"Полуночный Прилив" - читать интересную книгу автора (Эриксон Стивен)Глава 12— «Пять крыльев купят вам почитание». Признаюсь, хозяин, смысл этой пословицы от меня так и ускользнул. Теол провел по волосам обеими ладонями, обнаруживая множество колтунов. — Ух. Это про Вечную Резиденцию. Крыльев у нее пять, и все распростерлись у ног Странника, у ног судьбы. Империя восстает. Летер просыпается ко дню новой славы. Они бок о бок стояли на крыше. — Но пятое крыло тонет. Как насчет четырех? — Смотри, Багг, чайки дерутся. О боги, денек будет жаркий, словно в печи. Какие дела ожидают тебя сегодня? — Первая встреча — с Королевским Архитектором Грюмом. Наши способы закрепления почвы под складами его, кажется, впечатлили. — Хорошо. — Теол еще мгновение смотрел на город, затем повернулся лицом к слуге. — Этого будет достаточно? — Его впечатленности? Гм… ну, полы не проседают и сухие, как костная мука. На новой штукатурке ни трещинки. Хозяева в восторге… — Я думал, что склады мои. — А вы не в восторге? — Ну, ты прав. Я в восторге. Каждая моя часть. — Именно это я и писал Королевскому Архитектору в ответе на его послание. — А как насчет желающих перехватить мои контракты? — Они тоже в восторге. — Отлично. Денек что надо, а? Багг кивнул: — Должен быть, хозяин. — И это все, что ты запланировал? На целый день? — Нет. Придется украсть что-то на еду. Затем посетить Шенд и ее подружек, снова продиктовать ваш список. Он слишком длинный. — Ты запомнил его наизусть? — Да. Пюрист Ротт по кличке Пиво. Этот мне особенно нравится. — Спасибо. — Но не все же они фальшивые? — Нет, это они бы разоблачили быстро. Все местные фигуры — настоящие. По крайней мере на время они будут при деле. Надеюсь. Что еще? — Еще встреча с гильдиями. Могут понадобиться деньги на подкуп. — Чушь. Держись крепко — скоро они получат удар с другого направления. — Удар? Ничего не слышал… — Конечно нет. Еще не случился тот инцидент, что вызовет лавину. Ты знаешь, что Королевский Архитектор имеет право нанимать лишь членов гильдий. Нужно разрешить этот конфликт прежде, чем он нам помешает. — Ладно. Еще нужно проверить убежище для Шерк и ее нового друга. — Харлест Эберикт. Вот так сюрприз. Сколько же всего немертвых слоняется по городу? — Очевидно, что больше известного нам числа, хозяин. — Да половина населения может быть неупокена — вон те нам мосту, и те, и эти, что тащат корзины — все они могут быть ходячими мертвецами. — Могут, хозяин, — согласился Багг. — Вы имели в виду мертвецов натуральных или иносказательных? — О да, какая-то разница есть. Прости, отвлекся. Как там ладят Шерк и Аблала? — Как будто в одном канале родились. — Весьма веселая шутка, Багг. Итак, ты должен проверить их тайное логово. На сегодня все? — Только на утро. В полдень… — Сможешь выкроить время на короткий визит? — Куда? — Гильдия Крысоловов. — Чешуйчатый Дом? Теол кивнул. — У меня есть для них контракт. Мне нужна встреча — тайная — с Мастерами. Если можно, завтра ночью. Багг смотрел озабоченно. — Эта гильдия… — Сам знаю. — Могу заскочить к ним по пути на гравийный карьер. — Превосходно. А что ты там позабыл? — Любопытствую. Они разрыли новый холм, чтобы обеспечить мои заказы, и кое-что нашли. — Что же? — Не знаю точно. Они наняли некроманта, а бедняга испарился, остались только волосы и ногти с пальцев ног. — Гм, это интересно. Расскажешь мне. — Как всегда, хозяин. А для себя вы что запланировали? — Лечь в постель. Брюс оторвал взгляд от аккуратного почерка свитка и взглянул на сидящего напротив писца. — Тут должна быть ошибка. — Нет, господин. Никогда, господин. — Но… если это лишь отмеченные исчезновения, сколько же было неотмеченных? — Я сказал бы, что тридцать — пятьдесят процентов, господин. Прибавьте это к нашей цифре. Но эти сведения должны быть в свитках с синей каймой. На Выступающей Полке. — Какой? — Выступающей. Вон той, торчащей из стены. — И каково значение синих краев? — Господин, это реальность, не укладывающаяся в статистику. Статистику мы используем для публичных, формальных заявлений, но работаем мы на основании реальности — предполагаемой, а лучше, если и поддающейся измерению. — Разные наборы данных? — Да, господин. Единственный способ эффективного государственного управления. Альтернативы привели бы к анархии. Мятежи, всякое такое. На этой полке в — основном реальность предполагаемая и, конечно, не вполне точная. — Но… — Брюс снова уставился в свиток, — семь тысяч исчезнувших в Летерасе за один год?! — Шесть тысяч девятьсот двадцать один, господин. — С возможной добавкой в тридцать пять сотен? — В три тысячи четыреста шестьдесят пять, господин. — И кто-то назначен расследовать все эти исчезновения? — Такой контракт был заключен, господин. — Очевидно, пустая трата средств… — О нет. Деньги потрачены с пользой. — Какой именно? — Солидная сумма, которой мы сможем козырять в официальной отчетности и публичных заявлениях. — Так кто выполняет контракт? — Господин, это не та контора. Информация имеется в Палате Контрактов и Королевских Грамот. — Никогда о такой не слышал. Где находится? Писец встал и пошел к маленькой двери, плотно окруженной полками. — Здесь. Следуйте за мной, господин. Комната за дверью оказалась едва ли больше шкафа. В стенах от пола до потолка имелись ниши, забитые синими свитками. Порывшись в одной из ниш у дальней стены, писец вытащил и развернул свиток. — Вот оно. Контракт сравнительно новый. Три года. Постоянные расследования, отчеты дважды в год — подаются с отменной точностью, не оставляющей вопросов. Каждый отчет признан безупречным и объективным. — От кого? — Гильдии Крысоловов. Брюс нахмурил лоб:- Вот теперь я сбит с толку. Писец пожал плечами и скатал свиток. Помещая его на прежнее место, бросил из-за плеча: — Не нужно беспокоиться, господин. Гильдия компетентна и проверена во множестве предприятий… — Мне кажется, что компетентностью тут не пахнет. — Не согласен. Пунктуальные отчеты. Никаких вопросов. Дважды возобновленный контракт, без всяких сомнений. Посмею сказать, господин, это признаки высшей компетентности. — А вот уменьшения количества крыс в городе не заметно, в чем может убедиться любой, пройдясь по улицам. — Они управляют поголовьем, господин. Страшно подумать, что случилось бы без Гильдии. Брюс промолчал. Смотревший на него чиновник сделал обиженное лицо. — О Гильдии Крысоловов имеем только хвалебные отзывы. — Благодарю за старания, — ответил Брюс. — Дорогу наружу я найду сам. Всего хорошего. — И вам, господин. Рад был оказать посильную помощь. В коридоре Брюс остановился и протер глаза. Архивы полны пыли. Финед желал выйти на свежий воздух, если в Летерасе еще есть таковой. Семь тысяч исчезновений каждый год. Он был напуган. Его тревожила сама мысль о существовании планов такого масштаба. Временами брат выказывает невероятную эффективность — и безжалостность. Теол не предан никому. Способен на все. Здраво размышляя, чем меньше Брюс знает о деятельности Теола, тем лучше. Он не хотел подвергать испытанию свою собственную преданность, а брат мог бросить ей вызов. Вопросы без ответов. В эти дни их стало слишком много. Он шел в более знакомую часть дворца. Впереди были тренировки с оружием, и он поймал себя на мысли, что ожидает физического утомления как блага. Пусть утихомирит какофонию мыслей. Багг размышлял о