"Старомодные люди" - читать интересную книгу автора (Уитни Диана)

ГЛАВА ШЕСТАЯ


Подняв голову от бумаг, Линдзи увидела, как в холл вошли два чумазых водопроводчика.

— Что так долго? Фрэнк давно уже поглядывает на часы.

Шеннон опустила чемоданчик с инструментами на пол и откинула со лба влажную прядь волос.

— Потрудились мы с тобой на славу, Майк, сказала она, повернувшись к своему напарнику. — Ты иди, а с документами я сама разберусь.

Обрадованный Майк не заставил себя упрашивать — он благодарно улыбнулся Шеннон, помахал Линдзи и поспешил в раздевалку.

— Что, пришлось повозиться? — Линдзи оперлась подбородком на руку. — А в вызове так незатейливо говорилось: «Протечка неопределенного происхождения».

— Угу. На месте выяснилось, что протекает труба, вмонтированная в бетонную плиту фундамента. — Шеннон в изнеможении упала в кресло. — И мы, несчастные, прорыли траншею длиной чуть не до Китая и проложили новые трубы вокруг фундамента. Спору нет, я решила изучать водопроводное дело с самых основ. Но если эти основы закопаны так глубоко — это уж чересчур.

Линдзи усмехнулась.

— Да, работа не для прекрасных дам. Впрочем, не сомневаюсь: когда ты сменишь свой очаровательный комбинезон на элегантный деловой костюм, то будешь с удовольствием вспоминать о том, как возилась с трубами.

— Ага. — Шеннон потянулась, сцепив руки, и охнула от боли в натруженных мускулах. — Сейчас залезу в горячую ванну и буду полоскаться, пока не размокну.

— Смотри в самом деле не размокни, подруга, — предостерегла Линдзи. — У тебя ведь сегодня свидание с Митчем, забыла?

— Ну как я забуду! Похоже, он сегодня задумал что-то особенное. Но темнит. Сказал только, что заедет в семь и чтобы я надела вечернее платье.

— Звучит заманчиво.

Линдзи принялась рыться в тарелке с драже, стоявшей на столе.

— Надо же, кто-то уже вытащил все зелененькие. Наверняка Фрэнк постарался. — Линдзи с недовольной гримаской отправила в рот розовую конфетку. Проглотив ее, она осведомилась: — Признайся, любишь его?

Шеннон удивленно моргнула.

— А как же иначе! Он ведь мой отец.

— Да я не о Фрэнке. Я о твоем Митче.

— А! — Взгляд Шеннон потеплел. — Люблю, Линни.

Это избитое слою не выражает и сотой доли того, что она чувствует, добавила про себя Шеннон. Во сне и наяву перед ней всегда только он, Митч Уилер. Месяца не прошло с тех пор, как они познакомились, а она успела прожить за это время целую жизнь.

Все изменилось вокруг. То, чем она жила прежде, теперь потеряло для нее интерес. Раньше занятия в университете были удовольствием, а теперь стали досадной обузой. Они отнимали уйму времени — драгоценного времени, которое она могла бы проводить с Митчем. С детьми.

Дети. Вот и опять они вошли в ее жизнь. А ведь после развода ей казалось, что теперь она всегда будет бояться детей. В каждом ребенке ей мерещился злоумышленник, от которого только и жди подвохов. Но Дасти, Рейчел и даже малышка Стефи… Да, теперь Шеннон видит, что неудача с приемной дочерью — это просто случайность.

Линдзи тихонько присвистнула, заставив Шеннон отвлечься от этих мыслей.

— Пропало бедное мое сердечко! — Взгляд Линдзи был устремлен сквозь стеклянную дверь холла, на автостоянку. — Посмотри только, какой красавец!

Шеннон выглянула на улицу и увидела представительного мужчину с портфелем в руках — он целеустремленно шагал к зданию их компании. В своем безупречном сером костюме он был бы очень красив, если бы не угрюмое выражение лица.

Линдзи возбужденно обмахивалась рукой, точно веером.

— Сногсшибательный тип! Вот такие мне представлялись в сладких девичьих грезах. О Господи, да он к нам идет!

Линдзи торопливо пригладила растрепавшийся локон, расправила складки на юбке. И как раз в тот момент, когда посетитель открыл дверь, на лице Линдзи зажглась лучезарнейшая из улыбок, означавшая наивысшую степень приветливости.

— Добрый день, мистер! Могу ли я чем-то помочь вам?

Шеннон, пораженная произошедшей с Линдзи метаморфозой, буквально открыла рот и уставилась на подругу. Что-то раньше за Линни такого не водилось — по крайней мере Шеннон не замечала, чтобы при виде особи мужского пола ее подруга приходила в телячий восторг.

