ГЛАВА 20

Гость для меня, это святое. Ш "Шамиль Басаев".

— Какой еще такой карантин? Мы чистые! — возмущенно заорал Адольф.

Роботы не среагировали. Самый крупный киборг, прикрытый силовым полем, произнес замогильным голосом:

— Вы психически больные существа. Вас необходимо изолировать для опытов.

У Геринга сверкнули глаза, он опустил лапу за пояс, затем достал маленький круглый шарик, сдавил его пальцами.

— Слушай меня внимательно, глупые болванки. И ты, коварный или, вернее, коварная Эфора, со своим дружком.

Я не такой тупой валенок как вы думаете. Пока цветок "Цимаду" был у меня, я успел заминировать его мини-аннигиляционной бомбой с гравиодетонатором. Стоит вам хоть чуть-чуть дернуться, и я разожму свой кулак. Тогда не только разнесет ваше бесценное сокровище, но и взорвет пол звездолета. Вы этого хотите?!

В ответ послышался испуганный голос Эфора:

— Но ведь тогда ваша гибель неизбежна.

— А она и так неизбежна. Вы нас в карантин, потом в свою империю Кварри, где на нас в лучшем случае будут ставить опыты. А что в худшем и предположить страшно. А второй раз умирать не страшно, мне смертельно надоела моя одноклеточная оболочка.

Эфора заколебался, затем, видимо прочитав мысли Геринга, понял, что он не блейфует.

— Хорошо, какие у тебя условия?

— Очень простые. Наш катер отстыковывается от звездолета "Крах вселенной" и мы уходим от вас на безопасную дистанцию. У нас своя империя, у вас своя!

— Что же, это можно! Вы свободны. Только отключите гравиодетонатор.

— Нет! Во-первых, мне нужны более весомые гарантии, чем ваше честное слово, а во-вторых, должен и я поиграть вам на нервах.

— В качестве моральной компенсации? Понятно!

— Нет! Не только. За моральный ущерб вы мне дополнительно заплатите двести миллиардов, иначе я рвану к чертовой матери ваш цветочек.

— Вы и так получили полтриллиона. Вам что, мало?

— На это мы были согласны, потому что были уверенны, что вы ведете честную игру. А на самом деле обман за обманом.

А за хитрость надо платить.

Вместо Эфора ответил Верикорол:

— У нас на борту нет такой суммы наличными.

— Вот как! Не верю! Вы профессиональные жулики и у вас все есть. — Геринг поднял кулак. — Считаю до десяти. Раз… Два… Три…

— Ладно, оставьте его. Если он такой жадный мы дадим ему эту жалкую подачку.

— Триста миллиардов, — провизжал Адольф. — Мне и Генри тоже нанесен существенный моральный ущерб.

— А вы наглецы, одноклеточные. Ну ладно, одной сотней миллиардов больше, одной меньше не разоримся. Но что бы все в ажуре! — Эфора выкинул заковыристое человеческое словечко.

Вирусы захихикали:

— Подождите несколько минут, мы соберем нужную сумму.

Геринг нахмурился, но продолжал держать шарик в руках. Обращение жидкости у одноклеточного намного лучше, чем у людей и, он был спокоен. В конце концов, гравиодетонатор можно поместить в специальный зажим.

Проходит десять минут, затем пятнадцать. Адольф не выдерживает первым:

— Сколько можно, вы, что разучились считать?

— Нет! Но нужно некоторое время, что бы открыть сейф и рассчитать не достающую сумму. Ведь вы затребовали слишком много.

— Ну не испытывайте нашего терпения. Мои нервы слишком напряжены. — Руки у Геринга и в самом деле задрожали.

Снова пауза — она длиться пять минут. Генри напустил на себя равнодушный вид, а вот Адольф вне себя.

— Да рви ты их! Как говорят русские, дважды не помирать. — Бывший гангстер Шифер кидается на Геринга. Однако его ярость наигранная, он явно хочет лишь запугать радиоактивных "монстров". Эфора это понимает и в ответ начинает свистеть:

— Успокойтесь. Деньги уже собраны и вот-вот их доставят к вам на борт.

Время продолжает идти. Геринг сам уже не на шутку разозлился, правда Генри пытается их успокоить.

— Может черт с ними с этими деньгами. Нам и тех, что есть, хватит, а лучше на всех скоростях рванем отсюда. Я чувствую, нам готовят ловушку.

— Не бойся, ты американишка, мы с них еще и не такое выдавим. — Геринг попытался состроить рожу, правда, у него не очень получилось. Тогда он проорал:

— Я на вас налагаю штраф. За медлительность с вас еще пятьдесят миллиардов.

Верикорол ответил спокойным тоном:

— А не слишком ли сочно одноклеточный.

— Нет, самый раз радиоактивный мусор. Да и предупреждаю, моя рука затекает, могу и выронить.

Эфора ответил со смехом:

— На сей раз это уже не имеет значения. Можешь засунуть детонатор себе вовнутрь — паразит.

Геринг вздрогнул и разжал пальцы. Вдали за бортом что-то вспыхнуло, катер слегка тряхнуло гравиоволной.

