"Почерк убийцы" - читать интересную книгу автора (Сэйерс Дороти Ли)

2  КОЛОКОЛА В ДЕЛЕ

После ужина миссис Венейблс показала свою власть в доме: несмотря на протесты падре, она настояла на том, чтобы лорд Питер пошел в свою комнату и отдохнул. Тем временем падре отправился искать на пыльных полках книжного шкафа книгу Кристофера Вулкотта «История колоколов храма святого Павла».

— Не могу понять, куда же она подевалась, — сказал падре, — наверное, я не там ищу. Ну, где же она… Да-да, дорогая, я знаю, что я не должен так нагружать лорда Питера, я понимаю, что это не очень хорошо с моей стороны, но…

— По-моему, тебе и самому не мешало бы отдохнуть, Теодор.

— Да-да, дорогая. Еще одну секунду. Я только…

Уимзи заметил, что миссис Венейблс имеет на мужа большое влияние. Что бы она ни сказала, о чем бы ни попросила, мистер Венейблс выполнял абсолютно все.

После ужина лорд Питер довольно хорошо отдохнул. К тому времени, как он поужинал и поднялся в свою комнату, Бантер уже приготовил постель и теплую грелку.

В камине потрескивал огонь. Уимзи прилег на кровать, включил ночник, открыл брошюру, которую дал ему падре, и прочитал довольно длинное заглавие:

«Введение в Математическую Теорию колокольного звона.

Общие правила и инструкции.

Все особенности и специфика работы с колоколами».

Составлено Теодором Венейблсом, пастором храма святого Павла, при помощи Кайуса Колла, автора книг:

Теория колокольного перезвона для сельских храмов»,

«Пятьдесят мелодий Грендширского перезвона»,

«Господь благословил звон колоколов» и многих других.

Книга была довольно монотонной. После ужина так и клонило в сон. Да и день был не из легких. Через несколько минут строчки поплыли перед глазами Уимзи. В камине тихо потрескивал горящий уголь. Уимзи попытался взять себя в руки и прочитал пару строк: «…когда за седьмым колоколом следует пятый, а после седьмого — шестой, то мелодия будет ровной, если фоном для ее служат маленькие колокола 2, 3, 4. Однако если играют только шестой и седьмой колокола, а пятый — не задействован, тогда…»

Не дочитав предложения, лорд Питер закрыл глаза и сразу же заснул.

Его разбудил звон колоколов.

В первый момент Уимзи даже не понял, что произошло, но буквально через секунду он пришел в себя, отбросил одеяло, сел на кровати и с ужасом посмотрел на Бантера, который со спокойным выражением лица стоял у кровати.

— Боже мой! Я же проспал! Почему ты не разбудил меня? Они начали без меня! — воскликнул Уимзи.

— Миссис Венейблс распорядилась не беспокоить вас до половины двенадцатого, милорд. А падре велел вам передать, что на службе они справятся без вас.

— Сколько сейчас времени?

— Пять минут двенадцатого, милорд.

В этот момент Уимзи услышал, как начал бить Джубили.

— Господи! — вскрикнул Уимзи, — этого не может быть! Я должен успеть! Я должен услышать проповедь падре. Дай мне расческу. Снег еще идет?

— Да, он пошел еще сильнее, милорд.

Уимзи кое-как привел себя в порядок и побежал вниз. Слуга последовал за ним. Уже через несколько секунд они были на улице. Бантер освещал дорогу небольшим фонариком. Они прошли через заросли кустарника, перешли через дорогу и вошли в церковь под финальные аккорды органа. Хор и падре стояли на своих местах. Семеро звонарей тоже уже сидели у колоколов. Уимзи быстро пошел к ним, а Бантер отправился на заранее занятое для него место рядом с Эмили.

Хезеки Лавендер поприветствовал Уимзи улыбкой. Все стояли на коленях, и Уимзи последовал их примеру. Мистер Лавендер сразу же сунул ему в руки молитвослов.

— Дорогие братья и сестры!..

Началась проповедь. Уимзи поднялся на ноги и осмотрелся вокруг.

Первое, что испытал Уимзи, было чувство благоговейного трепета перед уходящими ввысь сводами храма. Пространство, где могли молиться прихожане, было просто огромным. Широкие нефы, высокие арки, цветные витражи на окнах — все это создавало особенную, неповторимую атмосферу. Он долго не мог оторвать глаз от причудливо расписанных стен, затем перевел взгляд на нефы. Первое, что привлекло его внимание, были красивые резные колонны, которые, подобно струям фонтана, били от самой земли и взмывали под арки. Затем он поднял глаза еще выше и замер в восхищении. Сверху на него смотрели ангелы и архангелы, херувимы и серафимы. Они будто замерли на высоте с распростертыми крыльями, будто парили под куполом. Их ясные взоры были устремлены, казалось, прямо на Уимзи. То, что он испытал в этот момент, трудно передать словами — это было чувство благоговения и одновременно страха, ощущения своей малости перед открывшимся его взгляду величием.

— Господи! — прошептал Уимзи.

Про себя он повторил: «Он вознесся к небесам на крыльях херувимов». Мистер Хезеки Лавендер слегка подтолкнул своего нового коллегу в бок. Только тогда Уимзи увидел, что слишком увлекся и не заметил, как все молящиеся снова встали на колени. Он последовал всеобщему примеру и перелистнул страничку в молитвослове. Мистер Лавендер, который, должно быть, подумал, что лорд Питер либо вообще ничего не знает о богослужении, либо неверующий, помог ему найти нужные псалмы и стал читать их вслух прямо на ухо Уимзи, видимо, чтобы тому было понятнее.

Потихоньку приближалась полночь. Незадолго до того, как часы пробили двенадцать, падре прочитал короткую проповедь. Он говорил о том, что за все в нашей жизни мы должны благодарить Бога, ибо ничто не делается без Его ведома. Затем падре сказал, что «даже появление незнакомца в доме — это провидение Господне, и человек был послан в наш дом, чтобы помочь нам сегодня. Ничто и никогда не происходит случайно». Затем падре прочитал молитву, орган взял пару аккордов, и в этот момент Хезеки Лавендер громко крикнул: «Пошли, ребята!» Все звонари встали со своих мест и направились к лестнице, чтобы подняться на колокольню. Через минуту они уже были наверху и заняли свои места. Проходя в помещение, где были колокола, Уимзи увидел у двери большой деревянный бочонок, а рядом с ним девять пивных кружек. Должно быть, это хозяин «Красной Коровы» позаботился о звонарях.

Все уже сидели на местах, когда Хезеки посмотрел на часы и громко сказал:

— Пора!

Он первым бережно взял веревку и начал осторожно раскачивать Тейлора Паула.