Посетитель, послуживший причиной переполоха, остановился в дверях. Выправка солдата, строгие глаза генерала. Окинув комнату довольно пренебрежительным взглядом, он обратился к Линдзи, которая уже успела прийти в себя:

— Мое имя Росс Уилер. Я хотел бы увидеть мисс Догерти, — официальным тоном изрек он.

Лицо у Шеннон перекосилось. Росс Уилер? Что ему надо здесь? Шеннон кинула быстрый взгляд на подругу, которая, слава Богу, прекрасно владела собой.

— Вы договаривались с ней о встрече, мистер Уилер? — любезно осведомилась Линдзи.

Едва заметным движением бровей Росс Уилер выразил свое нетерпение.

— Нет. Но я надеюсь, она не откажется уделить мне несколько минут.

— Понятно.

Линдзи незаметно покосилась в сторону Шеннон — мол, решай сама. Достаточно было слегка качнуть головой, и суровому мистеру Уилеру пришлось бы отправиться восвояси.

Шеннон одолевало искушение… Сейчас она чумазая, растрепанная, в грязном комбинезоне. Не такой бы ей хотелось впервые предстать перед старшим братом Митча. Но Шеннон быстро взяла себя в руки. Этот человек стоит от нее всего в двух футах, конечно, он успел ее разглядеть, и потом, когда они в конце концов познакомятся, ей будет трудно оправдаться за свой поступок.

Шеннон раздвинула губы в улыбке и решительно поднялась навстречу гостю.

— Добрый день, мистер Уилер. Шеннон Догерти — это я. Рада вас видеть.

Взгляд Росса обдал ее холодом, словно зимний ветер. А глаза у него совсем не такие, как у Митча, заметила она про себя. Вместо глубокого, теплого янтарного оттенка — тусклый, серо-голубой. Ледяные глаза, как раз под стать его ледяному голосу.

Да, похоже, он не собирается тратить свое драгоценное время на пустые любезности, обиженно думала Шеннон, пока они шли в ее офис.

— Садитесь, прошу вас, мистер Уилер.

Она указала на кресло, которое стояло от ее стола подальше. Почему-то ей не хотелось, чтобы этот человек со студеным взглядом приближался к ней. А за рабочим столом ей будет легче сохранить самообладание.

— Я давно мечтал о встрече с вами, мисс Догерти, — изрек Росс. Неприязненное выражение, застывшее у него на лице, заставляло усомниться в искренности его слов. — Митчелл о вас много рассказывал. — Росс чрезвычайно веско произносил ничего не значащие фразы. — Митчелл очень ценит ваше умение найти правильный подход к детям. Благодаря вам Митчеллу теперь удается выкроить немного свободного времени, в котором он так нуждается.

Шеннон словно холодной водой окатили. С чего он вдруг заговорил про подход к детям, недоумевала она, изо всех сил стараясь не выдать своего смятения.

— У вас чудесные племянники. — Она справилась с дрожью в голосе и говорила почти спокойно. — Я к ним очень привязалась… И к Митчу тоже.

— Наша семья весьма ценит вашу заботу. — Росс показывал ей, что для Уилеров она — чужая. — Вы, без сомнения, уже поняли, что после гибели Кевина и его жены Митчеллу приходится нелегко. Мы много раз предлагали ему найти хорошую экономку, но он упорно отказывается. — При этих словах Росс чуть раздвинул губы в улыбке. — Как ни странно, он убежден, что присутствие в доме прислуги обернется для детей дополнительной психической травмой. Разумеется, это полный вздор, но во многих отношениях Митчелл очень странный человек. И к тому же старомодный.

Росс откинулся в кресле, опустив локти на подлокотники и сцепив пальцы. Он не сводил глаз с Шеннон — словно проверял, какое действие оказали его слова.

Держись смелей, не теряйся, приказала себе Шеннон и взглянула ему прямо в лицо.

— Прошу вас, мисс Догерти, простить меня за откровенность, но в последнее время Митчелл вызывает у меня серьезное беспокойство.

— Беспокойство? — Шеннон сжала пальцы в кулак.

— Да. Последнее время он сам не свой.

— Сам не свой?

Господи, ужаснулась про себя Шеннон, она совсем отупела от страха, повторяет за ним, как попугай. Она все еще не понимала, к чему клонит Росс, но чувствовала, речь пойдет о чем-то важном — и для нее, и для Митча.

Шеннон облизала пересохшие губы. Лучше отбросить околичности, решила она.

— Мистер Уилер, я не только готова простить вам вашу откровенность, я благодарна за проявленное доверие. И если вам надо сообщить мне нечто важное, прошу вас, говорите начистоту.

В глазах Росса мелькнуло удивление, смешанное с невольным уважением.

