"Хpоники российской Саньясы. Том 1" - читать интересную книгу автора (Лебедько Владислав)Глава 10. Мастер «вычитания» РЯ сразу же хочу извиниться перед читателем за обильное употребление ненормативной лексики в этой главе, но без нее рассказ об одном из самых ярких Российских мистиков — Григории Попандопуло будет бледным и невыразительным. Мат в его устах необычайно поэтичен и силен. Он нисколько не коробит, а напротив, воспринимается как сладчайший нектар в одних случаях, как сокрушительная сила, мгновенно срывающая с собеседника «все и всяческие маски» в других, как точнейшее попадание, подталкивающее к глубоким смысловым переживаниям в третьих: А уж нюансов и тонкостей — не перечесть. Впервые о Попандопуло я узнал лет пять назад, и с тех пор слышал о нем от очень многих, тех, кто знал его лично и тех, кто передавал разнообразнейшие слухи о нем, превратившиеся в мифы и легенды. Когда я начал писать эту книгу и встречаться с Российскими Мастерами, многие легенды подтвердились. Почти каждый, с кем я встречался, так или иначе знал Попандопуло. Отзывы были разные, очень противоречивые, но в одном все сходились, в том, что Григорий Попандопуло настоящий, искреннейший Искатель, непредсказуемый, самобытный, могучий маг, «человек Силы». Начинал Попандопуло свой Путь в Москве в семидесятых. Тогда существовало несколько групп (№ 20 назвал это явление Московской Школой самодеятельного околотибетского эзотеризма), где большая часть работы шла по типу «вычитания». То есть, люди в такой группе ставили друг друга в различные «опускающие» ситуации, считалось, что для того, чтобы выйти к Сущности, необходимо «вычитать» все, что проявляется в личности. И как раз Попандопуло прослыл, как непревзойденный Мастер «вычитания». Свой рассказ я начну с Легенд о Попандопуло, с выборки историй о нем, подтвердившихся от разных рассказчиков. Я не могу гарантировать подлинность отдельных деталей в описываемых далее событиях, но передаю их так, как услышал и запомнил. На мой взгляд, они давно уже превратились из достояния личной истории Григория, в достояние Российской Саньясы, став ее легендами, мифами и притчами. Легенда 1: Попандопуло многие звали «Флейтист». Он делал флейты из чего угодно, — из бамбука, других пород дерева, из железных труб, раскладушек: И вот однажды, в состояния некоторого подпития, он шел по улице, держа в руке длинную алюминиевую трубку от раскладушки. Проходивший по той же улице милицейский патруль усмотрел в облике Попандопуло некий непорядок и препроводил Григория в отделение. Начали разбираться, что и как, и дежурный майор спросил, кивнув на трубку: — «А это что такое?», на что Попандопуло, не моргнув глазом, ответил: — «Флейта!» Майор рассмеялся и сказал: — «Ну, если ты на ней сыграешь, то я тебя тотчас отпущу!» И Попандопуло сыграл, а сконфуженный майор должен был держать слово: Легенда 2: Среди ярких отличительных особенностей Попандопуло, — непредсказуемость, спонтанность и парадоксальность действий. По многим отзывам он — экспериментатор над Реальностью и над собой, как частью Реальности. Свои парадоксальные эксперименты он ставил как над теми, кто имел какой-то Запрос на это, так, подчас и над теми, у кого такой Запрос не был выражен. Легенда гласит, что одно время Попандопуло постоянно таскал с собой гранату — «лимонку». Непонятно было, — боевая она была или «декоративная», но вид имела самый настоящий. И вот однажды, на неком пустыре снимали фильм с эпизодами боевых действий. Попандопуло каким-то образом оказался поблизости, то ли он имел какое-то отношение к фильму, как художник, то ли еще что… И возникла ситуация, когда после очередного дубля режиссер, обрушился гневной тирадой на актеров и съемочную группу, а потом долго ходил, заламывая руки и повторяя: — «Ну, вот что делать? Не хватает натуральности и все тут!» Услышавший это Попандопуло, подошел к режиссеру, вытащил из кармана гранату, сдернул чеку, бросил ее неподалеку, и закричал: — «Ложись!» Сделано это было так сильно и эффектно, что через мгновение вся съемочная группа оказалась на земле. Оператор бросил камеру и лежал, свернувшись в ужасе калачиком. Лежали долго. Взрыва не последовало, но режиссер долго еще ходил бледный и поникший. До него дошло, что значит отвечать за каждое свое слово. После нескольких подобных случаев люди, окружавшие Попандопуло, стали необычайно бдительны, лишних слов на ветер не бросали и вообще, старались как-то осознавать свои действия… Легенда 3: Легенда эта гласит, что Попандопуло умудрился получить посвящение от Далай Ламы. Причем, сам Попандопуло мог давать посвящения жаждущим. А происходило это в результате следующей процедуры: претендент должен был выпить с Григорием не менее трех бутылок водки, сохраняя при этом совершенно ясное сознание. Говорят, что несколько человек такое посвящение получили. Как к этому относится Далай Лама, — история умалчивает. Легенда 4: Воистину, пределам экспериментов над собой нет границ. Однажды Попандопуло, преследуя исследовательские цели, съел 300 «грибов». (Имеются в виду не обычные грибы, а специальные психоделические «грибочки», воздействующие на человека подобно ЛСД. Такие «грибочки» произрастают, в частности, и в Ленинградской области). Нормальной дозой считается 30 «грибочков». Для многих экспериментаторов дозы свыше 100 «грибочков» оказались смертельными. Легенда 5: Если кому-то из «духарей» случалось объявить себя Мастером или просто каким-то «крутым», — все, — жди проверки Попандопуло. Тот ставил «на место» многих «авторитетов» и Российских, и заезжих. Известен, например, случай, когда в конце семидесятых в Москве объявился Мастер карате. Причем, учившийся у какого-то реального восточного Мастера и получивший посвящение. Не прошло и нескольких дней, как возле квартиры, где он остановился, появился Попандопуло. Каратист подходил к своему дому с очередной подпольной тренировки улыбаясь, пребывая в благодушном настроении. — «Я — Попандопуло» — представился Григорий. — «Как же, слышал о вас, слышал» — улыбнулся еще благодушнее Мастер каратэ и протянул для приветствия руку. Тут же Попандопуло нанес каратисту сокрушительный удар ногой по яйцам. Мастер оказался не готов к такому повороту дела и долго прыгал на корточках возле подъезда. Через некоторое время он, правда, смог выпрямиться и даже продемонстрировал на Попандопуло свое искусство, — но, увы, с опозданием! Тем же вечером каратист инкогнито покинул Москву, скрываясь от позора и осознавая, что нужно еще тренироваться и тренироваться… Легенда 6: Еще о проверках. Как-то дочка Попандопуло собралась выходить замуж. Родители жениха были весьма уважаемые люди и хотели сделать все «по правилам». Назначили смотрины, где должны были встретиться родители невесты и родители жениха. Попандопуло явился в отутюженном костюме и учтиво со всеми раскланивался. Родители жениха были в восторге. Они вскидывали руки и восклицали: — «Ах, какая у вас чудесная дочь!». Попандопуло некоторое время смотрел на их восторги, а затем, после очередного восклицания, расстегнул свою ширинку, достал член и, постукивая им по столу, сказал: — «Конечно, чудесная! Вот этой самой штукой я ее и сделал!» Сначала все были в шоке, затем началась паника: красный как рак жених шлепал губами, не в силах что-либо произнести, а его родители бегали, пытаясь в спешке судорожно одеться. Наконец это им удалось, они схватили под мышки не сопротивляющегося жениха и умчались восвояси. Вот и вся любовь! — Жених оказался разоблачен, как «маменькин сынок», что дочка Григория смогла увидеть сразу же, а не спустя пару лет маеты с ним. Легенда 7: Легенда повествует о том, как Попандопуло сорвал пробег, который пытались возглавить заезжие гастролеры — индейцы, сказавшиеся тоже какими-то там Мастерами или что-то в этом роде. Они планировали пробег из Питера чуть ли не до Тибета. И вот, организаторы и участники пробега собрались на полулегальную встречу. Посередине большой комнаты стоял круглый стол, застеленный белоснежной скатертью, а возле стола восседал грозного вида человек в громадной соломенной шляпе и с сигарой в зубах. Это был Попандопуло. Когда участники заполнили комнату, Попандопуло изящным движением потушил сигару о скатерть и произнес следующую речь: — «Я — маг вселенской квалификации, а вы все — говно! А вот эти два гаврика, — Григорий указал на индейцев, — пойдут сейчас со мной для специальной беседы!» Слова эти прозвучали очень убедительно, так что все сконфуженно притихли, а индейцы с сумрачным видом проследовали за Попандопуло в отдельную комнату. Что там происходило — история умалчивает, но, примерно через час, один из индейцев, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, поспешил на улицу, где поймал такси и устремился к кассам Аэрофлота — брать билет восвояси; второй же индеец запросился в ученики к Попандопуло, в чем ему было отказано, так что ему тоже пришлось вскорости уехать… Легенда 8: Описанный выше случай, — далеко не единственная ситуация в которой именитые и не очень именитые иностранные господа, собравшиеся поучать заискивающих перед всем заграничным русских граждан, ставились, что называется «на место», и начинали понимать, что им самим здесь есть чему и у кого поучиться. Многие из них весьма честно в этом сознавались. Например, одна полячка, прошедшая суровую длительную закалку в Корейских Дзенских монастырях, и ставшая Мастером коана (определенный уровень мастерства в Дзен-буддизме), собралась приехать в Петербург, чтобы тут кого-то обучать. И вот, шли всякие организационные переговоры, набиралась группа и происходила тому подобная подготовительная суета. Тем временем, по каким-то своим делам Попандопуло отправился во Францию: Прошла пара недель, — организаторы семинара звонят в Польшу Мастеру коана, сообщить, что группа набрана, деньги собраны и все ждут. На другом конце провода извиняющийся голос француженки: — «Вы знаете, я только что вернулась из Франции, где случайно встретила такого человека — Попандопуло и поняла, что в Россию мне еще рано ехать, я пока здесь поработаю…» Легенда 9: В конце восьмидесятых в Петербурге прогремел проект «Космический вентилятор». Инициатором проекта был Григорий Попандопуло. Суть «Космического вентилятора» заключалась в том, что с его помощью из города должна была выдуваться энергия наркомании, алкоголизма и проституции. Сам вентилятор предполагалось соорудить из множества больших камней — валунов, расположенных в виде огромной спирали, которая должна была, по замыслу Григория, особым образом завихрять пространство, создавая требуемый энергетический эффект. Безупречность Попандопуло состояла не в том, что он изобрел этот «вентилятор», а в том, что ему удалось уговорить городские власти на его осуществление! Вот, поистине, мастерство мага! Были выделены деньги, и из под Выборга уже начали возить камни: По радио об этом сообщалось в «Новостях». Примерно в это же время Григорию удалось уговорить такие серьезные организации, как МВД и КГБ на создание «Музея смерти». Говорят, что с этих проектов