«Дон-дон-дон…» — и маленькая пауза… — «Дон-дон-дон…» — и снова пауза. И Хезеки сыграл девять тейлоров в честь Старого года. Старый год уходил, уступая место Новому. В храме воцарилась тишина. И через пару секунд эту тишину нарушил бой часов. Как только они отбили двенадцать ударов, Хезеки крикнул: — Начинаем!

И в следующий момент все в округе залилось колокольным звоном. Гауде, Саваоф, Джон, Иерихон, Джубили, Димити, Бетти Томас и Тейлор Паул вместе звонили в честь Нового года. В колокольне все было полно движения, колокола как будто ожили и начали дышать, они двигались, они разговаривали. «Дин-дон-тин-тан-дин-дон-бом-бом-бом-тин-тан-дин-дон-дин-дон-тин-тин-дон-дон-дон…» Каждый колокол знал свое место, вел свою партию, свой ритм. И все вместе, сливаясь воедино, они дарили миру причудливые, чудесные, неповторимые звуки, которые разливались по окрестным лесам и болотам, возвещая о приходе Нового года. И не было в этот момент ничего прекраснее звуков этой музыки, творимой слиянием колоколов храма святого Павла — малыша Гауде, серебряного Саваофа, силачей Джона и Иерихона, веселого Джубили, сладкоголосого Димити, старика Бетти Томаса и великого Тейлора Паула. На стенах колокольни мерно покачивались их тени — вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз.

Уимзи старался смотреть на веревки и, чтобы не ошибиться, концентрировал внимание только на звуках своего колокола и в точности выполнял то, что ему показывали на репетиции. Лишь иногда он успевал мельком увидеть работу остальных звонарей. Старина Хезеки двигался четко, как машина. Было видно, что он уверен в каждом своем движении. Уимзи был удивлен, как, на первый взгляд, легко управляется Хезеки с огромным Тейлором Паулом. А вот Валли Пратт был крайне напряжен и сосредоточен. По движению его губ Уимзи догадался, что тот считает про себя, чтобы не сбиться с ритма. Чувствовалось, что он изо всех сил пытается контролировать траекторию движения своего колокола, чтобы не повторить свою постоянную промашку. И, надо признать, у него все хорошо получалось: его колокол умело встраивался в ритм всех остальных, вовремя меняя траекторию и пересекаясь то с пятым, то с седьмым, то с шестым колоколами. Словом, все работали слаженно и вдохновенно.

Через некоторое время прихожане стали расходиться по домам. Люди, выходя на улицу, сразу включали свои фонарики, и сверху казалось, что от храма медленно разлетаются яркие искорки. Вскоре на колокольню поднялся падре. Он сел на скамейку и приготовился помочь тому, кто первый попросит об отдыхе.

Часы били каждые пятнадцать минут, но за звоном колоколов их почти не было слышно. Под конец первого часа падре взял веревку у Валли, чтобы тот немного отдохнул.

Уимзи решил отдохнуть в конце третьего часа. Когда он отошел от колоколов, то увидел, что у входа, где стоял бочонок и кружки, сидели на скамейке миссис Венейблс и Бантер.

— Я надеюсь, — сказала она, — что вы еще не совсем устали.

— Конечно, нет, я только очень хочу пить, — ответил Уимзи.

— Ну, вот и замечательно.

Было видно, что миссис Венейблс не очень-то увлечена колокольным звоном. Ее одолевала сонливость, но она знала, что мистер Венейблс обидится, если она не будет присутствовать на событии, которое так много Для него значит.

— Удивительно как мягко и приятно здесь звучат колокола, не правда ли? Конечно, нас отделяет от них стена, но все же мы довольно близко, — сказала миссис Венейблс и зевнула.

Колокола все звонили. Уимзи знал, что падре сможет заменять его еще, по крайней мере, в течение ближайших пятнадцати минут, поэтому он решил послушать перезвон снаружи. Он спустился по лестнице и вышел на южное крыльцо.

Признаться, после трех часов работы у него даже разболелась голова. Выйдя на улицу, он вдохнул холодного воздуха, и ему сразу стало легче. Снегопад немного утих.

Лорд Питер спустился с крыльца и, немного подумав, повернул направо. Он шел по дороге вокруг церкви, пока не дошел до западного входа в храм. Встал под навес и закурил сигарету. Постояв пару секунд, он решил идти дальше и обойти вокруг храма. У северной стены церкви он увидел утоптанную тропинку, ведущую к маленькой двери. Уимзи подошел к двери и попытался ее открыть. Она была заперта, поэтому он двинулся дальше. Когда он повернул к восточной стороне храма, ветер начал дуть прямо ему в лицо. Идти стало довольно трудно. Через пару минут он был вынужден остановиться, чтобы перевести дыхание. Все вокруг было покрыто пеленой ночи. Только вдали в каком-то доме горел одинокий огонек. Уимзи подумал, что этот дом, скорее всего, стоит на дороге, по которой они с падре приехали к храму. Ему показалось странным, что кто-то еще не спит, хотя уже раннее утро. Однако было довольно холодно, да и на размышления времени не было — пора было возвращаться к работе. Уимзи закончил свой круг, вошел в храм все в тот же южный вход и поднялся на колокольню. Падре передал ему веревку и напомнил, какой сейчас удар.

В шесть часов утра все были в довольно бодром состоянии, несмотря на многочасовую практически беспрерывную работу. Правда, бедняга Валли Пратт весь взмок, его вьющиеся волосы растрепались, локоны лезли в глаза, однако, несмотря на все это, он хорошо держался и ни разу не сбился. Кузнец, казалось, вообще не устал и вполне мог бы продолжать работать еще долго. Но самым спокойным и невозмутимым оказался старик Хезеки. Его выносливость казалась просто невероятной.

Без четверти восемь падре покинул звонарей и пошел готовиться к утренней службе. Пиво в бочонке уже заканчивалось. Работать оставалось чуть больше часа.

В десять минут десятого падре поднялся на колокольню. В руках он держал часы. Он стоял молча и улыбался.

Еще через три минуты звонари уже доигрывали последние ноты последней мелодии.

«Дин-дон-тин-тин-дин-дон-дон-дон-дон…»

И вот отзвучал последний звук. Звонари отпустили веревки и встали.

— Восхитительно! Великолепно! Превосходно! — восторженно закричал падре. — Вы сделали это! Лучше и быть не может!

— Да, — ответил мистер Лавендер, — неплохо. — Немного подумав, он добавил: — Да, мы сделали это. Как звучало внизу, сэр?

