"Падальщик" - читать интересную книгу автора (Гали Ник)

Глава XV Секрет Счастья и Правило Истинной Веры

Лишь проснулось сознание Учителя на земле, прилете, к нему коршун; и коршун сел на край его колыбели, и хвостом открыл Учителю рот, а потом ударил хвостом несколько раз по внутренней стороне губ и языку его. И признавался мне не раз Учитель, что преследует его всю жизнь ужасный сладкий запах, который источали перья той птицы. Говорил он мне, что коршун этот был знак, предвосхищавший приход на землю Падальщика.

И долго составляли мы с Учителем то, что должны были открыть левиям, — Правило Истинной Веры. И вот как нашли его.

Однажды ночью в моей лаборатории Учитель говорил со мной о счастье.

«Смотри, Томмазо, — сказал он, — счастье предполагает смешение в человеке, как в твоем котле алхимика, трех веществ. Смешать их нужно в строгой пропорции.

И первое вещество, которое кладем мы в котел счастья, называем мы «безопасность». Проживая жизнь, обретаем мы добрых друзей и надежных партнеров; создаем семью и рожаем детей. Усваиваем мы навыки и уменья, которые, случись что, не позволят нам пропасть; и заботимся о поддержании своего тела: и строим дом, чтобы иметь крышу над головой; и копим деньги и предметы на черный день…

И тот, кому удается скопить в жизни много безопасности, ночью спит спокойнее того, у кого ее мало. Знает такой человек, что даже если пошатнется в каком-то месте здания его жизни кладка, сможет он быстро укрепить это место.

И тот сундук, в который мы складываем накопленную в жизни безопасность, называем мы «Прошлое». Горько бывает тому, кто по прошествии лет оглянется и увидит, что его сундук «Прошлого» содержит в себе мало безопасности или вовсе пуст».

И сказал мне Учитель дальше:

«Смотри, Томмазо: второе вещество, которое кладем мы в котел счастья, называем мы «ожидание радости». Ведь если человека в будущем ждет улучшение его положения и свершение приятных для него событий, чувствует он в себе прилив и чем бы ни занимался тогда, все делает более радостно. И сундук, куда складывает человек свою будущую радость, наливаем мы «Будущее». И если мало у человека в сундуке «Будущего» радости, падает он духом, и жизнь его становится скучна и уныла.

И вот, накоплена радость впереди нас сулит нам переход в лучший мир, а накопленная безопасность за спиной поддерживает от того, чтобы не опрокинуться в мир худший».

И сказал еще Учитель:

«Смотри, Томмазо: третье вещество, которое положим мы в котел счастья, мы называем «Довольство собой». Появится в нас сладкое это чувство, когда сделали мы в жизни что-то ладно — слившись с Творящей Силой, пробудившейся в нас. И это чувство есть не что иное, как ощущение нами нашего движения вверх в мирах. И происходить это движение может как от малых, так и от больших дел. И скорость и направление этого движения назовем мы «Настоящее».

И вот достаточный запас безопасности в прошлом, достаточный запас радости в будущем и достаточная степень довольства собой в настоящем — вместе создают в человеке ощущение счастья».

Так сказал мне Учитель.

И выслушав его, воскликнул я: «Как странно, что никогда до этого не мог я сам определить счастье. Как это просто! Если чувствую я себя в безопасности, и ждет меня радость в будущем, и испытываю я довольство собой в настоящем — я поистине счастлив!»

И слушал я Учителя, и смотрел на сундуки, что он рисовал мне на бумаге. И вот, чтобы освободить ему больше места, отодвинул я рукой на столе колбы и склянки, — и упала одна банка, полная масла, на бок. Банка эта была закрыта плотно, и воздух в ней стал пузырями, и пошли пузыри медленно к поверхности. И глядя на них, почувствовал я в голове движение.

«Смотри Учитель, — вскричал я, — воздух неизбежно стремится к небу, но бесконечные развороты той сути, в которую он заключен, мешают ему подняться. Не устроен ли и человек так же?»

И стали мы рассматривать вопросы равновесия системы, имя которой человек. И тут же при мне изобразил Учитель мою мысль по-иному. Нарисовал он мне сначала человека в золотом сечении, а потом на бумаге водяную мельницу, колесо которой вращало компас. И вот тот рисунок:

«Сколько ни будет вращать вода компас, стрелка его не будет двигаться и будет неизменно смотреть в небо, на свою звезду, — сказал мне Учитель. И написал под эскизом: «Destinato Rogore» («Сила, дающаяся целью»). И внизу приписал еще: "Non a revoluzione chi a tale Stella е fisso" («Не оборачивается тот, кто устремлен к звезде»).