— Отлично. Вы, вне всякого сомнения, уже имели возможность убедиться, что мой брат — неисправимый романтик Его представления о мире окрашены в радужные тона и подчас весьма далеки от реальности. Для того чтобы понять подобную натуру, необходимо обратиться, так сказать, к обстоятельствам ее формирования. Я не слишком утомил вас, мисс Догерти?

Он помолчал, ожидая ответа.

— Прошу вас, продолжайте.

Неужели это ее собственный голос, такой тоненький и ломкий, удивилась Шеннон.

— Митчеллу было всего шестнадцать лет, когда он лишился и отца, и матери. С годами он стал идеализировать брак родителей. Время стерло воспоминания о супружеских неурядицах, оставив лишь образ безупречной семьи.

— Извините, но я не вполне понимаю, какое это имеет отношение ко мне и…

— Если вы позволите в течение еще нескольких минут злоупотребить вашим терпением, все, без сомнения, разъяснится.

Приподняв бровь, Росс застыл в ожидании, пока Шеннон, со вздохом, не сделала ему знак продолжать.

— Сейчас, когда Митчелл взял на себя ответственность за воспитание племянников, он, судя по всему, решил — настал момент воплотить в жизнь давний идеал семейного счастья. Бесспорно, весьма привлекательный идеал, но не имеющий ничего общего с действительностью.

Шеннон в недоумении тряхнула головой.

— Я все-таки не понимаю, к чему этот разговор.

Внезапно на краткий миг лицо Росса смягчилось. Лед растаял в его глазах, в них мелькнули сострадание и жалость. Но в следующее мгновение его взгляд вновь обдал Шеннон стужей.

— Это очевидно. Поверьте, я далек от того, чтобы утверждать, будто Митчелл сознательно пользуется вашим… добрым к нему отношением. Однако нельзя забывать, что в последнее время Митчеллу пришлось нелегко и сейчас он ищет выход из создавшегося сложного положения.

— Иными словами, Митч просто-напросто хочет переложить на меня часть забот о детях?

— Вы несколько упрощаете. Уверен, у него нет корыстных намерений, однако, как я уже говорил, в последнее время он очень переменился.

Росс смолк в ожидании ответа. Но Шеннон была слишком потрясена. Росс и не догадывался, что его слова ударили по самому больному месту. Его намеки на то, что ее вновь собираются использовать в качестве няньки, вновь навязывают ей роль, которую она провалила в прошлом, задели в ней самую чувствительную струну. Все страхи, так долго разъедавшие ее душу, немедленно ожили.

— Члены нашей семьи сожалеют о том, что вы оказались… э… скажем так, невольной участницей затруднительной ситуации, которая привела к конфликту между Митчеллом и супругами Гилберт. Разумеется, в данном случае у вас нет ни малейших оснований чувствовать себя виноватой.

— Виноватой?

Росс небрежно махнул рукой, как бы показывая, что тут и говорить не о чем.

— Без сомнения, вы так добры с детьми и с Митчеллом вовсе не потому, что ощущаете неловкость за этот… неприятный случай. Кроме того, при всем своем желании вы не можете уладить проблему с бабушкой и дедушкой детей.

— О чем вы?

Шеннон ушам своим не верила. Неужели Росс намекает, что она возится с детьми и Митчем лишь потому, что хочет загладить свою невольную вину?

— Вижу, вы огорчены. Мне очень жаль. — Росс отодвинул кресло и поднялся. — Но я считаю, что при сложившихся обстоятельствах откровенный разговор между нами был необходим.

— Мистер Уилер, я по-прежнему не имею понятия, о каких обстоятельствах вы говорите. — Шеннон прищурила глаза, пораженная внезапной догадкой. — Это Митч прислал вас?

— Отнюдь нет. И, откровенно говоря, будет лучше, если о нашей маленькой беседе никто не узнает.

— Лучше для кого? — сквозь зубы процедила Шеннон.

Губы Росса приветливо улыбались, но холодные глаза смотрели предостерегающе.

— Для нас обоих, мисс Догерти. Всего наилучшего. — С этими словами он повернулся и вышел.

В дверь просунулась Линдзи. Увидев Шеннон, она остолбенела.

— Да на тебе лица нет! Что тебе наговорил этот тип?

Шеннон вкратце передала подруге содержание разговора, стараясь держаться как можно бесстрастнее.

— Намолол с три короба чепухи, — пробурчала Линдзи, когда Шеннон закончила.

— А вдруг это вовсе не чепуха?

Несколько мгновений Линдзи задумчиво смотрела на подругу.

— Я ему не верю, — сказала наконец Линдзи. — Судя по всему, этот великолепный братец сам крепко хлебнул горя. И теперь озлобился на весь свет.

