"Амазонка: призраки зеленого ада" - читать интересную книгу автора (Шляхтинский Андрей)
Глава седьмая Дорога смерти, гигантские удавы и лягушка-людоед
 |
Растущая луна — Йоки заползла почти на самый верх небосклона, залив серебристо-золотым светом половину неба, подернутого легкой пеленой облаков.
— Брат, в твоей земле эта же луна?
Завтра с самого утра индейцы и я на некоторое время покинем берега реки и углубимся в заболоченную сельву — агуахаль, направляясь в сторону голубых отрогов Кордильеры. А пока мы стоим с Аро возле его хижины-навеса и смотрим на выцветший небосклон.
Долгожданная прохлада опустилась на джунгли и густо заросшие расчистки индейцев, вспыхивающие салатовыми искорками светлячков. А с низкого берега обмелевшей Уиньюанаи тянет откровенным холодом. Один или два оранжевых огонька нетвердо мерцают с другой стороны, прячась за стеной прибрежной растительности. Голосят сверчки, цикады и квакши, а вдали поет маленькая совка пу'у.
— Да, брат, в моей земле эта же луна, — отвечаю я Маленькому Вождю. — Только выглядит она чуть-чуть иначе и ходит по-другому. Смотри, здесь она у нас над головой, а там почти всегда движется низко над горизонтом. И пятна на ней иначе лежат.
— Вот если эту луну перевернуть немного, то ты увидишь, какая она в моей земле.
— Но там, у тебя, эта же самая луна, брат? — не унимается индеец.
— Да, брат, эта же.
— А почему она низко ходит? Твоя земля ближе к небу? Почему пятна другие?
— Нет, брат. Моя земля так же далеко, как и твоя. Но мы живем далеко на севере, поэтому луна ходит иначе и выглядит по-другому. — Я не могу придумать лучшего объяснения. Испанский язык индейца далек от хорошего, но его вполне достаточно, чтобы объясняться на бытовые темы. А как изложить ему абстрактные понятия из области астрономии, я не знаю. Учитывая то обстоятельство, что и сам не силен в этой науке. Впрочем, Маленький Вождь довольствуется и таким объяснением. А вот мне интересно, что думают чайяуита о солнце, луне, небе и звездах.
— Скажи, брат, а что такое солнце? Что говорят старики?
— Не знаю. О солнце ничего не говорят. О луне вот говорят, что раньше она была мужчиной, который поднялся на небо.
— Да, я тоже слышал это. Люди кичуа с рек Пастаса и Напо мне рассказывали. А бывает так, что луна вдруг пропадает ночью, а потом снова появляется?
— Бывало так. Когда луна исчезала, делалась красной, то мужчины стреляли из ружей, били в барабаны и звонили в колокол, который есть в церкви. Так делали, чтобы луна не умерла. Все боялись, что она вот-вот умрет.
— Солнце иногда тоже исчезает, и днем делается, как ночью. Все птицы тогда замолкают. Ты знаешь? — спрашиваю я.
— Да, когда пропадало солнце, все плакали. Те, кто был в лесу, громко кричали. Боялись, что наступает суд Божий.
— А о звездах старики что говорят?
— Говорят, что давным-давно мужчины отсюда брали в жены звезды-тайюра, которые были девушками.
— Расскажи мне, брат, — прошу я Маленького Вождя.
— В начале времен на земле, в мире людей, жило очень мало женщин. Поэтому мужчины отправлялись на небо, чтобы жениться на девушках-звездах. В этом им помогал маленький уихшу — колибри. Он брал одного мужчину, велел ему закрыть глаза и отвозил на небо. Войти на небо можно было только через дверь грома — пынку или еще говорят йя'куана, которая то открывалась, то закрывалась. Когда она открывалась, колибри пролетал в нее и оставлял с той стороны свою ношу. Как только дверь вновь открывалась, уихшу возвращался на землю. Мужчины же оставались на небе и уже никогда не спускались обратно. Они женились там.
— А что еще ты знаешь о звездах? Какие еще знаешь? Вот эту звезду ты знаешь? — спрашиваю я, указывая пальцем на мерцающий бриллиант Сириуса.
— Да, это Панка Тайюра, большая звезда.
— А вот эти звезды как называются? — Я показываю на созвездие Орион.
