Глава одиннадцатая. Кровавая ночь

— Эх! Туссык-камык!

Разочарованный вскрик, а затем плеск, будто в воду упало что-то тяжелое. Шедший впереди Корос замер, потом медленно обернулся назад. Сиук и Дул остановились, как вкопанные. Лицо юноши выражало беспокойное ожидание. Кажется, они на кого-то наткнулись. Но вот на кого?

Вчера весь день варии и Дул тщательно прочесывали прилегающий к реке лесной массив, в поисках общины дикарей. Если Дул ничего не перепутал, то где-то в этом районе должны были обитать глоты, захватившие в плен Ваду. Но поиски ничего не дали. И вот, на вторые сутки, ближе к вечеру…

Корос показал рукой: оставайтесь здесь, а сам неслышно скрылся в кустарнике. Вернулся быстро, приблизился вплотную к Сиуку и Дулу, сидевшим на корточках. Прошептал:

— Там дикарь. Один. У запруды.

— Что он делает? — также шепотом спросил Сиук.

— Не знаю. Вылез из речки и сидит на берегу. Может, купался?

— Не-а, — юноша помотал головой и покосился на Дула. — Они же воды боятся. Может, не дикарь?

Корос почесал за ухом.

— Тогда кто? На вария не похож. Волосатый. Кожа темная. Давай ты, посмотри. Только осторожно.

Сиук уполз к ручью. Не возвращался долго. Корос и Дул даже задремали. Изредка доносился плеск воды и отдельные вскрики. Потом стало очень тихо. Корос забеспокоился: не случилось ли чего? Но тут ветки кустарника неслышно раздвинулись, и появилась голова разведчика. Следопыт подполз к нему на четвереньках.

— Поймал в речке рыбу. Ест. Похоже, что дикарь, — доложил Сиук. — Что будем делать?

— Надо ждать, — рассудил Корос. — Скоро темнеть начнет. Должен же он куда-то спать идти?

Опытный следопыт оказался прав. Доев рыбу, глот посидел немного у речушки, меланхолично швыряя в воду мелкие камушки. Выражение лица у него было грустным и обиженным. Внезапно на лице появилась тревога, дикарь как будто что-то увидел. Он встал и споро двинулся вдоль берега, против течения. Варии и Дул, держась в отдалении, направились следом по противоположному берегу. Вскоре дикарь привел их к стоянке на берегу реки.

До позднего вечера, спрятавшись в прибрежных кустах, они наблюдали за стоянкой, но там ничего особенного не происходило. Дикари, словно сонные мухи, слонялись по поляне, а в основном сидели или лежали. Вада не появлялась. Сиук расстроился и даже напугался. Расстроился, потому что это могли быть не те дикари, которые захватили Ваду. А напугался, потому что дикари могли оказаться теми самыми, а это означало, что с Вадой случилось нечто плохое, и даже ужасное.

В ужасное верить не хотелось, и юноша находился в смятении. И так, и так получалось не очень хорошо. То ли Ваду уже убили, то ли она по-прежнему неизвестно где.

Мрачные размышления прервал Дул, толкнувший вария в бок.

— Сымотри, Сиука — зашипел глот прямо в ухо. От него несло свежесъеденной лягушкой. 'И когда он только успевает?' — в очередной раз поразился юноша.

— Сымотри тама, вишь у дыра воин?

— Ну, — Сиук сузил глаза, пытаясь разглядеть в наступивших сумерках человека, остановившегося у входа в пещеру. — Вижу. И чего?

— Я его знай, елы-молы.

— Чего?

— Чиво-чиво. Тупая чито ли? Я его знай, вот чиво. Ерек зовут.

'А обнаглел этот Дул, — машинально отметил варий. — Надо бы ему в сопатку дать при случае'.

С другой стороны подполз Корос:

— Чего вы тут? Пора уходить, пока не стемнело совсем. Надо еще место для ночевки подыскать. Завтра пораньше вернемся. Сегодня уже ничего не увидим. Дикари сейчас в пещеру заберутся на ночь.

— Тут Дул знакомого нашел, что ли, — пояснил Сиук.

— Ящера? — пошутил следопыт. Глот обиженно засопел.

Они отползли поглубже в кусты. Дул рассказал про Ерека, про то, как они преследовали вместе с ним Ваду.

— Подожди, Дул, — удивился Корос, — а разве этого Ерека не было там, на вашей стоянке? Ну, когда мы на вас напали? Он что, живой остался?

— Не-а, Ерек не была. Он ушла раньше. За Вадой. С другой варий, 'волка' называется. Его Урик послала.

У обоих 'леопардов' пропал дар речи. Первым пришел в себя Корос:

— Ты говоришь, Ерек с 'волками' ушел в погоню за Вадой? Чего же ты раньше молчал, балда ушастая?

— А моя никто не спросил. Сама балда, — нет, Дул явно отбивался от рук.

— А почему глот пошел с 'волками'? Разве глоты с 'волками' дружат?