Вздохнув, Линдзи взглянула на дверь, в которую только что вышел Росс, и добавила:

— Какой экземпляр пропадает!


Приключения Биффа Барнетта, частного сыщика

Мегги разливала кофе, а Бифф глазел в окно. По улице шла улыбающаяся парочка и катила детскую коляску.

— А ты не подумываешь о том, чтобы завести ребятишек, Мегги? — вдруг спросил Бифф.

Удивленная Мегги протянула ему чашку кофе.

— Подумываю. Когда-нибудь потом.

Бифф проводил парочку глазами. Они шли, прижавшись друг к другу, влюбленные, счастливые.

— Тебе бывает одиноко, Мегги? — спросил он опять.

Мегги смерила его взглядом.

— Каждому бывает одиноко, Барнетт.

— Да, Мегги, и с годами мы не молодеем. — Бифф отвернулся от окна. — Слушай, а тебе никогда не хотелось сменить полицейскую форму на фартук?

Мегги чуть не поперхнулась кофе.


Было еще только без десяти семь. Шеннон беспрестанно поглядывала на часы. Нервно теребя длинное ожерелье из искусственного жемчуга, она подошла к зеркалу. Может, следовало надеть другое платье — например, черное шифоновое? И откуда взялись эти темные круги под глазами? В отчаянии она схватила тюбик с тональным кремом и вновь придирчиво оглядела свое отражение. Нет, довольно косметики, иначе ее лицо превратится в размалеванную маску. Она бросила тюбик на туалетный столик.

Пожалуй, тени наложены слишком густо. Да, словно ей наставили синяков. Схватив салфетку, она торопливо потерла веки, потом критически изучила результат. Хороша, ничего не скажешь. Настоящий кролик с красными глазами. И зачем только она зачесала волосы вверх?

Со стоном отвернувшись от своего отражения, она принялась расхаживать по комнате. Это ее немного успокоило. Ходьба помогла скоротать время. Если бы еще отвлечься от тревожных раздумий, вздыхала про себя Шеннон.

Сегодня необычный вечер. Она чувствует, именно сегодня что-то произойдет. Хорошо это или плохо, но в ее отношениях с Митчем неизбежна перемена. Будь что будет, и пусть природа возьмет свое — так советует ей неугомонная Линдзи. А если природа толкает к безумствам? Линдзи-то уверена, что для нее, Шеннон, бурный роман, как говорят, то, что доктор прописал. Лучшее средство, чтобы оживиться и расцвести. Господи, рядом с Митчем Уилером оживает каждая клеточка ее тела!

Конечно, ей нелегко решиться на большую близость с ним. Раньше с Шеннон не случалось ничего подобного. Митч — необыкновенный, и то, что она испытывает к нему, ей не доводилось испытывать никогда. Прежде она думала, что любила Роберта, бывшего мужа. Но в сравнении с неодолимым, пугающим влечением, которое пробуждает в ней Митч, ее любовь к Роберту кажется детской забавой. Чувство к Митчу неизмеримо глубже, неизмеримо нежнее и мучительнее.

Если бы знать, что он испытывает к ней. А тут еще этот Росс Уилер… сегодняшний неприятный разговор. Странный он человек, старший брат Митча. Она так толком и не поняла, чего он от нее добивался. Но в душе, словно заноза, засело подозрение. Что, если Росс прав? Что, если он искренне предупредил ее — ей нечего рассчитывать на любовь Митча? Но Шеннон гнала от себя подобные мысли.

Раздался звонок. Скоро все прояснится.


Стоя в коридоре, у дверей квартиры Шеннон, Митч Уилер нервно похлопывал себя по оттопырившемуся нагрудному карману. Давненько он так не волновался — пожалуй, с тех пор, как ему пришло в голову захватить свою ручную ящерицу на урок в воскресной школе, а ящерица взяла и сбежала.

Лучше бы он предложил Шеннон самой выбрать кольцо. Вдруг он зря купил бриллиант? Наверняка ей больше хочется кольцо с изумрудом. Рыжеволосые потрясающе смотрятся в изумрудах.

Дверь распахнулась, и у Митча перехватило дыхание. Господи, до чего хороша Шеннон! Темно-зеленое атласное узкое платье с длинными рукавами подчеркивает все изгибы ее прекрасной фигуры. И как ей идут простые жемчужные серьги и ожерелье!

— Ты… ты сегодня невероятно красива, — хрипло проговорил Митч.

Ему мучительно хотелось прикоснуться к Шеннон, и он с трудом себя сдерживал.

— Спасибо. Ты тоже отлично выглядишь. — Она одобрительно окинула взглядом его вечерний костюм.

У Митча вдруг пересохло во рту. Несколько мгновений, позабыв обо всем на свете, они пожирали друг друга глазами.

