Глава 3. У мамы за пазухой \ Сказка. Сказка про Ганса

Снежная мама очень любила Ганса и часто ему говорила об этом. И когда в жизни маленького Ганса случались неурядицы, он в глубине души был спокоен, потому что знал, что мама его любит.

— Ганс, милый мой мальчик, принеси мою снежную шаль, да побыстрее, малыш, побыстрее, — говорила Снежная мама и зябко куталась в тонкие пелерины блестящих и холодных иголочек.

Ганса так завораживал нежный голос мамы, что он с удовольствием и усердием исполнял любые ее пожелания. Как легко все было делать для Снежной мамы в ожидании ее ослепительной улыбки и веселых отблесков в лазурных глазах! Ах, разве ведерко чистой воды или охапка свежих полений были такой уж большой платой за возможность побыть рядом, заглянуть ей в глаза, подержать ее за руку!

Но часто маленькому Гансу приходилось несладко — нет, нет, виной тому была совсем не его Снежная мама. Ганса пугал и настораживал старый густой лес, через который ему то и дело приходилось бегать, выполняя поручения. Лес оглушал малыша уханьем филинов, он хватался цепкими ветками за одежду Ганса, он расставлял на его дороге ловушки из оврагов и топей, он всеми силами стремился помешать Гансу быть хорошим сыном. Но отважный мальчик продирался вперед, повторяя про себя, что мама его любит… И каждый раз лес уступал ему, отпуская Ганса из своих зеленых лап целым и невредимым. Мелкие ссадины и порезы, которые Ганс тщательно прятал от Снежной мамы, чтобы не расстраивать ее, были не в счет.

— Какой смышленый у меня малыш, — улыбалась Снежная мама Гансу, и тот таял от нежности, но мама тут же охала, — как душно, открой-ка окошко! Ганс послушно впускал в дом северный ветер, а потом долго отогревал замерзшие ладошки у очага в своей комнатке.

И вот однажды мама попросила маленького Ганса найти ее любимую корзинку для вязанья, и мальчик комната за комнатой стал обходить ослепительные ледяные покои Серебряного Дворца. Так было много всего интересного в этих комнатах! Диковинные статуэтки, причудливые стулья, покрытые блестящими покрывалами каменные изваяния, музыкальные инструменты из далеких стран, и в каждой, в каждой из этих комнат мальчик видел портрет неизвестного ему человека. Постепенно мальчик успел подружиться c нарисованным незнакомцем и приветливо кивал ему, как старому другу.

Однако мамино пожелание так и оставалось невыполненным — корзинки нигде не было! И, наконец, маленький Ганс добрался до дверей последней комнаты. Она была не такая, как все остальные — не было ни широких створок, ни хрустальных ручек, ни бархатного ковра у порога. Ганс стоял всего-навсего перед небольшой, деревянной дверкой, сделанной как будто нарочно для таких маленьких мальчиков, как он. Малыш никогда не забегал сюда раньше, он и знать не знал, что в их доме есть такие удивительные двери!

— Ух, я обязательно туда войду! — сказал сам себе маленький Ганс, — ведь маминой корзинки нигде нет, наверняка она там!

Но это было правдой только отчасти — Гансу еще просто очень хотелось побывать по ТУ сторону двери, и может быть от такого сильного желания сосульки на сводах коридора ледяного дворца начали таять и капать на его светлые кудряшки, на щеки, на руки. И вот, затаив дыхание и зажмурив глаза, мальчик толкнул дверку и одним прыжком оказался по ее другую сторону. Еще не открывая глаз, он слышал, как дверь с мелодичным скрипом закрылась за ним, и тут же его оглушила лавина разных звуков, идущих отовсюду.

Если бы кто-то взглянул в удивленные глаза маленького Ганса, когда он наконец-то решился их открыть, то подумал бы, что этот мальчик прилетел с Луны, а возможно, и с Марса. Но у Ганса были причины для удивления. Из холодного хрустального мира своего дворца он попал в разноцветный мир весны: освещенные ярким солнцем полянки, приветливые, приглашающие под свою сень, деревья, пестрые кружки цветов, веселые ручейки, сладкие птичьи трели, теплый южный ветер! Радость и восторг охватили мальчика — он готов был петь вместе с птицами и плясать вместе с ветром, не думая и не помня ни о чем. Но мама, его Снежная мама — она осталась ТАМ, она ждет его, он же ищет для нее корзинку! Ганс бросился туда, откуда он вышел, но двери и в помине не было, мальчик метался по своему новому миру, но безрезультатно — он оказался его пленником.