— Ааа… это Нуну Пайа Нанто — нога Нуну.
— Что значит Нуну?
— Нуну — это люди ауахун, так мы их зовем. Те, что живут в горах в верховьях реки Капанаи. Метисы называют их агуа-руна.
— Как же это ауахун оказались на небе? — недоумеваю я.
— Рассказывают, что в давние времена вот те звезды, — Маленький Вождь указывает на самые яркие звезды в созвездии Орион, — были людьми и жили на земле. Говорят, что они много воевали, убивали и ели других людей. Когда мужчины чайяуита уходили ловить рыбу по ручьям, то уже никогда не возвращались обратно. Никто не знал, куда они пропадали.
Раньше, так говорят, дятел-кунка и маленькая обезьянка-инши были людьми. Птичка йо'натраши' тоже была мужчиной, который однажды отправился по ручью узнать, почему не возвращаются другие. Там он встретил красивую девушку индейцев ауахун. Та спросила его, откуда он и зачем пришел, а затем пригласила его к себе в дом. Но йо'натраши' ничего ей не ответил и, вместо того чтобы отправиться с ней, вернулся к себе и рассказал всем, куда исчезают мужчины. Тогда чайяуи-та решили идти воевать с ауахун и позвали дятла и обезьянку инши. Взяли свои луки и стрелы и пошли к ауахун. Чайяуита напали на них, убили почти всех. Оставшиеся, чтобы спастись, поднялись на небо. В те времена ауахун обладали силой. Поэтому они сумели подняться наверх. Теперь они стали звездами, Нуну Пайя Нанто.
Есть еще другие нуну, — и Маленький Вождь вытягивает руку вверх, указывая мне на несколько крошечных звездочек скопления Плеяды, — это Нуну Йя'пира, глаза Нуну. А вон там, — продолжает он, — Тайя Кувирато'. «Тайя» на нашем языке — это белый кайман, а слово «кувирато'» означает «челюсть».
И действительно, скопление Гиады, образующее «рога» на голове созвездия Тельца, напоминает раскрытую пасть каймана. Похоже, у нас сегодня разговор исключительно о небе и о звездах. Что ж, раз уж мы начали его, то будет правильно разузнать у индейца все, что он вспомнит на эту тему. Поэтому я интересуюсь относительно Млечного Пути. Индейцы из других племен амазонской сельвы, к северу от собственно Амазонки и Мараньо-на, рассказывали мне, что белая туманная полоса, расчертившая весь небосвод от горизонта до горизонта, это следы, которые оставил после себя тапир. Другие же утверждают, что Млечный Путь появился после того, как ламантин — яку уагра проплыл, ныряя, по реке и оставил за собой пену и пузыри на поверхности воды. Еще говорят, что это большие стада белогубых пекари оставили след: ведь прежде, в начале времен, все происходившее на земле отражалось на небе. В некоторых местах индейцы считают, что Млечный Путь — это лестница наверх, в Верхний мир, так и называя ее — Чакана.
А сегодня мне интересно, что поведает Аро Кауаса — наполовину чайяуита, наполовину по линии матери, ауахун из рода Писанг — о Млечном Пути. И я спрашиваю его, но в ответ слышу лишь:
— Чиминпатыра, уа'йянынпу кыран чимирин ира па'тыро, тупи ирака.
— Как ты сказал, брат?
— Мы называем это Чимирин Ира, по-испански говорят «дорога смерти». Брат, я сказал, что, когда мы умираем, наши души отправляются по дороге смерти. Так рассказывали в старину. Говорят, что это две дороги: одна ведет в ад, а другая — в рай.
Довольно разговоров. Жена индейца уже приготовила скромный ужин, и мы возвращаемся в дом, под крышу. Усаживаемся на подобие длинной лавки. Маленький Вождь поджигает кусочек древесной смолы копаль, который шипит, дымит, распространяя вокруг приятный аромат, и дает достаточно света, чтобы мы могли быстро съесть вареный маниок. Совка пу'у подлетела совсем близко и громко поет вибрирующую песню в кроне одного из деревьев сапоте. Об этой птице у индейцев чайяуита есть сказка о том, как в давние времена ночная хищница превратилась в человека.
Как-то раз муж ушел на охоту, а беременную жену оставил дома. И вот пока его не было, женщина родила девочку. И тут она услышала, как в джунглях запела совка.
