"Старомодные люди" - читать интересную книгу автора (Уитни Диана)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Шеннон закрыла потрепанный гроссбух и потерла усталые глаза. Уф, закончила! Правда, пришлось угрохать целый день, но зато теперь их отчетность и документация в полном порядке. Корпеть над документами — не слишком приятное занятие, но все же она не ослепла. А вот что действительно приятно: за весь день она всего трижды вспомнила о Митче Уилере. Может, несмотря ни на что, ее ожидают спокойные выходные.

Сцепив затекшие руки, она с наслаждением потянулась. Дела компании не выходили у нее из головы. Все-таки расценки у них убийственно низкие. А отцу и горя мало. К тому же им надо как можно скорее осваивать установку и ремонт вентиляции, иначе они вылетят в трубу. Сейчас такая конкуренция, что нельзя стоять на месте.

Завтра суббота. Как всегда, она проведет этот день с отцом. Хорошо бы исподволь внушить ему свои соображения, а то он такой упрямый.

Шеннон подняла глаза и заметила в дверях Линдзи, довольно ухмылявшуюся, словно кошка при виде беззащитной канарейки. Шеннон прекрасно знала свою лучшую подругу. Ясно, у той на уме какая-то новая хитрость.

— Ну что, закончила наконец со своей бухгалтерской возней? — Линдзи потеребила очки, свисавшие на цепочке. — Строишь грандиозные планы на выходные?

— С чего бы это? Никаких особых планов.

Интересно, к чему она клонит, подумала Шеннон.

— Ага, понятно. Значит, сегодня будешь сохнуть над учебниками, завтра — наводить у папочки чистоту, а в воскресенье почитаешь старый добрый детектив.

— Линдзи, зачем так орать? Я же не глухая. Да и вообще, с чего вдруг ты завела разговор о выходных?

Исключительно довольная собой, Линдзи пожала плечами:

— Просто вот решила почесать языком. Кстати, в холле тебя ждут гости.

— Какие еще гости? — Шеннон недовольно нахмурилась. — Клиенты, ты хочешь сказать? Линни, будь другом, передай им, что я уже ушла. Сейчас почти половина шестого.

— Да говорят тебе, никакие не клиенты, а гости.

С этими словами Линдзи исчезла за дверью. До Шеннон донесся ее голос:

— Да, она здесь. Входите, прошу вас.

Шеннон услышала топот маленьких ножек, и по телу ее пробежала нервная дрожь. Этот топот она узнала сразу.

— Привет, Шеннон! — В комнату, как всегда, вихрем ворвался Дасти Уилер. — Вы здесь работаете, да? А где ваш грузовик? А это что такое? — Он бросился к стенду с образцами оборудования. — Можно мне взглянуть?

— Тише, тише, приятель! — Шеннон, смеясь, взъерошила соломенные волосы мальчугана. — Это образцы разных насосов и других приборов.

Она приподняла тяжелый счетчик потребления горячей воды.

— Вот здорово! — Дасти немедленно обрушил на Шеннон целый град новых вопросов.

Но она уже не слушала. Она глаз не отводила от Митча, который стоял в дверях, вежливо ожидая, пока Линдзи вдоволь наворкуется со Стефи. Искоса взглянув на Шеннон, он улыбнулся — застенчивой, милой улыбкой. Сердце ее сладко заныло. Как только она выдержала больше недели в разлуке с ним? Какое счастье увидеть его вновь!

Линдзи щекотала шейку толстушки Стефи, фыркавшей от удовольствия.

— Ах ты, золотко мое! Ну до чего славная девочка! Дайте-ка мне ее подержать.

Прежде чем Митч успел ответить, Линдзи выхватила у него барахтавшуюся малышку.

— А вы здесь поболтайте, — бросила Линдзи и исчезла, прижимая Стефи к груди.

Митч смотрел на свои внезапно освободившиеся руки, словно не знал, куда же их деть. Наконец он сунул их в карманы.

— Привет, — неуверенно произнес он, покачиваясь на каблуках. — Симпатичный у тебя офис.

По правде говоря, офис был довольно обшарпанный. Тут Шеннон заметила, что из-за спины Митча выглядывает любопытная мордочка.

— Здравствуй, Рейчел. Вот приятная встреча!

Огромные глаза пристально взглянули на Шеннон.

— Здравствуйте, мисс Догерти.

— Пожалуйста, зови меня Шеннон. Так делают все мои друзья.

Девочка бросила вопросительный взгляд на Митча. Он слегка кивнул в знак согласия. Тогда она вышла из-за его спины и спросила:

— Вы работаете здесь, когда не чините туалеты, да? Митч тихонько охнул, а Шеннон рассмеялась.

— Да, зайчик, вот здесь я и работаю.

Осмелев, Рейчел подбежала к брату, а взрослые растерянно переминались с ноги на ногу, прислушиваясь к детской болтовне и делая вид, что она поглощает все их внимание.

Митч первым нарушил неловкое молчание:

— Мы собрались в парк, поесть мороженого. И решили по пути заглянуть и захватить тебя с собой.