— Отлично, — сказал падре, — такого четкого и красивого перезвона я еще не слышал. А теперь всем пора к завтраку. Я приглашаю вас ко мне, все уже на столе. Ну что ж, Валли, теперь ты можешь считать себя настоящим звонарем. Ты выдержал очень серьезное испытание. Ты молодец, правда, Хезеки?

— Да, ты неплохо поработал, — с некоторой неохотой признал мистер Лавендер. — Только смотри не загордись. Маленькие огрехи у тебя были, и тебе еще Многому надо научиться. Я тебе говорил тысячу раз и скажу еще столько же — все внимание на веревки. Надо следить за траекторией движения колокола, а не смотреть по сторонам.

— Ну-ну, — вступился падре, — не обращай внимания, Валли. Ты молодец. А где же лорд Питер? А! Вот и вы! Мы вам так обязаны! Я надеюсь, вы не слишком устали с непривычки?

— Нет, нет, — ответил Уимзи, хотя чувствовал, что еле держится на ногах. Да и руки он старался держать за спиной, потому что они дрожали после стольких часов работы. Уже много лет он не чувствовал такой усталости. Пожалуй, единственное, чего он сейчас хотел, это прилечь где-нибудь и заснуть. И если бы рядом с ним никого не было, он, наверное, заснул бы прямо на полу.

— Я… я в полном порядке, — тихо сказал он.

Когда все пошли к выходу, он еле передвигал затекшие от долгого сидения ноги, и, если бы не помощь кузнеца, он, наверное, упал бы с лестницы.

— Завтрак, — сказал падре, — вот что нам всем сейчас просто необходимо. И горячий кофе. Кстати, на улице до сих пор идет снег. Там очень красиво! Вы только посмотрите! Все покрыто снегом! Все вокруг белое-белое! Я думаю, будет сильное половодье. Вы точно в порядке? Ну, тогда пойдемте, пойдемте! А вот и жена — наверное, сейчас будет ругать за опоздание. Идем, идем, дорогая. Ну, Джонсон, что такое?

Последняя фраза была адресована молодому человеку, одетому в форму шофера, который стоял рядом с миссис Венейблс. Однако прежде чем молодой человек успел ответить на вопрос падре, заговорила миссис Венейблс:

— Мой дорогой Теодор, все равно вы сейчас никуда не поедете. Вам всем надо поесть…

Однако мистер Венейблс не дал договорить жене:

— Агнесс, дорогая, прости. Джонсон, я нужен?

— Сэр Генри послал меня сказать вам, что хозяйке было совсем плохо сегодня утром. Она чувствует, что умирает, и очень боится, что не успеет исповедоваться.

— Господи! — воскликнул падре, — неужели все настолько серьезно? Умирает? Конечно, я еду немедленно.

— Никто из нас не предполагал такого исхода, сэр. Все начиналось с обычного гриппа. Даже вчера еще не было мысли о том, что случится такое…

— Боже мой, Боже мой! Но я еще надеюсь, что все обойдется! Мы не должны сдаваться. Ты все мне расскажешь в подробностях по дороге. Сейчас, я буду готов через секунду. Агнесс, дорогая, проследи, пожалуйста, за тем, чтобы все хорошо позавтракали, и объясни им, почему я не могу присоединиться к общей трапезе. Лорд Питер, я уверен, вы простите меня. Мы обязательно поговорим с вами позже, когда я вернусь. Господи, бедняжка леди Торпс! Она замечательная женщина. Как же коварен этот грипп! — Сказав это, падре пошел в церковь, чтобы взять молитвослов и другие необходимые вещи.

Миссис Венейблс была так расстроена тем, что падре снова покидает ее, что чуть не расплакалась.

— Бедняжка Теодор! Он же всю ночь глаз не сомкнул, а теперь ему снова надо уезжать. Что ж, мы не Должны всегда думать о себе. Бедняга сэр Генри! Он же сам болен. Да… беда никогда не приходит одна. Боже мой, какие печальные новости принесло нам это утро! Какой уж теперь праздничный завтрак. Джонсон, пожалуйста, передайте мисс Хилари, что мне очень жаль, что все так сложилось, и спросите, могу ли я как-то помочь миссис Гейтс. Знаете, лорд Питер, миссис Гейтс ведет хозяйство у Торпсов. Господи, вы же совсем устали! Что же вы стоите! Проходите скорее. Джонсон, если понадобится моя помощь, обязательно приезжайте. Я надеюсь, медсестра сэра Генри справится, ведь за дополнительной медицинской помощью ехать очень далеко. Теодор! Ты хорошо оделся?

Падре уже вернулся из церкви, держа в руках сосуд для причастия. Он заверил жену, что одет достаточно тепло, и они с Джонсоном пошли к машине.

Новость о бедняжке леди Торпс омрачила утро, и завтрак действительно уже не казался праздничным. По этой причине не было никакого праздничного шума, и Уимзи наслаждался своим завтраком в тишине и спокойствии. Все восемь звонарей молча жевали, только миссис Венейблс периодически начинала говорить о том, как соболезнует сэру Генри, и о том, что бедняга Теодор, должно быть, совсем устал.

— Сколько же бед обрушилось на Торпсов, — говорила миссис Венейблс. — Пропажа ожерелья, убийство охранника, болезнь сэра Чарльза… всего и не перечислишь. Угощайтесь, Хезеки, не стесняйтесь. Еще бекона, мистер Доннингтон? Хинкинс, передай мистеру Годфри холодный окорок. Да и сэр Генри так и не оправился после войны. Валли, ешь больше, ты устал сегодня. У тебя все есть? Я надеюсь, падре скоро вернется и наконец-то поест и немного отдохнет. Лорд Питер, еще кофе?

Уимзи поблагодарил миссис Венейблс и попросил рассказать, что случилось с мистером Чарльзом и ожерельем.

— Ах да, вы же не знаете. Простите, надо было раньше догадаться рассказать. Конечно, откуда же вам знать! Когда живешь в такой глубинке, как мы, кажется, что каждую новость обязательно знают непременно все, вот я и забыла, что вы еще не в курсе, — сказала миссис Венейблс и понизила голос. — Это долгая история признаться, не стоило мне упоминать об этом. Хорошо еще, что Вилли Тодея нет здесь. Я лучше расскажу вам после завтрака. Или спросите Хинкинса. Он в курсе. Интересно, как себя чувствует Вильям Тодей? — уже обращаясь ко всем, спросила она. — Кто-нибудь слышал новости о нем?

— Боюсь, он уже не выкарабкается, мэм, — ответил мистер Доннингтон. — После службы я виделся с женой, и она рассказала мне, что Джон Маллинс рассказывал, что ночью Вилли было совсем плохо, и он бредил. Беднягу еле-еле удерживали в постели.

