"Начало" - читать интересную книгу автора (Андриенко Владимир)

Глава 2

Правосудие гиксов

1558 год до н. э.

Портовый город в Дельте

Братья не стали пробираться к оазису Амона, хотя легенды о нем знали все и даже в некоторые верили. Также не пошли они и в Фифы, присоединившись к одному из купеческих караванов.

Ата сказал брату во время их ночевки:

— Скоро конные отряды перекроют для нас все пути отхода.

— Ты прав. Но мне кажется, что уже перекрыли, а не перекроют, — ответил Яхотеп.

— И потому я предлагаю идти не в устроенную для нас ловушку, но туда, где нас никто не ждет.

— Знать бы, где это место, где нас не ждут.

— Я знаю его, брат. В городе в порту. Там сейчас так много кораблей и так много приезжих чужаков, что найти нас там будет трудно.

— Но порт станут проверять.

— И что с того? Там легче затеряться среди людей. И мы сможем выдать себя за пришельцев из Саиса. Здесь же оставаться опасно, ибо скоро они станут прочесывать заросли и наткнуться на нас.

И братья быстро собрались и пошли в город. Удача сопутствовала им, и они встретили большую группу людей, что шла в город для торговли. Там братья затерялись среди носильщиков и даже, столковавшись с богатым купцом, взяли на себя часть ноши.

— Если у ворот будет стража не из египетской рыночной охраны, а из гиксов, то это ищут нас, брат, — тихо сообщил Яхотепу Ата.

— И ты думаешь, что мы пройдем?

— Если будем вести себя спокойно, то да. Но я сомневаюсь, что уже все предупреждены о нашем поступке. До наместника гиксов это ещё вряд ли дошло. Слишком мало времени прошло.

У ворот дежурили египтяне. Это были воины из числа вспомогательной рыночной стражи, что исполняли на улицах города полицейские функции и следили за порядком на рынках, чтобы не допускать драк и воровства.

Стража беспрепятственно пропустила всех, даже не осмотрев, кто входит в город. И братья дошли до рынка оставили свою ношу и спокойно удалились, куда им было нужно. А пошли они в порт.

Там стояли сразу пять критских кораблей и три финикийских. Они разгружали часть своего товара и готовились завтра утром идти далее в Южные города Египта.

Великие гики поощряли торговлю, ибо она приносила им большие доходы. На собираемые торговые пошлины содержались все крепости Дельты, которые стали мощными форпостами. В них была опора власти завоевателей.

Ведь связи египетских гиксов с народами из которых они вышли постепенно ослабевали. Первоначально среди племен вторгшихся в Египет после падения Среднего царства были и бедуины, и амореи, и семиты из Аравии. Они и создали племенной союз завоевателей под руководством великих князей шасу. Поначалу им оказывали мощную поддержку из-за рубежей Египта, и великий гик мог при надобности обратиться за помощью к соплеменникам. Но со временем ситуация изменилась. Амореям стало не до чужих проблем, да семитские племена погрязли в междоусобных распрях.

Гиксы же в Египте жестко правили страной и постоянно содержали большое войско, всегда готовое к походу. Ибо их цари хорошо знали, что армия — единственная опора их власти. А на содержание армии нужны средства.

Транзитная торговля давала много, и цари Авара заботились о её процветании и о безопасности купцов. К тому же купцы привозили на своих кораблях наемников с Крита, Эгейского полуострова и других отдаленных земель, которых великие гики охотно принимали на службу. Вот и сейчас прибыл большой отряд в 120 человек. Это были криняне в подавляющем большинстве бывшие пираты.

Ата и Яхотеп устроились работать в порту и представились хозяину корабля как путешественники из Саиса. Таких было немало в городах Дельты и потому никаких лишних вопросов им не задали.

Вечером они получили возможность отдохнуть под большими навесами в порту, и хозяин сытно знакомил своих работников за быструю и слаженную работу.

— Брат, — произнес тихо Яхотеп, — неплохо бы наняться слугами к наемникам.

— Но они остаются здесь! Ты сошел с ума, Яхотеп? Нас сразу же поймают.

— Нет, брат. Часть наемников идет далее к гисковскому наместнику Нубии. Я слышал это. И их командиру нужны слуги. Молодые и отчаянные ребята. Мы с тобой сойдем за таких. Они пойдут мимо Фив и там можно сбежать с корабля.