— Вот как! — Шеннон вытерла о комбинезон внезапно повлажневшие ладони. Как жаль, подумала Шеннон, что она не успела переодеться. Но кто же знал, что нагрянет Митч? — Очень мило с твоей стороны, — пробормотала она.

— Я подумал, то есть мы все подумали, вдруг ты согласишься составить нам компанию. — Слова вырывались из него, точно воздух из лопнувшего шарика. — Согласишься и пойдешь с нами полакомиться мороженым. В парке.

За такие глаза надо под суд отдавать, решила Шеннон. Два ярких костра. Никогда она не встречала таких завораживающих глаз. И таких возбуждающих.

Помни уроки прошлого, шепнул ей внутренний голос. Помни, что забот у тебя и без того хватает. Работа, университет, отец, друзья. Для новых знакомств просто невозможно выкроить время. Совершенно невозможно.

— Мне очень жаль, Митч… — К своему великому смущению, она почувствовала, что запинается. — Но как раз сегодня я собиралась…

— Обманывать нехорошо, — донесся из холла жизнерадостный голос Линдзи.

Слова застряли у Шеннон в горле. Ах вот зачем Линдзи устроила ей допрос насчет выходных. Хотела, чтобы Шеннон сама призналась — никаких неотложных дел у нее не намечается. И при этом намеренно кричала во весь голос, чтобы Митч слышал их разговор.

Шеннон осталось лишь растянуть губы в улыбке и произнести:

— Спасибо, Митч. С удовольствием пойду с вами. Я обожаю мороженое.

Митч просиял от удовольствия.

— Подождешь пару минут, пока я переоденусь?

— Какие могут быть разговоры! — Митч посторонился, пропуская Шеннон к дверям. — Мы будем ждать сколько угодно.

Шеннон заметила, что Дасти уже нашел себе дело — он с упоением разбирал вакуумный насос.

— Я скоро, — пообещала она.

По пути в раздевалку она столкнулась с Линдзи и бросила на подругу испепеляющий взгляд, что, впрочем, не возымело ровно никакого действия. Линдзи и бровью не повела, она с самым довольным видом уткнулась лицом в мягкий животик Стефи.

С рекордной скоростью Шеннон сбросила комбинезон, натянула на себя голубое трикотажное платье, надела лодочки на низком каблуке. Пробежала расческой по растрепавшимся волосам, подкрасила губы и вновь поспешила в свой офис.

Сердце Шеннон екнуло, когда она расслышала голос отца. Не слишком удачный момент, чтобы представить папе Митча. Хотя отец ее такой человек, что удачный момент для знакомства вообще вряд ли наступит.

Шеннон уже привыкла, что Фрэнк принимает в штыки каждого мужчину, проявившего интерес к его дочери, и относилась к этому спокойно. Зачем ссориться с отцом из-за пустяков, думала она, ведь, в сущности, до всех этих мужчин ей нет никакого дела.

Между Митчем и отцом, судя по всему, уже завязалась перепалка. Тихим голосом, но решительно Митч сообщал Фрэнку Догерти, что в его намерения входит встречаться с Шеннон как можно чаще разумеется, если это соответствует ее собственным желаниям. Фрэнк же буквально замораживал собеседника взглядом ледяных глаз.

У дверей офиса подругу поджидала Линдзи. Она лучезарно улыбнулась.

— Только ты вышла, а тут и папочка, легок на помине! Пришлось их познакомить, и они, по-моему, сразу сцепились.

— Ты тоже хороша! — Шеннон говорила сквозь плотно сжатые зубы, и в результате из ее рта вырвалось какое-то шипение. — Устроила петушиный бой. Того и гляди, сейчас полетят пух и перья.

— Ага. Забавно, правда?

И Линдзи принялась тискать Стефи и ворковать с ней.

— Линдзи Прескотт, ты их специально стравила.

— И не думала! — возмутилась Линдзи. — Только вот что я тебе скажу, Шеннон Догерти. Тебе тридцать лет, и чем скорее твой отец перестанет водить тебя на помочах, тем лучше для вас обоих. Если Митч Уилер объяснит ему это, он сделает доброе дело.

— Запомни: меня вполне устраивают наши с папой отношения. — Тут Шеннон спохватилась, что ее могут услышать в комнате, и перешла на шепот: — Мне самой нравится проводить время с папой. Он меня не вынуждает, понятно?

— Понятно. — Линдзи вручила Шеннон барахтавшуюся малышку. — Ладно, у меня еще куча дел. Пока.

С этими словами она схватила свою сумочку и была такова.

Шеннон разбирала досада. Надо же, все вообразили, что могут вертеть ею, как им заблагорассудится, — и отец, и Митч, и даже Линдзи. Не выйдет. Она им не кукла. Она сама прекрасно знает, чего хочет в жизни, знает, как ей поступать и с кем встречаться. И обойдется без советов.

А сейчас она знает, что ей ужасно хочется мороженого.

Дул легкий ветерок, необычно теплый для этого времени года. Небо покраснело, предвещая приближение сумерек, но в парке по-прежнему было полно народа. Чудесный весенний вечер, думал Митч.

