"Вершина желания" - читать интересную книгу автора (Киллэм Нина)

Глава 5

Когда Джек на следующее утро спустился вниз, одетый и готовый начать новый день, он чувствовал себя на подъеме. Он набил свои полторы тысячи слов и набросал сюжет трех следующих романов. Сердце его полнилось оптимизмом, счастливыми финалами и хорошими людьми, которых ждет неизбежный триумф. Он потер ладони. Впереди у него был активный день: тай-чи, верховая езда, а затем фехтование. Отчасти упражнения для тела, отчасти материал для романов. Все это делало его широко образованным человеком. Человеком Возрождения. Джек задержался у зеркала, провел пальцем по своему гладко выбритому лицу и одобрительно кивнул. Все помыслы его были только о работе, и это при том, что в его доме жила леди.

— Доброе утро! — жизнерадостно чирикнула Молли, заходя на кухню. Она прислонилась к кухонной стойке, запустила руку в коробку с хлопьями и отправила горсточку в рот. На ней был утренний наряд, состоящий из очень коротких шорт и майки. Джек вытаращил глаза, но тут же напомнил себе о том, что джентльмен не позволит себе так смотреть на даму, и отвел глаза. Он занялся поисками миски и ложки и понял, что Молли как раз стоит перед буфетом, в котором находятся его овсяные хлопья. Он решил ограничиться хлебом с маслом.

Она наблюдала за тем, как он намазывал на мягкий хлеб холодное масло.

— Я вчера вечером прочла одну из ваших книг, — сказала Молли.

Джек скромно поклонился. Он привык к тому, что его хвалят.

— Как вы пишете эту ерунду? — Она перешла на фальцет: — «О, моя любовь, твои изумительные глаза!..»

Джек замер и уставился на Молли. Она улыбнулась. Он заметил, что зубы у нее были мелкие и ровные.

— Во-первых, — сказал он, — мои героини так не говорят, а во-вторых, что вы знаете о романтике?

Джек унес свою тарелку в столовую, где он мог присматривать за Томом, гулявшим в саду. Молли пошла за ним следом.

— Говорят, что романтику придумали женщины. Но в последний раз, когда я проверяла, моя вагина была на месте.

— Я слышал, вы ее обслуживаете ежедневно? — Джек покачал головой и глубоко вздохнул. Он был недоволен собой. К чему этот дешевый выпад? Поведение, недостойное джентльмена.

Молли усмехнулась:

— Даже если бы я находилась в коме моя вагина осталась бы при мне.

Джек задумчиво жевал свой хлеб и смотрел прямо перед собой.

Молли налегала на свои хлопья.

— А вы знаете, что недавно были убиты три женщины, авторы любовных романов. И убили их собственные мужья?

— И что?

— А то, что все это не так уж безобидно. В том, что вы пишете, есть деструктивное начало.

— Я думаю, вы преувеличиваете. Люди читают мои книги, потому что им нравится читать книги со счастливым финалом. Где добро непременно победит зло. По крайней мере, они знают, что здесь, у них в руках, есть что-то, что хорошо закончится.

— Получается, что они все это читают лишь ради хорошего конца?

— Да.

Молли присвистнула:

— Какая напрасная трата времени!

Джек посмотрел на нее со злостью:

— А, еще один фанатик воинства, что сражается против романтики.

— Женщины во имя любви совершали более низкие поступки, чем свиньи перед лицом голода.

Джек прекратил жевать.

— Что, например?

— Например, позволяли мужчинам убивать их собственных детей.

— Это не ради любви, а из страха.

— Нет, страх был потом. А вначале была любовь, романтика, иллюзорная надежда на то, что все у них получится. Это она заставляла их отводить глаза и намеренно не замечать очевидного. — Джек не ответил. Молли наклонилась к нему ближе. — Вы действительно думаете, что, если мужчины будут вести себя как мужчины, а женщины будут пылкими и отважными, но, в конечном счете, всегда готовыми покориться воле мужчины, в мире станет намного проще жить?

