"Миг удачи" - читать интересную книгу автора (Киншоу Эва)

6

Следующим же утром молодые улетели домой.

Майлз оставил джип на стоянке в аэропорту. И по дороге они заехали в офис Карен.

Был субботний вечер, но Эмили работала, не покладая рук. Она встретила подругу с распростертыми объятиями, восклицая, что та великолепно выглядит.

– Это твоя заслуга, – сказала Карен Майлзу, когда вдали показались знакомые резные ворота. И вздохнула: – Похоже, у Эмми все под контролем.

– Чувствуешь себя отстраненной от дел? – поддразнил ее муж.

– Немножко, – призналась Карен.

– А я бы воспринял это как комплимент: ты оставила заместительнице столь замечательно отлаженную, превосходно работающую систему, что ей и разобраться труда не составило.

– Ты мне льстишь. Говоря о делах, ты, небось, сам думаешь о своих плантациях? – лукаво поинтересовалась она.

– Э-э-э… по правде говоря, да.

– Благословляю тебя на труды праведные, – улыбнулась Карен. – А мне предстоит распаковывать вещи… и много всего другого.

Майлз оглядел жену с головы до ног, и в глазах у него заплясали чертенята.

– Только не бросайся сразу к стиральной машине, ладно?

– Смотря по обстоятельствам, милый. – Машина завернула за поворот – и навстречу им вылетел Мерлин. – А где же «абориген»? – удрученно вздохнула Карен.

– Не видно. – Майлз слегка нахмурился и притормозил на усыпанной гравием площадке перед домом.

Тут уже стоял еще один автомобиль: серебристый «бьюик» с откидным верхом. Карен видела его в первый раз, Майлз, судя по всему, тоже. А затем на веранду вышли двое – и владелец усадьбы выругался сквозь зубы.

– Неужто? – ахнула Карен.

– Вот именно. Линда и ее новый дружок.

– А вчера вечером… ты знал об их визите? – спросила она.

– Разумеется, нет, – мрачно ответил Майлз, выбираясь из машины.

К тому времени из дома вышла Салли: вид у нее был крайне встревоженный. Майлз обошел джип кругом, помог жене выйти, а затем взял ее под руку и повел к веранде.

– Здравствуй, Линда. Чему я обязан сим визитом?

Линда неторопливо окинула Карен оценивающим взглядом. Та в свою очередь поступила так же и пришла к неутешительным выводам: бывшая супруга Майлза по-прежнему ослепляла красотой. Платиновые волосы ниспадали на плечи шелковистой волной, огромные, выразительные васильково-синие глаза в обрамлении длинных ресниц казались бездонными, а фигурка в обтягивающих брючках и синей шелковой блузке сделала бы честь любой фотомодели.

– А ты, Майлз, как видно, времени зря не терял, – прозвучал томный, с хрипотцой, голосок. – Надеюсь, ты предупредил свою новую женушку, что собираешься наладить поточное производство детей?…

– Линда, – холодно оборвал ее Майлз. – Выкладывай, зачем приехала.

Красавица недобро улыбнулась.

– Зачем приехала? Да вот, отдыхали мы тут поблизости, я и подумала: пусть Дик, побудет с нами пару дней! Только возникла небольшая проблема.

– Что за проблема? – Голос Майлза был тверже стали.

– Ты настраиваешь сына против меня! – В голосе Линды тоже послышались враждебные нотки. – Даже сделал ребенка своей адвокатше, чтобы жениться на ней и удержать Дика при себе. Думаю, Опекунский совет это не одобрит!

– Я и не думал восстанавливать мальчика против тебя. Он всегда хотел жить здесь, а ты только рада была от него избавиться…

– Расскажите ему, Салли! – приказала Линда.

Старушка тяжело вздохнула.

– Дик заперся в комнате, и в знак протеста объявил голодовку. Он наотрез отказывается ехать с Линдой.

Голодовка, правда, длилась не более часа. Едва заслышав голос отца, Дик, отпер дверь и выбежал ему навстречу.

– Линда, не принимай это на свой счет, но я твердо решил жить здесь, – объявил он матери. – Эгей, выше нос! Я обещаю ездить к тебе в гости часто-часто! Я ведь твой сынок, а ты моя мамочка. И так будет всегда!

В глазах Линды вспыхнула такая ярость, что Карен поневоле поежилась, точно от холода. Но, следовало отдать должное бывшей миссис Диксон, она весело рассмеялась и обняла сына.

Все это время спутник Линды оторопело наблюдал за происходящим. Наконец, опомнившись, он протянул руку хозяину дома и представился как Ирвин Крайг.

Ростом гость заметно уступал Майлзу. Он был коренастый, крепкого сложения, с залысинами на лбу, разодетый роскошно, едва ли не вызывающе. Итальянские ботинки ручной работы, светлые брюки и темно-зеленая шелковая рубашка от известного кутюрье. Каждая деталь туалета подчеркивала финансовый статус владельца: на шее тускло поблескивала массивная золотая цепь, золотые часы на запястье стоили никак не меньше нескольких тысяч. В руках мистер Крайг рассеянно крутил золотой брелок.