— Моя не знай, — Дул ответил после длинной паузы.

— Теперь понятно, чьи следы мы видели на берегу, — произнес Сиук. — Помнишь, Корос, я тебе рассказывал? Их четверо было. Получается, вместе с Ереком еще трое 'волков'.

— А я ничего не понимаю, ерунда какая-то. Если Ерек с дикарями, то где тогда 'волки'?

Следопыт задумался. Покачал головой:

— Утро вечера умнее. Отойдем подальше, переночуем. Надо еще дрова для костра заготовить. Солнце вот-вот сядет спать. Завтра разберемся.

Ерек подошел к лежанке вожака, присел. Боро находился в беспамятстве. Изо рта периодически вытекала слюна. На груди и шее, около мышечных впадин в зоне плеч выступила розовая сыпь. Рядом с вожаком сидела Ахира, осунувшаяся и как-то резко постаревшая. Ближе к вечеру ее тоже начало тошнить. Ерек взглянул на умам, та покачала головой. Опустила в тыкву с водой руку, побрызгала на лицо вожаку.

— Совсем больной. Замучил окаха…

Слова умам оборвал громкий стон Иханы. Колдунья лежала у самого костра, на земле. Она то кричала, то стонала, то теряла сознание. Другие дикари к ней не подходили. Только Ахира пару раз запихивала в рот 'лечебные' грибы, когда крики становились невыносимыми даже для привычных ко всему дикарей.

'Вот так попал, — подумал Ерек. — Что же делать? 'Рыжую' я нашел. А дальше? Даже посоветоваться не с кем'.

…Когда Ерек вылез из кустов, спасая чужачку от расправы, то дикари поначалу растерялись. Первым на появление незнакомца отреагировал Ухай.

— Эй, стой! Ты кто? — выкрикнул 'зубастик', поднимая с земли пику.

Ерек остановился.

— Меня зовут Ерек. Я вас знаю. Когда-то мы жили в одной общине.

Ухай наклонил голову:

— Не знаю я никакого Ерека.

Ерек вытянул правую руку:

— А я знаю эту женщину. Ее зовут Ахира. Она — сестра Ахи. А вожаком у вас был Орат. Только я его не вижу.

Дикари озадаченно молчали. Умам, услышав свое имя, сделала несколько шагов навстречу незнакомцу и остановилась:

— Ората больше нет. Он ушел в айки. А ты… Кажется, я помню, что был такой, Ерек. Но столько зим прошло.

Внезапно от кучки женщин, толпившихся у костра в ожидании зрелища, отделилась невысокая коротконогая дикарка, в 'юбке' из козлиной шкуры. Подбоченившись, она с любопытством спросила:

— А меня ты помнишь? Знавала я одного Ерека. Но он был молодой и красивый. А ты старый. Я тебя не узнаю.

Ерек осторожно подошел поближе, прищурил глаза:

— Ты похожа на мою малу, с которой я когда-то терся. Правда, та малу тоже была молодой.

— Если ты со мной терся, ты должен знать, что у меня здесь.

Дикарка хлопнула себя ладонью по шкуре в районе оттопыривающейся задницы.

Ерек ненадолго задумался:

— У моей малу в этом месте было черное пятнышко. Вот такое, с ноготь.

'Коза' открыла рот. Потом запустила руку под шкуру, ощупывая ягодицу. Глаза ее удивленно завращались:

— У меня и, правда, здесь пятно.

Она неуверенно приблизилась к мужчине, осторожно провела ладонью ему по щеке, остановила ладонь чуть ниже уха. Лицо расплылось в широкой улыбке.

— Это Ерик. Он не врет, — женщина обернулась к сородичам. — У Ерека здесь был шрам. И у него есть.

Остальные дикари тоже заулыбались: какая трогательная история. Свой, значит, родич. Вот ведь как бывает, елы молы.

К суровой реальности вернул хриплый и нетвердый голос Иханы:

— Ну и что, что ты Ерек? — язык у колдуньи слегка запинался. — Ты Ерек, я Ихана… И что? Чего ты там говорил про эту, 'бледнолицую'? Ты ее знаешь?

— Я знаю, кто она. Она из общины вариев. Мы поймали ее, но она убежала. Я должен вернуть ее нашему вожаку, Урику.

Ихана покачнулась, но устояла на ногах.

— О, я помню Урика. Я очень хорошо его помню… Ты не получишь чужачку. Ее ждет Большой Огонь. А потом мы убьем ее. Она колдунья. Она наслала на нас окаху. Мы теперь больны… наш вожак болен… я болн…

Колдунья замолчала. На губах выступила пена.

— А ты… ты ухди…

Не обращая внимания на слова Иханы, Ерек приблизился к ней почти вплотную. Он многое пережил, и угрозы явно больной женщины его не напугали. По ее остекленевшим глазам он понял, что с колдуньей происходит неладное. Что-то похожее однажды случилось с колдуньей его общины Ехой. Сначала у нее на губах выступила пена, потом она упала и стала биться о землю, как будто в нее вселился злой дух. А потом Еха совсем перестала дышать и закрыла глаза. Дикари уже решили, что колдунья отправилась в айки, но та через какое-то время ожила.