Он наблюдал, как Шеннон вытирает перепачканную шоколадным мороженым мордашку Стефи. Как он волновался сегодня, прежде чем отправиться к Шеннон в офис. Странно, раньше он никогда не волновался, приглашая женщину на свидание. К тому же визит в кафе-мороженое, в сопровождении всей этой ребятни, которая не дает им спокойно словом перемолвиться, вряд ли можно назвать свиданием. А все же внутри у него все ходуном ходило, когда он поджидал ее у дверей.

Сколько раз на минувшей неделе он тянулся к телефону, чтобы набрать номер Шеннон, и отдергивал руку, вспомнив предостережения Росса. А ведь целых полгода он прекрасно обходился без женщин. И надо же, именно сейчас, когда ему нельзя делать неверных шагов, когда малейшая оплошность грозит разлукой с детьми, он нашел наконец женщину своей мечты. И хочет видеть ее… как можно чаще.

Удивительно, как легко себя чувствует Шеннон в обществе малышей. Взглянув на нее, Митч не мог удержать улыбку. Шеннон пыталась вытереть липкие ручки Стефи, а та наблюдала за ней, сосредоточенно сморщив лобик.

— Молозено, — лепетала Стефи. — Глязь.

— Конечно, солнышко, если ты будешь есть мороженое руками, то будешь вся грязная.

Рейчел потянула Шеннон за руку и указала на питьевой фонтанчик в аллее.

— Отлично, Рейчел! До чего сообразительная девочка!

Шеннон подхватила Стефи на руки и направилась к фонтанчику. Рейчел побежала за ними, явно польщенная похвалой.

Митч с любопытством смотрел, как Шеннон моет под струей фонтана пухленькие ручки Стефи. Насколько он успел заметить, женщины, когда на них элегантное платье, стараются держаться подальше от слюнявых младенцев, а уж от младенцев, вымазанных в мороженом, и подавно. А Шеннон возится со Стефи прямо-таки с наслаждением.

Ком подкатил у него к горлу. Боже, до чего она сейчас хороша! Разрумянившееся лицо в обрамлении пышных, блестящих медных прядей. Как весело она смеется, глядя на Стефи, полоскающуюся в фонтанчике.

Да, эта женщина совершенно вскружила ему голову. Такое с ним впервые. Надо признать, ощущение довольно странное — и приятное, и тревожное одновременно.

Все еще улыбаясь, Шеннон опустилась рядом с ним на скамейку.

— Ручки мы отмыли, а вот майку — не удалось. На крошечной майке с надписью «Грязнуля» красовалось большое шоколадное пятно.

— Ваша экономка будет не в восторге, когда увидит это.

— А мы не держим никакой экономки. — Митч пренебрежительно фыркнул.

— Но почему? Ты ведь можешь позволить себе прислугу. Зачем же усложнять жизнь? Тяжело целыми днями нянчиться с тремя маленькими детьми и к тому же заниматься карьерой.

— Справляюсь, — заявил Митч и добавил голосом помягче: — Детям столько пришлось пережить. Как же я после этого доверю их чужим людям?

— Понятно.

Заметив, что разговор о прислуге неприятен Митчу, Шеннон вернулась к злополучному пятну:

— Надо замочить майку в порошке, тогда все легко отстирается.

Митч взглянул на пятно.

— А, ерунда. Мне случалось видеть пятна и пострашнее.

— Не сомневаюсь.

Шеннон поглядела на Дасти. Его голубые вельветовые штаны на коленях совершенно позеленели.

— А пятна от травы ты как отстирываешь?

— Никак. Жду, пока штаны станут совсем безобразными, а тогда ставлю на коленки заплаты, — с самым простодушным видом сообщил Митч. — Здорово придумано, правда?

— А я-то думала, ты не только готовить, но и стирать умеешь с пеленок, — насмешливо протянула Шеннон.

— Нет, стиркой у нас в доме заведовала мама. А мы все только бросали свои вещи в корзину. — Митч лукаво взглянул на Шеннон. — Похоже, я имею дело с крупным специалистом по части стирки?

— С чего ты взял?

— Да уж больно хорошо ты разбираешься в пятнах. И по-моему, твоя подруга упомянула, что ты стираешь для своего отца.

Шеннон настороженно взглянула на него, и Митч догадался, что коснулся болезненной темы. Правда, разговор об ее отце он завел умышленно. Этот чудак набросился на него с такой яростью, что оставалось только руками развести. Хорошо бы Шеннон объяснила, в чем тут дело. Но она сделала вид, что пропустила его замечание мимо ушей.

Тогда Митч спросил без обиняков:

— Твой отец что-то против меня имеет?

— Да нет, с чего бы это, — напряженным голосом ответила она.

— Тогда почему он на меня так взъелся? Заявил с бухты-барахты: «У моей дочери нет времени для таких типов, как вы». По-моему, несколько странное начало знакомства, а?

Шеннон вздрогнула.

— Неужели он так и сказал? Митч, ради Бога, не сердись. Понимаешь, папа, он… он слишком за меня переживает.

Переживает? Пожалуй, это сказано чересчур мягко, подумал Митч. Ее отец смотрел на него как на личного врага.