— Верно одноклеточный. Используя свои паранормальные способности, я снял с цветка "бомбошку" и выбросил ее за борт.

После чего вы стали безопаснее инфузории.

Геринг задрожал, он понял что проиграл:

— Ну ладно, можете стрелять по нас. Живыми мы все равно не дадимся. Видимо наше существование в этой вселенной закончилось.

Адольф и Генри схватили и навели бластеры, готовые дорого продать свою жизнь.

Снова режущий ухо смешок:

— Убить вас слишком просто. Да и ваша душа не погибнет, а всего лишь переселится в другой мир. Нет, мы придумали иное. Пришла пора испытать боевую мощь "Цимаду" и мы это сделаем на вас.

Адольф взвизгнул:

— Не хочу быть подопытным кроликом.

Их ударили антигравитационным лучом, когда они пришли в себя, катер "Преон" уже отстыковался от звездолета. Геринг подскочил к лазерной пушке и открыл огонь. Однако это напоминало попытку комара укусить слона. Даже аннигиляционная установка была бессильной. Отчаянно подергавшись, Адольф и Генри вцепились в гашетки, предельно сдавив их. Мартышкин труд, вражеский крейсер окутался силовым полем.

— Как это глупо и жалко. Вот так висеть, ожидая, когда тебя поразит неведомое оружие.

Генри разорвал молчание:

— Эфора мы все-таки были друзьями и напарниками. Расскажи нам, как действует цветок "Цимаду".

— Еще чего! — ответил противный голос — выдать секрет, за которым охотится сразу дюжина галактик. Скажу лишь одно, это связано со временем и пространством.

— А когда ты нанесешь удар? Не томи!

— А вот, что вас достало. Ожидание казни, хуже самой казни! — Эфора рассмеялся. — То, что вас ждет, я и сам толком не представляю. В любом случае ваша жизнь изменится.

Генри прошептал на ухо Герингу:

— Они хотят помучить нас и потянуть время. Не дадим им подобного удовольствия. Давай на всех скоростях рванем от сюда.

— Я все время пытаюсь это сделать, но их силовой луч держит слишком крепко. Двигатели трещат от перегрузки. — Геринг в досаде сплюнул.

Пауза затянулась, и бывший эсесовец принялся ругаться матом. Затем перешел к оскорблениям Кварри и их ублюдочной расы. Геринг, таким образом, провоцировал нанесение смертельного удара, так как терпеть пытку ожиданием, не было никакой мочи. Вскоре к ним присоединился Адольф, лишь Генри Ропата скрестив конечности, замер в неподвижности. Его рот слегка шевелился, было видно, что вирус молится.

Когда иступленные ругательства достигли апогея, что-то явно переменилось. Стены катера стали сужаться, полился какой-то сумасшедший неестественный оранжево-фиолетовый свет. Все предметы стали искажаться, конструкция поплыла, а тела вирусов растянулись, напоминая червей. Все это сопровождалось дребезжанием циркулярной пилы и нарастающей какофонией. Геринг, возможно впервые в жизни испугался по настоящему, до этого страх был не ведом солдату — Третьего Рейха. Затем все смешалось как каша, предметы, рычаги, приборы, тела вирусов — превращаясь в студень и жидкость.

Наконец все сплелось в единый сплошной ком, кипящий как суп. Вирусы одновременно ощущали себя и катером, и креслами, казалось, жили друг в друге.

Затем Геринг увидел себя как бы со стороны, уже не в форме вируса, а человека распятого на кресте. Потом он же, но уже под колесами танка "Тигр" — гусеницы крушат кости, вот он горит в печах Освенцима, в полной мере испытывая ту боль, что терпели сожженные, такими же эсесовцами как он сам, люди. Одновременно его рвала на части акула, избивали и плевались школьники, в плоти воробья клевали вороны, в плоти косули грызли волки, в плоти цыпленка глотала лиса. То он как червь висит на крючке, ему больно и крупная жирная рыба заглатывает его лицо. Вот он насекомое, что отчаянно бьется в сети паука, и коварный членистоногий вонзает жало в его глотку. То он грудной младенец, которого живьем бросают в огонь. Одновременно топчут ногами и разрезают живот. Вот он привязан к пыточному столу и некто с, до боли знакомой физиономией методично терзает его тело. Включает ток, постепенно повышая напряжение, лязгают зубы и трещат кости. Геринг подымает глаза и узнает, это он сам. Вспоминает, как в бытность эсесовцем сам пытал и истязал людей, в том числе и женщин с детьми. А видения с реальной болью не оставляют, вот его вешают советские партизаны, вот он сам голодает за колючей проволокой и рад съесть хлеб, облитый помоями. То его окунают с головой в фекалии, то в кишащую червями мусорницу. Кошмар за кошмаром. И, наконец, падение атомной бомбы, слепнут и вытекают глаза, выпадают волосы, зубы, кожа покрыта язвами, плоть заживо гниет. И он, превращаясь в труп, постепенно рассыпается.

— Если Ад и есть, я видно попал в него! Прости Господи! Я всего лишь служил Рейху и Букертаю! — Стонет Геринг.

