Глава четвёртая

Форс-мажор как он есть

"Здесь, здесь, здесь!!!", — выскочив из конюшни, Таша готова была петь от радости. Видно, что-то такое было в её лице, отчего даже угрюмый здоровенный мужик-конюх смотрел ей вслед с удивлённой улыбкой, притаившейся в бороде.

"…но-но, не расслабляйся, — резонно заметил внутренний голосок, — думаешь, в Долине ты сыщешь только трёх подобных лоша…"

"Заткнись".

Таша вприпрыжку побежала в трактир. Кажется, "Влюблённая Русалка" — не успела толком вывеску разглядеть…

Дэй простился с ней ещё у трактирных ворот, рассыпавшись в благодарностях и отсыпавшись горстью золотых, так что ничто не мешало Таше приступить к исполнению своего плана. План, собственно, был не то чтобы выработан, но… как-нибудь доработается по ходу дела.

Швырнув на стойку требуемые медяки и почти вырвав ключ из рук сидящей за "вахтой" хозяйки, Таша побежала по длинному коридору в поисках предназначенной ей комнаты. Это здание, в отличие от трактира Равнинной, было двухэтажным…

Тем лучше.

Стрелки часов оттикали тринадцать минут девятого часа вечера.

Захлопнув за собой дверь, Таша провернула ключ в замке. Комната походила на бывшую в "Золотом Драконе" до ощущения дурной бесконечности — будто и не уезжала никуда.

Девушка швырнула сумку на кровать, открыла настежь окно, скинула платье. Опустилась на колени. Сосредоточилась.

…раз…

…два…

…три.

Готово.

Превращение кардинально меняло мир. Мир человека и мир зверя были разными реальностями. Цвета, к примеру, не то чтобы исчезали — просто утрачивали значение. Вся окружающая обстановка оставалась на месте, но становилась унылым фоном. А вот звуки и запахи… о, вот они обретали действительное значение. Они рисовали мир сверкающими филигранными линиями, клубами сияющего дыма и вспышками разноцветного огня… Если, конечно, можно было бы описать это словами и с человеческой точки зрения. Но когда Таша перекидывалась обратно, чувства мгновенно притуплялись до обычного "чуть-острее-человеческого" уровня, а память об увиденном оставалась смутной, словно о полузабытом сне. Ведь вспоминал уже человек, который видел всё совсем иначе.

Мир светился многоцветной радугой. Мир был разложен на чувственные спектры. Мир виделся слухом и обонянием — и куда лучше, чем глазами. След служанки, прибиравшейся в комнате около дня назад, виделся блеклой розоватой дымкой, характерные пурпурные нотки указывали, что это молодая брюнетка, а салатовые разводы свидетельствовали, что девушка была в довольно-таки благостном расположении духа. Запахи с кухни соблазнительными пёстрыми линиями вползали из-под дверного косяка. Шорох мышиных лапок под кроватью слышался в другой плоскости, нежели ржание лошадей, быстрые шажочки поварёнка были парой октав выше, чем басовитое шлёпанье через двор конюха…

"Таша, возьми себя в руки! Вот… Так-то лучше".

Её комната — где-то в середине первого этажа. С первого и начать надо, и сперва пойти… ну, положим, налево.

Вспрыгнуть на подоконник, выйти на карниз, прижаться — прыжок, приземлиться на соседний карниз, заглянуть в окно…

И, убедившись, что в комнате никого нет, прыгнуть дальше.

На каждое окно уходило не больше нескольких секунд.

Пусто, незнакомец, пусто, пусто, незнакомец, пусто…

Сиренево-золотистое, сладко-цветочное облако.

Лив.

Вокруг клубились другие запахи — грязно-синеватая полоса, жирная болотно-зелёная линия. К запахам наёмников примешивались полутона старой кожи, потные разводы, хмельные спирали… и острый, перебивающий все остальные — запах страха, такого, что шерсть на загривке дыбилась. Страха по отношению к тому, чей запах выглядел сероватым туманом со скользящими серебристыми искрами.

Странное несоответствие запаха и внешности…

Но главным было то, что от этих троих в комнате остались только запахи.

"Богиня, разве возможно такое везение?.."

Вспрыгнуть в открытую форточку, потом на пол, к двери…

…раз…

…два…

Дверь была заперта на ключ.

— Лив!

Сестра спала. Дыхание ровное, лицо — неестественно бледное.

"Что они с тобой сделали?.."

Руки подрагивали, голова кружилась. Ташу нервно лихорадило.

