от матери к дочери в течение многих поколений еще со времен предков, построивших показывающую машину. Оно называлось сценой или театром, Эрик также слышал, иногда его называли плахой. В любом случае, каким бы ни было его истинное имя, большинство касающихся его подробностей являлись частью тайных знаний Общества Женщин и мало заботили мужчин. Однако было нечто, что знали все. На нем развернется живая религиозная драма: окончательный триумф Человечества над греховностью Чудовищ. Для этого центральное действующее лицо должно отвечать двум требованиям. Это должно быть разумное существо, как и Чудовища, чтобы его можно было заставить страдать так, как в один прекрасный день Человечество заставит страдать Чудовищ; и это должен быть не человек, как и Чудовища, чтобы каждая капля негодования и ненависти была пролита на его плоть без малейшего намека на сожаление или сострадание. Для этой цели объявленные вне закона подходили идеально, так как все были согласны с тем, что такие отвратительные существа перестали быть членами человеческой расы.

Когда в плен попадал объявленный вне закона, работа в убежищах останавливалась, и военные отряды Человечества отзывались домой. Это было великое время, веселое время, время праздника. Даже дети делали все, что могли, для того чтобы подготовить это славное событие: выполняли поручения работавших женщин, подносили питье и еду доблестным стражникам, даже дети хвастались друг другу, как они выразят свою ненависть к пойманному представителю нелюдей, этому связанному и вопящему существу.

Каждый получал такую возможность. Все, начиная с вождя и кончая самым маленьким ребенком, способным процитировать наставления, все по очереди взбирались на сцену, или театр, или плаху, которую воздвигали женщины. Всех сжигало желание излить часть ненависти Человечества на существо, объявленное изгоем, как пролог того, что однажды они все вместе сделают с Чудовищами, укравшими их мир. Сара Целительница Болезней была одной из первых в этом ритуале, после чего она стояла на сооружении и внимательно следила за церемонией. В ее обязанность входило следить, чтобы никто не зашел слишком далеко, чтобы каждый честно и справедливо принял участие в происходящем, и даже чтобы в самом конце строение сжигалось дотла — вместе с окровавленной жертвой — как символ того, что Чудовища должны быть превращены в пепел и развеяны по ветру. И Человечество вернется в свой дом, — распевала она, в то время как обгорелые останки презрительно вышвыривали из убежища. — И с Чудовищами будет покончено. С ними будет покончено навсегда и на всей широкой Земле не будет никого, кроме Человечества.

После этого начинались празднества, танцы, песни. Мужчины и женщины удалялись в более темные коридоры, дети скакали и носились по центральному убежищу, старики засыпали с широкими довольными улыбками. Все радовались тому, что нанесли хотя бы символический удар Чудовищам. Все чувствовали себя властелинами Творения, какими были их предки. Эрик вспомнил то, что он сам делал, и то, что делали другие в таких случаях. Его тело содрогнулось от ужаса. Ему пришлось подтянуть плечи к шее и сгорбиться, напрячь мышцы рук и ног. Наконец нервная дрожь прекратилась. Он снова мог думать. Только он не хотел думать.

Те, другие, те изгои на предыдущих церемониях такого рода давным-давно, неужели они тоже испытывали такой отчаянный страх, ожидая, пока будет закончено сооружение плахи? Неужели они дрожали вот так же, чувствовали, как их спины становятся мокрыми, как внутри все сжимается, как содрогается их уязвимая плоть?

Эта мысль никогда раньше не приходила ему в голову. Он смотрел на обреченных как на существа, совершенно не имевшие ничего общего с человеком, как на символ всего того, что было чуждо. Об их чувствах думали не больше, чем о чувствах тараканов, снующих в кладовых. Их давили медленно или быстро, как кому нравилось. Какая разница? Тараканов было не жалко. Человек не отождествлял себя с ними. Но сейчас, когда его самого вот-вот должны были раздавить, он понял, что разница существовала. Он был человеком. Неважно, чем его объявило Человечество и его вожди — он был человеком. Он испытывал человеческий страх, он испытывал отчаянное человеческое желание жить.

Значит, и те, другие, чувствовали то же. Изгои, которых он помогал разрывать на кусочки. Они были человеческими существами. Совершенно человеческими. Они сидели здесь, так же, как сидит сейчас он, и ждали начала своих мучений… На его памяти только дважды члены Человечества объявлялись вне закона. Оба случая произошли давным-давно, еще до того как он стал учеником воинов. Эрик попытался вспомнить былые жертвы. Он хотел дотянуться до них и почувствовать их сострадание, что-то вроде сострадания, пускай даже мертвых. Лучше быть мертвым, чем таким, как этот избитый окровавленный человек рядом с ним, опустивший пробитую голову на израненную грудь и бормочущий что-то полубезумное. Какими же они были? В первом случае в памяти всплывало только стонущее кровавое месиво, перед тем как разжигался костер. Никаких воспоминаний о человеке. А во втором случае… Эрик резко сел, веревки врезались ему в тело. Второй человек, которого должны были объявить вне закона, убежал! Эрик так никогда и не узнал, как он это сделал: он помнил только, что стражника жестоко наказали и что отряды воинов еще долгое время после этого охотились за ним в дальних коридорах.