Ерек сделал еще шаг и успокаивающе протянул раскрытую ладонь.

— Ты сейчас упадешь. Тебе надо прилечь.

— Замолчи! — взвизгнула колдунья. Пошатываясь, она подбежала к лежащей у самого костра Ваде и схватила ее за ноги. Видимо, теряющая рассудок, колдунья собралась самостоятельно затащить ненавистную чужачку в костер. Варийка отчаянно лягнулась. От резкого толчка Ихану качнуло назад, она оступилась и навзничь свалилась в костер. Через несколько мгновений окрестности огласили жуткие вопли.

Дикари выпучили глаза, но никто из них не сдвинулся с места. Они истолковали произошедшее по своему. Колдунья хотела отправить в Большой Огонь чужачку, но вместо этого Огонь сам набросился на колдунью и сейчас пожирал ее. Происходящее потрясло дикарей, ввергнув их разум в смятение. Несчастная женщина извивалась в костре, вопила, но сородичи только пялились на нее.

Первым очнулся Ерек. Он подбежал к Ихане, ухватил ее за одну ногу и вытащил из костра на траву. У колдуньи обгорели волосы и кожа на затылке, но особенно пострадали обнаженные спина и руки. Только тут засуетилась Ахира, чуть позже вышли из ступора Мах и Ухай, но помочь Ихане они уже ничем не могли. При том уровне первобытной медицины женщина была обречена на мучительную смерть.

Единственный же человек, который чем-то мог помочь, хотя бы унять боль, лежал связанный по рукам и ногам в темном углу пещеры. Ваду отнесли туда сразу же после происшествия по указанию Ерека. Пусть полежит, пока все утрясется. Глот не понаслышке знал, как быстро умеет бегать варийка, и не собирался давать ей ни малейшего шанса на свободу.

Командование над дикарями Ерек взял поневоле, что называется, по факту. Боро к тому времени уже бредил. Ухай у сородичей не пользовался серьезным авторитетом, как и 'хромой', не говоря уже о сопляке-Махе. Вот и пришлось Ереку как-то наводить порядок.

День клонился к закату. Стонущую Ихану, после того, как умам засунула ей в рот пригоршню грибов, затащили в пещеру. Затем туда перенесли и Боро.

К тому времени на стоянку вернулся Гар. Узнав от Ухая о последних событиях, охотник не проявил никакой инициативы. Даже то, что его малу едва не принесли в жертву, не вывело его из ступора. Он был хорошим охотником, смелым, сильным и ловким, но на этом его достоинства исчерпывались. Как и остальные сородичи, Гар не умел принимать серьезных самостоятельных решений и очень сильно зависел от коллективного сознания общины. А оно, это сознание, находилось в совершеннейшем раздрае, после того, как им перестали управлять вожак и колдунья. Чтобы привести засбоивший механизм в действие, требовалось время. А его, как показали дальнейшие события, общине Боро судьба не дала.

И даже опытный, видавший виды, Ерек не знал, что предпринять.

Убедившись, что вожак по-прежнему плох, если не сказать — совсем плох, глот присел в уголке и задумался, уже не в первый раз. С одной стороны, дезорганизация внутри общины его устраивала. Так проще заполучить искомую добычу, рыжую варийку-беглянку, никто и возражать не станет — думал людоед. Судя по ситуации, дикари с радостью избавятся от загадочной чужачки. А уж к Урику он ее как-нибудь доставит, в этом Ерек не сомневался.

С другой стороны, его беспокоили 'волки'. Ежу понятно, что они от дочки колдуньи не отступятся. Не дождавшись возращения Ерека, они, наверняка, предпримут завтра какие-то действия.

Если попытаться увести варийку, то 'волки' выследят и убьют Ерека. Фактор внезапности исчез, а в открытой драке одинокий глот обречен. Значит, надо прибегнуть к помощи остальных дикарей. Но для начала требуется объяснить им ситуацию. С вожаком общаться бесполезно, да и невозможно. Он, того гляди, в айки отправится.

Прикинув расстановку, Ерек пришел к выводу, что реальный отпор вариям могут дать всего несколько человек. Не считая его, это Ухай, 'хромой', Гар, Мах и еще один совсем юный, моложе Маха, дикарь. В таком количестве с вариями можно справиться, надо только все правильно организовать.

Ерек решил переговорить с Ухаем.

Так и так, объяснил 'зубастику' глот. Трое (показал на пальцах) вариев могут на нас напасть и убить.

— Почему? — удивился Ухай.

Потому что им нужна чужачка — объяснил Ерек. Надо драться с вариями, иначе будет плохо.

— А зачем нам драться? — лениво спросил Ухай. — Зачем нам эти варии?

— Ну, можно их убить и съесть, — попытался заинтересовать собеседника глот.