Шеннон первая очнулась от забытья.

— О, что это я… Заходи в комнату. — Шеннон закрыла за ним дверь. — У меня есть белое вино и, кажется, немного бренди.

— Нет-нет, ничего не надо. — Он ослабил воротничок. — Ты сегодня невероятно красива.

Улыбка чуть тронула губы Шеннон — лукавая, женственная улыбка.

— Приятно слышать.

— Я… я сегодня не слишком изобретателен в разговоре.

— Ничего, мне никогда не надоест слушать комплименты, — усмехнулась Шеннон. Голос ее тоже слегка охрип.

— А мне никогда не надоест повторять, что ты прекрасней всех на свете.

— Никогда — это уж слишком сильно сказано, — с внезапной застенчивостью пробормотала она.

Щеки ее мгновенно порозовели. И эта ее способность чуть что заливаться румянцем сегодня показалась Митчу особенно очаровательной.

Шеннон вдруг резко сменила тему:

— А с кем ты оставил детей?

— Сегодня с ними посидит Росс.

Митч с недоумением заметил, как по лицу Шеннон пробежала тень.

— Вы ведь очень близки с Россом, да?

— Да, пожалуй. У нас вообще на редкость дружная семья.

— А другие твои братья и сестры… они все тоже живут поблизости?

— Да, все устроились в округе Лос-Анджелес. Старшая, Джоанн, живет всего в десяти милях от меня. У нее отличный муж и двое чудесных ребят. Лорин, наша младшая, — бухгалтер-ревизор в Саузенд-Оукс. Джошуа работает в городе, в крупной фирме по продаже компьютеров. Росс — адвокат, у него контора здесь, в Пасадене.

Шеннон откашлялась и принужденно улыбнулась.

— А Росс у вас что, самый старший?

— Ага, — кивнул Митч. — И вечно нас всех опекает. Вообще, семья для него — это святое.

— Это сразу видно… то есть, я хочу сказать, это видно из твоих слов.

Складка между бровями Шеннон стала глубже. Но мгновение спустя лицо ее посветлело.

— Ну что, откроешь мне, куда мы отправимся? А то, может, завяжешь глаза и развяжешь, когда будем уже на месте?

Просияв от удовольствия, Митч сунул руку в карман, вытащил два билета и протянул Шеннон. У нее глаза на лоб полезли.

— «Отверженные» [1]? Да ведь все билеты распроданы на несколько недель вперед!

— Моему агенту пришлось посуетиться. Кстати, занавес поднимется ровно через полчаса. — Митч легонько провел ладонью по ее обнаженной спине. — Идем?

* * *

Вестибюль Шуберт-театра буквально ослеплял — сверкание бриллиантов, элегантные пары. Шеннон вдруг стало не по себе — она испытывала нечто вроде dйjа vu. Ее бывший муж обожал разного рода светские развлечения и вечно таскал ее на всякие благотворительные вечера в поддержку политических фондов и всевозможные приемы. Шеннон, напротив, все это ненавидела. Ее никогда не обманывали внешний блеск и мишура. Надменность и самонадеянность людей того круга, к которому принадлежал Роберт, претили ей.

Но вот она вновь в самой гуще светской жизни, уцепилась за руку Митча, точно утопающий. Вокруг то и дело щелкали фотоаппараты. Микрофоны были направлены в сторону небольшой кучки людей, державшейся особняком, — в надежде, что кто-нибудь из сильных мира сего осчастливит человечество глубокомысленным высказыванием. Репортеры сновали туда-сюда, словно мухи над подгнившими фруктами.

Какая-то красотка с волосами цвета воронова крыла — Шеннон не без труда узнала в ней популярную телевизионную актрису — с царственным видом отвечала на вопросы, которые сыпались на нее градом:

— Ходят слухи, что ваш сериал в следующем году закончится?

— Правда ли, что ваш брак потерпел крушение?

— Вы уже начали сниматься в новом фильме?

— Не одарите ли вашей неотразимой улыбкой наших зрителей? Великолепно!..

Дамочка умеет себя подать, подумала Шеннон. Что до нее самой, то в этой блестящей толпе у нее начался приступ клаустрофобии. Конечно, на нее газетчики набрасывались лишь тогда, в ужасные дни развода, а теперь им нет до нее дела. И все же ей до сих пор страшно вспомнить осаду репортеров, возбужденных запахом скандала, их идиотские, наглые вопросы.

Дрожь пробежала по ее телу. Фотоаппараты, микрофоны, стая развязных репортеров — как все это напоминало прошлое…

Внезапно фотовспышка чуть не ослепила их. Шеннон инстинктивно закрыла глаза рукой и тут же почувствовала, как Митч незаметно прижал ее к себе. Какое-то взъерошенное чучело преградило им дорогу — впрочем, при ближайшем рассмотрении оно оказалось человеческой особью с круглыми совиными глазами и кадыком невероятной величины.