Подчиняющие чары… Кажется, основные свойства таковы — человек никого не узнаёт, раз; беспрекословно подчиняется всем приказам, которые отдаёт его хозяин, — то есть человек, это заклятие наложивший, — два; и три — если кто-то заставляет его нарушить приказ, он сопротивляется до последнего.

В частности, если сейчас Таша разбудит Лив и попытается её увести, та не только не узнает сестру, но и будет кричать, плакать, брыкаться…

Таша подбежала к окну, распахнув его, вернулась к кровати — и, коротко выдохнув, осторожно подхватила сестру на руки: согнув ноги в коленях, так, чтобы голова Лив оказалась у неё на плече.

"Тяжёлая ты, однако…"

Вспрыгнуть на подоконник, — даже с нечеловеческой ловкостью, — далось Таше не без труда. Лив при этом неслабо тряхануло, однако сестрёнка продолжала безмятежно сопеть.

"Ещё и усыпили к тому же?"

С подоконника спрыгнуть во двор, как-то исхитриться закрыть окно, подцепив створку одним пальцем…

Госпожа удача сегодня была решительно на её стороне: на заднем дворе не было ни души, так что променад Таши в несколько необычно одетом, — а, точнее, в обычно неодетом, — виде никто не лицезрел.

Таше потребовалось не больше минуты, чтобы одеться, накинуть на плечо сумку и, оставив ключ на тумбочке, вновь покинуть комнату через окно. Только в этот раз в человеческом облике, со спящей Лив на руках — и уже окончательно.

Пробираясь к конюшне, девушка жалела, что ещё светло: подобные дела лучше делаются в темноте…

"Подобные дела? Как будто это — преступление! Да я своё возвращаю!"

Скорее всего, они отошли в таверну… Если Таше удастся ещё и лошадь незаметно вывести…

Лошадь.

Таша замерла — уже у самых конюшен.

Звёздочка провела в конюшне десяток-другой минут — после шестнадцати часов дороги с парой часовых привалов. А скакать придётся быстро. Желательно даже очень быстро.

"Умыкнуть чужую? Оставить Звёздочку… Ксаш, ксаш!!! Но это же Лив…"

"…ага, умыкнуть лошадь у этого бугая-конюха? — ехидно встряла Таша внутренняя. — Без оружия?"

Таша кусала бы руки — если бы они не были заняты Лив.

"И… и что же делать? Неужели перекидываться и… мейлерой… обезвреживать… но я не хочу!!"

"…ты же уповала на то, что план как-нибудь доработается. Вот и думай теперь".

Ну почему, почему?! Ведь почти…

Но… ведь всё обязательно будет хорошо, верно?

Должно быть…

— Можно смело выводить лошадь, — тихий голос за спиной. — Конюх отошёл.

Таша испуганно обернулась:

— Святой отец?!

— А разве непохож?

— Что вы здесь…

— Хотите спасти сестру? Тогда времени на объяснения нет.

— Но…

— Таша, я прошу…

Девушка не успела опустить взгляд.

…такой тёплый серый свет…

— …просто доверьтесь мне.

Не отводя глаз — Таша, помедлив, кивнула.

— Тогда идём.

— А…

— Не волнуйтесь насчёт своей лошади. Мы уедем на ней.

— Но…

— Увидите.

Звёздочка встретила их уставшей и более чем нерадостной, однако покорно пошла за дэем, когда тот открыл стойло. Выведя кобылку из конюшни, клирик вспрыгнул в седло, усадил спящую Лив перед собой и помог взобраться Таше.

— Мы её загоним! — не выдержала девушка.

Словно не слыша, дэй легонько хлопнул лошадку по шее, чуть придержав руку на гриве — и Звёздочка, встрепенувшись, порысила к плетню.

— Откройте, — когда клирик придержал поводья перед воротами, его голос звучал странно глухо.

Уже взбираясь обратно, Таша увидела, как побледнело его лицо — а прыть, с которой Звёздочка пустилась по мостовой мимо пёстрых рыночных палаток и невысоких бревенчатых домов, окончательно подтвердила её догадку:

— Вы передали лошади свои силы???

— Не больше, чем нужно, чтобы уехать достаточно далеко. С наступлением темноты сделаем привал, и за ночь она отдохнёт достаточно, чтобы продолжить путь.

— Ээ! Нам надо к другим воротам! В Равнинную — туда!

— Морли-лэн, вы всерьёз полагаете, что сейчас можете так просто повернуть обратно и вернуться домой? — в голосе дэя слышалась скрытая насмешка.