— Но почему? Ты взрослая женщина, Шеннон, и к тому же безумно привлекательная. А когда я… э… беседовал с твоим отцом, я чувствовал себя старым ловеласом, решившим приударить за пятнадцатилетней девчонкой.

Шеннон опустила Стефи на траву. Шеннон было явно не по себе, и на мгновение Митчу захотелось прекратить этот неловкий разговор. Здесь что-то кроется, промелькнуло у него в голове, что-то очень важное для Шеннон. И, не сводя с нее глаз, Митч ждал, когда она заговорит.

Наконец она неохотно произнесла:

— У папы никого нет, кроме меня, и он боится, что мне опять причинят боль.

— Опять?

Она кивнула.

— Я же говорила тебе, что уже была замужем.

— И чтобы, не дай Бог, этого не случилось вновь, он намерен держать тебя за семью замками.

— Вовсе нет. — Она говорила грустно, но без всякого раздражения. — Конечно, тебе трудно понять. Ты ведь вырос в большой семье. А моя мама умерла, когда я была малышкой вроде Рейчел, и с тех пор мы с отцом остались одни на всем белом свете.

— Поэтому вы всегда были очень близки, — задумчиво проговорил Митч.

— К сожалению, не всегда. — Голос Шеннон дрогнул. — Папа очень много работал, мне даже казалось, он нарочно загружал себя делами. Я страдала от одиночества. А когда немного подросла, стала совершенно несносной… противной девчонкой.

— Ты? Противной? Вот уж не поверю!

— Еще какой противной! — Шеннон невесело улыбнулась. — Ты сам вспомни, какими твои сестры были в переходном возрасте.

Чуть побледнев, Митч бросил на нее взгляд, полный понимания и сочувствия.

— Вот видишь, сразу поверил, — рассмеялась Шеннон. — У меня был банальный подростковый комплекс: я все принимала в штыки. И на меня нельзя было положиться. Папа поздно заметил, что мы стали чужими. Он попытался вернуть меня, но со мной тогда было трудно сладить. Я все бросила, ушла из дома и выскочила замуж — в сущности, за первого встречного.

У Митча перехватило дыхание. Она вдруг показалась ему ужасно беззащитной, ранимой. А какой растерянной девчонкой она была тогда — одинокой, запутавшейся девчонкой! При мысли о том, что ей пришлось испытать, он ощутил странную горечь.

Он в замешательстве провел рукой по ее волосам.

— Жаль, что мы с тобой не познакомились тогда, — тихо сказал он. — Я бы никому не дал тебя в обиду.

Она изумленно взглянула на него. Глаза их встретились. Шеннон смотрела так пристально, будто хотела прочесть по глазам, что творится у него в душе. А ее собственные глаза были полны смятения. Он погладил ее по щеке и почувствовал, что щека дрожит.

Шеннон глубоко вздохнула и отвернула голову. Митч опустил руку на спинку скамейки.

— Значит, — шутливо заговорил он, — вы с отцом сейчас пытаетесь наверстать упущенное.

— Наверное… Линдзи уверена, что папа меня заездил, что он слишком много от меня требует. На самом деле нам просто хорошо друг с другом. У нас есть свой день — суббота.

— В этот день ты наводишь у него блеск и устраиваешь большую стирку?

Шеннон слегка нахмурилась, и Митч понял, что выбрал неверный тон.

— Прости. Конечно, меня это не касается.

Пока не касается, добавил он про себя, но скоро коснется. Еще как коснется. Лицо Шеннон прояснилось.

— Ладно, ничего… Папа пытается помочь мне, а я, как могу, помогаю ему. Вот только он никогда не позволяет мне готовить.

— Неужели твоя стряпня так ужасна?

— Не то слово.

Митч перевел дух.

— Ну а по воскресеньям?

— По воскресеньям я готовлю так же отвратительно, как и в будние дни.

— Нет, я хотел сказать, по воскресеньям-то ты свободна? Так, может, воскресенье будет нашим днем моим и твоим?

Его даже бросило в пот. Надо же, удивлялся он про себя, заикается, как мальчишка, хотя, казалось бы, ему не занимать умения в обращении с женщинами. Но почему-то все легкие, игривые фразы, годные для такого случая, вылетели у него из головы. А Шеннон смотрит так, словно на нем вдруг проступили узоры.

— На пляж… — в конце концов выдавил из себя Митч. — В воскресенье. Поехали со мной? То есть с нами?

Губы Шеннон чуть заметно дрогнули в улыбке. Ее зеленые глаза сияли.

— Поехать с вами на пляж? С удовольствием!

— Правда?!

Неужели она согласилась? Внутри у него все пело.

— В восемь часов не слишком рано для тебя? Я за тобой заеду.

Шеннон покачала головой.

— Это тебе совершенно не по пути. Я сама к вам заеду.

Митч догадался — она считает, что в его визите будет что-то чересчур интимное. Что ж, если ей так спокойнее, он не собирается спорить.

— Только смотри, дома не наедайся. Мы перед отъездом как следует позавтракаем.

— Не волнуйся насчет еды. Я захвачу с собой пончики с повидлом.

У Митча глаза полезли на лоб.

