"Поймать призрака" - читать интересную книгу автора (Леклер Дэй)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Пожалуйста, называйте меня Зак, миссис Витакер. – Он шагнул вперед и взял ее руку. На щеках Наны выступил румянец.

– Зак. А вы называйте меня Бьюла. Присаживайтесь, – она похлопала рукой по стулу с высокой спинкой.

Он сел и скорчил Рейчел сердитую гримасу. Нане же сказал:

– Боюсь, вы неправильно поняли причину моего приезда на Ранчо. Цель моей работы не в том, чтобы доказать существование Франциски.

Нана мило улыбнулась, вовсе не обескураженная прямотой заявления.

– Но если вы приехали не для того, чтобы доказать существование Франциски, то, наверное, для того, чтобы доказать обратное.

– Боюсь, так.

– Как странно. – Она вгляделась повнимательнее. – Вы не производите впечатления глупого человека.

Его губы дрогнули.

– Спасибо.

– И однако вы не верите в нашего примечательного предка. – Она поджала губы. – Вы много на себя берете, молодой человек.

– Нет, я верю во Франциску, – дружелюбно возразил он. – Это в ее призрака я не верю.

Нана моргнула.

– Как это необычно.

– Я вообще необычный тип, – согласился он.

Рейчел оставалась на заднем плане, наблюдая за беседой. Ей понравилась бережность, с которой он пожал Нанину руку. Интересно, обратил ли он внимание на хрупкость согнутых артритом пальцев. Ей понравилось сочувствие, которое он старался скрыть, но она-то сумела его прочитать в потемневших глазах. Ей понравилась мягкость голоса. Не важно, каким жестким он себя считает, бабушку он не обидит. Не сможет.

– А что именно вы хотели бы узнать? – спросила Нана с хитринкой в глазах.

Он подобрался.

– Я хотел бы выяснить все, что возможно, о Франциске.

– Думаю, что могу помочь вам в этом. – На пергаментной гладкости лба пролегла легкая морщинка сосредоточенности. – Прочитав дневники, вы составите точное представление о ее характере. Но я могу передать вам эту историю в интерпретации моей двоюродной бабушки.

– Это было бы бесценно. – Зак достал из кармана маленькую записную книжку и карандаш. – Если вы не против, я буду делать пометки.

– Пожалуйста. – Нана устроилась поудобнее в кресле. – Как у вас с историей, молодой человек? Что вы знаете о калифорнийских ранчо?

– Я знаю, что так назывались усадьбы знатных мексиканцев и испанцев в 1830-1850-х годах. – Он пожал плечами. – Боюсь, это практически все.

– Вам бы следовало сходить со мной на экскурсию по Ранчо, пока была возможность, – заговорила Рейчел. Получив в ответ уничтожающий взгляд, она – решив на этот раз, что осторожность мать доблести, – позволила заткнуть себе рот.

– Вы совершенно правы, – согласилась Нана. – Ранчеро пасли бычков, овец и лошадей на огромных пространствах земли и состояния свои наживали на торговле и обмене шкур и сала. Франциска Ариста была дочерью ранчеро.

– Она умерла молодой?

Нана кивнула.

– Совсем молодой. Ей было всего двадцать два. Но, судя по дневникам, за эти годы она успела прожить бурную жизнь. – Она подалась к Заку и прошептала: – Франциска была настоящей кокеткой.

Он ухмыльнулся.

– Потрясающе. Могу я это записать?

Она цокнула языком.

– Почему бы нет. Это правда. У девочки было больше воздыхателей, чем перьев у цыпленка. Но ее истинной любовью был Хуан Ортега.

Рейчел потянулась за висевшим на шее медальоном, но, заметив предостерегающее движение Наны, остановилась. Почему бабушка не хочет, чтобы Зак увидел медальон? – подумала она.

– Как она умерла? – спросил Зак. Он делал очередную пометку и потому ничего не заметил.

– Согласно имеющимся у нас сведениям, жених обнаружил ее в объятиях Хуана, – ответила Нана. – Между джентльменами произошла дуэль за ее честь. К несчастью, смертельную рану на этой дуэли получила Франциска. Она умерла, сжимая в руках медальон, который с тех пор хранится в нашей семье.

– Не похоже на то, чтобы ее честь стоило защищать, – заметил Зак.

– История согласна с вашим мнением, – сообщила Нана. – Мы – нет.