— Я не сказал «покориться воле мужчины».

— Я понимаю. Тогда как вы заставите двух людей, каждого со своими собственными желаниями и потребностями, жить вместе? Разве один не должен подчиниться другому?

— Ну, в покорности не все так плохо.

— Ага, вот вы и изменили тактику.

Джек пожал плечами.

Молли покачала головой:

— Не могу поверить в то, что эти женщины настолько глупы, что тратят свои деньги на ваши книги.

— Послушайте, — сказал Джек и выпрямился, — вы и понятия не имеете, что собой представляют «все эти женщины». Вы их не знаете. Вы не знаете, чего они хотят. По большей части они сверх всякой меры загружены нудной домашней работой, и это после всех разговоров о равенстве полов. Они тянут на себе дом и при этом еще умудряются толкать своих мужей вверх по карьерной лестнице, растить детей и к тому же более чем в пятидесяти процентах случаев еще и зарабатывать деньги для семьи. И эти женщины прячут купленные ими книги в кладовку, чтобы, не дай Бог, не увидели домашние, потому что, несмотря на то, что у их детей есть миллион игрушек, а у их мужей миллион всяких модных технических безделушек, им неловко потратить пару баксов себе на книгу!

Молли широко распахнула глаза:

— Bay, как трогательно! Я понятия не имела, кто вы. Но теперь я знаю.

Джек сдержанно кивнул.

— Домохозяйка средних лет, — сказала Молли.

Джек отодвинул стул и встал.

— Послушайте, выпускники Гарварда пишут эту, как вы изволили выразиться, «ерунду». И зарабатывают на этом миллионы.

Молли, впечатленная, приподняла бровь:

— Ну, если с этой стороны посмотреть…

— Но у них есть кое-что такое, чего нет у вас, — добавил Джек.

— И что это?

— Сердце, способное биться.

Он собрал свою стопку любовных романов, завернутую в коричневую оберточную бумагу — человеку незачем нарочно растравлять себе раны, — и вышел из столовой.

* * *

Рита послушно била ногами. Она держалась руками за край бассейна, ее завитые волосы были убраны под шапочку, и ее плечи волнообразно двигались вперед и назад в ритме движений ног.

— Продолжайте толкаться ногами, леди. Я хочу видеть, как плещется вода.

Хейнс, их инструктор по плаванию, финн по национальности, возвышался над ровным рядом женских голов. На нем были миниатюрные плавки из тех, что носят европейцы, и эти плавки едва прикрывали его гениталии. Дамы старались не смотреть на выпуклость, с которой стекала вода, но у них это плохо получалось. Рита скосила взгляд на Стеллу, чье лицо выражало неодобрение, и подмигнула. Стелла разжала руки и ушла под сильно хлорированную воду.

И тогда явился он. Он шел как маленький император, в шортах до колен, со втянутым животом, с белыми, в синих прожилках вен, ногами. Посол прошел мимо шеренги рук, сжимающих бортик, и ног, бьющих воду, и осторожно положил свои солнцезащитные очки на скамейку. Он глубоко вдохнул и вполне сносно нырнул в бассейн. Все двенадцать голов повернулись в его сторону, наблюдая за тем, как он плавно и гибко, словно кит, плывет по дорожке. Он вылез из бассейна с легкой одышкой, взял свои очки и исчез в мужской раздевалке.

Рита с новыми силами яростно забила ногами о воду.

Когда приехал Джек, в кафе было уже не протолкнуться. Не увидев свободного столика, он сел за барную стойку.

— Привет, Джек, — сказал Джо, барристер, и принес Джеку его обычный заказ. Джек проглотил свой эснре-со и поставил чашку на крохотное блюдце.

— Дай мне еще один. Двойной.

Джо направился к кофейному автомату.