Попандопуло удалось получить некоторую сумму денег. Был еще какой-то совершенно безумный проект — «Озеленение Луны», на который собирались пожертвования, — и люди, и отдельные организации давали-таки! Но, начало девяностых, — кризис власти, — и оба проекта не были доведены до завершения. Легенда 10: В свое время многие люди пытались попасть к Попандопуло в Ученики. Много пользы он принес некоторым, показав им те аспекты их жизни и личности, от которых они до того всячески пытались увернуться. Но трудно им пришлось при этом! Григорий провоцировал и «вычитал» беспощадно. Многие обижались. И вот, кто-то из учеников, смертельно обиженный провокациями, и совершенно отчаявшийся, решил, что такой человек, как Григорий Попандопуло не имеет больше права ходить по этой Земле. Короче говоря, этот ученик решил на полном серьезе убить Попандопуло и избавить мир от «злого мага и разбивателя человеческих душ». Человек этот был очень серьезным, соответствующим было и его намерение. Вложивши топор в петлицу под ватником, как и положено в таких случаях, он отправился к Попандопуло. Тот открыл дверь и, вглядевшись в гостя, произнес: — «Ээ, сдается мне, что ты меня убивать пришел». От такого неожиданного провидения, у убийцы подкосились ноги, и он присел на ступеньку, задумавшись. Вскоре, однако, Григорий вывел его из задумчивости и пригласил войти. Гость вновь обрел равновесие и снова утвердился в своем намерении. Попандопуло это понял, и, как рассказывают, это был один из немногих случаев, когда он был крайне напряжен, — понимая, что смерть, в прямом смысле слова, у него на пороге. На столе стояло несколько бутылок водки и стаканы. Зная, что от Григория можно ждать чего угодно, гость положил топор рядом с собой. У Попандопуло же поблизости находилась железная водопроводная труба, из которой он перед этим делал флейту. Очень долго оба сидели в неимоверном напряжении. Ситуация сложилась совершенно непредсказуемая и неуправляемая. Потом выпили, посидели, выпили еще: Рассказывают, что был момент, когда Попандопуло вращал своей железной флейтой над головой пришедшего, а тот сидел, судорожно вцепившись в топор. Но потом еще выпили, и еще: Прошло некоторое время, пока и «убийца», и Попандопуло, наконец, расслабились. Для этого пришлось напиться, что называется, «в хлам»… Еще когда я впервые услышал эти и другие легенды, у меня пробудился сильнейший интерес и желание встретиться с Григорием. Но подобрался я к этой встрече только в этом году, и то не сразу. Поначалу, зная о непредсказуемости и провокациях Попандопуло, я пребывал в состоянии, когда «и хочется и колется». Потом, пройдя некоторую закалку в процессе встреч с другими Мастерами, я почувствовал, что, вроде бы, «хочется» пересилило. Я стал искать способы выхода на Попандопуло. Это оказалось непросто. Люди из более — менее близкого окружения Попандопуло, на которых я вышел, усиленно рекомендовали мне эту встречу, но как только дело доходило до конкретики: телефона, адреса, мест, где он может появиться, — сразу же происходили заминки, типа — «Извини, но не через меня». Некоторые давали какие-то координаты (оказывающиеся устаревшими), но, в этих случаях меня строго — настрого предупреждали: — «Ни в коем случае не говори ему, что от меня, а лучше вообще мое имя не упоминай». Честно говоря, это было совсем непонятно: — что их, убудет что ли, если их упомянуть при Попандопуло? И, только встретившись с Григорием, мне стало ясно, что эти опасения хотя и сильно преувеличены, но не беспочвенны, — многие его слова обладали реально ощущаемым весом, реализационной силой. Провоцируя других и предлагая им отвечать за свои слова, сам Попандопуло несомненно за свои слова отвечал. А в подобных случаях слова действительно наполняются силой, даже сказанные в чей-то адрес на расстоянии (естественно, это касается людей, разделяющих определенную систему верований). Наконец, мне удалось встретиться с одной женщиной, которую многие в старых эзотерических кругах знали и уважали. Она просила не упоминать ее имени, поэтому назовем ее Верой. Когда я ее увидел, невольно стали напрашиваться ассоциации, связанные с Кастанедовскими ведьмами — женщинами-воинами. Как потом выяснилось, ее иногда даже называли «донья Соледад». На вид ей около пятидесяти лет и она полностью соответствует этому образу ведьмы: очень подтянутая и сильная, длинные прямые волосы с сединой, точные и четкие движения, удивительно глубокий и, в то же время волевой взгляд. Впечатление полностью взрослого человека, что в любом возрасте встречается не часто. Вера сразу же отказалась от магнитофонной записи. Мы сидели на маленькой кухне с очень аскетичной обстановкой, в полуподвальной квартире, и говорили буквально ни о чем. Спрашивать о чем-то просто не хотелось. Как я уже говорил, меня поразил ее взгляд, я начал буквально проваливаться в него. Через некоторое время возникло очень ясное состояние сознания: происходящее воспринималось предельно точно, четко и ярко, внутренний ритм приостановился. Ощущение бесконечно длящегося мгновения, наполненности пребывания в моменте, из которого как бы со стороны воспринимаешь происходящее: неторопливую абстрактную беседу за чаем. Состояние явно отличавшееся от бытового восприятия и, хотя ничего необычного для меня в этом не было, интересным оказалось то, что возникло оно просто от взгляда в глаза, без какого-то специального намерения или сосредоточения с моей стороны. Я сидел в углу на каком-то топчане, а Вера сидела напротив, беспрерывно курила папиросы