— Митчелл Уилер? Я Роб Холл, «Вэлли газетт». — Он незамедлительно извлек из кармана блокнот. Потом покосился на Шеннон: — Это, часом, не вы снимались для обложки последнего номера «Фэшен юниверс»?

Шеннон с трудом выдавила из себя «нет». Потеряв к ней интерес, Холл набросился на Митча:

— Наши читатели удивляются, куда вы пропали, мистер Уилер. — Репортер бесцеремонно наставил локоть Митчу в грудь. — Может, вы поведаете нам, чем закончится последняя история старины Биффа?

Митч более чем сдержанно улыбнулся.

— Вы сами знаете, Роб, что такое профессиональная тайна. Вашим читателям придется немного подождать — как и всем остальным.

Лампы в фойе внезапно потускнели. Оставалось всего пять минут до последнего звонка. С явным облегчением Митч повел Шеннон в зал.

— Вот свалился на наши головы, — шепнул он, когда они уселись. — Понимаешь, голливудские рекламные агенты специально посылают своих подопечных на подобные вечера, чтобы в прессу просочились новости, — это же вроде бесплатной рекламы. Мы с тобой и попали под перекрестный огонь. — Митч поднес ее руку к губам. — Шеннон, дорогая, да что с тобой? Ты вся дрожишь.

— Ничего, ровным счетом ничего. — Она заставила себя улыбнуться. — Так, немного разволновалась. Митч, тот тип нас сфотографировал.

— Паршивцу повезло. Заполучил удачный кадр — ты сегодня восхитительна.

— И она… появится в газете?

— Ты о чем?

— О фотографии.

— Понятия не имею. Если им нечем будет заполнить место, возможно, тиснут нас с тобой.

Шеннон похолодела. Последствия могут быть самыми непредсказуемыми, пронеслось у нее в голове. Вдруг ее кто-нибудь узнает — у этих газетных писак крепкая память и хватка. Тогда потухший скандал разгорится вновь, захлестнет и ее, и Митча. Возможно, рекламный агент Митча будет только рад такому повороту событий, но ей, Шеннон, это вовсе ни к чему.

— Митч, я не хочу, чтобы эта фотография появилась в газете.

Отчаяние, звучавшее в ее голосе, удивило Митча.

— Да что тут такого? Было бы из-за чего расстраиваться!

— Я… я не кинозвезда, не знаменитость, и я не хочу, чтобы мою личную жизнь выставляли напоказ. Ты не можешь им запретить? Я тебя очень прошу!

— Конечно, дорогая. Нет проблем, — торопливо заверил Митч. — Я все устрою.

Шеннон вздохнула с облегчением. Она даже как-то обмякла.

— Вот спасибо!

Какой стыд, выговаривала она себе, нельзя было ударяться в панику. Она же прекрасно знала, кто такой Митч, знала, что он всегда на виду. И все же решилась быть рядом с ним. Разве она не догадывалась, что рано или поздно репортеры, жадные до чужих любовных дел, разнюхают про их отношения?

Надо быть готовой к этому и не нервничать по пустякам. Митч рядом. А значит, все прекрасно. Восхитительно! Прошлое она выбросит из головы. Ей больше ни к чему испуганно шарахаться от каждой фотовспышки. Репортеры охотятся не за ней, а за Митчем, и тот ничего не имеет против.

Она пыталась отделаться от тревожного чувства. Напрасно она показала Митчу, что так расстроилась из-за злополучной фотографии. Это же его мир, и незачем Митчу знать, что мир этот ее пугает и отталкивает. Лучше ей скрыть свои опасения. Шеннон не сомневалась, что так будет правильно, хотя сама не понимала, почему.

— С тобой точно все в порядке? — прошептал Митч.

— Да. — В подтверждение собственных слов она неуверенно улыбнулась. — Все чудесно.

Но Митча, судя по всему, ее ответ не слишком убедил. Он осторожно приложил ладонь к ее щеке.

— А может, пойдем отсюда?

— Нет-нет, останемся. Я рада, что в кои-то веки оказалась в театре. А главное, я рада, что ты рядом.

Повернув голову, она коснулась его руки губами. И почувствовала, как Митч судорожно перевел дыхание.

Лампы погасли, но и в полной темноте Шеннон ощущала близость Митча. Ей передавалось тепло его тела, ее окутывал исходивший от него легкий пряный запах. Во мраке ярким красочным островком вспыхнула сцена. Зазвучала музыка. Шеннон напряженно вслушивалась, но ей никак не удавалось сосредоточиться на спектакле. Мелодия волновала ее, но происходящее на сцене ускользало от ее внимания.