Джек сгорбился. Он был сыт по горло циниками. Сыт по горло теми, кто так любил жонглировать умными слонами. Он предлагал людям незамысловатые сказки о любви и страсти, а, по их словам, получалось, будто он предлагал читателям собачьи экскременты. Откуда взялись эти новые женщины — мутанты, что брезгливо морщатся, услышав словосочетание «любовный роман»? Какое ханжество. Кто-то ведь покупает его книги. Больше всего его раздражали те выскочки, что мнили себя способными написать роман. «Да это все штампы, — говорили они. — Просто поменяй имена, присобачь счастливую концовку, и вот тебе новая книга».

Что за дерьмо. Да, конечно, у каждой книги должен быть счастливый конец. Если ты не станешь этого делать, твои читатели поднимут бунт, они понесут назад, в книжные магазины, томики, обманувшие их ожидания. Но имеют ли представление те, кто так пренебрежительно отзывается о любовных романах, о том, как трудно их писать? Потому что тебе приходится заставлять своих читателей забывать об очевидном. Читателя надо увлечь. И потому ты возводишь все мыслимые препятствия между любящими людьми: физические, ментальные, эмоциональные. Если и этого недостаточно, ты пускаешь в атаку свекровь или тещу, а то и обеих сразу. Ты бьешь их розгами, хлещешь их плетьми, опускаешь их на колени. И только когда ты лишаешь их любой надежды, ты можешь позволить им подняться с колен и начать борьбу, чтобы потом, рыдая и покачиваясь от изнеможения, они могли бы ступить в объятия друг друга. И все это требует мастерства.

Джек повернулся спиной к стойке, оперся локтями о столешницу и обвел взглядом зал. Все те же люди. Родные души. Такие же художники, как и он. Писатели, актеры, комедианты. Ну ладно, по большей части они были безработными, но у них был талант, задор, вера в успех. Джек пальцем выстрелил в Рона, который что-то обсуждал со своим агентом. Он кивнул Терри, увлеченно беседовавшему о чем-то с актером второго плана. Он закатил глаза, таким образом, выражая сочувствие Эрону, который сидел в углу, уставившись стеклянным взглядом в пространство. Джек откинулся на стойку и вздохнул. Тут он чувствовал себя как дома. Здесь были его братья по духу. Особый клан. Люди, которые брали язык и идеи и сплавляли их в произведения искусства. Творили поэзию. Как и он, они имели дело с самыми горячими темами современности. Как и он, они пытались принести в мир правду. Как и он, они просили у небес не отнимать у них дар нравиться публике.

Потому что Джек все же имел амбиции. Высокие стремления. Он намеревался стать величайшим романистом всех времен. Может, кому-то это покажется смешным, но это стремление заставляло его вставать по утрам. Цель, о которой он никому не рассказывал, которую хранил в своем сердце, избегая насмешливых слов и закатанных глаз. В конечном итоге он планировал выйти из тени, сорвать маску женского псевдонима и вернуть мужчинам их величие. В конце концов, разве не мужчины создали этот жанр? Разве «Дон Кихот» не величайший любовный роман всех времен? Разве «Ромео и Джульетта» не является прототипом современных любовных романов (если вы способны простить Шекспиру трагическую развязку). Он думал о настоящих титанах. Шекспир, Гюго, Гарсия Маркес. О да, конечно, были еще Джейн Остен и Эмилия и Шарлотта Бронте. Но кто может забыть запах горького миндаля[5] Габриэля Гарсия Маркеса?

Гарри, журналист из «Голливуд репортер», сидел за стойкой бара в двух табуретках от Джека.

— Мне нравится ваша колонка, — сказал Джек, наклонившись к Гарри.

Гарри поднял налитые кровью глаза, окинул Джека взглядом и вновь уставился в пространство.

Джек протянул руку и похлопал Гарри по плечу:

— Трудный вечер?

Гарри стряхнул его руку и злобно уставился на Джека. Джек хохотнул. Он привык к старине Гарри.

— Готов? — весело спросил он. Он слез с табурета и пошел за угловой столик.

Гарри вздохнул и пошел следом. Один за другим: Рон, Терри и Эрон — подошли к столику. Джек сел во главе стола и сунул руку в пакет. Он протянул мужчинам исписанные им листы бумаги. Мужчины взяли листы и принялись читать.