И представили мы тогда человека в виде весов, где прошлое и будущее его — две чашки, а сам он посередине — как стрелка, указывающая степень равновесия грузов, и призванную всегда смотреть на звезду свою в небе.

И вот тогда открыли мы путь Яхи…

Могут оставить люди свои попытки пробудить в себе Творящую Силу. И ту, и другую чашу весов по сторонам от себя могут заполнить «землей», то есть земными благами и ожиданиями земных удовольствий для себя, — но в равной, сбалансированной степени. И если баланс будет найден, система окажется выровнена — воздух в банке с маслом без отклонений кратчайшим путем двинется вверх! Центр системы — человек — неизбежно устремится к звезде свой судьбы, и изумрудный огонь этой звезды отразится в его сердце и согреет его. Словно тяжелые черные крылья, поднимут пришедшие в равновесие Прошлое и Будущее человека и вынесут его на небо. И так, последние люди земного цикла Лилы, — те что завязли в земле и уж не могут подняться в небо верхним путем, могут, наполняясь тьмой равномерно с двух сторон, подниматься к свету! Секрет лишь в том, чтобы на чаши обоих весов положить темные грузы, равные один другому по весу.

И дивился я открытому нами пути: «Неужели направляя все свои стремления во тьму, к материальным и чувственным благам, призванным дать нам низкое удовлетворение, возможно подняться к Небу?! Становясь тяжелее, взлететь?!» Но сказал мне Учитель: «Осторожно, Томмазо. Много путей ведет из подземных пещер глубже во тьму, но лишь один ведет сквозь тьму к свету. И люди, разучившиеся управлять своими свечениями, давно чувствуют, что существует этот путь, да не могут найти его. Заняты они единственно тем, чтобы рассчитать вес грузов по краям системы правильно, но не так просто рассчитать на весах равный вес».

И подумал я:

«Действительно так: ложится человек в земле на бок и начинает, подобно червю, есть землю, переваривать в себе будущее, превращая его в прошлое. И в погоне за безопасностью и удовольствиями, иногда удается ему уравновесить грузы на весах, и тогда проникает свет звезды под землю и освещает сердце человека изнутри волшебным огнем. И чувствует тогда человек, как тянет этот огонь его из земли на свет. Но длится это состояние лишь один миг, а затем человек снова теряет баланс, и его суть в земле отклоняется. И тускнеет изумрудный огонь в сердце человека, и снова он ползет во мраке, сам не зная куда».

Учитель привел примеры того, как бездумно пытаются уровнять весы люди, не имеющие понятия о том, как это сделать правильно.

«Представь себе, — сказал мне он, — человека, у которого грузы прошлого и будущего оказались на миг уравновешены. В миг такого равновесия человек почувствовал вспышку изумрудной звезды в сердце и незаметно перенесся в новый, лучший для себя мир. Предположим, это улучшение выразилось 8 том, что человек, идя по дороге, нашел на ней монету. Представь, что человек тут же решил потратить эту монету на вино. Что произойдет с грузами на чашах весов? Пока человек идет в трактир, он испытывает приток сил. Чаша будущего пополнилась запасом радости от предвкушения удовольствия от выпивки; а сундук прошлого — запасом безопасности (ибо пока человек не потратил монету, она будет повышать его безопасность). Вложения в два сундука таким образом уравнивают чаши прошлого и будущего на весах и направляют суть человека к его звезде. Мир вокруг — отражая довольство в нем человека самим собой вспыхнет изумрудным светом счастья, и человек поднимется В мирах выше. Но сохранит ли он свое движение вверх?

Вот человек в трактире; вино куплено и пьется. Безопасность, которую давала человеку монета превращается в безопасность, которую дает ему состояние опьянения. Но в сундуке будущего уже нет той радости, что была там от предвкушения выпивки. Баланс смещается. По мере того, как человек трезвеет, баланс оказывается нарушен все больше. Потеряв отблеск изумрудной звезды, сердце человека, моргнув, меркнет; проходит счастливый миг его жизни. Нет у человека больше ощущения безопасности и нет в будущем новой радости. Но из запасов накопленного прошлого вместе с монетой ушло здоровье, — его стало меньше, чем было до того, как человек нашел ее. И потускнел свет в срединном теле человеке, — свет того мира, в котором он оказался. И тонет в мирах такой человек, словно корабль, накренившийся и зачерпнувшей бортом воду».