Двоим его друзьям ни чуть не легче, они тоже ловят кошмары, но с несколько иной спецификой. Один ближе к мафии, друг к арабским террористам. Генри грезит как с него террористы живьем сдирают кожу, затем отрезают язык и, посыпав солью выставляют жариться в пустыне. Адольфа разнообразными способами терзают рэкетиры, бандиты, менты. Особенно противно, когда тебя опускают возле параши. Здесь никому не сладко. Наконец череда ужасов заканчивается. Горит бешеное пламя и выбрасывает на свежий воздух.

Пираты долго не могут придти в себя. Наконец, самый закаленный среди них, Геринг осматривается. Кругом лежат сугробы, сыплется снег. Вдали видны массивные дома с маленькими окнами и толстыми стенами. Рядом с ним два каких-то незнакомых человека. Герман окликает их.

— Ты кто?

— Я? — Рослый детина удивлен. — Адольф Шифер.

— Да! — Геринг смотрит себе на руки. Действительно у него не ласты, а крепкие человеческие руки. Ноги в блестящих свежееначищенных сапогах. Геринг ощупывает одежду, осматривая себя. На нем мундир гаупмана СС. На груди стальной крест первого класса. Два субъекта стоящих с ним одеты как рядовые эсесовцы. Геринг тычет во второго.

— А ты кто!

— Генри Ропата! А вы извините кто?

— Ваш командир Герман Геринг.

— Но мы же вирусы!

— Были вирусами! — Геринг вздохнул, расправил плечи и полной грудью вдохнул морозный воздух. — А теперь мы снова люди. Чего уставился? Каким-то образом это оружие с дьявольским цветком сработало таким образом, что мы оказались в своем прошлом, вернее я.

— А мы! — Адольф подошел к Герингу.

— А вы со мной. Почему-то из множества силовых и транс-временных линий был выбран именно этот поток. Это уже тайна "Цимаду". Мы же должны в свою очередь подумать, как быть нам дальше. Возможно это временное наше пристанище, или наоборот мы здесь застряли на всегда, и нам предстоит здесь жить и приспосабливаться.

— Есть один способ проверить это. — Произнес Адольф.

— Какой?

— Сделать себе харакири. Ведь после смерти наша душа должна переместиться из этого мира.

— Это всегда успеется. А пока, в разведку.

Отвыкший от снега Геринг несколько неуклюже шагал по сугробам, Адольф и Генри следовали за ним. Снегопад прекратился, и уже можно было разглядеть доты. В дали, в облаках на мгновение мелькнуло солнце, оно было непривычно круглым, потом словно испугавшись, ушло за тучу. Часовой в белом халате передернул затвор пистолета-пулемета.

— Пароль!

— Черная лошадь! — Машинально ответил Геринг.

— Проходи!

Отвыкшим от морозов бывшим вирусам было зябко, и они с удовольствием спустились в бункер.

Ваши документы! — проревел, вышедший им на встречу штунбанфюрер СС. Геринг полез в карман, его руки дрожали. Наконец он сунул заветную бумажку.

— Вот так! Герман Геринг летчик, Ас. А это кто?

— Адольф Шифер и Фридрих Клейн. — Быстро ответил атаман космических пиратов, опасаясь, что американское вернее английское имя вызовет подозрения у эсесовца.

— Тоже документы. Сюда. Шнель!

Геринг боялся инцидента, но неожиданно Адольф и Генри вытащили самые настоящие документы. Герман с облегчением улыбнулся:

— Вот видите Герр майор, ваши подозрения напрасны.

— Можете пожаловать к столу.

Немцы ели консервы, кусок свиного мяса и пили шнапс. Втроем они охотно присоединились к трапезе. Немецкая водка приятно согревала горло, мясо было сочным и вкусным. Подкрепившись, свежеиспеченные эсесовцы поинтересовались делами на фронте.

— Не важно обстоят дела. Русские подошли к восточной Пруссии. Рождество мы встречали в окопах, сейчас будем отмечать Новый год. Но вы летчики вас, скорее всего, отправят на западный фронт.

— Что же, баш на баш! Техника у американцев получше, зато у русских летчиков крепче боевой дух! — Произнес Геринг.

— У американцев? — пробормотал разомлевший Генри. — Но они же тоже ненавидят Россию. Может лучше объединиться и вместе кромсать русских.

Майор СС рассмеялся:

— Это правильная мысль. Но видимо дьявол, и доллар затуманили мозги американцам, вот Сталин и запряг их в свою упряжку. Ну, это их проблемы, а вы летчики, что так плохо нас прикрываете?

— Бензина мало, да и самолетов не хватает. Вот если бы воевали хотя бы на один фронт. — выдавил из себя Геринг.

— Ладно вам пора на аэродром. Сами дойдете или проводить?

— Лучше проведите. — Геринг и сам не знал где самолеты. А его приятели и вовсе потеряются.

Выпив на брудершафт, эсесовцы направились к выходу. Лица раскраснелись от водки, холод не ощущался, идти стало веселее. Так как все трое были рослые спортивные парни, то до аэродрома добрались быстро. Он и в самом деле был не плохо замаскирован, частично уходил под землю.

Там их уже ждали. Штандартенфюрер СС Кох Ревир, натужно улыбаясь, встретил пополнение.