Таша, промолчав, опустила глаза. Эту часть плана она выработать не успела.

— Не будем радовать ваших врагов предсказуемостью, Морли-лэн. Скоро те, кто украли вашу сестру, обнаружат пропажу и кинутся в погоню, и мы от них не уйдём. И спрятаться в придорожных селениях тоже не сможем — независимо от того, направимся ли мы обратно в Равнинную или дальше в Заречную. Откройте ворота.

Таша покорно соскользнула с лошади — мальчишка-привратник, чем-то на Шерона смахивающий, безмятежно дрых в будке у выпускных ворот Приграничного. Дождавшись, пока Звёздочка выйдет на Тракт, девушка не без усилия сомкнула дубовые створки — и приняла руку дэя, чтобы взобраться на лошадь позади него.

— И что вы предлагаете? — когда Звёздочка весьма бодрой иноходью поскакала вперёд, осведомилась Таша.

— Провести ночь в Криволесье.

Таша медленно повернула голову — к востоку, туда, где на горизонте зловеще протянулась тёмная лесная полоса.

— Святой отец, вы спятили?

— Не думаю.

— Да в Криволесье и нежить захаживать боится!

— Самого леса нам бояться не стоит. А вот нежить и прочие малоприятные субъекты туда, увы, порой всё-таки захаживают — но уверяю, этой ночью вас никто не тронет.

— С какой стати этим малоприятным субъектам не пустить нас на аперитив? По доброте душевной?

— Вот видите — если вы так думаете, значит, ваши преследователи рассудят точно так же. Только они не знают одной вещи.

— Какой же?

— Я с вами.

— Планируете изрубить всех малоприятных субъектов, что к нам приблизятся, своей зубочисткой? — Таша опустила весьма скептический взгляд на дэевы ножны с мечом. — Должна вас разочаровать, святой отец, что…

— Морли-лэн, кажется, мы договаривались, что вы мне верите?

Таша сердито фыркнула.

"…и как ты могла вообще с ним куда-то поехать? Да он…"

"Заткнись".

Таша вздохнула. Она никогда не была в ладах со своим внутренним голосом. Этот голос уже сложился в отдельную внутреннюю Ташу, которая со стороны зорко наблюдала за каждым шагом Таши внешней — и которой только дай было поиронизировать, попротиворечить да покритиковать. Правда, чаще всего за критикой скрывались удивительно разумные вещи. А Таша удивительно упорно к ним не прислушивалась.

"…ой, добром это не кончится, помяни моё…"

"Заткнись".

"…сейчас он тебя в этом самом Криволесье и…"

"Заткнись!"

Звёздочка свернула с Тракта.

Впереди вилась по высокому разнотравью золотистая ленточка пыльной дороги. Солнце уползало за стену гор на далёком горизонте. Небо густело летними сумерками. С каждым перестуком копыт приближающееся Криволесье медленно распахивало свои гостеприимные могильные объятия…

…что ж, когда ничего другого не остаётся — приходится расслабляться и получать удовольствие.

Хотя бы от картинки.

— Святой отец, может, всё-таки соизволите ответить на пару моих вопросов, не заподозрив меня в недоверии?

Вначале Таша планировала придержать свои вопросы до обещанного привала, но молчание на протяжении всей дороги действовало на неё несколько угнетающе — учитывая к тому же, что окружающая обстановка глаз не радовала. Узкая дорога, отчётливо прочерченная пыльной полоской среди мхов, папоротников и редких невысоких трав, убегала вперёд туннелем меж широченных древесных стволов — гладких, словно шлифованный мрамор, отвесно уходивших ввысь. Лишь на самом верху, — Таше приходилось задирать голову, чтобы этот самый верх разглядеть, — стволы распушались ветками, сплошным лиственным пологом смыкая раскидистые кроны. Деревья были очень, очень старыми. За всю свою недлинную жизнь Таша таких не видела, и что это за деревья, не знала.

Спёртый воздух Криволесья, казалось, забродил. В стороне от дороги прела палая листва, но сама дорога была абсолютно чиста, как и тропки, редкими ниточками расползавшиеся куда-то в чащу. Что дорога, что тропинки — они были какими-то… ненастоящими. Будто их добавили в лес в последний миг, торопливо, на скорую руку чиркнув пыльные полосы — забыв о том, что протаптывать их некому, а тропы могут и мхи покрыть, и листва засыпать.

— Задавайте свои вопросы. Может, я отвечу.

— Вы телепат, да?

— Было бы глупо отрицать.

— Сильный?

— Сам себя не похвалишь.

"Понятно. Сильный".

