Глава 10. Небо над Вечным Городом

Праздничный нарядный Акбек был совсем не похож на своего угрюмого собрата с той стороны реки. Уже на подступах путешественники окунулись в веселую атмосферу подготовки к великим гуляниям. На следующий день в величественном Акбеке будут праздновать не только День Зимнего Солнцестояния, но и День Водяного — покровителя всех вод, больших и малых.

Если здесь и слышали про проклятие, инквизицию и потерянных мертвецов, если и помнили про зачарованный лес и древесных людей, то ничуть не тревожились и не боялись, ведь между ними и бедой бежала подо льдом Заминка, надежно оберегая вечный город от любого зла. Люди верили, если на лед ступит добрый человек, то он быстро домчит его до цели, если же злой, то лед проломится, Водяной намотает паскудника на свой трезубец и утащит с собой под воду, и никто его больше никогда не увидит и имени не вспомнит. Чтобы так было всегда, горожане Акбека и жители окрестных деревушек строго выполняли все обряды, завещанные предками, ведь "если сохранять счастливое прошлое, оно останется с тобой в настоящем". Правда, следуя традициям, люди успевали при этом, как следует, повеселиться, отдохнуть и наесться всяких вкусностей вплоть до следующего великого праздника, который будет не скоро, а только через целых две недели. Поэтому считалось, что тот, кто не успеет, как следует, напраздноваться, а будет заниматься всякими посторонними делами, у того до следующего красного дня все будет из рук валиться.

Подъехав, путешественники стали свидетелями тому, как сразу десяток человек так же весело, но не очень споро коллективно прорубали во льду большое "окно" (как стемнеет, вокруг зажгут множество свечей, а на воду пустят плот с человеческим угощением, которого под водой не достать). Тут им пришлось спешиться, потому что их сразу же окружила ватага ребятишек, неимоверно быстро привязавшая и к людям, и к лошадям десятки разноцветных ленточек. Причем Малинке и мечу Ялифера досталось больше всех, но если лошадь приняла столько внимания с удовольствием (как и сахар), то меч выглядел просто забавно и пытался спихнуть свой новый наряд, так как ленты с него постоянно соскальзывали.

— Ящерка, ящерка, — закричали дети, ведь, почуяв угощение, из сумок не преминули высунуться и чешуйчатые лакомки.

— Может, ты лучше посмотришь охоту с улицы, — последний раз попробовал Сокур.

— Нет! — отрезала Сэлли. Нельзя сказать, что у прилавков был ажиотаж, но время от времени народ подходил. Так как во время праздников горожанам работать было стыдно (так уж сложилось), для отражения сезонных налетов гарпов нанимали приезжих, которые не прочь были немного подзаработать. В основном для того, чтобы тут же потратить деньги на всякую ерунду на ежегодной праздничной ярмарке, устраиваемой на главной площади города, которая незатейливо называлась Красной, а в народе Пустой Карман.

— Может и мне стоит попробовать, — неуверенно спросила Мэг. После того, чему она была свидетельницей в Сером городе, в ее голове произошел мощный переворот. В обитель она больше не стремилась, полагая, что там она лишь спрячется от зла, а не научится противодействовать ему. Сэлли виновато вжала голову в плечи. Конечно же, она не смогла сдержаться и в свое время не высказаться на этот счет, так что частично к такому решению подтолкнула подругу именно она. Да, каждый решает за себя сам, но это в теории. Теперь девушка очень сильно боялась за Мэг.

— Нет!!! — очень уверенно ответил ей Ялифер.

— Действительно, кто-то же должен остаться с нашими меньшими братьями, которые наверняка выскочат посмотреть и понюхать, — напомнила Сэлли. — Кто-то ответственный. — Мэг охотно согласилась.

Каждому "отважному" добровольцу вручалась сравнительно длинная веревка. Такие веревки и лежали на прилавках, выстроившихся вдоль северной городской стены. Особые люди, следившие за ними, стояли здесь только для того, чтобы какой-нибудь чудак не умыкнул сразу все инструменты для ловли, ну и чтобы послушать и порассказать. Так как заодно они уплетали семечки и другое исправно подносимое народом угощение, работой это, вроде как, и не считалось, не смотря на бодрящий мороз.