и выдыхала дым прямо в меня. (Папиросы были самые обычные без всякой чепухи, а погружение в «состояние длящегося момента» началось еще до того, как Вера закурила). Я не люблю табачный дым, особенно если его выдыхают прямо на меня, а Вера с улыбкой приговаривала: — «Терпите, — вы же пришли ко мне за информацией». Терпеть особо не приходилось, в том состоянии внутренней тишины и неразрывного, глубокого внимания, которое я переживал, дым не вызывал возражения или протеста. Через некоторое время, может быть, убедившись в том, что я принял правила предложенной «игры», Вера сказала, что даст мне кое какую информацию, по крайней мере, постарается свести меня с несколькими людьми, с которыми я искал встречи. О себе Вера почти ничего не рассказала, кроме вскользь брошенной фразы, что где-то лет с двенадцати она постоянно ощущала зов к чему-то таинственному и непостижимому, зов, который с каждым годом усиливался. О каких-то подробностях ее Пути у меня не было желания настойчиво расспрашивать, — она как-то сразу, почти без слов дала понять, что не будет говорить об этом. Без фальшивой таинственности и рисовки. Предельно просто и очевидно: нет желания и настроения. Разговор от абстрактных бесхитростных тем постепенно перешел на тех людей, которые меня интересовали. Вера дала мне координаты Попандопуло и немного рассказала о нем. Предупредила, что длительный контакт с ним может быть опасен и даже разрушителен. В ее описании он выглядел как сверхсильная личность, маг, «человек Силы». Причем, по словам Веры, у Григория можно было отчетливо выделить две грани: когда он в «плюсе», то это бездна обаяния, которой буквально завораживаешься; если же он в «минусе», то может быть не только непредсказуем, но и деструктивен. В любом случае он может взбудоражить, вывести из самоуспокоенности и, тем самым, очень многое дать. Его действия, — всегда подарки Силы, естественно, если человек умеет эти подарки правильно воспринимать. В таких «подарках» всегда важна точная дозировка, но Попандопуло ее не соблюдает (когда Вера говорила, за тем, как она это подавала, чувствовался богатый личный опыт общения с Попандопуло). В искусстве провокации и проверки на вшивость Григорию вряд ли найдется равный. Его действия отточены двумя десятками лет целенаправленной практики такого рода, причем не только с другими, — сам Григорий прошел огромное число испытаний и «вычитаний». Он мгновенно, с первого взгляда на человека видит, за что того можно «зацепить». Бывало, он показывал людям их слабые места без разбора, — есть у человека на это запрос или нет. Под конец беседы Вера, как-то хитро прищурившись, посмотрела на меня и произнесла: — «Ну, вы с ним (Попандопуло) встретитесь, и я уверена, что он вам не повредит…» Через некоторое время мне действительно удалось встретиться с Григорием… Интересный факт: очень многие из команды «старых магов» курят папиросы, пьют водку, ругаются матом и тому подобное, что для многих молодых Ищущих выглядит либо как нечто несовместимое с Духовностью, либо, наоборот, таким действиям пытаются подражать, но подражание это выглядит совершенно неестественно и опускающе. А для «старой гвардии» все эти вещи совершенно естественны и органичны, — при встречах с ними для меня было очевидно, что сознание никак не опускается, — водка, сигареты и мат у них отличались как день и ночь от какой-нибудь бытовой пьянки или встречи старых приятелей «за пузырем». Итак, через несколько дней после разговора с Верой я позвонил Попандопуло и попал не туда (как потом выяснилось, неверной была последняя цифра номера). Я продолжил поиски. Был конец ноября, и я узнал, что только что из Кореи прилетела еще одна женщина из той же компании. Назовем ее Клавой (она вообще не хотела фигурировать в книге о «людях, ничего в Духовности не понимающих и только играющих в многозначительные мистификации»). Клава согласилась встретиться. Дело происходило в кафе, неподалеку от Василеостровской. Интересная деталь: я только что говорил о том, что почти все в этой компании курят и выпивают, но когда в кафе мы взяли чай, а официантка, проходя мимо столика, поставила пепельницу и спросила — «Курить будете?» — Клаву аж передернуло. Она только что прибыла из Дзенского монастыря, где проходила стодневный Ритрит и большую часть беседы пыталась с ревностью неофита, как мне показалось, доказать мне, насколько там, в Корее, все Мастера настоящие, а у нас только многозначительного вида жулики и недоученные самоучки. Когда я рассказал о нескольких людях, с которыми встречался и поделился своими впечатлениями, она с усмешкой отмахнулась и сказала иронически: — «Вы очень впечатлительный и эмоциональный молодой человек, которому за счет многозначительного вида и намеков на всякую таинственность можно навешать лапши на уши. Если же говорить о настоящей Практике, в частности о Дзен, то там эмоциональность и впечатлительность очень быстро отсеиваются. Кстати, очень не хотела бы произвести на вас какое-то впечатление». — «А ведь произвели!» Обратная связь о том, что я впечатлителен и эмоционален, прозвучала для меня комплиментом, мне казалось, что в подобных встречах я вел себя наоборот излишне сухо, не проявляя, так сказать, яркости жизни. Клава продолжала: — «Все эти наши «мистики и мастера» только языком ворочать горазды. Нет, чтобы поехать к настоящим Мастерам, в Корею — поучиться. Они бы там приумолкли. Говорит же Корейский Мастер Сэнг Сан, у которого я учусь, что мол, «засунь свой язык в жопу и держи там»». Мне пришлось