Он поднял бровь.

– Нет?

Нана покачала головой, и кружевная наколка заплясала в волосах.

– Не будь она верной по натуре, ее возлюбленный не сделал бы на медальоне надпись «Верная навек».

– Возможно, это была интимная шутка.

Нана недовольно нахмурилась, и Рейчел сказала:

– Ее дневник также упоминает о подаренном Хуаном кольце, кольце с двумя желтыми бриллиантами в одной оправе, символизирующими их любовь. Мы думаем, что ее семья отказала Хуану и заставила Франциску обручиться с другим. К сожалению, дневник, описывающий этот период, был утерян.

– Очень жаль. А что с кольцом? Что случилось с ним?

– Неизвестно, – ответила Нана. – Вероятно, Хуан Ортега хранил его до смерти. Нет, нет. Не записывайте. Это чистое предположение.

– И с самой своей смерти она являлась на Ранчо?

– Да. Говорят, она несет наказание за свою… – глаза Наны озорно блеснули, – скажем, недостаточно добродетельную жизнь.

Уголки его губ поползли вверх.

– Но вы не согласны.

– Конечно, нет! Это для того, чтобы предостеречь других девушек от ее несчастной судьбы – выйти замуж за нелюбимого.

– По существующей здесь традиции, обрученные пары пробираются на Ранчо в надежде увидеть ее или услышать колокола, – продолжила Рейчел. – Если им это удастся, брак будет необычайно счастливым.

– Как мой, – подтвердила Нана. – Мы с женихом посетили ее могилу в ночь перед свадьбой. Мы видели огни и слышали колокола и прожили вместе сорок пять прекрасных лет.

– Я не знал, что Франциска похоронена на Ранчо, – сказал Зак.

– Это так. В те времена семейные усыпальницы делались в усадьбах.

– Я хотел бы увидеть это кладбище, – обратился он к Рейчел.

Она кивнула.

– Нет проблем. Оно открыто для публики.

– Отлично. – Он добавил еще несколько строчек в записной книжке. – Эти явления, где они происходят? Это связано с определенным местом?

Она задумалась.

– С Ранчо, да. Но я бы сказала, что они скорее связаны с определенными событиями.

– Вроде праздников или больших собраний, – вставила Нана. – Но больше всего она любит свадьбы. Очень сентиментально, не правда ли?

Он не отреагировал.

– В вашей рукописи отмечены эти события? – спросил он у Рейчел.

– Да.

Он сделал еще одну заметку.

– Я хотел бы иметь экземпляр. И дневники Франциски. Первым шагом моего расследования будет изучение ее личности и истории. Вторым – опрос всех свидетелей и определение достоверности их сообщений.

– Все по плану, да, профессор? – перебила Нана.

Он прекратил записывать. Нана прямо сидела в своем инвалидном кресле, сложив руки на коленях и царственно вскинув голову. Он молча закрыл блокнот и сунул в карман.

– Да. У меня все распланировано. Я ученый и следую методике. Я изучаю свидетельства и делаю заключения. Это значит, что я полагаюсь только на приборы, факты, цифры и величины.

Она посмотрела с сожалением.

– А как насчет вещей, которые не могут быть зафиксированы приборами, или подтверждены фактами, или измерены в абсолютных величинах?

– Я в них не верю, – бескомпромиссно заявил он.

– Вы приобретаете вещное и теряете непостижимое. Вы живете без любви, веры и надежды. – Взгляд ее был сочувствующим, а голос грустным. – Со временем вы обнаружите, что это не жизнь, профессор.

Он не стал спорить.

– До сих пор не жаловался.

– Вы не могли бы сказать, почему вы это делаете? – спросила она, сплетая пальцы. – Почему для вас так важно убедиться в достоверности нашего призрака?

Глаза его стали холодными и жесткими.

– Потому что никто не вправе извлекать выгоду из человеческой легковерности.

– Похвальное намерение. Но можно поинтересоваться, почему вы сделали его целью своей жизни?

Он улыбнулся, но лицо осталось непроницаемым.

– Может быть, однажды я вам отвечу.

– Буду ждать. А сейчас извините, но я немного устала. Я хотела бы прилечь.

Рейчел вскочила.

– Я помогу. – Она обернулась к Заку: – Подождешь минутку?

– Сколько потребуется.

