Кирилл Еськов Наука как «уходящая натура»?

В конце прошлого, 2009-го, года в СМИ и Интернете бушевал громкий скандал, сходу нареченный «Климатгейтом»: неизвестные хакеры (якобы) взломали и выложили в Сеть конфиденциальную (хотя и вполне служебную) переписку ученых-климатологов из Университета Восточной Англии, являющихся по совместительству экспертами «по глобальным изменениям климата» различных международных организаций (вроде ООНовской IPCC). «Внутренняя кухня» научного сообщества, выложенная на всеобщее обозрение, оказалась довольно неприглядной: редакционная и грантовая политика, четко ориентированная на недопущение публикации любых взглядов, противоречащих гипотезе «антропогенного глобального потепления (АГП)»; «трюки» со статистикой, позволяющие представить результаты в более выгодной для грантодателей форме; когда же по ходу дела выяснилось, что Университет уничтожил огромный, за много десятилетий, массив первичных данных по метеонаблюдениям, и ныне они существуют лишь в «обсчитанном» виде, последовали оргвыводы в виде отставок (не вполне добровольных).

Следя за сетевыми дискуссиями по «Климатгейту», я сделал любопытное наблюдение: люди, профессионально связанные с наукой, в массе своей оценивали ситуацию заметно сдержаннее, чем «дилетанты» (причем вне зависимости от своего личного отношения к АГП as is). Не отрицая того, что деятельность тех климатологов этически небезупречна (скажем так…), ученые обращали внимание на то, что прямого криминала – того, за что следует «гнать из профессии» – в их действиях все ж таки не было. До подтасовки результатов измерений дело там, слава богу, не доходило, статистические «трюки» фактически касаются лишь формы представления результатов (это позволило, например, «заровнять» на графиках очень досаждающий популяризаторам АГП т.н. «средневековый температурный оптимум», который в отчетах IPCC в 90-х годах был, а нынче вдруг куда-то испарился – хотя никаких новых фактов тут, вроде бы, не добавилось), ну, а что до редакционных и грантовых интриг – так «все леди делают это»… И уж конечно, профессионалы дружно поиздевались над самой идеей «Всемирного заговора климатологов»: «Те, кто полагает возможным «заговор ученых», просто не имеют представления о законах функционирования этого гадюшника, именуемого научным сообществом. Да ни один ученый ни при каких обстоятельствах не упустит случая вытащить из шкафа чужие скелеты и сделать себе на этом имя!»

Будучи солидарен с коллегами по всем этим позициям, я хотел бы, однако, обратить их внимание вот на что. Представления о том, как дОлжно и как недОлжно вести себя ученому оказались существенно разными внутри научного сообщества и вне его. При этом дилетанты, парадоксальным образом, склонны априорно наделять любого ученого – просто по факту его принадлежности к определенной профессиональной среде! – рядом моральных добродетелей; ну и, соответственно, гневаться, не обнаружив тех добродетелей в конкретном климатологе (или там – макроэкономисте). Иными словами, окружающие (пока!) думают о научном сообществе лучше, чем сами ученые; собственно говоря, это и называется – моральный авторитет. Авторитет, от которого сами ученые норовят, похоже, откосить всеми доступными им способами…

Ну, ладно – мы помним бессмертную фразу Томаса Гоббса «Если бы геометрические аксиомы задевали интересы людей, они бы опровергались». Климатология, волею случая, политизирована нынче не хуже иных гуманитарных («противоестественных») наук, медики частенько испытывают бешеное коммерческое давление фармацевтических корпораций – в этих условиях сохранять статус независимого эксперта (а только за этим наука, как социальный институт, и нужна человечеству) и вправду затруднительно. Давайте тогда посмотрим, как обстоят с этим дела в какой-нибудь тихой, далекой от всех этих треволнений естественной науке – ну, например, в моей родной палеонтологии…

