ГЛАВА 17

— Ты смелая девочка, вот тебе моя рука. — Сталин протянул свою жесткую ладонь.

На радостях Светлана сдавила ее так сильно, что она посинела, и затрещали кости.

Улыбка сошла с лица Сталина, он с трудом сдержал крик.

— Ну и хватка у тебя железная. Ты просто робот какой-то.

— Все дети должны быть сильными и умными. — Заявила Светлана. — Иначе как они будут защищать родину.

— Мы много усилий прилагаем для воспитания и закалки молодежи. — Сталин потер онемевшую руку. — ОСВАХИМ для этого создан и успешно функционирует.

— А немцев Гитлер-югента, молодеешь, обязательно должна находиться в союзах? — Вставил Александр, у нас, например, окапываться учат с детского сада в песочницах, не только мы, но и другие дети с младенчества проходят курсы игра в "Космическую грозу". Я уже разговаривал со сверстниками не из таких элитных подразделений как мое: к семи годам каждый российский ребенок может собрать и разобрать лучемет, вести прицельную стрельбу, драться, владея основами рукопашного боя, преодолевать полосу препятствий, азбучную тактику. И это обязательная программа для мальчиков и девочек. Правда еще недавно подобной милитаризации не было, но тотальная войны заставила.

— А чем ваш детский сад отличался от других.

— Многим у нас элита, самые одаренные дети галактики, поэтому нас натаскивали как будущих офицеров, кроме того, нас обучали основам будущей космической стратегии.

— А что тебе стратегия подсказывает нужно сделать сейчас? — Спросил Сталин, пристально глядя выразительными глазами.

— Лучше перенестись и ударить по имперской канцелярии, уничтожив, или захватив, в заложники Гитлера. — Произнес охваченный вдохновением Александр. — Потеряв своего фюрера, немцы утратят наступательный дух и быстро капитулируют. Во всяком случае, уничтожение главнокомандующего — это страшный удар по армии.

— Это верно и вы это сделаете, но не сейчас, а тогда когда вернуть и первый ударю по немцам, тогда разгром имперской канцелярии и пленение Гитлера окажутся наиболее эффективными. Кроме того, я хочу посмотреть в его глаза. Все-таки этот человек подобен Наполеону; покорил всю Европу, интересно станет ли он передо мной на колени, будет ли просить пощады.

— Он трус и подлец, конечно встанет! — Крикнула Светлана Гарпун.

— Но вы мне говорили, что в реальной истории фюрер покончил с собой.

— Да!

— Значит, нашлась сила духа застрелиться.

— Есть версия, что ему помогли. У самого не хватило мужества! — Хихикнул Александр.

— Очень даже может быть! Хорошо проверить на практике. — Сталин прищурился, взгляд у него стал ласковым. — Ну что ребята будем делать дальше?

— Моя плазменная батарейка садится, надо слетать в будущее и подзарядить ее. — Отметил Александр.

— Я не отпущу тебя одного, опять влезешь в историческую авантюру. Теперь перемещаться будем все вместе.

— Что я маленький, только поменяю батарейку и сразу назад.

— Нет, я согласен со Светой. — Оборвал Сталин. — Если в прошлый раз ты напился, был тяжело ранен и расстрелял боекомплект, то даст гарантию что такой капризный ребенок вообще не сгинет. А в этом случае мы вообще не сможем покинуть это время. А значит, изменить историю в лучшую сторону не удастся. — Произнес Сталин с убийственной логикой.

— Послушай старших! — Светлана была рассерженной.

— Так что пока нам следует ограничить свои перемещения и схватки с немцами. Это ведь неизбежный риск, а даже если мы и убьем несколько тысяч это не столь существенно на фоне миллионов. Кроме того, война, как я уже говорил, пойдет совершенно отличным путем и все ваши подвиги не будут иметь значения.

— Значит, мы должны вас вернуть товарищ Сталин обратно?

— Нет, я хочу посетить будущее!

— Наши желания совпадают. — Ответила Светлана. — Но мне мы хотелось напоследок совершить, какой ни будь пусть небольшой подвиг. Кроме того, я так давно не видела снега, такого реального холодного, а не искусственного или снятого в кино.

— Желание дамы закон! Что-то же посетим нашу русскую зиму!

Александр положил руку на браслет и произнес.

— Перемещение в декабрь 1941 года, в условия, когда можно совершить маленький подвиг.

Закружилась огненная вьюга — дети и Сталин исчезли.

Максим Огарев еще видел третьи сны, как в их хату громко постучали. Он сразу проснулся и стал одеваться. Грубый немецкий голос орал на изломанном русском.

— Вставайте неполноценный скот! — И крепкий удар автоматом в дверь.

Мать поспешила открыть. В хату ввалилось пятеро эсесовцев с автоматами и злыми собаками.

— Здесь живет пионер Максим. — Провыл рослый фашист с погонами обер-лейтенанта.