отметить, что Сэнг Сан, хотя, по видимому, и заслуженный Мастер, но по части языка он не прав: языку в жопе будет невкусно, да и создан язык природой для несколько иных целей. Разговор явно не клеился. Так как я знал, что Клава не один год провела в окружении таких людей, как Попандопуло и Максимов, ее неофитская ревность была для меня неожиданной. — «Послушайте, Клава, дайте мне, пожалуйста, телефон Попандопуло, и расстанемся с миром!» — «Ну, вы нахал! Мало того, что говорите всякую чепуху, так еще и требуете от меня телефоны близких мне людей, которые, я уверена, и видеть-то вас не захотят!» Посидели еще немного молча. Я понял, что поиски Попандопуло в очередной раз затягиваются. Попробовал провокационный ход: — «После общения с вами, у меня создается впечатление, что Дзен зомбирует людей». Клава быстро встала из-за стола и направилась к выходу. Перед дверью я догнал ее… — «Неужели вы обиделись? Вы ведь говорили, что Дзен отсеивает всякие эмоции:» Надеюсь, что мы все-таки не поссорились. По крайней мере, я проводил Клаву до метро, где мы достаточно мирно попрощались. Когда Клава уже подходила к турникету, я крикнул ей: — Передайте Попандопуло, что я все равно его найду!» Вернувшись домой, я стал снова звонить по телефону, данному мне Верой. Несколько раз я попадал не туда, потом стал звонить, меняя каждый раз последнюю цифру. На третий раз женский голос ответил: — «Он спит, позвоните попозже». Итак, шанс на встречу появился. Первый раз я позвонил в час дня. Надеясь, что к четырем часам Попандопуло все же проснется, я позвонил снова. Тот же ответ. Аналогично и в шесть часов и в девять вечера. Наконец, в одиннадцать с небольшим, на вопрос — «Проснулся ли Григорий?» мне ответили: — «Подождите, сейчас он подойдет»… Начинается Идеалами, а кончается под одеялами… (Григореу Попандопуло «Учителя и Пусть») В телефонной трубке послышался необычайно мягкий, доброжелательный голос: — Да, я вас слушаю. — Это Григорий? — Григорий. — Добрый вечер. Звонит Влад Лебедько. Вам обо мне Клава не рассказывала? — Нет. — Я про вас книгу пишу. Можно с вами встретиться? — Занятно. А вы мне пургу про Дзен не будете гнать? — Нет, конечно. — Тогда приезжайте. А то я эту суку, блядь к себе на порог не пускаю. Затрахала все мозги своим ебаным Дзеном… — Когда мне к вам приехать? — А приезжайте сейчас… Одиннадцать вечера, а живет Попандопуло на другом конце города, судя по номеру телефона. Предложение его звучит очень мягко и дружелюбно, так, будто мы знакомы уже давно. — А может быть завтра? — Да чего там — завтра. Приезжайте сейчас. Никакой настойчивости в голосе нет, и вроде как бы и можно попытаться отложить, но на самом деле понятно, что отложить нельзя, что сейчас — единственный шанс. — Говорите адрес, я выезжаю. Когда я приехал, Григорий оправдал мои предположения, что шанс был единственным: — Если бы вы начали откладывать, я послал бы вас на хуй. Какой мне смысл два дня вас во внимании держать. Назвался — приезжай! Встретил Григорий меня чрезвычайно радушно и приветливо. У него был самый разгар рабочего «дня». В тот период он днем спал, а ночью работал. Как раз перед моим приездом и уже позже, во время нашей беседы, он создавал на компьютере фрагмент какой-то работы. Вообще, во время нашего разговора Попандопуло был чрезвычайно динамичен: он то садился к компьютеру и создавал очередную деталь, то быстро передвигался по комнате, садился в разных ее концах, потом снова усаживался к компьютеру и показывал мне какие-то свои масштабные проекты, демонстрировал свои работы. В три часа ночи начал предлагать мне плотный обед, а когда я отказался, — удивился: — А как же сбой всяких распорядков и привычных расписаний? Как там у Кастанеды? В большой комнате собралась вся семья: жена Попандопуло — Инга, по виду и поведению также как и Вера вызвавшая у меня ассоциацию с Кастанедовскими женщинами-воинами, и два молодых человека, лет по восемнадцать, сыновья Инги. Ребята мне очень понравились. Сохраняя ангельское выражение лиц, они с чистейшей наивностью и добродушным смехом воспринимали все Попандопульские шутки и приколы, изобилующие отборным матом, при этом чувствовалось, что ребята осознают, что никакой пошлости или сальности в этих шутках нет. Был мат, но не было сквернословия. Приход ночного гостя эти молодые люди восприняли с удовольствием и ожиданием: в доме знали, что если приходит какой-нибудь такой «писатель» или типа того, значит, будет цирк. Сам Григорий по отношению к своим приемным сыновьям вел себя, как старший друг: — Да мы с ними и на самом деле друзья. Смотрите, как я здорово устроился. Я с их мамой живу, но Эдипов комплекс — мимо меня. Я же не отец. Ловко? Мне кажется, что мне удалось как-то выдержать эту встречу, пропуская мимо небольшие провокации и приколы. Отчасти помогло этому то заводное и в то же время, уверенное состояние, которое возникло после разговора с Клавой, да и сам факт, что я, наконец, добрался до цели. Впрочем, ничего экстраординарного Попандопуло не предпринимал. В результате нашей встречи у меня сложилось впечатление, что Григорий — милейший человек добрейшей души. Просто не верилось, что он может как-то обидеть, как это описывалось в многочисленных слухах и историях, которыми меня стращали. Итак, я добрался до цели и решил что «будь что будет», — теперь мне нужна была информация. Я вытащил диктофон. — Да спрячьте вы на хуй этот диктофон. Зачем он вам? Еще неизвестно о чем мы говорить-то будем. Куда вы там хотите мою биографию пристроить? В компанию с