том, что в существовании мертвеца есть очевидные преимущества. Подняв камень с люка в полу склада, он открыл зияющую черную дыру, в которой виднелось первое кольцо ветхой бронзовой лестницы. Беглецы — мертвецы не нуждаются в пище и воде. Да даже и в воздухе. Спрятать таких почти не стоит труда. Отсчитав все двадцать три ступени лестницы, Багг вышел в тоннель, грубо вырубленный в твердой глине и затем обожженный до крепости кирпича. В дюжине шагов впереди виднелась кривая каменная арка с каменной же дверью, покрытой трещинами и знаками. Древние могилы вроде этой — редкость. Большинство просели под весом города или просто так глубоко ушли с грунт, что стали недосягаемы. Ученые старались расшифровать странные письмена на дверях и могилах, простые люди просто дивились, зачем склепам двери. Язык знаков был ясен лишь настолько, чтобы понять — они содержат проклятия и как-то обращены к Страннику. И то и другое — достаточный повод, чтобы их избегать. К тому же после взлома нескольких гробниц стало известно, что ничего особенно ценного там нет. Особенно странно, что все каменные, лишенные резьбы и украшений саркофаги оказываются пустыми. Ходили также недоказанные слухи, что расхитителей гробниц постигала ужасная участь. Дверь этой могилы лишилась защитных чар в результате неравномерного проседания камней. Теперь ее можно было открыть легким толчком. Багг зажег лампу, используя коробочку с углями, и поставил светильник на порог. Затем толкнул створку плечом. — Это ты? — донесся из внутренней тьмы голос Шерк. — Кому же еще? — Лжец. Это не ты, это Багг. Где Теол? Хочу говорить с Теолом. — Он не расположен, — ответил Багг. Распахнув дверь, он вошел в могилу и занес туда лампу. — Где Харлест? — В саркофаге. Здоровенный каменный гроб стоял без крышки. Багг заглянул внутрь. — Что ты делаешь, Харлест? — Он поставил дампу на край. — Прежний жилец был высоким. Очень высоким. Привет, Багг. Что я делаю? Лежу. — Это я вижу. Но зачем? — Тут нет кресел. Багг повернулся к Шерк Элалле. — Где бриллианты? — Здесь. Ты нашел то, что мне нужно? — Да. Умеренная цена, большая часть сокровища останется при тебе. — Пусть все, что осталось в шкатулке, возьмет Теол. Себе оставлю добычу со складов. — Ты уверена, что не желаешь часть добычи? Теол будет счастлив получить половину. Ведь весь риск был твой. — Нет. Я воровка. Всегда смогу найти еще. Багг оглядывался. — Потерпите здесь еще немного? — Почему бы нет? По крайней мере, сухо. И тихо, по большей части. Но мне нужен Аблала Сани. Из гроба донесся голоса Харлеста: — А мне нужны острые зубы и клыки. Шерк сказала, что вы сможете их достать. — Уже начали работать над этим. — Хочу быть страшным. Мне это очень важно. Практикуюсь в рычании и шипении. — Можешь не беспокоиться, — ответил Багг. — Ты будешь воистину устрашающ. Во всяком случае, это… — Не спеши, — бросила Шерк. — Есть слухи о грабеже в поместье Геруна Эберикта? — Нет. Не удивительно, если подумать. Исчез неупокоенный брат Геруна, в ту же ночь, когда некий великан побил большую часть охраны. Кроме этого, что можно проверить? Неужели кто-то осмелится влезть в кабинет с его чарами? — Если я сожру человеческую плоть, — сказал Харлест, — она будет гнить в желудке? То есть я буду вонять. Мне это нравится. Люблю думать о таких вещах. Смрад судьбы. — Чего? Шерк, они даже могут не знать о том, что грабеж состоялся. А даже если и знают, ничего не сделают до возвращения хозяина. — Надеюсь, ты прав. Но все равно пошли за Аблалой. Скажи, что мне его не хватает. Его и его… — Скажу. Обещаю. Что-нибудь еще? — Сама не заню. Дай подумать. Багг ждал. — Ох, да, — произнесла она. — Что насчет этих могил? В саркофаге был труп. — Ты уверена? Откуда? На него уставились мертвые глаза. — Мы это знаем. — О. Ладно, ладно. — Так что ты знаешь? — Не очень много. Язык дверей принадлежит вымершему народу, называвшемуся Форкрул Ассейлами. Они коллективно отражены в персонаже, известном как Фулькр Странник. Сами могилы построены для Джагутов, другой вымершей расы, которую мы почитаем под именем Оплота Льда. Чары должны были помешать усилиям третьей расы, Т'лан Имассов, заклятых врагов Джагутов. Они преследовали их самым жестоким образом, включая и тех, что решили освободить свое место в мире — к примеру, выбрав нечто близкое к смерти. Их души уходили в Оплот, оставляя тела замороженными, и тела хранились в могилах вроде этой. Т'лан Имассам это не нравилось. Так или иначе, Форкрул Ассейлы считали себя независимыми арбитрами этой войны и очень долго вмешивались в нее. Кроме этого, — пожал Багг плечами, — сказать особо нечего. Харлест Эберикт во время монолога слуги медленно поднимался из гроба. Сейчас он смотрел на него. Шерк Элалле стояла неподвижно, как это умеют мертвые. Затем произнесла: — Еще вопрос. — Давай. — Об этом все слуги знают? — Насколько понимаю, нет. Я просто ловил слух здесь, слух там. — Такие слухи, о которых даже ученые Летераса не слыхивали? Или ты все по ходу дела придумал? — Стараюсь избегать выдумок. — И получается? — Не всегда. — Багг, пора тебе уходить. — Да, так будет лучше. Прикажу Аблале навестить вас ночью. — А нужно ли? — сказал Харлест. — Я по натуре не вуайерист… — Лжец. Конечно, ты тот самый. — Ладно, я соврал. Это ложь полезная, и я буду ее придерживаться. — Неубедительная позиция… — Громкое заявление, учитывая, кто ты и чем скоро займешься… Багг поднял лампу и осторожно отступил. Спор разгорался. Он сместил дверь на место, стряхнул с рук пыль и вернулся к лестнице. Оказавшись на складе, Багг закрыл провал камнем, подобрал свои чертежи и поспешил на ближайший строительный объект. Последнее приобретение «Конструкций Багга» некогда было красивой школой, в которую ходили лишь дети самых богатых горожан. Там были и жилые помещения — школа относилась к учебным заведениям «тюремного» типа, очень популярного в столице. Какие бы темные дела не творились в ее стенах, им пришел конец, когда одной особенно сырой весной обвалилась стена подвала, вывалив в грязную жижу кучу маленьких человеческих костей. А во время следующего собрания учащихся провалился пол главной аудитории, похоронив в заполнившей черную яму вонючей грязи треть преподавателей и детишек. Больше половины тел так и не удалось достать. Хлипкость конструкции вызвала громкий скандал. После тех событий уже пятнадцать лет здание стояло пустым, надежно охраняемым слухами о призраках озверевших прокторов и одичавших сторожей. Цена, разумеется, была достаточно скромной. Верхние этажи имели весьма странную структуру, и первой задачей Багга стал надзор за установкой распорок и скреп; вслед за этим его команда смогла приступить к расчистке центральной ямы. Когда был обнажен пол — а кости перенесены на кладбище — начали прорывать глубокие шурфы через слои глины и песка до твердого гравийного основания. В колодцы, укрепленные рядами железных прутьев, залили цемент, а сверху этой «подушки» до середины навалили смесь цемента и гравия. Все это служило опорами для колонн из песчаника. После этого начались более стандартные мероприятия — установка опор, контрфорсов и ложных арок, вся та рутина, к которой Багг питал мало интереса. Старая школа превращалась в пансион «дворцового» типа. Его продадут какому-нибудь богатому торговцу, лишенному художественного вкуса. Учитывая, что таких в столице