— Неплохо, Рон. Несколько хороших диалогов. Но помни, они должны быть простыми. И Терри, пожалуйста, проверяй орфографию. Хотя главное, конечно, эмоции. Понятно? Заставь их смеяться, заставь их плакать. Ладно. Теперь очередь Гарри читать.

Гарри огляделся, дабы проверить, не слушает ли их еще кто-нибудь из посетителей кафе. Он обвел взглядом компанию за столом и еще немного помедлил.

Джек забарабанил пальцами по столу.

— Ну, давай. Мы тебя слушаем. Система Готама:[6] две позитивные идеи, две области для усовершенствования. Никто не собирается вцепиться тебе в глотку. Верно, друзья?

Все остальные отвели глаза. Им все еще было стыдно за свою потребность. А потребность их состояла в том, чтобы писать любовные романы. Чтобы выражать на словах их самые потаенные чувственные желания. И возможно, чтобы быстро заработать миллион. В свое время каждый из них смотрел на Джека сверху вниз. Джек упал в их глазах, когда открыл им, какие книги он пишет, и, когда он проходил мимо, они лишь скупо кивали ему со своих мест за столиками. Так было до того самого дня, пока Нора Робертс[7] не сделалась самой продаваемой, а следовательно, самой высокооплачиваемой писательницей: пьедестал почета заняли сразу три ее книги. Тогда они подошли к тому столику, где сидел Джек, читая свои книги, обернутые коричневой бумагой, и попросили его стать их наставником. Джек с радостью согласился. Он взял на себя миссию апостола любовного романа. Чем больше будет обращенных, тем лучше будет мир — так он считал.

Гарри достал из кармана рубашки свернутый в трубочку блокнот, надел очки для чтения и снова их снял.

— Ладно, это то место, где они впервые встречаются. Она переживает из-за своего отца, который смертельно болен. И герой должен сказать ей, что на самом деле он агент, работающий под прикрытием, и ему дали задание шпионить за ее отцом.

Джек откинулся на спинку стула и кивнул:

— Хорошо, отличный потенциал. Давай послушаем.

Гарри снова надел очки и стал искать то место, с которого собрался читать. Он прочистил горло и приступил к чтению:

— «Коленями он раздвинул ей ноги и толкнул свой эрегированный орган между ее влажных-бедер…»

Джек улыбался. Он закрыл глаза и погрузился в рассказ, как в теплые ласковые воды океана.

В это время у него дома, в его гостиной, Молли не находила себе места. Она нервно мерила шагами комнату. Наверное, она это заслужила. Вот что происходит, когда не можешь избавиться от привычки все выкладывать начистоту: другие отвечают тебе тем же. Но она никогда не была в числе тех, кто способен доброжелательно улыбаться оппоненту, когда внутри все кипит от несогласия. Она верила в то, что если уж говорить, то говорить правду, и при этом мысли надо излагать ясно. Она терпеть не могла ложь. Она слишком часто видела, как ложь, даже ложь во спасение, приводила к трагическим последствиям.

Молли печально покачала головой. Что такого было в этом Джеке, из-за чего ей постоянно хотелось его укусить? И запустить пальцы в его шевелюру? Молли рассмеялась. Только посмотрите на эту дурочку: она на него запала! Ну ладно, а на кого она не западала? Ну, таких типов немало, слава Богу. Почему принято считать, что если женщине нравятся мужчины, то ей нравятся все мужчины подряд и она со всеми готова переспать? На самом деле она была достаточно избирательна. Ее мужчина должен быть добрым, остроумным, любознательным. Внешность могла быть разной. Ей нравился могучий напор низкорослых крепышей, это ощущение, словно в тебя вонзается мощный бур. Ей также нравилось иметь дело с мужчинами крупными и даже тучными. Было что-то необыкновенно эротичное в том, что тобой овладевает мужчина с большим весом и изобильной плотью. Ощущение, подобное тому, что испытываешь, откусив первый кусочек от изысканного шоколадного торта. Но если бы Молли пришлось выбирать, а выбирать ей не приходилось, она бы, вероятно, сказала, что больше всего ей нравятся мужчины высокие и худощавые. Например, такие, как Джек, если бы он ее интересовал. Но на самом деле он ее не интересовал, хотя и был мужчиной ее типа. К тому же он был хозяином дома, в котором она жила. Не говоря уже о том, что он был сентиментален. Настоящий фруктовый торт. Нельзя сказать, чтобы раньше это ее останавливало. Но все же она предпочитала не иметь дел с мужчинами, которые все принимают слишком близко к сердцу и слишком серьезно смотрят на жизнь.