какими-то мистиками? Ебал я их в рот со всеми их практиками. Зомбируют народ, блядь. Я художник. Художник гениальный! Это да. А что касается практики, то единственная Практика, которую я признаю, — это поебическое Дао. — Это как? — А это когда то, что происходит, то и хуй с ним! Причем всем своим поведением и состоянием он так «подал» это, что сомнений в том, что он — Мастер в этой, на самом деле, сложнейшей Практике, не было. Передо мной был совершенно «отвязанный» человек. Без каких-то внутренних запретов, а главное — противоречий. Не рисующийся, не играющий, а просто так живущий. Совершенно адекватный ситуации. По поводу того, как он сейчас практикует, мне по ассоциации вспомнился анекдот: В армию пришли новобранцы. Проходит первый день, второй, третий… Потом, вдруг, один парень начинает кукарекать в шесть часов утра. Собрались «деды» и избили паренька. Не подействовало, — он в шесть вечера опять кукарекает. Опять избили. В шесть утра — опять кукарекает. Позвали лейтенанта. Тот провел беседу, поставил парня в наряд. Все равно кукарекает. Дошли до командира части. Тот тоже долго беседовал, но опять не помогло. Тогда собрали медицинскую комиссию и паренька комиссовали. И отправили его домой, а так как он «не в себе», с ним послали сержанта, для присмотра. И вот, едут они в поезде. Шесть утра — парень спит. Шесть вечера — парень ест. На следующий день — то же самое. Сержант спрашивает: — «Ты чего не кукарекаешь-то?» — «А мы свое уже откукарекали!»: Возвратимся к Григорию. Кто-то говорил мне, что образ Котовского из романа «нового русского популярного народного писателя» (Как выразился сам Попандопуло) про «Чапаева и…» написан с Попандопуло. — Котовский-то из «Чапаева и…» с вас написан? — С меня. Хуевая книжка. Этот «новый русский писатель» периодически звонит, но я его все время на хуй посылаю. Он все переживает, что его книги вызывают восторг у тех, кто ему безразличен, а все действительно значимые для него люди говорят, что это хуйня. Так оно и есть. — А я с большим удовольствием прочитал, и даже несколько раз. — Да бросьте вы. Я и то лучше напишу. Вот у меня, кстати, рассказ есть — «Учителя и Пусть», возьмите себе на память. Дает мне рассказ, и пока пьем чай, я его читаю, корчась от смеха. На следующий день я еще раз перечитал рассказ, но особо смешного нашел мало. Эффект присутствия Попандопуло действует потрясающе. Начал я его расспрашивать про разные случаи. — Скажите, Григорий, а правду рассказывают, как вы Мастеру каратэ по яйцам заехали? — Да, было такое. Я тогда учителя искал по каратэ. Надо же было настоящего учителя найти. Мудаков-то разных и самозванцев тогда тоже хватало. Но этот, правда, после того, как я ему по яйцам дал, так меня по голове ебнул, что я через машину перелетел. Потом пришлось несколько дней водкой лечиться… Оказалось еще, что он до того случая как раз яйца тренировал, и так натренировал, что у него все обошлось. Через полтора года у него даже двое детей родилось, от разных женщин. Да еще и с разницей в несколько минут… Потом Попандопуло стал рассказывать другие случаи. Вспомнил одно известное издательство эзотерической литературы и обложил его пятикратным матом: — Зомбируют народ, бляди. Сами все зазомбированные, охуевшие от всякой дури. Они как-то вышли на меня. Предложили мне иллюстрировать какую то хуйню, которую они издавали. Я им говорю: — «У вас же, блядь, денег не хватит, чтобы мне заплатить». Они дали мне аванс — четыре тысячи долларов. А когда издатель дает аванс, он им рискует, так как, по сути, я могу сказать, что мол, ничего не получилось и пошли вы все на хуй. Что я и сделал. Аванс взял, а когда они через месяц появились и говорят: — «Ну, что у вас получается?» — я им отвечаю: — «Идёте вы на хуй!». Деньги я им не отдал. Уже когда прощались, я их редакторше так вежливо ручку поцеловал и говорю ласково: — «Ну, желаю вам того же, что и вы мне желаете!». Смотрю, — у них глаза из орбит полезли. Они то знают, что я слов на ветер не говорю. И точно, когда приехали они в Киев, звонят мне оттуда: — «Что ты наделал, у меня в поезде позвоночник треснул, — с полки упала!».. — Другой случай. Ко мне, вообще, многие приезжают. Вот жил тут у нас дома один маг — индеец из Америки. Неделю жил нормально, а потом выебываться стал, какой он крутой. Я его на хуй послал и выгнал к ебеням. Он тоже стал ругаться, потом убежал, а сумку свою забыл. А в той сумке — ритуальные предметы. Инга хотела эту сумку выбросить за окно, да я ее остановил: — «Не выбрасывай, — говорю, — а то ему полный пиздец настанет». Как оказалось, ему и так по пути какие-то бандиты дуло под бок подставили. Едва отделался от них. А если бы ритуальные предметы мы выкинули, — тогда все, пиздец. Потом он за сумкой-то возвратился… — Вот еще история. Приехали немцы, тоже маги. Назвались, что крутые. Я им камень подарил. Там на камне что-то было нацарапано, так он им не понравился, и они его не взяли. Мудаки! Я же просто так ничего не даю! Так когда они ехали от меня на машине, им булыжником лобовое стекло разбило, — непонятно еще, как живы остались. Возвратились, дрожат, блядь, говорят: — «Давай камень, возьмем!» Хотел их на хуй послать, да пожалел, а то их поубивало бы какой нибудь хуйней по пути… О ком бы я ни спрашивал Григория, он всех материл, ругал и поносил. Не знаю, какую он преследовал цель, но «вычитал» он почему-то не меня, а всех, кого мне только стоило упомянуть. Вспомнив, по случаю, Клаву, он снабдил ее таким количеством эпитетов, что я и не в состоянии