Но, несмотря на разительное несходство между двумя мужчинами, Карен почувствовала к гостю нечто вроде приязни. Возможно, потому, что контраст между суровой красотой Майлза, одетого в брюки цвета хаки и клетчатую рубашку, и аляповатым великолепием Ирвина давал ей явное преимущество перед Линдой Диксон.

Тем временем Салли постаралась сгладить неловкость, пригласив всех к столу: настало время выпить по чашечке чаю.

Поначалу Линда обиженно отмалчивалась. Зато Ирвин из кожи вон лез, демонстрируя перлы красноречия Майлзу и Карен. Обнаружив, что осталась в меньшинстве, красавица постепенно оттаяла, хотя взгляд ее, обращенный к Карен, леденил не хуже арктических ветров.

Что до самой Карен, она ощущала себя Алисой на чаепитии у Болванщика, однако оливковую ветвь мира, протянутую Ирвином, приняла охотно: именно тогда гость и показался ей очень даже милым. А также весьма прагматичным, из тех, что твердо стоят на земле. Он явно был незлым и обладал чувством юмора. Однако, и Карен отчетливо это поняла, вить веревки из него Линде не удастся, несмотря на то что Ирвин, со всей очевидностью, души в невесте не чаял. Гость радостно сообщил, что впервые решился принять на себя бремя брачных уз и с нетерпением ждет того дня, когда обзаведется наследниками.

– Вижу, братики и сестрички на меня со всех сторон посыпятся, – заметил Дик, нимало не смущенный предостерегающим взглядом отца.

– Знаете, – обратился Ирвин к соседке, – я недооценил малыша. Линда говорила мне, что мальчик очень смышлен для своих лет, но я счел это обычным материнским тщеславием. Пареньку только восемь с хвостиком!

– Этот паренек нам всем сто очков вперед даст! – с улыбкой заверила его Карен.

– Я, похоже, настроил Дика против меня тем, что сюсюкал с ним точно с маленьким…

– Возможно.

– Ну что ж, придется постараться исправить положение, – сказал Ирвин. – Говорят, вы ждете двойню?

– Ну да. Сдается мне, по фигуре это уже можно заметить.

Нимало не смущаясь, гость оглядел Карен с головы до ног.

– Вы просто очаровательны! – искренне воскликнул он.

К сожалению, слова эти пришлись на небольшую паузу в разговоре остальных сотрапезников. Линда метнула в сторону Карен убийственный взгляд и тут же снова, как ни в чем не бывало, опустила ресницы. Однако Карен поняла: бывшая супруга Майлза возненавидела ее всей душой, даже не узнав толком.

Словно чтобы подлить масла в огонь, перед уходом Ирвин оглядел старинный, утопающий в розах особняк и восхищенно произнес:

– Первоклассное местечко, что и говорить! Надо будет кое-что скопировать для своего гнездышка!

– Не будь все это так серьезно, я бы посмеялась от души, – пожаловалась Карен мужу тем же вечером. – Дик чертовски изобретателен: в этом мальчику не откажешь! И за себя постоять умеет.

Молодожены устроились в малой гостиной. Дик, давным-давно крепко спал, а Салли ушла к себе: она жила в отдельном крыле дома.

– Ирвин тоже был не особо тактичен, – не без ехидства заметил Майлз.

– А мне он понравился, – задумчиво проговорила Карен. – Что касается Линды, она явно возненавидела меня, как я ее ни умасливала.

– Линда оттяпала кусок не по зубам, – это к вопросу об Ирвине Крайге. А на твоем месте я бы не стал задумываться о ее симпатиях и антипатиях. Бывшие жены, как правило, не испытывают нежных чувств к своим заместительницам.

Особенно если уступили место с неохотой и по-прежнему любят и желают своего мужа, невольно подумала Карен.

– Кстати, я вовсе не собираюсь налаживать поточное производство детей, – как бы, между прочим, обронил Майлз, устроившийся рядом с женой на низкой тахте.

– Собственно говоря, я не возражаю, – шутливо отозвалась Карен. – Но скажи: вы не поэтому развелись? Линда не хотела больше детей?

Майлз ответил не сразу, и не поднимая головы:

– Да, это – одна из причин. Мне и впрямь хотелось еще детишек. Я думал, Дику будет повеселее, а она станет меньше думать о себе, любимой. Кроме того, я, наверное, страдаю от «синдрома единственного ребенка». А ты, Карен? – И он наконец-то посмотрел на жену.

– Если честно, мне действительно очень хотелось братика или сестричку, особенно когда я подросла. Я, помню, думала… – Карен сощурилась, – братья и сестры – это такое преимущество, когда дело доходит до общения с другими детьми!

Майлз кивнул.

– Разумеется, я знаю, что большие семьи зачастую раздираемы распрями и противоречиями, не говоря уже о ревности, – продолжала между тем Карен. – А младшие дети страдают от недостатка внимания…

– Поскольку родители от усталости с ног валятся, – согласился Майлз. – Может, нам с тобой повезло больше, чем мы думаем? Кстати, кажется, ты засыпаешь на ходу.

– Я… – Карен с трудом подавила зевок. – И впрямь вдруг спать захотелось.

