"Повенчанные судьбой" - читать интересную книгу автора (Хорст Патриция)

Глава 5

Он выждал еще четыре дня и с наступлением темноты, чтобы не давать повода для продолжения городских пересудов, отправился в гостевой коттедж семьи Хейнз. Одноэтажное здание, построенное в том же строгом стиле, что и основное, находилось в полусотне шагов от дороги и было хорошо заметно любому водителю или пешеходу. Хотя сейчас ни машин, ни людей поблизости он не увидел. Брайс посчитал, что будет разумнее не привлекать к себе внимания въездом через главные ворота, и потому оставил машину у тротуара.

Открыв небольшую боковую калитку в ограде, он вошел на территорию, которую занимал коттедж. На дорожку сада, покрытую легким снежком, падал из полузанавешенных окон гостиной слабый свет. Брайс заглянул в окно, в просвет между шторами. В комнате пылал камин, светилась лампа под большим зеленым абажуром. Кэтлин, подобрав под себя ноги, сидела в кресле у огня. На ней был длинный зеленый халат и пушистые бежевые тапочки. Несмотря на то, что часть ее лица не была видна из-за упавшей на лоб пряди, Брайс почему-то подумал, что женщина пребывает в подавленном настроении.

Он поднялся по ступенькам крыльца и дернул пару раз за старомодную цепочку. Из-за двери послышался звон колокольчика.

Спустя полминуты Кэтлин открыла ему, и Брайс весело помахал перед ее лицом большим бумажным пакетом.

– Прежде чем попросишь меня взять тебя с собой на прогулку, попробуй вот это. Кушанье из японского ресторана на Сэнд-Бич-стрит. Гарантирует исчезновение зимней хандры.

Она искоса посмотрела на него, беря пакет.

– А саке ты тоже с собой прихватил?

– Естественно!

Не сказав больше ни слова, она жестом пригласила его войти, а сама удалилась в кухню. Он сразу же последовал за ней, повесив куртку в прихожей на медный крючок.

– Не ожидал, что ты так быстро капитулируешь…

– К сожалению, у меня нет возможности выбирать себе компанию, так что не обольщайся. Наступили времена, когда всех родственников и друзей как ветром сдуло.

– Ты хочешь сказать, что все-таки поссорилась с сестрой?

– И с ней, и с ее муженьком. Со всеми! – с досадой сказала Кэтлин, открывая коробочки, которые достала из пакета. – О-о! Рис, специи, жареный цыпленок, да еще и креветки! Как заманчиво!

Не скрывая улыбки, Брайс спросил:

– Насколько я понимаю, ты сегодня еще не ужинала, не так ли?

– Не то чтобы у меня не было возможности, – поморщилась она. – Но если тебе подают в который раз говяжий бульон, то любая еда может превратиться в пытку. Я его выплеснула в унитаз.

– Вот непослушная! – шутливо побранил ее Брайс, распечатывая бутылку саке. – А у тебя случайно нет японского сервировочного набора?

– Представь себе, есть, – ответила Кэтлин и, поискав в шкафу, вынула коробку с тончайшей фарфоровой посудой. – Эта кухня ничего бы не стоила, если б не была столь хорошо оснащена для любого непредвиденного случая. Давай расставим все на сервировочном столике и поедим у камина в гостиной.

При этих словах Кэтлин повернулась к нему, и Брайс увидел, что опухоль на ее лице немного спала, но серовато-синие кровоподтеки еще не прошли.

– К твоему сведению, негодяй, напавший на тебя, находится за решеткой и вряд ли скоро выйдет оттуда, – сообщил Брайс, пока она разливала саке, расставляла тарелки с едой, раскладывала приборы. – Однажды он уже сидел. И на этот раз загремит по полной катушке.

– А я, в свою очередь, постараюсь извлечь уроки из того, что произошло, и в следующий раз поступлю более обдуманно.

Брайс расслышал нотки уныния в ее ответе, и это взволновало его.

– Не собираешься ли ты снова уехать отсюда?

Кэтлин слегка дернула плечом.