Нана осела в кресле, закрыв глаза, и Рейчел отвезла ее в спальню. Она помогла бабушке перебраться в кровать и закутала ноги в шерстяной платок толстой вязки.

– Симпатичный мужчина. Высокий и красивый… – Нана значительно помолчала. – Очень красивый, хотя и заблуждается кое в чем.

– Твои слова могли бы успокоить меня, – сухо сказала Рейчел, – если бы я не знала, что ты считаешь Джека Потрошителя неверно понятым продуктом своего времени.

– Ох-хо. – Бабушка вынула из ушей сережки и подала ей. – Спрячь их.

Рейчел помедлила.

– Нана, почему ты не захотела, чтобы Зак увидел медальон?

Собрав лицо в мягкие морщины, она прижала платок к груди, будто перед страшной угрозой.

– Потому что… потому что он бы не понял, что ценность медальона не в денежной стоимости, – объяснила она, – а в магической силе. Потому что он ни во что не верит, и я чувствую, что медальон нужно беречь от него.

– Тогда я не буду показывать. Ни за что. – Нежно поцеловав бабушку, Рейчел зашла в свою комнату и бросила сережки в шкатулку с драгоценностями. Потом коснулась медальона. – Научи его верить, – прошептала она свое желание. – Ему нужно во что-то верить.

Подхватив коробку с переводом дневников, она с сомнением посмотрела на бюро. Рукопись книги останется лежать, где лежала; вряд ли Зак обрадуется такой новости. Быстро вернувшись в гостиную, она положила коробку на стол.

– Вот дневники. – Она неловко поежилась. – Мой агент запретил давать тебе рукопись.

– Почему? – мрачно спросил он.

– Он упомянул возможный конфликт интересов. – Она прикусила губу, сообразив, что выдала себя.

– Конфликт интересов? – повторил он циничным голосом. – Где-то я такое слышал.

Она задрала подбородок.

– Ну, раз термин знакомый, тебе легко будет понять позицию моего агента, – сказала она, не желая отступать. – Могу дать список опрошенных мной свидетелей и общую историю Ранчо. Сойдет?

– Должно…

Не в силах сдержать забрезжившую надежду, она спросила:

– Ты не передумал разоблачать Франциску? Вообще, встреча с Наной как-то повлияла на тебя?

– Повлияла. Но я не передумал.

– Все еще думаешь, что я тебя обманываю?

Он сжал челюсти.

– Вопрос еще рассматривается. Впрочем, если ты устроила мистификацию, то сделала это без ведома и одобрения бабушки.

– Спасибо большое!

Он развернулся к ней.

– А чего ты ожидала? Ясно, что ты отчаянно нуждаешься в деньгах, и книга кажется тебе лучшим способом их заработать. Отчаявшиеся люди решаются на отчаянные поступки. Может быть, ты слишком увязла и не знаешь, как выбраться.

Она сжалась.

– Ни в каком отчаянии я не совершу неэтичного поступка.

– Рад слышать. Потому что намерен расследовать факты, касающиеся призрака Франциски.

– Кем или чем бы ни пришлось пожертвовать в поисках правды?

Он смотрел ей в глаза, далекий и недосягаемый.

– Если мои эксперименты провалят твою затею с книгой – да. Ты будешь принесена в жертву.

Она не знала, что честность может так ранить.

– Откуда становится неясным, почему я помогаю тебе, – пробормотала она.

Веселая искорка в его глазах несколько разрядила напряжение.

– Разве ты забыла? Потому что думаешь, что я ошибаюсь.

Она облегченно просияла.

– Не думаю, а знаю. – Она подошла, коснулась его руки и посмотрела в глаза, задрав голову. – Увидишь, Франциска окажется тем призраком, который докажет, что ты не прав.

– Может быть, – с сомнением допустил он. – Желаю тебе, чтобы свидетели оказались заслуживающими доверия. Лучше бы им оказаться.

Заслуживающими доверия. Какими стандартами он будет измерять это? Верят ли они в то, что видели? Тогда – да, тогда они заслуживают абсолютного доверия. В конце концов, они только повторяют то, что она сама не раз испытывала. А то, что она испытывала, он считает совершенно невероятным. Она взглянула в растерянности.

– Определи понятие «заслуживающий доверия», – попросила она.

– В здравом уме, для начала. – Он глубоко вздохнул. – Это было бы отличное начало.

Она скорчила гримаску.

– Очень смешно.

