Глава третья. Папа

Если хочешь быть счастливым — будь им!

(Козьма Прутков)

Проснулась Яна от непонятной тяжести где-то в районе головы, еще в полусне приподнялась, не раскрывая глаз, и вскрикнула от неожиданной боли. Искать виновника столь раннего пробуждения долго не пришлось: Гаврюха примостился прямо на разбросанных по подушке волосах, навалился тяжелой тушкой, приглушенно мурлыча от удовольствия, и вставать явно не собирался. После недолгой возни Янка его все-таки прогнала, кот оскорбленно мяукнул и гордо удалился из комнаты, виляя щуплым задом. (Скорей всего, направился на кухню, где гремела кастрюлями мама.)

А на кровати расположился еще кое-кто из посторонних личностей: полуметровый игрушечный слон из розового плюша, с кокетливым бантом на шее и гигантскими висячими ушами. (Пожалуй, что именно он сперва и вызвал Гаврюхин живой интерес — съедобное-не съедобное…) В массивных слоновьих лапах красовался самодельный плакат, намалеванный от руки кривоватыми буквами с изгибом наверх: "Раздача слонов без перерыва!" Невольно копируя излюбленную отцовскую привычку, Янка в недоумении поскребла указательным пальцем в затылке: значит, папа развлекается, а кто же еще?.. (Ну, разве что Ярославушка слегонца подсобил, такие финтеля как раз по его части!)

Каждый год на день рожденья отец дарит ей мягкие игрушки. (Он как-то раз сам над собой пошутил, что лет через пятьдесят надо будет выделять для этого богатства отдельную комнату.) Следовательно, Янино вчерашнее (да и позавчерашнее тоже) злостное поведение на подарках никак не отразилось, это радует! Она словила себя спросонок на мысли, что если бы папа подсунул ей этого слона не сейчас, задним числом, а на самый день рожденья с утра, то все могло бы сложиться иначе. Может, никуда бы и не сбежала, примчалась бы домой, как миленькая…

Хотя с выводами она поторопилась: мама еще до конца не отошла. Даже подарок ей вручила чересчур сдержанно и чопорно — им оказался охламонистый черный свитер в разноцветную горизонтальную полоску (которая, как известно, полнит), да к тому же размера на два больше. (Что называется, "на вырост". Она никогда не одобряла дочкиного Скорпионского увлечения всем коротким и облегающим.) Янка вежливо поблагодарила и из чувства вины разыграла бурный продолжительный восторг — вот с ним, пожалуй, переборщила, мама-то ведь тоже с мозгами… А про себя твердо решила, что в лицей это страхолюдие ни за какие деньги не наденет, нечего позориться!

Следующим подоспел Ярик, сунул под нос компакт-диск неизвестной Яне зарубежной группы c неудобочитаемым названием, она в первый раз про такую слышала. (Стало невыносимо смешно: до чего же это на него похоже! Ну что еще, скажите на милость, брательник мог ей подарить? Колесо от мотоцикла не в счет.)

Но Славка на простом вручении своего уникального диска не успокоился и с горящими фанатическим пламенем глазами взялся подробно по пальцам перечислять, чем именно этот концерт такой супер-пупер замечательный. Минуты через две папа отодвинул его в сторонку и ко всему сказанному присовокупил, что если именинница не против, то они сегодня могут прошвырнуться по городу, подышать свежим воздухом. Ну и по магазинам, естественно.

— Now you're talking! (Мне нравится ход твоих мыслей!) — удовлетворенно отозвалась Яна, накладывая себе на тарелку целую гору маминых салатов, каждого по ложке. (Фраза была из вчерашнего фильма с Эдди Мэрфи, выскочила некстати из закоулков памяти.) И боковым зрением успела ухватить, что мама у окна недовольно поморщилась — то ли от Янкиного пижонского английского (она эти игры терпеть не может), то ли от самой идеи шоппинга. Но говорить ничего не стала: видать, по случаю прошедшего праздника решила сдержаться, честь ей и хвала…

А папа без всякого предупреждения взялся за ее, Янино, воспитание, чего она с утра (да еще в воскресенье) аж никак не ожидала:

— Что-то я тебя вижу по большим праздникам! Или ночью, когда уже спишь, или утром, как еще не проснулась.

Янка дипломатично промолчала, сметая с тарелки остатки вчерашнего пиршества, не стала углубляться в эту более чем скользкую тему.

— Молчание — золото! — сам себе ответил отец и притворно вздохнул. Яна вместо ответа неопределенно повела бровями, да так, что сразу и не разберешь: то ли поддержала, то ли в мягкой форме выразила свое полное несогласие.