– Значит, пора в постель, миссис Диксон. – Майлз встал и протянул жене руку, помогая подняться. – А знаешь, держалась ты просто великолепно!

– Какая прелесть!

Карен оглядела просторную спальню: высокий потолок, кремовые стены, желто-розовые, расшитые цветами шторы и покрывало. А еще камин и два удобных кресла, обитых розовым атласом. Антикварная мебель кедрового дерева наводила на мысль о патриархальных временах королевы Виктории.

– Когда-то эту спальню отводили гостям, – сообщил Майлз, задергивая шторы. – Но поскольку это самая уютная комната в доме и вид из окон потрясающий, я решил, что для нас она в самый раз.

Осмыслив услышанное, Карен осознала: муж дает ей понять, что они с Линдой никогда не пользовались этой спальней. Странно: не далее как прошлым вечером именно Майлз опасался, что ее обидят или расстроят ссылки на Линду, а теперь, похоже, сам старается не упоминать о бывшей супруге напрямую.

Молодая женщина опустилась на краешек кровати, мучаясь ощущением беспомощности: у нее недоставало воли и сил обдумать ситуацию, в которой она оказалась. С минуту Майлз глядел на жену, затем открыл ее чемодан, извлек оттуда ночную сорочку и туалетные принадлежности.

– Давай-ка почисти зубки и умойся. Ванная вон там, – ласково подсказал он, обращаясь к ней точно к неразумному ребенку.

Карен спорить не стала. Затем Майлз помог жене снять блузку и брюки, сам надел ей через голову белоснежную, в оборочках рубашку и поцеловал кончик носа, едва тот показался на свет. А затем отвернул край покрывала, как бы приглашая забираться внутрь.

– А ты? – заволновалась Карен.

– Пока еще мне спать не хочется, а дел накопилось немало. Я буду у себя в кабинете.

Карен блаженно вытянулась на постели, которая оказалась на удивление удобной и мягкой.

– А теперь закрывай глазки, – мягко посоветовал Майлз. – Сладких вам снов, миссис Диксон. Я здесь, поблизости, если понадоблюсь. – Он поцеловал закрытые веки жены, а затем погасил свет.

Карен перевернулась на бок, положила руку под голову и подивилась собственному спокойствию. Ведь она не сомневалась, что между Майлзом и Линдой осталась некая недоговоренность, незаконченность. Однако ее это словно бы не касалось.

В отличие от Линды Карен не испытывала к предшественнице ни искры ненависти. Она уже не впадала в отчаяние при мысли о том, что Майлз, возможно, никогда не избавится от влечения к женщине, которую до глубины души презирал, или утверждал, что презирал. И, в очередной раз, подумав, что, скорее всего Майлз женился на ней только из-за Дика, Карен не запаниковала.

Оно накрыла ладонью живот и снова почувствовала осторожное «тук-тук-тук». Так вот в чем дело, изумленно осознала будущая мать. Ей просто дела нет до остального мира: ведь в ее лоне пульсируют две новых жизни!

Карен уснула и даже не пошевелилась, когда вернулся Майлз, и мирно проспала до рассвета. Лишь когда сквозь шторы пробился солнечный луч, она открыла глаза и улыбнулась новому дню.

– Не хочу торопить события, – объявила Салли следующим утром. – Но теперь вы полноправная хозяйка в доме, так что откладывать разговор вроде бы и незачем.

Покончив с завтраком, они сидели за чашкой ароматного кофе. Майлз с Диком только что ушли на плантации осматривать молодые посадки.

– Если вам мое соседство не по душе, вы только скажите, – серьезно продолжала Салли. – Я все пойму.

– Ну что вы! – горячо возразила Карен. – Не знаю, какая уж там договоренность существовала у вас с Линдой, но я буду бесконечно признательна, если вы останетесь! Не только потому, что я к вам очень привязалась и знаю, что дом этот скорее ваш, чем мой…

– Вовсе нет, – поспешила пояснить Салли. Мне принадлежит доля акций в семейном предприятии, но главный держатель все-таки Майлз. Он же унаследовал усадьбу и капитал. – Старушка замолчала, подбирая слова. – Видите ли, Линда сочла весьма удобным переложить ведение хозяйства, и воспитание Дика на мои плечи, и я ужасно сожалею, что попалась в эту ловушку. Иногда я задумываюсь: может, их брак сложился бы удачнее, если бы с самого начала молодые оказались предоставлены самим себе? – Салли смущенно заморгала. – Ох, извините, что-то я не то ляпнула.

– Все в порядке, – заверила ее Карен. – Можете говорить со мной свободно и откровенно, я в истерику впадать не стану. Но если вы пытаетесь объяснить мне, что нам с Майлзом самостоятельность пойдет только на пользу… просто не знаю, что и ответить.

– Никогда не прощу себе, если история повторится, и снова по моей вине, – проговорила Салли. – С другой стороны, близнецы – тяжкое бремя…

– Облегчу ли я вам выбор, если скажу, что, вероятно, вы и в самом деле правы, и нам с Майлзом разумнее пожить одним? – улыбнулась Карен, видя ее колебания.

На этот раз Салли вздохнула с явным облегчением.