Не так давно СМИ тиражировали (как это нынче принято) сенсационную новость: американские ученые доказали теплокровность динозавров! Изредка случается, что фоссилизируются (превращаются в ископаемые) не только кости и панцири, но и мягкие ткани животных. Так вот, найдено окаменелое сердце динозавра, и оно оказалось четырехкамерным, как у птицы; следовательно, динозавры тоже были теплокровными…

Ну, во-первых динозавры относятся к подклассу архозавров, к которому принадлежат, помимо них, современные крокодилы и предки птиц; у всех современных архозавров сердце четырехкамерное, так что в четырехкамерности сердца динозавров никто, собственно, и не сомневался с 19-ого века. Во-вторых, из четырехкамерности сердца никак не следует теплокровность: у нынешних, вполне холоднокровных, крокодилов-то сердце как раз четырехкамерное… То есть – понять, что означенное сообщение является фэйком (притом, что динозавры, возможно, и вправду были теплокровными!) можно даже не обладая знаниями сверх учебника по зоологии для 7-го класса средней общеобразовательной школы.

Между тем, автором «открытия» значится вполне, вроде бы, уважаемый палеонтолог. Интересуюсь у коллег, кто «в теме»: они там что, с ума посходили? Да нет, отвечают, всё в порядке: просто у них там штат новый музей построил, ну, а тот как раз и получил позишен, директор. Теперь срочно надо показать налогоплательщикам, что их деньги потрачены не зря, вот и пиарят эту фигню, хотя все вокруг всё, естественно, понимают. Ну а перед коллегами-то как, не стыдно? – Да ладно, дело житейское, как говорится: «Умный не скажет, дурак не поймет»…

Или вот – нашли в Китае «самое раннее цветковое растение». Ну, самое ли оно раннее – это большой вопрос, но материал, безусловно, очень интересный и вполне заслуживает публикации в «Science». И вот идет туда статья, за авторством кучи китайцев – хозяев материала, плюс ведущий мировой специалист по ранним цветковым (который, собственно, всю реальную работу и делал); логично. А вот дальше возникает проблема. Цветковые, как известно, произошли в начале мелового периода, и все попытки найти их в домеловых слоях окончились ничем; китайцам же очень хочется, чтоб их находка была гарантированно «древнейшей» – и они объявляют ее юрской. Делается это так.

Стандартная стратиграфическая шкала основана на морских фаунах, и «привязать» к ней континентальные отложения (в которых находят растения и насекомых) вообще непростая задача. Местонахождение, в котором были найдены те китайские цветки, не имеет ни морских прослоев, ни включений вулканического пепла (которые позволили бы определить его абсолютный возраст радиоизотопным методом), так что точный его возраст неизвестен (хотя косвенные признаки свидетельствуют: мел, и даже не самый ранний). Но рядом есть еще одно местонахождение, со сходной, видимо одновозрастной, фауной, в котором найдены еще и динозавры; а динозавры те сходны с английскими, из отложений вельда. Вельд – это поздняя юра, так что и наши цветки – тоже юрские.

В принципе, такая процедура датировки, хотя и с натяжками, корректна… Если бы не одно «но»: английский вельд – это как раз не юра, а точно мел! Те отложения имеют пограничный возраст, но вопрос об их датировке считается закрытым уже лет 40. Не знать о настоящем возрасте того классического английского разреза не мог ни главный соавтор статьи (возможно, проходивший там студенческую практику по геологии), ни рецензенты Science. И тем не менее – решили не перечить китайским соавторам, которым хочется «удревнить» находку (там, в Китае, это государственно-пропагандистская политика): «Ну, да, правильно, иначе китайцы вообще лишат доступа к своим материалам, а они у них и вправду хороши. Китайцы требуют, чтоб это была «юра» – вынь да положь, так что ж ему теперь – снимать свое имя из им же на 90% сделанной работы?..» Дальше, естественно, сообщение о «юрских цветках» уходит в автономное плавание, а о том, каким способом получена та датировка, никто дальше не вспоминает.

