"Удар русский богов" - читать интересную книгу автора (Рыбаченко Олег)

ГЛАВА 14

Если Александр чего-то хотел, то, как правило, привык добиваться своего, не смотря на окружающую его с младенчества суровую атмосферу. Теперь он чувствовал себя почти Всемогущим Богом. Ему даже нравилось, что удалось поразить самого Спартака.

— Поверь мне, не успеешь ты и глазом моргнуть, как все твои друзья окажутся здесь.

— И Крис и Эномай тоже.

— И они тоже, когда они погибли.

— Эномай полтора, а Крис больше года назад.

— Отлично я слетаю за ними и вернусь через секунду. — Александр вновь положил руку на браслет, прошептал пожелание и исчез. На сей раз, лишь вяло сверкнули две молнии.

Затем все смолкло, мальчик переместился в прошлое. Сначала он решил спасти Эномая.

Александр оказался в жаркое время в цветущей Италии. Только что могучий германец поссорился со Спартаком и расположился лагерем близ гор у Нурсии, а консул Геллий, узнав, что отряд в десять тысяч германцев отделился, решил подобно голодному барсу растерзать, как ему казалось легкую добычу.

Дав своим воинам шестичасовой отдых, Спартак в полночь выступил из Требула и двинулся через суровые скалы каменистых Апеннин, направляясь к Нурсии.

В то время когда эта благородная душа спешила на помощь, ночью явился туда грозный командир закаленный ветеран Геллий Публикола с армией в двадцать восемь тысяч человек и едва взошла заря напал на Эномая. Несмотря трехкратное превосходство противника отважный германец принял бой.

Сватка была жесткой и кровопролитной. Эномай как опытный гладиатор сражался сразу двумя мечами, яростно врубаясь в ряды римской пехоты. Прочие германцы не уступали в доблести. Два часа бой шел с переменным счастьем. Обе стороны сражались с одинаковым неистовством и упорством. Но вскоре Геллий растянул фронт своего войска, и ему удалось окружить оба германских легиона. Для того чтобы сильнее сжать их в кольцо, он приказал отступить двум своим легионам, сражавшимся с гладиаторами лицом к лицу. Это едва не погубило римлян. Видя что легионеры консула отступают, гладиаторы воодушевленные примером доблестно сражающего Эномая, обрушились на врага подобно горному потому ломающему лед. Римляне дрогнули, у них началась паника, и легионы обратились в бегство.

Но тут на германцев напала с флангов легкая пехота римлян, а вслед за ней бросилась кавалерия, с тыла подоспели далматинские пращники. Восставшие рабы остановились, их ряды смешались. В этот момент бегущие легионы остановились и перешли в контратаку. На горле повстанцев сомкнулась удавка. Убедившись, что спасение невозможно, они решили пасть смертью храбрых, и сражались с невиданной яростью.

Александр застал именно этот критический момент, Эномай уже получил несколько ранений, богатыря шатало, но он продолжал твердо держать в руках мечи, внося ими опустошение. Рядом с ним сражалась его возлюбленная гречанка Эвтибида, не успев покинуть армию восставших или дезертировать в армию римлян, она сражалась как маленькая амазонка. От сильно удара разлетелся ее щит, а на руке была довольно глубокая рана.

— Я пришел тебе на помощь. — Крикнул Александр и его лучемет изверг сноп плазмы.

Удар пришелся по римским когортам. Железные доспехи и тела отборных воинов разрезались на части. Отдельные бойцы кричали от боли, другие умирали молча. Это трудно представить, но луч лазера выкашивает лихо, срезая за раз целые сотни людей.

Еще бы поток частиц в миллионы градусов ни одна броня без силового поля не устоит.

Мальчик улыбался, упиваясь своей властью, один из пущенных дротиков ударил его в грудь, но он был на излете и не причинил вреда. Александр срезал стрелка, продолжая убивать римлян, вскоре все поле было усеяно трупами, их было несколько тысяч, остальные легионеры обратились в бегство.

— Шах и мат. Эномай я спас тебя.

Могучий германец посмотрел на Александра. Перед ним стоял еще совсем мальчишка, улыбающийся и торжественный в странной пятнистой форме. Чертами лица он слегка смахивал на германца, светлые волосы и загорелое лицо симпатичного хлопца извергающего смерть.

— Ты кто? Бог? — Эномай не хотя поклонился, он был благодарен за спасение, но не хотел унижаться перед ребенком.

— Я сын Юпитера или как его еще зовут греки Зевса — Перун.

Большая, но не слишком умная голова Эномая работала, с одной стороны дети тоже могут быть богами, с другой не приятно поклоняться чужому римскому богу. Однако когда Александр взмыл в воздух, ему не оставалось ничего иного как упасть на колени.

— Встань храбрый воин. Вы победили, и теперь я приведу тебя к Спартаку.

— Но я предал его и теперь не могу рассчитывать на снисхождение.

— Не беспокойся, Спартак добр и милостив, кроме того, за тебя заступиться сам бог Перун.

Остатки войска Геллия шокированные применением сильного поражающего средства из будущего поспешно отступали, вернее, бежали с поля боя, бросая оружие.