Она не отводила глаз от сцены, изображая интерес. Однако близость Митча поглощала все ее чувства. Казалось, их ощущения созвучны: руки сплелись и сердца бились в унисон. Запах его тела, смешиваясь с ее запахом, создавал особую ауру их взаимного притяжения.

В конце концов она уступила нестерпимому желанию взглянуть на него, и глаза их тут же встретились. Переменчивый свет, лившийся со сцены, то ярко-желтый, то тускло-голубой, размывал его черты. Словно завороженная, Шеннон не сводила глаз с его лица, окончательно забыв о спектакле. Эти глаза имели над ней удивительную власть, они не давали ей отвести взгляд. Кончиками пальцев он поглаживал ее запястье — нежнейшие касания, которые обжигали и возбуждали ее.

Она опять вся дрожала, но уже не от страха.

Внезапно сцена погрузилась во тьму, а в зале зажглись огни. Музыка смолкла, сменившись шарканьем ног и гулом голосов. Антракт.

Но они продолжали сидеть, будто приросли к креслам, и по-прежнему не отводили глаз друг от друга. В конце концов Митч в недоумении огляделся вокруг, словно не понимая, куда попал. Руки их, лежавшие на подлокотнике кресла, так тесно переплелись, что трудно было понять, где его рука, а где — ее.

— Э… ну, как тебе спектакль? — запинаясь, начал Митч.

— А? О, спектакль! Я получила огромное удовольствие.

Какой спектакль? — промелькнуло в ее затуманенном мозгу.

— Я очень рад. — Митч плутовато взглянул на нее. — Тогда, может, расскажешь мне, что там у них происходило?

— Честно говоря, я все пропустила мимо ушей.

Он слегка усмехнулся.

— Значит, ты скучала. Бедняжка. А мне так хотелось, чтобы этот вечер стал для тебя особенным.

— Он и стал особенным, — с жаром прошептала Шеннон.

Митч улыбался своей рассеянной улыбкой, такой притягательной, что внутри у Шеннон все таяло.

— Знаешь, я заказал столик в ресторане. А теперь думаю, не послать ли нам ужин к черту. Придумаем что-нибудь другое. Ты как?

— Придумаем, — выдохнула она.

И ощутила, как мгновенно напряглась ладонь Митча, сжимавшая ее ладонь. Глаза его повлажнели, и он прошептал:

— Тогда идем.

Ноги ее дрожали, когда она пробиралась к выходу. Митч шел сзади, касаясь ее плеча, и тепло его дыхания обжигало ей спину. Вот губы его коснулись ее шеи, и она едва удержалась на ногах.

Они вышли из театра. Теперь они принадлежали друг другу. Митч вывел машину на автостраду; Шеннон прижималась к нему так крепко, что почти сидела у него на коленях. То и дело он, отвернувшись от дороги, бросал на нее взгляд — казалось, ему было необходимо убедиться, что она все еще рядом. И глаза его сияли радостью и восторгом, словно перед ним было непревзойденное произведение искусства, прекрасное, редкое.

Она ощущала, что сейчас для него бесценна. В этот вечер она любима, желанна. Прекрасна. Она не могла говорить, не могла ни о чем думать. Наконец она позволила чувствам взять над собой верх.

Когда Митч кидал взгляд на дорогу, Шеннон жадно пожирала его глазами, словно хотела навек запомнить эту прямую линию бровей и легкие морщинки вокруг глаз. Какой он сегодня бледный, с удивлением заметила она. На лбу выступила испарина, и он беспрестанно похлопывает себя по нагрудному карману. Странно, почему он так нервничает, подумала она, но тут же отогнала эту мысль прочь. О нервах лучше не вспоминать, иначе ее вновь охватит приступ тревоги.

Когда Митч остановился около ее дома, Шеннон вовсе не удивилась. Но в тот момент, когда они вышли из лифта, рассудок вновь ожил в ней и вступил в спор с захлестнувшими ее чувствами.

Она едва передвигала ослабевшими ногами. Что она делает? Стоит ли спрашивать: она прекрасно знает, что сейчас произойдет. Но рассудок настойчиво требовал ответа на другой вопрос: надо ли, чтобы это произошло? Ледяной взгляд Росса, казалось, вновь пронизывал ее до костей. «В последнее время Митчелл сам не свой», — вдруг донеслось до нее, и слова эти болью отдались в душе.

Митч взял ключ у нее из рук и сам открыл дверь. Его сжигало нетерпение. Капли пота выступили у него над верхней губой.

Войдя в квартиру, оба неожиданно растерялись, словно парочка школьников, впервые оставшихся наедине. Разговор не клеился, и они смущенно перебрасывались отрывистыми репликами.