Путешественники еще долго гуляли по городу, иногда даже уворачиваясь от другой народной потехи — подбежать и с диким хохотом облить прохожего ледяной водичкой из ведра. При этом еще выкрикивалось что-нибудь про благословение от Водяного. После чего обычно потешника пытались укунуть головой в сугроб. Даже если человек увернуться не сумел, не смотря на предупредительное ржание, и застывал на холоде в сосульку, эта процедура считалась целительной, и счастливца умыкали водить хоровод, пока не согреется.

Наконец на стенах загрохотали трещетками, треск подхватили стражи не улицах, и несколько сот обзаведшихся к этому времени веревками наемников кинулись на ближайшие не занятые крыши. В небе над городом показалась стая неизвестно каким инстинктом гонимых на человеческие города гарпов. Трещеток, использовавшихся еще в древние времена, они уже давно не боялись, но все еще надеялись умыкнуть в голодное для себя время парочку пряников с праздничных столов. За последние лет пятьдесят, плотоядным изначально птичкам не удалось подцепить ни одного незадачливого горожанина. А вот пирогов и ватрушек не жалели даже для них и никто не выскакивал прикрывать свое добро.

— Привяжи свою веревку покрепче, как накинешь петлю, сразу бросай и отойди, — в четвертый раз напутствовал Сэлли Сокур. — И не примеривайся к особо крупным экземплярам.

Сэлли долго возилась с узлом — спешить было, в общем-то, некуда, в общей массе не привычные к такому занятию приезжие наемники еще долго будут упражняться в метание петель. Как следует, подергав свою веревку, девушка начала примериваться к своей жертве, чуть не свалившись при этом с крыши — птички не уступали размером ей самой (в книгах это безобразие называлось просто довольно крупным видом).

Сокур, развесив петлю в воздухе, увлеченно гонялся ею за одним шустрым гарпом, ухватившим большой каравай и не собирающимся поэтому быть пойманным. Тем не менее, на столе у дома стояла небольшая кадушка с огурцами, и гарп не прекращал игру, на лету уминая хлеб. Ялифер, уже взмокший от скачки по покатой крыше, витиевато выражался по поводу "своего" гарпа и его родни. Дело в том, что отстреливать этих птиц было строжайше запрещено, они были очень чувствительны к таким вещам и могли в таком случае устроить настоящее побоище, а не это недорого обходившееся городу представление. Поэтому установилась такая практика, что пару сотен птиц ловили веревками и оставляли привязанными к крышам, столбам и чему получится до утра, после чего в этом году всю их стаю можно было уже не ждать. Через год все повторялось, что, по правде говоря, стало местным развлечением, делали ставки, коллекционировали перья (большие, темно-коричневые, красиво отливающие на солнце). Ходил слух, что утром гарпы улетали из города такими толстыми из-за некоторых сердобольных горожан, что летели ниже крыш и поэтому с удовольствием возвращались через год. Наверное, бедным птицам никогда не удастся понять человеческую логику. Так или иначе, стрелять Ялифер умел, а кидать петлю не умел, и это обстоятельство его немного бесило.

Охота Сэлли больше походила на рыбалку. Пролетев мимо какого-нибудь гарпа, петля падала вниз на улицу, цепляя все, что можно было подцепить. Словив соломенную куклу в сарафане и покрытую шоколадом фигурку медведя, она решила метать аккуратнее. Наконец удалось сделать удачный бросок, но в пылу она не заметила, что "экземпляр крупный", он быстро и мощно дернул веревку, и Сэлли, не успев бросить ее, оказалась в воздухе. Спуститься обратно на крышу она уже не смогла. Веревка, на которой висела девушка, почему-то не имела ничего общего с той, которую она привязала к трубе. Это досадное происшествие Сокур заметил слишком поздно и в запоздалом порыве чуть не побежал за ней по воздуху, но вовремя вспомнил, что не умеет. Гарп быстро набрал высоту, не дав Сэлли шанса куда-нибудь спрыгнуть. Не понимая, что за груз он несет на себе, пернатый попытался врезать его в городскую пожарную башню, но балласт оттолкнулся от нее ногами. Петляя и кружась, гарп в ужасе решил покинуть этот город.

Среди сотен удивленных глаз внизу на улице, Сэлли разглядела и две пары нечеловеческих. Выскочив из окна, драконята понеслись за "мамой", не особо заботясь как, сметая на своем пути все, что могли смести, учитывая размеры. Но, покинув город, гарп полетел быстрее, и дракончики стали отставать.