— Ну, а теперь переместимся обратно к Спартаку. Давай я хочу перенестись в исходную точку.

Перемещение состоялось молниеносно. Эномай разом оказался в просторном зале Капитолия. Впервые гладиатор почти дикарь оказался в столь блистательном месте.

Растеряно он огляделся — место сбора сената римляне считали священным. Вход был устроен под портиком, напоминающим преддверие храма, сама же курия состояла из большой квадратной залы, со всех четырех сторон украшенной колоннадой, над которой тянулась галерея. В важных случаях, а явление живого бога был именно таким событием — на галерею разрешался доступ гражданам. Внизу находились три ряда мраморных скамей для сенаторов, расположенные полукругом; они были покрыты шелковыми тканями или звериными шкурами, и на них лежали шитые золотом и жемчугом подушки.

Напротив входной двери стояли мраморный стол и два роскошных курульных кресла, предназначавшихся для консулов. В глубине мраморного полукруга, в середине верхнего ряда скамей, было отведено место старшему из сенаторов; напротив консулов, спиной к входной двери, сидели народные трибуны, которые только сто лет назад получили место в курии, — прежде их кресла стояли в портике перед входом в курию, где обсуждались постановления сената.

Новость что о воцарении бога еще не успела распространиться по всему Риму, но галерея курии была переполнена. Все ожидали развязки восстания. Переполнены были и комиции, где собралось четыре и пять тысяч человек из зажиточного слоя и семь или восемь тысяч простонародья.

Появление Александра-Перуна вызвало сильнейшие рукоплескания и гул. Эномай огляделся как затравленный зверь и хотел было броситься на сенаторов, как звучный голос воскресил воспоминание об чем-то далеком и в тоже время близком.

— Эномай друг, ты вырвался из объятий Тартара!

— Спартак, ты! Прости меня не разумного! Это все Эвтибида, она настроила меня против тебя и нашего общего дела.

— Я готов простить тебя, если ты присоединишься к нашему общему делу и станешь соконсулом.

— Я на все готов, повинуюсь тебе как раб!

— У нас больше нет рабов. Все свободные, такова воля богов. Ты мне брат и мы властвовать вместе.

Гладиаторы обнялись. Эномай был настолько огромен, что бы даже чуть выше и тяжелее Спартака, правда фигура у фракийца была более рельефной. Гигант-германец прослезился и глубоко вздохнул. Затем его взгляд стал тревожен.

— А где Крикс, Граник, Арторикс и другие? — Спросил Эномай. — Почему они не радуются нашему триумфу.

— Все они погибли. — С горечью произнес Спартак. — Один мой друг вернулся, и я думаю под силу ли богам вернуть остальных.

— Конечно под силу. — Александр стукнул себя в грудь, я верну всех кто дорог тебе. Только назови мне, где они погибли.

— Я думаю, господи ты все знаешь? — Удивленно спросил Спартак.

— Иногда и боги испытывают людей, даже своих любимцев.

— Хорошо я прочту тебе все имена и места где пали славные воины. Хотя мне это причинит дополнительную боль.

Еще бы о восстании Спартака в будущем было известно лишь в общих чертах. Александр был очень одаренным мальчиком-вундеркиндом. Он понимал, чтобы окончательно не сбить ход истории нужно извлекать героев накануне или во время их гибели. Только так, можно было хотя бы частично избежать временных парадоксов.

Обладая великолепной памятью, Спартак подробно с трудом сдерживая слезы перечислил все места, где погибли дорогие ему люди. Александр с улыбкой прослушал, даже записал на комп эту информацию, а затем поклонился и осуществил ставшее традиционным перемещение. Похоже, во временно-пространственном океане, он чувствовал себя капитаном.

Одного из первых мальчик-хрононавт должен был посетить Криса. Этот доблестный гладиатор во время покушения прикрыл своей грудью Спартака и выжил с трудом. Его гибель оказала роковое влияние на восстание. Уничтожив в одной битве тридцать тысяч рабов, Красс захватил инициативу в свои руки.

Эвтибида давно связанная с римскими шпионами донесла Крассу, что Спартак приготовил ему ловушку. На самом деле у Крикса не было разногласий со Спартаком и они лишь сымитировали разлад, что бы выманить римского военачальника. План был неплох, но расчетливый полководец не предусмотрел предательства. Гречанка чью любовь Спартак отверг, кипела дикой злобой, но, будучи коварной лисой, она умело притворялась преданной делу рабов. Ей удалось также внедрить в армию повстанцев нескольких шпионов, расставив их на ключевых местах. Они провоцировали разбои и грабежи, подрывая дисциплину. Один из них нумидиец Орцила, был разоблачен и казнен.

На рассвете Красс приказал сняться с лагеря и, выслав вперед пять тысяч коников, дал им указание осторожно продвигаться на расстоянии трех миль от колоны легионов и обследовать окрестности во избежание какой-нибудь неожиданной опасности или засады. Вскоре после восхода Солнца он отправился к Сипонту, передвигаясь медленно то ли во избежание ловушки, то ли не желая утомлять свое войско на случай внезапной встречи с врагом.

Спартак верный своему стратегическому замыслу, снялся с лагеря и направился с восьмью легионами и кавалерией к Барлетте. Крикс остался в сильно укрепленном лагере в Сипонте, даже в случае атаки превосходящими силами там его было бы очень трудно достать.