множество, инвестиции следовало признать весьма перспективными. Багг провел на объекте не особенно много времени, хотя мастера, тыкавшие ему в лицо свитками и кричащие о необходимости неотложных изменений и согласований в чертежах, успели ему надоесть. Через один звон ему удалось решить вопросы с чертежами и улизнуть. Улица, ставшая дорогой к гравийному карьеру, была широкой и шла около канала. Один из самых старых торговых путей в городе. Здания, построенные вдоль засыпанного речного русла, где гряды гальки и валунов закрепляли песчаный грунт, избежали проседания, свойственного другим районам Летераса. Многим было по двести лет, и старомодный архитектурный стиль уже казался творением рук иностранцев. Чешуйчатый Дом был высоким и узким. Он с трудом втиснулся между двумя тяжелыми зданиями: храмовым архивом и сложенной из мегалитов конторой Гильдии Уличных Инспекторов. Несколько поколений назад некий весьма талантливый скульптор украсил известняк фасада и строгие колонны входа любовно изображенными крысами. Число их не поддается подсчету. Крысы скачущие, крысы танцующие, крысы совокупляющиеся. Крысы на войне, на отдыхе, крысы, пирующие на трупах, заполонившие ломящиеся от снеди столы среди спящих псов и пьяных слуг. Границы изображений формировали искусно вырезанные чешуйчатые хвосты. Баггу казалось, что, пока он взбирается по ступеням, крысы движутся на самом краю зрения — шевелятся, извиваются, ухмыляются. Стряхнув нахлынувшую тревогу, он помедлил у входа, затем открыл дверь и шагнул внутрь. — Сколько, насколько плохо, насколько давно? Стол из солидного серого мрамора, работы земель Синей Розы, почти преграждал проход в приемную, оставляя лишь узкую щель вдоль правого края. Сидевший за ним секретарь не торопился отрывать глаз от гроссбухов. Через миг он снова заговорил: — Ответьте на вопросы, затем скажите, когда и как собираетесь оплачивать, и требуются ли вам разовые услуги или ежемесячное посещение. Знайте также, что в настоящее время мы не заключаем контрактов. — Нет. Секретарь положил перо и поднял взор. Маленькие черные глазки под сросшимися бровями смотрели подозрительно. Испачканные в чернилах пальцы ухватились за нос, который зашевелился, словно человек собирался чихнуть. — Мы не отвечаем. — За что? — Ни за что. — Он сильнее потянул себя за нос. — И петиций больше не принимаем, так что если вы принесли именно ее, можете смело поворачиваться и уходить. — О какого сорта петиции вы говорите? — Любого сорта. Одуревшие товарищества жильцов должны стоять в очереди, как все прочие. — У меня не петиция. — Тогда мы этого не делали, мы там не были, вы неправильно поняли, это был кто-то совсем другой. — Я по поручению хозяина, желающего встретиться с гильдией, обсудить контракт. — Мы завалены ими. Никаких больше контрактов… — Цена — не вопрос, — сказал Багг и улыбнулся. — В разумных пределах. — Ах, тогда есть о чем подумать. Мы можем иметь в виду как раз неразумные пределы. Знаете, часто так и случается. — Не думаю, что моего хозяина интересуют крысы. — Тогда он безумен… но интересен. Сегодня ночью состоится собрание, по другому вопросу. Вашему хозяину выделят небольшое время в конце, что я отмечу в повестке дня. Еще что-то? — Нет. В какое время ночью? — Не позднее девятого звона. Придет позднее — очутится перед закрытыми дверьми. Убедитесь, что он хорошо понял. — Мой хозяин всегда пунктуален. Секретарь скорчил рожу: — Он уж такой — сякой, да? Бедняга ты. Теперь иди. Я занят. Багг резко шагнул вперед, воткнул пальцы секретарю в глаза. И не ощутил сопротивления. Чинуша скривился и дернул головой. — Хитро, — произнес Багг, отступая. — Мои поздравления волшебнику гильдии. — Что меня выдало? — спросил секретарь в спину Баггу. Тот оглянулся: — Вы слишком похожи на крысу, что выдает манию вашего создателя. Но все равно иллюзия совершенна. — Меня не разоблачали уже десять лет. Кто вы, во имя Странника? — Чтобы получить ответ на этот вопрос, — сказал Багг, отворачиваясь, — подайте петицию. — Стойте! Кто ваш хозяин? Багг махнул рукой и ушел. Спустившись с крыльца, повернул направо. Его ожидал долгий путь в карьеры, а день, как и предсказывал Теол, становился все жарче. Призванный Цедой в комнату плиток Брюс спустился к платформе и шагнул на мостик. Куру Кан кружил по дальней платформе, рассеянно бормоча под нос. — Цеда, — позвал подошедший Брюс. — Вы хотели меня видеть? — Неприятно, финед, все очень неприятно. За пределами понимания. Мне нужен более ясный ум. То есть не мой. Может, твой? Иди сюда. Слушай. Брюс никогда прежде не слышал, чтобы волшебник говорил таким ломким от страха тоном. — Что стряслось? — Все Оплоты, финед. Хаос. Я стал свидетелем трансформации. Сам смотри. Плитка Фулькра, Дольмен. Видишь? Фигура, прильнувшая к основанию монолита. Прикованная цепями. Скрытая дымом, оглушающим мой разум. Дольмен ЗАХВАЧЕН. Брюс уставился на плитку. Фигура была смутной, и чем дольше он смотрел на нее, чем сильнее туманилось зрение. — Кем? — Чужаком. Извне. — Богом? Куру Кан продолжал ходить, потирая тонкие брови пальцем. — Да. Нет. Мы не особенно ценим богов. Выскочки, которым не сравниться с Оплотами. Большинство из них вообще не реальны, являются проекциями людских желаний. Страхов. Надежд. Конечно, — добавил он, — иногда этого достаточно. — Что вы имели в виду? — Куру Кан потряс головой. — Особенно меня тревожит Оплот Азата. Главная плитка, Сердце Камня… ты можешь ощутить ее? Сердце Азата умерло, друг мой. Прочие плитки собрались вокруг нее, как у смертного ложа, как будто кровь пролилась из раны. Гробница разрыта. Портал стоит без охраны. Ты должен навестить главную башню, финед. Для меня. И вооружись. — Что мне искать? — Все, что выглядит необычно. Провалы почвы. Но будь осторожен — живущие внутри гробницы не мертвы. — Хорошо. — Брюс изучил соседние плитки. — Что еще? Куру Кан резко остановился, вздернув брови. — Еще? Проснулся Оплот Драконов. Вайвел. Кровопийца. Врата. Консорт. Среди Фулькров в сердце всего находится Странник. Свора подбирается ближе, а Находящий Форму стал химерой. Охотница из Ледяного Оплота идет тропой мороза. Дитя и Семя шевелятся. Пустой Оплот — сам можешь видеть — стал темным. Каждая плитка. За Пустым Троном встала тень. Смотри, Спаситель и Предатель, они слились. Они одно и то же. Как такое возможно? Рыцарь, Сторож, Ходок и Госпожа — все скрыты, смазаны, в загадочном движении. Я устрашен, финед. — Цеда, есть вести от делегации? — Делегации? Нет. С момента прибытия в село Короля — Ведуна потерян всякий контакт. Заблокирован эдурской магией, таким видом, с которым мы еще не сталкивались. Есть еще более тревожные вещи. Намного более. — Я должен идти, пока не погас дневной свет. — Очень хорошо. Ведущая в карьер дорога петляет по изрытым склонам холмов. Рощицы молодых деревьев запорошены серой пылью. В тени кашляют козы. Багг остановился, стер пот со лба и продолжил путь. Немного ранее навстречу ему попались два фургона с рабочими, и злой бригадир донес неприятную весть: команда отказывается работать в карьере, по крайней мере пока не прояснится ситуация. Там неожиданно была вскрыта каверна, в которой заключена странная тварь, явно очень древняя. Троих каменотесов затянуло внутрь, и кричали они громко, но недолго. Наемный некромант продержался не дольше. Багг достиг выемки