– Эксперименты начнутся через несколько дней. Сначала я хотел бы составить общее представление. Затем мы с Куртом начнем опрос очевидцев. Ты хотела бы присутствовать?

– Поскольку я отстранена от работы, лучшего занятия и придумать нельзя. Кроме того, мы связаны обязательствами, помнишь?

– Слишком хорошо помню. – Он взял коробку и пошел к двери. У порога обернулся, они долго смотрели в глаза друг другу. Наконец он пробормотал: – Я буду у себя. – И с этим вышел.

Мистер Харпер смотрел на Рейчел, держа в руках ее последний репортаж.

– Эйвери?

– Да, мистер Харпер?

– Ты представляешь себе другую карьеру, помимо журналистики?

– Нет. – По крайней мере в последнее время. Ее изгоняли буквально отовсюду, так что выбор оставался небогатый. С журналистикой должно было получиться.

– Я так и предполагал. – Красный карандаш резво бегал по ее материалу.

Она откашлялась.

– Мистер Харпер, – сказала она, разглядывая утренний выпуск «Новостей родного города». – Я хотела спросить о моей первой статье. – Она сердито взглянула на газетный листок. – Или, лучше сказать, о не моей первой не-статье. Той, что о профессоре Кингстоне.

– Ну, не переживай. Это твоя статья, Рейчел. Она требовала небольшой квалифицированной редактуры, вот и все.

– Понимаете, я никогда не ставила под сомнение вашу квалифицированную редактуру…

– Хорошо сказано. В смысле твоей карьеры.

– Но я столько работала над этой статьей.

– Я верю тебе, Рейчел.

– Мне кажется, ни одно мое слово не попало в газету.

– Как же – не попало? Вся первая строчка составлена из слов, разбросанных по твоей статье. – Он кинул листок на стол. – Посмотри изменения, которые я сделал в этой.

Она взяла, прочитала и тихонько вздохнула.

– Мне кажется, мой вариант гораздо интереснее.

– Я тоже так думаю, Рейчел. Эта строчка о солнце, блестящем в отливающих бронзой волосах профессора… Я весь день прожил под ее впечатлением. Она едва ли не превосходит ту, что о попытке Кингстона уничтожить твое привидение.

Она улыбнулась.

– Правда? Это что! Вы еще увидите мою следующую статью. Завтра Зак начинает опрос очевидцев.

Мистер Харпер прикрыл глаза и застонал.

– О, муки ожидания! Улыбка расплылась до ушей.

– Вы же знаете, я всегда к вашим услугам.

– Где вы впервые почувствовали ее присутствие? – спросил Зак.

– Дайте-ка… – сказала пожилая леди, сосредоточенно нахмурившись. – Я вышла из главного здания и направилась к кладбищу. Вот там я и почувствовала. Нет, нет. Это произошло раньше. В столовой. Или на кухне? – Она мигнула. – Это было на Ранчо.

Зак сделал пометку.

– Опишите привидение.

– Ну, такое… такое расплывчатое. Такое черное и расплывчатое. Понимаете, что я имею в виду?

– Черное и расплывчатое.

– Совершенно верно. Оно меня защекотало до смеху.

– Вы в этот день принимали свои лекарства, – ровным голосом перебил Курт Моррис.

Седая голова кивнула несколько раз.

– Совершенно точно, принимала. Я их принимаю каждый день. Ну эти, успокоители перевозбужденного воображения, знаете? – Она переводила вопрошающий взгляд с одного на другого. – Сын просто из себя выходит, когда я о них забываю.

Рейчел закрыла глаза и вздохнула.

– Чепуха это – ваше привидение, полнейшая чепуха.

– Вы в самом деле так считаете? – спросил Зак.

– Ну! Семечки, по сравнению со штуковиной, которую я видел.

– Правда? Что за штуковина?

Старик напыжился.

– Первую летающую тарелку я видел в одна тысяча девятьсот пятьдесят пятом году. Доложил. Явился такой фу-ты ну-ты государственный агент. Говорил со мной. Наплел с три короба про надувные шарики для погоды и пятна на солнце. – Он поскреб щетинистый подбородок. – Всегда знал, что это государственные байки, чтобы скрыть правду.

Зак взглянул на Рейчел и поднял бровь.

– А в чем правда?