— А, это Герман Геринг, — прославленного и неоднократного награждено Аса сразу узнали. — А это кто?

— Новички не давно окончили курс подготовки, правда, очень способные.

— Это мы узнаем в ближайшие часы. Вы, как испытанный ас получите под свое начало Ме-262, а им достанутся истребители Ме-109.

— Этим парням тоже не помешал бы реактивный самолет. Да и я хочу на "Саламандру".

— Эти самолеты только- только стали поступать на вооружение и, у нас их нет.

А теперь по машинам. Слышите, звучит сирена русские, начинают налет.

Геринг побежал, затем не хотя сел в истребитель. "Мессершмит"-262, недурная по вооружению и маневренности машина, но очень не надежная, да и скорость у нее поменьше "Саламандры". Подымается чуть тяжелее, хотя реактивный самолет в этом отношении втрое круче винтового. Рассекая атмосферу, он устремляется в высь. По небу плывут тяжелые темно-бурые тучи. Где-то в них могут прятаться советские самолеты. Его истребитель быстро отрывался от остальных, скорость примерно 850 километров. Остальные винтовые "мессершмиты" явно устарели, куда этим черепахам до воздушного боя. А вот, наконец, видны самолеты противника. Их много, в основном Яки и "Ланкастеры", за ними бомбардировщики Пе-4. Машины не очень грозные, с американским Б-27 и близко не стояли, зато хороши для бомбовых атак на малой высоте. Геринг воспроизводит кульбит и по косой линии, атакует советские истребители. У него мощное вооружение, три тридцатимиллиметровых пулемета. Грозная сила, можно стрелять по врагу с большой дистанции; прошивает и лобовую броню. Летящий впереди Як попал под удар — следует взрыв. Попасть, конечно, с дистанции не легко, только такой матерый ас как он может на подобное решиться, зато можно сбивать врага, находясь в относительной безопасности. Геринг перевел пулеметы, и рубанул сразу с трех стволов. Еще один ЯК. Русские, не смотря на потери, продолжают держать строй, чем лучше, их так гораздо проще сбивать, ответный огонь из двадцати миллиметровых орудий и крупнокалиберных пулеметов не столь эффективен. Лишь когда задымил третий истребитель, русские поменяли тактику, распавшись в разные стороны. Теперь эсесовец выполнил антиманевр, сделал двойную бочку, и сбил еще один самолет. Потом быстро ушел, благо скорость на двести километров выше советских истребителей. Можно и покуражиться, сделать тройную горку, потом в пике набрать предельную скорость. Сразу два советских самолета попадают под чудовищный "веер", видно как дымятся хвосты. Конечно, выполнять фигуры высшего пилотажа, и заодно прицельно стрелять и попадать, может далеко не каждый ас. Но у Геринга опыт боев и стрельбы на несравнимо больших скоростях с плазменными пушками. И по этому этим его не удивишь. Сейчас он гораздо более сильный летчик, чем в прежние времена. Легкое беспокойство за своих двоих не столь опытных товарищей, да и самолеты у них похуже, могут и не вернуться из боя. Вот разлетелся на осколки и взорван седьмой истребитель. Круто теперь новая горка, затем "вертушка" уничтожаешь двоих заходящих на тебя яков. У одного на фюзеляже видны звездочки. Значит матерый противник, умеют биться русские! Ба! Пушки заглохли. Кончились снаряды! Ну что же, ни чего страшного, можно просто уйти. Жаль что реактивных самолетов, да и таких асов как он мало, а то бы ввалили союзникам по первое число. Разорвал дистанцию, сзади слышны выстрелы, рвутся снаряды, и по изломанной траектории ушел от поражения.

Теперь остается только, приземлиться. МЕ-262 капризный летающий конь, может при приземлении подзадать "козла", а то и вовсе развалиться на части. Не даром его не любят немецкие летчики. Геринг сбросил скорость, и сел максимально аккуратно, словно пух на водную гладь. На сей раз, обошлось. К нему подбежала обслуга.

— Сколько русских сбил?

— Девять! И это не предел!

Крики удивления и недоверчивый свист.

— Это ложь никто не может в одном бою сбить девять русских! Красные соколы слишком яростно бьются!

— Это настоящие дьяволы! Для русских нет такого понятия как страх и отступление!

Геринг отмахивается:

— Можете мне не верить, но это так.