– Это не совсем то, что я имела в виду, но раз ты упомянул об отъезде, то почему бы и нет? Несмотря на все мои добрые намерения, я все же являюсь здесь источником всеобщей неприязни. Что меня может удержать в этом городе?

– Но ты забыла обо мне, – услышал Брайс собственный голос, вначале не поверив, что это сказал именно он.

– У тебя и без меня здесь хватит забот.

– Но всегда найдется время для друга. Точнее, для подруги, – робко поправил он себя.

Лицо Кэтлин вновь сделалось грустным, и Брайсу захотелось прикоснуться к нему. Или ободряюще обнять ее за плечи, попытаться вселить надежду на лучшее будущее. Но Кэтлин отодвинулась и, вероятно, поступила разумно. Прикоснуться к ней просто так, без видимой причины, Брайс не решался.

– Правда найдется время? – переспросила она, бросив на него проницательный взгляд удивительных зеленых глаз, блеск которых отражал ее самые сокровенные чувства. – Поэтому, наверное, мне не довелось ни видеть, ни слышать тебя в последние четыре дня?

– Это не оттого, что я потерял к тебе интерес, Кэтлин, – сказал Брайс, борясь с нестерпимым желанием погладить ее по щеке. – Я подумал, что лучше подождать, пока уляжется весь этот шум…

– Он не уляжется, – вздохнула она. – Люди здесь слишком злопамятны и не так легко забывают о случившемся. Даже если это неправда. Много лет назад меня заклеймили как легкомысленную девчонку, наплевавшую на здешние устои. И события последних двух недель лишь подтвердили всеобщее мнение о том, что время меня не исправило.

– Значит, ты все же собираешься сбежать?

Кэтлин поморщилась, услышав упрек в вопросе.

– Можешь назвать это побегом, если тебе так больше нравится.

– Но мне это вовсе не нравится!

– А как ты тогда прикажешь мне поступить? Встать перед зданием суда и позволить закидать себя гнилыми помидорами? Ведь всей этой публике хочется отвести душу и наказать меня за все прегрешения, настоящие и надуманные!

– Нет, – коротко ответил Брайс, – докажи им, что они не правы. Не унижай себя а, наоборот, потребуй к себе уважения.

– Но это чертовски трудно, почти невыполнимо! – воскликнула Кэтлин.

– А я и не говорил тебе, что будет легко! Протянув руку, чтобы открыть дверь кухни, Кэтлин наткнулась на прислоненную к буфету трость и задумчиво провела пальцем по ее полированной ручке.

– Невеселая цена твоей военной карьеры, не так ли? – спросила она, искоса взглянув на Брайса.

– Да, – согласился он, выкатывая нагруженный столик мимо Кэтлин. – С полетами на истребителях покончено навсегда. Но зато теперь из меня может получиться неплохой дворецкий!

Ее смех сразу напомнил Брайсу некоторые эпизоды из прошлого. Раньше они смеялись иной раз без всякого повода, просто потому что было хорошее настроение. Им нравилось видеть друг друга счастливыми.

– Кого ты пытаешься надуть? Корни наших семейств, как и фундаменты наших особняков, слишком прочно увязли в фешенебельных кварталах этого города. Так что прислуги ни из меня, ни из тебя явно не выйдет, как ни старайся. В этих домах прислугу нанимают со стороны.

– Времена меняются, Кэтлин, и нам придется тоже измениться.

– Но не настолько же! Твой отец уже третий раз избирается мэром Элсуэрта, а мать так прославилась своими зваными вечерами, что ее благотворительный фонд наверняка процветает. – Кэтлин задумчиво смотрела на Брайса, когда тот, расположив столик у кресел, подбросил пару поленьев в камин. – И потом есть еще ты, воин-герой, отличившийся во время всей этой корейской кампании. Мне, кстати, иногда даже трудно представить, как ты будешь привыкать к размеренной мирной жизни. Это будет нелегко.

Брайс налил саке в чашечки.