— Идея хороша, но наемники уйдут отсюда не ранее чем через неделю, а нам стоит убраться из города как можно скорее. Сам знаешь Якубхер, не дурак…

Якубхер был недоволен. Его люди снова вернулись ни с чем. Князь Нубти-Сет посмеивался и советовал ему заняться чем-нибудь более полезным, и это еще больше раздражало старого гикса.

— Я найду их, и они будет казнены! Клянусь Сутехом!

— Но разве убитый управляющий был гиксом, Якубхер? Что тебе толку искать этих бежавших крестьян?

— Это не важно! Он был моим доверенным слугой! И египтяне не смеют даже глаз поднимать на людей, которым я доверяю! А здесь два жалких крестьянина убили одного из моих слуг. Это вызов. И вызов лично мне. А я, как ты знаешь, князь, всегда отвечал на вызов.

— У нас много иных дел, Якубхер. Нам могут отдать приказ люди из Авара и мы должны его выполнить. Это главное для нашей державы, ты не забыл?

— Воля повелителей шасу священна, но мои поиски не помешают этому, князь. Здесь в имении куча слуг бездельников! И они не смогли до сих пор поймать двоих жалких беглецов. Я заставлю их работать!

Он вызвал слуг к себе и произнес:

— Вы все отправляйтесь прочь и ищите! Ищите! Назад без беглецов или их голов не являйтесь! И особенно это касается тебя! — Якубхер посмотрел на того слугу, что был свидетелем преступления.

— Я хотел предложить тебе, господин, один план.

— План? Мне нужны не твои советы, а мне нужны беглецы и преступники!

— Этот план и касается их поимки, господин.

— Вот как? Хорошо. Говори! — согласился Якубхер.

— Их не нашли нигде, господин. И сейчас 20 твоих людей обыскивают болота, но это совершенно напрасно. Они давно оттуда ушли.

— И где же они, по-твоему?

— Они ушли в город и попытаются уйти оттуда на кораблях купеческого каравана.

— Ты совсем ненормальный, и я не желаю более тебя слушать! Что за слуг послали мне великие боги! — Якубхер отвернулся и хотел, было оставить слуг, но князь Нубти-Сет остановил его.

— А он прав, Якубхер! Этот твой слуга совсем не дурак. Умные люди именно так и пожелали бы спрятаться. И искать их стоит именно в порту. Пошли туда этого человека, и дай ему 10 воинов. И, думаю, он приведет тебе твоих преступников.

— Ты думаешь, князь? — спросил хозяин.

— И еще одно, господин, — снова заговорил слуга. — Можно схватить мать и отца беглецов и сообщить об этом в городе. Пусть узнают и попробуют их освободить. А ты устроишь им ловушку.

— Еще более верно! — вскричал князь. — Ты благодаря своему уму достоин быть управляющим имения!

— Я верно служу моему господину Якубхеру, славному воину великого фараона Апопи.

— Такими же верными должны быть все египтяне. Хорошо! Раз князь верит тебе, отправляйся в город. В сопровождение тебе будут даны 15 солдат. И желательно привести ко мне беглецов живыми и только в крайнем случае можно их убить и принести мне их головы.

— Будет исполнено, как ты желаешь, господин. Но прикажешь ли схватить их родителей?

— Делай, как знаешь. Если все исполнишь как надо — будешь моим управляющим!

— О, господин! — слуга рухнул на колени и простерся ниц пред Якубхером…

Яхотеп смотрел на учения солдат городского гарнизона и дивился слаженности их действий. Особенно четко действовали критяне. Они дрались мечами так, этим можно было залюбоваться, так же как и танцем профессиональных танцовщиц.

"Вот и мне бы так уметь! Они настоящие солдаты. Меч это не палка и не бумеранг! Старый Меритес всему этому меня не учил".

— Брат, — за его спиной послышался шепот Ата. — Что ты здесь делаешь? Я везде ищу тебя.

— Я смотрю на учения. Они так занимаются почти каждый день.

— Нас везде ищут, брат.

— Что? — не понял Яхотеп. — Как это ищут? Ищет кто?

— Якубхер, будь он проклят. Он послал людей в порт и те шарят везде во всех портовых заведениях. И ведет их наш старый знакомый. Тот слуга, который сбежал тогда от нас.

— Но откуда они могут знать, что мы с тобой здесь?

— Кто знает? Может быть догадались. Они тоже не дураки. Я едва не натолкнулся на них в помещении питейного дома для моряков, но хватило ума посмотреть сперва в окно. Они выспрашивали о нас. Я это понял по их жестикуляции, хотя слов не слышал.

— Если там был тот слуга, то и слышать ничего не нужно. Что будем делать?