Прошло много дней, в течение которых Учитель изучал законы равновесия системы человека. И в один день рассказал мне, что открыл:

«Смотри, Томмазо: система имеет множество компонентов и напоминает соединенные между собой хитрым образом резервуары. Маленькие и большие сосуды, через последовательные и параллельные соединения сообщаются друг с другом и присоединяются к двум большим резервуарам — прошлому и будущему человека. Ширина клапанов во всех сосудах разная, и от того наполняется каждый из них с разной скоростью и с разной скоростью наполняются смежные емкости.

Представь себе теперь, что можем мы из некоторых сосудов воду то и дело вычерпывать. Тогда общий уровень в смежных с ними сосудах тоже понизится, — хоть и с разной скоростью, — и дойдет такое понижение до главного резервуара. Но в другом месте можем мы в тот или иной сосуд воду подлить, и произойдет обратное. И так можем мы управлять системой».

И начал я тогда догадываться, о чем говорил он. «Потратив много времени и сил, — сказал мне Учитель, — рассчитал я в точности, как даже самое малое действие человека может повлиять на баланс системы. И сколько любое, даже самое малое действие человека добавит земли на правую чашу весов, а сколько на левую. Дошел я в своих расчетах до самого пустякового действия, которое может совершить человек, и вот, в состоянии я теперь создать Машину Счастья. Сможет она, предвосхищая восстановление Небесных Врат на земле, научить Хранителей правилу истинной веры — а те смогут научить ему потомков левиев. Сможет моя машина дать любому пользующемуся ею совет, как ему поступать, чтобы пройти сквозь землю к свету.

С помощью комбинации стекол и зеркал модель моя уловит своеобразие свечений тел человека и составит представление о степени равновесия его сути, — о том, насколько отклонилась стрелка весов от звезды. А далее, поставив диагноз, приступит доктор к лечению. Каждый выбор, с которым столкнется человек, разложит машина на то, что положительно или отрицательно повлияет на вес грузов в чашах. И основываясь на том, даст предписание, делать то или иное действие человеку или воздержаться от него.

Поистине чудна моя модель! Не нужно будет пользующемуся ею заботиться о том, куда идти — направо или налево, — путь спросит он у моей машины, и скажет она точно. И будет двигаться человек, следующий советам моей машины, к счастью, словно вода в руслах рек естественно течет к морю.

Но помни, Томмазо, — продолжил рассказ Учитель, — машина моя, так же как и Врата в будущем, — может принести Мирозданию много вреда. Не зная правила обращения с нею — правила истинной веры — спрашивающий совета машины, неизбежно будет желать у машины счастья для себя одного. Неизбежно же и машина будет на каждый вопрос о том или ином действии давать ответ, поддерживающий равновесия системы сращивающего за счет равновесия систем других людей. И будет такой человек двигаться в небо, опуская при этом все мироздание вниз в землю. Но так не сможет продолжаться долго ибо по закону Лилы истинное движение в Небо одного человек., призвано способствовать продвижению всего мироздания и всех людей в нем к красоте и гармонии. И вот, через некоторое время, когда противоречие дойдет до критической точки, Машина Счастья остановит работу. В этом случае лишь заданный ей вопрос о полностью бездумном, бессмысленном поступке вновь приведет ее в действие. Подобно положительному эффекту двойного отрицания, абсурдное действие на время разрешит противоречие».

И взмолился я: «Учитель, открой же мне скорее это правило — Правило Истинной Веры. Как правильно просить совета у твоей Машины Счастья, чтобы творила она благо для меня и одновременно для всех?»

И сказал мне Учитель:

«Правило Истинной Веры просто: следуй, не пытаясь понять разумом, правилам, традициям и верованиям, выработанным праведными людьми до тебя. Только живущий по правилам, традициям и верованиям сможет сделать для себя в жизни правильный выбор».

Я растерялся.