— Если бы ты была человеческим существом, ты смогла бы помочь мне принести дрова и разложить костер, чтобы я согрелась, — посетовала женщина.
И вдруг, прошло совсем чуть-чуть времени, из джунглей вышла пу'у и отдала женщине дрова, которые принесла с собой. Она сказала:
— Вот, соседка, возьми дрова, разложи костер и погрейся.
Женщина испугалась, но ничего не ответила. Та, которая пришла из леса, тоже была женщиной, но не настоящей. На самом деле это была пу'у. Так как они все стояли и молчали, то гостья наконец попросила:
— Соседка, позволь мне переночевать у тебя.
И женщина ответила:
— Хорошо, заходи. Спи у меня.
Итак, они легли спать вместе. В полночь пу'у, которая превратилась в женщину, запустила свой палец в глаз маленькой девочке, и та заплакала. Мать спросила:
— Что ты сделала моей дочке? Почему она плачет?
— Я-то ничего ей не сделала. Она плачет потому, что я вытащила ей клеща-ту'шин из века, — ответила пу'у, но это было неправдой.
Позже, когда мать спала глубоким сном, гостья выковыряла глаз у маленькой девочки и съела его. Затем она точно так же поступила со спавшей женщиной. Однако в доме был еще маленький мальчик — сын женщины. Он еще вечером залез наверх, под самую крышу, и оттуда видел, что произошло. Он видел, что его мать и сестра умерли из-за той женщины, которая спала вместе с ними. Проснувшись утром, гостья осталась в доме.
Прошло немного времени, и мальчик услышал, как его отец возвращается с охоты. Спустившись из-под крыши, он бегом бросился ему навстречу и рассказал, что случилось. Женщина, которая вытащила глаза, все еще оставалась в доме. Она взяла камень, положила его в гамак и стала нянчить, как если бы это был настоящий ребенок. Когда мужчина вернулся домой, то увидел гостью.
— Муж, я родила ребенка, дочку, — сказала пу'у и взяла глиняный горшок. — Пойду и принесу воды, чтобы сварить мясо. Когда оно приготовится, мы поедим.
Пока гостья ходила за водой, мужчина разогрел на костре пчелиный воск и стал поджидать ее возвращения. Когда та вернулась с реки, он сказал ей:
— Жена, подойди сюда. Я раскрашу тебе лицо, чтобы мы смогли отправиться на праздник.
Он связал вместе две доски и добавил:
— Просунь свои ногти между досками. Я боюсь их, потому что они у тебя слишком длинные.
Итак, женщина пу'у засунула ногти-когти меж досок, закрыла глаза и подняла лицо. И пока она так сидела, мужчина взял кипящий воск и выплеснул ей на лицо. Когда он сделал так, женщина от неожиданности и боли подскочила и закричала:
— Мой муж, мой муж!
Мужчина же раскидал головешки от костра по всему дому и поджег его. Он так сделал, чтобы пу'у не сумела убежать. Отойдя в сторону, муж остановился и стал слушать, как шумит пламя. А женщина пу'у перед тем, как умереть, произнесла:
— Йо'уира чока, ма'ма' чока, ащо' чока, уыйоуан чока.
И умерла. Поэтому из ее глаз после смерти выросли клубни растений уитина, сачапапа, камоте и уыйоуан.
Так рассказывали чайяуита в прежние времена.
Мы едим руками из одной общей песочного цвета глиняной тарелки, какие женщины лепят сами и раскрашивают красной и черной глиной или же используют растительные краски, например из семян кустарника ачиоте. Среди маниока изредка попадаются кусочки мяса, и Маленький Вождь, следуя традиции, берет пальцами один из них и, протягивая мне, говорит:
— Возьми, брат.
— Спасибо, брат, — отвечаю я.
В свою очередь вылавливаю кусочек и предлагаю его индейцу:
— Бери, брат.
— Спасибо, брат.
У чайяуита этот взаимообмен пищей столь же естественен, как и привычка, взяв кусочек, отойти на пару-тройку шагов в сторону от тарелки и других едоков и там неторопливо его прожевать. Поэтому мужская трапеза — женщины с маленькими детьми едят отдельно, а от очага к мужскому «столу» пищу приносит мальчик-подросток из семьи хозяина — со стороны кажется постоянным перемещением людей.