— А я, случаем, не отрываю вас от некоего дела в приграничном трактире Заречной?

— Вы и ваша сестра были единственным делом.

— ?

— Когда на меня напали волки, я уже возвращался из Заречной. Собирался подлечиться и продолжить свой путь в родную деревню, но потом… услышал ваш разговор с мальчиком-конюхом. И решил помочь.

— И после этого вы требуете, чтобы я вам доверяла?! Да вы сходу меня обманули!

— Kul'pa es in fakto meo, no skelus.

…в моём деянии есть провинность, но нет преступления?..

"Странный дэй, ей-Неба".

Клирик между тем направил Звёздочку на одну из троп-ниточек, уводивших в чащу.

— Может, не стоит сходить с дороги? — осторожно заметила Таша.

— Место для ночлега лучше искать подальше от большой дороги.

"И это-то большая дорога?"

— И как вы всё-таки планируете защитить нас от всяких малоприятных субъектов? — вернулась к теме Таша. — Против нежити меч не поможет.

— Я знаю.

— Может, помимо телепата, вы ещё и колдун?

— Вы не первая, кто меня в этом подозревает — но, уверяю вас, я не могу сотворить и простейшего заклятия. Даже спичку зажечь.

— Как же тогда?..

— Увидите.

Дэй осадил Звёздочку:

— Что скажете?

— О чём?

— Об этой полянке.

— Ну… мило.

Полянка, к которой привела тут же и оборвавшаяся тропка, действительно была милой: притаившейся в круге из семи древесных стволов, покрытой пушистым мягким мхом. Ни папоротников, ни листвы, лишь в самой серёдке чернеет след от давнего костра. Ни дать ни взять рисунок из книги сказок — на таких вот "ведьминых кругах" обычно изображали альвов, танцующих вокруг Весеннего Огня.

— Значит, здесь и остановимся. Побудьте пока на лошади, ладно?

Дэй спешился и, прихрамывая, подвёл Звёздочку к кострищу. Сбросил свою сумку на землю. Протянул руку за спину.

Таша ожидала зловещего металлического скрежета — но меч выскользнул из ножен разочаровывающе беззвучно.

Дэй отмерил пять широких шагов.

— Вы же говорили, что не колдун, — сказала Таша, глядя, как он очерчивает защитный круг.

— Это не магия.

— Не магия? А разве нам может помочь что-нибудь, кроме магии?

— Да. Самое обыкновенное чудо.

— Хотите сказать, чудеса и магия — разные вещи?

— Там, где магия стала обыденностью — да, — дэй, замкнув круг, вернулся в центр. Бросил меч на траву, извлёк из сумки тёмный плащ грубой шерсти. — Можете слезать.

Таша покорно соскользнула с лошади. Подоспевший дэй подхватил Лив, заботливо завернув девочку в плащ:

— Будьте здесь.

— А вы куда?

— Думаю, хворост для костра нам не помешает, — он бережно опустил Лив на землю.

— А как вы вернётесь в круг? Или он пропускает своего создателя?

Дэй поднял меч:

— Что вы знаете о защитном круге?

— Я знаю о тех защитных кругах, что творятся магией — они не пропускают внутрь ни одно живое существо, ни одно оружие, ни одно заклятие… Самая надёжная защита. Но, к сожалению, пассивная — атаковать противников ты не можешь. А этот…

— Защитный круг, в котором мы с вами стоим — магия столь древняя, что уже перестала быть магией. Не нужно заклятий. Необходима лишь чуточка веры.

— И как же он действует?

— Издавна считалось, что нежить и нечисть приходят лишь туда, куда их приглашают. В противном случае они просто не могут переступить порог дома.

— Слышала. Но разве это не сказки? Те же вампиры…

— Тш, — дэй приложил палец к губам, — здесь слова материальны, помните.

— …из всех сказок о способах борьбы с ними правдивы лишь две — текущая вода и серебро. Для них чеснок — лишь приправа, крест — символ, святая вода не более смертоносна, чем обычная. И этим кровососам плевать, приглашали их в дом или нет — они просто приходят и всё.

— Вампиры приходят, потому что люди перестали верить в то, что они не смогут прийти.

— Я слышала, что когда-то вампиры были другими. Но люди-то… А раньше, значит, верили? Просто верили — и вера спасала их от нечисти?

— Сказки ведь не на пустом месте возникли, Морли-лэн. Раньше люди многое просто принимали за должное. Просто верили в какие-то вещи, не докапываясь до причин, следствий и научных обоснований. И вампиры — тоже. И потому раньше мир был куда… безопаснее.