— Да вот он, только он не в чем не виноват. — Заголосила мать.

— После разберемся, а пока щенок в машину.

Не дав, как следует одеться, его подхватили под мышки и заволокли в крытый брезентом грузовик. Там уже сидело несколько мальчиков и девочек, в основном пионеров из их школы. Дети были полураздеты, и дрожали, мальчики впрочем, старались держаться мужественно.

— Нас везут, скорее всего в лагерь или сдавать кровь, ничего страшного. — Молвил его одноклассник Игорь.

— Сдавать кровь, в прошлый раз у меня столько выкачали, что я неделю не мог подняться.

— Я тоже, но все же лучше чем смерть.

— Несколько наших сверстников после этого умерло. — Тяжело вздохнул Максим.

Гитлеровцы обошли еще несколько домом и, собрав пятнадцать пионеров: десять мальчиков и пять девочек, повезли их в неизвестном направлении. Спереди и сзади ехали мотоциклисты, а в самом хвосте плелась танкетка.

— Нет не похоже, что нас везут сдавать соки жизни; слишком большое сопровождение, да и больница находиться в другой стороне. — Начал Максим.

— Могли и разгромить партизаны этот гадюшник. — Ответил Игорь. — Слыхал в прошлый раз эшелон, с горючим подорвали, как после этого бесновались немцы.

— Сожгли соседнее село, расстреляли и повесили больше трехсот человек. Хуже зверей.

— Ну, ничего, мои родители подпольно слушают радио. Наши под Москвой наступают, скоро каюк будет фашистам.

— Если мы останемся, живы, то уйдем к партизанам, я мог бы быть разведчиком.

— А я могу перевязывать раны. — Вставила девочка. — Нас на курсах обучали.

Максим с придыханием произнес.

Верю, весь мир проснется

Будет конец фашизму

Ярко засветит солнце

Путь, озарив коммунизму!

— Скоро будем мы свободны. Максим поднял руку в пионерском салюте. — Да здравствует партия и Сталин!

Дети дружно подхватили.

— Да здравствует Ленин, да здравствует Сталин!

Грузовик остановился, появилась разъяренная морда эсесовца.

— Руссишь киндер свиньи. Нихт шуметь! — И дал очередь в воздух.

Глядя на его пылающие злобой глаза, ребята примолкли. Далее ехали молча, в темноте и за брезентом ничего не было видно. Наконец машина окончательно стала, послышались крики.

— Киндер на выход!

Дети спустились и оказались во дворе довольно большого роскошного особняка. Их ввели в прихожую, приказали снять одежду.

— Вы слишком грязные пионеры! Вас надо отполировать. Крикнула женщина с погонами гаупмана.

Мальчиков и девочек отвели в душ, оставив им полотенца и мыло.

— Вы должны чистыми как стекло поросята.

Хотя ребята не знали, зачем это нужно с удовольствием помылись теплой водой из душа. Правда, девочки смущались, отбежали в отдельную ванну. Когда мальчишки попытались подглядывать стали визжать и кидаться наполненным водой тазом.

— Ладно, хватит! Прикрикнул Максим — вы уже взрослые и нечего вам так резвиться.

На выходе детей ждал очередной сюрприз, прежняя одежда исчезла, а стульчиках лежала гладко отутюженная пионерская летняя форма с яркими галстуками.

— Ого, это напоминает спектакль. — Удивился Максим.

— Может немцы хотят увидеть, как мы салют принимаем. — Высказал предположение один из мальчишек.

— Вряд ли хотя посмотрим. Не уроним честь флага.

Перед ними возник фашистский офицер.

— Киндер-пионер кто ни будь из вас умеет бить в барабан?

— Я! — Игорь сделал шаг на встречу.

— На инструмент, возьми. — Крупный эсесовец подол еще новый барабан, явно реквизированный у пионеров.

— Когда выйдешь на улицы будешь. — Затем фашист обратился с хитринкой. — Вы любите свою родину и народ?

— Да и готовы отдать за нее свою жизнь! — Отважно гаркнули пионеры.

— И у вас будет такая возможность. Теперь на выход.

— Как? — Удивился Максим. — Мы ведь почти голые и босиком.

— А так как дикари или мы убьем вас на месте.

Десяток эсесовцев вскинули автоматы, было ясно, что фашисты не шутят.

— Пошли ребята, пионеры не бояться снега. — Произнес Максим, который был командиром класса.

Дети направились к выходу, при прикосновении жгучего снега к босым ногам девочки запищали. Мальчики шагали молча, в строю машинально стараясь держать ногу. Хотя декабрьский сугроб и кусал Максима за пятки, мальчик улыбался, стараясь показать, что ему весело. Он часто закалялся, бегая босоногим по снегу, поэтому ему не было так уж и страшно.

А вот тем, кто этого не пробовал, было ужасно, мороз так и жалил. Ребята не вольно прибавили шаг, тем более что немцы кричали — шнель, шнель!