— Боже мой, Боже мой! Ну, хорошо еще, что Джеймс дома. Так Мэри проще справляться с Вилли.

— Да, это точно. Только вот ему через пару дней пора уезжать. Но я надеюсь, к тому времени худшее уже будет позади.

Миссис Венейблс вздохнула.

— Эх, грипп коварен. Часто он забирает молодых и сильных, а нас, стариков, не трогает.

— Да… Вот уже часы бьют десять, а падре еще не вернулся. Ах, я, кажется, слышу шум мотора. Валли, позвони, пожалуйста, в колокольчик. Эмили, принеси горячих яиц и бекона для падре. И подогрей кофе.

Эмили взяла кофе и буквально через пару секунд вернулась.

— О, простите, мэм, — сказала она. — Падре просит прощения, но он бы хотел позавтракать в кабинете. О… бедняжка леди Торпс скончалась. Падре просил передать, что если мистер Лавендер уже позавтракал, то пусть он сейчас поднимется на колокольню и прозвонит на прощание.

— Скончалась? — воскликнула миссис Венейблс, — Боже мой! Какое горе!

— Да, мэм. Мистер Джонсон говорит, что все произошло так неожиданно. Падре едва вышел из ее комнаты… И все… Они даже не знают, как сказать об этом сэру Генри.

Мистер Лавендер встал из-за стола.

— Во цвете лет, — сказал он мрачно. — Мы скорбим. Мэм, простите меня, я пойду. Доброго утра, если можно так выразиться. Благодарю всех за прекрасный перезвон. Я пойду на колокольню, и мы со стариной Тейлором Паулом почтим память усопшей.

С этими словами Хезеки вышел из дома. Буквально через несколько минут по окрестностям разнесся глубокий и печальный звон колокола. Сначала он отбил шесть тейлоров, это означало, что умерла женщина, а затем пробил столько раз, сколько покойнице было лет. Оказалось, миссис Торпс было всего тридцать семь.

В столовой снова воцарилась тишина, которая только иногда прерывалась звоном посуды или редкой просьбой что-нибудь передать.

Довольно быстро трапеза была завершена. Мистер Вайлдерспин отозвал Уимзи в сторону и объяснил, что послал за мистером Эштоном, чтобы тот привез пару лошадей и крепкую веревку. С их помощью можно будет вытащить машину из кювета. После этого надо будет осмотреть ее и решить, нуждается ли она в ремонте. Затем мистер Вайлдерспин добавил, что если лорд Питер желает пойти на кузницу, тогда они вместе осмотрят машину и обговорят все о ремонте. Его (мистера Вайлдерспина) сын Джордж отлично разбирается в моторах, и если понадобится ремонт подобного характера, то проблем не будет.

Миссис Венейблс покинула столовую и пошла в кабинет проведать мужа и узнать, не нужно ли ему чего.

Уимзи знал, что его присутствие в Фрогс-бридж практически бесполезно, поэтому он решил остаться у падре и подождать здесь известий о машине. Предупредив миссис Венейблс, чтобы она не волновалась о нем, Уимзи вышел в сад. За домом он встретил Джо Хинкинса, который был занят тем, что мыл машину падре. Он не отказался от сигареты, предложенной Уимзи, затем сказал пару фраз о ночном перезвоне и сразу же перевел разговор на семью Торпс.

— Они живут в большом кирпичном доме на другом конце деревни. Раньше это была довольно состоятельная семья. Они говорят, что получили свои земли за то, что когда-то вкладывали деньги в осушение местных болот. Это одна из самых старых местных семей. Сэр Чарльз был очень хорошим человеком. Он сделал много добрых дел в свое время, всегда находил средства помочь людям, хотя его нельзя было назвать богачом. Его дети рассказывали мне, что он потерял много денег в Лондоне, но подробностей я не знаю. Здесь он хорошо ухаживал за своими землями, жил в согласии и мире практически со всеми, в общем, был хорошим человеком. Все жители деревни были потрясены, когда он скончался после того, как ночью в его дом ворвались воры.

— Ограбление?

— Ну да, похитили ожерелье, о котором за завтраком упоминала миссис Венейблс. Вся эта история случилась, когда сэр Генри женился. Это было в апреле девятьсот четырнадцатого. Я очень хорошо помню этот год — год начала войны. Я был совсем еще ребенком, Но мне доверили бить в колокола в честь свадьбы. Это была моя первая настоящая работа с колоколами. Мы сыграли для них пять тысяч сорок Грендширских тройных перезвонов и Хольтский перезвон. В память об том мы повесили отдельную табличку в колокольне. Вы, наверное, видели. Так вот, а потом был потрясающий ужин, на котором было очень много гостей. Невеста была сиротой, а сэр Генри — наследник всего этого состояния, поэтому и свадьба проходила здесь. Да, об ожерелье. На свадьбе присутствовала одна гостья, довольно богатая дама. На шее у нее было украшение — дорогое ожерелье. Думаю, оно стоило не одну тысячу фунтов. Так вот, на следующий день после свадьбы, а точнее в следующую ночь, когда сэр Генри и его жена уже уехали в свадебное путешествие, украшение было украдено.

— Боже мой! — воскликнул Уимзи заинтересованно.

— Да, вот так, — сказал мистер Хинкинс, довольный тем, какое сильное впечатление произвел его рассказ, — это происшествие наделало у нас много шума. Но самое худшее во всем этом было то, что в этом преступлении был замешан один из людей сэра Чарльза. И этого он никак не мог себе простить. Вскоре его вычислили. Это оказался Декон. Так вот, когда выяснилось, что это он…

— Декон?

— Да, Декон. Он был дворецким в доме сэра Чарльза. Он работал в доме целых шесть лет, был женат на горничной Мэри Рассел, которая потом вышла замуж за Вилли Тодея. Это его вы подменяли вчера, он сейчас тяжело болен.

— О! Так, значит, сейчас Декона уже нет в живых?

— Да, милорд. Я как раз об этом и хотел вам рассказать. Это случилось так. Миссис Вилбрехэм проснулась ночью и увидела, что у окна в ее комнате стоит человек. Она испугалась и закричала. Тогда вор выпрыгнул в окно и скрылся в саду. Миссис Вилбрехэм своим криком подняла весь дом. Тогда дома был сэр Чарльз и еще несколько джентльменов. У одного из них даже было ружье. Когда все они спустились вниз, в коридоре они увидели Декона, который только что вбежал в дом первым делом сэр Чарльз позвонил в колокольчик. Тогда прибежал лакей и мы с садовником. Я тогда был его помощником. А в итоге все закончилось тем, что сэр Чарльз заплатил миссис Вилбрехэм за ожерелье.

— Заплатил за ожерелье?