'Зубастик' задумался. Ерек не учел, что в отличие от глотов, дикари, жившие в долине, не относились к 'охотникам за головами', то бишь, профессиональным людоедам. С вариями они не воевали, потому что те еще не добрались до горной долины. С соседями-дикарями расходились относительно мирно. Ели они в основном только своих сородичей в рационально-ритуальных целях. Но разве это людоедство? Так, внутрисемейные разборки. И в каком-то смысле даже гигиена, чтобы трупы не разлагались.

— А если они нас убьют? — задал Ухай резонный вопрос. — Не-а, не хочу с ними драться. Пусть забирают эту чужачку.

Ерек понял, что с Ухаем мяса не поджаришь. Поискал глазами Гара. Парень ему сразу приглянулся: сильный, крепкий. Правда, смурной какой-то, будто не в себе.

А Гар, между тем, продолжал маяться сомнениями. Ему очень хотелось поговорить с Вадой. Но он боялся. После убийства Кеха, внезапной болезни, поразившей самых важных членов общины, после всего того, что наговорила про чужачку Ихана, охотник почти поверил в то, что его малу может насылать злых духов. Кто знает, вдруг и в ней сидит злой дух, и она вовсе не та, за кого себя выдает? Когда Гар об этом думал, у него аж холодок бежал по спине, словно кто-то ледышкой водит.

Но в этой стене из суеверий, которую Гар возвел между собой и Вадой, оставалась некая щель, не дававшая ему покоя. Он постоянно вспоминал робкую улыбку малу, как она смотрит своими огромными темно-синими глазами (разве у обычных людей могут быть такие глаза? Хм…) с испугом и надеждой. На него смотрит, на Гара. Да еще этот пришелец говорит, что Вада не злой дух, а обычная женщина, только из общины вариев…

Дикарь тяжело вздохнул, ну, очень тяжело. Исподтишка оглядел пещеру. Вроде, никто на него не обращает внимания? Бочком, в несколько заходов, просеменил в угол, где лежала связанная чужачка. Сел рядом. Девушка, почувствовав присутствие постороннего, приоткрыла глаза.

— Как ты? — небрежно спросил Гар. Вот, мол, шел мимо, решил поинтересоваться.

Вада зашевелила губами. Охотник наклонил голову, разобрал хриплый шепот:

— Пить хочу. Вота тай.

Гар вытянул шею. Тыква с водой стояла около лежанки Боро. Рядом сидела Ахира с опущенной головой, похоже, спала. Гар крадучись подобрался к тыкве, осторожно поднял посудину. Умам клюнула носом, но не проснулась. Охотник вернулся к девушке. Приподнял ей голову.

Вада пила жадно, захлебываясь. Отдышалась, на лице появился легкий румянец. Разве злые духи такими бывают? — в очередной раз засомневался Гар. Девушка мотнула головой в угол пещеры:

— Упери тута. Воняй. Убери меня.

Гар не сразу понял, о чем просит малу. Потом дошло. Ваду положили рядом с трупом Кеха. Старикан начал уже попахивать. 'Кто же обряд совершать будет? — некстати подумал Гар. — Ихана совсем плохая. Да и Ахира… Как теперь окуна Кеха в айки попадет?'

— Упери, — снова попросила Вада. — Воняй. И боюся.

Гар, уже не особо оглядываясь (а, будь, что будет), оттащил малу в сторону, подальше от покойника, помог ей присесть. И почувствовал на плече тяжелую руку. Оглянулся. А, пришелец, как его, Ерек.

— Пошли, поговорить надо, — попросил Ерек.

Они вылезли из пещеры. У небольшого костра при входе сидел Мах, смотрел на огонь.

— Ты иди, спи, — сказал молодому дикарю Ерек. — Я покормлю огонь.

После отказа Ухая Ерек растерялся. Он почувствовал, что дикари могут его и не поддержать. Чужачка им, действительно, не нужна. Вдруг не захотят драться с вариями? А без посторонней помощи Ереку с тремя 'волками' не справиться.

Увидев, как Гар шепчется с чужачкой, Ерек подсел к своей бывшей пассии, дикарке в козлиной 'юбке', и навел справки.

— Ха, — охотно пояснила та. — Она ж его малу. Совсем Гар головой заболел. Связался с 'бледнолицей'. Как будто в общине хороших женщин нет.

'Коза' показа пальцем в сторону молоденькой дикарки, с напряженным вниманием выискивающей вшей в волосах соседки.

— Вот эта раньше его малу была. Красивая, правда? А у этой чужачки даже титек нет. И волосы, ну, там, рыжие. Представляешь?

Женщина захихикала. Потом с отвращением сплюнула.

У Ерека возникла интересная мысль. Гару он решил изложить новую версию о чужачке, отличающуюся от той, что слышал Ухай. Согласно этой версии, за Вадой охотятся другие варии. Не из той общины, которой принадлежит Вада. Эти варии хотят ее убить. Ерек хочет девушку спасти, отвести ее в общину Урика, где ей будет хорошо. В общине Боро 'рыжую' все равно убьют. Ее уже бы убили, если бы Ерик не вмешался. Если Гар хочет помочь своей малу, пусть поможет Ереку отвести ее в общину Урика.