Если называть вещи своими именами, речь тут идет о вполне сознательном подлоге. Масштабы того подлога и степень его «общественной опасности» – дело десятое, важно же то, что он разрушает самую основу, на которой стоит европейская наука: научный результат объективен и не может зависеть от привходящих обстоятельств. Так вот, берусь утверждать: лет 20-30 назад подобное поведение рецензентов Science (да и всех прочих персонажей описываемых историй) было абсолютно непредставимо. И то, что нынешнее научное сообщество находит подобный modus operandi – ну, не похвальным, конечно, но, в общем-то, извинительным, пугает меня куда сильнее, чем заметный рост прямого «научного криминала», вроде фальсификации экспериментальных данных или плагиата (http://en.wikipedia.org/wiki/Scientific_misconduct#Cases_of_alleged_scientific_misconduct_and_related_incidents) – при том, что это тоже несомненные яблочки с той же яблоньки.

И на этом месте впору задать себе вопрос: а, почему, собственно, должно быть иначе? Если присмотреться к до сих пор остающемуся для нас идеалом научному сообществу «славных шестидесятых», воспетому хоть в производственных романах (вроде Куваевской «Территории» или «Девяти дней одного года») хоть в научной фантастике («Понедельник начинается в субботу», или его американский аналог – «Заповедник гоблинов»), мы увидим, что отношения в нем весьма отличались от общепринятых в 20-ом веке (что, собственно, и делало науку столь привлекательной для нон-конформистов). Сообщество не предлагало своим членам работу, соблазняя их карьерой, а требовало от них служения; взаимные обязательства же начальника и подчиненного представляли собой не столько найм, сколько вассалитет (а на некоторых стадиях – ученичество). Парадоксальным образом, научное сообщество, представляющее собой «передовой отряд» новой, возникшей в эпоху Просвещения, буржуазной цивилизации, само-то по себе оставалось структурой чисто средневековой – на манер монастыря или рыцарского ордена! Со всеми, приличествующими Средневековью, представлениями о личной и сословной чести и о «слове джентльмена».

Так вот, именно эта наука, похоже, и заканчивает свое существование буквально на наших глазах: рано или поздно это должно было случиться – удивляться, скорее, следует тому, что сообщество, возникшее на столь архаичной основе, протянуло так долго. Когда основой отношений являются честь и слово – это всё, конечно, очень бла-ародно, но это благолепие неизбежно закончится в тот самый миг, когда заметная (даже не бОльшая!) часть сообщества догадается вести себя в соответствии с классическим анекдотом: «Он говорит – очко! Я ему – покажь! А он мне – но мы же джентльмены! И тут мне, Петька, такая карта поперла…» Кошмар в том, что процесс деградации идет с положительной обратной связью и неостановим – как это хорошо показано в теории игр на моделях с альтруистическим и эгоистическими стратегиями в малых группах… Впрочем, даже если не брать в расчет такого рода крайности – странно, согласитесь, требовать какого-то служения от выпускника современного болонизированного университета, честно купившего в том образовательном супермаркете потребную для карьеры толику «образовательных услуг».

…И что ж теперь дальше с наукой-то будет?! Да ничего особенного; не пропадет – «Даже и не надейтесь». Перейдет на чисто буржуазные рельсы – как перешли уже все прочие социальные институты мира, от сельскохозяйственного производства до армии и церкви. Выработает иные механизмы внутреннего контроля – судебные, надо думать (вроде как медицина – где раньше никто тоже не мог и помыслить о таком бреде, как судебный иск пациента к врачу). Мне (как и множеству моих коллег) этот «прекрасный новый мир» не очень-то по вкусу – ну так и ремесленным гильдиям в свое время не шибко нравился переход к серийному производству, а господам офицерам, ведущим свой род от Зигфридов и Роландов – к массовым призывным армиям.

А одним из величайших произведений русской классики я нынче полагаю «Вишневый сад». Раньше как-то недооценивал, да…

К. Еськов

http://afranius.livejournal.com/120702.html