– Не преувеличивай, – сказал он. – Если война – это источник волнения или сильного возбуждения, то этого добра я нахлебался вдоволь, так что до конца жизни хватит. Строгие порядки, насилие, смерть… Я устал от вида безвинных жертв, пропускаемых через беспощадную военную мясорубку. К сожалению, от целенаправленной жестокости, как правило, страдают совершенно случайные люди.

Проигнорировав откровенный намек на полученную ею самой травму, Кэтлин сказала:

– Ты истощен военной службой, что, собственно, и неудивительно. Возможно, тебе необходимо просто хорошенько восстановиться. И ты вполне мог бы себе это позволить.

Джордан вытянул больную ногу вперед и слегка похлопал по бедру.

– Это не проблема, как, впрочем, и деньги. Одной моей военной пенсии с лихвой хватит на то, чтобы поддержать себя, не говоря о щедром чеке на мое имя, полученном в качестве свадебного подарка… Но я не рожден для того, чтобы сидеть сложа руки. Как только приведу все дела в порядок, буду готов к новым испытаниям.

Кэтлин обмакнула в соус кусочек креветки.

– И чем же ты собираешься заняться? Уж не политикой ли?

– Гм, – покачал головой Брайс. – Пожалуй, я подыщу занятие более практичное и приближенное к жизни, а политика… Этим моя семья и так сыта по горло.

Ее брови удивленно выгнулись.

– Хочешь сказать, что собираешься порвать с семейными традициями? Похоже, ты становишься таким же отщепенцем, как и я!

– Да наплевать! – ответил Брайс, удивляясь стремительному развитию своих мыслей. – Меня всегда привлекало созидание, а не разрушение. Я хотел бы на деле помочь простым людям, стремящимся зарабатывать свой хлеб честным трудом. Из моего же окружения многие презрительно поглядывают на таких с вершины своего благополучия. Я уверен, что моя уважаемая теща, к примеру, и понятия не имеет, как живется другой, менее состоятельной половине человечества. – Он заметил ее ироническую усмешку. – Можешь смеяться, но я говорю совершенно серьезно.

– Я не собираюсь смеяться, – тихо сказала Кэтлин. – И даже тронута тем, что услышала. Мой внутренний голос подсказывает мне то же самое. Я ведь, как и ты, никогда не знала нужды. И не задумывалась, чем буду питаться сегодня, завтра и в последующие дни. Наступает ночь, и у меня всегда есть крыша над головой. Думать о людях, которым и не снились самые обыденные, с нашей точки зрения, человеческие радости, понимать их заботы – вот чему меня научила работа в Панаме.

– Думаю, преподавание в школе приносит тебе куда меньше удовлетворения, – заметил Брайс.

Кэтлин скорчила гримасу.

– Наверное, ты просто не слышал, что меня освободили от занимаемой должности. Вчера ко мне зашел Патрик. Надо же, явился собственной персоной! Решил самолично доставить мне эту волнующую новость. Кстати, он даже не поинтересовался моим здоровьем. Так вот, совет управляющих испугался, что я могу навлечь на достопочтенное учебное заведение дурную славу…

– Мне искренне жаль, – сочувственно произнес Брайс. – Вообще-то самый главный виновник твоих неприятностей – перед тобой. Если бы я почти силой не притащил тебя в ту придорожную закусочную…

– Оставь, – отмахнулась Кэтлин. – Дело совсем в другом. Просто я не вписываюсь в их чертов коллектив. И вообще я словно отщепенка какая-то в этом городе, в котором все настроены ко мне на редкость враждебно.

– Все равно это не причина позволять насильно выживать себя, – убеждал Брайс. – Есть ведь и другие школы, в которых наверняка найдутся вакансии.

– Не нужна мне другая школа, поскольку я поняла, что все равно преподаватель из меня неважный. В Панаме я занималась с детьми, и там нужда во мне ощущалась очень остро, а здесь… Здесь я не настолько увлечена, у меня нет прежнего рвения к работе в школе, поэтому я ни о чем не жалею.

– Забавно, но я не удивлен тем, что только что услышал, – усмехнулся Брайс. – Я никогда не смог бы представить тебя этакой строгой учительницей с указкой в руке… Хотя для твоих учеников, я уверен, ты была прекрасным учителем.