Выслушав Ерека, Гар глубоко задумался.

— А я? Что мне потом делать?

— Да что хочешь. Хочешь, оставайся в нашей общине со своей малу. Ты, мне сказали, великий охотник. Такие нам нужны. И 'рыжую' твою никто не тронет.

Гар снова задумался.

— У вас в общине все равно дела плохи. Вожак болеет, колдунья болеет, — подкинул информации к размышлению Ерек. — А у нас хорошо. Пещера большая, еды вокруг много. Можно на вариев охотиться. Урик умный и добрый. Не то, что ваш Боро. Мне рассказали, что он к твоей малу приставал, хотел тереться. Правда?

Последний аргумент задел Гара за живое. Он набычился, засопел.

— А варии? Что с ними делать?

— Справимся, — уверил Ерик. — Вдвоем мы с ними справимся. Может, еще, кто поможет. Этот, который у костра сидел. Умеет драться?

— Мах? Не знаю, — Гар пожал плечами. — Он только крыс ловил.

— Это ничего. Я когда-то тоже крыс ловил. А потом и вариев научился убивать. Крыс даже труднее. Маленькие и быстро бегают. Ты поговори сейчас с Махом. Варии нападут — никому слабо не покажется.

— А когда они нападут?

— Может, утром. Может, позже, после того, как проведут разведку. А ночью они спят. Как и мы. Видишь, ночь какая темная? Новая луна еще не родилась.

Гар вслед за Ереком задрал голову вверх. Да, огоньков на небе много, но все такие маленькие. Без луны совсем темно…

Увы, недооценил Ерек 'волков'. Он думал, что выслеживает дикарей в одиночку, а варии сидят в укромном месте и ждут, когда он вернется. На самом деле, когда он ушел на разведку, за ним следом, в отдалении, сразу двинулся один из 'волков'. Когда Ерек вышел на переговоры к сородичам, следивший за ним варий вернулся к своим. Посовещавшись, варии пришли к выводу, что дикарь их предал. И они решили действовать. Неожиданно.

— Чпок, — вылетевшая из темноты стрела вонзилась Ереку в грудь. Гар интуитивно сделал шаг назад.

— Вжик, — следующая стрела свистнула около уха охотника и с треском ударилась о скалу. Гар успел нырнуть в проход, но третья стрела догнала его, войдя в спину немного выше лопатки. Гар забежал в пещеру, схватил лежавшую поблизости пику и прижался боком к стене.

— Мах, Ухай, там варии!

Растерянные дикари повскакали на ноги, но никто не поспешил взяться за оружие. Они не были воинами. Свинью в болоте заколоть, это одно… Между тем, в пещеру влетел первый варий.

— Хрясть! — пика Гара вошла варию между ребер. Но на подмогу одному 'волку' уже спешил другой.

Раненный Гар успел вытащить оружие из тела первого врага, но не смог уклониться от разящего копья второго. Грудь охотника разорвала острая боль. Он яростно зарычал и схватился за древко обеими руками. Почувствовав чудовищное сопротивление, варий выпустил копье. Гар рванул его от себя — наконечник с хрустом, разбрасывая кусочки мяса и разбрызгивая кровь, вылетел из раны. Охотник покачнулся, с хриплым стоном выдохнул воздух и тут же получил удар ножом в живот. Напрягая последние силы Гар перехватил руку противника в запястье и попытался ее вывернуть, но подоспевший третий варий ударил дикаря копьем в бок.

Гар уронил руки и опустился на колени. Несколько мгновений варии смотрели на него. Затем один из них неспешно отвел руку с ножом, собираясь перерезать противнику горло, то тот завалился на бок.

'Волки' с копьями наперевес двинулись дальше. Все дикари: мужчины, женщины, дети — упали на колени. В их глазах читался ужас: появившиеся из мрака ночи белокожие варии, раскрашенные в серую полоску, казались дикарям могущественными злыми духами. Расправа над лучшим охотником общины, свершившаяся на глазах дикарей, лишила их последней воли к сопротивлению…

Смерть от каменных ножей пришельцев они приняли покорно и безропотно: Ухай, Мах, 'хромой'… Варии не тронули только женщин и совсем маленьких детей. Даже находящемуся в беспамятстве Боро перерезали горло.

Закончив резню, один из вариев прошел вглубь пещеры, остановился возле Вады. Нагнулся и взял в ладонь клык леопарда, висевший на шее девушки. Довольно усмехнулся.

Корос, несший у костра самую трудную, утреннюю, смену, разбудил спутников, едва на востоке заалело небо. Дулу досталась пара 'ласковых' пинков: следопыт не забыл вчерашнюю 'балду' глота.