Выведя их на лестную опушку старший фашист в форме штандартенфюрера СС через переводчика произнес.

— Так вот пионеры, знайте, что на вас начнется грандиозная охота. Мы даем вам двадцать минут форы. Кто сумеет скрыться: будет жить, а остальных ждет мучительная смерть.

Стоящие в оцеплении эсесовцы захохотали.

— Бегите!

Дети замерли и не шевелились. Тогда гитлеровцы ударили из автоматов. Мальчики и девочки сорвались, побежав со всех ног. Было видно, как мелькают раскрасневшиеся на морозе голые пятки.

— Быстрее наше спасение в скорости.

Однако девочки постепенно отставали, а Максим и Игорь как активные спортсмены: даже ездили за город выступать в футбольных матчах, вырвались вперед. Морозец был первоклассным стимулом, в шортах бежать было легко и удобно, только холод хватает словно клещами. Кроме того, сугроб пока не глубокий что также облегчает бег.

— Не бежите как стадо баранов. — Заорал во всю глотку Максим. — Разбежимся в стороны, так нас труднее словить!

— Берегите дыхание. — Добавил Игорь. — Не выкладывайтесь до конца, полного предела, дистанция будет длинной.

Дети рассеялись не сразу, рассвет только начал вздыматься, и было еще довольно темно и страшно.

Бег согрел Максима, и он почувствовал себя намного бодрее. А вот не привычным к столь жесткому закаливанию девочкам было больно, казалось, что ступни жжет огнем.

Некоторые девчурки останавливаются и пробуют неумело растирать ноги снегом, но им мало помогает.

Сзади слышится залихватский лай собак — охота началась. Специально натасканные ловить людей собаки-убийцы настигаю их. Из последних сил девочки и мальчики прибавляют ход. Вот первая хищная пасть овчарки догоняет свою жертву: клыки смыкаются на ноге. Девочка падает, и собака прыгает, сверху прокусывая насквозь руку.

Наташа как звали несчастную, попавшую в клыки монстра, дергается и кричит. Злобный пес волочет ее, продолжая терзать на ходу, однако, не торопясь всадить клыки в горло. На лошадях скачут несколько знатных фрицев, в том числе генерал СС Штоффен. Он наклоняется с коня и вонзает девочке штык в живот, затем подымает ее верх. Звучит немецкая речь.

— Я из русских свиней такую отбивную сделаю, язык проглотишь.

— Если хотите, мы приготовим вам шашлык из этой падали — пальчики оближешь. — "Шутит" генеральский повар.

Наконец девочка затихает, и высокопоставленный садист ищет иную жертву.

Следующим объектом истязаний становиться мальчик, после того как собака отгрызла ему ногу, хлопца зацепили за ребра и поволокли по снегу. Другие немцы хлестали жертву ногайками, весело смеясь при этом.

Другого мальчишку просто подвесили за ребра, затащив на ветвь, а затем раскачивали его и били прикладами. Мальчик просил добить его и один ловкий удар отключил сознание.

Еще одну девочку также подвесив, жгли огнем, спалили платье и длинные волосы. Оксана превратилась в живой факел, умерев от чудовищного болевого шока.

Очередной светловолосый и голубоглазый мальчик почти не пострадал от собак, его вздернули вверх, связав руки за спиной. Затем генерал по-русски сказал.

— Бедный ребенок, как видимо, замерзли твои ножки, сейчас мы их согреем. — Эсесовец поднес к нему факел, пламя хищно лизнула красную детскую пятку. Мальчик ревел, пока пламя не поднялось выше, и он не потерял сознание.

— Не люблю, когда они отключаются: жертвы должны трепетать и дергаться. Следующий надеюсь, будет крепче.

Со следующей попавшей в ад девочки фашисты живьем сорвали скальп, а затем подожгли его. Очередного мальчика Ростислава можно сказать пожалели, просто повесив, хотя душили очень медленно. Еще один мальчишка был разрезан кинжалами на кусочки, с него сняли кожу и посыпали солью. Можно долго описывать, что творили эти варвары, внешне цивилизованные, а на самом деле страшные дикари. Про зверства нацистов написано много книг и снято большое количество фильмом, но то, что реально вытворяли фашисты не в силах представить сама разнузданная фантазия. Генерал ближайший соратник Кательбрунера, слизывал кровь с кинжала — он патологически ненавидел славян, особенно детей.

— Необходимо полностью истребить славянское племя, нам не нужны даже такие непокорные рабы! — Визжало животное в погонах. — Сегодня я сожгу еще одно село, и пару церквей.

Пока генерал надсаживался. Максим и Игорь сумели заметно оторваться. Они были единственными кто уцелел в садисткой мясорубке. Казалась, что нависшая над мальчишками угроза миновала, как громадная мчавшаяся по следу овчарка настигла их.

— Беги Максим я ее задержу! — Крикнул Игорь.