– Вы ведь меня понимаете, правда, Карен? Я вернусь, как только понадоблюсь, только позовите, и уж конечно помогу с малышами.

– Салли, для меня вы навсегда останетесь неотъемлемой частью этого дома. Навсегда, слышите!

– Спасибо… – Старушка смущенно заморгала и высморкалась в платочек. – Понимаете, мне уже шестьдесят пять, а ведь я всю жизнь мечтала попутешествовать! Ну, то есть я, конечно, поездила немало, но всякий раз приходилось возвращаться точно в срок. А теперь я могу всерьез заняться моим хобби – изучением бабочек.

– Так займитесь на здоровье! – порадовалась за новую родственницу Карен. – Только дайте мне недельку разобраться, что к чему. Вести хозяйство наверняка не сложнее, чем руководить адвокатской практикой, правда?

– Вы просто прелесть! – просияла Салли, снова смахивая с глаз непрошеные слезы. – И пусть мысли о Линде вас не тревожат. Возможно, она и раскрасавица каких свет не видывал, однако я искренне обрадовалась, когда Майлз дал ей от ворот поворот.

– Тебе вовсе незачем уезжать, – нахмурился Майлз, узнав за ланчем о намерении тети.

– С Карен мы договорились, – ответила Салли.

– Да, договорились, – подтвердила та. – Я уверена, что, поучившись неделю под чутким руководством Салли, смогу столь же успешно исполнять обязанности… э-э-э… хранительницы домашнего очага.

Майлз собрался было возразить, но, подметив живой интерес в глазах Дика, предпочел сменить тему. И принялся расспрашивать тетю, о ее дальнейших планах. И только вечером он потребовал у Карен более подробных объяснений.

Молодая женщина расчесывала волосы перед зеркалом, готовясь ложиться спать. Повернувшись лицом к мужу, она коротко и ясно рассказала, почему Салли решила уехать.

– Ясно, – кивнул он. И задумчиво прибавил: – У меня в голове не укладывается, как ты справишься с домом, и я отнюдь не уверен, что Салли, в самом деле, хочет нас покинуть.

– Но, Майлз…

Карен замолчала и внимательно пригляделась к мужу. Тот стоял, опираясь рукой о каминную полку. Он и не думал раздеваться, хотя Карен уже переоделась в ночную рубашку и набросила поверх серебристый халат. Молодая женщина догадалась, что сегодня снова ляжет спать одна. А еще почувствовала, что муж в прескверном настроении и виной тому она сама. Ей редко доводилось видеть владельца усадьбы раздраженным или недовольным, однако она безошибочно распознала симптомы. Вот тебе и прелести семейной жизни…

– Знаешь, Майлз, я вовсе не так бестолкова, как тебе, кажется, – вызывающе сказала Карен.

– По-моему, тебе не грех вспомнить о том, что ты на пятом месяце беременности и носишь двойню, к тому же хочешь продолжать работать, да и интересы Дика надо бы учитывать!

– Ну, хорошо, разберемся с каждым из пунктов в обратном порядке, – раздраженно фыркнула Карен. – Самое главное в жизни Дика – это ты. Разумеется, отъезд Салли его огорчит,

но мальчик вполне определенно дал понять, что меня он вытерпит, пока усадьба и ты всецело принадлежат ему.

– Карен…

– Нет, дай мне докончить. И если я стану, вести себя осмотрительно, так что мальчик почувствует себя в безопасности, поймет, что его ценят и к мнению его прислушиваются, а вовсе не пытаются улестить, окружая показной любовью, если он убедится, что я не собираюсь встать между ним и тобой, с Диком все будет в порядке.

– Это звучит точно цитата из популярной брошюрки «Как обращаться с пасынками и падчерицами». Однако самые благие намерения не всегда осуществимы.

– Выходит, ты предполагаешь, что я испытываю неприязнь к Дику или он – ко мне, – парировала она.

– Человек не всегда осознает собственные чувства.

– Я отлично знаю, что к Дику я искренне привязалась и у мальчика нет и не будет повода затаить на меня зуб. Второй вопрос: двойня и пятый месяц беременности. Ни то ни другое не скажется на моих умственных способностях; ни то ни другое не превратит меня в инвалида, неспособного вести нормальную жизнь. Но раз уж ты потрудился мне напомнить, что какое-то время я буду медлительной и неповоротливой, я найму кого-то в помощники. Все очень просто.

– А ключевой аргумент ты пропустила. Работа! Несколько недель назад ты уверяла меня,

что карьера для тебя главное и роль матери-одиночки тебе подходит как нельзя лучше.

Карен задохнулась от возмущения: и у него хватает совести бросать ей в лицо слова, сказанные Бог весть когда! Молодая женщина отшвырнула расческу и вскочила на ноги. Глаза ее метали молнии.

– Ах ты, мерзавец! – процедила она сквозь зубы. – Слушай меня внимательно. Я знала, на что иду, и готова принять последствия. Недаром говорится: как постелешь, так и выспишься. Я стелила, мне и опробовать постель. Короче, я выполню все, что в моих силах, и незачем Салли принимать на себя новое бремя: в няньках я не нуждаюсь!