Эвтибида впрочем, оказалась самым настоящим дьяволом, она сообщила Спартаку, что Красс еще не двинулся из Арп, при этом отправив разведчиков до самого Сипонта.

Тем самым она подсказа Спартаку мысль отойти подальше от лагеря. Римские шпионы с трудом сдерживали смех, ух очень хитрой им показалась ловушка.

В сопровождении двух таких агентов она галопом помчалась в направлении Сипонта.

Уже в пути в ее голове сложилась идея, как наверняка погубить Крикса. Приехав в лагерь, чей внушительный вал и глубокий ров способны были ввергнуть в депрессию любого — кто осмелился пойти на штурм, она сказала.

— Спартак приказывает тебе покинуть лагерь и двинуться к подножию горы Гарган, и там спешно воздвигнуть лагерь.

— Зачем мы тогда рыли столь глубокий ров.

— Вот именно это и смущает римлян, пока ты не снимешься с лагеря, Красс тебя не атакует. У подошвы горы можно в несколько часов воздвигнуть неприступный лагерь.

— Хоть это и рискованно я согласен со Спартаком. Там можно капитально укрепиться.

Эвтибида едва скрыла радость. Галл отдал легионам приказ сняться с лагеря и в полной тишине еще до восхода солнца пустился в последний путь. Тем самым римская шпионка достигла двойной цели, увеличивала расстояние между двумя армиями и заставила Крикса покинуть укрепрайон.

Через четыре часа спустя они уже дошли до подножия высокой горы, откуда открывался широкий вид на прозрачное Адриатическое море, по волнам которого медленно скользили парусные лодки рыбаков с побережья. Когда армия вышла на последний отрог цепи Гарганских гор, как раз у самого моря, в удобном и защищенном месте и была готова расположиться здесь лагерем, раздались дикие крики и стон.

— Конница римлян! Нас атакуют.

Действительно пятнадцать тысяч всадников разом обрушились на растянувшихся в марше рабов. Они рубили тех, кого смоги застать врасплох.

Красс подобно хищному барсу впился в добычу, капкан захлопнулся. Спартак находился в семи часах перехода и ничем не мог помочь. Однако Крикс не был слабым малым, гладиаторы сумели перестроиться, собравшись в треугольники и квадраты, отбивая натиск кавалерии. Тут римский полководец допустил ошибку, он полагал, что ничтожные сразу обраться в бегство, попав под железную римскую конницу, а вместо этого они отбили атаку, во всадников полетела туча дротиков, они повернулись и смешались. Отбив первую атаку он со спокойствием и твердостью мужественного полководца расположил шесть своих легионов в боевом порядке, применительно к неровностям почвы. Крикс опасался окружения и постарался максимально удлинить фронт, протянув его направо холма, где собирался накрыть лагерь, а левый фланг расположил к обрывистым и неприступным скалам, у подножия которых с легким шумом плескалось море.

Для начала Красс двинул против них авангард из шести легионов, грозно сомкнувших щиты. Воины ревели от ярости, уши закладывало от звона мечей и ударов по щитам. Глас смерти носился от пещеры к пещере, от скалы к скале, многократно повторяя свою страшную песнь. Крикс сражался в первых рядах, Красс развалился в пышном кресле на холме, потягивая дорогие вина, закусывая дынями в меду, и виноградом. Через большой искусно граненый изумруд он рассматривал поле битвы, увеличивая и приближая к себе поле сечи.

Так как римляне атаковали сплошным строем, то левое крыло легионов Крикса стояло в бездействии. Гладиаторы нервничали и дрожали от нетерпения, стремясь быстрее вступить в схватку. Видя это, начальник легиона самнит Онаций, поспешил вперед и стал во главе пяти тысяч солдат. С криками: свет и свобода! Они двинулись против правого флага римлян, и они обрушились на сторонников рабства с такой силой, сея смерть в его рядах что легион, составляющий правое крайнее крыло войска, совершенно расстроился и стал отступать. Вдохновленные рабы усилил свой натиск, потери римлян резко выросли.

Красс впал в ярость, едва не захлебнувшись вином.

— Скачи к Скрофе и прикажи ему, взяв половину конницы и два легиона атаковать левый фланг восставших. Те, кто уцелеет, будут распяты на крестах.

Сначала кавалерия, а затем и пехота атаковали четвертый и третий легион повстанцев, им бы пришлось совсем плохо, но Крис сумел их вовремя повернуть лицом к врагу и поэтому оказали достойное сопротивление. Тогда Красс бросил в бой еще три легиона, под их натиском подкова армии рабов стала выгибаться. Тогда Крикс ввел в действие половину резервного легиона, благодаря крайнему мужеству гладиатор отступление прекратилось, и они словно вросли ногами в землю.

Галл все еще верил в возможность спастись, в самом начале сражения он призвал Эвтибиду и обратился к ней.

— Милая сестра, я даю тебе самого лучшего коня и смену к нему. Выбей из лошадей все соки, но как можно скорее домчи до Спартака и пускай он придет нам на помощь.