Кэтлин пожала плечами и облизала испачканный соусом палец, потом медленно вытащила его изо рта, не осознавая, какую реакцию мог произвести ее жест на сидящего рядом мужчину.

Он внезапно вспомнил о том, как они с Кэтлин давным-давно приехали на летнюю фермерскую ярмарку. Как купили огромный кусок сахарной ваты и, весело поедая ее, измазали себе лица. Кэтлин слизывала сладкие хлопья с его щек, потом позволила его языку проделать неспешный и волнующий путь по ее шее. Брайс вспомнил, сколь сильное возбуждение он тогда ощутил. Вот и теперь почувствовал примерно то же самое…

Отведя взгляд, Брайс пошевелился в кресле, стараясь придать лицу бесстрастное выражение, и спросил:

– Неужели преподавательская работа больше не зажигает огонь в твоем сердце? Может, просто на тебя так повлияла вся эта история…

Кэтлин взяла со столика шампур с куском цыпленка и задумчиво осмотрела его.

– Понимаю, ты пытаешься встать на мою сторону, – произнесла она наконец. – Однако неблагодарное это дело – проявлять сочувствие к тем, кто не вписывается в общепризнанные устои и не способен защитить себя.

– Странно, но мне казалось, что мы с тобой всегда думали одинаково.

Наступило внезапное напряженное молчание, как будто в комнату вломился кто-то невидимый и ниспослал на присутствующих страшное парализующее проклятие. Даже пламя в камине, казалось, стало терять свою силу.

– Нет, не всегда… – ответила Кэтлин, слегка выпрямившись, и повторила: – Не всегда думали одинаково.

– Если имеется в виду то лето, когда ты отправилась в Италию, то мы ведь никогда не говорили об этом, а я всегда…

– Думаю, нам не стоит углубляться в столь отдаленное прошлое, – прервала его Кэтлин.

Былой общительности и воодушевления у нее как не бывало, и она в мгновение ока сделалась вдруг чужой и далекой. Но Брайс пришел к ней не для того, чтобы бередить старые раны.

– Ладно, как насчет того, чтобы прояснить несколько вопросов, относящихся к недавнему прошлому, а именно к событиям одной ночи? – быстро переключился он.

В ее взгляде Брайс заметил протест и готовность сопротивляться.

– Мне кажется, единственная вещь, которая осталась неясной, так это то, как ты мог бросить меня на произвол судьбы в той дерьмовой забегаловке?

– Я не могу объяснить это, – покачал головой Брайс. – И ты знаешь, что я уже тысячу раз корил себя за это.

– Кстати, объясни, куда ты тогда подевался? Почему вместо пятнадцати минут тебя не было почти час?

– Понимаешь, я случайно наткнулся на одного подростка. Парень был пьян, и мне пришлось отвезти его домой. Я думал, что обернусь быстро, так что ты не успеешь меня хватиться. Но дело в том, что, когда он выскочил из машины возле своего дома, его мать подумала, что я как раз из тех, кто накачал его. Пришлось потратить лишние полчаса на объяснение, а потом помочь уложить его спать. Если бы только знал…

– Как ты мог знать? – тихо прервала его Кэтлин. – Ну ладно, правильно сделал, что помог мальчишке. Если я не простила тебя раньше, то делаю это теперь.

– Но сам я себя никогда не прощу. Когда, вернувшись, я увидел, что мерзавец избивает тебя, то готов был убить его. И убил бы! Слава Богу, вовремя подоспела полиция. – Он с сожалением посмотрел на свою нетронутую еду. – Удивительно, но я до сих пор прихожу в ярость, как дикарь, когда речь идет о том, чтобы защитить женщину, которую…

Брайс осекся. Что? Женщину, которую любит? – спросил он себя. Ведь именно это ему хотелось сказать!

Он мельком взглянул на Кэтлин, ожидая увидеть на ее лице как минимум возмущение. Но вместо этого встретил такой искренний удивленный взгляд, что едва не бросился обнимать ее.