В некоторых вопросах Янка отличалась маминой консервативностью: не успев еще закрыть за собой дверцу машины, потребовала, чтобы ехали в "ее бутик". (Тот самый, который на пару опустошали месяца два назад, сразу после Володиного возвращения с рейса.) Нельзя сказать, чтобы он сильно воодушевился от этой идеи, слишком уж навязчивой показалась в прошлый раз продавщица — из молодых, да ранних. Но разбавить слегка натянутую обстановку не помешает: дочка до сих пор держится с ним подчеркнуто официально, с заметной прохладцей. Вот ведь Скорпионище, теперь еще год будет вспоминать!..

В магазинчике на сей раз пронесло: их встретила уже не блондинка "а ля Мэрилин Монро" с остро отточенными красными ноготками, а черненькая и востроносенькая девица с прической под Мирей Матье. Правда, и щебетала без умолку высоким пронзительным голосом, у Володи после первой же рулады основательно заложило уши. Но Янка не обратила на все эти неудобства никакого внимания и с раздувшимися от азарта ноздрями ринулась в женский отдел. Под предлогом неусыпного родительского ока он поспешил следом за дочкой, но оторваться не удалось. Востроносая девица, должно быть, истосковалась за утро без человеческого общения и теперь энергично наверстывала упущенное, комментируя каждое дочкино движение от одной вешалки к другой. Через пять минут Владимир приспособился и слушал ее как включенное на весь день радио: про погоду — так про погоду, про урожай зерновых или бахчевых — тоже милости просим… Привычный шумовой фон.

Да только рано расслабился: болтушка испуганно пискнула, поперхнулась очередным словом и крепко сжала бордовые губки. Володя машинально проследил за ее взглядом: из внутренней двери магазина выскочила стройная и со вкусом одетая женщина лет под сорок-тридцать семь, тщательно накрашенная и подмазанная. (Такой бы утренний променад совершать где-нибудь на Елисейских полях, а не обретаться в их провинциальном — хоть и уютном, никто не спорит! — городе.)

При первом же взгляде на Володю глаза у "француженки" полыхнули синим огнем и он ни с того ни с сего почувствовал предательскую слабость в коленях, хоть и был не из робкого десятка. Это тебе не бесхитростные заигрывания юной блондиночки, тут уже сама Хозяйка с повадками опытной охотницы! За квартал видать, что незамужняя или разведенная (что еще вероятней), если вздумает выйти на тропу войны… Неужели в их славном городе настолько туго с мужиками?..

Янка между тем уже успела напялить на себя сверкающую чистым золотом курточку и самозабвенно крутилась перед зеркалом. Ну чисто тебе сорока, первым делом тянется ко всему блестящему! Или это возраст такой?.. Пока Володя раздумывал, как бы дочуру потактичнее вразумить, вмешалась Хозяйка. Приятнейшим интеллигентным контральто возразила:

— Курточка, конечно, стильная, но сливается с волосами. Так они совсем не выделяются. Здесь нужно что-нибудь контрастное, чтоб их подчеркнуть. Раз уж досталась такая красота, — и ослепила при последних словах чарующей коммерческой улыбкой. Причем совершенно бесплатно.

К его огромному удивлению, подействовало. Янка безропотно вернула раскритикованную в пух и прах одежину на законное место и после секундного колебания подцепила рядом другую: точно такого же фасона, со множеством змеек и заклепок, но на этот раз нестерпимо серебряную. Володя и стоящая рядом с ним женщина с едва уловимым классическим ароматом "Шанель" невольно переглянулись и еле заметно друг другу улыбнулись — казалось, подумали об одном и том же. "А вот это становится опасно… — озадаченно подумал Владимир, и с самой сердечной улыбкой отодвинулся от Хозяйки на полшага. — В мои планы в любом случае не входит…" Дочка мудро расценила их молчание как знак согласия, заявила через плечо, что "теперь надо выбрать штаны", мгновение покопалась среди вешалок и скрылась в примерочной, задернув за собой волнистую темно-вишневую штору. "Француженка", по всей видимости, была психологом высокого класса, потому как негромко ей вдогонку бросила:

— Красивая девочка.

Янка расслышала и высунула курносый нос из-за своей ширмы, чтоб на всякий случай проверить: а вдруг это про кого другого?..