— Пусть мне суждено будет погибнуть, но ваше правое дело будет жить. Я примчусь буйным ветром к нему и доложу об опасности нависшей над его братьями.

Эвтибида ударила коня пятками и понеслась диким галопом. С ней скакал ее давний сообщник по шпионажу Метений. Они домчались до римской армии. Красс в благодарность за проделанную работу приказал тут же отсыпать бывшей рабыне мешок золота.

— Теперь ты можешь быть счастлива: Крикс обречен, а Спартака я окружу со всех сторон.

По приказу римского полководца в бой были брошены еще три легиона и шесть тысяч пращников с приказом обойти правый фланг Крикса и ударить в тыл. Будучи сильно самоуверенны в своем численном превосходстве они взобрались на вершину и двинулись как им казалось в тыл. Однако неровности и естественные препятствия затруднили им путь, и гладиаторы успели перестроиться, слегка отойдя назад и вытянув свой правый фланг, насколько позволяла им местность. Теперь оба фронта гладиаторов представляли две стороны треугольника, основанием которого было море, а вершиной холм.

Почувствовав критический момент, первый богач Рима двинул в бой все свои резервы. Треугольник сдавила клешнями вся восьмидесятитысячная армия. Битва достигла крайнего ожесточение и тогда когда все силы (кроме охранной когорты, охраняющей холм с полководцем) брошены, как кости, которые азартный игрок бросает на игорный стол все решает уже не доблесть или искусство, а численность. А тройной численный перевес был на стороне римлян. Постепенно они одолевали, окруженные почти со всех сторон гладиаторы сражались с мужеством отчаяния, падая с честью. Римляне были поражены как у ничтожных рабов, может быть столько мужества.

Крикс бился с присущей ему отвагой, его захватил азарт боя, ему было даже все равно, погибнет ли он или дождется Спартака. Под ним пало три коня. Большинство его товарищей было убито, трупы усеяли все поле, под копытами чавкала кровь. Над ужасным побоищем носились тучи пернатых, вились гнусные насекомые стремящиеся сесть на раны. Бросив безнадежный взгляд в ту сторону, откуда должен придти Спартак, он произнес с глубокой скорбью.

— Настал мой смертный час. Я редко замывался над смертью, что там ждет меня за ее черным порогом. И вот сейчас она дышит мне в лицо. О том чтобы сдаться в плен не может быть и речи, тем более что в этом случае меня бы ждала мучительная смерть на кресте. Что же умру сражаясь достойно как полагается галлу и верю что новый мир куда я приду, будет лучше и добрее этого!

Подняв свой длинный из закаленной стали меч, багровый от крови римлян, извергнутых в тартар, пришпорил коня. Крикс обрушился на манипул пеших легионеров, окруживших восемь или десять гладиаторов, сплошь покрытых ранами, но еще сопротивляющихся.

Вращая своей могучей неутомимой рукой, Крикс кричал громоподобным голосом.

— Невелика честь вдесятером бросаться на одного, а в битве на равных утекать как зайцы. Теперь посмотрите, как должны умирать настоящие герои!

Крикс и четверо его контуберналов валили на землю, топтали конями и разили мечами римлян, которые хотя их было восемьдесят или девяносто с трудом отбивались от града могучих ударов. Ряды легионеров-латинян заколебались, они даже стали отступать, падая в черно-красные липкие лужи.

Глядя на это, Красс распорядился.

— Его напарников убить, а самого главаря взять живым. Он должен долго мучаться перед неизбежной кончиной.

Две сотни отборных ветеранов вступило в бой, они сомкнули стальное кольцо вокруг смельчаков, лошади которых уже пали, пронзенные мечами, а всадники с неслыханной яростью дрались теперь пешими. Один за другим пали товарищи, Крикс был изранен, на него была брошена сеть. Не желая попасть в позорный плен, он кинулся на меч.

Именно в этот как всегда последний миг и появился мальчик-терминатор. Посылая лучи на право и налево, он очистил площадку вокруг Крикса, а затем разорвал руками сеть, брызнул на него регенератором.

— Ты спасен брат, полетели к Спартаку. — Александр легко подхватил массивное тело Крикса, вновь умчался в сенат. Красс подавился куском окорока и его вырвало, то что случилось настолько выходило за рамки здравого смысла, знатный римлянин принял это за галлюцинацию. Перелет в Капитолий был как порхание бабочки с цветка на цветок. Там его ждал Спартак, хотя прошло не больше минуты, ощущалось некоторое напряжение.

— Вот видишь. — Сказал он. — Бог Перун держит слово.

Раны Крикса исчезали прямо на глазах, сенаторы сначала хлопали глазами, а затем завыли. Одно дело терпеть одного Спартака, а если еще и дружков его то погибель Риму. Но разве поспоришь с богом?

— Таким образом, я приведу к тебе всех. — Произнес Александр и вновь нырнул во временную реку. Таким образом, он раз за разом оказывался в нужном месте и в нужное время. Так он извлек всех друзей Спартака, выбирая момент, как правило, их героической смерти. Их набралось довольно много — они заполнили сенат. Все товарищи по борьбе встречались с радостью и благодарили богов. После то как пришли последние братья, Спартак произнес.