— Нужно срочно бежать из города. И бежать по воде. Все ворота наверняка перекрыты.

— Но как нам уйти по воде, Ата? На корабль нам не попасть. Они предупредят всех капитанов и купцов.

— Мы проберемся туда тайно. Завтра утром отходит финикийский корабль, на котором плывет отряд из 20 наемников. Сейчас мы отсидимся в этом твоем убежище до темноты. Здесь нас никто не заметит. А когда тьма опуститься на город пойдем к порту.

— Значит, ты не слышал о том, что говорили те люди? — Яхотеп посмотрел на брата.

— Ни слова, брат. Но искали они нас, и в этом нет сомнений. Ты беспокоишься за отца и мать?

— Да. У меня это не выходит из головы. Гиксы способны их убить.

— Не думаю, брат. Они же ни в чем не виновны. А в нашей стране не принято наказывать невиновных. Жрецы богов не дадут этого сделать.

Так они пролежали под старым навесом у городской площади рядом с малым храмом Сутеха до темноты. И в полночь выбрались наружу.

— Пусть поможет нам великий бог Ях, — произнес Ата и первым двинулся к порту. — И пусть он скроет свой божественный лик и даст нам возможность проскочить незаметно.

Яхотеп ничего не сказал и последовал за братом.

Луна, словно услышав слова Ата, сразу же скрылась за облаками.

В порту финикийские корабли стояли отдельно от критских. Сейчас как раз был период, когда они один за одним шли в Египет со своими товарами. Они знали, что был собран богатый урожай и можно быстро загрузить свои корабли отличным зерном и продать его с большой выгодой. Главное провернуть такие операции в самом начале и потому купцы торопились.

Корабли практически не охранялись, если не считать двух полусонных воинов что сидели на борту и храпели, положив свои головы на щиты. Братья вплавь добрались к одному из кораблей и поднялись на борт с кормы.

— Укроемся среди тюков, — прошептал Ата.

— Но если завтра их станут передвигать? Что тогда, брат? Такое бывает часто.

— Тогда стоит пробраться в трюм. Там амфоры и кувшины с винами и рыбными соусами. Но трюм закрыт и стоит вопрос как нам туда попасть?

— Идем, посмотрим на месте.

Братья проскользнули мимо чадящего фонаря, и прошли к помещению для матросов. Оттуда раздавался мощный храп и непрошенных гостей никто не побеспокоил.

— Похоже, что боги Египта нам с тобой покровительствуют, — прошептал Ата.

— Похоже на то, — согласился Яхотеп.

Но не успели они сделать еще и двух шагов, как кто-то подкрался к ним со спины и приказал Яхотепу остановиться:

— Стоять! — и холодное бронзовое лезвие критского кинжала уперлось в его шею. — Одно движение и ты труп.

— Что там, брат? — с тревогой обернулся к брату Ата.

— Нас застукали, — прошептал тот.

— Да, вас застукали, проклятые воры, — раздался звонкий молодой голос. — Я вас заметил еще, когда вы забирались на борт. И решил проследить за вами. Я не хотел, чтобы вы бежали и потому не поднял тревоги сразу.

— Ты ошибаешься, мы совсем не воры, — прошептал Яхотеп. — И тебе не стоит так кричать. Мы вам не враги, финикиец.

— Вот как? — молодой воин усмехнулся и снова произнес. — Но тебе не стоит дергаться, вор. Я могу убить тебя одним движением.

— Погоди! Не убивай моего брата. Мы не воры и не хотели здесь ничего воровать. Мы хотели спрятаться на корабле и уйти из проклятого города, где на нас идет охота.

— Охота? — удивился воин. — Но это говорит о том, что вы преступники, а моему отцу не нужны проблемы с местными властями.

— Твоему отцу? — спросил Ата.

— Мой отец, почтенный купец Дагон, хозяин этого корабля и всех товаров, что здесь есть. Эй, кто там! Сю…

— Не кричи, заклинаю тебя именем твоих богов! — взмолился Ата. — Не выдавай нас. Мы не воры и не хотели причинить никакого убытка твоему отцу.

— Так я вам и поверил, воры. Мне говорили о вашей хитрости и коварстве. В прошлый раз ваши товарищи убили двух наших слуг. И ты думаешь, что я тебе поверю? Стой на месте!

— Стою, — проговорил Ата. — Но не убивай моего брата!

Яхотеп улучил мгновение и резко отпрянул в сторону. Затем он схватил противника за руку и заломил её. Кинжал упал на пол.