Молли покачала головой. Как она до этого докатилась? Как будто у нее не хватало других проблем. Надо думать, к примеру, о том, как найти работу. Сестра послала ей отчаянный крик о помощи в виде сообщения на мобильник, так что Молли пришлось расстаться с едва ли не последними своими сбережениями. Но она понимала, что сейчас ей лучше затаиться до поры до времени, пока скандал с ее участием не уляжется и пока воспоминания о нем не подернутся дымкой. И тогда она сможет рассчитывать на трудоустройство в одной из ведущих компаний по своему профилю. А тем временем придется ей поискать иной источник заработка.

Молли вновь обвела взглядом комнату и замерла, уставившись на письменный стол эпохи Регентства.

— Расслабьтесь, — сказала женщина.

Кейт, плотно зажмурив глаза, пыталась отключить сознание и жить только сиюминутными ощущениями, как рекомендовала брошюра. Она сделала глубокий вздох, позволив теплому воздуху в тесной комнате нежно ласкать тело. Она напрягла слух, прислушиваясь к проникновенному пению Джона Митчелла, и глубоко вдохнула аромат свечей с запахом жасмина. Она старалась не сжиматься от страха, когда возвышающаяся над ней женщина с безразличной ленцой передвигала на ее животе в районе пупка горячие камни. Женщина, сертифицированный мастер массажа горячими камнями, имеющая опыт в перераспределении энергии по чакрам, протащила все камни вниз, пока они все не оказались у Кейт на лобке.

Кейт поморщилась. Камни обжигали кожу.

— Уйдите, королевы ада! — внезапно взвыла женщина. — Уйдите немедленно, ведьмы, бесплодные колдуньи!

Кейт поморщилась, однако продолжала лежать смирно. В конце концов, разве она не хотела, чтобы из нее изгнали бесов?

— Унесите с собой фригидность в браке. Раз и навсегда!

Кейт подобрала рекламную листовку в магазине здорового питания в своем районе. Реклама обещала, что процедура освободит ее от злых духов, что самовольно поселились в ее интимных местах. И если процедура ей не поможет, деньги обещали вернуть.

— О, хозяин духов, — нараспев произносила повелительницей камней, — освободи нашу сестру. Освободи ее, чтобы она могла наслаждаться сексуальностью своего мужа. Освободи ее, чтобы она могла испытать оргазм и оказаться в раю.

Кейт сжалась. Она не могла забыть о том, что от приемной, заполненной женщинами, листающими журналы о здоровом питании и контрацепции, ее отделяла лишь ширма из рисовой бумаги. Мрачного вида регистраторша была неразговорчива. Она лишь записала реквизиты кредитной карты Кейт, после чего протянула ей хлопчатобумажный халат и полотенце с запахом лаванды.

— Освободи ее от подавленности и скуки, которая оковала ее цепями!

Кейт наморщила лоб, стараясь зрительно представить чудовищ, которые, внезапно ослабев, отпустили ее и, словно дым, поднялись вверх, мешаясь с ароматным дымом свечей.

— В обмен позвольте ей воздать вам честь, раздвинув бедра…

Кейт широко распахнула глаза.

— Позвольте ей покориться вашей воле…

Кейт посмотрела вниз на свое тело и обнаружила, что женщина приблизилась к ней с большим металлическим зондом.

— Дайте ей открыть ее врата…

Кейт завизжала и соскочила со стола. Она стояла голая и, дрожа от холода, пятилась к увлажнителю.