и смотрел вниз, на геометрически четкие края карьера, глубоко въевшегося в известняковый холм. В зоне недавних работ отчетливо виднелась пасть пещеры. Он спустился, остановившись в дюжине шагов от провала. Воздух стал на удивление холодным. Нахмурившийся Багг отступил в сторону, уселся на камень. Он увидел в левой части каверны вмерзшую в лед форму, дальний конец ее скрывался в измороси. Послышался хруст льда под ногами, и словно ниоткуда у выхода возникла фигура. Высокая, обнаженная выше пояса, серо — зеленая. Длинные белые волосы свешиваются на плечи и вдоль спины. Светло — серые глаза с вертикальными зрачками. Клыки в капсулах из серебра. Женщина, с тяжелыми грудями. На ней была только юбка и кожаные сандалии, на широком поясе полдюжины ножен с длинными кинжалами. Все ее внимание было обращено на пещеру. Уперев руки в бока, она громко вздохнула. — Он не выходит, — сказал Багг. Она глянула вверх. — Конечно нет, теперь, когда я здесь. — Что это за демон? — Злой и безумный, однако трусливый. — Ты поместила его сюда? Она кивнула. — Проклятые смертные. Не могут оставить одинокие вещи в покое. — Джагута, они же не знали. — Это не извинение. Они вечно копают. Тут и там. Никак не остановятся. Багг кивнул. — И что теперь? Она снова вздохнула. Воздух у ее ног стал плотным льдом, поползшим к устью пещеры. Лед быстро нарастал, заполняя полость. Камень трещал и скрипел, затем начал трескаться, показывая, что под ним тоже лед. Песчаная почва и куски известняка сыпались вниз. Багг сузил глаза, рассмотрев нелепую фигуру в центре ледника. — Калибарал? Храни нас Странник. Охотница, я рад, что ты решила вернуться. — Теперь мне надо найти ему иное место. Есть предложения? Багг подумал — и улыбнулся. Брюс пробирался между двумя полуразрушенными круглыми башнями, осторожно обходя глыбы, наполовину скрытые желтой и жесткой словно проволока травой. Воздух был сухим и горячим, солнечный свет золотом стекал по стенам башен. С его пути панически вспархивали кузнечики; Брюс услышал под ногами тихое шуршание и поглядел вниз. Земля кишела мелкой живностью — насекомые, по большей части непривычного вида, слишком большие, неуклюжие, какие-то блеклые. Они разбегались во все стороны, заслышав шум его шагов. Они убегали, так что он не особенно озаботился их появлением. В пределах видимости показалась квадратная башня. Азат. Если не считать архаичного стиля постройки, в ней не было ничего необыкновенного. Уверенность Цеды, будто строение из дерева и камня может чувствовать, может дышать своей собственной жизнью, казалось ему забавным. Строение предполагает строителя, однако Куру Кан говорит, будто Азат просто вырос, собрался по собственной воле. Какая мина под все законы случайности, принимаемые бесчисленными поколениями ученых за непреложную истину! Окружающая местность была гораздо менее загадочной, но гораздо более опасной. Ни с чем нельзя спутать силуэты горбатых могильников внутреннего двора. Тут и там поднимались кривые, уродливые, мертвые деревья. Иногда они росли на вершинах курганов, но чаще вокруг их оснований. Он двери в башню начиналась извитая мощеная дорожка, отмеченная рядами пилонов из грубого, не скрепленного раствором камня; по ним ползли лозы и побеги древогубцев. Вся территория замыкалась полуразваленной стеной. Брюс дошел до середины двора — башня стояла слева от него, а ворота справа. Отсюда он увидел, что большинство курганов скособочились, словно выпотрошенные с боков. Покрывающие их сорняки сухи и черны, будто медленно сгнили. Он еще немного посмотрел на местность и начал пробираться вдоль стены к главным воротам. Шагнул между пилонов на дорогу, и первый же камень мостовой просел, с треском сместившись в сторону. Брюс зашатался, взмахнул руками. Удалось не упасть. От входа в башню раздался тонкий голосок. Смех. Он поглядел туда. Из отброшенной башней тени показалась девочка. — Я тебя знаю. Я шла за тем, кто шел за тобой. И убила его. — Что тут случилось? — Плохое. — Девочка, растрепанная и покрытая плесенью, подходила ближе. — Ты мне друг? Полагается, чтобы я удерживала его в живых. Но он все равно умер, и твари сейчас убивают друг дружку. Кроме того, кого выбрала башня. Он хочет говорить с тобой. — Со мной? — С одним из моих взрослых друзей. — Кто? — спросил Брюс, — другие твои друзья? — Мама Шерк, папа Теол, дядя Аблала, дядя Багг. — Брюс помолчал. — Как тебя зовут? — Чашка. — Чашка, сколько людей ты убила за прошлый год? Она склонила голову набок. — Я умею считать только до два по восемь. — Ох. — Много раз два по восемь. — И где их тела? — Я принесла их сюда и затолкала под землю. — Всех? Она кивнула. — Где твой друг? Тот, что хотел потолковать со мной? — Я не знаю, друг ли он. Иди за мной. Шаг в шаг. Она взяла его за руку; Брюс с трудом удержался от дрожи при влажном липком касании. От дорожки, между курганами, где земля проседает под каждым осторожным шагом. Насекомых тут было еще больше, но почти все одного вида — будто сама почва Азата истощилась. — Никогда не видел жуков такого рода, — сказал Брюс. — Они такие… большие. — Старые, тех времен, когда родилась башня, — отвечала Чашка. — Яйца в портящейся почве. Эти вот коричневые, как палочки, с головами спереди и сзади — самые жалкие. Едят мои пальцы, когда я слишком долго сижу. Их трудно раздавить. — А вот те желтые, колючие? — Они меня не тревожат. Едят только мышей и птиц. Сюда. Она остановилась около кривого кургана, на котором росло одно из самых больших во дворе деревьев. Кора была необычной — серые и белые полосы; сучья не торчали, а извивались в разных направлениях. По бокам могильника ползли извилистые корни, покрытые корой, более походившей на змеиную чешую. Брюс нахмурился: — И как мы будем общаться, если я тут, а он там? — Он в ловушке. Он говорит, что ты должен подойти поближе и думать ни о чем. Говорит, как во время боя. Брюс вздрогнул. — Он говорит с тобой СЕЙЧАС? — Да, но он говорит, что этого недостаточно, что я не знаю достаточно… слов. Слов и вещей. Он должен тебе показать. Говорит, ты уже такое делал. — Кажется, я должен раскрывать свои тайны? — Нет, немного тайн. Он говорит, что сделает то же в ответ. Чтобы вы могли доверять друг другу. Хоть как-то. — Хоть как-то. Дает слово? Она кивнула. Брюс улыбнулся: — Хорошо, я сочту его честным. Попробую сделать, как он требует. — Он сомкнул глаза. Рука Чашки оставалась в его ладони — маленькая, плоть странным образом отделена от костей. Он заставил себя оторваться от этих мыслей. Ум сражающегося на самом деле не пуст, скорее одновременно отстранен и задумчив. Концентрация определенной структуры, зависящей, в свою очередь, он законов прагматической необходимости. Зоркая, расчетливая, полностью лишенная эмоций, когда обостряется каждое из чувств. Он сразу же почуял себя на знакомой, ободряющей почве. И был поражен мощью потянувшей его воли, сражаясь с нарастающей паникой, понимая, что перед такой силой он бессилен. Затем он сдался. Небо над головой преобразилось. Тошнотворный, крутящийся зеленый свет окружал рваную черную рану, достаточно широкую, чтобы проглотить луну. Облака извивались, мучимые прорывающимися через них объектами, бесчисленным множеством тел, каждое из которых, казалось, сражается с воздухом — словно сам мир деятельно боролся с вторжением. Эти тела вылетали из