"Ишь ты, сразу двух зайцев подстрелила! И папахен доволен, и ребенок сияет, — поневоле усмехнулся Володя. — Пора уже отсюда сматывать удочки, а то если она и за меня с таким же рвением возьмется…" Что будет в этом случае, Володя додумать не успел: Хозяйка сбоку заглянула ему в глаза и мягко вскинула безупречной формы бровями, и тряхнула завлекающе ухоженными каштановыми локонами. "Полная противоположность Марине: высокая шатенка, и глаза светлые, разрез необычный", — словил себя на открытии. Как спасение, из примерочной прихромала Янка показывать свои штаны, на сей раз для разнообразия из матово-черного атласа и предельно натянутые на пятой точке. Сокрушенно вздохнув, посетовала, что очень красиво и размер точно ее, только почему-то неудобно ходить…

Что и говорить, Володино милое и местами застенчивое чадо с поразительной скоростью освоилось и выкаблучивалось вовсю — чуть ли не театр одного зрителя устроила! (Хотя вполне возможно, что без всякой задней мысли устроила, экспромтом.) Дочка минуты две сосредоточенно натягивала на ногу длиннющий коричневый сапог, отдающий примерно таким же лакированным блеском, что и недавние штаны. (Любимый Янкин формат: сияет, как начищенный армейский сапог, и кое-где переливается.) Володя с "француженкой" зачарованно наблюдали за этой сложной процедурой, точно два кролика под глубоким гипнозом. А у Янки что-то не заладилось: вытерла бисеринки пота на взмокревшем от трудов праведных челе и огорченно протянула:

— Кажется, у них размеры разные. Правый бот как раз, а левый маленький…

Хозяйка переполошилась, всплеснула руками и забегала вокруг малой, напоминая взволнованную наседку. В интеллигентном контральто прорезались откуда ни возьмись кудахтающие нотки:

— Не может быть! Я каждую партию сама проверяю, собственноручно.

Янка что-то про себя прикинула, наморщив мраморной белизны лоб (что было у нее признаком напряженной работы мозга). Затем облегченно вздохнула и принялась с усилием неподатливый сапог стаскивать, покряхтывая от напряжения:

— Relax, ложная тревога! Я с правой ноги носок сняла, а с левой нет… Пап, ну чего ты смеешься?! Наверно, это знак.

Что за знак, Володя не спросил: слишком обрадовался перспективе скорого освобождения из тряпичного царства.

На улицу выбрались только через час, с Владимира уже семь потов успело сойти. Дочка явно постановила себе перемерить весь наличный в магазинчике ассортимент — на миллион можно поспорить, что ни одной самой захудалой одежины не оставила без внимания! Володино вселенское облегчение за дверью бутика Янка не заметила, прижимала к сердцу вожделенные пакеты и улыбалась с полузакрытыми глазами. На ступеньках едва не споткнулась и с трудом удержала равновесие — вот такой рассеянный с хорошо известной улицы…

И опять он просчитался, во второй раз за этот день. В машине Янка неожиданно выдала, пристально разглядывая замысловатые пыльные узоры на лобовом стекле:

— Как она на тебя смотрела, а?..

— Кто смотрел?

— Хозяйка бутика.

Володя покосился на дочь с подозрением: похоже на то, что телепузик научился придуриваться и правдиво до слез разыгрывать святую невинность! А по-простому, очаровательную маленькую дурочку. Не исключено, что это ценное качество ей в дальнейшем еще ой как пригодится, но на нем подобного рода эксперименты ставить не надо. Вот так играючи обвести отца вокруг пальца!..

— И все равно мама лучше! В сто раз красивее, — с ревнивыми нотками объявила на его молчание Янка. Володя про себя улыбнулся: ну хоть в чем-то еще ребенок…

Когда совсем стемнело и Город зажегся тысячей цветных огней, папа по старой памяти выдвинул предложение по пути заехать в пиццерию. И застал ее врасплох, Янка испуганным воплем враз заглушила громыхающее чем-то иностранным радио:

— Нет, только не туда!!!

Отец от неожиданности резко затормозил — видно, не ожидал настолько бурной реакции — и вопросительно на нее воззрился. Глупо, конечно: можно подумать, Богдан там работает официантом! Могли бы спокойно зайти и сто пудов бы никого не встретили, но было уже поздно: папа на нее больше не полагался, а без лишних рассуждений завернул в греческий ресторан. Сказал, что там она еще не была. Вышло все равно неподалеку от той самой пиццерии на улице Энгельса, которую Янка с недавних пор обходит десятой дорогой. Как поет один их любимый бард: "Смешно, не правда ли, смешно, смешно…"