Душераздирающе вопя, Ужас подскочил на пол метра, замахав крылышками, как это делал гарп. Он пролетел несколько метров и, пробежав еще немного, попробовал снова. Глядя на него, Страх тоже замахала крыльями. Уже прилично отстав, они оба в отчаянии смогли подняться в воздух.

Дирк возвращался в Серый Город по дороге через Акбек. Злой как бритая собака, так как ненавидел быть на посылках. Рядом с ним ехал Писарь, тоже не в самом хорошем состоянии духа.

Опять повалил снег, и Самуил по кличке Писарь еще ниже надвинул капюшон, почти на самые глаза. В общем-то, и смотреть было особо не на что. Его Лань выбирала дорогу без его участия, привыкнув следовать за Тараном его господина. Размышляя, Самуил наблюдал, как садятся снежинки на его перчатку, и вдруг понял, что уже никуда не едет. Лань покорно по привычки подъехала к довольно резко остановившемуся Тарану и встала справа от него.

Подняв голову, Писарь не увидел сквозь падающий на нос снег ничего особо примечательного. За крупным гарпом просто летело два дракона.

Посмотрев на своего господина, Самуилу даже стало немного жаль друга. Сердитое выражение сползло с лица Дирка, и видно было, что его обуяли такая тоска и сомнение, что вот сейчас он возьмет, бросит все и уедет в свой замок на вечное поселение.

— Вот дает, ведьма, — осторожно заметил Писарь. — Наверно надоело на лошади-то ездить.

Видимо им обоим пришла в голову одна и та же мысль, и они чуть отвлеклись, ища на белом поле черную тень. Тени не было. Отбросив сомнения, Дирк повернул коня.

Гарп медленно летел над лесом, все еще надеясь избавиться от своего не вполне съедобного груза. Сэлли была не прочь помочь ему в этом начинании, причем до того как он непосредственно направиться в свое скальное гнездо. Но приходилось отпихивать ненадежные мягкие еловые верхушки и ждать, когда маршрут пересечется с твердым смолистым стволом. Врезавшись животом в боле менее подходящую ветку, она схватилась за нее обеими затекшими руками, отпустив гарпа на волю. Ветка угрожающе напряглась, чуть приблизив ее к белесой земле.

— Пусть земля мне будет пухом, — Сэлли с ужасом посмотрела на свое возможное последнее пристанище с высоты гарпьего полета, стараясь лишний раз не дышать. Но тело упрямо отрицало возможность такого исхода, пытаясь изогнуться и достичь ствола в независимости, сможет ли башка собраться или нет. Так или иначе, обнаружив себя в обнимку со стволом, Сэлли почувствовала себя намного бодрее и увереннее и даже глянула вдаль. Дракончики немного отстали, неуклюже петляя между деревьями.

Лысый наемник въехал в пределы ее видимости, следя за удаляющейся точкой в небе. Наткнувшись взглядом на громадную рыжую белку, намертво вцепившуюся в дерево, он нехорошо улыбнулся и спешился. Белка скрючила рожицу и досадливо махнула лапой, типа: "не задерживайтесь, не задерживайтесь, проезжайте", и снова обхватила ствол.

— Слезай, ведьма, — с ухмылочкой предложил Дирк, подойдя поближе, но так чтобы видеть свою жертву.

— Лучше вы к нам, — проворчала ведьма, пытаясь устроиться поудобнее, что было практически нереально.

— Хорошо, подождем, — наемник вольготно расположился внизу, облокотившись на предмет осады.

Драконята между тем, достигли привала, поймали лапами ветки соседнего дерева и удивленно посматривали на наемника, мешающего "мамочке" спуститься на привычную землю.

— Убирася, — крикнул Ужас не выдержав.

— Убирася, убирася, — согласилась Страх.

— Хм, — подивился Дирк, рассматривая крылатых пучеглазых ящериц.

— Они, между прочим, дело говорят. У нас численное превосходство. — Встряла ведьма, возвращая к себе внимание.

— Ну это мы сейчас исправим. — Наемник не спеша потопал к своему коню, безразлично черневшему за лиственницей. С луком и колчаном за спиной Дирк вернулся на позицию.

— Не смей! А то я тебя сейчас в лягушку превращу, такую же плешивую и склизкую как ты! — Ей нечем было даже в него швырнуть, кроме разве что того самого сапога, но даже он отказался лететь с такой высоты.