раны, пронизывая слои неба. Перед ним стоял богатый город, возвышавший над равниной ярусы террасных садов и мостов. Группа башен в дальнем конце достигала неимоверной высоты. От городских стен во все стороны, насколько видел глаз, тянулись фермы и поля; и повсюду Брюс видел плывущие над землей странные тени. Оторвав взор от этой сцены, он заметил, что стоит на платформе из красного песчаника. Вниз шли, сотня за сотней, широкие ступени, достигавшие обширного пространства, окруженного множеством раскрашенных синей краской колонн. Взгляд направо — и Брюс узрел крутой обрыв: он был на пирамиде с плоской вершиной. Вздрогнув, финед осознал, что рядом, слева от него, появилось что-то. Призрачная, едва видимая фигура, никаких деталей. Стоявший был высок; казалось, внимание его приковано к небу, к ужасной темной язве. Объекты сейчас достигли земли и ударялись, тяжко, однако не со скоростью свободного падения. С нижней площади послышался громкий треск; Брюс увидел, что туда приземлился массивный камень — скульптура. Нелепый, звероподобный мужчина, бугрящийся толстыми мышцами, держащийся обеими руками за свой член, будто за меч. Плечи и голова были бычьими. Вокруг его бедер обернута другая пара ног, женских; теперь Брюс разглядел, что со спины у существа имелось и женское тело, раздробившееся при падении о мостовую. Рядом валялись десятки ломаных глиняных табличек — слишком далеко, чтобы различить, есть ли на них письмена, но Брюс подозревал, что они там есть. Таблички были раскиданы сместившимися рядами, так, будто их аккуратно раскладывали в воздухе, в полете. Куски зданий — отесанные блоки камня, балки, стены из кирпича, штукатурка и обрешетка. За ними — оторванные конечности, лишенные крови куски коров и лошадей, стадо каких — то коз, каждая вывернула наизнанку, окружена облаком кишок. Темнокожие люди — или, по крайней мере, части человеческих тел и конечностей. Небо полнилось большими, бледными фрагментами, падающими медленно, как снег. А через рану проходило нечто огромное. Оно извивалось среди молний и, казалось, вопило от боли. Нескончаемые, оглушающие вопли. В разуме Брюса раздались тихие слова: — Мой дух, отпущенный, чтобы блуждать и, наверное, чтобы быть свидетелем. Они воевали с Каллором; это была достойная причина. Но… то, что они совершили… Брюс не смог оторвать глаз от воющей, сверкающей молниями сферы. Он мог различить в ней руки, и ноги, и пылающие арки, окружившие их, словно цепи. — Что — что это такое? — Бог, Брюс Беддикт. В своем королевстве он вел войну. Там были боги — соперники. Искушение… — Это было видение прошлого? — Прошлое живет, — отвечала фигура. — Нет способа узнать… находясь здесь. Так мы меряем концы и начала — для всех нас день вчерашний был сегодняшним днем, и завтра будет то же. Мы не сознаем. Или сознаем, но выбираем — ради спокойствия души, ради удобства — не видеть. Не думать. — Рука сделала смутно различимый жест. — Кто-то говорит, было двенадцать магов, кто-то — что семь. Неважно, ведь они сейчас станут прахом. Тяжелая сфера теперь завывала, с ужасающей скоростью несясь к земле. Брюс понял, что она раздавит город. — Вот так в попытке изменить положение дел они истребили себя и свою цивилизацию. — Значит, они проиграли. Фигура промолчала. А падающий бог ударил; ослепительная вспышка, сотрясение, пославшее трещины через всю площадь и заставившее задрожать пирамиду. Дым, поднявшийся столбом и сразу простершийся во все стороны, поглотивший своей тенью мир. Ветра ринулись от места падения, пригибая к земле деревья, ломая ряды колонн. Окрестные леса запылали. — В ответ на растущее отчаяние, смешанное с бурлящей злобой, они призвали бога. И умерли от усилия. Значит ли это, что они проиграли? Нет, я говорю не о Каллоре. Я говорю об их беспомощности, родившей Тот, кто прикован к земле, расшатал стены своей темницы. Исказил выше пределов узнавания. Его яд распространился, заразил мир и всех, кто обитает в нем. — Ты не оставляешь мне надежды, — прошептал Брюс. — Мне жаль. Не ищи свою надежду среди ваших вождей. Они — вместилища яда. Их интерес к тебе вызван только желанием тебя контролировать. Они ждут от тебя покорности и повиновения, они улещивают тебя языком деятельной веры. Им нужны последователи; но горе тем, кто задает вопросы или бросает вызов. Цивилизация за цивилизацией — всегда одно и то же. Мир даже шепотом не протестует против тирании. Испуганные всегда готовы кланяться необходимости, веря, будто она порождает единство, а единство гарантирует уверенность. Хотя бы относительную. В погруженном в единство мире несогласные стоят отдельно, их легко заклеймить и сломить. Нет множества перспектив, нет диалога. Жертвы приемлют образ тирана, самоуверенного и непреклонного, и войны процветают, как паразиты. Народы умирают. Брюс видел, как былой прекрасный город погрузился в огненную бурю. Он не знал его названия, ни породившей его цивилизации, и ему вдруг стало ясно, что это и не важно. — В твоем мире, — сказала фигура, — пророчество входит в апогей. Поднимется император. Твоя цивилизация видит в войне продолжение экономики. Груды костей мостят торговые тракты, и вам это не кажется неподобающим… — Некоторым — да. — Неважно. Ваше наследство — наследство сломленных цивилизаций — говорит само за себя. Вы решили завоевать Тисте Эдур. Вы твердите, что каждый случай уникален, нестандартен, но он всегда стандартен и одинаков. Одно и тоже. Армия докажет ваше превосходство. Но я говорю тебе, Брюс Беддикт, что нет такой вещи, как судьба. Победа не предопределена. Ваш враг таится среди вас, он ждет. Он не нуждается в маскировке — ведь воинственность и надуманные угрозы отвели вам глаза. Он говорит на вашем языке, он берет ваши слова и оборачивает их против вас. Он смеется над верой в истины, ибо сам сделал себя судьей истинности этих истин. — Летер не тирания… — Ты думаешь, что дух цивилизации воплотился в вашем добром короле. Не так. Король жив потому, что его сочли безобидным. Вами правит алчность — жуткий тиран в сиянии золотого нимба. Его нельзя победить — можно лишь уничтожить. — Он снова взмахнул рукой, указывая на ярый хаос вокруг. — Вот ваша единственная надежда на спасение. Брюс Беддикт. Алчность уничтожает сама себя, когда нечего больше расхищать, когда миллионы тружеников пали грудами костей, когда жестокое лицо голода отражается в каждом зеркале. Бог пал. Теперь он крадется, ища разрушения. Подъем и падение, подъем и падение, и с каждым разом путеводный дух слабее, тусклее, он все крепче прикован к видению мира, в котором нет надежд. — Почему этот бог творит такое? — Потому что не знает ничего, кроме боли, и жаждет разделить ее, передать всему живому и дышащему. — Зачем ты показал мне это? — Брюс Беддикт, я сделал тебя свидетелем вашей погибели. — Зачем? Существо помолчало. — Я советовал тебе не питать надежды на вождей, ибо они питают вас ложью и только ложью. Но надежда есть. Ищи ее, Брюс Беддикт, у того, кто стоит рядом, у чужака на другой стороне улицы. Обрети мужество, чтобы пересечь улицу. Не смотри на небо и на землю. Надежда упорна, и глас ее — глас сострадания и честного сомнения. Видение начало гаснуть. Стоящий рядом заговорил в последний раз. — Это все, что я должен был сказать тебе. Все, что мог сказать. Брюс открыл глаза и вновь обнаружил себя у