Убежать! — Вот, что надо сделать. Он должен убежать. Раз уж его объявили вне закона, у него нет надежды на прощение, на смягчение приговора. Религиозные тона готовящейся церемонии были слишком сильны, чтобы ее могло остановить что-либо, кроме исчезновения главного действующего лица.

Да, убежать. Но как? Даже если бы ему удалось освободиться от пут, которые крепко связывали его руки, у него не было оружия. Стражник мгновенно проткнет его копьем. А если ему это не удастся, снаружи полно других воинов, почти вся военная сила Человечества.

Как? Как? Он заставил себя спокойно проанализировать все возможные варианты. Он знал, что у него мало времени. Совсем скоро строительство будет закончено, и руководительницы Общества Женщин придут за ним. Эрик принялся за узлы на веревках. Особой надежды на успех, конечно, не было. Если ему удастся освободить руки, возможно, он сможет осторожно подползти к выходу, неожиданно выпрыгнуть и броситься бежать. Даже если они метнут ему в спину копье, что из этого? Разве это не лучше и не быстрее, чем то, другое?

Но они этого не сделают. Он понимал это. Разве что ему очень повезет, и какой-то воин сделает это машинально. В подобных случаях, когда надо задержать, а не убить, целятся в ноги. В Человечестве было по крайней мере с десяток воинов, которые были настолько опытными, что могли сбить его даже с расстояния в двадцать-двадцать пять шагов. И еще десяток таких, кто сможет его догнать. В конце концов, он ведь не Рой Бегун. Рой! Сейчас он мертв и его тело уничтожили. Эрик пожалел о том, что поссорился с Роем.

Мимо входа в убежище прошел Чужак, бросив почти безразличный взгляд внутрь. Через мгновение за ним последовали еще два Чужака. Эрик догадался, что они уходят до начала церемонии. Возможно, они хотят присутствовать только на своих собственных церемониях — со своими людьми.

Вальтер Искатель Оружия, Артур Организатор — сидят ли они сейчас в таких же кладовках в ожидании такой же медленной смерти? Эрик сомневался в этом. Он как-то не мог представить, чтобы этих людей поймали так же легко, как его дядю и его самого. Он был уверен, что Артур слишком умен, а Вальтер, Вальтер достал бы какое-то фантастическое оружие, о котором никто никогда не слышал и которого никто никогда не видел… Как т#243;, которое сейчас находилось у него в мешке — тот красный шарик, который дал ему Искатель Оружия! Был ли он оружием? Он не знал. Но даже если и не был, у него создалось впечатление, что этот шарик может вызвать какое-то смятение среди людей.

«Он должен ошеломить их и привлечь их внимание», — сказал ему Вальтер на территории Чудовищ. Любое общее замешательство могло бы помочь ему и его дяде убежать. Но в том-то и была главная проблема — дядя. Его руки были крепко связаны, в этом он уже убедился, и ему нужна была помощь дяди, чтобы хоть что-нибудь сделать. А Уничтожитель Ловушек был слишком плох, чтобы хоть чем-то оказаться полезным. Он разговаривал сам с собой, ровным монотонным шепотом, что-то доказывая себе. Верхняя часть его туловища все ниже и ниже склонялась к ногам. Время от времени бормотанье прерывалось резким стоном. Это раны давали о себе знать с новой силой.

Эрик знал, что большинство людей в таком состоянии уже давно бы умерли. Только такое мощное тело, как у Уничтожителя Ловушек, смогло продержаться так долго. И кто знает, если им удастся убежать, возможно, раны его дяди при должном уходе и покое заживут.

Если только они смогут убежать!

— Дядя Томас, — позвал он, наклонившись к нему и настойчиво привлекая внимание воина. — Думаю, я знаю выход. Думаю, я нашел способ убежать.

Никакого ответа. Окровавленная голова продолжала бубнить тихим монотонным голосом. Бормотанье. Бормотанье. Бормотанье. Стон. Бормотанье. Бормотанье.

— Твои жены, — в отчаянии произнес Эрик. — Разве ты не хочешь отомстить за своих жен?

Это, кажется, привлекло внимание.