— Да, милорд. Так и было. Хотя никто не винил в происшедшем сэра Чарльза, он считал, что ответственность все же лежит на нем. Поэтому он решил, что обязан выплатить миссис Вилбрехэм полную стоимость ожерелья. Однако, признаться, я не понимаю, как женщина, которая считает себя настоящей леди, могла взять эти деньги у сэра Чарльза. Ах, я забыл сказать, что потом все из прихожей выбежали на крыльцо. Джентльмен, у которого было ружье, заметил человека, убегающего через лужайку к выходу из сада, и выстрелил в него. Выстрел оказался довольно точным, но вора за забором ждала машина, и, несмотря на ранение, ему удалось добежать до нее. Вернувшись в комнату, миссис Вилбрехэм и обнаружила пропажу украшения.

— И вора поймать так и не удалось?

— Нет, милорд. Наш шофер попытался догнать беглеца, но пока он заводил и вывозил машину, прошло достаточно времени, чтобы вор успел скрыться. Шофер опросил всех возможных свидетелей, всех, кто мог видеть машину, но никто не смог точно сказать, в каком направлении она уехала. Скорее всего, они поехали по дороге на Волбич или вдоль реки. Так что единственное, что оставалось — это обратиться в полицию. Но дело в том, что ближайший полицейский участок находится в Лимхолте. Ситуация еще и осложнялась тем, что в эти дни машина полицейского находилась на ремонте. Поэтому сэр Чарльз решил, что проще будет послать свою машину за полицейскими, чем звонить в участок и ждать, пока они найдут машину и приедут.

— О! Вы все-таки расспросили Джо о том ограблении, — сказала миссис Венейблс, неожиданно высунувшись из-за двери гаража. — Правильно, он знает намного больше меня. Вы тут не замерзли?

Уимзи поблагодарил за заботу, сказал, что здесь довольно тепло, и поинтересовался, как чувствует себя падре, не слишком ли он устал после столь тяжелой ночи и мрачного утра.

— Нет, кажется, он в порядке, — ответила миссис Венейблс. — Хотя, признаться, он выглядит очень расстроенным. Я надеюсь, вы останетесь у нас на ланч. Я приготовлю пастушью запеканку. Вы любите запеканки? Еще у нас есть холодный окорок.

Сказав это, миссис Венейблс скрылась за дверью.

— Продолжайте, — сказал Уимзи.

— Ну, а дальше приехали полицейские. Они прочесали всю территорию вокруг дома, надеясь найти какие-нибудь улики, например, отпечатки ботинок. Признаться, они основательно потоптали наши цветы. Но это дало свои результаты. По отпечаткам шин удалось вычислить машину и человека, которого ранили в ногу. Им оказался довольно известный в определенных кругах Лондона вор. Однако впоследствии выяснилось, что в этом деле участвовал не только он, что это не он выпрыгивал из окна комнаты потерпевшей. Такой вывод был сделан после того, как нашли отпечатки ботинок под окнами дома. Эти отпечатки принадлежали не кому иному, как Декону. Скорее всего, дело было так. Этот лондонский вор положил глаз на дорогое украшение, но, чтобы выкрасть его, нужен был свой человек в доме. Вот он и подкупил Декона. Наверное, Декон должен был ночью пробраться в комнату к миссис Вилбрехэм, взять ожерелье и выбросить его вору через окно. У полицейских, скорее всего, были убедительные доказательства, потому что вскоре они арестовали Декона. Я очень хорошо это помню, потому что его арестовали в воскресенье, когда мы возвращались со службы. Знаете, при задержании он даже оказал сопротивление, и чуть было не убил полицейского. Представляете, преступление произошло ночью в четверг, а в воскресенье виновник уже был найден. Неплохо, да?

— Да, довольно быстро. А откуда же Декон знал, где искать украшение?

— Ну, это в принципе объяснимо, милорд. Например, служанка миссис Вилбрехэм могла случайно или по глупости сказать что-нибудь Мэри Рассел. А она, в свою очередь, без какого-нибудь злого умысла, просто так, рассказала мужу. Ведь она была тогда замужем за Деконом. Конечно, полицейские допрашивали обеих женщин, и даже вначале подозревали их. Но, слава Богу, все обошлось. Все жители деревни очень переживали за Мэри, потому что она действительно очень порядочная женщина из хорошей семьи. Ее отец — помощник церковного старосты. И могу ручаться, что нет более порядочной и честной семьи, чем Расселы. И Декон не может омрачить репутацию этой семьи, потому что по крови он не принадлежит к ним. Он вообще, кажется, родился в графстве Кент. Сэр Чарльз привез его из Лондона, дал ему работу и крышу над головой. А этот лондонский вор Крантон, как он сам себя называет, хотя у него еще много имен… так вот, он, наверное, пообещал Декону золотые горы, а потом просто бросил и предал его.

— Как подло!

— Да… подло. Но вскоре поймали и самого Крантона. И он, в свою очередь, сказал, что это Декон предал его, потому что выбросил тогда в окно пустую коробку, ожерелье оставил себе. Но, конечно, Декон отрицал это. У него была собственная версия, которая заключалась в том, что в ту ночь он услышал какой-то и пошел посмотреть, в чем дело. Тогда-то миссис Вилбрехэм увидела его и закричала. А он на самом деле хотел поймать вора, поэтому и выпрыгнул из окна. Декон понимал, что отрицать то, что он был в комнате потерпевшей — просто бесполезно, потому что там везде его отпечатки пальцев. Вот он и придумал эту красивую историю о том, что просто пытался защитить жителей дома и поймать преступника. Только вот эта ложь сыграла против него. Дело в том, что в процессе допросов его рассказ пару раз менялся, и следователь сразу понял, что Декон лжет. А что касается ожерелья — его у Декона не было. Украшение так и не нашли. Может, оно и было сначала у Крантона, но потом он мог испугаться и избавиться от ожерелья. А может, оно было у Декона, и он умело спрятал его. Теперь уже вряд ли кто-то узнает, как все было на самом деле. Кстати, деньги, которыми, по версии следствия, Крантон подкупил Декона, так и не нашли, хотя комнату дворецкого перевернули вверх дном. Что касается обеих женщин, то следователь пришел к выводу, что в их действиях не было никакого злого умысла. Так что в тюрьму отправились Крантон и Декон. Оба получили очень большие сроки. После всего случившегося старина Рассел продал свой дом, и они с Мэри уехали. Но когда умер Декон…

— Как это случилось?