— Пончики? Как ты можешь есть пончики? Это же настоящая отрава — куча калорий и ни малейшей пользы.

— Тем не менее я обожаю сладкие пончики. — Шеннон не собиралась сдаваться. — К несчастью для своих бедер.

— Бедра у тебя что надо, — возразил Митч. — Лично я терпеть не могу, когда женщина похожа на доску.

— Ты очень любезен.

— То есть я хочу сказать, мне всегда нравились такие кругленькие, вроде тебя.

Шеннон насмешливо прищурила зеленые глаза.

Решив оставить щекотливую тему, Митч пробормотал:

— Ну так как, позавтракаешь с нами?

Рейчел, которая все это время с интересом прислушивалась к разговору, наконец не утерпела.

— Дядя Митч, я помогу тебе готовить, — пообещала она. Потом повернулась к Шеннон: — Я сама умею печь блинчики.

— Да неужели? — Шеннон откинула со лба девочки темную каштановую прядь. — Ну, зайка, я с тобой не могу тягаться. Мне ни за что не испечь съедобных блинчиков.

— Это совсем просто, — просияла Рейчел. — Я вас научу.

— Гм… посмотрим.

Мягко вспыхнув, фонари залили аллеи парка теплым золотистым светом. Митч с удивлением заметил, что уже вечер. Шеннон озабоченно взглянула на часы, и он понял, что пора расставаться. А до воскресенья еще так далеко.

Бифф протиснулся в узкое окошко склада и увидел связанного Ролло. Во рту у него торчал кляп. Ролло взглянул на Биффа круглыми от ужаса глазами.

Бифф вытащил кляп, и Ролло пробормотал, запинаясь:

— Что… что вам надо?

— Да вот хочу, приятель, чтобы ты мне спел. Слыхал, что ты поешь, как канарейка, — пробурчал Бифф. — Кстати, моя любимая ария — «Утрем Проныре нос».

В полицейском участке Ролло обнял своих детей и благодарно посмотрел на Биффа.

— Вы спасли мне жизнь. Что мне сделать для вас?

— У тебя двое отличных ребятишек, приятель, — смущенно пробормотал Бифф. — Вот и заботься о них хорошенько.

Когда Ролло с детьми ушли, Мегги заметила, как Бифф украдкой вытер глаза.

— Э, парень, а ты, я вижу, вовсе не такой уж толстокожий, — сказала она.

— Смотри не раззвони об этом, Мегги, — зарычал Бифф. — А то испортишь мне репутацию.

В доме Уилеров, как обычно, дым стоял коромыслом. Стоило Дасти раскрыть дверь, на Шеннон обрушилась целая какофония звуков. Между ног у нее прошмыгнул кот Цезарь, а Дасти, вращая глазами, махнул рукой в сторону кухни и куда-то умчался.

Узница манежа, Стефи, так громко выражала свое недовольство, что стены тряслись. Увидев Шеннон, малышка протянула к ней пухлые ручки, умоляя спасти ее из заточения. «Ап!» — просила она. Устоять было трудно. Но тут Шеннон услышала, что из кухни доносятся какие-то жалобные всхлипы, и не на шутку встревожилась.

Она поспешила на плач, хотя Стефи разразилась негодующим воплем. В кухне она обнаружила Рейчел, которая, отвергая все попытки Митча ее успокоить, отчаянно рыдала.

Вид у Митча был растерянный.

— Все эти чертовы блинчики, — пробормотал он.

Столь краткое объяснение только больше озадачило Шеннон и вызвало у Рейчел новый шквал рыданий.

— Рейчел, лапочка, что случилось?

Рейчел бросилась в объятия Шеннон — та украдкой вопросительно взглянула на Митча.

Он пригладил волосы рукой.

— У нас не оказалось смеси для блинчиков, и она решила взять муку. — Митч ласково опустил руку на вздрагивавшее плечико Рейчел. Но девочка еще сильнее затряслась от рыданий. — Киска, ошибиться может каждый. Мы сейчас замесим новое тесто и испечем с тобой отличные блинчики.

— Ничего не понимаю, — сказала Шеннон. — Что у вас там стряслось с мукой?

— Ну, Рейчел нашла в кладовке пакет, в котором было что-то белое и сыпучее… похожее на муку. Но это была не совсем мука. — Митч мрачно взглянул на какие-то плоские белые предметы, валявшиеся на столе. — Если говорить точнее, это был гипс.

Глаза Шеннон округлились. Гипсовые блинчики? Нарочно не придумаешь! Оценив наконец весь юмор ситуации, она изо всех сил стиснула зубы, чтобы не расхохотаться. Встретившись глазами с Митчем, она увидела, что его губы тоже подозрительно подергиваются. Грудь его сотрясалась от едва сдерживаемого хохота. В конце концов Митч фыркнул и отвернулся, тщетно пытаясь придать своему лицу унылое выражение, соответствовавшее горю Рейчел.

Шеннон тоже не выдержала. Она хихикнула, глотнула, сделав вид, что просто прочищает горло, и… разразилась смехом.