Некоторое время они испепеляли друг друга взглядами. Затем Майлз молча повернулся и стремительно вышел. Когда он вернулся, жена еще не спала. Впрочем, он отсутствовал не слишком долго.

Майлз притянул Карен к себе, невзирая на ее протесты, и прошептал, уткнувшись лицом ей в волосы:

– Прости меня. Для тебя ведение хозяйства и впрямь может оказаться непосильным делом, вот почему решение Салли стало для меня такой неожиданностью.

Карен слегка расслабилась, но промолчала.

– Ты все еще не склонна проявить ко мне хоть капельку снисхождения? – Майлз включил ночник и вгляделся в лицо жены. – Ты по-прежнему злишься, но даже ярость тебе к лицу, – прошептал он, ласково взъерошив ей волосы. – Послушай, вчера меня взбесила Линда, а теперь еще вот это! Мне очень жаль. Я все на свете отдал бы, чтобы оградить тебя от ее нападок.

– Линда… Раньше при одной мысли о ней я готова была разрыдаться, – проговорила Карен неуверенно. – Но теперь она утратила надо мною всякую власть.

Майлз погладил жену по щеке и хотел, было что-то добавить, но передумал и кивнул на живот Карен:

– Как они там?

– Отлично. Отдыхают, надо думать.

– Вот и славно. Извинись перед ними за меня. За то, что рассердил тебя попусту.

– Знаешь, наверное, они ничего не заметили, – против воли улыбнулась Карен. – Мне как-то попалась в руки одна статья про малышей, чья мать жила рядом с аэродромом, так что за окнами постоянно слышался гул реактивных двигателей.

– И малышей в утробе это нисколько не беспокоило?

– Похоже, нет, поскольку, родившись, детки чувствовали себя куда счастливее, когда вернулись из больницы домой, к привычному реву самолетов.

– И что бы это значило? – усмехнулся Майлз.

– Да ничего особенного, просто пришло на ум. Я лишь имею в виду, что не стоит слишком тревожиться о воздействии внешних факторов. Хотя, с другой стороны, не хотелось бы мне расстраиваться слишком часто.

– А то отрицательные флюиды передадутся и двойняшкам. А сейчас ты расстроена? Я тебя огорчил?

– Я и впрямь чувствовала себя прескверно, – призналась будущая мать,

– Зато ты излагала дело точно, сжато и по-деловому – словом, вполне по-адвокатски… до тех пор, пока не помянула про постель.

– Не лучший из юридических терминов, состроила гримасу Карен.

– Я вот все думаю, приводя пословицу, отдавала ли ты себе отчет в том, что речь идет о нашем общем ложе? Или просто обмолвилась в пылу спора?

– Если честно, – задумчиво проговорила Карен, – в тот момент мне меньше всего хотелось оказаться с тобой в одной постели.

– А теперь?

– Ну, если тебе действительно хочется… – Карен прикусила язычок.

– Сейчас убедишься.

И в качестве неоспоримого довода Майлз использовал такие утонченные, упоительные ласки, что у молодой женщины не осталось ни малейших сомнений…

– Ты победил, – прошептала она, когда любовная игра близилась к своему апофеозу.

– А мне сдается, ты выиграла и этот раунд, и партию в целом, – прерывисто проговорил Майлз, прильнув к ее груди.

Проснувшись на следующее утро, Майлз обнаружил, что жена уже не спит. Приподнявшись на локте, Карен наблюдала за мужем.

Обычно Майлз спал на спине, так что, как только он открыл глаза, взгляды их встретились.

– Ммм… – протянул он, заключая Карен в объятия. – И чем я только заслужил такое счастье? – Майлз коснулся губами ложбинки у основания шеи, погладил податливую спину.

– Какое такое счастье?

– Обнаружить в моей постели обнаженную, бесконечно желанную роскошную красавицу!

– Я не надела ночной рубашки только потому, что сразу уснула. – Карен нахмурилась: – После того, как ты навязал мне свою волю… Не надо, – задохнулась она, когда муж ласково прихватил зубами ее сосок.

– Прости, я сделал тебе больно? – Майлз заглянул ей в глаза.

– Нет, только… – Карен запнулась: ну разве объяснишь, какое неизъяснимое блаженство он ей дарит?

– Ладно, воздержусь, но только потому, что мне нужно встать, одеться и позавтракать за две минуты и двенадцать секунд, – ответил Майлз.

– Откуда такая точность?

– Намекаешь, что воздержание здесь неуместно? – В дымчато-серых глазах искрились смешинки.

– Нет, просто удивилась, что ты даже на часы не взглянул.

– Я определяю время по солнцу, – серьезно ответил Майлз. – В противном случае мой управляющий, которому я назначил встречу через… теперь уже одну минуту и пятьдесят семь секунд, начнет без меня.

– Думаю, тебе следует подавать подчиненным пример пунктуальности, иначе и они обленятся и возьмут в привычку дрыхнуть до полудня!

– Ты вздумала меня отчитывать?

– Разумеется, нет! Как я смею? – томно проворковала она.

– Еще как отчитываешь! А может, просто хочешь, чтобы я снова навязал тебе свою волю? Или ты меня не до конца простила?

Карен вдохнула поглубже и тут же просияла безмятежной улыбкой.