— А теперь им надо даровать римское гражданство и сделать почетными членами сената.

— Не бывать этому. Рявкнул сенатор Сцилла. — Рабам не сидеть рядом со свободными.

— Против богов прешь. — Рассвирепел Александр. На сей раз мальчик не стал убивать, а переведя лучемет на минимальную мощь отрезал по колени ноги.

— Теперь ты калека, а после смерти тебя ждет Гадес. Выбирайте или будете заседать с бывшими рабами и вечные страшные муки.

Сенаторы побурчали, поохали, но за расширение своего состава проголосовали единогласно.

— Да здравствует новый обновленный сенат! — Страшным голосом произнес Александр. — Теперь боги будут довольны.

Римляне робко откланялись, просто удивительно, какой трепет внушал простой мальчик из будущего надменной олигархии попирающей полмира.

— Теперь мы устроим знатный пир. — Предложил Катон. Помпей поддержал его, отдадим честь гостям.

— Только не вздумайте нас отравить, мы боги вездесущи и всезнающи. Александр поднял лучемет и врезал лучом по потолку, посыпались гранитные и мраморные булыжники. Многие сенаторы попадали, а народ пронзительно завыл.

— О мудрейший господь Перун. — Обратился Спартак к Александру. — Побереги свой гнев для нужного и трудного часа. Я верю в честное слово, данное сенатом.

— Они слушаются нас, потому что бояться гнева высших не подвластных им. Смотри Спартак, когда я улечу на Олимп, не ослабляй вожжи, а из освобожденных рабов и гладиаторов создай могучую армию, против которой сенат не смел бы и пикнуть.

— Я уже отдал распоряжение освободить всех гладиаторов и военнопленных. Лукулл и Помпей привезли десятки тысяч крепких рабов, и они составят костяк моей гвардии.

— Ты уже отдал подобное распоряжение? Отлично я рад, что ты оказался таким дальновидным, похоже, я не ошибся, назначив тебя диктатором.

Распоряжения нового римского вождя, подкрепленные божественным авторитетом, выполнялись быстро. Освобожденных рабов спешно вооружали самым лучшим оружием, из многочисленных арсеналов. Многие из них уже имели боевой опыт и шагали, выстроившись в ровные когорты. Они заполнили подступы к Капитолию, их оказалось больше чем римской стражи. Возникло некоторое напряжение, однако Спартак обратился к рабам со страстной речью, и они успокоились. Вскоре были выбраны командующие легионами. Их оказалась ровно десять, удалось собрать довольно внушительный кулак. Гордым маршем они промаршировали по Риму.

Помпей в качестве пира предложил свой собственный дом. Для этого надо было пройти Рим и выйти через Капенские ворота. Весна был в самом разгаре, все расцветало. Перед рабами многие, из которых привыкли к суровому климату, предстала поистине сказочная картина. Виднелись богатые храмы, роскошные виллы и дворцы, веселые солнечные сады, многочисленные деревни и фермы не тронутые войной. Вся эта роскошь и красота, сытого поправшего многих народа, которому так долго покровительствовали боги. Казалось, что здесь собрано все, что существует в мире наиболее прекрасное и пленительное. Александр, будучи еще ребенком, не переставал восхищаться природой, наблюдая за всем с высоты птичьего полета. Не даром об этих местах сложилась легенда, что именно здесь поджидал со своей золотой лодкой умерших героев Харон, перевозивший их из этого мира в Элисий — подобие рая в древних греков и римлян. Даже в до христианскую эпоху было принято деление места пребывающих умерших на вечное блаженство и роскошь и на страшные истязания, которым не видно конца. По этому ехавшие на добрых конях патриции и сенаторы не смели поднять голову на парящего под облаками мальчика-бога способно подарить как радость, так и боль. Не далеко от Кум, на высоком холме, откуда открывался великолепный вид на побережье стоял дом Помпея. Ранее эта вилла принадлежала диктатору Луцию Корнелию Сулле. Все что мог тщеславный, сумасбродный, одаренный безудержной фантазией Сулла, было создано в этой вилле для удобства и роскоши. Сады ее простирались до самого моря, и них диктатор велел устроить специальный бассейн для приученных золотых, серебряных, перламутровых рыб, за которыми был установлен самый тщательный уход. Новый владелец и наследник Помпей изменил немногое, поддерживая старые порядки и проводя большую часть жизни в Риме и походах.

Это был настоящий дворец из отборного мрамора. Баня сложенная розовых и голубых камней, с сотней отделений для горячих, теплых и холодных ванн, стоивших не малых слез и пролитой крови. Помпей даже слегка расширил помещения, принимая здесь знатнейших сенаторов. В частности теплицы и часть банных помещений были позолочены и даже украшены драгоценными камнями. Их походов были привезены редкие цветы и экзотичные птицы, пополнившие коллекцию. Заметно был расширен зоопарк и заповедник с оленями, медведями, косулями, лисицами, павлинами, жирафами и бегемотами и многими другими. Особой любовью Помпея пользовались крупные африканские слоны, тигры, львы и крокодилы. Александр впрочем, отважно дернул тигра за усы. Полосатый отполз в сторонку.

Спартак его друзья и тысяча отборных всадников, проскакала от самого Рима, по прямой выложенной до вилл дороге.