Они торопились вернуться к стоянке дикарей пораньше, пока те не разбрелись по лесу. Но, оказалось, что спешили зря. Хотя солнце уже выглянуло из-за вершины горы, на поляне перед пещерой никого не было. Только у входа еле-еле дымился прогоревший костер.

Выждав некоторое время, варии и глот перебрались на другую сторону речки и спрятались в кустах, неподалеку от пещеры. Тут они разглядели, что у потухшего костра лежит труп дикаря.

Корос покосился на Сиука:

— Что ты думаешь?

Сиук находился в недоумении.

— Умерли они там все, что ли? — пробормотал следопыт.

— Чирей тебе на язык, — рассердился юноша. Какой умерли? Вдруг там Вада?

— Моя кажет, там шума мало-мало, — неожиданно подал голос Дул.

— Чего? — не понял Корос. — Какая шума?

— Шума, значит, шума, — прошипел глот. — Больно говорят.

— Как это, больно говорят? — Сиук тоже ничего не понимал. Он и не слышал ничего, но знал, что глот мог что-то уловить. Слух у дикаря был превосходный, 'музыкальный'.

— Больно, значит, так, — Дул потер глаза и сморщил лицо. Ну, понятно, тупые варии?

— Э-э, — дошло до Сиука. — Плачут, что ли?

— Угу. Плача. Шибко плача.

Варии переглянулись.

— Пошли, — решительно произнес Корос. — А то так до вечера просидим. Только осторожно.

Крадучись, подобрались к пещере. В мертвом дикаре Дул сразу опознал Ерека. Теперь и варии отчетливо слышали женский и детский плач, перемежающийся негромкими завываниями.

Следопыт присел над телом убитого, осмотрел стрелу.

— Чья? — спросил Сиук. — Узнаешь?

Следопыт усмехнулся:

- 'Волки'. Точняк, 'волки'. Я их оперение ни с кем не перепутаю. И на древке, видишь, серая полоска? Не соврал Дул, однако. И ты был прав. Этот Ерек вел 'волков'.

Корос отдал Сиуку копье, сам снял с плеча лук, вложил стрелу.

При их появлении дикари заголосили на повышенных тонах. Они все, оставшиеся в живых, сидели, сбившись в кучку, у костра. Оглядевшись, Корос опустил лук. Кивнул Дулу:

— Ну, давай. Шевели языком. Чего тут случилось?

Дул заговорил с сородичами. Те потихоньку успокоились. Несколько женщин, всхлипывая и перебивая друг дружку, начали рассказывать о неожиданных событиях вчерашнего дня и жутких подробностях минувшей ночи. Дул переводил.

Когда закончил, варии некоторое время молчали.

— Ты ничего не перепутал? — осторожно уточнил Сиук. — Это была Вада?

— Вада, точник, — Дул не преминул щегольнуть недавно услышанным словцом. — Точник, твой Вада. Рыжий, на живот ракуш острый, и это, зуб большой здеся, на титя.

— А где этот дикарь, ну, который с 'волками' дрался?

Дул подошел к лежащему на боку Гару.

— Вот она. Сымотри, сколько рана.

Присел рядом, взял Гара за руку. Сиук тоже приблизился, посмотрел с любопытством:

— Да, здоровый парень. И не черный совсем. Кожа, как у тебя Дул, темная. Странные вы, дикари. Один такой, другой такой. А ты чего там нашел?

— Нисяво. Так. Пальца тонкий, — Дул отпустил руку Гара.

- 'Волки' поведут Ваду к себе в племя. Надо догонять, — принял решение Корос. — Пока следы свежие.

— А с этими что?

Корос обвел глазами пещеру:

— А что с этими? Пусть живут, как знают. Дул, скажи им, что больше никто не придет. Пусть не боятся. Может, им лучше с этими соединиться? Ну, которые чуть вас не съели? А, сами разберутся.

Выбрались из пещеры, остановились на поляне. Дул застрял у входа над трупом сородича.

— Значит, 'волков' осталось двое, — задумчиво протянул следопыт. — И нас двое.

— А Дул?

— Дул? — Корос хмыкнул. — А ты ему доверяешь? Ладно, с ним мы потом еще потолкуем.

Следопыт покосился на дикаря, окликнул:

— Дул, идти надо! Чего ты там застрял?

Но дикарь не отозвался. Потом замахал рукой — сюда, быстрее. Варии в недоумении подошли.

— Сымотри, — шепотом произнес глот. — Она дышит.

Корос и Сиук присели над Ереком. Неожиданно 'мертвый' тихонечко застонал и приоткрыл глаза.

— Это я, Дул, — заговорил дикарь по-глотски. — Узнаешь меня, Ерек?

Губы умирающего зашевелились. Сородичи обменялись несколькими фразами. Внезапно лицо Ерека исказилось. Он попытался еще что-то произнести, но захрипел, на губах выступила кровь.

— Елы-молы, — констатировал глот. — Ушел окуна.

И шмыгнул носом.

— О чем вы там шептались? — поинтересовался Корос.

— Ерек спросила, как его малу живой. Он ходила с животом. Я сказал — уже не живой. Варий убила.