Исполнительница ритуала опустила кочергу. Она приложила ладони рупором к губам и крикнула в сторону приемной:

— Шерри! Миссис Мандрел заказывала программу де-люкс или нет?

Зависла пауза, потом шелест бумаги и краткое «нет».

— Черт, Шерри, сколько раз я должна просить тебя записывать? Ты все время забываешь.

— Ладно, ладно!

Кейт блестела от пота. Целительница сама вытирала лоб носовым платком.

— Ну, думаю, на сегодня мы закончили. Идите домой, возьмите зеркало и исследуйте свое вновь обретенное блаженство. Познакомьтесь с ним, представьтесь ему и сделайте его своим другом.

Она достала из кармана карточку и поставила на ней печать в форме вагины.

— Ну вот. Приходите еще на пять сеансов и седьмой получите бесплатно.

Когда Джек вернулся домой из кафе, он застал Молли сидящей за его письменным столом эпохи Регентства, стремительно печатающей что-то на своем ноутбуке.

— Что вы делаете? — сказал он.

Она подняла руку, уставившись в пространство, словно прислушиваясь к чему-то, затем продолжила печатать, закончила предложение и только после этого посмотрела на Джека.

— Я пишу, — сказала она с самодовольством человека, который только что встретил на улице Бога и тот с ним поздоровался. — Пишу любовный роман.

Джек засмеялся:

— Это просто так не делается.

— Я знаю. Но я решила, почему бы не попробовать.

— Для того чтобы написать роман, требуются годы на освоение практических навыков, годы тяжелого труда, самоотречения и разочарований.

— Как и во всем.

— Разочарование может разбить ваше сердце.

— Ну, по вашим словам, мне это не грозит — ввиду отсутствия такового. Так что терять мне нечего.

Джек уставился на нее со злостью. Его приводила в ярость ее уверенность в том, что она может вот так запросто сляпать роман, словно испечь кекс по готовому рецепту.

— У вас ничего не выйдет, — выпалил он.

— Упс. Я думала, вы меня поддержите.

Джек глубоко вздохнул. Она была права. Откуда в нем столько негатива? Что с того, что она начнет писать книгу, которую никогда не сможет закончить? Все начинают с больших надежд, но вскоре ломаются на долгом тернистом пути к публикации. И она закончит свою карьеру на обочине, заодно со многими прочими. Ее провал будет таким сокрушительным, что глаза ее, наконец-то, загорятся уважением к мужчине, которому удалось дойти до конца пути.

Джек снисходительно улыбнулся:

— Впрочем, надо с чего-то начинать.

— Надеюсь, вы не в обиде, что я воспользовалась вашим столом?

— Пользуйтесь на здоровье. Для чего-то он тут стоит.

Молли бережно провела пальцами по краю столешницы.

— Просто он меня так вдохновляет.

Джек понимал ее энтузиазм. Он смягчился и улыбнулся ей, словно давнему приятелю:

— Этот стол принесет вам удачу.

— В самом деле? Классно.

— Да.

— Знаете, я испытала такое облегчение…

— Я знаю.

Молли встала, подошла к Джеку и обняла его. После секундного шока он тоже ее обнял. Молли отпустила его и с блаженством потянулась. После нескольких вращений головой она сделала медленный выдох.

— Господи, что за день! Я чувствую такое напряжение во всем теле.

— Писать нелегко, — согласился Джек.

Молли положила руки ему на грудь.

— Хочешь, потрахаемся? — спросила она.

Джек отскочил от нее как ошпаренный:

— Нет!

Она наклонила голову.

— Почему? Ты занят?

— Нет. Но все равно — нет. Господи, нет!

Молли подняла руки вверх:

— Ладно. Все в порядке. Достаточно было просто сказать «спасибо, нет». — Молли, покачивая бедрами, направилась к двери. — Думаю, надо принять горячую ванну. — Она обернулась и улыбнулась ему: — У тебя в душе съемная насадка?

Джек плюхнулся на диван и застонал.