— Мама, мама! — звал Ганс, однако откликался только старый филин, который на своем языке успокаивал Ганса и мудро советовал ему скорей устроиться на ночлег, пока непроницаемое покрывало ночи не застало его врасплох.

И, правда, солнце давно уже село, и Гансу пора было подумать о своем отдыхе, ибо впереди его ждало еще много испытаний. Соорудив себе уютную постель из желтых листьев, малыш быстро заснул в разноцветном мире за потайной дверью.

Ганс проснулся от холодного ветра и колючих снежинок, влетевших в открытое окно. Камин в его комнатке потух, и незваные вестники метели установили там свое ледяное господство. Все было так, как будто Ганс никогда и не переступал порог незнакомой комнаты. Он помнил теплый мир, но, увы, его самого там больше не было. И Ганс пошел к маме, чтобы рассказать ей об этом. Снежная мама ему поможет, ведь она его любит!

— Мама, я видел теплые полянки, я слышал, как поют птички в лесу, я теперь знаю, как пахнут настоящие цветы. И все это я нашел здесь, в нашем Дворце. Пойдем со мной, мамочка, и я покажу тебе эту дверь! И тогда мы не будем больше греться у очага — у нас будет целое большое солнце!

Мальчик взял Снежную маму за руку, но она боязливо отдернула ее и снисходительно посмотрела на малыша:

— Ах, бедный мой Ганс, наверное, у тебя температура! Что ты такое говоришь?! В нашем Ледяном королевстве нет таких мест. Все люди так говорят! Ты, наверное, наткнулся на страшную книжку о наших злейших врагах — деревьях и цветах? Будь спокоен, я защищу тебя от них! — голос мамы был выразительным и взволнованным, и Гансу даже показалось, что где-то в глубине ее глаз сверкнула слеза.

— Да нет же, ты не понимаешь! Там хорошо! Это не страшно! Нам надо туда! Я так хотел, чтобы ты была там со мной!

— Малыш, ты слишком мало жил на этой земле, ты не можешь знать, где нам будет лучше! Ты родился в Ледяном дворце и здесь твое место! Ну, успокойся, мой мальчик, пойди к себе, отдохни немного… Ах, да, а как же моя корзинка? Ты нашел ее?

Но Ганс уже не слышал вопроса, раздосадованный и обиженный, он шел в свою комнату. Мама, его мама, не поверила ему! Она сказала, что деревья и цветы — это враги! Да, так было в их мрачном и старом лесу. Но там был совсем другой лес, и там не было врагов! Разве мама может быть неправа? Она ведь так любит его! Как он мог ее так расстроить и рассказать про эту комнату? Кажется, она плакала…Ох, это он во всем виноват. Но ничего, он исправиться — он найдет ее корзинку, и наполнит ее цветами из солнечного мира, и тогда мама поверит ему!

Повеселевший Ганс бросился с новым усердием обыскивать все комнаты в надежде обнаружить там корзинку. И опять, корзинки нигде не было. А незнакомец с портрета дружелюбно кивал малышу, провожая его нарисованными глазами. И снова малыш оказался перед заветной дверью. Он вдохнул побольше воздуха — и… как будто прошел сквозь нее. Вот она — вчерашняя полянка, и раскидистое дерево, и теплый воздух, жужжащий пчелами, все было на месте, оно ждало его, маленького Ганса! От радости мальчик пустился в пляс, закружился по полянке в веселом танце. У себя в Ледяном Дворце он никогда так не поступал, и даже не знал, как это делается, но здесь танцевать было так же естественно, как и дышать!

— Эй, мальчик, ты, наверное, ищешь вот это, — перед Гансом откуда ни возьмись, вырос незнакомец с картины, только сейчас он был настоящим и совершенно живым, и к тому же протягивал ему корзинку, в поисках которой мальчик провел два дня.