— Я тебя не отставлю. — Максим сорвал увесистую ветвь и бросился на овчарку.

Собака видимо не ожидала такой дерзости и отступила. Удар прошелся ей прямо в морду.

Кобель завизжал и бросился вперед, он был очень крупный, монстр, откормленный на трупах. Налетев на Игоря, он вонзил клыки мальчику в живот. Хлопец заорал и упал, кишки полезли наружу, густо хлынула кровь. Тогда Максим в отчаянии засветил чудовищу палкой в глаз.

От удара око вылетело, болевой шок заставил разжаться зубы и овчарка заскулив, пустилась наутек. Максим швырнул палку еще раз врезам по спине, псина прибавила ходу.

— Иди к своим оккупантам, грызи им сапоги. — Мальчик приподнял своего товарища.

— Игорь ты жив?

Смертельно раненный хлопец с трудом разлепил веки.

— А это ты Максим. Брось меня я уже не жилец. — Булькал Игорь слабым голосом, из легких текла кровь.

— Нет! Я тебя не брошу, а донесу к партизанам. Там тебя поставят на ноги.

— Лучше добей меня, мне очень больно. — Игорь закашлял, из горла хлынула кровь.

— Нет, мой товарищ и брат, я понесу тебя.

Кое-как перевязав своей рубашкой рану и взвалив на себя потерявшего сознание товарища, Максим побрел по дороге. Не легко было двенадцатилетнему мальчишке, тащить на себе своего ровесника, правда исхудавшего под оккупацией, но все еще крепкого и жилистого.

Так он шел, уже рассвело, но зимнее солнце практически не грело. Максим прибавил шаг, так как в любой момент могли появиться фашисты. Его голый торс обдувался студеным ветром, кожа покрылась пупырышками.

Кругом стояли густо окутанные инеем и снегом деревья, сугроб под ногами был колюч и словно панцирь покрыт ледяной коркой. Ему было уже не так холодно, так как он напрягался, таща тяжелый груз. Его товарищ затих и уже не шевелился, потеряв сознание, а может даже и, отдав концы, но Максим продолжал тащить. Вот он вышел на болото и стал проваливаться по колено в грязную воду. С большим трудом он вытягивал свои окоченевшие исцарапанные об острый ломающийся лед ноги и продолжал брести.

Мальчику было страшно, стоило лишь на мгновение остановиться, как тебя засасывала неумолимая пучина. Надрываясь, Максим, подпрыгивал, солнечные лучи бодрили. Однако погода в декабре капризна, вот набежали тучи, мороз стал крепчать, повалил жиденький снег. Мальчик задыхался он напряжения, но крепко держал Игоря.

— Я лучше умру, но тебя не брошу.

Над ним пролетел ворон, едва не задевая крылом, затем еще несколько тварей, Максим отогнал их отчаянным криком. Наконец спустя кажущееся бесконечным время, болото кончилось, идти стало легче, только вот мороз слишком сильно терзал мокрые ноги ребенка. Хлопец чтобы приободрить себя замел революционную песню.

Вихри враждебные реют над нами

Марш, марш вперед рабочий народ!

Вступим мы смело в битву с врагами

Марш, марш вперед рабочий народ!

Это как не странно придало силы. Мальчик наклонился и, зачерпнув горсть снега, положил ее в рот, смочив пересохшее горло. Ему стало легче, но стоило только остановиться, как начинал бить озноб. Минутное облегчение причиняло дополнительные страдания. В довершение ко всему его начал мучить голод. При немцах они питались очень скудно, а калорий на морозе сгорело много. Неожиданно Игорь пришел в себя шевельнулся и пробурчал.

— Пить!

— Тебе нельзя, у тебя разрезан живот. Вот когда мы придем в село, я, кажется, узнаю эти места, уже не далеко, тебе окажут помощь.

Игорь в ответ невнятно пробормотал, а затем снова потерял сознание.

— Тем лучше, так мой друг меньше страдает.

Плечо болело и отлежало, мальчишка аккуратно переложил товарища. Он уже сильно устал, но живя без отца он привык с самых ранних лет к тяжелой работе, а спорт лишь помогал в этом. Наконец он почувствовал запах свежей гари, нос приятно щекотал дым, даже запахло жареным мясом.

— А что я говорил, спасение рядом.

Вдохновленный мальчишка прибавил шагу. Даже дышать стало легче, пройдя несколько сот метров, он вышел на опушку. Внезапно перед ним открылась страшная картина, сожженные хаты, обугленные доски и пепел. Дрожа от страха, хлопец подошел поближе, были видны обгоревшие трупы, в большинстве своем детские и женские. Мальчик приблизился к пеплу, ступил на него босой ногой. Он еще не успел остыть, и Максиму стало приятно. Тогда он прошелся босиком по горячей поверхности, посиневшие от холода ступни, покраснели, по жилам потекла кровь. Даже когда он босой встал на угли, ему не поначалу не было больно, лишь постояв, он почувствовал ожог и, ойкнув, поспешно соскочил с них.