кургана. Смеркалось. Холодная рука Чашки все еще цеплялась за его ладонь. — Теперь ты мне поможешь? — спросила она. — Обитатель могилы ничего об этом не говорил. — Он и не скажет. — Он почти ничего не открыл мне о себе самом. Я даже не понял, кто или что он. — Да. — Он не пытался меня убеждать. Ни в чем. Но я увидел… — Брюс покачал головой. — Ему нужна помощь, чтобы выйти из могилы. Другие пытаются вылезти. И вылезут. Думаю, уже скоро. Они хотят навредить мне и всем другим. — А тот, кому мы хотим помочь, остановит их? — Да. — Что я могу сделать? — Ему нужны два меча. Из лучшего железа. Прямые лезвия, заточенные с двух сторон, с острием. Тонкие, но прочные. Узкие эфесы, тяжелые головки. Брюс подумал. — Я сумею найти на оружейных складах чего-то подобное. Принести сюда? Чашка закивала. — Ты ему веришь? Он хочет узнать, ты веришь своему Цеде? Брюс открыл рот, чтобы сказать «да», но остановился. Обитатель могильника — тварь могущественная, возможно, слишком могущественная, чтобы контролировать ее. Это явно не порадует Куру Кана. Но есть ли выбор? Цеда послал его выведать, что случилось с Азатом…. Он оглянулся на башню. — Азат умер? — Да. Он был слишком стар, слишком слаб. Он слишком долго боролся. — Чашка, ты продолжаешь убивать горожан? — Немного. Только плохих. Одного — двух за ночь. Некоторые деревья еще живут, но не могут больше питаться кровью башни. Я даю им людскую кровь, и они могут удерживать плохих чудищ. Но деревья тоже умирают. Брюс вздохнул. — Понятно. Я приду снова, Чашка. С мечами. — Я знала, что ты мне понравишься. Знала, что ты будешь милым. У тебя такой брат. Этот комментарий вызвал еще один мрачный вздох. Он осторожно высвободил руку и руки мертвой девочки. — Осторожней, Чашка. — Вот это был поистине здоровый сон! — сказал Теол, шедший рядом с Баггом. — Хозяин, я не сомневаюсь. Но вы просили о встрече. — Я не ждал такого быстрого ответа. Ты сказал или сделал что-то, живо их заинтересовавшее? — Конечно да, иначе аудиенция не выгорела бы. — О, это же плохо. Ты выдал мое имя? — Нет. — Но ты же раскрыл хоть часть великой схемы? — Нет. — Тогда что ты сказал? — Я сказал, что цена не имеет значения. — Не имеет значения? — Теол замедлил шаг, схватив Багга за руку и разворачивая к себе. — Ты что, думаешь, я вообще собираюсь им платить? — Не знаю я, — ответил слуга. — Не имею представления о сути контракта, который вы намерены заключить с Гильдией Крысоловов. — Это потому, что я сам еще не решил! — Как, хозяин? До сих пор? — Как раз размышляю. И надеюсь изобрести что-нибудь как раз ко времени подхода к их дому. — Это может обойтись дорого… Лицо Теола просияло: — Ты прав, действительно может. Тем более что деньги нас не волнуют. — Это точно. — Рад, что мы пришли к согласию. Ты лучший из лакеев, Багг. — Благодарю вас, хозяин. Они продолжили путь, вскоре достигнув Чешуйчатого Дома. Теол уставился на заполнивших фасад буйных грызунов. — А они смотрят на меня. — Да уж, именно такое впечатление. — Не люблю, когда тысячи крыс делают меня объектом пристального внимания. Они это знают? — Не особенно четко, учитывая размеры мозгов. Теол еще немного поглядел вверх, затем моргнул и не спеша перевел взор на Багга. Пять ударов сердца. Десять. Слуга оставался невозмутимым. Затем кашлянул, прочистил горло. — Ну, нам же пора входить? А? Секретарь сидел в том же положении, работая над тем, что показалось Баггу тем же гроссбухом. И снова он не потрудился поднять головы. — Вы рано. Я ожидал точности. — Мы не рано, — ответил Теол. — Почему? — Потому что если колокол уже отзванивает, это будет поздно. — Я не стыжу вас. Совсем нет. Во все время этого нелепого разговора. Вверх. На самый верх. Там только одна дверь. Постучите один раз и входите. И да поможет вам Странник. Ах да, ваш лакей может подождать здесь. Если не станет снова тыкать мне в глаза. — Он здесь не останется. — Не останется?.. — Нет. — Чудно. Прочь с глаз моих. Оба. Теол прошел миом стола, намереваясь подниматься. — Ты ткнул ему в глаза? — спросил он. — Я решил, что будет полезно привлечь его внимание. — Я доволен, хотя и несколько встревожен. — Обстоятельства обусловили такую крайность в моих поступках. — И часто так бывает? — Боюсь, что да. Они достигли площадки перед дверью. Теол подошел и стукнул. Еще раз подозрительно и недоверчиво оглянулся на Багга, затем распахнул дверь. Они вошли в комнату. Она кишела крысами. Покрывавшими пол, столешницу, полки, карабкавшимися по хрустальным канделябрам. Сидевшими на плечах и выглядывавшими из карманов шести членов правления, находившихся по другую сторону стола. Тысячи глаз — бусинок уставились на Теола и Багга; в это число включены также глаза трех мужчин и трех женщин, бывших сердцем Гильдии Крысоловов. Теол поддернул штаны. — Благодарю вас, всех и каждого в… — Ты Теол Беддикт, — бросила в ответ женщина из крайнего левого кресла. Она представляла собой коллекцию сфер различной величины: лицо, голова, торс, груди. Крошечные глазки блестели, словно загустевший деготь. В торчащих во все стороны волосах находились по меньшей мере три крысы. — И мне любопытно, — улыбнулся Теол, — что тут делают все эти крысы? — Нездоровый вопрос, — фыркнул сидевший рядом с шаровидной женщиной. — Мы Гильдия Крысоловов. Что еще нам делать с пленниками? — Я думал, вы их давите. — Только если они отвергнут присягу, — отвечал мужчина, подчеркивая свои слова необъяснимым смешком. — Присягу? Чем могут клясться крысы? — Не твое дело, — сказала женщина. — Я Оникс. Рядом со мной Скинт. Далее, соответственно, Поборник Ормли, Глистен, Бабирд и Рубин. Теол Беддикт, благодаря тебе мы потерпели убытки. — От коих, несомненно, уже оправились. — Неважно! — сказала названная Глистен. Она была блондинка, такая миниатюрная и худая, что из-за стола виднелась лишь макушка. Своры крыс метались по столешнице, то и дело заставляя ее скашивать глаза и вертеть головой, чтобы увидеть собеседника. — Насколько помню, — урезонивающе сказал Теол, — вы потеряли менее половины пика. — Ты откуда знаешь? — вопросил Скинт. — Никто не знал, кроме нас! — Просто догадался, уверяю вас. Но ведь мой контракт будет на ту же сумму. — Полпика! Улыбка Теола стала еще шире. — Ага, теперь я привлек все ваше внимание. Отлично! — Это абсурдная сумма, — в первый раз подал голос Ормли. — Чего ты хочешь — завоевать Колансе? — А вы сможете? Ормли перекосило. — Зачем тебе это нужно, Теол Беддикт? — Это будет нелегко, — торопливо вмешалась Глистен. — Потребуются все наши людские резервы… — Трудно, — бросил Скинт, — но все же возможно. Придется рекрутировать людей из островных ячеек… — Погодите! — сказал Теол. — Я не желаю завоевания Колансе! — Ты из тех, что вечно меняют планы, — ответила Оникс. Она резко откинулась в кресле; крыса с визгом выскочила из ее прически и шлепнулась на пол. — Не могу работать с таким народом. — Ничего я не менял. Не я заговорил про Колансе. В действительности это был Поборник Ормли… — Ну, он тоже собственным умом не управляет. Вы созданы друг для друга… Теол повернулся к Баггу: — Я решительный, не так ли? Скажи им, Багг — ты видел меня нерешительным? — Багг нахмурился. — Багг! — Я думаю! — раздался из-за особенно высокой груды крыс голосок Глистен. — И пока не вижу никакого смысла. — Совершенно с вами согласен, — спокойно произнес Теол. — Опиши твои