— Ну-ну, — наемник мощно оттянул тетиву, прицеливаясь.

— Жулик, — неожиданно выпалила Страх, мужественно глядя в лицо смерти. Острие стрелы описало небольшой кружок. Наемник смеялся.

— Кыш, пошли вон, — заорала Сэлли, маша рукой. Драконята вскочили с ветвей и, отчаянно маша крыльями, слились с пейзажем.

— Обед накрылся! — показушно расстроился наемник, отходя, чтобы лучше видеть белку. Белка же повисла на перекинутой через ветку ноге вниз головой, обняв руками ствол и отчаянно скуля. Дирк отбросил лук с колчаном вместе подальше и подошел к сосне, рассматривая сквозь ветви сию неустойчивую конструкцию. Конструкция немного покачалась и ринулась вниз с ошметками коры и испуганным подвыванием.

Наемник поймал, и они оба как единое целое покатились по утоптанному снегу. Остановившись на секундную передышку, комок возобновил свои метания уже по снежному одеялу. Белка кусалась и царапалась. Наемник пытался скрутить неугомонную ведьму, по возможности не выколов себе глаз и не заразившись бешенством от лесной мерзавки. Когда Дирку удалось пригвоздить ее руки к земле, то рядом с ними он заметил носок чьего-то сапога. Выше шла пола черного шерстяного плаща.

— Здорово, Дирк!

— Здорово, господин, — прохрипел наемник, узнав голос.

— Отпусти девушку-то, что ты в нее вцепился, — продолжил Владомир. Дирк с сожалением отцепился, вставая. Сэлли вскочила, ожесточенно отряхиваясь.

— Сэл, зачем же ты так разукрасила моего лучшего верита? Шрамы, конечно, украшают мужчину, но не такие же?! — Физиономию Дирка действительно украшал десяток глубоких царапин. Наемник и ведьма удивленно переглянулись.

— Верита?! Твоего?! — затребовала ответа Сэлли. Дирк просто сердито сплюнул.

Потом Владомиру пришлось кое-что терпеливо объяснять выведенной из колеи ведьме. Дирк же пошел ловить своего коня, которого мстительные драконы загнали куда-то в чащу.

— Надо же, а выглядел ты абсолютно нормальным.

— Сэл, я не сумасшедший, клянусь тебе.

— Ты мне только скажи, армия твоя из-за елочки сейчас не выскочит? А царедворцы где? Советники?

— Я вовсе не считаю себя царем, — терпеливо начал Владомир. — Но я при определенных обстоятельствах смогу претендовать на престол. Даже обязан буду.

— То есть ты — знаменитый погибший царевич? Только на минутку, останки твои в родовом склепе лежат. Можешь сходить посмотреть. Пустить не пустят, но для нас это давно не препятствие.

— Конечно, так сказано. А то б сейчас царевичей было — не протолкнуться. Послушай меня, хорошо?

Сэлли выразительно изобразила упрямство на лице и приготовилась выслушать.

— Дирк — младший сын ближайшего царского верита Бранта Далена. Точнее у него в семье все вериты — это заразно оказалось. Дирк, к тому же, мой побратим. Понимаешь, с одной стороны он служит царю, с другой — он приставлен ко мне, его долг — защищать царевича, то есть меня.

— Предположим, и зачем понадобилось прятать царевича?

— Меня и не прятали. История вышла такая. В день моего рождения старуха одна полублаженная накаркала, еще и при всем честном народе, что я, дескать, когда в силу войду, то убью своего родителя и переверну, так сказать, весь мир. Ну, мой папаша не на шутку перепугался. Так как я тогда был совсем маленьким, ему совесть не позволила от меня сразу избавиться. Я пока среди косых взглядов рос, то по малолетней наивности пытался доказать, что я, грубо говоря, хороший, и меня надо любить. Но мое окружение не переставало меня бояться ни на один день, чтобы я не делал. По правде иногда я все-таки давал им некоторый повод. Под конец я вспылил, и у меня как-то и вырвалось, дескать да, убью, и не пощажу никого, ни родных, ни прислугу. Тогда меня связали и отвезли в Забытое Нагорье. Бросили в одну из пещер. Там есть вертикальные разломы. Выбрался я оттуда на третий день. Я был действительно в ярости. Долго не мог успокоиться, как только я замечал в отдалении двуногое существо, ярость начинала душить меня с новой силой. Некоторое время я скитался по лесам, боясь выйти к людям. Однажды я наткнулся на избушку той самой старухи. Я не мог поверить своим глазам, но это была действительно она. Я набросился на нее, кажется, я винил ее во всех своих злоключениях. А она сказала мне, что ошиблась. Я чуть не придушил ее. Потом она добавила, что она то думала, что я стану великим человеком, а сейчас видит перед собой лишь грязное озлобленное существо. Она много еще чего говорила потом, а я разнес все вокруг, не знаю, как она сама осталась жива. В конце концов, мне стало стыдно, будто я увидел себя со стороны. Позже я узнал, что это не так. Я сильно изменился, но оно, мое второе я, следовало за мной попятам, куда бы я не шел. Скоро будет уже полсотни лет, как мы путешествуем с ним на пару.