— Проклятые фашисты. Вы убивали наших женщин и детей, но все равно мы вас собак достанем, и наши солдаты прошагают победным строем по Берлину. Я пойду добровольцев в армию и лично дам в морду Гитлеру, а потом фюрера повесят. Мальчишка вновь вступил на снег, волдыри успокоились.

Вдруг он услышал чей-то слабый плач. Мальчик оглянулся и заметил легкое шевеление.

Максим подошел, валялся труп растерзанной полураздетой женщины, изрешеченной автоматной очередью. Рядом копошился младенец — на вид не больше года, эта была девочка, завернутая в пеленки и присыпанная снегом. Его горячее дыхание растопило снежинки, при этом, отдавая тепло, малышка явно замерзала.

Максим наклонился, пеленки были порванные и мокрые, не грели. Сам мальчишка и так был полуголый, больше снимать было нечего.

— Должно же хоть что-то уцелеть.

Подобрав девочку, он усиленно растирал ее конечности, согревая дыханием. Затем принялся осматривать окружающую его печальную действительность. Немцы спалили практически все дома, а людей загнали в сарай. Тех, кто пытался бежать расстреляли на месте, обобрав трупы. И все же ему повезло. Одна из убитых женщин сохранила теплый платок, валенки и куртку. Максим, попросив в слух прощение у покойницы, снял с нее платок и закутал девочку. Затем он надел валенки на окоченевшие не смотря на то, что он их время от времени растирал ноги Игоря. Себе он не оставил ничего, так полуголый и босой с теперь уже двойной ношей побрел по морозу, до ближайшего села было километров пятнадцать и его еще надо было найти. И вот этот ребенок совершал подвиг сопоставимый с деяниями Александра Македонского, если сопоставить усилия затраченные на это.

Переход был ужасающ, началась вьюга, адский холод обдувал голое, да еще и мокрое тело. Кожа стала сине-фиолетовой, пальцы не гнулись, с волос свисали сосульки. Максим понимал, что стоит остановиться, упасть и, он в несколько минут превратиться в ледышку. Сил становилось все меньше и меньше, но понимание что от его усилий зависит не только собственная жизнь, но и существование товарища, а также этого маленького шевелящегося комочка вдохновляли, превращая ребенка в титана.

Прошли уже около четырех часов с момента окончания охоты. Фашисты загнали еще двух кабанов и трех лисиц пировали, вливая в алчные глотки дорогие французские вина и коньяки, мешая это с противным шнапсом. Генерал был доволен: охота прошла отлично, а от него скрыли, что двум мальчишкам удалось сбежать. Группенфюрер СС Штоффен впрочем, пожирал мясо крупными кусками как дикарь, по его лично просьбе ему приготовили жаркое из убитого мальчика и девочки.

— Давно я хотел попробовать человеческого мяса, а дети хорошие попались не жирные.

Два пьяных полковника поддержали порыв своего начальника под "Бордо" и водку отлично идет "закуска".

— Я думаю девочки все-таки вкуснее их мясо гораздо нежнее. — Произнес фашистский офицер, смачно чмокая.

— Девочки жирнее, мальчики более мясисты. — Ответил другой "полковник-людоед" Клейн. — Предпочитаю мальчиков.

— Да ты кажется голубой. — Вдруг взъярился генерал. — Пора отправить тебя в расовый отдел. Вот позвоню сейчас Гимлеру.

— Не надо! — Заорал Клей. Одурманенный алкоголем разум искал выход. — Вот он! — ткнул пальцем в своего коллегу. — Виноват зверь более меня.

— Чем это спрашивается? — Вылупил зенки Генерал.

— А он скрыл, что два мальчика от вас убежало.

— Что?! — Генерал так ударил по черному из дорого сандалового дерева столу, что несколько бутылок слетело.

— Вы обманули нас! Ты обманул! Ну, смотри козел, будет тебе трибунал.

— Извините ваше превосходительство, полчаса, и они будут пойманы.

— И доставлены сюда живыми, или мертвыми! Смотри полковничек, с живого шкуру спущу!

Бравый вояка выбежал из-за стола и стал поспешно собирать команду. У него еще был шанс с помощью собак взять след.

Фашисты очень спешили исполнить приказ начальства — могло сильно влететь, самое страшное наказание для ожиревших эсесовцев это отправка на фронт. Одно дело издеваться над беззащитным населением, а другое дело оказаться в самом пекле войны.

Несмотря на ветер и легкую вьюгу следы еще до конца не занесло. Овчарки взяли след, подразделение СС на конях неслось за ними.

Максим к этому времени окончательно вымотался, ноги заплетались, и он брел, уже не разбирая дороги, в глазах туманило от усталости. Правда вьюга стихла, но от этого было еще хуже, вот сзади раздался захлебывающий лай собак.