Вскоре приземляются другие летчики, они подтверждают слова гаупмана СС. На сегодняшний день Геринг герой. А вот Адольф и Генри. Вид совершенно измученный, но веселый. Относительно малоопытные бойцы, киберсимуляторы не в счет, остались живы, не грохнулись вверх тормашками, да еще сбили один самолет на двоих. На сегодня русским асам досталось, долго будут помнить новый год. Опрокинув шнапса, слегка порезались в карты и отправились спать, налетела пурга, погода все равно не летная. И это на пользу немцам, горючего осталось не много, а реактивный самолет пожирает топлива много. Сон на сей раз, был почти без кошмаров, лишь появление Эфора с "Цимаду" в лапах слегка тревожила Геринга. А так ничего страшного, ни пыток, ни истязаний. Проснулся свежим и отдохнувшим, на утро снова рюмочка шнапса, немецкая водка согревает, и горло не дерет. Как предупреждали Геринга, их перебазируют на Запад. Знаменитый Арденский прорыв начал выдыхаться и теперь на поддержание этого удара перебрасывались свежие части с восточного фронта. Их переправляли поездом. Не смотря на ковровые бомбардировки Германии, ехали довольно быстро. Многие немецкие дома разрушены и при этом стоит снежная морозная зима. В небольшом городишке Шкальберт они задержались, разбомбило железную дорогу, рабочие части вместе с заключенными восстанавливали подъездные пути. Геринг высунулся из окна вагона, раскурил папиросу. Хотя паек у летчиков и не дурен, кофе не понравилось — синтетический суррогат, а сигареты хорошие турецкие. Генри не курил, явно нервничая, и как маятник ходил туда сюда. К вагону подбегают немецкие ребятишки. Худые, голодные, оборванные как огородное пугало, они просят поесть. Многие мерзнут, на ногах обмотки. Генри вздыхает, и делиться пайкой. Геринг тоже имеет сердце и дает свою долю. Только Адольф человек без чести и совести отгоняет их криком и резкими взмахами руками. Геринг осаживает его:

— Побереги свой пыл для американцев.

— Американцев… — запинаясь, произносит Генри. — Это мои соотечественники.

— Уже нет! Самой судьбой тебе предназначено быть офицером СС. Значит теперь ты наш. — Геринг погладил себя по повязке со свастикой.

Бывший американский спецназовец промолчал, но его лицо было очень грустным. Тогда Геринг хлопнул по плечу.

— Чего раскис, возможно, ты будешь убивать не своих соотечественников. Нас вполне могло забросить в другую вселенную, параллельную тому миру, в котором мы умерли. А значит, ты будешь сбивать не своих.

— Нашел тем утешать. — Генри отмахнулся. — У них тоже звездно-полосатый флаг.

— Тогда считай звезды!

Геринг затянулся, выпустил кольцо дыма.

К ним подбежал белобрысый мальчишка, не смотря на стужу, он был босой, в дырявых штанах и рваном тощем свитере, без пальто или крутки, сквозь крупные дыры был виден впалый живот. Ребенок дрожал от холода, полуголые ноги посинели, на морозе он провел не один час и не один день, кожа стала гусиной, лицо бледным, в косматых волосах застыл иней.

— Да ты совсем дошел, куда смотрят родители.

Мальчик всплакнул и просипел хриплым голосом.

— Нет у меня родителей. Никого нет, ни братьев, ни сестер; всех убили.

— Кто убил?

— Проклятые Янки. Сбросили с "вертушек" напалм и они сгорели заживо; родители, две сестры и брат. Мне тоже слегка досталось, я еле успел выскочить.

Геринг обратил внимание на небольшие ожоги на босых ногах и голых по локоть руках, они напоминали звездочки, пропален был свитер, мальчишка был обречен, медленно умирать на морозе. Со вздохом офицер СС достал несколько бумажек и протянул флягу:

— На хлебни шнапса, согреешься.

Парнишка жадно хлебнул, мелкая дрожь унялась, голубые глаза просветлели, кожа порозовела.

— А теперь возьми сто марок. Купишь себе пальто и ботинки.

— В магазинах нет детской обуви. — Выдавил мальчик.

— Тогда возьмешь у перекупщиков. Марка пока, чего-то да стоит.

— Герр капитан я хотел бы вместе с вами поехать на фронт и сражаться с американцами.

— Вот как? Ты еще слишком мал.

— Дети из Гитлер-югента в моем возрасте уже бьются на фронте, умирая за Великую Германию.

Здесь в разговор вмешался Адольф:

— А что, мальчик прав. Пускай едет на фронт, а мы ему поможем. Как звать тебя?

— Потто Дороцвай.

— Ну ладно пускай едет, надеюсь, для него найдется обмундирование.

Дальнейший путь, сквозь Германию прошел относительно спокойно, только один раз американцы высадили десант. Вспыхнула жестокая перестрелка. Тройка видавших виды бойцов залегла за броней вагона и вместе с другими солдатами метко отстреливалась. Американцев было много, и они постепенно одолевали, в сторону вагона летели гранаты, несколько немцев было убито, а Адольф, Геринг и Генри получили ранения. Неожиданно подобранный паренек, подхватив улучшенную модель пистолета-пулемета, бросился в атаку на десантников.

— Вот отчаянная голова. Его же убьют.

Но смелым всегда везет. Стреляя из автомата Потто, скосил нескольких янки, затем швырнул в их ряды гранату. Геринг воспользовался сумятицей, и сам вырвался из укрытия, стреляя сразу с обеих рук.

Огонь столь опытного бойца был еще более губителен, десантники дрогнули, часть из них подалась назад. В этот момент удача изменила мальчишке, и ему прострелили ногу. Потто упал, но продолжал стрелять. Из-за поворота показался грозный "Королевский тигр", танк открыл пальбу сразу из трех крупнокалиберных зенитных пулеметов. Затем в действие пришла, грозная скорострельная как у зенитки 88-миллиметровая пушка. Американцы обратились в бегство. Немцы устремились за ними, преследуя противника, они укладывали янки носом в сугроб. Пленных было много, более пяти сотен и, Герман Геринг предложил расстрелять половину:

— У нас слишком мало конвойных и из соображений безопасности их следует ликвидировать. Кроме того, такую ораву нечем кормить.