— Мои жены, — проговорил хриплый голос. — Они были хорошими женщинами. Действительно, хорошими женщинами. Они никогда не подпускали к себе Франклина. Они, действительно, были хорошими женщинами.

Но тут проблеск в сознании снова сменился бессвязным бормотанием.

— Убежать! — шептал Эрик. — Разве ты не хочешь убежать?

Из медленно раскрывшегося рта дяди вытекла тонкая струйка густой крови. Другого ответа не было. Эрик посмотрел на вход в убежище. Стоящий там стражник больше не поворачивался, чтобы время от времени взглянуть на пленников. Строение в центральном убежище, очевидно, было почти готово, и интерес к окончательным приготовлениям заставил воина отойти на пару шагов от входа. Он смотрел в центр главного убежища, абсолютно зачарованный. Ну, это уже кое-что. Это давало им шанс. С другой стороны, это также означало, что им осталось жить считанные минуты. Не сводя глаз со стражника Эрик прислонился к стене и принялся тереть связывающие его руки веревки мешка о самые острые выступы, которые смог найти. Но он понял, что это будет недостаточно быстро. Если бы только в этом месте был наконечник копья, что-то острое. Он лихорадочно осмотрелся по сторонам. Нет, ничего. Несколько полных мешков с едой, по которым бегали тараканы. Ничего, что могло бы ему помочь освободиться.

Его дядя был единственной надеждой. Он должен как-то вывести его из этого состояния. Эрик подполз ближе к Томасу и приложил губы к разбитому уху Уничтожителя Ловушек.

— Это Эрик, Эрик Единственный. Ты помнишь меня, дядя? Я отправился на кражу, я отправился на кражу вместе с тобой. Третья категория. Помнишь, я заявил о третьей категории, как ты и говорил мне? Я совершил свою кражу, она прошла успешно. Я сделал все то, что ты мне велел сделать. Теперь я — Эрик Глаз, так ведь? Скажи мне, я — Эрик Глаз?

Бормотанье и стоны. Казалось, этот человек утратил разум.

— А как же Франклин? Он ведь не может сделать это с нами, или может, дядя Томас? Разве ты не хочешь убежать? Разве ты не хочешь отомстить Франклину, Оттили за то, что они сделали с твоими женами? Разве не хочешь? Не хочешь? — Он должен пробиться к разуму своего дяди сквозь сгущавшийся туман беспамятства.

В полном отчаянии он опустил голову и вонзился зубами в его раненое плечо. Ничего. Только непрекращающийся поток убеждающей в чем-то тарабарщины. И тонкая струйка крови, вытекающая изо рта.

— Я видел Артура Организатора. Он сказал, что знает тебя уже давно. Когда ты с ним встретился, дядя Томас? Когда ты впервые встретился с Артуром Организатором?

Голова Уничтожителя Ловушек упала еще ниже, плечи опустились.

— Расскажи мне о чужой науке. Что такое чужая наука? — Эрик сам теперь говорил почти нечленораздельно, отчаянно пытаясь найти ключ, который отворил бы мозг дяди. — Артур Организатор и Вальтер Искатель Оружия важные люди среди сторонников чужой науки? Они вожди? Как называется строение, в котором они прятались? Чем оно служит Чудовищам? Они говорили о других племенах, о племенах, о которых я никогда раньше не слышал. Сколько других племен существует? Эти другие племена… — Наконец-то. Он нашел ключ. Он пробился.

Голова Томаса, качаясь, приподнялась, в глазах все еще стоял туман.

— Другие племена. Смешно, что ты спросил о других племенах, что ты спросил…

— Почему? Что в них такого особенного? — Эрик попытался удержать ключ на месте, продолжая поворачивать его. — Почему бы мне не спросить о них?

— Твоя бабушка была из другого племени, совсем чужого племени, живущего в далеких убежищах. Я помню, что услышал о нем, когда был маленьким мальчиком, — кивнул себе самому Томас. — Отряд твоего отца отправился в далекий поход, в самый далекий из тех, какие они когда-либо предпринимали. Они захватили твою бабушку и привели ее к нам.

— Мою бабушку?

На мгновение Эрик забыл о том, что для него готовится в главном убежище. Он знал, что с его бабушкой связана какая-то особая тайна. О ней редко упоминали в Человечестве. До сих пор он считал, что это из-за того, что ее сын был ужасно невезучим. Помет, в котором был только один ребенок, и смерть вместе с женой на территории Чудовищ. Самое ужасное невезение, которое может выпасть на долю человека.

— Моя бабушка была из другого племени? Не из Человечества?