— Фашисты идут за мной! — еле слышно шепнул хлопец. Мальчик, было, прибавил шаг, но ноги его не держали и, подкосившись, ребенок упал. Похожие на волков овчарки окружили его, они бы порвали хлопца и тех, кого он нес, если бы эсесовцы их не сдержали.

— Живьем, лучше всего живьем взять этих русских киндер. Потом позабавимся с ними.

Полковник наклонился, сбросил пепел с сигареты.

— Да тут с ними грудничок. Интересно, какой он на вкус. — Молвил пьяный садист, довольно потирая руки.

— Может, подвесим их на крюк. — Предложил пожилой эсесовец.

— Нет, генерал убьет нас, если мы лишим его удовольствия, само лично поджарить этих киндер.

Взвалив свою ношу на коней, нацисты собирались, было последовать в слой лагерь, как почти невидимая световая лента прошлась по их рядам. Судя по крикам визгу, фашистам пришлось туго. Их убивали, разрезали на части прямо с конями, попав под безжалостный скальпель, гитлеровцы ринулись бежать, ведь они были храбрыми только против беззащитных женщин и детей. Одни лишь овчарки проявили незаурядную смелость, сбившись в стаю и попытавшись атаковать неизвестных нападающих. Однако и их ждала незавидная участь, раз и лучик срезал бешеную свору. А вообще как боевое оружие лазер весьма эффективен, особенно против неприкрытых силовым полем войск. Уйти фашистам не удалось: их располосовали и сожгли всех до единого. Когда последний наци затих, из-за деревьев выскочила славная всем знакомая троица — Сталин, Светлана, Александр.

— Вот мы их снова сделали, а ты молодец не промахиваешься. Осмотри, пожалуйста, пленных, не задел ли их луч.

Светлана подпрыгнула и подбежала к Максиму. Мальчик был без сознания, но дышал ровно, на его посиневшем лице застыл мучительный оскал.

— Этот будет жить. — Произнесла Светлана.

Потом подбежала к следующему пацану. Игорь, как и большинство деревенских парней, обладал большой живучестью. Поэтому он еще не умер, но его дыхания не было слышно. Светлана пощупала руку и вздрогнула.

— Пульс у него нитевидный, он в коме. Ну, Александр теперь уже твоя очередь будешь вытаскивать с того света нашего русского брата.

— С радостью. Бедные дети мы должны их спасти. — Мальчик подхватил баллон и стал брызгать.

Сталин тем временем подошел к распиленному плазмой полковнику. В его руках копошился сверток: испуганная девочка плакала. Взяв ее на руки, вождь ласково пропел колыбельную.

— Спи моя радость усни, в доме погасли огни. — С чувством промолвил он.

Девочка успокоилась.

— Настоящий политик должен уметь успокоить ребенка. — Наставительно произнес Сталин. — А заодно посадить деревце, вырастить сына. У меня, их даже два.

— Возможно, но я это тоже могу. — Надменно сказала Светлана.

— Нет, ты еще маленькая — чтобы родить ребенка.

— Зато могу успокоить.

— Это младенец наверняка голодный. Нам надо быстрее добраться до жилья. — Заметил Александр.

Двое оживленных мальчишек поднялись и поежились, и если Игорь еще был кое-как одет, хотя в валенках и шортах смотрелся комично, то Максим практически голый, нервно перебирающий босыми бледно-синими ногами по снегу, напоминал экстремального закальщика.

Александр обратил на это внимание.

— И кто вас такими вывел?

— Фашисты, они сволочи! — Сорвался на крик Максим.

Александр одним махом скинул с себя форму.

— На одевай! — Обратился он к Максиму.

— А как же ты!

— Я не боюсь мороза, кроме того, соскучился по натуральному снегу. — Босоногий мальчик поскреб ступнями сугроб. Александр уже имел опыт жестокого закаливания, когда в детском саду они бегали по ледяной дорожке, а детские ступни едва не примерзали к студеной поверхности. По натуральному снегу, ходить босиком гораздо приятнее и он почувствовал удовольствие.

Максим был немного выше и старше Александра, и по этому опасался, что его красивая спецформа не налезет.

— Может он мне малая? — Спросил он.

— Нет, тут у нас есть автоподгонка, ее изготовили с запасом на вырост.

Соблазн надеть военный камуфляж был слишком велик и мальчишка с удовольствием облачился. Ему сразу стало тепло и удобно, а почти голый в коротеньких шортиках Александр окунулся в снег. Максим обратил внимания, насколько рельефная и глубокая у его спасителя мускулатура, под кажущейся тонкой обезжиренной кожей перекатываются шарики мышцы, и стальная проволока сухожилий. Не тело, а литая сталь.

— Ты, наверное, из ОВАХИМА? — Удивленно молвил Максим.

— Нет, я из спецназа! — Самодовольно ответил Александр. — Нас там готовят сражаться с таким врагом по сравнению, с котором, — фашисты просто не смышленые дети.