— Он сбежал из тюрьмы, убив охранника. Это был, конечно, отчаянный поступок. Еще один грех взял на душу. Это было в тысяча девятьсот восемнадцатом году. Вот Бог и наказал его. На свободе он пробыл совсем недолго, вскоре он упал в карьер и разбился. Его тело нашли только через два года, на нем по-прежнему была тюремная одежда. Как только об этом узнал Вильям Тодей, он сразу же поехал за Мэри, женился на ней и привез обратно к нам. Дело в том, что он всегда был неравнодушен к миссис Рассел. С тех пор прошло уже десять лет. У Вильяма и Мэри родились двое славных детишек. А Крантон отсидел свой срок, но вскоре после того как освободился, его снова арестовали за очередное преступление. Так что сейчас он снова в тюрьме. Джек Прист, полицейский при храме святого Петра, сказал мне, что вряд ли кто-нибудь еще услышит о том пропавшем ожерелье. Наверное, он прав. Даже если Крантон и знает, где украшение — он ни за что не расскажет об этом.

— Да, сложное дело. Так, значит, сэр Чарльз выплатил миссис Вилбрехэм компенсацию?

— Нет, это сделал не сам сэр Чарльз, милорд. Компенсацию выплатил сэр Генри. Вернувшись из свадебного путешествия, бедняга нашел сэра Чарльза безнадежно больным и узнал всю эту ужасную историю. Дело в том, что старик испытал сильный шок и тяжело переживал все, что произошло в его семье. Он считал, что несет ответственность за все случившееся. Не стоит еще забывать и о том, что ему было уже больше семидесяти. Вскоре пришла новость, что началась война, и этого его сердце уже не выдержало. Перед смертью сэр Чарльз просил сына заплатить миссис Вилбрехэм, и сэр Генри выполнил эту просьбу. Когда полицейские признали, что не в силах найти ожерелье и дело, скорее всего, придется закрыть, сэр Генри сразу же выплатил миссис Вилбрехэм компенсацию. Вскоре сэра Генри забрали на фронт. Он был серьезно ранен и был вынужден вернуться домой. Он так и не смог окончательно управиться после ранения и на всю жизнь остался инвалидом. С тех пор он как будто постарел и осунулся. Это уже не прежний сэр Генри. Вот так жизнь порой бывает жестока. А теперь его постиг еще один удар. Я думаю, он очень тяжело переживает смерть любимой жены. Она была очень хорошим человеком. Мы все скорбим по ней.

— А дети у нее остались?

— Да, милорд, дочь, мисс Хилари. Ей будет пятнадцать в этом месяце. Она недавно приехала домой на каникулы из школы. Боюсь, это самые печальные и тяжелые каникулы в ее жизни.

— Да, конечно, — сказал лорд Питер. — Благодарю вас за интересный рассказ, Хинкинс. Теперь я буду следить за новостями об ожерелье миссис Вилбрехэм. А! Вот и мой друг мистер Вайлдерспин. Надеюсь, он принесет мне хорошие новости о том, что машина уже в порядке.

Однако все было не очень-то и хорошо. Машина была привязана к телеге, в которую были впряжены две лошади. Видимо, таким образом ее и доставили к дому. При первом взгляде на нее Уимзи понял, что она вряд ли даже заведется. Но, несмотря на это, Вайлдерспины, старший и младший, были, кажется, настроены довольно оптимистично. Они сказали, что для начала попробуют сами все исправить — надо было починить переднюю ось, которая довольно сильно пострадала из-за аварии. А если что-то не получится, то можно будет послать за мистером Браунлоу в приход храма святого Петра. У него настоящая автомастерская, и, если понадобится помощь, он приедет на своем грузовике и заберет машину на ремонт. По словам Вайлдерспинов мистер Браунлоу — настоящий профессионал. Единственная загвоздка в том, что его может не быть дома. Ведь в приходе храма святого Петра сегодня свадьба. И, возможно, мистера Браунлоу попросили привозить и развозить гостей. Поэтому Вайлдерспины решили сначала попробовать справиться самостоятельно, а в случае, если понадобится помощь, можно будет сходить на почту и попросить начальницу почтового отделения позвонить мистеру Браунлоу и узнать, свободен он или нет.

Осмотрев переднюю ось, Уимзи предположил, что лучше сразу обратиться к профессиональной помощи мистера Браунлоу. Он даже сказал, что сам может договориться с начальницей почтового отделения, если мистер Вайлдерспин проводит его до почты. Уимзи настоял на этом, поэтому они все вместе, во главе с мистером Эштоном, отправились в деревню. Они прошли мимо храма, затем еще четверть мили, и были уже в центре деревни.

Приход храма Святого Павла по традиции находился за пределами деревни. Сама деревня стоит на перекрестке дорог. Дорога на юг ведет к приходу святого Стефана, который граничит с приходом святого Петра. От любого храма при желании можно дойти пешком до Тринити Фут и Фрогс-бридж. Эти три храма образуют между собой треугольник: к югу от храма святого Павла находится храм святого Петра, к западу — храм святого Стефана. Есть в этих краях и железная дорога до Лимхолта. Она соединяет приходы храмов святого Петра и святого Стефана, а затем пересекает Тринити Фут через территорию прихода Диксей.

На территории прихода храма святого Петра есть железнодорожная станция, два моста и даже недостроенная церковь. Ее строительство было начато не в самое лучшее для страны время, поэтому закончить его так и не удалось.

На землях прихода храма святого Стефана тоже есть железнодорожная станция. Однако поезда здесь останавливаются редко. Жителям деревни гораздо ближе доходить до станции в приходе святого Петра. Кроме того, неподалеку есть красивая церковь с колокольней четырнадцатого века, где установлено восемь прекрасных колоколов.

Приход храма святого Павла не имеет железнодорожной станции. Зато это самый древний приход. Храм святого Павла самый величественный и знаменитый. Изначально на месте современного храма был монастырь. До сих пор в архитектуре церкви многое напоминает о прошлом. Храм был построен на небольшом холме на десять — двенадцать футов выше уровня земли, на которой стоит деревня. Скорее всего, это было сделано потому, что во времена постройки монастыря местные болота еще не были осушены. Чтобы защитить храм от влаги и был насыпан искусственный холм. Что касается реки Вейл, то сейчас она не доставляет особых хлопот даже в период половодий. Много лет назад, во времена правления Якова I, русло реки было искусственно изменено, потому что она представляла довольно серьезную опасность для монастыря. Сейчас с колокольни даже видно пересохшее старое русло, которое проходит совсем недалеко от храма.

На почте лорд Питер отправил своим друзьям, которые ждали его в Волбиче, телеграмму, где объяснил, что произошло и почему ему пришлось так сильно задержаться. Затем он договорился по телефону с мистером Браунлоу о помощи, после чего решил, что Браунлоу и Вайлдерспин вполне разберутся с ремонтом без него, и отправился в обратный путь. Деревенский пейзаж был не очень живописным, зато всю дорогу лорд Питер любовался храмом. Вскоре колокольный звон прекратился. Значит, Хезеки уже пошел домой. Однако когда Уимзи подошел к храму, он заметил, что южный вход до сих пор открыт. Заглянув внутрь, он увидел миссис Венейблс, которая меняла воду в вазах с цветами у алтаря.