У маленького Ганса в голове роилось так много вопросов, каждый из которых был очень важным, что ему ничего не оставалось делать, как, открыв рот, молча смотреть на невесть откуда взявшегося собеседника.

— Да, маленький Ганс, когда-то твоя мама была совсем другой, — как ни в чем не бывало продолжил незнакомец, — она могла вот так же как и ты сейчас беззаботно плясать на полянке и петь вместе с птицами, ни у кого не было такой открытой и искренней улыбки, и как сверкали ее глаза… но я должен был уйти, совсем ненадолго, малыш, понимаешь, так уж устроен мир, что ты уходишь и приходишь и каждый раз ты другой, и каждый раз тебе стоит великих трудов найти дорогу назад, к тем, с кем был близок. И знаешь, даже когда ты находишь дорогу, они, твои самые близкие, гонят тебя прочь, и не узнают, и так длится пока не растает лед…

И тут Ганс задал волновавший его больше всего вопрос:

— Моя Снежная мама была здесь?

— Тогда она не была Снежной, мы просто были влюблены друг в друга и не было никаких дворцов, никакого снега и стужи — ответил незнакомец.

— А что значит "влюблены друг в друга"? Это как мама меня любит? — Ганс понемногу привыкал к своему новому собеседнику.

— Нет, малыш, не так… — печально покачал головой незнакомец, — это как Солнце тебя любит. Оно дает тебе все, что у него есть — тепло, свет, радость, и ничего не просит взамен, потому что оно знает, что ты очень маленький и ты не сможешь зажечь его, если оно потухнет, или собрать его вновь, если оно взорвется. И все, что ты можешь для него сделать — это открыться для его теплых лучиков!

— Но моя Снежная мама! Она совсем не такая! Она не похожа на Солнце! Почему она не такая??? — Ганс выкрикнул эту фразу чуть не плача. Он вдруг понял, что совершенно одинок, и никто этому больше не поможет.

— Малыш, когда-то она была такая, но я ушел, и она перестала верить в Солнце. И тогда для нее открылась дверь в этот Ледяной Дворец. Если захочешь, ты можешь ее вернуть в этот мир. Тебе надо будет передать ей это — и незнакомец еще раз протянул Гансу корзинку.

Ганс только теперь заметил, что в корзинке не было привычных взгляду шерстяных клубков ниток. Она была наполнена живыми цветами, да такими красивыми и невиданными, что дыхание замирало.

— Но должен тебя предупредить — это не так-то просто будет сделать. Твоя Снежная мама должна хоть на минутку полюбить так, как любит Солнце. Корзинка тебе поможет. А теперь, ложись спать. Я убаюкаю тебя, и ты проснешься снова в своем Дворце.

Сладких снов! — это было последнее, что услышал маленький Ганс перед тем, как погрузиться в сладкую дрему…

— Мама, мама! — голос Ганса звенел во всех комнатах — смотри, что я тебе принес!

Ганс бежал по длинному коридору дворца со своей ценной находкой в руках.

Мама восседала на серебряном стуле в большом зале. Она аккуратно отломила ложечкой кусочек мороженого и положила себе на блюдце. Услышав громкий возглас Ганса, Снежная мама немного поморщилась, но когда мальчик вбежал в залу, на ее устах уже играла обычная улыбка.

— Тише, тише, мой мальчик! Я слышу тебя. О, какой молодец! Ты отыскал мою корзинку! Ну, подойди же поближе, я поцелую моего маленького Гансика!

Ганс послушно сделал несколько шагов навстречу, но мама уже не смотрела на него. Она в немом изумлении созерцала содержимое пропажи.

— А где же мои нитки? Что ты туда положил??? Не может быть! Цветы! Ты принес в наш Дворец цветы?

Ганс никогда еще не видел маму такой растерянной, недовольной и злой.

Ох, это он во всем виноват, зачем он только послушался того незнакомца, зачем принес эти цветы! Мама ни за что не согласится вернуться в тот солнечный мир!

— Мама, мамочка, ты любишь меня? — неожиданно для себя, не впопад, и не к месту выкрикнул Ганс.