Шеннон хотела приветливо улыбнуться, как положено радушной хозяйке, но губы, казалось, прилипли к зубам.

— Кофе?

Не дожидаясь ответа, она налила воду в кофеварку.

Пока варился кофе, Шеннон вертелась на кухне, нарочно придумывая себе дела. Заглянув в гостиную, она увидела, что Митч с потерянным видом слоняется из угла в угол. Он схватил какой-то журнал, пролистал страницы и вновь бросил его на полку. Потом смерил взглядом внушительную стопку учебников на письменном столе.

Наконец он вслух прочел вышитое крестом изречение, висевшее над столом Шеннон: «Водопроводчикам снятся только трубы».

— Неужели сама вышивала? — указал он на стену.

— Нет, где уж мне. А вот стол я действительно сделала сама.

— Ну да!

Недоверчиво улыбнувшись, Митч погладил полированную поверхность красного дерева. Потом вспомнил, что Шеннон превратила собачью будку в маленький архитектурный шедевр. Похоже, насчет стола она вовсе не шутит.

Шеннон поставила на кофейный столик две дымящиеся кружки.

— К сожалению, у меня не нашлось красивых чашек…

Она осеклась, потому что Митч приблизился к ней вплотную. Инстинктивно она откинула голову назад и приоткрыла губы.

— Спасибо, — запинаясь, произнес Митч.

— За что?

— За кофе.

— Пожалуйста. — Она облизала пересохшие губы. — Садись, прошу тебя.

— Да-да.

Однако он не двинулся с места. Осторожно провел пальцем по ее лицу. Она хотела что-то сказать, но с губ слетел лишь довольный вздох. Митч мягко взял ее за подбородок и поднял ее голову так, чтобы она глядела ему прямо в глаза.

— Шеннон, я…

Не договорив, он обнял ее за талию и привлек к себе.

Казалось, его губы одновременно были везде — на ее шее, на щеках, на лбу. Он что-то шептал, прижимаясь ртом к ее лицу, и ее кожа словно впитывала слова. Смысла этих слов она не разбирала, но желание разгоралось в ней все сильнее. И вновь запах их тел смешался… смешался в терпкий запах страсти. Она запустила руки в его волосы, все крепче прижимаясь губами к его губам, почти ощущая вкус слов, которые он шептал.

Сердце Шеннон так колотилось, словно хотело выскочить из груди. Теперь она уже не спрашивала себя, надо ли, чтобы Митч был здесь, с ней, в этой комнате, в этот час. Она любит его, любит так, как не любила ни разу в жизни. И на всей земле нет места желаннее, чем его объятия. Может, она сошла с ума, но теперь ей все равно.

И лучше не думать о мире, в котором Митч чувствует себя как рыба в воде, — мире блеска и суеты, чуждом, пугающем. Лучше выбросить из головы угрюмые предостережения Росса. Митч для нее — весь мир. Остальное не имеет значения.

Задыхаясь, сжимая друг друга в объятиях так, словно комната кружилась и они искали опоры, они наконец разъединили губы.

— Шеннон, ты чудо, — хрипло прошептал Митч. — Я с ума схожу. Такого со мной не было никогда.

Он гладил ее по щекам, нежно сжимая лицо ладонями, вытирая пальцами влажные струйки под глазами.

— Слезы?.. Я обидел тебя?

— Нет, что ты. — Она прикрыла глаза. — Я счастлива. Невероятно счастлива. Потому что… — Она смолкла, не в силах закончить.

— Шеннон, я должен тебе сказать… — Голос Митча дрогнул, и он судорожно сглотнул. — Я не могу без тебя, я это понял… О Господи, что это за шум?

Шеннон взглянула туда, откуда доносился досадный трезвон.

— Телефон.

Митч нехотя ослабил объятия, и она вышла из комнаты. Оставшись один, он несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь унять дрожь в руках.

Все именно так, как он мечтал. Нет, о таком он даже и мечтать не смел. Он не знал, что женское тело у него под руками может быть таким мягким и гибким. Не знал, что глаза, устремленные на него, могут сиять такой любовью, таким восхищением.

Сейчас она вернется. А тогда он наденет ей на палец кольцо и попросит ее соединить свою жизнь с его жизнью. Их ждет столько счастья. Все его мечты — нет, их общие мечты — наконец станут явью.

Чудесная семья. Жизнь, полная любви.

Внезапно холодок пробежал у него по спине. Что-то случилось. Какое-то несчастье. В смятении он глядел в расстроенное лицо вошедшей Шеннон.

— Митч… — глухо произнесла она. — Это Росс звонит. Ему срочно надо поговорить с тобой. — Казалось, слова застревают у нее в горле. — За… заболела Рейчел.