предложения, — приказал Ормли. — Но знай, что мы не исполняем частные функции. — И что это должно означать? — Не хочу сбивать дыхание, так что объяснять не стану… пока действительно не потребуется. — Не понял. Как я узнаю, когда… — Ну, это моя забота. Каковы условия? — Ладно, — ответил Теол. — Только учите, дело сложное. Глистен произнесла плаксивым тоном: — О, мне уже не нравится!.. Теол попытался ее увидеть, но вскоре сдался. Крысиная свора на столе все увеличивалась. — Вы удивляете меня, Глистен. Мне казалось, что Гильдия процветает на сложностях. Ведь вы же не только ловите крыс, совсем нет! Фактически главная ваша функция — неофициальные убийства. Потому неофициальные, что работа ассасинов запрещена и вдобавок неприятна. В вас также есть что-то от гильдии воров, хотя вы не достигли полного подчинения всех независимых преступников. Кроме того, вы взяли на себе необычайно благородную работу помощи бегству задолжавших бедняков из числа покоренных племен. Затем… — Стоп! — завизжала Оникс. Затем сказала тоном менее резким: — Бабирд, пригласи Главного Следователя. Видит Странник, если кто-то нуждается в следствии, это Теол Беддикт. Брови Теола поползли вверх. — Это будет больно? Оникс скосила глаза и прошептала: — Умерь нетерпение, Теол Беддикт. Очень скоро ты получишь ответ. — Разумно ли угрожать потенциальному нанимателю? — Почему бы нет? — Тревожат твои знания о наших делах, — сказал Ормли. — Нам это не по нраву. — Поверьте, я питаю к вам лишь восхищение. На самом деле мой контракт требует использования всего спектра ваших способностей. Я не мог его разработать, не узнав все наперед. Разве не так? — Нам откуда знать? — ответил вопросом Ормли. — Но скоро мы все услышим. — Посмотрим. Дверь открылась, и женщина с типичными повадками Главного Следователя прошла за спинами Теола и Багга, не спеша встав у правого края стола и скрестив руки на груди. Заговорила Оникс: — Следователь Ракет, мы предстали перед тревожной помехой. Высокая и изящная женщина была облачена в серую кожу. Стиль одежды и рыжие волосы выдавали ее происхождение от южных нереков. Она как будто сейчас вышла из степей — вот только ближайшая степь находится в сотне лиг к востоку. Оружия при ней заметно не было. Глаза необычайного желтоватого оттенка, скорее свойственного кошкам, медленно сфокусировались на Теоле. — Им? — Кем же еще? — фыркнула Оникс. — Не слугой же его! — Почему бы нет? — растягивая слова, ответила Ракет. — Он выглядит более опасным типом. — Согласен, — прошипел Бабирд. — Он проткнул глаза моему секретарю. Скинт вздрогнул. — Точно? Прямо так и ткнул? — Он выпрямил руку, построил из пальцев «козу» и потыкал перед собой. — Так вот? А? — Да, — ответил, сверкнув очами на Багга, Бабирд. — Он обнаружил иллюзию! Какой смысл создавать иллюзии, если всякие подходят и тычут пальцами! Дырки проделывают! Теол посмотрел на слугу. — Багг, мы выйдем отсюда живыми? — Трудно сказать, хозяин. — И все потому, что ты ткнул в глаза секретарю? — Багг пожал плечами. — Мастерски, а? — Кажется, нет, хозяин. Не лучше ли поскорее перейти к предложениям? — Хорошая идея. Отвлечь внимание. — Что за идиоты, — сказала Оникс. — Мы же слышим. — И превосходно! — Теол сделал шаг вперед, осторожно, чтобы не раздавить кишащих на ковре крыс. Будет достаточно вежливых толчков носком туфли. — К делу. Я хочу, чтобы все беглецы из племен были выведены из города. Пункт назначения? Острова. Определенные острова, детали будут позднее. Хочу, чтобы заранее были завезены все необходимые припасы, которые я же оплачу. По вопросам снабжения можете работать с Баггом. Во-вторых, я знаю, что вы проводили для Короны расследование по поводу исчезновений. Не сомневаюсь, что вы им ничего не открыли. А вот я хочу знать все. В-третьих, хочу, чтобы прикрыли мою спину. В скором времени возникнут люди, желающие меня убить. Вы должны их остановить. Вот основы моего предложения. Полпика и список надежных инвестиций. Что до последнего, советую следовать моим указаниям — это поможет уменьшить расходы… — Ты решил быть нашим финансовым советником? — недоверчиво спросила Оникс. — После всех потерь… — Каковых удалось бы избежать, будь мы в отношениях более тесных… таких, в какие намереваемся войти сейчас. — Как насчет беглецов — Должников? — спросил Ормли. — Если все они пропадут, случится новый крах Палаты. — Не случится, потому что утекать они будут тонкой струйкой, никто не заметит… — Почему не заметят? — Их… отвлекут. — Теол Беддикт, ты спланировал нечто гадкое? — Глазки Ормли блестели. — Что означает, что и прошлый крах был не случаен. Он не вызван некомпетентностью. Ты сидел, держа в руке нить, тянул за нее и смотрел, насколько глубоко расползется ткань. Знаешь, что ты сейчас нам сказал? Ты сказал, что являешься самым опасным человеком в Летерасе. Зачем же позволять тебе выходить отсюда? — Это просто. На этот раз я вытяну за собой своих друзей. Так что весь вопрос: друзья ли вы мне? — А что, если наш Главный Следователь прямо здесь и сейчас сделает с тобой что следует? — Мой план уже действует, Поборник, независимо от того, жив я или нет. Все случится скоро. Конечно, если я буду мертв, никто вам не поможет выпутаться. — Постой, — сказала Оникс. — Ты говорил что-то насчет расходов. Финансовые услуги будут не бесплатными? — Разумеется. — Сколько? — Четверть пика. Или около того. — Так ты платишь нам половину, а мы отдаем тебе половину от нее? — И столько же достается вам. — Смысл есть, — буркнул Скинт, беря со стола крысу и откусывая ей голову. Все уставились на него — включая и крысиное сообщество. Скинт пожевал, издавая хрустящие звуки, заметил внимание и невнятно пробормотал: — Извините. Отвлекся. — Поглядел на обезглавленное тельце в руке и сунул под рубашку, подальше от глаз. Со стороны Глистен донеслись звуки рыданий. Затем: — Что тебе сделала эта крыса, Скинти? — Я извинился! — сглотнул Скинт. Теол склонился к Баггу, прошептав: — Если ты ткнешь всем им в глаза… — Думаю, трое запротестуют, хозяин. — Могу угадать? — Давайте. — Ормли, Бабирд и Ракет. — Я потрясен. — О чем вы там шептались? — крикнула Оникс. Теол улыбнулся ей: — Принимаете предложение? Брюс нашел Цеду в рабочей комнате, у стола. Он скорчился над перевернутым крабом. Отсоединив плоский щиток, волшебник при помощи пары тонких медных щупов вытаскивал внутренние органы. Краб, казалось, уже умер. Под стоявшим за его спиной котлом пылала топка, крышка дребезжала, испуская струи пара. — Финед, расположение органов удивительное. Но я совсем отвлекся. Не годится в момент самого ответственного события. — Он положил инструменты и перевернул краба. — Что можешь сказать? Брюс наблюдал, как Цеда открывает крышку котла и кидает краба в варево. — Башня Азата умерла. Куру Кан опустил крышку на котел и уселся в кресло. Потер глаза. — Каковы физические проявления? — Невеликие. Но на той земле живет девочка. Башня была некоторым образом связана с ней. — Роль Хранителя? Странно, что Азат избрал ребенка. Разве что настоящий Хранитель умер. И все равно… странно. — Есть еще кое-что, — продолжал Брюс. — Обитатель одного из могильников взял на себя роль защитника. Девочка — Чашка — верит, что этот тип сможет уничтожить остальных. Всех, кто стремится сбежать из темниц. — Итак, доведенный до отчаяния Оплот заключил сделку. Что еще Чашка