Штурмбанфюрер СС согласился с этим. Был брошен жребий. Не удачливых американцев отвели в сторону, выдали лопаты, что бы те копали себе могилу.

— Ну-ка американские свиньи стройтесь. А теперь за работу.

Десантники копали неохотно, но довольно быстро. Затем из построили лицом к яме. Аккуратный выстрел в затылок, что бы не потратить более одной пули и трупы свалились на дно. Затем уцелевшие американские солдаты захоронили своих соотечественников. Генри не мог на это смотреть. Убивают его нацию, янки не проявляют твердость духа! Он заперся купе и опрокинул в себя бутыль шнапса. Когда все было кончено, бравые вояки вермахта разбрелись по вагонам. На носилках принесли Потто. У мальчика была прострелена мякоть ноги, а так ничего серьезного, через несколько дней в строй и на войну. После непродолжительной задержки поезд опять покатил на запад. В Амстердаме их высадили, и дальнейший путь они проделали на грузовиках. Столица Голландии не была особо разрушена, видимо союзники ее берегли. Ночью было относительно спокойно, удалось хорошенько выспаться. После чего их привезли на место постоянной дислокации. Аэродром был хорошо замаскирован, располагался под землей. Самолеты также получили не плохие, за выдающиеся заслуги Герману Герингу была предоставлена одна из первых "Саламандр", а Адольфу и Генри достались МЕ-262. Почти все ассы получили реактивные самолеты. Немцы умели делать технику, одна проблема была с горючим. Поэтому тактическое использование авиации было весьма ограниченным. Первое их задание было нанести пикирующий бомбовый удар по войскам союзников, а затем осуществить прикрытие наступающей шестой эссесовской армии. К крыльям самолетов были подвешены по четыре полутонные бомбы — всего две тонны. Это лишь незначительно снижало скорость и маневренность самолетов. Перед полетом Геринг долго и подробно разъяснял принципы управления Ме-262:

— Этот самолет не вполне надежен. При приземлении часто бывают проблемы, да и при передаче не редко бывают сбои. По этому на виражах не сбрасывайте скорость, может уйти в штопор. Когда делаешь "горку", увеличив подачу масла, тогда меньше вероятность что мотор заглохнет. И запомните, самое слабое место этого истребителя хвост, если будете уходить, маневрируйте из стороны в сторону, это собьет прицельность и в вас не попадут или выполняйте прием двойная "бочка". Когда будем бомбить при пикировании, разгоняйте самолет до предела.

— Понятно! У меня не малый опыт игры на авиасимуляторах. — прошипел Адольф.

— Это детские игры. А здесь настоящая война.

Прозвучал сигнал к взлету, раздвижные покрытые снегом двери раскрылись. Как легко и стремительно взлетает "Саламандра", вес истребителя всего две тонны, а на вооружении четыре пушки, три тридцатимиллиметровые и одна двадцати. Крылья и фюзеляж самолета сделаны не из алюминия, а специального пенопласта, а нос покрыт броней. Скорость 950 километров в час, почти на триста больше, чем самого массового английского истребителя "Мустанг". Вот это мощь. Если бы таких самолетов у Рейха было хотя бы несколько тысяч, они бы смяли авиацию союзников в клубок. Достигнув нужной точки, истребители резко пикируют. Только так, на большой скорости они могут на небольшой высоте ударить по нужным целям. У "Саламандры" есть одна особенность, она практически не видима радарам, правда хвосты "Мессершмитов", демаскируют их. Вот они ныряют вниз, при падении словно действует обратная гравитация, вдавливает в спинку кресла. Даже коршун не способен так резко бросаться на врага. Разворот и падают бомбы. Рвутся вражеские эшелоны, горит аэродром, десятки самолетов не успели взлететь. Полыхают пожары. Сквозь зарево Геринг видит, что его бомбы поразили состав с танками, в том числе с могучим 80-тонным "Борз". Это единственная машина способная на равных сражаться с "Королевским Тигром" и "Королевской пантерой".