Заметив, что Уимзи с интересом разглядывает резные дубовые двери алтаря, она подошла и сказала:

— Они прекрасны, да? Теодор так гордится своим храмом. Он очень много делает для того, чтобы здесь было так красиво. К счастью, предыдущий пастор был очень добросовестным человеком, вовремя делал ремонт и старался поддерживать чистоту и порядок. Только вот был он слишком приземленным, если так можно выразиться, человеком, и некоторые его поступки нас просто повергали в шок. Дело в том, что он совсем не ценил красоты нашего храма. Ну, слава Богу, сейчас все по-другому. Знаете, Теодор хочет немного перестроить алтарь и еще больше украсить его, только вот некоторые прихожане считают, что это будет смотреться слишком помпезно. Ну, да ладно. Ах да, это очень красивое окно, правда? Оно было недавно отреставрировано, но все старинные стекла были сохранены. А во время войны мы очень боялись, что из-за разрывов снарядов они могут потрескаться. Но, слава Богу, все обошлось. Посмотрите, какая красивая перегородка. Совсем как кружевная. Эти могилы семьи Гауди. Они жили здесь до правления королевы Елизаветы. К сожалению, до сегодняшнего дня не дожил ни один потомок этого рода. Здесь высечены их имена: Гауде, Гауди, Домини. Раньше с северной стороны храма была пристроена часовня, воздвигнутая в честь этой семьи: часовня настоятеля монастыря Томаса. Вот это его могила. Бетти Томас назван в его честь. Только вот в девятнадцатом веке перегородка между часовней и храмом была варварски разрушена и бывшую часовню использовали в качестве ниши для органа. По-моему, это был просто ужасный поступок. Тем не менее, историю переписать нельзя, поэтому приходится смириться с таким положением вещей. Кстати, пару лет назад мы починили орган и добавили целый ряд недостающих клавиш. Теперь, пока мисс Снут играет, бедняге Чудаку Пику приходится внимательнее следить за тем, чтобы накопитель воздуха в органе был в порядке. Мы все называем Пика Чудаком из-за его порой странного поведения. Он не совсем обычный человек, вот наша главная достопримечательность — это потолок с изображением ангелов. Он уже много лет остается неизменным. Около двадцати лет назад мы совсем немного отреставрировали его — нанесли тонкий слой позолоты на изображения. Однако чтобы это сделать, нам пришлось лет десять уговаривать церковного старосту дать нам разрешение. Он и большинство прихожан считали, что все должно остаться в первозданном виде. Но потом, когда результат был налицо, все были очень довольны. Теперь мы еще надеемся, что нам удастся отреставрировать купол над алтарем. Надо как следует прокрасить все швы. Тем более что пока еще хорошо виден цвет краски, которая была здесь изначально. Да и позолоту уже давно пора обновить. А еще у Теодора есть голубая мечта — отреставрировать восточное окно. Оно было застеклено кое-как, каким-то необработанным стеклом, примерно в 1740 году. Теодор говорит, что это время было очень тяжелым, и он бы хотел избавиться от всего, что напоминает об этом.

В те годы люди Кромвеля разрушали и грабили все на своем пути. Стекла из нефов тоже вытащили. Слава Богу, что хотя бы верхние витражи не тронули. Наверное, только потому, что добраться до них очень трудно, вот скамьи у нас современные. Теодор приобрел их лет десять назад. Ему хотелось купить стулья, но прихожане настояли на том, чтобы в храме все же были скамьи. Тогда Теодор выбрал эти скамьи с изящным дизайном, стилизованным под старину, чтобы они не выделялись из общего интерьера. Наши старые скамьи были просто ужасными. Они были такими громоздки, что напоминали ванны. Признаться, ряды этих скамей придавали храму очень мрачный вид, занимали очень много места и даже загораживали нижние витражи окон. Кстати, недавно мы переделали и помещение для хора. Раньше оно было прямо над первым рядом витражей, вон там была специальная площадка. Нам пришлось решиться на такое изменение, потому что частенько дети, которые поют в хоре, случайно роняли свои книги, и они падали прямо на головы прихожан. Теперь у нас есть специальное помещение, выдержанное в старинном стиле. А в алтаре есть даже умывальница. Правда, она не очень удобная, зато довольно древняя.

Уимзи ответил, что никогда раньше не видел алтарных умывальниц, но, должно быть, она очень красивая.

— А вот алтарные ворота у нас совсем ветхие. Их не реставрировали со времен викторианской эпохи. Да и дизайн нам с Теодором не очень нравится. Поэтому, как только у нас будет достаточно денег, мы планируем заменить их. О, я совсем забыла про купель! Вы обязательно должны ее увидеть. Резьба на ней достойна особого внимания. Только вот я мало помню ее историю, да и не знаю всех символов. Лучше, чтобы Теодор сам показал вам ее и все рассказал. Жаль, что он сейчас срочно уехал. Его попросили довезти одну больную женщину в больницу за Тропе Бридж. Он так торопился, что даже не закончил свой завтрак.

«А еще говорят, — подумал Уимзи, — что священникам не нужны деньги».

— Хотите еще здесь побыть и все рассмотреть? Вы не против, если я сейчас вас оставлю, а вы, когда будете уходить, сами закроете дверь и принесете ключи. Это ключи мистера Годфри. А связку Теодора, представьте себе, я так и не нашла. Даже не могу предположить, куда он ее подевал. Знаете, вообще-то он считает, что церковь не надо постоянно закрывать. Тем не менее, времена сейчас не самые спокойные и мы не можем постоянно следить за всеми, кто приходит в наш храм. Поэтому, чтобы избежать неприятностей, приходите закрывать. Буквально пару дней назад я видела одного просто ужасного человека, проходящего мимо храма. С первого взгляда я поняла, что этот тип может натворить все, что угодно. Недавно, например, у нас сломали ящик для пожертвований. Так что я придерживаюсь точки зрения, что таких людей вообще не надо пускать в храм.