По приказу Помпея был приготовлен ужин в триклинии Аполлона Дельфийского, самом обширном и великолепном из четырех триклиниев огромного мраморного дворца.

Спартак, его друзья и часть сената с Помпеем и Крассом приняли с дороги баню, а затем расположились на мягких бархатных ложах.

Пиршество проходило при свете факелов, горевших в каждом углу, среди благоуханных цветов, возвышавшихся пирамидами у стен, под веселые звуки флейт, лир и цитр.

Самое почетное место было отведено "богу Перуну". Александр разлегся в удобной позе. Только что он побывал в бане, там его ласкали и массажировали самые прекрасные девушки рабыни, от светловолосых германок и англов, до черных нумидиек. Мальчик показал им, как надо бить себя веником, вскоре и остальные последовали примеру самозваного бога. Будь пацан постарше мог бы заняться, чем ни будь и посерьезнее, но любовная страсть в нем пока не пробудилась. Теперь его ложе возвышалось над остальными, а правую руку сидел Спартак, по левую Эномай и Крикс. Они тихо переговаривались об своих делах. Помпей возлежал рядом и был задумчив. Кости брошены и если он хочет сохранить прежнее или хотя бы высокое положение, надо подольститься к новой власти, особенно к богу Перуну. Музыканты играли, мимы смешили, танцовщицы закидывали голые ножки, исполняя танец сатиров. По окончании танцев слуги внесли невиданное жаркое: огромный орел в полном оперении, точно живой; в клюве он держал лавровый венок с пурпуровой лентой, на которой алмазными буквами было написано " Высшему богу Перуну сыну Юпитера". Затем появилось второе блюдо тоже золотое, но чуть поменьше: его поставили перед Спартаком, надпись гласило. " Спартаку Великому, любимцу богов".

Под рукоплескание гостей ослепительно прекрасная белокурая рабыня Стива, вынула венок из клюва и возложила на голову Александра поверх венка из роз.

— Тебе о величайший бог, высший из пантеона, владыке всех живых. — Самая красивая рабыня Помпея поклонилась, коснувшись пальцами пола. Затем осторожно достала второй венок и вручила Спартаку.

— Тебе, любимцу богов, непобедимому императору, эти лавры присудил восторг всего мира!

Спартак аккуратно поцеловал ее. Александр приподнялся.

— Я господь сын Юпитера дарую ей право поцеловать меня. — Юный "бог" встал в позу.

Рабыня опустилась на колени и неуверенно чмокнула в щечку.

— Нет в губы или я испепелю тебя.

Девушка покраснела еще бы рядом с ней божество и их уста сошлись. У Александра закружилась голова и он, почувствовав сильное сердцебиение, отпрянул.

— Хорошо хватит. Пир продолжается!

Известный античный певец Квинт Росций спел бравурный марш, сочиненный им на ходу.

В нем восхвалялась свобода, любовь и братство, призвались к союзу и сплочению все угнетенные.

Кто был во мраке рабства меч возьми

Честь и свобода у тебя в руках!

Пусть бьет ключом отвага — зов в крови

Забудь сомненья — низкий подлый страх!

Не будь рабом, униженным в пыли

Орлом могучим устремляясь в высь!

Богов в кровавой битве призови

За волю к свету до конца борись!

И пусть не дрогнет воина клинок

Израненный боец упал со стоном!

Пусть вечность спит — горит во тьме венок

Привет с небес могучим грозным громом!


И далее в том же бравом стиле, используя темп марша. Росций был очень ловким человеком, стремясь подольститься к новой власти. Бывшие рабы и гладиаторы рукоплескали.

Александр как другие пирующие был голоден и потратил не мало энергии, ловким ударом он распорол туловище орла — там его ждал сюрприз множество яиц, которые тут же были поданы гостям. Затем неожиданности продолжились в каждом яйце, оказалось мясо жареного бекаса под острым соусом. Прекрасные рабы-гречанки и эфиопки подливали в чаши чудесное флорентийское вино.

Немного спустя, была подана новая диковина — огромный медовый пирог, на корке которого с изумительной точностью была вылеплена из теста и крема с египетским сахаром круглая колоннада Капитолия. Как только пирог был разрезан оттуда, вылетела стая голубей — по числу друзей Спартака. У каждого голубя на шее была ленточка, а к ней был прикреплен подарок, с именем гостя которому он предназначался.

За птицами пришлось погоняться — тщетно они пытались покинуть наглухо закрытый зал.

Александр отдал должное искусству повара Помпея, ему стоило только протянуть руку, как птица с его именем уселась на ней. Сенаторы очередной раз могли убедиться в его божественности.

Неожиданно раздался шум, и покои вошла Валерия. Это была еще молодая красивая женщина, на лице которой впрочем, отразились многочисленные беды и тревоги. Александр посмотрел на нее с некоторым интересом, до сих пор историками было не установлено, жила ли она на самом деле или это всего лишь легенда. Стройная женщина, не смотря на то, что ее возлюбленного ждал необычайный триумф, дарованный богами, была не веселой, казалось, что мрачные предчувствия разрывают ее сердце.