— Эй… — попробовал воскликнуть воин, но твердая рука не дала ему этого сделать.

Яхотеп успел зажать рот воину. Тот всхлипнул и попробовал вывернуться, но молодой крестьянин был силен как бык. Вырваться от него было нельзя.

Ата быстро подобрал кинжал и хотел зарезать воина и сделал бы это, но Яхотеп остановил его окликом:

— Стой, брат!

Он в этот момент перехватил левую руку, и она обхватила грудь воина. И молодой египтянин почувствовал под своей ладонью упругую девичью грудь.

— Стой. Не убивай. Это женщина.

— Ты что, брат?

— В моих руках женщина. Не убивай. Опусти кинжал. Вот так. Кто ты такая?

— Я уже сказала, — голос девушки задрожал от слез и от обиды, что незнакомцы сумели её захватить. — Это корабль моего отца. А я его дочь.

— Но как твое имя, девушка? — снова спросил Яхотеп.

— Атла, — прошептала она.

— А меня зовут Яхотеп. А это мой брат Ата. Я сейчас отпущу тебя, но прошу тебя, не кричи и не поднимай тревогу. Этим ты можешь погубить нас. А боги тебя не простят за это ибо мы с братом честные люди и не воры и не убийцы.

Он отпустил девушку и только теперь смог рассмотреть её. Она была одета по-мужски и неуклюжая одежда скрывала верхнюю часть её изящной фигурки. Но из-под короткой юбки были видны её крепкие ножки в грубых мужских сандалиях, что были ей явно не по размеру.

Громадные черные глаза под пышными ресницами с тревогой смотрели на незнакомцев. Волосы девушки растрепались и рассыпались по плечам.

Яхотеп был поражен красотой финикиянки и на мгновение замер и ничего не смог произнести. Его язык словно прирос к гортани.

— Не кричи, прекрасная девушка, — произнес Ата первым. — Мы не хотим причинять тебе вреда.

— Помоги нам, — произнес вслед за братом Яхотеп. — Не поднимай тревоги и никого не зови.

— Я так и не могу понять кто вы такие?

— Несчастные жертвы гиксов и хотим бежать на Юг в земли, где зреет сопротивление этим захватчикам.

— Вы враги гиксов? — она была напугана таким признанием. — Но в городе полно солдат. Вы знаете, чем это грозит моему отцу?

— Тебе это ничем не грозит, девушка. Если ты боишься нас спрятать, то хоть просто дай нам уйти и не кричи.

— Идемте, — прошептала девушка, неожиданно приняв решение. — Идите за мной. Я помогу вам во имя великого бога Решепа (Решеп — финикийский бог творец. Изображался в виде бородатого мужчины с палицей в руках).

Она провела их в свою маленькую каюту и закрыла за собой двери на засов.

— Я могу спрятать вас здесь. Но если вас здесь найдут, то… В общем это опасно и я хочу знать кому помогаю. Расскажите мне, что вы такого сделали, что стали врагами гиксов.

Яхотеп все честно рассказал девушке. И закончив рассказ, покорно ждал её приговора. Сейчас их судьба была полностью в её руках.

— Я не могу вас осуждать, если ты сказал правду, египтянин. Для простого крестьянина это весьма смелый поступок. Но ты выглядишь как воин, а не как крестьянин.

— Таким меня создали боги, девушка. И, если честно, то я и сам не очень то желал быть крестьянином. Хотя всегда помогал отцу. Вот брат не даст соврать.

— Он, верно, говорит, — молвил Ата. — Мы были крестьянами, пока не наткнулись на этого управляющего, и мой брат его не уложил веслом. И нам пришлось бежать. Все произошло неожиданно и мы и предположить не могли, что станем вот так преступниками.

— Мне хочется вам верить. Но что вы хотели, когда пробрались на корабль? Укрыться?

— Да. И в Фивах сойти с судна. Там земли подвластные князю-египтянину.

— Но разве Юг не подчиняется великому царю в Аваре? — спросила Атла. — Отец говорил, что все номы Египта подчиняются великому гику.

— По сути так, но гиксы не имеют на Юге такой власти как в Дельте. Там правят князья из старых родов, что служили некогда нашим великим царям еще до завоевания страны гиксами…

В Египте еще со времен Древнего царства главным судьей был великий чати (первый министр) фараона. Он мог вынести смертный приговор обвиняемому, но утвердить его мог только сам фараон. Египтяне слишком трепетно относились к вопросам жизни и смерти. Так было в столице Верхнего и Нижнего Египта при египетских царях. В других крупных городах постоянно действовал судебный орган под названием джаджат, также ответственный лично пред фараоном.