Дэй коснулся травы кончиком серебристого лезвия:

— В общем, наш круг — это наш дом. И никакая нежить, нечисть и даже люди с недобрыми намерениями не смогут пересечь его границ без приглашения. Этой ночью вы можете спать спокойно, поверьте.

Дэй широким шагом пересёк границу круга. Лесной мрак быстро поглотил его.

Таша села на траву, обхватив колени руками. Странно, но вместе с ним ушло какое-то… спокойствие. Ощущение безопасности. До этого вокруг была просто тьма ночного леса, но сейчас… тьма была ощутимой. Вкрадчивой, обволакивающей, густой, как кисель. Неба и видно не было, а далёкие древесные кроны тонули в однородной сизой мгле — сквозь них не пробивался ни лунный свет, ни звёздное сияние. Деревья вокруг полянки своим мрачным видом выполняли функцию стражей, решительно отбирающих надежду у всяк сюда входящего. Они сливались в отвесно уходящие в небо чёрные стены. Крайне зловещие.

Которые, казалось, в какой-то момент вдруг двинутся навстречу друг другу и…

"Спокойно, Таша. Это нервное. Нормальный лес. Нормальный вечер".

"…а на деле ни то, ни другое, — хмыкнула Таша внутренняя. — А если он не вернётся? Если…"

"Вернётся. Просто… я верю ему".

"…вера, вера… А вот почему ты ему просто веришь?"

Таша отвела прядь волос с личика Лив. Достала из сумки фляжку и смочила губы сестры. В этом не было особой нужды, конечно, но… надо же было что-то делать.

"…когда ты доверяешь свою жизнь незнакомому человеку, когда, стоит тебе взглянуть в его глаза, ты забываешь все возражения и сомнения, когда рядом с ним тебе так спокойно… Почему?"

А если… припомнить прочитанное — о тварях, которые умеют очаровывать, которые питаются твоими силами…

Ночница? Не подходит, эти всегда являлись в облике женщин. И преимущественно — к мужчинам.

Лидерц? Нет, это всего лишь ходячий труп. Вриколакс. Погибшие возлюбленные, восставшие из мёртвых — благодаря безумному желанию живых. И, честно говоря, Таша всегда удивлялась, как героини историй с участием лидерцов не замечали некоторой странности происходящего: сначала твой любимый пропадает без вести, потом возвращается не пойми откуда, выдёргивает тебя из постели и посреди ночи тащит на "вашу свадьбу". При этом от него несёт тленом, он двигается с трупной одеревенелостью и говорит так, будто его горло забито землёй. А, да, и одна его нога оканчивается гусиной лапкой. Кажется, чтобы всего этого не заметить, нужно быть либо полной дурой, либо безнадёжно влюблённой… Хотя, наверное, эти два понятия можно было считать синонимами — так как первое часто являлось следствием второго.

"…а ведь он хромает…"

"Проехали".

Суккубы… нет, тех, что принимают облик мужчин, зовут инкубами…

Хотя вообще-то во всей этой версии с какой-нибудь ночной тварью было парочка, — а то и больше, — маленьких "но".

Первое: то, что чувствовала Таша по отношению к дэю, не имело ничего общего с теми эмоциями, которые, по идее, должна испытывать жертва подобных… малоприятных субъектов. Честно сказать, Таша вообще затруднялась сказать, какие чувства она испытывает. Что-то вроде непрестанного удивления в гремучей смеси с подозрительностью… Что там греха таить, — с недоверием. Но недоверием не к нему в целом — а к тому, что сможет помочь.

Второе: эти твари обычно не отличались терпением. И деликатностью они вроде тоже не славились — так что вряд ли инкуб стал бы вежливо дожидаться, пока Таша спасёт сестру. Своё намерение он осуществил бы на первом же привале.

Третье… Таша слышала, что инкубы обольщали монашек — но чтобы они сами принимали облик священнослужителей…

"…а, может, у этого своеобразное чувство юмора?"

Ну, и четвёртое… Собираясь очаровывать пятнадцатилетнюю девчонку, принимать облик кого-то, годящегося ей в отцы, крайне неразумно. В таком возрасте девушки поголовно мечтают о ком-нибудь юном, златокудром и синеглазом, желательно с короной, белым конём и прочими прелестями всех себя уважающих сказочных принцев…

А Таша, — к своей некоторой досаде, — исключением не была.