Закончив скромную вечернюю еду, Маленький Вождь и я не торопясь сидим и потягиваем масату. Я прежде упоминал, что в земли индейцев чайяуита меня привела легенда о золоте, которое, по слухам, лежит где-то в горах. До сих пор мне не подворачивался случай поинтересоваться у Маленького Вождя, правда ли это, и если правда, то где оно лежит. И вдруг, когда я совершенно не ожидал узнать что-либо о кладе, индейцу пришла в голову мысль поведать мне легенду о Кумпанама — герое, можно сказать — боге, который совершил множество подвигов, убив, в частности, гигантскую анаконду-людоеда. Вскоре выяснилось, что легенд об этом персонаже у чайяуита значительно больше, но я перескажу здесь ту, что узнал от Маленького Вождя. Простит мне читатель, но я специально назову здесь географические ориентиры, чтобы коварно ввести читающих эти строки в искушение отправиться на поиски древних сокровищ. И если кто-то загорится желанием разгадать тайну, то, я полагаю, найдет в себе силы и возможности без моей помощи выяснить все остальное самостоятельно. Или же будет настолько упорен в своих устремлениях, что уговорит автора этих строк — за соответствующее вознаграждение — еще раз вернуться в сумрачные малярийные болота у самых подножий Восточной Кордильеры. Итак, легенда.
Когда-то, в давние-предавние времена, в реке Нана жила огромная анаконда — я'уан, которую еще называют нана', как и место, где та встречалась. Она охотилась на детей, когда те приходили купаться. И вот когда я'уан убила многих детей, мать одного из них попросила Кумпанама:
— Есть одна я'уан, которая кушает наших детей. Будь добр, убей ее, пока она не поубивала всех.
Когда Кумпанама услышал эти слова, то превратился в маленького ребенка. Захватив с собой нож, он отправился купаться на реку. Прошло совсем немного времени, как вдруг, откуда ни возьмись, появилась анаконда и хотела схватить ребенка. Но тут я'уан как-то догадалась, что на самом деле это не ребенок, а Кум-панама, испугалась его и хотела уплыть прочь. Но Кумпанама сделался таким крошечным, что сумел пролезть вместе с ножом через задний проход анаконды внутрь ее.
Змея нырнула глубоко под воду, унося в своих внутренностях Кумпанама. Прошло много времени, прежде чем он вонзил нож в печень анаконды.
— Ай, как больно! — сказала я'уан и поплыла туда, где жил шаман. Поплыла, чтобы тот вылечил ее. Но пока анаконда добиралась, Кумпанама разрезал ей всю печень, и та умерла.
После этого Кумпанама вылез наружу, отрезал голову анаконде и понес ее на самую высокую гору, чтобы приготовить ее там. В огромном каменном котле он сварил ее и разделал с помощью деревянного ножа. Когда Кумпанама почти закончил разделывать голову убитой анаконды, то увидел, что к горе ползет еще один я'уан, чтобы съесть его. Ведь Кумпанама убил его жену. Он поднимался на высокую гору, как если бы хотел посмотреть на небо.
Тогда Кумпанама созвал всех птиц, чтобы сказать им, какие семена надо есть.
— Огромная анаконда ползет наверх. Поэтому отныне вы должны перестать есть все без разбору. Теперь вам надо питаться только острым перцем ахи. Когда она приблизится к нам, цельтесь ей своим пометом в глаза, чтобы ослепить. Тогда мы сможем уйти. Не дайте ей съесть нас!
Так Кумпанама наказал всем птицам, среди прочих и туканам. Однако многие из птиц не стали есть острый перец. Они клевали другие плоды и семена, не обратив никакого внимания на предупреждение Кумпанама. Только двое из всех послушались и не ели ничего, кроме ахи.
Прошло немного времени, и огромный я'уан подполз совсем близко, почти забравшись на самую вершину горы. Тут Кумпа-нама приказал птицам:
— Летите и набросайте помета ему в глаза. Тогда он не найдет нас и уползет прочь.
Птицы послушали и сделали так, как им приказал Кумпана-ма. Но ведь они не ели острый перец. Вместо него птицы клевали семена других деревьев.
— Почему вы не подчинились мне? — спросил их Кумпана-ма. — Я же вам сказал есть только острый перец, чтобы ослепить я'уан!