Хорошо еще, девчонки пока что не в курсе ее глубоких шекспировских переживаний! А то б засмеяли в два счета: тайная влюбленность в парня, которого она раза три-то от силы и видела. Мало того, что студента (да еще и третьего курса, если верить Галькиной информации), за которым все девчонки в универе бегают, и плюс ко всему из навороченной семьи… Шансов у нее ноль целых, ноль десятых, нечего себя обманывать! Да и встречается она вроде как с Сережей — теоретически встречается, поссорились же вчера…

У самого входа в ресторан Яна замедлила шаг, закрыла на секунду глаза и от всей души загадала, чтобы там не оказалось никакой симпатичной гречанки. (А то вторую отцовскую поклонницу за один день она уже просто не переживет!) Сработало: их столик обхаживал колоритный горбоносый грек с д'Артаньяновскими усами и жгучими вишнями-глазами. Разговаривал, однако, без акцента — может, никакой и не грек, а кто-то из кавказских народностей. Или не из кавказских, а всего лишь умело обыгрывает внешность. Грек, в совершенстве владеющий русским — так даже не интересно! Нечего будет завтра рассказать девчонкам, пристанут ведь с расспросами: ну что, куда ездили, что тебе подарили?..

Да и вообще греческая кухня пришлась Янке не особенно по вкусу (а может, настолько неудачно выбрала в меню заковыристое длинное название, что показалось самым красивым). Папа с видом прожженного знатока рекомендовал совершенно другое, но она настояла на своем, уже из чистого упрямства. В результате пол-вечера просидела, в задумчивости ковыряя вилкой в чем-то неприятно распаренном до соплеподобного состояния: на вкус вроде баклажаны, помидоры, зеленый перец, и что самое ужасное, ненавистный еще с детства маринованный лук. Несостыковочка вышла…

Папа из-за этой неудачи заметно расстроился и по второму разу предложил закусить пиццерией. Янка еще минут пять посомневалась и согласилась, все-таки слаб человек!.. Здраво рассудила, что время позднее, а посему никакой опасности ее любимое заведение из себя больше не представляет. Завтра-то день рабочий и тем более учебный, вряд ли хозяева станут так над собой измываться…

Благодаря счастливому совпадению им достался последний свободный столик: по случаю выходного оба зала пиццерии были набиты битком. "Уже и третий рядом пристраивают — значит, неплохо бизнес-то продвигается!.." — разомлев от тепла и, главное, от неслыханного везения, благодушно подумала Яна.

Разумеется, кухня была перегружена на час вперед — охранник еще с порога их честно предупредил, прикрывая широкой форменной грудью пиццерийную дверь. "Как Александр Матросов амбразуру!" — хихикнула Янка, прячась за отцовскую спину. А папа этому квадратному охраннику с бритой наголо головой и дико интеллектуальным выражением лица вежливенько так разъяснил, что они никуда не спешат, спокойно могут подождать. "Вон как старается, чтоб сегодняшний день закончился как можно более приятней…" — у Яны от избытка чувств защипало в носу, для маскировки она подхватила со стола меню и с преувеличенным усердием принялась его изучать. (Хоть давным-давно знала назубок, за столько-то съеденных пицц…)

Отец перебрасывался короткими ресторанными фразами с подоспевшим официантом, Яна краем уха уловила что-то смутно знакомое и удивилась, что на них как-то слишком быстро отреагировали. Обычно едва не полчаса ждать приходится, пока соизволят подойти… Оперативно работают, так что нечего было прибедняться, лить сиротские слезы: "Много заказов, кухня перегружена!.."

— Ну как, уже выбрала? — поторопил папа. Янка вместо ответа что-то невнятно пробормотала и в сильном недовольстве подняла глаза. (Она ужасно не любит, когда ее вот так бесцеремонно подгоняют в шею. Ну копуша она, сама прекрасно знает, так что ж теперь?.. У каждого свои недостатки.)

Официант был непривычно длинный, баскетбольного типа, возвышался над их столиком под самую люстру. Яна закинула голову, пытаясь разглядеть его лицо, и неслышно про себя ахнула: Богдан собственной персоной, это ж надо так!.. Как же она сразу по голосу не узнала? Только с ее рассеянностью и возможно… Он, наверное, решил, что старая знакомая высокомерно задирает нос. (Хотя какая там знакомая! Пару раз виделись случайно в кафе да раз колбасились в одной компании на дискотеке…)

Мысли метались в полнейшей панике, как бильярдные шары. "Кудрявый мальчик" смотрел на них сверху вниз сквозь девчоночьи, как у Ярика, ресницы, и улыбался стандартной вежливой улыбкой. Вероятно, одна из наработанного арсенала радушного хозяина: Яна для него всего лишь очередная клиентка, которую нужно хорошо обслужить, не больше и не меньше. Это как на Западе: дети в свободное время помогают родителям в ресторане или в магазине, вон в американских фильмах никакой работы не гнушаются… На кассе стоять — пожалуйста, бюргеры жарить — милости просим! Может, и зарплату за это получают… Богдан вопросительно приподнял темные и четко очерченные, как у недавней Хозяйки, брови, и Янка поспешно ткнула пальцем в самую середину меню (не успев толком рассмотреть, куда именно).