— Присядь к нам Валерия. — Произнес Спартак. — И раздели лавры! Отпразднуй победу!

— Но мой непобедимый Спартак! Здесь так шумно.

— Ни чего на следующий день мы займемся государственными делами, и ничто не помешает нам оставаться вдвоем.

— Хорошо только прошу тебя, не напивайся.

— Не буду, клянусь богами!

Пиршество продолжалось, но бывшие рабы и сенаторы опасаясь бога вели себя сдержано. А вот Александр постепенно пьянел, впервые попробовав вино, ребенок быстро хмелел, и его потянуло на подвиги. Так в зале остались лишь одни покорные и благожелательные особы он вновь решил по сражаться с фашистами.

— Дорогие мои гладиаторы и сенаторы, извините меня, но срочные дела заставляют прервать этот пир и устремиться на небо, где мне предстоят новые бои. Пожелайте мне удачи, а я полетел.

— В сорок первый год, в самое пекло. — Произнес мальчишка, прихватив большой кубок крепкого выдержанного вина и выпив его залпом.

Когда он исчез по рядам пирующих прошел шепот разочарования.

— Бог покинул, нас!

— Ну, ничего справимся и без него, тем более что Перун обещал вернуться. — Смело произнес Спартак.

В этот момент Валерия пошатнулась и стала падать, ее загорелое лицо побледнело, а затем стало синеть.

— Что с тобой любимая. — Спартак подхватил ее на руки, в глазах читалась тревога.

— Кажется, я умираю! — Прошептала Валерия. — Меня отравили.

Голова бывшей жены Суллы качнулась и упала.

— Это вы во всем виноваты. — Рассвирепел Спартак, повернувшись к Крассу с Помпеем. — За ее смерть вы ответите.

Сверкнул клинок и две головы знатнейших полководцев покатились по ковру, оставляя кровавые пятна. В следующее мгновение друзья Спартака с мечами обрушились на сенаторов Рима, вновь обильно полилась кровь — пламя гражданской войны вспыхнуло с новой силой.

Головка, принадлежащая очаровательной женщине, показалась из-за колонны. Черты ее лица были странно знакомые. Эвтибида хищно усмехнулась.

— Не долго ты был диктатором и пусть в новой войне сгорит весь Рим, я не позволю тебе жить спокойно. А боги неудачникам не помогают!

Пока творилась подобная заварушка, Александр попал туда, куда и хотел в самое пекло. В критические дни обороны Москвы тридцатого ноября, когда немцы овладели пригородом

Москвы Красной Поляной, а до кремля осталось двадцать пять километров. Фашистские танки повалили дорожный столб, а гитлеровцы смеялись.

— Следующая остановка на Красной площади.

Бронированный кулак нацистов двигался по шоссе, а в позиции советских войск возникла дыра. Мальчишка завис над колонной, вновь его лучемет готов был извергнуть адскую плазму.

— За священную Россию, за старшего брата товарища Сталина! — Крикнул он, и полоснул.

Танки остановились, шедшие впереди были разрезаны, встали, преградив путь остальным.

Фашисты пытались их объехать, но вместо этого натыкались на потоки разрушительной плазменной стихии.

— Вот так чугунные мозги пришли к финалу, мы вас исполосуем, будет капитальная прополка.

Маленький, да еще пьяный мальчик был настолько хорошо обучен, что, не смотря на солидную дистанцию, не промахивался. Однако хлопца подвело желание как можно больше приблизиться, что бы лучше было наблюдать картину разрушения. Александр злорадно ухмылялся, боеприпасы детонировали, однако немцы не даром покорили Европу и прошагали пол России. Вместо того чтобы бежать, они яростно отстегивались. Несколько солдат заметили зависшего мальчишку и отрыли по нему огонь. Затем к ним присоединились мотоциклисты, а также пулеметчики. Будь Александр не много трезвее, он сразу бы среагировал, отлетел бы подальше или сманеврировал, а так он продолжал висеть не подвижно, и в него угодило дюжина пуль. Автоматные еще не страшно, а вот пулеметные были очень болезненны. Пробив кожу и мясо, застряв в очень прочной кости. К счастью для мальчишки пулеметы были не столь крупного калибра как авиационные и пули не смогли сокрушить скелет. Но все равно было очень больно, хотя ощущения и были притуплены алкоголем. Тогда Александр решил усилить мощь и двигаться быстрее. В этот момент пуля угодила ему в глаз, а, кроме того, его уже не однократно доставали, попадая в висевшие за плечами болоны, но металл был легким и прочным.

Мальчика закружило, и он отлетел назад. К этому моменту большая часть танков была уничтожена, атака захлебнулась. Александр старался выровняться, но в него опять угодила очередь, было больно и противно. Это как унизительно, только что ты был богом, поставившим на колени могучую римскую империю, а теперь тебя безжалостно разделывают. С фашистами такой фокус не пройдет, у них есть свой языческий бог. В голове у Александра мелькнула какая-то мысль и тут же пропала. Затем мальчишка повернул к немцам, и снова его зацепило. Испытывая подобие шока, Александр уже вел огонь не глядя, в этот момент он почувствовал, что лучемет как бы затухает, прерывая дыхание. Это удивило его, глянув, мальчик вдруг увидел горящий сигнал, индикатор показывал — энергия на исходе. Да и луч лазера потускнел.