После этого он позвал тех двух птиц, которые послушались и ели только острый перец. Они полетели, и так как питались только перцем, то, забрызгав глаза гигантской анаконды своим пометом, ослепили ее. Сделавшись слепой, я'уан повернула назад и уползла, извиваясь, прочь. Она не могла видеть, поэтому много кружила по реке. Змея плавала по большим рекам и по маленьким ручьям. А так как она была слепой, то реки и ручьи стали извилистыми. Прежде, в самом начале, все реки текли прямо. Но теперь — нет, они извиваются и петляют. Так рассказывали старики чайяуита.
Где же здесь золото, спросите вы, жадные до «презренного металла». Действительно, я совсем запамятовал, что котел — согласно более распространенной версии, — а также тарелки и нож, которыми пользовался Кумпанама, были не из камня и дерева, а из некоего блестящего металла, который до наших дней лежит на вершине одной из гор. Имя этой горы на языке чайяуита звучит как Уы'ыта Мутупи — «Горшок-гора», а по-испански называется Тунгуйю. Место то запретное для индейцев, потому что хоть и расположено не то чтобы очень далеко от «обжитых» мест — два-три дневных перехода от реки, но отличается скверными привычками и непредсказуемой погодой. Кто знает, быть может, там лежит легендарное золото инков?
Как-то раз старики решили пойти поглядеть на котел Кум-панама — любопытные всегда найдутся, будь то среди белых или лесных индейцев. Подойдя к горе, они стали подниматься на нее, но когда до вершины оставалось совсем немного, небеса разверзлись, и начался такой ливень, что казалось, будто вся земля скроется под водой. В придачу ко всему гора начала содрогаться, а в воздухе стоял непрекращающийся гул. Индейцам чудом удалось вернуться, так как, по словам этих «искателей приключений», дождь был такой сильный, что они не могли разглядеть ничего даже в нескольких шагах перед собой. Примечательно, что стоило им спуститься чуть ниже, как небо выяснилось, а гора перестала дрожать.
Впрочем, сокровища — правда, иного рода — спрятаны не только в горах и пещерах, на сводах которых давным-давно какие-то люди нарисовали непонятные рисунки. Множество озер, маленьких и больших, хранят в себе удивительные создания природы, которые мне хочется увидеть не меньше чем легендарное золото Кумпанама. Одно из самых чудесных растений мира — великолепная кувшинка Виктория Регия с гигантскими круглыми листьями, способными выдержать вес человека, таится где-то в глубине сумрачных джунглей, через которые нам предстоит пробираться завтра по щиколотку, а местами и по колено в воде. Я познакомился с этим чудом света заочно, в далеком детстве, и почему-то уже тогда мне было известно, что однажды увижу ее собственными глазами.
«Знакомство европейцев с американской кувшинкой имеет очень сложную и запутанную историю», — читал я на ломких и пожелтевших от времени страницах книги «Амазонка — царица рек Южной Америки», увидевшей свет в начале прошлого столетия.
Впервые это исполинское дитя Амазонки было открыто в 1801 году немецким ботаником Генке во время его путешествия в Южную Америку для исследования Перу.
Он нашел этот цветок в боковых затонах Рио-Марморо, одного из притоков Амазонки.
К сожалению, путешественник преждевременно скончался на филиппинских островах, и большая часть собранных им коллекций и наблюдений, точно так же как и описание открытого им гигантского водяного цветка, была утрачена.
По всей вероятности, такая же участь постигла и записки ученого Бонплана, знаменитого спутника Гумбольдта в путешествии его по Южной Америке. Известно только, что Бонплан при виде чудного цветка едва не бросился в воду от восторга; однако же в его сочинениях мы, странным образом, не находим описания этого растения, что и заставляет предполагать, что часть записок Бонплана утрачена. Странная судьба Бонплана, не пожелавшего вернуться на родину и угасшего вдали от друзей, среди полудиких обитателей пампасов, оправдывает это предположение.
Третьим европейцем, открывшим Викторию, был французский ученый Д'Орбиньи; он встретил ее в 1826 году на одном из притоков Рио-де-ла-Платы. Д'Орбиньи тщательно собрал цветы, листья и плоды растения, но, к сожалению, от всей собранной им коллекции уцелел один только лист, который он и отослал в парижский естественно-исторический музей. В своем путешествии Д'Орбиньи с восторгом описывает открытый им цветок…
Казалось бы, этим должна была бы закончиться история открытия Виктории, но на деле вышло иначе. французские ботаники решили, что на основании листа, единственно только и уцелевшего от коллекции, собранной Д'Орбиньи, нельзя составить полного научного описания растения, и оно опять было забыто.