Уимзи поддержал эту точку зрения, а затем сказал, что с удовольствием остался бы в храме еще ненадолго. Как только миссис Венейблс вышла, лорд Питер подошел к ящику для пожертвований и опустил туда довольно солидную стопку денег. Затем он подошел к купели и был действительно поражен красотой и изяществом резьбы, украшавшей ее. Потом он обратил внимание на большой старинный ящик. Уимзи открыл его, но внутри не было ничего интересного — только старые веревки от колоколов. Осмотрев сундук, лорд Питер пошел в северную часть храма. Там он долго смотрел на потолок, украшенный изображениями ангелов. Затем он несколько минут постоял у могилы настоятеля монастыря Томаса. Надгробие представляло собой скульптурную фигуру священника. По периметру могила была украшена лепниной, отражающей историю храма. На одном из изображений рассказывалось о литье колокола. Без сомнения, это был Бетти Томас. Видимо, настоятель очень гордился своим колоколом, потому что на надгробии было не одно упоминание о нем. На скульптуре было сделано несколько надписей на древнеанглийском. Уимзи понял их примерный смысл: «Здесь покоится прах раба Божьего Томаса. Упокой Боже душу раба твоего; 1380 год». На поясе скульптуры была еще одна короткая надпись: «Рака прахом настоятеля монастыря Томаса». Должно быть, сюда люди приходили сюда и читали эту надпись, они ощущали особое благоговение, чувствовали, что находятся у святого места. Стоя у могилы, Уимзи подумал, хорошо, что падре Томас умер до того, как его дом был разграблен королем Генрихом. Иначе бы он точно вступился за свое имущество, а от этого конфликта пострадала бы вся церковь. А его преемник примирился с тем, что произошло, и оставил свой разграбленный приход. Впоследствии храм был восстановлен реформаторами.

Венейблсы с большой неохотой отпустили своего гостя. Но мистер Браунлоу и мистер Вайлдерспин так быстро и умело справились с машиной, что уже к двум часам все было в полном порядке. Так что Уимзи решил сразу же ехать в Волбич, чтобы успеть до того, как начнет смеркаться. Он быстро попрощался с хозяевами, пообещал вскоре приехать и поучаствовать в еще одном перезвоне. На прощание падре подарил Уимзи экземпляр своей книги, а миссис Венейблс настояла на том, чтобы перед отъездом лорд Питер выпил немного виски, чтобы не замерзнуть в дороге.

Наконец машина тронулась. Выехав на берег канала Фоти Фут, Бантер повернул направо.

Вскоре ветер переменился. И хотя все вокруг, даже болота, было покрыто снегом, воздух стал как будто мягче.

— Теплеет, — сказал Уимзи Бантеру.

— Да, милорд.

— Ты когда-нибудь видел здешние места без снега?

— Нет, милорд.

— Знаешь, окрестности кажутся такими пустынными и безлюдными. Особенно в районе Видней и Мепал Вашес. Эти болота часто разливаются и соединяют две реки — Старый и Новый Белфорд. Вот представь себе — акры воды. Куда ни посмотришь — кругом вода и поломанные деревья на затопленных берегах. Я думаю, что здесь намного красивее, когда большая вода сходит. О! Погляди направо! Это, должно быть, Лейденский шлюз. Давай-ка посмотрим на карте. Да, точно. В этом месте канал сливается с рекой Вейл. Только вот канал находится на более высоком уровне, чем река, поэтому здесь и построен этот шлюз. Если бы не прогресс в инженерии, воды канала изменили бы русло реки, и тогда было бы не избежать ужасного наводнения. Так, значит, эта река проходит недалеко от храма святого Петра. Знаешь, я бы не позавидовал тому, кто работает на этом шлюзе и отвечает за его исправность. Ведь надо большую часть времени проводить здесь в полном одиночестве. По-моему, это очень удручает.

Пока Уимзи рассуждал о тяготах работы на этом шлюзе, они проехали мимо небольшого каменного дома, который стоял по правую сторону от дороги. Должно быть, здесь и жил человек, ответственный за шлюз.

Дом стоял буквально в паре метров от шлюза. Из окна машины Уимзи отлично видел шлюз, с одной стороны от которого несла свои воды река Вейл, а с другой был канал футов на шесть выше уровня реки.

— И больше ни одного дома. Только один коттедж в двух милях отсюда. Ничего себе! Вот это одиночество! Так что там дальше с дорогой? Судя по карте, здесь должен быть мост. А потом нам надо будет ехать вдоль реки. Надеюсь, здесь перед мостом не будет такого круто-то поворота, как на Фрогс-бридж. Осторожнее, Бантер. О, посмотри, это, должно быть, смотритель шлюза! Он бежит в нашу сторону. Наверное, наше появление — большое для него событие. Давай помашем ему шляпами. Эй! Здравствуйте! Странно, он все еще бежит. Может, ему что-нибудь надо?

Бантер остановил машину. Человек тоже остановился, выровнял дыхание и пошел к машине с распростертыми объятиями.

— Простите, что остановил вас, сэр, — вежливо сказал мужчина. — Вы не подскажете, я правильно иду к храму святого Павла?

— Да, все верно. Как только дойдете до моста, перейдите на другую сторону канала и идите вдоль берега, пока не увидите указательный столб. Вы не пропустите его.

— Благодарю вас, сэр. А это далеко?

— До указательного столба — около пяти с половиной миль. А потом еще полмили до деревни.

— Благодарю, сэр.

— Боюсь, вы сильно замерзнете по дороге. На улице очень холодно.

— Да, сэр. Здесь не самая лучшая погода. Но, по крайней мере, я должен добраться до деревни засветло, а это уже хорошо.

Мужчина говорил довольно тихо, с легким лондонским акцентом. Одет он был в темно-желтое пальто, которое хоть и выглядело мрачновато, но сшито было хорошим портным. На первый взгляд мужчине было около пятидесяти лет. Он носил темную короткую бороду, а когда говорил, наклонял голову, как будто боялся смотреть в глаза или близко приближаться к собеседнику.

— Вы курите? Угощайтесь.

— Благодарю, сэр.

Уимзи достал несколько сигарет из упаковки и отдал мужчине. Когда тот протянул руку, чтобы взять сигареты, лорд Питер заметил, что руки у него все покрыты мозолями. Обычно такие мозоли бывают у людей, занимающихся тяжелой физической работой, но на сельского жителя незнакомец совсем не был похож.

— Вы ведь не здешний?

— Нет, сэр.

— Ищете работу?

— Да, сэр.

— Вы разнорабочий?

— Нет, сэр. Я автомеханик.

— О, замечательная работа. Ну, удачи вам!

— Благодарю, сэр. Приятного вечера.

— И вам хорошего вечера.

Уимзи около получаса ехал молча. Потом сказал:

— Автомеханик. Возможно… но странно. Знаешь, таких людей я вижу насквозь. С его-то взглядом. Бантер, он точно каторжник. Конечно, это отличная идея — забыть свое прошлое и начать все сначала. Только вот мне не хотелось бы, чтобы планы этого человека каким-то образом коснулись падре.