— Конечно, люблю… — сказала мама ровным голосом, все еще разглядывая цветы в корзине.

— Ты любишь меня, как меня любит Солнце?

— Как тебя любит Солнце… — повторила в задумчивости мама — да, да, конечно, именно так…

С рассеянной улыбкой она взглянула на Ганса и поспешно вышла из залы.

"Мама сказала, что любит меня" — думал Ганс. И чем больше он это себе повторял, тем тяжелее становилось у него на душе. Она любит меня, она любит меня, она любит меня. Он говорил это много-много раз, а в самый последний раз сказал: Но она любит меня не так как любит Солнце.

Ганс медленно побрел в свою комнату. Он не хотел возвращаться в теплый мир без мамы. И он твердо решил, что переступит порог заветной комнаты только вместе с ней.

На следующий день Ганс не нашел корзинки с цветами на том месте, где ее оставили, но с удивлением обнаружил цветочные горшки на подоконниках.

— Я решила попробовать их оживить, — как-то неуверенно сказала мама, — может, они не так уж и ядовиты, а вот смотреть на них приятно, — мама застенчиво улыбнулась.

И Гансу даже показалось, что снежинки на маминой шали стали понемногу таять и исчезать.

С этого момента во Дворце начало что-то меняться. Там было не так холодно, северный ветер все реже и реже гостил у них в длинных коридорах, и даже Солнце — невиданная роскошь для их мира — потихоньку стало проглядывать сквозь свинцовые облака. Цветы на подоконниках набирали силу, и Ганс подолгу любовался их яркой красотой. Что-то непонятное стало происходить и с мамой. Она так нежно и бережно ухаживала за цветами, так ласково с ними говорила, она держала их листики в своих ладонях, она пела им песенки. И Гансу стало казаться, что его Снежная мама любит цветы так, как любит их Солнце. И еще мальчик понял, что его мама так никогда не полюбит.

Тогда Ганс захотел стать цветком и жить на подоконнике в горшке, да так сильно захотел, что даже во сне увидел, как превратился в самый любимый мамин цветок. Но только рос он не во Дворце, а в лесу на солнечной полянке, расправляя стебелек навстречу Солнцу. Наутро никто и не заметил, что мальчик исчез, так будто он никогда и не жил в этих ледяных покоях.

А Снежная мама тем временем открывала настежь окна, и бросала из них льдинки, и льдинок было так много, что они таяли и лились веселыми ручейками к подножию замка. Свежий весенний воздух врывался в студеные комнаты и делал их теплыми и уютными. Цветы наполняли Дворец пьянящими ароматами.

Как хорошо стало здесь — подумала мама. А еще она решила, что обязательно надо найти Ганса и показать ему это чудо, ведь она так любит своего мальчика!

Ганс открыл глаза и увидел перед собой незнакомца.

— Что ты…я…что мы здесь делаем? — спросил ошарашенный Ганс. Странно было вновь оказаться на любимой полянке, куда он уже и не чаял попасть, да и еще второй раз беседовать с несуществующим человеком, сошедшим со старого портрета.

— Ждем твою маму, малыш. Она скоро придет.

Ступенька 4. История любви

И вот человек торопливо перепрыгивает из детских лет в подростковые, а из них- в юношеские. На счету его молодой жизни уже есть достижения, которыми можно гордиться- он поборол большой страх быть самим собой, завел много друзей, установил временный нейтралитет в борьбе за независимость с родителями, у него есть несколько целей в жизни, и план, как их достичь.

Молодой и в принципе всем довольный человек думает, что глупое время неуверенности, страхов и внутренних сражений прошло, и он выходит на улицу вдохнуть аромат весны. Но вместе с благоуханием цветов в его легкие попадает еще что-то необъяснимое, и домой он возвращается уже совсем другим. Весь мир без видимой причины переворачивается и кубарем катится в неизвестном направлении, а он сидит на своей кровати в блаженном ожидании чего-то чудесного, бессильный избежать или приблизить надвигающуюся бурю. А потом появляется Он или Она, и история начинается…

Сколько же этих историй написано, придумано, рассказано… А о скольких знают только обрывки писем, затерявшихся на задворках уставшей памяти. А сколько из них живут лишь во взглядах длиною в целую жизнь, движениях рук, еле слышных вздохах и пронзительных желаниях… Но какие бы они ни были, встреча с ними рождает неутолимую жажду и щемящее чувство настоящести. Одинаковые и неизбежные для всех, поэтому истинные.