воспроизвести их в точности. Хотя, повторюсь, в этом не было сквернословия. Была завораживающая, мелодичная Сила его голоса. Тут же, заодно, вспомнил и Веру: — Когда последний раз она пришла ко мне в мастерскую, я ребятам своим говорю: — «А, блядь, ведьма пришла! Вы за ней присмотрите, а то она может и спиздануть что-нибудь. За ней это водится». Она обиделась и ушла. Ведьма, не ведьма, а скажешь что-нибудь совсем простое, и все, — обидится на полгода. Досталось в эту ночь многим. И Российским мистикам, а уж заграничным то и подавно. — Понаехало всяких сук, зомбируют, блядь, народ, кто чем. Дзен, Бон, Дзогчен, совсем охуели. Было бы время, вправил бы им мозги. Не обошел Григорий вниманием даже Кастанеду и Раджниша. Сначала ругал, потом, правда, похвалил: — Эти, блядь, хоть денег себе сделали. За это уважаю. Кстати, в конце восьмидесятых, насколько помню, поехали от меня двое ребят к Раджнишу в его ашрам. А он как раз тогда молчал и никому аудиенций не давал. Ребята тогда охране его и говорят: — «Мы, дескать, от Попандопуло!». Охрана сразу засуетилась, — побежали докладывать Раджнишу. Так он их принял! Только молча. Но аудиенцию все-таки дал, посидел рядом с ними. — Он что, вас знал? — А хуй его знает. Лично не знал, но ребята мои состояние-то передали! Ближе к концу разговора, часа в четыре утра Григорий показал мне свой вариант карт Таро. Очень оригинальное видение, и очень завораживающее. Говорил, что ищет, кому бы подороже продать. Вообще, показывал он себя, как прагматика, ищущего, где бы побольше откусить денег. Причем весьма заслуженно — за совершенно самобытные и оригинальные работы и проекты. Видно было, что он уважает людей, которые умеют делать деньги. Большую часть нашей встречи я посвятил тому, что уговаривал Григория рассказать мне про свою жизнь, и дать добро на то, чтобы напечатать это в книжке. Он же достаточно мягко посылал меня «на хуй», добавляя, всякий раз, что он художник, а свою биографию сможет написать лучше, чем кто-либо другой. Наконец, уловив, что он уважает людей, умеющих делать деньги, я попробовал изменить тактику: — Послушайте, Григорий, без вас моя книга не будет иметь успеха. А если все-таки там будете фигурировать вы, то это принесет мне колоссальный успех и много денег. Где я еще возьму такие сюжеты? — О! Слышу голос не мальчика, но мужа! Ну что, Инга, — обращается к жене, — может быть уступим парню? Вроде бы не такая сука, как этот новый русский народный популярный писатель? Инга отрывает взгляд от вязания и несколько секунд смотрит на меня прищурившись: — Да нет, такая же точно, только более вежливый! Еще в течение часа рассказывает мне про одного своего друга — поэта. В голосе уже звучит уважение: — Вот это — настоящий Мастер. Только, если вы к нему придете и попросите, чтобы он вам свою биографию рассказал, он вам, пожалуй, так по башке ебнет, что долго лечиться будете. Конечно же, вспомнил Василия Павловича Максимова, с которым разделил не один год Пути и не одну бутылку водки. Вспомнил с искренним уважением и без ругательств. Показал мне фотографию, где Максимов снят вместе с Корейским Мастером Сэнг Саном. — Вот Василия я понимаю. Ему сейчас ближе к пенсии, так что можно и дурака повалять там в Корее. А этому Сэнг Сану я флейту подарил. Хотел взамен отнять у него скипетр, да смотрю, — вокруг охрана, — морды откормленные, так что я от этой идеи отказался. Прощаемся очень тепло и дружелюбно. Уже в дверях Григорий говорит: — Позванивайте, заходите, — особенно, если найдете спонсора для своей книги. Тогда и про меня не забудьте, — у меня как раз есть пара проектов, которые нужно проспонсировать. Месяца через два Попандопуло позвонил мне, — узнать, не нашел ли я спонсора. Рассказал, что за это время придумал игру — похожую на «Го», но гораздо круче. Спросил, кого я с тех пор еще повстречал и, узнав, опять разразился пятиэтажным матом на каждого из них, но не зло, а очень мягко, мелодично и даже, я бы сказал, — нежно. Написав эту главу, я отправил текст Попандопуло на редакцию, на что вскоре получил замечательный ответ в его стиле. Привожу далее нашу переписку: Здравствуйте! Вот посылаю, как и обещал, главу из «Хроник(ов)» (в аттаче, Word'95) Я сейчас уезжаю из города, появлюсь на день-другой 31 июля, в августе еще буду появляться. Надеюсь, что вы успеете прочесть и откорректировать до 31 июля. С лучшими пожеланиями Влад Привет. Прочитал ваше писание якобы обо мне. Со всей уверенностью могу сказать, что здесь нет ни слова правды — и даже и что касается передачи «моего» мата вами — я так не сквернословлю — и другим не советую. Вообще вся эта писанина больше смахивает на донос — (к литературе не имеет не малейшего отношения — ни к документалистике, ни к беллетристике), — только непонятно кому ваш донос — отчет «вере» соледад? Другим, подобным вам, лебедько? Я, безусловно, против публикаций такого рода — и вообще, и — о «себе», в частности. Если вы на самом деле верите во всю чепуху и сплетни, которые вы написали о некоем попандопуло, я бы на вашем месте поостерегся печатать всю эту мягко говоря. В завершение эпистолы пара цитат из Довлатова. 1 — «Тигры уважают львов, слонов и бегемотов. Мандавошки никого не уважают.» 