— Теперь нашим воинам "Панцвале" будет намного легче. — Шепчет Геринг. Дело сделано, и теперь можно возвращаться. Но прежде нужна хоть небольшая воздушная битва. Впрочем, судьба сама дает им шансы. Из-за туч вылетает стая бомбардировщиков противника. Это "Летающие крепости" Бт-17 и "Ланкастеры". Среди них особо выделяться "Сверхкрепость" БТ-29. Это самолет имеет на вооружении двенадцать двадцатимиллиметровых пушек, и несет в своем чреве десять тонн бомб. Но чтобы прорваться к этой силе, надо преодолеть заслон из "Мустангов". Геринг стреляет по ним, как и по русским "Якам" с большой дистанции, сбивая один из них. Американцы, правда, оказались трусливее: сразу сломали строй и разлетелись в разные стороны. Ну, это для него не проблема, он и в движущую мишень может попасть. Другие немецкие летчики работают не хуже. Прикрытие из истребителей рассеяно. Теперь можно взяться за тяжелые бомбардировщики. По-боксерски ныряя "Саламандра" проскакивает мимо авиационных пушек и зависает у хвоста. Короткий залп и "Летающая сверхкрепость" взорвана. Затем делаешь мертвую петлю, и сбиваешь еще одну БТ-29. Хотя пушки у этих бомбардировщиков и расположены системой "еж", уйти от их ударов довольно просто. Лучше всего подходит прием "лодочка-поплавок", с его помощью можно уничтожить большое количество могучих бомбардировщиков, разнести на обломки механических "шершней". Даже такой "монстр" как БТ-29 загорится, а затем, разлетится на осколки от точного тридцатимиллиметрового снаряда. Это конечно не шутка. Но вот и Ланкастер на худой конец сгодиться. Этого на закуску. В конечном итоге американские и английские самолеты ломают строй и пытаются уйти на повышенных скоростях. Но разве от реактивного истребителя убежишь. Как охотники на зайцев, так и немцы вцепились в союзников. Преследование могло продолжаться долго. Но звучит сигнал прекратить погоню. Причина серьезная, подходит к концу бензин. Самолеты возвращаются назад. Потери немцев только три истребителя, враг же потерял значительно больше. При приземлении, однако, не все прошло гладко, еще самолет разбился. Хуже другое, кончилось горючее, и следующий вылет удалось совершить лишь спустя сутки.

На сей раз, они прикрывали наступление бронетанковый войск. Снова схватки, сбитые самолеты. И так раз за разом. Его напарники Адольф и Генри быстро заматерели, стали асами. Геринг же довольно быстро довел общее количество уничтоженных им машин до двухсот семидесяти. Это не прошло не замеченным, и ему был вручен золотой рыцарский крест. Адольф и Генри получили по стальному кресту, первого класса. Геринга вызвали в ставку, где ему новый орден должен был вручить лично фюрер. В прошлой жизни ему вручали награды — Геринг, Гиммер, Борман, а вот Адольф Гитлер, никогда.

— Я во отчую увижу фюрера, — хвастался бывший атаман одноклеточных пиратов.

— Расскажешь нам. — Прошипел Адольф.

Геринг вылетел в Берлин. К этому моменту советские войска осуществили Висло-Одерскую операцию и столица третьего Рейха стала прифронтовым городом. Гитлер был в подавленном состоянии, и перед церемонией награждения, принял изрядную дозу допинга — вкололи анфитаминов. Геринг был слегка разочарован, тот, кого он почитал живым богом, выглядел как изможденный старик. Руки у фюрера тряслись, и он с трудом нацепил награду на широкую грудь эсесовца. Вслед за этим ему присвоили звание штурмбанфюрера. Глаза у Гитлера воспаленные, водянистые ничего не выражали, а серые губы дергались. На Геринга он произвел не лучшее впечатление. Правда, вскользь фюрер поинтересовался, не является ли он родственником рейхмаршала Геринга.

— Нет! Не имею такой чести. Я всего лишь однофамилец!

— Вот как, тем лучше. Ибо Геринг всего лишь тупая скотина, со свиным рылом и овечьим разумом.

С верху, в подтверждение его слов, загрохотали взрывы бомб, Берлин бомбили день и ночь.

— Нам бы по больше таких самолетов как "Саламандра" и мы очистим небо от грязи! — Выкрикнул Герман.

— Я уже подписал приказ о проекте "Народный истребитель", мы нарастим объемы производства и доведем выпуск до пяти тысяч машин в месяц. — Гитлер вскинул вверх руку. — Зиг Хайль!

— Да поможет нам Бог!

"Однако этот прожект фюрера так и остался не реализованным, за всю войну будет выпущено лишь 203 такие машины".

Геринг покинул бункер имперской канцелярии отнюдь не окрыленным. Тем не менее, он продолжал драться. Генри превратился в сомнамбулу, на его руках уже было столько крови своих соотечественников, что он отупел и уже никак не реагировал на новые трупы. А класс их, как летчиков заметно повысился, они научились справляться со своими капризными машинами. Хотя каждая посадка по-прежнему была смертельным риском. Война тем временем неумолимо текла к своему концу, наступление в Арденах закончилось катастрофой для фашистов. Вот уже американские войска заняли их прежний подземный аэродром. Пришлось перебазироваться в Рурский район. Там они постоянно подвергались авианалетам. Заводы по производству синтетического из угля бензина были практически полностью разрушены, Румыния и Венгрия под контролем СССР. Правда "Саламандра" могла летать на смеси угля и мазута, но ее летные качества существенно снизились. И главное, все чаще глох мотор, забивались выхлопные трубы. В разгар сражения с англичанами, Геринг сбил три самолета, но сам ушел в штопор. В последний момент, он выпрыгнул с парашютом, однако самолет был потерян. Бравый вояка Третьего Рейха оказался за линией фронта с одним пистолетом-пулеметом класса Зондер. Он пытался прорываться к своим. Самое трудное было сражаться с зелеными беретами. Превосходно обученные американские части обложили его по всем правилам военного искусства. Геринг с трудом пробился, расстреляв все патроны. Затем упал, рухнул на живот, зарылся в снег. Подпустив поближе бойца из зеленых беретов, всадил в него нож, точно метнув лезвие в затылок. Переоделся в его белоснежный маскхалат и растворился в рядах американцев. Английский язык Геринг знал неплохо, а что касается акцента то янки так картавят, что не заметят любую фальш. Дальнейший переход был относительно спокоен, по дороге были еще перестрелки, но он благополучно прибыл к своим. Снег уже начал таять, был конец марта. Командование союзников приступило к заключительной части операции, форсирование Рейна. Теперь бомбардировки шли беспрерывным торнадо. Немецкие города сотрясались от разрывом. В ход шли даже сверхтяжелые десяти тонные бомбы. Авиация Германии сидела на голодном пайке из-за отсутствия горючего, истребители большую часть времени простаивали. Геринг, как опытный ас, получил новую "Саламандру" и время от времени отправлялся на воздушную "охоту". Но это уже не имело значения, хотя по-прежнему он редко возвращался безрезультатно. Адольф и Генри все чаще простаивали, лишь иногда, когда завозили керосин или авиационный бензин они могли сделать вылет.