знает о нем? — Он постоянно говорит с ней. А также через нее. В настоящее время он в ловушке. Не может пройти дальше. Нет, я не знаю, чем разрешится эта ситуация. Цеда, я тоже говорил с чужаком. Куру Кан поднял глаза. — Он дотянулся до твоего разума? И что показал? Брюс покачал головой: — Цеда, он не пытался убеждать. Не произносил аргументов в свою защиту. Вместо этого, он сделал меня свидетелем события давно минувших дней. Я так думаю. — Что за событие? — Низведение бога на землю. Отрядом магов, из которых никто не пережил ритуала. При этих словах глаза Куру Кана широко раскрылись. — Важно? Благослови Странник, надеюсь, что нет. — Вы знаете об этом, Цеда? — Немного. Финед, я испуган. Этот чужак был свидетелем ужасной сцены? — Был. Говорит, что не по своей воле. — Тогда он прожил очень долгую жизнь. — Он опасен? — Конечно. Полагаю, здесь никто не сравнится с ним с силе. Если признать, что он преуспеет в истреблении прочих обитателей двора, следует рассмотреть вопрос: что будет дальше? — Мне это кажется слишком смелым допущением. Насчет истребления. Зачем ему соблюдать договор с мертвым Азатом? — Нужно верить, что Оплот выбирает мудро. Финед, ты все еще в сомнениях? — Не знаю. Он просил оружие. Два меча. Я склоняюсь к тому, чтобы удовлетворить просьбу. Цеда медленно кивнул: — Согласен. Не сомневаюсь, ты хотел отыскать что-то в арсеналах. Но для такого индивидуума не годится обычное оружие, даже из летерийской стали. Нет, поищем в моей личной коллекции. — Я и не знал о ней. — Естественно. Один момент. — Куру Кан поднялся и отошел к котлу. При помощи больших щипцов вытащил краба, теперь ставшего кроваво — красным. — Ага. Совершенство. Конечно, надо еще охладить. Итак, за мной. Брюс думал, что знает буквально все помещения старого дворца; однако серия подземных комнат, которой шел Куру Кан, была ему совсем незнакома. Они миновали немало дверей с потайными замками. По внутренней карте финеда, они сейчас шли под рекой. Наконец — комната с низким потолком, заполненная стойками с сотнями образцов оружия. По пути Брюс подобрал фонарь и теперь повесил его на потолочную балку. Прошел вдоль стоек. — Почему личная коллекция, Цеда? — По большей части они любопытны. Древности. Я живо интересуюсь техникой ковки, особенно используемой иностранными народами. Также в эти лезвия вложены чары. — Во все? — Брюс снял один особенно причудливый меч, близко подходивший под описание Чашки. — Да. Но это положи назад. Проклято. Брюс вернул оружие на место. — Фактически, — произнес Куру Кан дрогнувшим голосом, — они все прокляты. Да, это может составить проблему. — Может, пойти в обычный арсенал… — Терпение, финед. Природа проклятий такова, что мы можем найти приемлемое решение. Два меча? — Зачем волшебники проклинают оружие? — О, по большей части это не намеренный акт. Просто следствие некомпетентности. Зачастую чары отказываются работать. Железо противится вложению, и чем совершеннее техника ковки, тем сильнее сопротивление оружия. Магия процветает на пороках, будь то пороки структурные — в физическом смысле — или метафорические в смысле основ. Ах, да ты стреляешь глазами по сторонам, финед. Неважно. Давай — ка внимательно изучим весь мой антиквариат! Цеда провел его к дальней стене, и там Брюс немедленно приметил идеальное оружие: длинный, узкий клинок с двусторонней заточкой, скромная рукоять. — Летерийская сталь, — сказал он, хватая его. — Да, техника Сини, характерная для самых ранних этапов обработки стали. Ты сам это прекрасно знаешь. В некотором смысле Синь давала изделия более совершенные, чем нынешние методы. Недостатки кроются в иной области. Брюс взвешивал клинок в руке. — Шар следует заменить, но в остальном… — Он бросил взгляд на старика: — Он тоже проклят? — Лишь в том смысле, что проклята вся Синь. Ты слышал, что сердцевина клинка сделана из витой проволоки, пять шнуров из шестидесяти проволочек каждый. Острия изготовлены из пяти приваренных полос стали. Синяя сталь очень гибка и практически не ломается. Один недочет. Финед, коснись любого другого клинка. Слегка. Давай же. Брюс сделал, что просил волшебник. Лезвие Синего меча издало странный, долго не стихающий звук. Крик, что длится и длится. — В зависимости от того, какой частью клинка ты ударишь, звук будет разным, хотя всегда соответствующим тону сердцевины. Эффект со временем усиливается. — Блеет, словно умирающий козел. — У основания клинка выгравировано имя. Тайные знаки. Сможешь прочесть? Брюс напряг глаза, сражаясь с причудливыми буквами. И улыбнулся. — «Славный Козел». Ну, похоже, это самое безобидное из проклятий. Или тут есть еще чары? — Полагаю, лезвие самозатачивается. Царапины и зазубрины исцеляются, хотя часть материала пропадает. Некоторые законы не обхитришь. — Цеда поднял другой меч. — Этот что-то слишком велик. Советую… — Нет, он хорош. Чужак показался мне высоким. — И воочию таким будет, думаешь ты? Брюс кивнул, беря первый меч в левую руку и принимая найденный Каном второй в правую. — Странник! Этим будет нелегко ворочать. То есть мне. — «Плач Сарата». Примерно пять поколений. Один из последних из Сини. Принадлежал тогдашнему Поборнику Короля. Брюс нахмурился. — Урудату? — Прекрасно. — Я видел его портреты на фресках и гобеленах. Здоровяк… — О да. Но притом очень быстрый. — Удивительно, если учесть вес меча. — Брюс держал меч в вытянутой руке. — Лезвие тянет. Центр тяжести смещен вперед, на волосок. Оружие для левой руки. — Да. — Итак, — сказал Брюс, — чужак сражается двумя руками, привык к двум мечам. Значит… — Хорошо владеет обеими руками. — Чары? — Он расколется по смерти владельца. — Но… — Да, еще один непродуманный опыт. Значит, мы нашли два прекрасных клинка стиля Сини. Подходит? Брюс еще раз изучил мечи, сверкающие в свете лампа, как аквамарины. — Оба красивы и превосходно сделаны. Да, полагаю, они подойдут. — Когда ты их отнесешь? — Утром. Не хочу заходить туда ночью. — Он подумал о Чашке, снова как бы ощутив ее холодное прикосновение. И не подумал, что надо было сообщить Цеде еще одну примечательную деталь своего визита к Азату. Ему это показалось не очень важным. Чашка была не просто девочкой, но мертвой девочкой. Благодаря его забывчивости Цеда боялся далеко не так сильно, как следовало бы. Благодаря забывчивости миг прощания финеда с Куру Каном обратился в перекресток, на котором неосознанно и неумолимо был избран путь в будущее. Воздух ночи был приятен. Теплый ветерок шевелил грязь в канаве, когда Теол с Баггом стояли у ступеней Чешуйчатого Дома. — Как утомительно. Думаю, пора в постель. — Не желаете, хозяин, вначале поесть? — Ты что-то накопал? — Нет. — Тогда нам нечего есть. — Точно. — Зачем же спрашивать о еде? — Я любопытен. Теол упер руки в бока, уставился на слугу: — Ведь не я чуть не довел нас до следствия? — Не вы? — Ну, не только я. Ты тоже. Тыкал в глаза и все такое. — Хозяин, вы меня туда послали. Вы придумали идею с контрактом. — Ткнуть в глаза! — Ладно, ладно. Поверьте, хозяин, я глубоко раскаиваюсь! — Глубоко? — Глубоко и искренне. — Мне все равно пора в постель. Смотри на эту улицу. Куча мусора! — Я приберусь, если будет время. — Багг, разве это проблема? Чем ты вообще занимаешься?! — Пустяками. Все верно. — Я согласен. — Теол подтянул штаны. — Не обращай внимания. Идем, пока не случилось страшное. |
|
|