Дул замолчал. Губы у него дрожали.

— И все? — бесстрастно спросил следопыт.

— Нет, не вся, — сердито ответил дикарь после паузы. — Еще он сказала, что варий идут на гора. Там троп есть. Баран оставил.

Следопыт посмотрел на Сиука. Тот перевел:

— Через гору они пойдут. Через перевал, что ли? Там тропа есть, бараны протоптали.

— Все, — подвел черту Корос. — И мы двинулись. Ночью они не могли далеко уйти. Наверное, Ваду забрали и переночевали поблизости. Мы их к вечеру догоним. Если постараемся.

'Волки' и Вада двигались цепочкой. Впереди 'старший', за ним девушка, со связанными за спиной руками. За ней — 'молодой'. 'Молодой' почти все время улыбался. Жизнь была хороша. Удалось выжить в стычке с глотами. Раз. Этого Ерека прибили. Тоже хорошо. Вирон наказывал — дикаря в живых не оставлять. Девчонку поймали, Вирон будет доволен. Интересно, как вождь догадался, что девчонка у дикарей? Хотя, он такой умный. Все знает. И с Оман Озаром умеет разговаривать, как настоящая колдунья.

Странно, правда, что они эту 'рыжую' связанную ведут, как пленную дикарку. А она ведь своя, варийка. Но 'старший' сказал — не развязывать. Ему виднее. А ничего, симпатичная девчонка. Хотя и худая. Он бы взял такую в жамы.

'Молодой' вздохнул. Он уже настоящий воин, а жамы до сих пор нет. Все в мухилах ходит, даже обидно. В общине мало женщин, на всех не хватает. Весной Вирон с воинами-мухилами гостил у 'леопардов', во время сокухи. Несколько воинов вернулись с жамами. Хвастались — у 'леопардов' много женщин. Только выбирай. Но его тогда с собой не взяли. Вирон пообещал: если справишься с заданием и найдешь рыжую 'леопардиху', то будет тебе жама, какую захочешь.

Интересно, а зачем Вирону эта Вада? Неужели хочет в жамы взять? Тогда почему велел ее связанной держать? Непонятно. Но ладно. Главное, довести ее теперь до стойбища. Симпатичная девчонка. Но худая. Вишь, как косточки на спине торчат. Наверное, ее глоты совсем не кормили. Бедная.

Они шли по берегу речки. 'Спина' неожиданно затормозила. 'Молодой', размечтавшись, едва не уткнулся в Ваду.

— Ты чего?

'Рыжая' обернулась, жалостно улыбнулась:

— Пить хочу.

'Молодой' негромко окликнул 'старшего'. Тот остановился:

— Ну?

— Давай попьем.

'Старший' подумал:

— Давай. А то скоро в гору подниматься.

Вада подошла к реке, повела плечами:

— Может, развяжете?

— Пей так, — недовольно пробурчал 'старший'.

— А почему вы меня не развяжете? — уже не в первый раз возмутилась девушка. — Я вам что, пленная?

— Может и пленная. Пей, давай. И пошли. Некогда рассиживаться.

Через какое-то время они свернули от речки и начали подниматься в гору. Вада узнавала эти места. Здесь она убегала от Гара. Девушка прерывисто вздохнула — охотник погиб на ее глазах. Именно эти двое 'волков' втыкали в него копья. Почему так получается: Гар дикарь, а спас ее? А эти, вроде, варии, но даже рук ей не развязали. Гады. Был бы рядом Сиук, он бы им показал, где раки зимуют.

Когда они дошли до скального выступа, около которого Вада едва не свалилась в пропасть, а потом устроила вместе с Гаром западню баранам, уже начало темнеть. 'Старший' нервничал. Наверху было заметно холоднее, чем внизу в долине. А кругом почти одни камни, даже костер развести не из чего.

Наконец, преодолев подъем, выбрались в седловину, где росла горная сосна. Там и остановились на ночевку. 'Волки' насобирали хвороста, развели огонь. На подстилки наломали лапника. 'Старший' вынул из колчана небольшой кусок вяленого мяса, отрезал три тонких пластика, один засунул в рот Ваде.

Так они сидели почти у самого огня — со всех сторон тянуло ночным холодом — и медленно, даже не столько жевали, сколько рассасывали, чтобы растянуть удовольствие, мясные пластинки. 'Старший' начал клевать носом, 'молодой', сидевший сбоку, заговорщицки поглядывал на Ваду, улыбался. А девушка посматривала на ночное небо — там появился тоненький ломтик луны.

Вдруг Ваду словно укололо иголкой — она явственно ощутила на своем лице чей-то пристальный взгляд. Она посмотрела на 'старшего', но тот дремал, опустив голову вниз. Смотрел не он, взгляд шел от раскидистой сосны, росшей в отдалении за спиной 'волка'. Ваде даже показалось, что блеснули чьи-то глаза. Она сморгнула — нет, за сосной явно кто-то прятался.