Раскуривая сигары, они вышли на балкончик, хотя сирена выла, свидетельствуя об авианалете, бывшие пираты сохраняли хладнокровие.

— Война уже фактически проиграна. Вот-вот русские начнут штурм Берлина, а Венгрию они уже захватили, нацелившись на Вену. — Заунывным голосом начал Адольф. — Союзники приступили к форсированию Рейна, еще чуть-чуть и захватят Рурский район. Что будем делать господа? Война идет к логическому концу!

— Свой долг перед Третьим Рейхом выполним, а потом смотаемся в Латинскую Америку. — Произнес Геринг.

— Это не выход. И вообще, здесь скучно не гравиовизоров, не звездолетов. Лучше вернуться. — Проскулил Адольф.

— Как? Если бы можно, я бы сам вернулся в наш мир. Мне противно смотреть и второй раз переживать, как гибнет моя родина.

— Есть способ! Давайте все трое достанем пистолеты и нажмем на курки. Взлетят наши души, как три самолета, ведь им друг без друга нельзя.

— А дьявол нам скажет в Аду, будет туго! — перебил Геринг. — Какая глупость, еще не известно, куда мы попадем. Хотя плюсы есть, твою рожу я наверняка не увижу.

Генри откинул папиросу.

— А что если не тянуть волынку, а прямо сейчас сбежать. Ведь может завтра нас убьют.

— Сбежать и предать свою родину! Никогда! — Геринг сверкнул глазами. — А если ты будешь вести такие провокационные разговоры, я тебя лично пристрелю.

— Стреляй, мне уже все равно. — Генри выпятил грудь. — Для меня смерть, избавление от страданий.

— Избавлю, еще как избавлю! — Геринг достал пистолет, потрогал собачку, затем спрятал в карман.

— Но это всегда успеется, а пока будете воевать до конца!

Следующий вылет пришелся на ночь. Удалось сбить на троих четыре самолета. Что же, это тоже прилично. Когда прилетели, приняли шнапса и заночевали прямо на аэродроме.

На следующий день наступило первое апреля. Тысячи танков союзников пришли в движение, впереди шли плавающие машины с винтом. Многочисленные плавсредства доставляли солдат. Высадке предшествовал мощный авиаудар. Сотни тяжелых бомбардировщиков обрабатывали районы высадки. Разрушения были столь основательные, что котлованы и воронки мешали передвижению войск союзников. Янки сами создали себе проблемы. Несколько бомб разорвалось в такой непосредственной близости от аэродрома, что бетонный потолок треснул, и десяток самолетов оказались засыпанными гранитными обломками. Повреждения получила и "Саламандра" Геринга, сломалось крыло. Пока его ремонтировали, бывший пиратский атаман рассматривал свой истребитель. Весь его фюзеляж был усеян свастиками, каждая означала сбитый самолет.

— Скоро мне придется разрисовать ему брюхо и крылья. — Геринг довольно хрюкнул.

— Не придется, седьмого мая война кончится. — рявкнул Генри.

— Ну, ты меня достал. — Эсесовец выхватил пистолет и выстрелил в живот бывшего американского спецназовца.

— А-аа! — Застонал тот и повалился на пол.

— Вот так американская скотина! Будешь подыхать медленно и мучительно. — Геринг оскалил зубы, его вид был очень довольный.

— Нет, нацист. Это ты подохнешь, хоть не так может быть и мучительно, как заслужил.

Генри достал противопехотную гранату и выдернул чеку. Герман ринулся на него как раненый бык, но слегка опоздал.

Взрыв разметал фашистов в разные стороны. Стоящий с боку Адольф получил осколочное ранение в грудь и живот. Ему было очень больно, главарь мафии мучительно умирал, корчился, из-за рта шли кровавые пузыри. Наконец Адольф дополз до брошенного Герингом пистолета.

— Чем так подыхать, лучше сразу. — Мелькнула ускользающая мысль. Затем Адольф дрожащей рукой поднес оружие к виску и нажал на курок.