Рейчел была оскорблена. Она немедленно вытерла глаза и бросила укоризненный взгляд сначала на Шеннон, потом на Митча. Вырвалась из объятий Шеннон и с досадой топнула ножкой:

— Ничего смешного!

— Ну да… — Шеннон с интересом разглядывала гипсовые блинчики. По виду они больше напоминали блюдца. — Знаешь, как-то раз я тоже попробовала испечь блинчики, и, хотя я замесила тесто из муки, по вкусу мои блинчики ничем не отличались от гипсовых.

Рейчел удивленно заморгала. Губы ее чуть тронула легкая улыбка.

— Это вы просто так говорите, — недоверчиво протянула Рейчел.

Шеннон подняла правую руку:

— Клянусь!

Тут уж Рейчел расплылась в улыбке.

— Ох, Шеннон, вы такая смешная!

Митч повертел в руках гипсовый блинчик.

— По вкусу не знаю, а выглядят они неплохо.

Митч открыл заднюю дверь и позвал Снайдера. Пес примчался, завилял хвостом.

— Лови, старина!

Точным движением Митч запустил гипсовую кругляшку во двор, и Снайдер, вне себя от радости, скачками понесся вслед, схватил блинчик и гордо вернулся с добычей в зубах.

Рейчел сияла. От слез не осталось и следа.

Поднялась суматоха — все принялись готовить сэндвичи, складывать в сумки подгузники, полотенца, ведерки для песка и прочие необходимые на пляже вещи. Уже почти у двери Шеннон заметила, что Митч забыл выключить видеомагнитофон. Она сказала Митчу об этом, но он почему-то смутился. Похоже, он и сам прекрасно знал, что прибор работает на запись. Шеннон это показалось немного странным — впрочем, она не стала ломать себе голову над загадочным поведением Митча.

Митч долго ворчал насчет великого вреда пончиков, но все же не устоял и, к великой радости детей, снял с них запрет. Шеннон вытирала сахарную пудру с мордашки Стефи, когда они подъезжали к пляжу.

Сухой, теплый песок. Прозрачный, свежий воздух. Прекрасный день для поездки на пляж, подумала Шеннон. Они расстелили полотенца на песчаном холмике, откуда открывался вид на океан.

Шеннон достала из сумочки маленький фотоаппарат.

— Все улыбнулись!

Великолепный кадр — Митч как раз запутался с подстилкой. Шеннон отложила фотоаппарат и помогла Митчу.

Для Стефи устроили оградку вроде манежа, и малышка принялась ползать по песку. Рейчел, расположившись так, чтобы до нее не докатывались океанские волны, воздвигала песчаный замок. А Дасти немедленно отправился в воду и начал плескаться. Шеннон не сводила со смельчака обеспокоенных глаз.

— Не заходи дальше, — то и дело окликала она бесшабашного мальчугана. — Смотри, чтобы тебя не накрыло волной. В сторону, в сторону от серфингистов! И осторожнее, здесь…

— …полно акул, — с самым невинным видом подсказал Митч. — А также вражеских подводных лодок.

Шеннон вспыхнула.

— Да, что-то я раскудахталась, как наседка. Но океан такой огромный, а он такой маленький.

— Обычное дело. Материнский инстинкт, — глубокомысленно изрек Митч.

Сердце Шеннон сжалось при этих словах, но она не подала виду.

— По-моему, материнский инстинкт никому не дается от рождения, — осторожно возразила Шеннон. — И вообще, это не инстинкт, а скорее приобретенный навык.

— Почему ты так решила?

— Жизненный опыт. Раньше, в юности, я воображала, что лишь женщины наделены даром материнских чувств. Однако выяснилось, что это не так, и ты — лучшее тому подтверждение.

— Я? Ну уж скажешь!

— Конечно. Ты так ловко управляешься с детьми, что можно подумать, всю жизнь только этим и занимался.

Митч рассмеялся.

— Я же рассказывал тебе, что с пеленок возился с младшими.

— Вот видишь. Приобретенный навык.

— Так ты что, считаешь, что не приобрела этот самый навык?

Шеннон сосредоточенно пересыпала в ладонях песок.

— У моего бывшего мужа была дочь. Хорошенькая девятилетняя девочка. Так вот, этот ребенок заставил меня понять, что на мгновенное пробуждение материнских чувств мне рассчитывать не приходится. Роль матери мне не удалась.

— Тем хуже для твоего злополучного мужа и для его отпрыска, — промурлыкал Митч, поглаживая ее по руке. — И тем лучше для нас с тобой, Шеннон.

Прикосновение его было едва ощутимым, нежным, как шепот, и в то же время возбуждающим. Шеннон вдруг напряглась, каждой клеточкой своего тела почувствовав, что рядом мужчина. В плавках он просто восхитителен — мускулистый, стройный. Исходивший от него пряный мускусный запах, смешиваясь с солоноватым запахом океана, словно окутывал Шеннон неповторимой аурой чувственности. Теплая волна желания, все разрастаясь, грозила захлестнуть ее с головой.

Солнце щедро изливало на них свои лучи, но Шеннон вздрогнула, как от озноба. Митч медленно снял с нее свободную блузу, наброшенную поверх купальника. Он словно гипнотизировал Шеннон — неизъяснимая сила его взгляда притягивала ее все сильнее. Она не могла отвести глаз от его лица. Да и не хотела.