Но со времени установления господства гиксов наместники великого гика имели право жизни и смерти во вверенных их попечению провинциях. Вот и сейчас правитель города собирался начать суд и расправу.

Чиновники и палачи приготовились. Стража подвела обвиняемых.

Наместник великого гика уступил свое почетное место князю Нубти-Сету, ибо тот принадлежал к шасу и имел приоритетное право судить всех подданных в Дельте, которую гиксы считали своим владением.

Суд наместника как всегда по традиции проходил во дворе большого дворца, что служил резиденцией ставленника царя. Князь сидел в большом деревянном кресле на мягкой подушке и ждал. Стражники подвели к нему первого арестованного.

С одной стороны от его кресла стоял наместник, а с другой Якубхер. А позади них стояли офицеры корпуса, которым командовал князь, и чиновники наместника.

Последние были одеты по египетской моде, хотя цвет кожи выдавал в них гисков. Они во всем подражали своему царю и уже не считали это для себя чем-то зазорным.

Должностные лица из египтян стояли в отдалении и не смешивались с гиксами. Специальный чиновник, что вел записи на папирусе, произнес имя человека, которого стража опустила на колени.

— Это египетский горожанин по имени Маи. Он медник и имеет мастерскую в торговом ряду. Его захватили стражники за слова против великого фараона Апопи, да продлят боги дни его благословенного царствования. Он, этот медник будучи, пьяным произнес, слова: "Да покарают боги того, кто наложил на нас такие налоги". А право накладывать налоги принадлежит фараону, и потому в его словах был злой умысел.

— Значит, ты не доволен правлением великого гика, египтянин? — грозно спросил князь. — Ты посмел высказаться против самого царя?

— Нет, великий господин, — произнес медник. — Я не посмел бы осуждать самого фараона, да живет он вечно. Но я сказал "пусть покарают боги того, кто наложил на нас такие налоги" и имел в виду не великого фараона, а чиновника что собирает с нас рыночные сборы намного больше, чем наложил на нас справедливый и добрый фараон Апопи. Неделю назад он брал с меня пять золотых колец вместо двух, что является законной часть нашего фараона.

— А кто этот чиновник, что повелел взымать налоги больше чем установлено великим гиком? — князь обернулся к наместнику.

— Налоги идут на содержание дополнительного войска, что я должен собрать по повелению великого гика, господин, — ответил наместник. — И это было мое повеление.

— Ах, вот в чем дело! Тогда все верно! И ты, египтянин, посмел осуждать повеление великого гика собирать войска? Ты заслуживаешь самой суровой кары за это. Чиновник, что предусмотрено за такое?

Чиновник с папирусом был египтянин и он прочитал:

— Тридцать ударов палкой по спине.

— Что? — изумился князь. — Воистину велика милость великого гика к вам египтянам. Но я увеличу наказание, чтобы более никому из этих ремесленников и в голову не пришло осуждать приказы гиксов. Отрубить ему руки!

— Руки, господин? — египетский чиновник был изумлен. — Но тогда этот человек не сможет приносить пользу фараону своим трудом и не сможет более платить налоги.

— Разве я должен повторять приказ?! — строго спросил князь. — Я хочу видеть, как этому человеку отрубят руки. Или ты забыл, чиновник, слова о том, что счастлив человек, никогда не нарушавший закона, и который делает все, что ему сказано?

Это была угроза и чиновник повиновался.

Упиравшегося ремесленника схватили и выволокли со двора. Там четыре человека, подручные палача, растянули его и крепко прижали его руки и ноги к земле. Чернокожий палач дважды взмахнул свои широким бронзовым топором и отсек человеку руки по локоть.

Тут же стоял еще один подручный палача, который быстро прижег раны потерявшему от боли сознание человеку факелом. После этого его бесчувственное тело выдали родственникам.

Наместник склонился к уху князя Нубти-Сета:

— Не слишком ли это сурово, господин? — тихо спросил он. — Это озлобит египетское население.

— Правильно. К этому мы и стремимся. Нам нужно восстание египетского населения. Пусть слухи о нашей жестокости идут плоть до Фив. И они станут дерзкими и осмелятся выступить против армии гиксов. А наши войска уже к тому времени будут готовы. Это будет окончательное поражение Египта. Наши наместники станут править не только на Севере, но и на Юге страны.

— Так это повеление самого великого гика, господин? — спросил наместник.