– Вчера я и впрямь не до конца тебя простила, однако видишь сам, как все вышло!

– Тебе не понравилось?

– Все было восхитительно, и ты сам это отлично знаешь. – Взгляд аквамариновых глаз смягчился, и Карен шутливо взъерошила мужу волосы.

– Тогда почему бы нам не повторить? В любом случае, пока у меня в голове одна-единственная навязчивая мысль, на плантации от меня толку мало. – Майлз потянулся к жене, но тут затрезвонил телефон, и владелец усадьбы выругался сквозь зубы.

Он коротко переговорил с невидимым собеседником и досадливо швырнул трубку на рычаг. Карен заливисто расхохоталась.

– Видишь, а ты мне не верила! – мрачно упрекнул он.

– Что управляющий решит начать без тебя? Да, не верила.

– А ведь начал, но у него конвейер застопорился. И все же…

На этот раз его перебил легкий стук в дверь. Требовательный голосок Дика звонко возвестил, что его футбольный мяч срочно нужно надуть, ведь сегодня первый день тренировок, и, вообще, разве папа забыл, что нынче учебный день?

– Иду, – обреченно вздохнув, откликнулся Майлз. – Черт подери, – добавил он, обнимая жену. – Все меня терроризируют, мне предстоит кошмарный день, а ты смеешься!

– Ты просто лапочка! – захохотала Карен.

– Лапочка? – страдальчески нахмурился он.

– Ну да! – подтвердила она, целуя мужа в щеку. – Ступай решать свои проблемы. Я ничего не обещаю, но, если тебе станет совсем скверно… что ж, ты сам приучил меня ложиться подремать после ланча. Занятия в школе еще не закончатся, поэтому…

– Никогда не думал, что одна простая фраза станет мне маяком на все утро. Поэтому… – со вкусом повторил он. – Одно слово, а, сколько в него вложено!

– Ты всегда по утрам такой неугомонный?

– Только когда не уверен, какой прием меня ждет, – удрученно отозвался Майлз, по-прежнему не делая попытки встать.

– Хорошо, ты прощен, – театрально вздохнула Карен.

– Я знал, что заставлю тебя произнести это вслух! – В дымчато-серых глазах снова заплясали чертенята, но прежде чем Карен разгадала скрытый смысл его взгляда, Майлз спрыгнул с кровати. – Лежи, я принесу завтрак сюда. Вот увидишь, – бросил он через плечо, скрываясь в душе, – тебе не придется жаловаться, что муж у тебя незаботливый и невнимательный.

Карен так и не смогла понять, отчего Майлз преобразился, словно по волшебству. Куда девался холодный, раздраженный незнакомец давешнего вечера?

Теперь Карен бывала в офисе не чаще двух раз в неделю. Вместе с Салли она изучила усадьбу вдоль и поперек и постигла все ее тайны, включая совсем уже невероятные вещи: например, как обращаться с водными резервуарами. К городской системе водоснабжения усадьба подключена не была, так что обитатели пользовались дождевой водой для домашних нужд и речной – для поливки сада.

– Нет ничего хуже, чем остаться без воды. Тогда придется вызывать техника, чтобы переключил подачу с одного резервуара на другой, – объясняла Салли, показывая, как работает система.

– А это часто случается?

– Очень редко. Дожди, сами знаете, льют здесь проливные. Но лучше обо всем позаботиться заранее. Кроме того, нужно вовремя менять фильтры, хотя вам эта работа вряд ли по вкусу придется. Видите?

Оба резервуара находились под землей, а рабочая часть скрывалась в кустарнике, чтобы не портить вида.

– Смотрите под ноги: тут водятся змеи, – предупредила Салли. – Впрочем, змей становится все меньше. Мерлин отлично с ними расправляется.

– Вы не представляете, до чего отрадно это слышать! – обрадовалась Карен, озираясь вокруг.

– Пойдемте в дом, – понимающе улыбнулась Салли. – А к «прелестям» сельской жизни вы со временем привыкнете: лягушки, которые запрыгивают в ваши резиновые сапоги, жабы, летучие мыши, кролики…

Постигать премудрости домашнего хозяйства молодой женщине понравилось куда больше. И оказалась она на редкость способной ученицей. Карен с легкостью запомнила, куда звонить, если трубы дымят, где лучше заказывать дрова, к какому электрику и водопроводчику обращаться в случае надобности. Выяснилось, что первого числа каждого месяца Мерлину нужно давать таблетки от глистов, а также периодически менять анти блошиные ошейники.

Но сильнейшее впечатление на Карен произвел осмотр мебели, посуды и предметов искусства.

– Вот этот старинный мейсенский сервиз приехал сюда вместе с моей бабушкой. Дедушка послал за ней спустя пять лет, как только отстроился и обзавелся каким-никаким хозяйством. И вы представляете, бабушка терпеливо ждала его все эти годы: они тогда еще не поженились, но дали друг другу слово. А еще она купила эти великолепные медные грелки, и каминные экраны, и напольные часы. А ковер они выбирали вместе, когда путешествовали по Ближнему Востоку. Мой отец пошел по стопам родителей, именно ему дом обязан своим нынешним видом. Папа был великим собирателем древностей.