Хотя Кэтлин осознавала, что и до этого уже частично выдала свои чувства, она все-таки покраснела. Но отворачиваться, прятать лицо, чтобы он ничего не заметил, было слишком поздно. Оба они довольно неплохо знали друг друга.

В поведении Брайса возникла неуверенность. Он не понял, почему Кэтлин болезненно восприняла его почти сорвавшееся с губ признание.

– Просто у тебя остро развито желание прийти на помощь более слабому, – вставила Кэтлин, оправившись от оцепенения.

– Возможно, – кивнул Брайс. Он решил, что пора сменить тему разговора. – Вчера я, кстати, заезжал в тот придорожный ресторанчик. Его временно закрыли за нарушение правил торговли спиртным, однако я смог встретиться с владельцем и показал ему несколько фотографий Джейн. Пришлось даже дать немного денег, после чего к нему как-то сразу вернулась память. Он признал, что Джейн была у них завсегдатаем в течение многих месяцев, – еще задолго до того, как ты вернулась в Элсуэрт.

– Вот как? Владелец забегаловки так и сказал?

Брайс хмыкнул и взглянул на Кэтлин. Но в этот раз ничего особенного прочитать на ее лице ему не удалось, и он решил, что не стоит накалять атмосферу.

– Владелец назвал ее маленьким и страстным "секстерьером". Я впервые слышу такое слово, но, согласись, оно довольно выразительное.

– Да, – грустно признала Кэтлин голосом таким же печальным, как и унылый зимний пейзаж за окном.

– Ты мне все-таки многое не договариваешь, – мягко проговорил Брайс. – И отказываешься поделиться крайне важной для меня информацией!

Кэтлин поставила на столик чашечку с саке, поднялась с кресла и прошла к окну, так что Брайсу оставалось только созерцать ее спину.

– Почему ты решил, что я должна что-то знать? Она не слишком-то доверялась мне!

– Но ведь одно время вы с Джейн были просто неразлучны. Ты знала ее лучше, чем кто-либо другой.

– Это было раньше. А потом мы, что называется, разошлись. Во время моего длительного отсутствия мы почти не переписывались. Поэтому я понятия не имела о том, какие заведения посещала Джейн. Только однажды мы с ней съездили поужинать, решив наконец поделиться новостями. И ты в курсе, как завершилась та ужасная ночь. Ты стал вдовцом во многом из-за моего безрассудства.

Брайс поднялся и подошел к ней.

– Неужели ты до сих пор винишь себя в смерти моей жены?

Кэтлин стремительно отодвинулась от него.

– А кого еще мне винить? Ведь я же сидела за рулем!

– Понятно, ты вела ее машину… Кстати, почему, можешь мне сказать?

Кэтлин упрямо закачала головой.

– Что ж, хорошо, – произнес Брайс, – тогда я скажу тебе. В ту ночь Джейн была слишком пьяна, поэтому за руль пришлось сесть тебе. Ей это не понравилось. Возможно, ты отобрала у нее ключи… Что ты скажешь на это?

Она не ответила, да этого и не требовалось. Густой румянец, заливший ее лицо, был красноречивее любых слов.

Брайс продолжал:

– Ты либо упустила из виду, что Джейн не пристегнулась, либо она просто отказалась это сделать. Поэтому, когда машина врезалась в телеграфный столб, ты почти не пострадала, а ее выбросило наружу и она погибла.

Ему наконец удалось разговорить Кэтлин.

– Да, Джейн не хотела уходить из бара, – сказала она поникшим голосом, какой бывает у ребенка, пережившего ночной кошмар. – О, это было просто ужасно!… И так стыдно! Джейн устроила кошмарную сцену: ползала по залу на четвереньках, ругалась. Вела себя как животное, я едва узнавала ее. Мне стыдно было находиться с ней рядом. Когда мне все же удалось вытащить ее на улицу, у нее из сумки выпали ключи. Я подняла их и потратила немало сил, чтобы затолкать Джейн в машину. Она была вне себя, просто помешанная какая-то. Во время движения ей вздумалось вытащить ключи из замка зажигания. Я пыталась помешать… Нас занесло на повороте. До сих пор слышу этот ужасный визг шин…

– Успокойся, я теперь знаю, что ты сделала все возможное, – тихо сказал Брайс. – Надо признать, что такие припадки у нее случались и до этого.