Таша в задумчивости полезла в сумку. Вопросов становилось всё больше, а ответов упорно не находилось. Нет, они вроде как находились, но сразу же ускользали, как… маринованные грибы. Только поднесёшь вилку — а они удирают от тебя на другой конец тарелки. Скользкие, заразы.

Но вкусные…

Таша сглотнула, наконец нашарила то, что искала, и заодно извлекла из сумки очередную лепёшку. Она только что вспомнила, что не ужинала.

Спустя некоторое время дэй вернулся с охапкой хвороста, извлёк из сумки трутницу, и костерок благополучно запылал. Тьма вокруг враз стала ещё темнее…

…но тревога и страх отхлынули, стоило Таше услышать шелест его одежд.

— Ешьте, — Таша протянула дэю одну из двух оставшихся лепёшек, — я видела на Пустоши, вы свои доели.

Тот протирал меч заботливо припасённой тряпочкой:

— У меня ещё есть хлеб.

— Это вы тот кирпич называете хлебом?

— А разве хлеб не может быть в форме кирпича?

— Может, но я имела в виду вкусовые качества и… как это… ну, твёрдость, в общем. Не пробовала, конечно — но на вид самый что ни на есть кирпич.

— У вас у самой немного осталось.

— У меня ещё каравай белого и буханка ржаного хлеба.

— И откуда у вас на кухне столько выпечки нашлось?

— Я люблю печь. И ещё у меня мясо есть…

— Увы, вынужден отказаться. В этом месяце мы едим только рыбу.

— А хлеб?

— Ну, — дэй, вздохнув, отложил меч и протянул руку, — раз вам так хочется переводить на меня свои припасы…

Таша смотрела, как он ест. Неторопливо, тщательно прожёвывая, глядя куда-то в огонь.

— Вы всё про меня знаете, да?

Он поднял взгляд. Проглотил. Подумал.

— Смотря, что вы имеете в виду.

— Кто я.

— Трудно определённо сказать про людей, кто они. У каждого человека множество… определений. И у нелюдя — тоже.

— Ну и тогда почему бы сразу не сказать, что знаете?

— Вас интересовало, знаю ли я всё о том, кто вы. А пока я могу сказать только то, что вы оборотень, и с одной стороны ваши предки — князья, с другой — короли, а сами вы считали своей семьёй сидроделов. Насчёт остального есть догадки, но, чтобы говорить уверенно, в них вначале надо убедиться.

— Остального?

— "Хороший человек", к примеру — тоже определение. Ну, или "хороший оборотень", — он отправил в рот последний кусок. Отряхнул руки, полез в сумку за фляжкой. — Благодарю за угощение. Хлеб просто замечательный.

— Правда понравилось? — уголки губ самопроизвольно растянулись в улыбке.

— Вам серьёзно стоит задуматься о том, чтобы открыть пекарню.

— Да? Хм…

Клирик уже убирал фляжку обратно.

— Стоит подумать о том, что нам делать дальше, — он вновь взялся за меч. Таше казалось — для успокоения.

— Нам?

— Когда спасаешь кому-то жизнь, берёшь за него ответственность. А бросить вас, когда вам некуда идти — преступление.

— Почему некуда? У нас же есть…

— О вашем возвращении домой мы уже говорили. О его невозможности. Не думаю, что они успокоятся прежде, чем найдут вас.

— Или прежде, чем умрут.

— Умрут по воле Богини, а не нашими стараниями. Ни вы, ни я — мы не будем обагрять руки кровью. Нам Кристаль Чудотворной завещано "не убий" — помните?

Таша хмуро кивнула:

— И что вы предлагаете?

— Спрятаться.

— Мы не сможем всё время прятаться.

— Всё время нам и не придётся. А даже если пришлось бы — это легче сделать, чем вы думаете. Особенно с верой в защитный круг.

— Будем всю жизнь ночевать в лесах?

— Я выразился… фигурально, — он наконец вернул меч в ножны. — С верой вы будете в безопасности в любом доме.

Скажите это им, мрачно подумала Таша, протянув руки к огню.

Нам. Вот так просто — взял и распорядился её судьбой. А она, что самое паршивое, даже не хочет возражать…

…и собственная покорность начинала Ташу немного злить.

— Поспите.

— Не хочу.

— Тогда хотя бы ложитесь.

Таша мотнула головой. Едва заметно пожав плечами, он лёг — заложив руки за голову, глядя в небо.

Хворост прогорал быстро, так что вскоре поляну озаряло лишь тусклое мерцание углей. Свет сумрачных отблесков и ночная тьма так причудливо переплелись, что лежавшего по другую сторону костра мужчину можно было легко принять за тень. Лишь в глазах посверкивали отражённые искры.