– Значит, дом обставляла не Линда?

– Линда вечно твердила, что интерьер ее не устраивает, что надо обставить дом в современном стиле. Но Майлз не позволил ей.

– Да ну? – искренне удивилась Карен. – Простите за неуместное любопытство, но что он такого нашел в этой женщине?

– Я и сама часто задавалась этим вопросом, однако тут же напоминала себе: мне ведь Линда поначалу тоже понравилась, – разоткровенничалась Салли. – Она так легко находит с людьми общий язык, остроумна и, хотите верьте, хотите нет, умеет быть сердечной и отзывчивой. Так что, даже не считая очевидного – ее потрясающих внешних данных, – выбор Майлза казался вполне объяснимым.

– А как скоро возникли осложнения?

– Беременность стала для Линды тяжелым испытанием, – удрученно вздохнула Салли. – Нет, никаких осложнений не возникло, просто Линда решила, что ходить с большим животом – это не в ее стиле. И привычный образ жизни пришлось менять, понимаете ли! И еще… я уверена, что Дика, она по-своему любит, но обходиться с ним не умеет. Майлз справляется с ребенком куда успешнее.

– Майлз – ходячая энциклопедия радостей и горестей беременности… особенно горестей, – усмехнулась Карен.

– Вот уж не удивляюсь. О малейшем неудобстве Линда сообщала всем и каждому, а уж мужу – в первую очередь. Знаете, что меня больше всего раздражало в этой особе? В жизни у нее была одна-единственная цель, один единственный смысл: мужчины! Карен захлопала ресницами.

– Только этим Линда и жила, – с вздохом продолжала Салли. – А когда на время потеряла возможность играть мужчинами, точно марионетками, то для нее прямо-таки настал конец света. Ничего ее не радовало, ничего не развлекало. Она только плакала да злилась. Собственная неотразимая внешность да толпы поклонников – вот что ее волновало! Но и Линду можно было понять: в конце концов, по профессии она фотомодель. – Салли пожала плечами.

– Понятно, – тихо отозвалась Карен.

– Заметьте, я вовсе не думаю, что Ирвин Крайг окажется легкой добычей.

– Забавно, что вы сами об этом заговорили. Мне тоже так показалось… Послушайте, кто-то позвонил в дверь!

Они поспешили к парадной двери: на ступеньках стоял рассыльный, а рядом с ним – огромная коробка.

– Уф! – Рассыльный сверился с квитанцией, затем боязливо покосился на Мерлина. Верный страж позволил чужаку выйти из машины, но тут же встал около двери, недвусмысленно давая понять, что обязанности свои помнит. – Здесь живет мистер Ричард Диксон?

– Да, мистер Ричард Диксон живет именно здесь. А что такое? – осведомилась Салли.

– Ему посылка из Уэллингтона. Позовите его, пусть распишется в получении.

– Ему только восемь, и сейчас он в школе. А от кого посылка?

– Хм… здесь говорится, что отправитель – некто И. Крайг. Думаю, вреда не будет, если вы распишетесь за него.

– Да это телескоп! – воскликнула Карен, увидев рисунок на коробке.

– А то, что же! – Рассыльный почесал в затылке. – Да еще, какой классный. Страшно подумать, на какую сумму эта штука застрахована. Вы уверены, что парню всего восемь?

– Интересно, позволит ли ему Майлз принять подарок? – встревожено проговорила Салли, как только рассыльный уехал.

– Зависит от того, кто первым доберется до коробки, – улыбнулась Карен. – Не думаю, что Дик, уступит добычу без боя. А знаете, ведь это умный ход! – И Карен пересказала все то, что Ирвин говорил по поводу Дика во время последнего визита.

– Тогда это своего рода взятка.

– Вы о чем? – Из-за угла дома появился Майлз. – Это еще что за чертовщина?

Когда Карен вкратце объяснила ситуацию, на лице Майлза отразилась с трудом сдерживаемая ярость. Молодая женщина тихонько вздохнула: неужели такие сцены станут неотъемлемой частью ее повседневной жизни? Однако она быстро взяла себя в руки.

– Знаю, подарок чрезмерно роскошен и дорог, но, думаю, Ирвин искренне пытается лучше понять Дика, и за это его можно только похвалить, правда? – Тут Карен рассказала мужу то, о чем уже поведала Салли.

Наступила томительная пауза. А затем Майлз снова несказанно удивил жену.

– Ну что ж, на сей раз положусь на твой здравый смысл, – проговорил он. – Однако если история повторится, отвечать будешь ты.

– Исключено. Ирвин далеко не глуп. Майлз отвел взгляд от коробки и неспешно

оглядел жену.

– За что я вас люблю, миссис Диксон, так это за вашу неизменную рассудительность.

Он протянул жене руку. Тем временем Салли поспешила удалиться.

– Ты ведь догадываешься, что сейчас произойдет? – прошептал Майлз, заключая любимую в объятия.

– Нам всем предстоит переквалифицироваться в астрономов, чтобы порадовать мальчика?