В 1832 году смелый немецкий путешественник Пеппиг, совершая путешествие по Амазонке, снова, в четвертый раз, открыл гигантскую кувшинку и напечатал описание ее в одном из научных журналов, но это описание осталось никому не известным, кроме специалистов-ботаников.
Наконец, отыскался счастливец, которому удалось-таки вывести цветок из мрака забвения, тяготевшего над ним в течение нескольких десятилетий.
Англичанин Ричард Шомбург снова открыл 1 января 1837 года в английской Гвиане эту прекраснейшую из всех кувшинок мира. Какое впечатление произвел на него этот цветок, видно из следующих собственных слов его:
«Я задумчиво смотрел на расстилавшуюся вокруг меня водную гладь, как вдруг какой-то удивительный предмет вдали, у самого южного конца реки, приковал к себе все мое внимание. Я не мог даже составить себе никакого понятия, что это за предмет, и лишь ускоренно подвигался к нему в своем челноке.
Весь охваченный удивлением, я скоро очутился перед одним из чудес растительного мира! Я забыл все свои тревоги и горести! Я был, прежде всего, ботаник, и в этот момент чувствовал себя счастливейшим человеком в мире. Передо мной расстилались гигантские листья, имевшие от пяти до шести футов в поперечнике, сверху — ярко-зеленого цвета, снизу — светло-фиолетового, грациозно плававшие на воде. Этого мало; я видел окруженные каким-то волшебным сиянием громадные цветы; каждый состоял из бесчисленного количества лепестков, переходивших от чисто-белого цвета в нежнейший розовато-красный и, наконец, в огненно-пурпурный цвет. Недвижная гладь воды сплошь была покрыта этими чудными цветами; для меня как бы развернулся новый мир предметов, достойных высочайшего удивления. Чашелистики, поддерживающие снизу цветок, были толщиной в один дюйм и усажены гибкими иглами. Распустившийся цветок был до одного фута в поперечнике и состоял из сотен лепестков. При начале распускания цветок имел по краям нежно-белую окраску, середина же была пурпуровая, — казалось, передо мною лежало ничем не прикрытое бьющееся сердце! Кровь из сердца стремилась наружу, мало-помалу окрашивая окружающие лепестки в нежно-розовый цвет; через день розово-красная окраска распространяется по всему цветку. Ни с чем не сравнимая прелесть этой водяной лилии, напоминающей богато разукрашенную невесту, соединяется с чудным ароматом.
Поднимаясь далее вверх по реке, я встретил несколько еще более крупных растений; у одного из них лист доходил до шести футов в поперечнике, а загнутый кверху край его имел в высоту до шести дюймов; цветы этого растения имели в поперечнике до одного фута с четвертью».
Увлеченный красотой этой безымянной водяной царицы, Шомбург назвал ее в честь своей высокой властительницы, царящей над волнами всех океанов, Нимфея Виктория.
С этим гордым именем американская кувшинка явилась в свете, и слухи о красоте ее прогремели по всей Европе; люди науки и обыкновенные смертные одинаково интересовались вновь открытым чудным цветком.
Что ж, завтра или, быть может, в ближайшие дни и я осуществлю одно из своих давних заветных желаний. Уже ради этого стоило забираться в такую глухомань, где ни днем, ни ночью невозможно спать без противомоскитной сетки, спасаясь под ней от мошек, комаров, проклятой малярии и летучих мышей-кровососов.
А что ожидает нас в дебрях агуахалей — даже Богу это неведомо. Ведь там обитает масса занимательнейших созданий, которые принесут славу и богатство тому, кто изловит их. За недолгие дни, что мы знакомы, Маленький Вождь уже успел рассказать мне как о само собой разумеющихся вещах про стометровых блестяще-черных «хозяев болот» — шипиру' нана'. Со слов индейца, эти анаконды толщиной почти полтора метра обитают в самых труднодоступных уголках бескрайних агуахалей.