– А правда в пришельцах. – Он подался вперед и хрипло зашептал: – Политиканы не хотят, чтобы народ узнал про то, что у них на секретных военных базах спрятаны пришельцы. Но я это выяснил.

– Каким же образом?

Старик сложил руки на груди.

– А я их видел. Собственными гляделками. Жуткие твари с другой планеты.

Рейчел осела в кресле и застонала.

– Спасибо, что заглянули, мистер Карузерс, – с усмешкой сказал Курт. – Следующий!

– Мы с Джонни пошли на кладбище, а то Фред Вилкинс обозвал нас сопляками. А я ни фига не боялся. Мы там с Джонни сидели до двенадцати… Вот тогда я ее и увидел!

– Что ты увидел, Майк? – спросил Зак.

– Ее. Привидение. У нее были длинные черные волосы и красные горящие глаза. И она стонала. Наверно, хотела нас съесть! Мы с Джонни как рванули оттуда, быстро.

– Спасибо, Майк. Можешь идти.

Мальчик поерзал в кресле.

– Это, а платить-то будете или как?

Рейчел спрятала лицо в ладони. В ней стали просыпаться кровожадные желания.

– Вы говорили, что видели призрака, – сказал Зак. – Я правильно понял?

– Нет, я ничего не видела. – Женщина замялась. – Это трудно объяснить. Это было скорее ощущение.

– Ощущение, – влез Курт. – Хорошо, спасибо, что пришли…

Зак перебил:

– Какого рода ощущение?

Женщина пожала плечами.

– Такое… такое теплое, бархатистое ощущение. Да, и запах.

– Серы? – подсказал Курт, ободряюще осклабившись.

Женщина улыбнулась. – Я понимаю ваш скепсис. Я сама не верю в призраков. Я и не утверждаю, что видела дух Франциски Аристы. Я только говорю, что во время посещения Ранчо со мной произошло что-то необычное. Нечто такое, чего я никогда прежде не испытывала и никогда не забуду.

– Пожалуйста, продолжайте, – попросил Зак. – Вы говорили о запахе.

– Да. Я почувствовала запах гардений.

– Это не могли быть духи или запах цветущего кустарника, донесшийся из открытого окна?

Она вздохнула.

– Все эти вопросы я задавала себе сама. Мне это не давало покоя. – Она начала загибать пальцы. – Я знаю, что запах не мог принадлежать реальному цветку: в комнате не было цветов и гардении не цветут в это время года. Со мной никого не было, и никто из побывавших в комнате передо мной не пользовался духами на основе гардении. Я знаю, потому что потом расспрашивала.

– Кто-нибудь из персонала или из предыдущей группы?

Женщина покачала головой.

– Нет, к сожалению, нет. Я уверена, что, когда я вошла в столовую, запаха не было. Я ощущала только запах мастики. Я запомнила, потому что обратила внимание на то, в какой чистоте там все содержится, и запах мастики отложился в памяти, вроде как подтверждение. Нет, я уверена, что других запахов не было.

– Что произошло потом?

– Мне показалось, что за мной наблюдают. Я понимала, что этого не может быть, но не могла избавиться от этого ощущения. Вдруг стало холодно, будто я попала в холодное течение. – Она беспомощно смотрела на Зака. – Знаете, как это бывает? Плывешь в теплой воде – и внезапно оказываешься как бы в ледяном омуте?

Он кивнул.

– Это превосходное описание. Итак, вы почувствовали холод. Что происходило потом?

– В то же время я почувствовала тепло.

Курт глянул в замешательстве.

– Холод и тепло.

– Я знаю, что это звучит странно, – спокойно сказала женщина. – Но вы спросили, что происходило, и я отвечаю. Я же не говорю, отчего это было. Я просто излагаю факты. Я вошла в комнату. Там было пусто. Я заметила легкий запах лимонной мастики. Я стала все рассматривать, потому что заплатила за это деньги. Воздух стал ледяным. В то же время я почувствовала бархатистое тепло. Я чувствовала себя защищенной – никакого страха. Комнату заполнил запах гардении, и все то время мне казалось, что там кто-то есть. Но никого не было. Холод исчез, и запах тоже. Зак выглядел заинтригованным.

– А после этого вы вообще не чувствовали запаха гардений?

– Нет. Не было никаких необычных запахов и никаких воздушных омутов.

Он сделал быструю запись.

– Спасибо, миссис Макдональд. Могу я обратиться к вам, если у нас возникнут еще вопросы?