Митч нежно касался ее спины и плеч, втирая кокосовое масло, и Шеннон вся трепетала от наслаждения. Мягкими движениями он втирал масло в ее шелковистую, нагретую солнцем кожу. Шеннон блаженно закрыла глаза. Она была на седьмом небе.

Она поймала жадный взгляд Митча. А вдруг его разочаровал ее скромный сплошной купальник? Нет, вряд ли. Глаза его потемнели. Сердце ее заколотилось еще сильнее.

Струйки масла растекались по ногам Шеннон. Митч поглаживал ее бедра, и эти прикосновения словно заряжали ее электричеством. Вдруг Митч, будто обжегшись, отдернул руку. Шеннон обернулась — с видом преступника, пойманного с поличным, Митч тяжело переводил дыхание.

— Дядя Митч?

В ответ раздалось лишь невразумительное мычание, но Рейчел это не смутило.

— Погляди, какой я построила замок! — И Рейчел махнула рукой в сторону воды.

Две пары растерянных глаз послушно взглянули туда, куда указывала маленькая ручка.

— Молодчина, — выдохнул Митч.

— Очень красиво, — подтвердила Шеннон.

— Правда? — Взгляд Рейчел упал на пластмассовую бутылочку. — А мне можно натереться маслом?

Шеннон первая вышла из оцепенения.

— Конечно, зайчик. Садись сюда, — и она показала на полотенце. — Подними волосы вверх. Вот так, молодец.

Митч, казалось, все не мог опомниться.

— Я… э… пойду-ка я окунусь, — промямлил он.

С чуть заметной улыбкой он поднялся, побежал к воде и с разбегу бросился в пенившуюся волну. Шеннон принялась смазывать Рейчел маслом.

— А вы пахнете, как моя мама, — вдруг сказала девочка. — У нее волосы тоже всегда так пахли — абрикосами.

— Наверное, тут все дело в шампуне. Ложись на спинку, я натру тебя спереди.

Но Рейчел не отводила темных задумчивых глаз от лица Шеннон.

— Вы красивая, — продолжала девочка. — Моя мама тоже была красивая.

У Шеннон защемило сердце.

— Конечно, солнышко. Она была очень красивая.

— А вы знали мою маму?

— Нет, к сожалению, не знала. Но я уверена, она бы мне очень понравилась.

— Давайте я теперь сама.

Рейчел взяла бутылочку и почти без остатка вылила ее содержимое на свои ножки. Масло потекло у нее по коленкам, оставляя на песке темные капли.

— Мы с мамой часто ходили по магазинам и в кино. И занимались всякими девчоночьими делами.

— Девчоночьими делами?

Кивнув, Рейчел пояснила:

— Ну, пекли пирожки, печенье и всякое такое. А один раз я даже помогала маме красить стол. Здорово было.

— А папа тоже играл с тобой?

— Конечно, играл. Только иногда они вдвоем с Дасти занимались мальчишечьими делами.

— Это какими же?

Рейчел пожала плечами.

— Играли в бейсбол, в футбол. Папа тренировал Дасти. А теперь его тренирует дядя Митч.

Шеннон начала понимать, к чему клонит девочка.

— Значит, у Дасти и сейчас есть с кем заняться мальчишечьими делами, а для девчоночьих дел у тебя нет напарницы?

Рейчел уставилась на свои блестящие коленки и чуть заметно пожала плечами.

— Честно говоря, я не вижу большой разницы между девчоночьими и мальчишечьими делами, — продолжала Шеннон.

— Почему?

— Подумай сама, солнышко. Мальчики могут отлично печь пирожки — посмотри только, как дядя Митч здорово управляется с этим. А девочки часто очень любят играть в бейсбол.

Рейчел задумалась, не в силах сразу разрешить для себя столь сложный вопрос.

— По-моему, важнее другое — девочкам иногда просто необходимо пошушукаться, посекретничать, правда?

Рейчел застенчиво улыбнулась.

— Угу.

— А может, нам с тобой вместе заняться девчоночьими делами? — предложила Шеннон и улыбнулась, увидев, как Рейчел радостно закивала головой. — Договорились. В следующее воскресенье и начнем, если дядя Митч не будет против.

Тонкие детские ручки обвили шею Шеннон.

— Он не будет против, Шеннон! Честное слово, не будет! Как здорово вы придумали.

С этими словами Рейчел схватила пластмассовое ведерко и побежала к своему замку.

Тут с хохотом примчались мокрые Митч и Дасти. Митч в изнеможении растянулся на одеяле, а Дасти хорошенько отряхнулся, обдав Шеннон целым дождем соленых брызг. В отместку она как следует шлепнула его полотенцем, и мальчишка радостно заверещал.

Митч встал и потянул Шеннон за руку.

— Вода отличная. Пойдем поплаваем.

— А как же Стефи?

Вообще-то Шеннон была не большой охотницей до купания. Океан, конечно, очень красив, считала она, но лучше держаться от него на расстоянии.