— Князья шасу намерены утвердить нашу веру в этой стране. Это повеление самого бога Сутеха! Он поведет нас к новой победе! Тебя такого приказа достаточно, наместник?

— Я слуга богов, великий господин, — ответил тот и решил более не вмешиваться. Явно жрецы и князья в Аваре что-то затеяли. Становиться между ними было опасно.

Далее к князю подвели египетского горшечника, который в питейном заведении посмел доказывать, что Египетский Осирис сумел нанести поражение злому демону пустыни Сету, которого гиксы называли богом Сутехом.

— В своей дерзкой речи это ремесленник всего лишь коснулся древней египетской легенды и потому не заслуживает серьезного наказания, — подытожил египетский чиновник.

— Что? Нападки на бога, это больше чем нападки на царя! Этот проступок, не просто проступок, но преступление! — ответил ему князь.

— Но, великий господин, эту легенду знают в каждом доме в Дельте. И если это преступление, то в нем виновны все жители страны. Эта легенда родилась за тысячу лет до восшествия на престол первого царя династии гиксов Шалика. Тогда в нем виновен и я.

— Отныне все, кто порочит священное имя Сутеха, будут наказаны. Сутех наш бог и с его именем мы побеждали, и будем побеждать. И тебе следует это крепко запомнить.

— Я это запомню, великий господин. Но что делать с обвиняемым?

— Он оскорбил бога, и поносящие его слова вырвались из его поганых уст. Залить ему в рот расплавленную медь!

От этого приговора дрогнул даже наместник. Еще вчера обвиняемый отделался бы за такое "преступление" небольшим штрафом.

— Господин, — прошептал он, — это слишком сурово. Там мы вызовем только всеобщую ненависть, а это не послужит к пользе нашего народа. Достаточно будет дать этому египтянину 20 палок.

— Он будет казнен! — ответил князь.

Наместник понял, что настаивать бесполезно.

Несчастного, который даже не ожидал столь сурового наказания, отчаянно завопил и бросился к трону князя. Он стал молить его о прощении. Но тот жестом приказал убрать несчастного и немедленно привести приговор в исполнение. Люди, что по обычаю пришли посмотреть на наказания преступников, были так поражены увиденным, что стояли молча, словно прикованные к месту.

Палачи поставили приговоренного на колени и запрокинули ему голову вверх. Затем один из подручных разжал ему зубы кинжалом и руками растянул ему рот. Затем в него воткнули деревянную распорку, перекусить которую было невозможно. Тот отчаянно выл и стремился освободиться, но его держали крепко. Нубиец приблизил ковш расплавленного металла и влил его в глотку обреченного.

Следующим обвиняемым был отец Ата и Яхотепа. На его привозе в город и суде над ним настоял Якубхер. Он хотел уязвить своих врагов, что могли ускользнуть от его рук в самое сердце. Они захотят ему отомстить и выйдут на него.

— Это твой пленник, Якубхер. Чиновник не знает в чем он виноват. Скажи ему.

— В чем вина этого человека, господин? — спросил египтянин у Якубхера.

— В подстрекательстве к бунту против власти нашего царя. Его сыновья по его прямому наущению убили чиновника, который был облечен доверием гиксов. Они убили его и позорно бежали с места преступления.

— Они свершили убийство чиновника? — притворно удивился князь Нубти-Сет. — Убийство? Ты слышал, наместник царя, в твоем городе, а вернее в его окрестностях, убили чиновника великого гика.

— Это страшное преступление против царя! — вскричал наместник. — И за него и двух казней мало!

— А он и получит две казни. Палачи убьют его, а затем мы лишим его мумификации и уничтожим его тело. Это будет его вторая смерть!

— Но, насколько я понял, господин, это простой крестьянин, — возразил князю наместник. — Откуда у него средства на мумификацию? Кто составит для него Книгу мертвых, и кто станет выбивать эти строки на его гробнице? Да и откуда у него сама гробница?

— А как же хоронят этих крестьян? — спросил князь.

— Да попросту в песке, господин. Зарывают мертвое тело в песок, и оно само там превращается в мумию. Но если у крестьянина есть хоть какие-то средства, что сейчас редкость, то обряд мумификации у них самый скромный.

— Ах, вот как! Но тело в песке все же остается, не так ли? Даже в песке?

— Остается, господин.

— А вот его тело будет уничтожено и его Ка останется без мумии, а это для египтянина гораздо хуже смерти, не так ли? Если он не сможет произнести после смерти "Я Осирис, и я как Осирис ушел, и я как Осирис вернулся". Если нет тела в виде мумии, то нет и вечной жизни.