– Конечно. – Она помедлила. – Есть еще одно…

– Да?

– Это будет звучать странно.

Курт хмыкнул.

– Вряд ли.

Женщина чуть улыбнулась.

– Может быть. Представляю, сколько странных историй вам пришлось выслушать. – Она поморщилась. – Ну так вот, в тот день на мне были дорогие бриллиантовые сережки, подаренные мужем. И во время всего этого… происшествия я держалась за эти бриллианты, будто они могли выпасть.

– Вы боялись? – спросила Рейчел и коснулась собственных сережек, убеждаясь, что они на месте. Нана бы ее прикончила, если бы потерялись сережки Франциски.

– Нет. Во всяком случае, не самого происходящего. Я просто знала, что если не буду держаться за сережки, то потеряю их. Но потом поняла, как это было нелепо. – Она неестественно рассмеялась. – Глупо, правда? Наверно, поэтому я никогда не упоминала об этом раньше. Думаете, это важно?

– Заранее не скажешь. – Зак протянул руку. – Спасибо, что пришли.

Женщина встала.

– Надеюсь, я помогла вам.

Она вышла из кабинета, и минуту спустя дверь гостиничного номера Зака закрылась за ней. Рейчел смотрела на мужчин.

– Дела идут не очень хорошо, да?

Зак покачал головой.

– Боюсь, так. Элси Макдональд наша лучшая свидетельница на сегодня, а все, что она заметила, – температурная флуктуация, необъяснимый запах и общий беспричинный страх. Причем страх даже не был связан напрямую с явлением.

– У меня есть еще свидетели, – сказала она с ноткой отчаяния в голосе. – Они подтвердят показания Элси. – Она заставила себя быть предельно честной. – Или по крайней мере подтвердят их в некоторой части. Я так сразу не припомню, чтобы кто-то чувствовал угрозу своим сережкам.

Курт хмыкнул, и Зак предостерег его взглядом.

– Так или иначе, у нас есть только неопределенные «ощущения». Нельзя утверждать о существовании призрака, имея такие слабые доказательства. Нужно более ощутимое свидетельство.

– Но и для того, чтобы опровергнуть существование Франциски, нужны более ощутимые свидетельства, – отчаянно сопротивлялась Рейчел. – Нечто конкретное, абсолютное и достоверное.

– Пора устанавливать аппаратуру? – спросил Курт.

Зак потер шею.

– Да, устанавливай. Мне нужно физическое объяснение флуктуаций температуры. – Он иронически взглянул на Рейчел. – Может быть, нам даже удастся найти такое объяснение, которое удовлетворит защитницу местного привидения.

– Вы надеетесь найти физическое объяснение звону колоколов и вспышкам света? – Она улыбнулась. – Сомневаюсь.

– Мы в зоне землетрясений. Я свяжусь с лабораторией Калифорнийского технологического в Пасадене, – предложил Курт. – Возможно, удастся сопоставить даты явлений привидения с сейсмической активностью.

– Точно. – Зак пометил в блокноте. – Остаются катодный магнитометр, спектроскоп, термографы и инфракрасные камеры. Хорошо бы задействовать детекторы звука и движения с диодными микрофонами. Подключим все это и посмотрим, что они выдадут.

– Будет сделано, проф.

Рейчел не могла скрыть замешательства.

– Что это все такое?

Зак оторвался от заметок.

– Именно то, о чем ты просила. Оборудование, которое даст нам конкретные, абсолютные, достоверные свидетельства. – Он взглянул на ассистента. – Сколько времени займет установка?

Курт пожал плечами.

– Дня два, плюс-минус.

– Начинай.

– Минутку! – воскликнула Рейчел, становясь между Куртом и дверью. – Что вы делаете? Откуда мне знать, что вы не подстраиваете что-то?

Курт повернулся к Заку.

– Это по твоей части, проф.

– Разумеется. Иди и принимайся за работу.

Зак взял Рейчел под руку и оттащил в сторону.

Свободной рукой он подвинул кресло к столу, за которым опрашивались свидетели, силком усадил девушку, и, прежде чем она успела опомниться, Курт выскользнул из комнаты.

Она глядела на Закову руку и думала о контрасте силы и нежности его прикосновения. Пальцы были длинными, с коротко подстриженными ногтями. Откуда у него мозоли? Судя по ширине плеч и силе рук, это была тяжелая физическая работа.