– И это тоже. Но я имел в виду нечто совсем другое. – И он поцеловал жену долгим, нежным поцелуем, от которого у Карен захватило дух. А затем, приподняв ее голову, заглянул в аквамариновые глаза и проговорил с улыбкой: – Не знаю, воображение ли тому виной или что другое, но только с каждым разом мне все труднее дотянуться до твоих губ…

Положив руки ему на плечи, Карен опустила взгляд на изрядно округлившийся живот.

– Увы, мне и новая одежда уже мала!

– Близнецы, что с них взять! Когда тебе следующий раз к врачу?

– А что такое? – изменилась в лице Карен.

– Ровным счетом ничего. Просто спросил.

Потому что мне бы хотелось составить тебе компанию. Посидишь со мной минутку?

Они присели на плетеный диванчик, и Карен прижалась к мужу.

– Мне уже пора записываться на курсы подготовки к родам, но тебе там делать нечего.

– Почему?

– Ну, ты это все уже проходил. А мне, если честно, при одной мысли о курсах становится не по себе. – Карен досадливо поморщилась.

– Я тебя не виню. – Майлз обхватил ладонями ее лицо. – Толпа беременных женщин в сопровождении смущенных мужей – испытание не из легких! Вот почему со мной тебе будет спокойнее.

– А надо ли ходить на эти курсы? Может, я просто почитаю подходящие брошюрки?

– Вообще-то, если честно, я этого всего не проходил, – помолчав, признался Майлз. – Линда наотрез отказалась посещать курсы. И я частенько задумывался: а не легче ли ей было, если бы она послушалась совета врача!

– Но почему? – недоуменно переспросила Карен.

– Ну, наверное, она не чувствовала бы себя такой одинокой и несчастной, убедившись, что беременность – явление весьма распространенное, удел многих и многих женщин, – улыбнувшись краем губ, пояснил Майлз. – Там возникает некое ощущение духовного родства, заводятся новые друзья. А объяснения специалистов развеивают ореол таинственности и непредсказуемости происходящего, что тоже к лучшему.

– Но ведь наверняка я окажусь там самой старой? – с замирающим сердцем предположила Карен.

– Тогда мы с тобой будем двумя старичками – гордостью всей группы!

– Вечно ты надо мной потешаешься! – возмутилась Карен.

– Выдвинутое обвинение отрицается решительно и бесповоротно! Кстати, почему бы тебе не поговорить о курсах с Айрин, раз уж эта проблема не дает тебе покоя?

– Ты прав, так я и сделаю. Хотя ответ Айрин знаю заранее. Мы с ней встречаемся на будущей неделе.

– А я тут подумал еще кое о чем… Ты не хочешь пригласить родителей к нам в гости на пару деньков?

– Майлз, как здорово! – радостно воскликнула Карен. – Мама спит и видит себя бабушкой! И папа в полном восторге. Знаешь, как ни странно, но вот это, – она сложила руки на животе, – сблизило нас с матерью. Не то чтобы прежде мы не ладили, просто теперь я понимаю ее куда лучше!

– Тогда давай позовем их на следующий уик-энд!

– Так и сделаем.

Молодые супруги еще долго сидели бы молча, наслаждаясь покоем, уютом и солнечным теплом, как вдруг Мерлин, мирно лежавший у их ног, словно по команде вскочил и помчался к воротам.

– Гость? – предположила Карен.

– Школьный автобус, – покачал головой Майлз.

Карен напрягла слух.

– Но я ничего не слышу!

– И все-таки автобус. Эта зверюга встречает Дика каждый день.

Поутру Дик, доезжал на велосипеде до ворот и оставлял его там, чтобы на нем же вернуться назад. Но Карен впервые имела удовольствие наблюдать, как дог мчится навстречу мальчику. Спустя несколько минут оба и впрямь показались в конце подъездной аллеи. Дик как сумасшедший крутил педали, стараясь обогнать собаку.

– Это еще что такое? – изумился он, увидев на ступенях коробку.

Майлз сообщил про телескоп. И впервые в жизни Дик, утратил дар речи – впрочем, недолго.

– Как мне следует поступить? – опасливо осведомился он у отца.

– Разумеется, написать и поблагодарить, – невозмутимо ответил Майлз.

– А этот тип случайно не рассчитывает, что я… переселюсь к ним?

– Думаю, если это было так, мистер Край г заявил бы об этом открыто. Погляди, нет ли внутри письма.

Письмо, разумеется, нашлось. Оно гласило:

Дик, прости, что обошелся с тобой как с ребенком. Проблема в том, что я до смешного мало знаю о мальчиках вроде тебя и о детях вообще. И все-таки я успел понять: ты из тех, кто найдет достойное применение этому прибору.

Пользуйся им в свое удовольствие, это тебя ни к чему не обязывает.

– А он, пожалуй, неплохой парень, – прокомментировал Дик, перечитав записку дважды.

– Вот и мне так кажется, – согласился Майлз.

И тут Дик, дал выход радости:

– Па, ты, вообще, представляешь, как давно я мечтал понаблюдать за луной и звездами?!

– Не торопись, прибор сначала нужно собрать и установить. Пожалуй, здесь я смогу тебе помочь.

Отец и сын втащили коробку внутрь, а Карен посидела еще немного на веранде, наслаждаясь безмятежным покоем.