— Это твой приговор, великий господин?

— Пусть этого египтянина казнят медленной смертью. Он не должен умереть быстро как, этот, которому залили в глотку расплавленную медь. Я желаю, чтобы он почувствовал, что такое смерть. Ты такой смерти хотел для него, Якубхер?

— Именно такой. И тогда эти негодяи вспомнят обо мне. Вспомнят, и если они не законченные трусы, а их поступок говорит, что это не так, то станут меня искать. И тогда мы встретимся.

— Так ты более не веришь, что их найдут твои люди? Ведь ты везде расставил их.

— Эти люди хитрые и вряд ли попадаться. Но старик заплатит мне за поступок своих детей. Они нанесли удар мне, а я нанесу им…

Корабль купца Дагона утром отправился в дальнейшее плавание, и никто его более не досматривал.

Братья вздохнули с облегчением, когда увидели, что город скрылся из виду.

— Мы сумеем выкрутиться, брат!

— До Фив еще далеко. Не спеши радоваться, Яхотеп. И дело еще не сделано, но от ищеек Якубхера мы сумели ускользнуть.

— Ты все еще не доверяешь этой прекрасной девушке?

— Прекрасной, это верно. Но мы ведь совершенно не знаем её. Что её толкнуло оказать нам с тобой помощь? Кто мы для неё такие? Мы простые крестьяне, брат. Мы не князья и не знатные господа, не высокоученые жрецы.

— Ну и что? При чем здесь все это, брат? Мы молоды и мы еще всего сможем достичь.

В этот момент двери в каюту отворились, и к ним вошла Атла.

— Я вывезла вас из города и теперь вы не досягаемы для ваших врагов, но вы более не можете оставаться в моей каюте. Я наша для вас иное убежище. Среди пассажиров на корабле есть жрец Амона и в его свите вы найдете для себя место.

— Жрец Амона? — удивились братья.

— Он уже согласился вас принять. Ночью я проведу вас к нему.

— Как мне благодарить тебя прекрасная девушка? — Яхотеп взял Атлу за руку. — Мы с братом будем всегда тебе благодарны.

— Я не требую от вас двоих благодарности. Но, надеюсь, что вы нигде не обмолвитесь, что провели ночь в моей каюте.

— В этом можешь не сомневаться, госпожа. Мы с братом умеем хранить молчание. И умеем быть благодарными.

Ночью они были проведены из каюты девушки к тому месту на палубе, где под большим навесом размещался жрец Амона со своей свитой.

Жрец был уже стар и принял братьев поначалу холодно. Он много лет ходил по земле и многое видел. Немало людских пороков наблюдал он и не верил никому просто так. Девушку могли и обмануть.

На худом загорелом теле аскета была стандартная белая одежда жреца. Украшений он не носил.

— Садитесь рядом, — приказал он. — Не стоит стоять. Почтение не в том, чтобы стоять и высказывать льстивые слова. Я согласился вам помочь, при условии, что вы не обманули девушку. Но берегитесь, если вы оба солгали. Я никогда не покрывал и не стану покрывать преступников.

Братья сели рядом со жрецом.

Яхотеп стал рассказывать их историю, ничего не утаивая. Старик внимательно его слушал и смотрел в глаза юноши.

"Нет, — подумал он. — Этот юнец не лжет. Говорит восторженно. И впрямь считает, что он подвиг совершил. Да и финикиянка Атла ему приглянулась. Когда он говорит о ней, в его глазах загорается огонек. Эх молодость, молодость".

— И что же ты считаешь, что совершил хороший поступок? Разве тем что ты убил человека ты доказал свою верность богам и преданность своей стране?

— Но я первым вступил против власти ненавистных чужаков и тех, кто им служит. До этого в наших краях никто не смел поднять руку на слугу гикса.

— Хорошие слова, мальчик. Хорошие и смелые. Но тем, что ты сделал нашу страну не освободить. Убить одного слугу гикса мало. Что ты думаешь делать далее в Фивах, куда так стремишься?

— Я бы хотел стать солдатом фиванского князя.

— А ты разве владеешь оружием?

— Почти нет, но я могу научиться. Я хочу научиться владеть оружием так, как это умеют солдаты гиксов. Я видел, как они обучаются и понял, что именно так нужно готовить настоящую армию.