«По правилам, выработанным людьми? Но правила люди передают друг другу языком, а язык губит человека…»

И сказал Учитель:

«Вот тебе тайна: истинная вера рождается, как мимолетный отблеск звезды в сердце человека — удержать ее в себе нелегко. Но появляется желание в человеке снова прийти на то место, где зажглась в нем истинная вера, и повторить то, что делал он, чтобы вновь появилась она. И вот, кто ощутил искру раз — вспышку в сердце, за которую можно все отдать, — начинает не просто ходить на то же место, где ощутил веру впервые, и не просто делать то, что делал, когда ощутил ее впервые, — но начинает стремиться определить для себя и для других правила, следуя который и все люди попадут на это место, и следуя которым и все люди начнут делать то же. И начинает он сам следовать своим правилам и следить затем, чтобы и другие следовали им. И становятся правила законами, и принуждают людей законы. И законы, что отражают истинную веру, со временем становятся традициями, и им люди следуют уже добровольно. Самые же благие из традиций — со временем становятся верованиями. Они самые ценные. Из верований рождается в человеке снова искра новой истинной веры; и рождается часто на новом, еще неопробованном месте и в новом, еще неопробованном деле, — и тогда и это место, и это дело тоже духовно начинают завоевывать люди. И так вершится круг: всходит росток, и приносит плод, и увядает, и гибнет, и удобрит собой почву, и всходит в почве новый росток, краше и выше прежнего».

И поднял я глаза на Учителя:

«Я соглашусь с тобой в том, что касается верований, ибо нет в верованиях уже разумных слов. Но в правилах? Правила изложены словами и их принуждают к исполнению под угрозой наказания. Они рождаются сразу после появления в человеке искры истинной веры, — не похоже ли следование правилам поеданию незрелого плода? И не лучше ли следовать только вызревшим традициям и верованиям?»

И Учитель ответил:

«Следуй правилам, не анализируя их и не пытаясь оправдать и опровергнуть, — отринь вовсе словесную природу правил и любой их смысл или бессмыслицу, — и будешь вершить благое дело для мироздания. Когда сделаешь так, освободишь нежный мягкий плод от ядовитой оболочки и сможешь съесть его и получить пользу. И если будет человек делать так, не придется принуждать его к исполнению правил».

И воскликнул я:

«Значит, подобно тому, как крестьянин, ухаживая за землей, получает от нее плоды, так и человек, беспрекословно и не пытаясь оправдать или опровергнуть выработанные до него праведными людьми правила и законы, выполняя установленные законы и живя согласно сложившимся традициям и верованиям, взращивает в себе истинную веру?»

И он ответил мне:

«Это так».

И сказал я:

«Значит, не важно, что правила и законы излагаются языком, — человек не должен вникать в их смысл, но только исполнять их. Ведь то, что эти правила и законы стали общими, означает то, что тот кто ввел их, и кто следовал им, в какой-то момент прошлого почувствовал в себе вспышку истинной веры. Надо исполнять эти правила и законы, и не задумываться о том что они значат, — и сможешь действовать в соответствии со своим благом и благом всех».

И Учитель подтвердил:

«Это так».

И сказал я:

«Кроме того, самые старые из правил и традиций — верования — уже освободились от языка и смыслов, и от того в них появилось много того, что разум не может оправдать и против чего протестует: не объяснимые разуму звуки, действия, ритуалы; не допустимые для разума выводы о причинах и следствиях; истории, которых, согласно разуму, не происходило… Значит, подобно гниющим на полях растениям и злакам, отходящие правила и законы, превращаясь в традиции и верования, создают благодатный перегной для новых ростков истинной веры?»

И в третий раз сказал мне Учитель:

«Это так».

И спросил я тогда:

«Но что есть истинная вера, которая начало и конец всему?»

И Учитель объяснил мне:

«Взгляни на мир, — сказал он. — Зачем живут люди? Зачем заботятся о своем здоровье, о семьях своих, о делах, о красоте в искусстве? Ведь знают точно, что умрут. И знают, что умрут их любимые и что враги их тоже умрут. И что разрушатся без следа их царства, и творенья их сотрутся без следа, и сгинет все, что было ими создано хорошего и плохого на земле. От чего же не убивают себя люди, едва насладившись всеми благами жизни в молодости и увидев затем, что яства, которые отведали они на празднике жизни, наполнены ядом? И вот тебе ответ: движимы люди Целью и готовы ради этой Цели терпеть страдания. Но в чем цель каждого? И вот, если начнем искать цель разумом, то не найдем ее, и от того придем в отчаяние. Силен Враг; попадемся мыв его ловушку быстро — появятся слова и разум как предтеча зла, чтобы скрыть от нас Цель.