— Святой отец…

Он не ответил.

Таша всмотрелась в его лицо. Глаза оставались открытыми, но взгляд из-под длинных ресниц… он был…

…точно на окна опустили стальные ставни.

— Арон!

Услышав своё имя, он моргнул:

— Да?

Вроде бы рядом — и так далеко…

— Почему вы это сделали?

— Почему… помог?

— Да.

Он приподнялся на локте:

— Вам хватит объяснения "из простого человеческого участия"? Или разъяснить подробнее?

— Желательно.

Дэй помолчал. Потом заговорил неторопливо и тихо:

— Я увидел ребёнка, которого бросили одного во тьме. И он идёт вперёд, просто потому, что надо идти. Не зная, что будет делать, когда дойдёт. Не подозревая, что балансирует на краю пропасти. И пусть пока он чудом не оступился, но один неверный шаг, и…

Он смолк, и Таша вздрогнула — столь ярким был нарисованный образ.

Мда, кажется, кошку успешно могло сгубить не любопытство, а воображение…

— Значит, из чистого альтруизма? — спустя некоторое время спросила она. — И никаких личных причин?

— Когда тебе нравится человек и ты хочешь ему помочь — это, как мне кажется, довольно-таки личная причина.

— А… Ну, пожааах… луй, — Таша, прикрыв рот ладошкой, зевнула.

— Спите. Вам нужно отдохнуть.

— А что будем делать утром?

— Вначале дождёмся, пока оно наступит.

Таша получше укутала Лив и легла рядом, обняв сестру.

"…а если малоприятные субъекты всё-таки придут — ты думаешь, начерченный в траве кружок поможет?"

Таша, не глядя, нашарила что-то, лежащее в сторонке, тщательно завёрнутое в тряпицу.

Странно, но потом были совсем слабыми… точно далёкое эхо тихих голосов.

"Я не буду спать. Я… только отдохну немного".

Глаза… Веки вниз — точно кто-то тянет за ресницы…

Она смотрела на подёрнутые серостью, умирающие угли.

"Я… только сомкну глаза. Совсем ненадолго. Я не засну.

А даже если засну, что такого? Ведь всё будет хорошо…"

"…ага, и главное — верить, да-да…"

Лето…

…яркая, по-изумрудному яркая трава по колено…

— Не догонишь!

Смеющаяся Лив убегает всё дальше.

— Стой!

…почему вдруг так темно?

— Лив, подожди!

Но сколько ни бежишь, ты на одном месте — а она всё дальше, дальше…

…только что был день, почему сразу ночь? Она же ненавидит темноту, ненавидит…

— Лив!

Но её уже не видно…

…ни поля, ни травы, ни лета — лишь мрак…

— ЛИВ!

Крик хоть немного разрывает тишину, от которой глохнешь.

…судорожный, гадкий холод — на шее, на плечах, сползая всё ниже, ниже, сковывая спину, ноги…

Шаги за спиной.

— Кто здесь?

Сзади что-то есть. Что-то вырастает, двигается, вот сейчас коснётся шеи…

…твой крик не пугает, не заставляет показаться — оно подходит сзади…

…затылком чувствуешь пристальный взгляд…

Оно ждёт, пока ты обернёшься.

…шаги…

— ХВАТИТ!

Таша вскочила, задыхаясь, в липнущем к телу платье. Небо ещё и не думало светлеть.

…шаги…

Они пришли из реальности. Шуршание сапог по листве.

— Арон?

Лив безмятежно посапывала рядом, но по ту сторону мёртвого костра было пусто.

— Арон!

— Тш. Я здесь.

Он стоял за её спиной, всматриваясь во тьму.

— Кто-то идёт!

— Я слышал их мысли. Двое… Не беритесь за нож, пусть даже серебряный. Он вам не понадобится.

Ташина рука замерла на полпути к завёрнутому в тряпицу ножичку.

— А вы так в этом…

— Уверен.

Звёздочка, тревожно фыркая, нервно топтала траву. Таша подскочила к лошади — та ткнулась носом в её ладонь.

— Тише, тише. Вот хорошая девочка, да… Всё будет хорошо, слышишь? Всё будет хорошо, обязательно…

Таша обернулась. Она уже различала приближающиеся чёрные тени.

— Это не займёт много времени.

"…спокоен, как мертвяк… Может, не зря ты про лидерца вспомнила?"

Однако его уверенность странным образом передавалась ей.