— Мне бы хотелось присоединиться к вам.

— Пожалуй, ты староват для детского сада, вот если, например, в школу, хотя нет у тебя генетика хуже.

— А что такое генетика?

— Врожденные способности.

В этот момент в разговор вмешался Сталин.

— Это фашисты устроили на вас охоту.

— Да товарищ. — Здесь Максим замер увидел знакомые глаза — добрые и вместе с тем наполнение силой. Он с придыханием прошептал.

— Вы так похожи на…

— На Сталина ты хочешь сказать. Так я и есть Сталин. — Вождь усмехнулся в усы.

— А разве Сталин не в Москве.

— Сталин везде, особенно там, где труднее всего приходиться советским людям.

— И в тылу врага слишком опасно, вас могут убить, и страна окажется без вашего мудрого руководства.

— А я заговоренный. Меня не пуля, ни штык не берут, особенно надежны мои помощники. Сталин указал на Александра и Светлану.

— Тогда я спокоен. Но все-таки не верю. Вы, наверное, только похожи на Сталина, а настоящий вождь народов находиться в Кремле.

— Если не хочешь, можешь не верить, я тебя за это наказывать не буду.

Мальчик отряхнул снежок и посмотрел в глубину бора. Затем произнес.

— Фашисты уничтожены, но их главарь пока цел. Я считаю, что подобного маньяка нельзя оставлять безнаказанным.

— Это верно. — Выговорил Сталин. — По этому я приказываю; указать то место где скрываются главари и провести акцию возмездия.

— Не было ничего проще. Я, кажется, знаю это место. Пошли!

— Идти не надо. Мальчик Александр сам нас перенесет.

— Без шума и пыли, нет проблем. — Александр положил руку на медальон.

— Перенеси нас в ту точку, где фашистские главари справляют свой адский пир, закончив варварскую охоту.

Перенос как всегда состоялся моментально. Дети словно из-под земли выросли перед охранниками. Светлана Гарпун сразу открыла огонь из лучемета, а Александр применил прихваченный у немцев трофейный автомат. Максим и Игорь также захватили оружие, у этих ребят были элементарные навыки и они стреляли с особой злостью.

Два десятка эсесовцев были разом уничтожены. Затем ребята ворвались в особняк. Дети были в ярости, и расстреливали всех, кто попадался у них на пути. Это напоминало мультфильм про ниндзя-черепашек, когда маленькие, но храбрые бойцы одолевают полчища врагов. Александр стрелял сразу с обеих рук выстрелы подбрасывали немецких солдат выбивая из них кровавые брызги. Казалось, что это бьет прибой из свинца, фашист падает, в коридорах уже скользко от крови. Мальчик не удержался и подобно индейцу разрисовал лицо липкой багрово-красной совсем еще теплой жидкостью, затем намалевал на груди солнце. Потом отважный звездный солдат продолжил зачистку. Особняк не был слишком большим, и юные бойцы довольно быстро ворвались в главный зал, где пировали подонки. Генерал Штоффен, выронил из рук бутылку, когда автоматная очередь резанула, пройдясь по столу укокошив троих офицеров. Александр ворвался первым, с такой неистовой силой врезав ближайшему эсесовцу под дых, что тот пролетел десять метров и врезался в дубовую стену. Затем ворвалась Светлана, она подпрыгнула и врезала ногой в челюсть, кости сломались от чудовищного удара, зубы посыпались словно горох, а самого немца перекрутила как неваляшку.

— Вот так фашист — получил. А где главный генералишка?

Полковник затрясся, и указал на Штоффена.

— Вот он.

— Ах ты, паразит. — Светлана ударила пальцами в глаза адъютанта, потянувшегося за пистолетом. Глазные яблоки лопнули и немец скончался от болевого шока. — Попался макака! — Девочка схватила генерала за волосы.

Штоффен окосел, ему показалось, что одна из его жертв воскресла и хочет возмездия.

— Милая девочка ты была очень вкусной. Я тебя люблю.

Светлана все поняла.

— Да ты еще и людоед. Нет, смерть для тебя слишком мало. — Девочка оглянулась и принюхалась. — Вот так уродец я чувствую запах человеческого мяса. Не отрицай: у меня очень тонкий нюх — вы жарили мальчика и девочку, а потом поливали кетчупом и специями. — Произнесла Светлана по-немецки.

— Я не знаю! Я не хотел! — Фашист забился как муха в паутине.

— Тебя ждет вечный огонь Ада. — К нему подскочил Александр — действительно размалеванный мальчик походил на демона или черта. — За это получай.

— Вот эти двое тоже ели. — Генерал указал на полковников, прежде чем Александр вылил на него медную кастрюлю кипятка.

— Ты старший по званию по этому заплатишь дороже. — Рявкнула Светлана.

Мальчишки Максим и Игорь добивали немцев, короткими очередями, в живых осталось только трое. Потерявший сознание генерал Штоффен и два полковника-шестерки.