Он, конечно, знал, что нескольких женщин захватили у других племен в соседних убежищах и что сейчас они могут считаться полноправными членами Человечества. Иногда женщина из их собственного племени пропадала, когда забредала слишком далеко в боковое убежище и натыкалась на отряд Чужаков. В конце концов, если ты крадешь женщину у чужого племени, ты крадешь существенную часть их знаний. Но он никогда не предполагал…

— Дора Поющая о Снах, — голова Томаса болталась из стороны в сторону, полуразборчивые слова смешивались с кровавой слюной. — Ты знаешь, почему твою бабушку называли Поющей о Снах, Эрик? Женщины любили повторять, что то, о чем она говорила, происходит только во сне, и что она не может говорить просто, как другие люди, — она может только петь о своих снах. Но она многому научила твоего отца, и он был похож на нее. Женщины побаивались быть его подругами. Моя сестра была первой, отважившейся на это, и все говорили, что она заслужила то, что получила.

Вдруг Эрик осознал, что звуки, доносящиеся из главного убежища, стали другими, более тихими. Неужели они уже идут за ним?

— Дядя Томас, послушай! У меня есть идея. Эти Чужаки — Вальтер, Артур Организатор — они дали мне сувенир Чудовищ. Я не знаю, что он делает, я не могу добраться до него. Я повернусь. Попытайся залезть ко мне в мешок кончиками пальцев и…

Уничтожитель Ловушек не обратил на его слова никакого внимания.

— Она была сторонницей чужой науки, — бубнил он сам себе. — Твоя бабушка была первой сторонницей чужой науки, которая появилась в Человечестве. Я думаю, в ее племени все были приверженцами чужой науки. Представь только, все племя состоит из сторонников чужой науки!

Эрик застонал. Этот полусумасшедший человек был его единственной надеждой на побег. Эта окровавленная развалина, которая когда-то была самым гордым, самым опытным капитаном отряда! Он снова взглянул на стражника. Тот по-прежнему смотрел в сторону Центрального убежища. Теперь не было слышно вовсе никакого шума, стояла леденящая душу тишина, вероятно, десятки глаз светились в предвкушении… И шаги — или это были не шаги? Он должен найти способ заставить своего дядю помочь ему!

— Томас Уничтожитель Ловушек, — сказал он резко, едва удерживаясь от крика. — Послушай меня. Это приказ. В моем мешке есть одна штука, шарик из какого-то липкого материала. Мы повернемся друг к другу спиной, и ты постараешься пальцами вытащить его оттуда. Ты слышишь меня? Это приказ, военный приказ!

Его дядя кивнул совершенно покорно.

— Я был воином с давних времен, — пробормотал он, поворачиваясь. — Третью часть всего этого времени — капитаном отряда. Я отдавал приказы и выполнял их, отдавал и выполнял. Я всегда подчинялся приказам. Я всегда говорил: как ты собираешься отдавать приказы, если ты не…

— Сейчас, — сказал ему Эрик, прислоняясь к нему спиной и наклоняясь так, чтобы мешок оказался как раз под связанными руками дяди. — Протяни пальцы. Вытащи шарик из липкого вещества. Он прямо на самом верху. И поспеши!

Да! Это был звук шагов. Нескольких человек. Руководительницы Общества Женщин, вождь, сопровождающие воины. И стражник, наблюдавший за этой процессией, мог вспомнить о своих обязанностях и повернуться к пленникам.

— Поспеши! — потребовал Эрик. — Быстрее, черт возьми! Это тоже приказ. Доставай быстрее! Быстрее!

Все это время ищущие пальцы Томаса шарили по мешку, а Эрик прислушивался с ужасом и нетерпением к шагам приближавшихся палачей, и все это время где-то в глубине своей души не переставал удивляться тому, что смог отдавать приказы опытному капитану отряда с невероятной властностью в голосе.

— Теперь ты бродишь там, где находится убежище племени твоей бабушки, — неожиданно начал Томас, возвращаясь к прежней теме, словно они проводили время в приятной беседе после хорошей обильной еды.

— Забудь об этом! Выбрось из головы эту ерунду. Доставай шарик!

— Его трудно описать, — не умолкал голос Томаса. — Очень далеко от нас их убежище, очень далеко. Ты знаешь, Чужаки называют нас людьми передних убежищ. Ты знаешь это, не так ли? Чужаки — люди задних убежищ. Ну, а народ твоей бабушки — люди самых нижних убежищ.

Эрик почувствовал, как пальцы дяди сжали что-то в мешке.

Три женщины, руководившие Обществом Женщин, вошли в кладовую: Оттили Предсказательница Судьбы, Сара Целительница Болезней и Рита Хранительница Записей. С ними были вождь и два капитана, полностью вооруженные.