Но девушка почему-то не испугалась. Покосилась на 'молодого'. Тот с готовностью улыбнулся. Вада ответно улыбнулась и слегка придвинулась к 'волку'. Тот стрельнул глазами на 'старшего' — не видит ли — и в свою очередь слегка придвинулся к девушке. В это мгновение за его спиной вырос Корос. Одной рукой следопыт обхватил 'волку' рот, а второй приставил к его горлу нож.

Вада увидела, как от сосны бесшумной тенью скользит к костру Сиук. 'Молодой' что-то промычал из-под ладони Короса. 'Старший' открыл глаза. Доля мгновения потребовалась 'волку', чтобы оценить ситуацию. Он резко наклонился вбок и схватил, лежащее рядом, копье. Сиук, не добежавший еще несколько шагов, увидев движение 'волка', размахнулся и метнул копье ему в спину. 'Волк' захрипел и, не успев подняться, свалился на бок.

Еще через несколько мгновений все было кончено. 'Молодой' лежал на животе, Сиук сидел у него на ногах, Корос связывал 'волку' руки, а Вада беззвучно плакала от радости. Она, конечно, пыталась сдерживаться, как и положено мужественной женщине из племени 'леопарда', но слезы сами текли и текли по щекам.

Корос и Дул легли спать, а Вада и Сиук всю ночь просидели у костра. Они хотели очень многое рассказать друг другу.

Проснувшись, Корос спросил, показывая на молодого 'волка':

— Что с этим делать будем? Может, того?

Сиук, до сих пор находящийся на седьмом небе от счастья, добродушно ответил:

— А в чем он виноват? Его вождь послал, он и старался. Кто знает, может, если не они, то Ваду бы убили.

Корос неодобрительно покачал головой. Сантименты его раздражали. Машинально потрогал едва затянувшуюся рану на ключице, оставленную стрелой другого 'волка'.

- 'Волки' теперь все равно наши враги. Вирон не простит убийства своих воинов. Убьем этого заодно и никаких следов.

— Не надо, Корос, — жалобно попросила Вада. — Посмотри, он совсем молодой.

Следопыт со злостью сплюнул на землю:

— Какие жалостливые. Вот увидите, попадете в 'волкам' в лапы, они вас не пощадят.

Подошел к 'волку', развязал ему руки:

— Проваливай. И больше не попадайся.

'Молодой' недоверчиво смотрел на следопыта, разминал затекшие руки.

— Возвращайся к себе на стойбище, — подал голос Сиук. — Ты нам не нужен. И передай Вирону, что мы не хотели убивать его воина. Не надо было хвататься за оружие.

'Волк', пятясь, отошел на несколько шагов, потом развернулся и стрелой бросился в кусты.

Вада заливисто рассмеялась. 'Как пьяных ягод наелась, — раздраженно подумал следопыт. — Пора бы уже за ум взяться'. В отличие от молодежи он догадывался, что неприятности еще далеко не закончились.

— Чего ты такой сердитый, Корос? — с улыбкой спросил Сиук. — Теперь осталось до стойбища добраться. Давно в шалаше не спал. Эх, и мяса бы горячего поесть.

— Ну, мяса мы и так поедим. Сейчас спустимся с перевала и поохотимся. Идти еще долго, надо подкрепиться. Я вот чего думаю, — Корос сделал паузу. — Зачем глотам так была нужна Вада? Они ведь и так тогда столько народу захватили.

— Кто его знает? — Сиук почесал ухо. — Надо было Урика попытать. Теперь уже поздно.

— Думаешь? — Следопыт усмехнулся, покосился на Дула, с безразличным видом сидевшего в сторонке.

— Дул. Эй, Дул!

— У? — дикарь ответил с неохотой. Не любил он разговаривать с Коросом. Вечно глупые вопросы задает.

— А где твоя свирель?

— Упал.

— Потерял, что ли?

— Угу.

— А где?

— У?

— Где потерял?

— Моя не помнит.

Корос сел напротив глота на корточки, пытаясь заглянуть ему в глаза. Дул часто заморгал ресницами.

— А может, ты ее в шалаше Оры потерял, когда убивал несчастную женщину?

Корос сунул руку за пазуху и вынул оттуда свирель на оборванном шнурке. Небрежно покачал перед носом дикаря. Тот вздрогнул и попытался встать, но следопыт схватил его за запястье и заставил опуститься обратно.

— Я не убий, — голос Дула дрожал.

— А кто убил?

— Моя не знай.

— Врешь!

— Мой никак не врет, — с отчаяньем выкрикнул глот.

Корос неожиданно захохотал:

— Это… ты-то… не врешь? — по щекам следопыты потекли слезы. — Вада, он тебе не рассказывал еще… про то, как ты… в ящера превратилась?

Также резко, как и начинал, Корос прекратил смеяться:

— Тогда скажи, где ты потерял свирель? Почему ее нашли в шалаше Оры? Рассказывай, Дул, все рассказывай. А не то, клянусь Черухом, я сам тебя убью.