Сталин двигался, не торопясь и величественно, хотя в руках у вождя и был автомат, он почти не стрелял, давая возможность отличиться своим юным бойцам.

— Вы я вижу, захватили пленных?

— Да вот этих троих преступников — мы их решили судить.

— Вот как, а кто судья.

— Вы старший товарищ Сталин вам и судить, а вот эти два пострадавших мальчика будут народными заседателями.

— Хорошо это справедливо! — Вождь довольно усмехнулся. — Все чем обвиняют их.

Максим выступил вперед.

— В зверском с особой жестокостью убийстве восьми мальчиков и пяти девочек. В сожжении нескольких сел, гибели сотен, а может и тысяч людей. Все преступлений этого ирода мы не знаем, но то, что они велики и тянут не на один десяток смертных приговоров.

— Я тоже так считаю! Смерть фашистским палачам! — Подтвердил Игорь.

— Ну что же адвокаты будут? — Полушутя спросил Сталин.

— Какие адвокаты могут быть таким подонкам! — Вскрикнула во всю глотку Светлана.

— Это буржуазный пережиток. В советском обществе нельзя защищать преступников. Убийцы будут призваны к ответу. — Добавил Максим.

— Ну что я согласен с ребятами и выношу вердикт — смерть через повешенье. — С видом праведного судьи произнес Сталин.

— Нет, так не пойдет! — Светлана стукнула кулаком по столу, от удара треснули доски.

— Это не справедливо, наши дети умирали мучительно, ведь так? — Ребята кивнули в ответ. — А их ждет гуманная легкая смерть в петле. Пусть лучше почувствуют весь тот ужас, что испытали маленькие дети.

— То есть? — Перебил Максим.

— На крюк их! Проткнуть ребра, чтобы подыхали медленно и мучительно. По библейскому принципу ока за око.

— В Аду им все воздастся сторицей. Божье правосудие круче человеческого. — Попробовал возразить Александр.

— Бога нет! — Вмешался Максим. — Его выдумали эксплуататорские классы, чтобы легче было обирать народ.

— Верно! — Тут же подхватила Светлана. — Пусть земное правосудие опередит небесное. А то, как знать может, и ада нет, ведь его никто не видел и из него никто не возвращался.

Посмотрев уродливую покрытую багровыми волдырями морду генерала, на глаза горящие животным унижением и ненавистью, Александр решительно произнес.

— На крюк так на крюк. Это даже слишком милосердно для них! Так товарищ Сталин?

— С этим согласен и я! Собакам собачья смерть!

Для казни использовали крупные крючья, на которых вешали кабанов. Роль исполнителей приговора революционного трибунала взяли на себя Александр и Светлана, им психологически было легче, так как они с младенчества были приучены убивать.

Трое фашистов сначала униженно молили о пощаде, путая немецкие и русские слова. Затем скулили, и дико орали, когда их прокалывали словно свиней.

— Это надо сделать умело, чтобы он не сразу подохли.

Наконец все было кончено, эсесовцев вздернули повыше. Светлана оглянулась, вокруг особняка валялись порванные и наполовину сожженные трупы.

— А если заявятся их подельники и спасут? Нет, надо этому помешать.

— Заминируем особняк, как только нацисты сунуться их рванет.

— Это дельная мысль мы так и сделаем.

Взрывчатку и мины нашли в подвале, как выяснилось — можно взорвать дюжину таких домов. Установив детонаторы на растяжку, прирожденные партизаны осторожно покинули особняк.

Затем дети и Сталин вышли на опушку.

— Похоже, нам надо прощаться у меня слишком много неотложных дел. — С достоинством произнес Сталин.

— Мы это понимаем, товарищ Сталин, оружие у нас есть. Теперь нам пора к партизанам. — Максим как мог крепко пожал новым товарищам руки.

— Вот я нашел тебе подходящую форму. — Александр кинул стопку одежды. — Мой камуфляж отдай мне, а то полуголым неприлично бегать так куда мы сейчас направим.

— Хорошо я сейчас. — Хлопец принялся, было снимать одежду, но случайно задел не ту пуговицу и взлетел в воздух, зависнув в пяти метрах над землей.

— Что это такое? — испуганно произнес он.

— Ты что не видишь, привел в действие механизм антигравитации. Ну ладно горе луковое повторяй, только точно мои движения и спустишься вниз.

Максим кивнул. Александр встал в позу и медленно дотронулся до комп-браслета, затем провел руками. "Летчик-новатор" проявил мастерство мартышки-подражательницы и оказался на снегу.

— Это было так замечательно. — Произнес он. — А теперь мне бы хотелось полетать, ведь это такое не передаваемое ощущение.

— Можно мы задержимся на пять минут, пусть сделает несколько кругов.

— Хорошо, но не более я засекаю! — Сталин был серьезен. — Я еще посещу двадцатый съезд и разберусь с предателями. В голосе вождя звучала неприкрытая угроза!