– Дай Курту смонтировать установки. Как только он закончит, я все объясню, – сказал он, отпуская ее.

Она потерла руку, хотя там не осталось следов. Он совсем не сделал ей больно. И все же она знала, что ощущение его пальцев останется надолго.

– Ты можешь объяснять до конца света – все равно я ни слова не пойму.

– А если я назову тебе имена и номера телефонов людей, которые в этом разбираются? Они смогут подтвердить, что все сделано честно.

Он присел на край стола и уперся ногой в сиденье ближайшего кресла. Близко… слишком близко. Не будь она дурой, убежала бы сломя голову. Подвергаться искушению этим человеком – чистое безумие. И еще большее безумие – показывать, что чувствуешь искушение. Мало ей было подозрительных намеков? К сожалению, то, что она хотела чувствовать, и то, что чувствовала, никак не совпадало.

Она заставила себя сосредоточиться на разговоре.

– То есть ты дашь мне кучу имен и номеров и я должна поверить словам этих никому не известных людей, что все сделано правильно?

Он с силой выдохнул и нагнулся к ней, обхватив свое согнутое колено.

– О'кей. Ты можешь привести кого хочешь, чтобы проинспектировать нашу аппаратуру. Как насчет такого варианта?

Она изо всех сил боролась с тем, что ее более всего влекло.

– Отлично, – в это слово была вложена должная доля горечи. – У меня тут в кармане завалялся специалист по электронике. Я его сейчас вытащу и отправлю проверять все, что делает Курт.

– Намек понял.

– Так что же мне делать?

Он выдернул кресло из-под своей ноги, поставил напротив Рейчел и сел, близко нагнувшись к ней.

– Сначала тебе нужно взвесить все варианты.

Она втянула воздух. Понимает ли он двусмысленность своих слов? Имеет ли представление о своем воздействии? Чувствует ли эту ее часть, глупенькую частичку, непреодолимо желающую броситься к нему на шею и просить о помощи… просить разобраться во всей этой ужасной мешанине?

– И если выяснится, что у меня нет никаких вариантов? – прошептала она.

– Значит, и выбора нет. Придется поверить мне.

Она опустила глаза, пряча тревогу. Поверить ему? Да как же ему поверить?

– Шутишь? Я должна зависеть от того, что может быть зафиксировано прибором, или опирается на факты, или измеряется в абсолютных величинах? – спросила она.

У него поднялись брови.

– Цитируешь?

– Нет. Но могу. Ты сказал, что, цитирую: «полагаешься только на приборы, факты, цифры и величины». Конец цитаты.

Его глаза посветлели.

– Я не говорил, что все больше пугаюсь твоей способности к воспроизведению? – пробормотал он, упираясь подбородком в сплетенные пальцы.

Она взглянула, не в силах противиться очарованию его голоса.

– Ты говорил, что она впечатляет.

– Внеси правку. Замени на «ужасает».

– Так «ужасает», а не «пугает»?

Он подался вперед, губы на волосок от ее губ.

– Ужасает.

Она ахнула и отпрянула, стукнув спинкой кресла о стену. Долгое, напряженное молчание повисло между ними. Она видела тревогу в глубине его глаз и знала, что он ощущает то же влечение, что и она. Он чуть было не сократил разделявшее их расстояние. Потом откинулся назад, и она поняла, что решение принято, он отказался от того, что могло случиться.

Она старалась говорить нормальным голосом.

– Ты уходишь от ответа.

– На какой вопрос? – хрипло спросил он, и странный свет мерцал в его глазах.

– Вопрос… – она откашлялась, – вопрос о доверии. Ты сказал, что я должна поверить тебе. А ты бы положился на одно только доверие, будь ты на моем месте?

– Нет. – И прежде чем она успела отреагировать, добавил: – Но я ученый. Верить умеешь ты. Я добываю факты и цифры, а ты во главу угла ставишь доверие, веру и надежду.

– А любовь? – решилась она. Его лицо стало холодным.

– И ее тоже. Что оставляет за тобой последнее слово. Так что прими мой совет. Выравняй шансы, найди себе специалиста по электронике. – Он протянул руку и поймал ее запястье. – А пока не нашла, позволь мне доставить тебя на Ранчо и показать, на что способно мое оборудование. Не хочу, чтобы кто-то сказал, будто я пользуюсь твоей… невинностью.