Но люди не жили бы, если бы не чувствовали, что каждый из них имеет Цель. Чувство Цели воплощается у людей в истинную веру. Вот тебе ответ на твой вопрос: каждый живущий на земле человек отвечает за один и только один фрагмент конечного состояния мироздания, который когда-нибудь наступит; понять, что за фрагмент человек должен воплотить собой и стать им — вот счастье человека, вот истинная вера, что держит его на земле, не зависимо от видимых проявлений и объектов веры. И говорящие, что живут ради детей своих, живут не ради них, но ради того, чтобы воплотить собой то, чего больше всего дают своим детям, — ибо станут этим одним в конечном мироздании, и укрепят этим одним положенную часть мироздания, подобно тому, как колонна в храме укрепит свод. И те, кто говорят, что истинно живут ради Бога, живут ради того, чтобы воплотить собой то лучшее, что могут дать людям и себе, думая, что дают это лучшее Богу. Ибо станут этим лучшим в конечном состоянии мироздания. И те, кто говорят, что истинно живут ради удовольствия, или мести, или славы, — все, все до единого строят каждый свой маленький фрагмент будущего Храма — и потому живут не ради удовольствия, мести или славы, — а ради будущей красоты того фрагмента, что появится на фронтоне, крыше или в основании здания Храма, и ради того чтобы соответствовал этот элемент мотиву общей архитектуры Храма и замыслу Творящей Силы, и той красоте, что ищет она. И вот, будут в конечном состоянии мироздания закаты — и за каждый миг заката ответит кто-то из ныне живущих или ранее живших в Лиле несовершенных. И будут на закатном ветру трепетать листья деревьев, — и каждый совершенный по форме и движениям своим на ветру лист будет итогом осуществившейся судьбы одного из несовершенных. И так за каждую травинку, за каждую бабочку, за каждое дуновение ветра в конечном идеальном состоянии мироздания, ответит кто-то один из ныне несовершенных своей жизнью и судьбой».

И дивился я таким словам. А Учитель продолжал:

«Вспышка изумрудной звезды в сердце человека — вспышка истинной веры — означает лишь то, что человек на миг увидел и понял эту свою Цель, — тот фрагмент конечного идеально состояния мира, которым ему надлежит стать. А увидев и поняв, двинулся к ней. И у каждого своя Цель, а значит и истинная вера тоже у каждого своя — пусть и молятся одним богам.

И многие скажут тебе: «Нет у меня своей веры. Вера у меня такая же, как у многих вокруг». Но не верь таким, ибо каждый истинной верой имеет такую, какой нет ни у кого другого, — хоть с виду и молится тому же богу, что и все.

И многие скажут тебе: «Нет у нас вовсе никакой веры и никакой Цели. И живем мы просто потому, что живем». Но и таким не верь, ибо если б было так, как говорят, не жили бы они. И даже самые пустые тела в мирах имеют внутри себя веру — хотя бы в то, что будут когда-нибудь востребованы и заполнены хозяевами — и в этом их Цель».

«Истинная вера, — продолжил Учитель, — там, где есть отрицание языка и смыслов, которые представляются человеку в словах. Минуя слова и разум, стремится человек почувствовать Цель — свой путь, отличный от других, — которым предназначено ему достичь звезды. И почувствовав на миг изумрудный свет звезды в своем сердце, человек вопиет к небу: «Верую, стремлюсь к тебе». И тогда начинает строить для себя и других правила.

И вот почему Путь Истинной Веры в том, чтобы принять и исполнять правила и традиции какой-либо одной добродетельной общины на земле, — той, что наиболее близка тебе. Выбери ту общину, что имеет четкие правила жизни, которые многие люди до тебя составили и исполняли, — выучи эти правила и следуй им. Тебе нужно понять, что ты не сам по себе, но что есть ты часть некой группы, что входит в некую другую большую группу, — и так пока не обоймешь мыслью всех людей на земле. Чем же старше правила, традиции и верования выбранной тобой общины, тем лучше. Не спеши — найди для себя именно ту общину, которая укрепила бы лучшее, что в тебе есть. Вспомни, какая из них сделала тебя тем, кем ты являешься; какая из них рождала в твоем сердце вспышки радости. которую можно все отдать… Исполняя правила этой общины, станешь ты желать не для себя одного. И свершится тогда то чего желаешь; и свершится так, что всему мирозданию станет от того лучше»…