Таша шагнула вперёд, оказавшись за спиной Арона. Привстала на цыпочки, чтобы иметь возможность наблюдать за происходящим из-за его плеча.

Звёздочка тихонько, испуганно заржала.

Незваные гости шагнули на поляну.

Двое юношей в тёмных камзолах. На вид не старше двадцати. Картинно вьющиеся волосы, бледнокожие, красивые до одурения лица — и едва уловимый тленный запах умирающих цветов.

Вампиры.

"…бойся своих жела… вернее, слов".

"А они настоящие или… в конце концов, от Криволесья чего угодно жди…"

— Добрый вечер, господа, — жизнерадостно поприветствовал их Арон.

По неведомой причине вампиры остановились. Конечно, из-за довольно-таки неудобного ракурса Таша не могла сказать точно — но ей казалось, что они смотрят дэю в глаза…

— Хотя, согласен — для вечера поздновато.

…и видят в них что-то, чего Таше увидеть не хотелось бы.

— К сожалению, мы не можем согласиться на просьбу, которую вы хотели изложить: на этой полянке довольно-таки мало места для того, чтобы вы разместились на ночлег по соседству. Но я уверен, что это далеко не единственная подобная поляна в Криволесье, так что советую вам не терять времени, находясь долее в нашем обществе, и заранее осознать всю тщетность попыток нас очаровать.

Таша уже знала, что будет дальше.

Конечно же, они закрыли глаза. И когда они их открыли, то старательно смотрели себе под ноги.

Разумеется, их сбило с толку, что их план полетел ко всем ксашам. И потому вполне естественно, что они решили не изощряться более, а действовать другим проверенным методом. Пусть даже чуточку прямолинейным и далеко не таким изящным, как первоначальный.

Не мудрствуя лукаво, вампиры метнулись вперёд — так быстро, что Таша не успевала следить за их…

Поляну огласили два коротких вопля.

— О, простите. Мне действительно очень жаль.

"…во всяком случае, если они и ненастоящие, то достаточно правдоподобно материальны".

Вампиры синхронно отняли руки от своих носов — чья безукоризненная форма, значительно изменившаяся от столкновения с невидимой стеной, быстро восстанавливалась. Регенерацией своей кровопийцы всегда славились.

— Ты нас разозлил, святоша, — прошипел один.

— Я не хотел, поверьте. Но если вы намерены и дальше нарушать наш покой — вполне возможно, что захочу.

— За границами круга ты бессилен! Ты ничего не сможешь сделать, только отсиживаться!

— Вы так в этом уверены?

Их взгляды точно магнитами притянулись вверх.

Вампиры одновременно издали странный скулящий стон. Одновременно вскинули руки ко ртам.

Они смотрели в глаза человеку, за спиной которого стояла Таша…

…и красивые лица их были страшны, как бесовские лики — так каждую черту перекривил ужас.

— Уходите.

Таша не видела, но знала…

…он закрыл глаза.

Вампиры рухнули наземь, точно марионетки за опущенным занавесом. Они ползли спинами вперёд, дрожа, беззвучно шевеля трясущимися губами, пока не уткнулись в стволы деревьев. И только тогда чудом поднялись на подгибающиеся ноги — чтобы побежать, что было сил.

Таша услышала исполненный презрения фырк: так Звёздочка выразила всё, что она думает по поводу обращённых в бегство врагов.

— Что ж, думаю, они не вернутся. Лес получил то, что хотел. Остальное он доделает сам.

— Что вы с ними сделали?!

— Всего лишь изменил их веру в то, что они видят перед собой. Лес тоже немного помог… — Арон обернулся. — Впрочем, учитывая, что он же вначале и привёл их сюда — хороша помощь.

Таша смотрела на него снизу вверх.

— Кто вы?

— Вы же знаете.

— Я знала, что телепаты читают мысли, но чтобы они могли их изменять…

— Об этом умении предпочитают не распространяться.

— Но…

— Таша, я отвечу на все ваши вопросы утром, — он говорил почти нежно, — а сейчас вам надо отдохнуть. Вы две ночи подряд почти не спали.

Таша сонно моргнула. Она ведь действительно очень устала…

"Какая разница, впрочем? С вампирами просто не было другого выхода. А лезть в мою голову ему нет нужды…"

Он уже прошёл на прежнее место и лёг. Руки за голову, взгляд в небо. Точно как раньше.

— Думаю, этой ночью нас больше никто не побеспокоит.

…и — словно ничего и не было.

Таша опустилась на землю. Свернулась калачиком. Закрыла глаза.

"…и с кем тебя угораздило встретиться?.."