— Похоже, я перегорел. Пора сматываться. — Александр попытался выровнять полет, как пуля-дура угодила в горло. Мальчишка буквально захлебывался, что-то треснуло внутри.

В этот момент появились советские танки Т-34, они на ходу расстреливали более слабые немецкие Т-3 и Т-4. Так как фашисты уже понесли существенные потери, справиться с ними было гораздо проще. С другой стороны это отвлекло от Александра губительную стрельбу. Мальчик что-то мычал невнятное, голова соображала плохо, он отчаянно тер браслет, пытаясь переместиться — только вот не зная куда. Но его усилия не пропали даром, видимо сыграла роль телепатия, немного подергавшись, Александр исчез.

Сталин и Светлана к этому моменту успели перекинуться лишь парой слов.

— Как ты думаешь, надолго улетел твой товарищ?

— Насколько я его поняла, это зависит сугубо от его желания. Хотя тайны времени таковы, что… — Светлана замялась.

— Говори смелее.

— Он еще мальчишка, может увлечься какой-нибудь вздорной идеей. Побежит выручать, например героя прошлых лет.

— Кого?

— Например, Наполеона из острова Святая Елена. Или Стеньку Разина.

— Да ведь это может нарушить весь ход истории. В мире, где победит Стенька Разин не будет Сталина.

— Я тоже так думаю, вмешательство в прошлое опасно. Когда появиться я предупрежу его, чтобы не прыгал куда попало.

Девочка подошла к раненым, кое-кто был уже перевязан, но видно было, что этого недостаточно.

— Да когда придет это несносный мальчишка. — Произнесла Светлана, таким тоном словно была не ровесницей, а умудренной опытом теткой.

В критический миг Александр появился, весь окровавленный и страшный. Светлана всплеснула руками.

— Какой ужас! Что ты натворил, мы же договаривались, взял регенератор, и сразу сюда. Да на тебе живого места нет.

Светлана потянула носом.

— Да ты еще и пьян. Ну и паскудный же ты ребенок.

Александр в ответ мог только мычать и хрипеть. Его лицо стало, синим от хмеля и боли.

Сталин был более снисходительным.

— Когда меня исключили из семинарии, я впервые в жизни напился. Правда я был тогда старше, и мне было очень стыдно за свою слабость. Потом после этого я ни разу в жизни не напивался, хотя у меня тоже были проблемы — смерть трех жен, многочисленные аресты, тюрьмы, ссылки. Запомни малыш: алкоголь разрушает, и душу и тело.

Мальчик мог только кивнуть, язык не поворачивался, он замолчал надолго, вернее пока не зажило горло.

— Ну что Светлана может, восстановишь этого блудного сына?

— Нет, сначала я помогу раненым, он все равно не умрет, так пусть помучается.

Светлана принялась обходить покалеченных фашистами людей. Регенерирующий раствор действовал быстро, срастались даже кости, а застрявшие пули девочка вынимала ловким движением, используя подвижные пальцы. Раненых было больше двухсот, но восстанавливающей жидкости хватило на всех с лихвой. Когда юный доктор закончила обход, Александр слегка отошел его взгляд стал осмысленным. Затем мальчика вырвало — дорого вино и съеденные на пиру яства полились наружу смешанные с кровь. Светлане стало противно.

— И какой дряни ты нализался. На каких пирах был.

Голосовые связки помаленьку восстанавливались, и хлопец что-то побулькал.

— Ну ладно в последний раз спасаю! — Произнесла Светлана и, подскочив к Александру, побрызгала раствором, на горло и израненное уже ставшее заживать тело.

Мальчик словно возродился, появился блеск в глазах. Тряхнув резко головой, отогнав остатки хмеля, он произнес.

— Я не думал, что вино будет таким крепким. На вкус алкоголь практически не ощущается.

— Это не с привычки и к тому же зависит от дозы, ты парень ее перебрал.

— Ну, должен же я был отпраздновать победу Спартака над врагом.

— Ты был у Спартака? — Спросил Сталин.

— Да был.

— И воевал вместе с ним?

— Можно и так сказать. Хотя я это за войну не считаю, напоминало все одностороннее избиение младенцев.

— С твоим технологическим превосходством иного ожидать глупо. Однако какой же ты легкомысленный ребенок. — Сталин достал трубку, но так табак давно кончился, курить не стал, лишь вздохнул.

— Почему? — Обиделся Александр.

— Ты путаешь всемирную историю. Достаточно слегка сдвинуть баланс, и события пойдут совсем в другом направлении. Представь, что что-то помешало встретиться твоим родителям.

— Я смотрел похожий фильм, в этом случае Александр должен исчезнуть. Но поскольку я по-прежнему стою перед вами, то ничего страшного ни какой временной катастрофы или хронодеградации не наблюдается.

— До поры до времени, а скоро временные изменения превысят критический уровень.

Светлана встала в позу, героини.

— Мы знаем, на что идем. И ваша быстрая победа над фашизмом, а затем над Британией и США, тоже может привести к нашему исчезновению. Но ради своей родины и жизней многих сотен миллионов мы готовы даже на это!