Истории, запечатленные талантливыми мастерами, нередко печально заканчивающиеся, проходят сквозь время и не теряют своей актуальности. И, вероятно, не только потому, что хорошо написаны. Столько в них было вложено силы, что люди, сами того не замечая, сверяют свою жизнь с этими повестями, как с учебниками, стремясь на последней странице отыскать правильные ответы.

Но что же у нас остается после них? Осознание неизбежной смерти настоящего? Запрет на истинные чувства для тех, кто хочет жить? Или напротив, желание подражать героям и повторять их несчастную судьбу? Да, роковая женщина в центре внимания мужчин. Кармен любима всеми. Но она может воспользоваться этим вниманием только, чтобы разрушить. Как часто красоту называют "порочной", а страсть "смертельной". Легко и с улыбкой, будто выбирая меню на обед, мы, следуя правилам, сами ставим жирную "галочку" напротив разрушительного сценария нашей любовной истории. И с упрямством одержимого "праведной верой" инквизитора, продолжаем подтверждать свой выбор на каждом шагу.

Неужели Вселенная оказалась настолько жестока к человеку, что не оставила ему никакого другого варианта, кроме двух крайностей: прозябание в холодном мире без любви или с ее малым участием, и молниеносная, всеиспепеляющая и смертоносная, подобно ядерному взрыву, страсть? Вряд ли можно ожидать такого скудоумия от Силы, создавшей невообразимое разнообразие окружающих нас форм жизни. Следовательно, дело в нашем выборе.

Но почему же все-таки он таков? Широко известна история об андрогинах (наверное, первая любовная история, возможно прототип "несчастного" сценария для последующих). Когда-то давно мужчина и женщина были единым существом, андрогином, самодостаточным и счастливым. Но их совершенно одинаковые лица, смотрели в противоположные друг другу стороны. И вероятно, для того, чтобы не просто быть целостным, а еще и научиться осознавать свою целостность, мужская и женская половинки были разъединены и отброшены друг от друга- кто на столетия, кто на многие тысячи километров. Рука играющего Бога причудливо разметала части одной и той же головоломки по всему, имеющемуся в ее распоряжении пространству и времени, не оставляя нам ничего другого, кроме неумолимого притяжения.

Таким образом, во всех нас заложена мощная программа поиска, но и не менее мощный стереотип невозможности быть вместе, неизменного наказания за совместное счастье, либо запасной вариант- стереотип скуки продолжительной совместной жизни.

Итак, некоторые ищут и не находят; некоторые ищут, находят и сразу теряют; некоторые ищут, находят, обладают, и устают от обыденности. Трудно сказать, кто из них счастливее. Наверное, несчастны все, потому что собственно любви как жизненной силы, а не отдельных ее проявлений- молниеносной страсти, потребности в нежности, заботе- и не хватает всем категориям ищущих. Вот и получается, что пока запас любви есть, возможно найти и удержать, а как только он по каким-то причинам иссякает- жизнь теряет свои краски, и вторая половинка уходит- в другой мир, к другому человеку, в себя. Уходит не из вредности, а просто потому, что притяжение слабеет, и у играющего Бога появляются новые идеи о ее месте в глобальной головоломке.

Да, мы живем по законам, придуманным не нами (что в некотором смысле даже радует), иногда приходится играть по правилам, которых не знаем, и нашими постоянными партнерами становятся те, которых мы не любим, а помощь мы зачастую получаем от своих врагов, и в том виде, который не приемлем.

И здесь велико искушение пожелать исправить, все, что было создано до нас и все, что случается не так, как мы хотим. Но это займет слишком много времени и усилий, и вряд ли мы в этом преуспеем- такой задачей не стыдно задаться и начинающему Богу! Кстати, о богах- если уж мы позарились на их полномочия, то неплохо было бы вспомнить про их основную "обязанность"- любить всех, однозначно и безусловно. И начинать с этого. Просто начинать с этого. Шаг за шагом.