Вняв ее беззвучным мольбам, Богдан наконец-то удалился с заказом, а Яна немного отдышалась и принялась соображать дальше. У нее еще с самого детства в некоторых особо нагруженных случаях, бывает, срабатывает замедленная реакция. Как в том анекдоте:

"Здравствуй, мальчик! Как тебя зовут?"

"Здрасьте."

"Ты что, тормоз?"

"Вася."

"А где твои родители?"

"Сам ты тормоз!"

Ну как же она сразу не обратила внимания?! Одет этот Галькин мерседессный принц не в униформу здешних официантов — белый верх, черный низ, — а в демократичные джинсы и сине-голубой стиляжный свитер (очевидно, под цвет глаз. Что-что, а подобрать прикид по моде да по фигуре он умеет, Яна еще при первой встрече поставила в этой графе "плюс". Достаточно редкое для парня качество, кстати сказать! Или, может, просто мама его, владелица сей славной пиццерии, вовремя подключилась, приложила женскую руку…). По любому раскладу, Богдан подошел к их столику только из-за нее, Яны: увидел знакомое лицо — или знакомый затылок! — и решил сказать дружеское "хай". Ну кто ей мешал хоть какое-нибудь приветствие из себя выдавить, хотя бы вежливо помычать в ответ, как обделенный судьбою Герасим?..

А затем подоспела нервная разрядка. "Кудрявый мальчик" на горизонте больше не появлялся — неужели обиделся? — по идее, можно бы и расслабиться… Но Янку стала бить мелкая заячья дрожь, она еле успела судорожно спрятать под стол руки, чтобы папа не разглядел. (Хотя тот все равно посматривал на нее с нескрываемым весельем, словно о чем-то догадывался.) Ничего остроумного, впрочем, не изрек, в виде исключения деликатно промолчал. (Да-а, это вам не Ярик, тот бы сейчас от горячо любимой сестрицы одни рога да нога оставил!)

Янка еще несколько минут по инерции краснела, бледнела и нездоровым цветом зеленела, а одновременно с тем тихо про себя порадовалась, что по какому-то наитию перед уходом мазнула щеки пудрой. Интуиция, стало быть, сработала — ну прямо как чувствовала!.. Папа при виде этой богатейшей цветовой гаммы забеспокоился уже всерьез, то и дело порывался через стол потрогать ее лоб, но Янка изо всех сил отбивалась. Не хватало еще, чтоб на людях!..

И опять, как спасение свыше, в самый отчаянный момент прибыл заказ в исполнении томно-медлительной официантки, знакомой по прошлому набегу с Галькой и компанией. (С таким же термоядерным загаром, кокетливо сложенными сердечком губами и в неизменной форменной мини-юбке, на которую позарился в прошлый раз донжуанистый красавчик Андрюша.)

"Интересно, почему это она так радостно улыбается? Про "листья салата" вспоминает? Узнала, выходит… Или у меня с лицом что-то не то?.." — похолодев от ужаса, Янка неловкими от волнения пальцами полезла в сумочку за походным зеркальцем (оно же по совместительству служило компактной складной расческой, папин подарок из последнего рейса). Но физиономия была в сравнительном порядке, разве что ядреный румянец на всю щеку, признак здоровья.

Выбранная Яной строго по методу научного тыка пицца оказалась с кальмарами. Те были против обыкновения жесткими и мало-съедобными, но она мужественно все прожевала (пускай и не до конца), а под конец лицемерно похвалила. (Персонально для папы, чтобы он не расстраивался.) Богдан до самого их ухода больше не появлялся — может, и впрямь на нее обиделся за это высокомерное молчание… Янка почувствовала себя глубоко несчастной и никому не нужной, даже прибывший через пять минут после пиццы замысловатый фруктовый десерт в виде Триумфальной Арки не смог поднять поникший боевой дух, хоть как ни силился.

— Ну, теперь твоя душенька довольна? — как всегда, скрывая за шутливым тоном беспокойство, спросил папа. Удалось выдавить из себя жалкое подобие улыбки, вряд ли он на нее купился…