– Но ты же не убивал ее!

– Послушай, в случае с тобой это был несчастный случай! – с чувством стал доказывать он. – Причем виновницей его оказалась сама Джейн.

– Мне не следовало позволять ей так напиваться. Ты, должно быть, ненавидишь меня за это.

Брайс, не осознавая, что делает, протянул руку и провел по волосам Кэтлин, чтобы успокоить, ослабить ее душевную боль. Шелковистые пряди заструились между его пальцами, и он с ужасом заметил, что его ладонь соскользнула ниже и ласково дотронулась до лица…

При этом вся былая скованность, напряжение и осторожность между ними рассеялись как дым, освободив место нахлынувшим чувствам. Кэтлин вздрогнула, прижалась к его груди, закрыв глаза, и издала тихий стон.

То, что произошло потом, уже никто из них не в силах был предотвратить. Их губы вдруг соединились в поцелуе, и Брайсу почудилось, что время юности возвратилось.

– Я никогда бы не смог ненавидеть тебя, – бормотал он с болью в голосе, оторвавшись наконец от ее губ. – Ты ведь была моей первой любовью…

– Не надо! – воскликнула Кэтлин. – Ты не можешь так говорить! Ведь ты только что похоронил жену!

– Я знаю, знаю…

Он продолжал целовать ее подбородок и шею. Кэтлин запрокинула голову… Колено Брайса оказалось у нее в промежности, и это еще сильнее разожгло в ней внезапный приступ страсти.

– Завтра ты возненавидишь нас обоих, – сбивчиво шептала она. – Тебя замучит совесть…

– Ничто из того, что я совершил раньше или мог бы совершить в будущем, не сможет причинить мне и десятой доли тех мук, которые я испытываю, когда понимаю, что натворил в тот злополучный вечер, – сказал он, глядя на нее в упор и не выпуская из объятий.

– Это случилось не по твоей вине.

– По моей, – возразил Брайс. – И мне хотелось бы загладить эту вину.

– Ты так говоришь, потому что разочарован поведением Джейн, – грустно заметила Кэтлин, покорно оставаясь в его объятиях. – Тебе нужен кто-нибудь, на кого можно опереться в данную минуту, и я подвернулась как нельзя кстати.

Если бы это было так! – усмехнулся про себя Брайс. Но он устал изо дня в день притворяться убитым горем вдовцом.

– Мне вовсе не нужен кто-нибудь… – с легким упреком в голосе ответил он, продолжая крепко обнимать ее. – А только ты. Когда мы вместе, я верю в завтрашний день. Ты вызываешь во мне желание жить.

Слабые протесты Кэтлин перешли во вздохи, когда он начал расстегивать пуговицы на ее платье. Кто знает, что произошло бы потом, если бы в эту секунду сквозь щель между шторами не пробилась яркая вспышка света, застигшая врасплох молодую пару, которая нарушила все мыслимые и немыслимые устои высшего общества Элсуэрта.

– Какого черта!

Брайс заслонил собой Кэтлин, понимая, что это вряд ли поможет уберечь ее от дальнейших кривотолков. Кто бы ни шпионил сейчас, шныряя вокруг дома, он своего добился, и теперь никто никогда не поверит, что в такой поздний час они встречались по какому-нибудь безобидному поводу.

Пытаться настичь незваного гостя было бесполезно. Его темная фигура метнулась через заснеженную лужайку к калитке, а еще через несколько секунд тишину нарушил звук резко сорвавшейся с места машины.

– Вот дьявол! – выругался Брайс, с досадой задернув штору. Он повернулся, увидев, что Кэтлин бессильно опустилась в кресло и закрыла ладонями лицо. – Послушай, мне очень жаль. Боюсь, что проблем прибавилось.