— Ты совсем не глуп, Яхотеп. Я понял тебя и постараюсь тебе помочь. Тебя возьмут в армию к князю Фив. Но не думай, что тебе будет там легко. Князья Фив не ведут войны с царем Авара и признают его верховенство. Так что тебя ждут не подвиги, а тяжелый и изнурительный труд.

— Я готов к труду, господин!

— У нас ну судне едет несколько наемников для службы фиванскому князю. Они станут обучать солдат нашего государя Секененра II. И ты попадешь под команду одного из этих воинов. А сейчас иди. Я стану говорить с твоим братом.

Когда младший брат ушел жрец взялся за Ата:

— Ты из породы сомневающихся, Ата? Не так ли?

— Что ты имеешь в виду, почтенный жрец? Что значит сомневающийся?

— Ты принадлежишь к тем, кто считает, что мир устроен несправедливо. Так?

— С чего ты взял?

— Я умею читать в человеческих сердцах, Ата. Итак, ты считаешь, что мир устроен несправедливо?

— А разве нет? Я много думаю своей судьбе и судьбе моего отца. Он трудился всю свою жизнь и работал на земле, на строительстве каналов, платил многочисленные налоги. И что ему дали боги в благодарность за это?

— Хорошо. А как ты считаешь, было бы справедливо? Наградить твоего отца? Сделать его богатым и дать ему великолепное имение? Это было бы справедливо?

— Да. Он заслужил милость.

— Ладно, — мирно согласился жрец, — а его сосед мало трудился в поле? Мало строил каналы?

— Также как и мой отец, — ответил Ата.

— Но тогда если богатство получит только твой отец, то это также будет несправедливо. Он будет недоволен выбором богов. А если награда попадет к соседу, то будет недоволен твой отец. А на всех жителей твоей деревни имений не хватит. А что говорить о сотнях тысяч крестьян по всему Египту. Как сделать их всех счастливыми? Освободить от работ? Но если они не станут работать на земле, и не станут ремонтировать дамбы и оросительные каланы, то скоро в земле Египта наступит голод, и страдать от него будем мы все. Значит, кто-то должен работать на земле, чтобы кормить остальных. Но если спрашивать каждого хочет ли он этого, то желающих тяжело трудиться найдется весьма мало.

— Это так, господин, но многие крестьяне хотят жить и работать платя справедливые налоги в пользу фараона. Разве это не справедливо?

— Ты говоришь правильно, Ата, но кто будет определять меру этой самой справедливости? Каждый крестьянин, если дать это право ему, не пожелает трудиться много и изберет свою меру справедливости. У чиновника эта мера будет несколько иной. И они, если не применять насилие, никогда не договорятся. Государственный организм потому и построен на насилии и том, что воля фараона священна и это воля богов. Что ты скажешь на это?

— Значит, нам нужно было исполнять волю чиновника гиксов?

— Нет. Ибо гиксы чуждые нам племена и не справляться с управлением Египтом. Они просто не понимают, что и как нужно делать. Но и у них можно почерпнуть много хорошего. Как они заботятся о торговле? Это способствует процветанию страны. Хотя средства гиксы тратят на содержание своей армии, а армию используют для подавления патриотов Египта. Также гиксы неплохо заботятся об ирригационной системе Дельты. И это также хорошее, чего и после изгнания гиксов, менять не стоит.

— То, что ты говоришь, господин, звучит неплохо. Но мне сейчас трудно тебе ответить. Мне нужно подумать.

— Вот именно, Ата. Я и хочу предложить тебе думать и учиться.

— Учиться?

— Да. Ведь в Фивах, куда ты направляешься, тебе придется что-то делать. И я предлагаю тебе место при храме Амона. Твой разум способен учиться. А это большая редкость в вашей среде, Ата. Итак, что ты скажешь?

— Но, господин, я простой крестьянин и у меня ничего нет. Кто же станет меня учить?

— Я также вышел из низов, Ата, и добился своего сегодняшнего положения при храме. А сейчас я не просто жрец великого Амона. Но великий жрец, под мои началом всех храмы Амона и сотня жрецов и больше трех тысяч служителей.

— Ты великий жрец Амона, господин? — Ата не мог поверить услышанному.

— Да. А ты думал все жрецы напоминают тех тупоумных, что преследуют за сомнение? И если великий жрец — то меднолобый охранитель устоев? В храме Амона в Фивах ты найдешь то, что искала твоя душа, Ата. Знания. В них и только в них — великая сила. Знающий легко сможет убедить незнающего в том, что это истина, а вот это ложь, даже если это не так. И храму и мне нужны способные ученики…