— Стефи спит. И Дасти отлично ее покараулит, правда, парень?

Но Дасти внезапно надулся.

— Ты же обещал, что мы пойдем искать ракушки.

— Пойдем попозже.

С откровенным неудовольствием поглядывая на Шеннон, Дасти пробурчал:

— А я хочу сейчас. Ты обещал.

Шеннон решила вмешаться:

— Идите за ракушками, Митч. А я лучше полежу на солнышке, пригляжу за Стефи.

Обида, которую так явно демонстрировал Дасти, испугала Шеннон. Перед глазами у нее сразу встала Труди с ее вечно недовольной гримасой.

Митч, прищурившись, внимательно посмотрел на мальчика.

— Мы с тобой пойдем за ракушками позже. Или вообще не пойдем. И заруби себе на носу, молодой человек, — мне вовсе не нравится подобный тон.

Дасти, потупившись, заерзал на песке.

— Извини, — промямлил он.

Похоже, он решил не обострять отношений. Шеннон с облегчением вздохнула.

— Так-то лучше, парень. — Митч взъерошил волосы Дасти. — Ну как, присмотришь за сестренкой?

— Ладно уж. — Дасти вытащил из сумки яблоко. — Я сейчас все равно устал.

Шеннон в нерешительности топталась на месте.

— Я только поброжу вдоль берега. Митч! Что ты делаешь?!

Митч сгреб Шеннон в охапку и устремился на глубину. Шеннон ничего не оставалось, как только вцепиться в него покрепче. Когда вода дошла ему до пояса, Митч остановился, по-прежнему прижимая Шеннон к себе.

Она уткнулась ему в шею. Как приятно ощущать легкое покалывание щетины.

Отмели кишмя кишели купальщиками, но Митч понес ее за буруны — вода там лишь чуть колыхалась. Волны, набегая за их спинами, на краткие мгновения закрывали от Митча и Шеннон белую сверкающую полоску берега. В эти мгновения они были отрезаны от всего мира.

Митч ослабил объятия, и Шеннон, мягко скользнув вдоль его тела, коснулась ногами песчаного дна. Он держал ее за талию, и они с хохотом качались на волнах. Но вдруг смех стих, оба остановились, словно завороженные, поедая друг друга глазами. Медленно, будто в полусне, Митч опустил голову, коснулся губами губ Шеннон, и они слились в долгом жадном поцелуе.

Сердце Шеннон бешено колотилось, не то от страха, не то от восторга. Этот поцелуй, такой мягкий, такой нежный, насквозь пронзил ее сладостной болью.

Завтра, завтра она спокойно поразмыслит над тем, что с ней творится, пообещала себе Шеннон. А сейчас она хочет только одного — чтобы этот миг длился вечно.

Они не отводили друг от друга жадных глаз, словно были единственными живыми существами, оставшимися на свете. Вдруг какой-то шум вывел их из оцепенения.

Испуганно заморгав, словно очнувшиеся от забытья сомнамбулы, они поняли, что их волшебному уединению пришел конец. В нескольких футах от них проплыл ухмылявшийся подросток-серфингист. Мальчишка с невольным уважением оглядел Митча.

— Так держать, старик! — прокричал он. — Красотка высший класс!

Шеннон почувствовала, как вспыхнули ее щеки.

— Пошли на берег. Там все же как-то… безопаснее.

— Есть опасности, от которых нам с тобой не уберечься ни на море, ни на суше.

— На берегу мы хоть не утонем.

— Утонуть вместе с тобой? Я, пожалуй, не откажусь.

— Не пори чушь.

Шеннон собрала в кулак всю свою волю и отвела взгляд от его лица. Они медленно брели к берегу, и она чувствовала, как рука Митча сжимала ее талию. Когда вода заплескалась у их лодыжек, Митч остановил ее.

— Шеннон. — Он беспомощно взглянул на нее.

Господи, да что со мной происходит? — недоумевал Митч. Язык словно прилип к гортани, во рту пересохло, как в пустыне, и ноги дрожат.

Шеннон выжидательно смотрела на него, склонив голову.

— Что, Митч?

— Откровенно говоря, я и сам не знаю, что… — он нервно откашлялся, — что со мной случилось.

Ее глаза вдруг потемнели — теперь они напоминали уже не молодую листву, а изумруды. Митч вобрал в себя воздух и со свистом выдохнул сквозь зубы. Потом легонько коснулся пальцами ее щеки.

— Ты… ты необыкновенная женщина, Шеннон. Я таких никогда не встречал. — Он запнулся и добавил с принужденным смехом: — И, честное слово, моя прекрасная леди, я боюсь тебя как огня.

Изумленная Шеннон не сводила с него глаз. Нет, он не кривит душой, сейчас ему и в самом деле тревожно и страшно, думала она. Недаром дрожь пробегает по его телу. Сейчас он раскрылся перед ней, раскрылся весь. И если она ответит ему бессмысленным взглядом, равнодушным словом, то нанесет ему настоящую рану.

В эту минуту он, сильный, уверенный в себе мужчина, казался таким слабым и ранимым. Но именно слабость принесла ему победу. Победу над ее сердцем.