ГЛАВА 11

- Шутишь? - спросил я, хотя сразу понял: не шутит. И впрямь допускает мысль, что мог совершить убийство.

- Зачем ты это сделал? - спросила она. И закрыла глаза. Словно смысл случившегося только теперь дошел до нее.

- Что? - Я занервничал.

- Зачем убил его?

- Что ты несешь? - возмутился я. - Говорю же, когда пришел…

- Что мне теперь делать? - спросила она жалобно. Что посоветовать, не знал.

- Это конец… - Вид у нее действительно был обреченный.

Я промолчал. Кажется, истерика всего лишь сместилась во времени.

- Зачем тебе надо было его убивать?… - недоумевала она.

- Послушай… - Я не знал, злиться или утешать ее. - Успокойся и возьми себя в руки. И подумай, что ты говоришь.

Вдруг она разжала веки. Внезапно, словно расколдованная. Испепеляюще глядя в меня, заговорила. Презрительно, зло:

- Убил его ты. Решил забрать все деньги, так?

- Не так, - сказал я, но она не слушала.

- Ради лишних пятнадцати тысяч ты смог убить человека.

- Бред…

- Но ты дурак. Потому что потерял больше. Ты даже не знаешь, сколько потеряешь…

Несмотря на то что терять мне уже было нечего, угрожающие нотки в ее голосе обеспокоили.

- Ты отдашь мне эти тридцать тысяч.

- Принести воды? - спросил я.

- Это не все. Ты выложишь и остальное.

- Что выложу? - не понял я.

- Остальные семьдесят тысяч.

Кажется, на почве стресса она ополоумела. Но странно, что ее беспокоят только деньги. Ведь она теперь - состоятельная вдова.

- Я тебя понимаю, - изо всех сил спокойно заметил я. - Но ты ошибаешься. Убил - не я. Но догадываюсь, кто это сделал.

- Кто? - В тоне вопроса не прозвучало и нотки доверия.

- Котя.

- Ты все-таки дурак, - заключила она. - Нашел на кого свалить. На этого трусливого сморчка…

- Мне и самому странно, - согласился я. - Но я видел, как он удирал из гостиницы. И «дипломат» был при нем.

- Думаешь, поверю?… - Она смотрела на меня насмешливо.

Меня осенило: не действуют ли они сообща? Она и Котя. Какая ей разница, с кем делить деньги. Так она избавилась от мужа, получила состояние и рассчитывает поиметь кое-что и с меня.

Следующие ее реплики подтвердили догадку.

- Где деньги? - спросила она ужасающе спокойно.

- Думаю, у Коти.

- Для начала отдашь эти тридцать тысяч…

- Я понял, - договорил я за нее. - Потом остальные семьдесят.

- Думаешь, шучу?

- Думаю, бредишь. Только как-то странно для любящей жены, потерявшей кормильца.

- Знаешь, что будет, если не получу денег?

- Знаю. Заявишь, что я добивался тебя и грозился убить супруга. Так?

- Так.

- Пошла вон, - сказал я.

Брови ее удивленно поползли вверх.

- Это - туда. - Я указал глазами на дверь. Она нервно вскочила, скинула халат. Начала суетливо облачаться в свои вещи. Ее фотомодельное обнажившееся тело, совершающее нервозно-стремительные движения, смотрелось очень эротично. Несмотря на многочисленные тормозящие факторы, присутствующие в данный момент, я почувствовал возбуждение. Досадливо поморщившись на неуместный выброс гормонов, отвернулся.

Ориентировался на звуки. Слышал шелест капрона чулок, щелканье креплений подтяжек, синтетический треск блузки. Наконец, удаляющееся цоканье каблучков.

- Оставь ключ, - не оборачиваясь, сказал я. Каблучки процокали назад, в комнату. Ключ звякнул о полировку стола. И все стихло.

Я подождал чуток, потом обернулся. Шрагина стояла по ту сторону стола. Странно, печально рассматривала меня.

- Иди уже с богом, - сказал я, вновь отворачиваясь. Каблучки пару раз стукнули. В мою сторону. Я почувствовал ее руки, прикоснувшиеся к моей спине. За ними притулилась и вся Шрагина. Притулившись, задумчиво произнесла:

- Это сделал не ты.

- С тобой не соскучишься, - отозвался я. - Почему не я?

- Ты бы меня не отпустил. Я хмыкнул, повернулся к ней:

- В смысле, сейчас убил бы и тебя?

- Конечно.

- Сдуреть можно, - только и сказал я. - За кого ты меня держала?

- Прости, - попросила она. И прикоснулась руками к моей груди.

- Кому от этого будет легче?

- Мне. Я хочу, чтобы мы опять были вместе.

- Этого не обещаю.

- Конечно. Ты не можешь этого хотеть. Но ты нужен мне. Мне совсем не на кого положиться.

Я молчал. Не то чтобы совсем не верил тому, что слышал, но учитывал недавний опыт. К тому же догадка, что все случившееся провернули они с Котей, все еще была при мне.

- Сейчас ты мне не веришь, - продолжила она. - Поэтому я уйду. Но постарайся меня понять. Я не отозвался.

- Ладно? - спросила она.

- Ладно, - пообещал я, чтобы хоть что-то сказать.

- Мне нужно знать, что могу прийти к тебе, когда понадобится помощь. Можно?

- Сначала позвони.

- Конечно.

Она, открепившись, попятилась от меня. Как оторвавшийся от круга, передохнувший купальщик. Потом уверенно пошла к двери.

Я проследовал за ней.

Уже за дверью, на лестничной площадке, она неожиданно на мгновение прильнула карамельными губами к моим не успевшим среагировать губам. И тут же спешно зацокала вниз, в темноту.

«Ну, штучка, - думал я. - Попробуй ее просчитай…»

Не успел додумать. Стон, донесшийся снизу, из парадного, прервал мысли. Не стон даже - выдох, тяжелый, долгий. Нервно сорвавшись с места, потеряв одну тапку, я бросился вниз.

Шрагиной ни в подъезде, ни рядом с ним не было.

Я выскочил на улицу, оглядевшись, завернул за угол. И увидел отъезжающую машину.

Возвращался, чертыхаясь, проклиная себя за то, что ввязался в дела семьи Шрагиных. Наступал голой ступней на всевозможный мусор. Никогда не думал, что его столько в нашем, на свету образцовом, парадном.

Сунув ногу под кран, обнаружил на ступне жирное сиреневое пятно. Взял запасную лампу, спустился в подъезд, вкрутил. На полу обнаружилась раздавленная губная помада.

Подобрал осколки, поднес к носу. И ощутил запах карамели.

Вновь вышел из подъезда. Проследил траекторию, которую можно было бы провести от дома к месту, где стояла машина. Никаких результатов. Да и какими они могли быть в свете уличного фонаря?

Лестничной площадки третьего этажа свет из парадного почти не достигал.

Взявшись за ручку двери своей квартиры, я услышал тихий женский голос:

- Добрый вечер.

Распахнул дверь. Свет из прихожей высветил миниатюрную женщину с короткой мальчишеской стрижкой.

- Входите, - приказал я.

Женщина переступила порог. Я закрыл за ней дверь. Какое-то время она молча глядела куда-то вниз и в стену. Потом подняла на меня чернющие печальные глаза и сообщила:

- Я - Шрагина.