2 — «Если взять 1 килограмм варенья и смешать с 1 килограммом говна, то получится 2 килограмма говна, а отнюдь не 2 килограмма варенья» гуд лак архипелаг Для Влада Л. Ябедько Прочитал еще раз то что вы мне прислали 1 — еще раз — и я и моя семья (жена и как вы выразились «пасынки») категорически против этих весьма перевранных историй оскорбительных и для меня и для моей семьи Перевранные и вырванные из ситуативного контекста они просто похабны отвратительны и тошнотворны 2 — общее впечатление от вас через этот текст — весьма тщеславный и довольно глупый и мелочный Человечек с Большой Буквочки поподглядывал в замочную скважину — и начал интенсивно дрочить себе, обозначив это как творческий процесс написания книги — и приглашая разделить с ним энто удовольствие в форме корректирования его мастурбации онанизма и дрочения. 22 — опять же — этое нечто слепленное из сплетен и доносов должно демонстрировать широту и глубину вашего именно сознания и понимания Умные и достойные люди ваш словесный понос без вынужденной необходимости читать не будут (а меня вы вынудили читать вашу бездарную дрочиловку задействовав мое имя) — а зачем увеличивать число претенциозной халтуры в мире — не понимаю — вера солитер (или соледад) вам и так даст (вашу порцию варенья за трамвайное масло) — она девочка старая и неприхотливая — и неразборчивой была всегда Даже новый русский народный популярный писатель П. пишет лучше чем вы 3 — ясно чего вы добиваетесь предлагая себя в этом провокативном качестве (подловато что не прямо, как делают более нормальные и более приличные но назойливые люди, не за свой счет — а через описания чужих якобы биографий- а по сути вранья. сплетен и доносов) вам то самому ясно? или вы и этих азов не в состоянии понять? ваша задача любой ценой привлечь к себе внимание — неважно позитивное или негативное — и тащится и подогреваться на этом Техника эта отнюдь не мужская, а бабская — петухоподобных климактерических баб или злобно-добреньких справедливых старушек в транспорте заобьективных истин — а вы вроде на вид молодой человек мужского пола и вроде даже скромный 4 — вы можете писать любую муру — не обозначая это описанием моей биографии и моим именем и фамилией Бездарных людей много и всем не запретишь гнать претенциозную продукцию 5 — Короче говоря — отстаньте и никаких ваших идиотических сплетен относительно меня не знаю и знать не желаю, в гости вас не приглашаю и тд и тп — а если вы все таки без моего согласия будете пользовать мое имя — реакция будет. (на ваш взгляд неадекватная, но — все претензии — к себе, любимому) Из головы во всяком случае я эту дорчильную муру выкидываю напрочь — надоело лечить бездарных халтурщиков паразитической ориентации (впрочем я и моя семья и мои близкие друзья уверены, что адекватная реакция на ваш заезд в нашу сторону вам тем более не понравится — чтобы не сказать больше) 55 — песни макаревича на дух не переношу, считаю что это местечковое завывание может нравится только бабушкиным — и сереньким козликам Зря ему ельцын дал героя советского союза 6 — максимум что можно сделать для вас в вашем нынешнем положении — превратить вас назад в собачку-болонку или в моську Возможно это лучшее что для вас можно сделать Правда последних лет 12 я не занимаюсь благотворительностью такого рода без всякой симпатии и уважения Попандопуло Уважаемый Григорий! Искренний привет Вам от Влада Л. Ябедько (варианты: Влада Л. Ебедько, Влада Ле Блядько и другие…) Огромное спасибо Вам за небольшую, но очень емкую по смыслу новую главу для моей книги. В целом — неплохо! Надеюсь, что псевдоним Попандопуло вас устроит. Звучит неплохо и, к тому же, грек. Ваша высокая (я не кривлю душой) оценка моих мемуаров и моей личности очень меня вдохновила, и, я бы даже сказал, возбудила, так что, как видите, я снова начинаю дрочить и строчить. Не знаю, как мне будет онанироваться в этот раз, но теперь, так как Вы приложили к этому процессу свою руку, я, пожалуй не удержусь и кончу прямо здесь. Это же акт творчества… То, что Вы изволили перечитать написанный мною Текст дважды, переполняет меня гордостью. Только ради этого одного и стоило писать данную главу: что мне внимание каких-то тысяч незнакомых читателей, которые толком-то не смогут понять и глубину Текста и, самое главное, потаенные эксгибиционистские чаяния и надежды самого автора, что так Мастерски, сорвав, так сказать, «все и всяческие маски», сделали Вы. Со всей уверенностью могу сказать, что в том, что Вы прислали мне, нет ни слова неправды или какого-то необъективного видения. Все абсолютно правильно, глубоко и в «корень». Позволю себе высказать некие соображения по несущественным деталям Вашего письма: «я, безусловно, против публикаций такого рода — и вообще, и — о «себе», в частности.» Не могу полностью с этим согласиться, так как считаю, что о таких людях, как мы с Вами, широкие массы необходимо оповещать. По поводу первой цитаты: «Тигры уважают львов, слонов и бегемотов. Мандавошки никого не уважают.» Что касается меня, — то я Вас искренне уважаю (безо всякого лукавства и кокетства). Тогда — к чему эта цитата? Что касается второй цитаты, — ее я понимаю и полностью с ней соглашаюсь в данном контексте. «Ясно, чего вы добиваетесь, предлагая себя в этом провокативном качестве («подловато, что не прямо…)» К сожалению, я не могу пока еще выслать Вам полный Текст книги… из него будет понятно, что все-таки прямо и за свой счет. О вкусах не спорят, но многие песни Макаревича мне очень нравятся, хотя Я свое мнение не навязываю. Учитывая нашу с Вами близость по Духу, предлагаю Вам, как действительно талантливому художнику, сделать иллюстрации к моим Текстам. Денег за это не обещаю, надеясь на Вашу Благотворительность… нельзя же 12 лет держать ее в загоне. Ваш юный Друг Владик. Больше писем пока не приходило… |
||
|