— Если все так, то зачем тебе теперь в столицу?

— А затем, что за эти годы для меня многое изменилось, в понимании ситуации, я имею в виду. Не спроста все случилось, не со страху меня убрали. Проблема гораздо хуже.

— Что ж ты с нами то время теряешь тогда? — недоверчиво возмутилась Сэлли.

— А царя свита делает. Хочешь посмотреть на царский дворец изнутри?

— Это не честно!

— И все же. Доберемся до столицы, устрою тебе фиктивный брак с веритом, по закону инквизиции тебе будет уже не достать. Потом проберемся во дворец и выясним все до конца.

— Ну уж нет, в дворцовых переворотах я не участвую! Еще не хватало поучаствовать в убийстве царя! Это уже ни в какие ворота не лезет!

— Сэл, мне наоборот начинает казаться, что мой отец ни в чем передо мной не виноват! Не собираюсь я его убивать, ему скорее помощь моя нужна. Ты не заметила разве, как жизнь изменилась за это время? На державу извне влияние оказывается! Мы должны выступить единым фронтом.

— Не заметила, я не так долго живу, — проворчала Сэлли.

— А сколько тебе вообще лет?

— Хорошо, уговорил, едем в столицу, благо до нее еще далеко, но я буду за тобой следить! — Сэлли грозно погрозила ему кулачком.

— И на том спасибо.

— А Ялифер знает, что ты царский отпрыск? А за кого я выйду замуж?

— Кто к концу поездки в живых останется, за того и выйдешь, — вздохнул Ялифер.

Возвращалась Сэлли на постоялый двор из харчевни уже затемно и опять одна. В одном из тихих переулочков ее грубо схватили сзади и, пока она пыталась, изловчившись, выцарапать грабителю глаза, второй нащупал амулет и, сдернув его с шеи девушки, убрался восвояси. От бессильной злости Сэлли удалось найти у первого и самого неудачливого в эту ночь грабителя несколько болевых точек, но амулет ей это не вернуло, хотя она немного успокоилась. За вторым бежать было уже поздно, а первый, хоть и в скрюченном состоянии, наглым образом растворился в ночной тьме.

Обыскав, почти всю ярмарку, Сокур набрел на Сэлли возле стола с камнями и амулетами.

— Самое время! Что ты вообще тут делаешь? Нам нужно срочно кидаться в погоню, а ты тут камушки рассматриваешь?!

— Но мне нужен новый амулет. Положа руку на сердце, вряд ли мы вернем тот.

— Надо попытаться. Если Камень судеб попадет к Хозяину Смерти… — Сокур жестом показал, что всем будет хана.

— Ну… будем надеяться, что не попадет. Как тебе вот этот? — Сэлли подняла со стола фиолетовую льдышку.

— Ты с ума сошла? Хочешь заменить Камень Судеб этим?!

— Мне цвет нравится и формой он похож на предыдущий.

— Предыдущий? Ты сравниваешь великий магический артефакт с этим побрякушкой?! — Сокур рычал с недоумением и негодованием, но тихо, по секрету.

— Не кричи. Просто у меня такое чувство, что этот "артефакт" все еще со мной.

— Так, у тебя уже галлюцинации начались, меньше нужно совать свой носик в разные запретные книжечки.

— Мне просто нужно для него новое вместилище, уж поверь мне, я не с ума схожу, а знаю, что делаю.

— Купи хотя бы камень подороже, — сдался Сокур, все еще не зная, что думать.

— Нам нравиться этот, — заявила Сэлли, довольно улыбаясь.