Помимо этих чудовищ в озерах-«кочас» живут столь же невероятные удавы, их «хозяева». Чайяуита называют таких змей иша нана'. Цветом они такие же, как и предыдущие, но сквозь общий черный тон проступает коричневый рисунок. Эти монстры в большинстве случаев безобидны, но если что-нибудь или кто-нибудь разозлит их, то они становятся злобными и беспощадными. Рассказывая обо всех этих чудовищах, скрывающихся в джунглях, Маленький Вождь без тени улыбки или шутки говорил, что иногда сам встречает «хозяев озер», когда отправляется ловить рыбу.
Если кому-то уже показалось, что в сельве обитает слишком уж много монстров, то могу успокоить: это лишь очень немногие из великого множества других. Например, еще одна гигантская анаконда яркого желто-черного цвета — ну'па'то а'шин. Эта живет в выходах глины, из которой индеанки лепят посуду, а также в тех местах, где попадается белая глина для ее раскраски. Единственное утешение в том, что этот гигант вроде бы игнорирует людей. Одним словом, невиданный простор для пытливых умов криптозоологов!
Маленький Вождь успел поведать мне легенду и про лягушку-людоеда уанкынья, что живет в дуплах больших деревьев. Мало того что прежде мне никогда не приходилось сталкиваться с рассказами об амфибиях со столь узкой пищевой специализацией, лягушка эта вдобавок ко всему время от времени превращается в больших черных ягуаров. Итак, вот что рассказывают про нее чайяуита.
Однажды мужчина отправился на охоту в джунгли. Бродя по лесу, он услышал, как откуда-то сверху, с дерева, кричит лягушка-уанкынья, у которой яркое зеленое туловище и красные глаза. Куда бы ни пошел человек, она не отставала от него и постоянно кричала. Охотнику надоело это, и он принялся подшучивать над той, говорить колкости в ее адрес. Так он дурачился, пока вдруг, откуда ни возьмись, не появился еще один человек, который и был лягушкой. Уанкынья неслышно подошел сзади и всадил нож в шею дурачившегося охотника. убил его. Ведь у этой лягушки на лапках есть острые когти — все равно что нож.
Человек-уанкынья подобрал корзину охотника и отправился к нему в дом. Часа через два после того, как село солнце, он пришел к жене человека и внешне казался ее убитым мужем. Уан-кынья отдал корзину женщине, и когда та заглянула внутрь, то нашла там ноги, руки, голову и другие части тела своего настоящего мертвого и расчлененного мужа. Она так перепугалась, что бросилась бежать к соседям, которым сказала:
— Ко мне вернулся мой муж, но в корзине, которую он принес, я нашла ноги, руки и голову моего настоящего мужа. Кто же ко мне пришел?
Люди собрались и пошли поглядеть, но никого уже не застали. Человек-уанкынья, что принес корзину, исчез вместе со своей добычей. Только корзина и осталась.
Наутро следующего дня все отправились узнать, что произошло на самом деле. Когда они дошли до толстого и высокого дерева, где охотник повстречался с уанкынья, то решили срубить его. Как только дерево рухнуло, люди заглянули в большое дупло. Там, внутри, сидела лягушка, а ее рот был полон человеческих волос: она только-только доела голову охотника. Поэтому люди поймали и убили уанкынья, а затем сожгли ее в костре.
Это легенда, сказка, но Маленький Вождь, рассказав ее, на полном серьезе уверяет меня в том, что чайяуита, будучи в джунглях, никогда не дурачатся и не насмехаются над этой крикливой лягушкой, потому что сильно ее боятся. А с дедом Аро приключилась и вовсе странная история, от которой веет леденящим холодом.
Как-то раз, когда он и его родственники оказались ночью в джунглях, они услышали: «так-так-так…» Подкравшись к месту, откуда доносились звуки, индейцы увидели двух черных ягуаров — ярани'. Сразу двух, идущих один подле другого. Только горло у тех хищников было не черное, а ярко-голубое и сверкающее. Эти ярани', а точнее, уанкынья таранису', то есть «уанкынья-оборотни», взобрались на дерево и там исчезли. Сколько ни выглядывали охотники их в кроне, но так и не нашли. Оказалось, что в дереве, высоко над землей, было большое дупло, куда и залезли ягуары-оборотни. Позже люди нашли в нем двух лягушек-уанкынья. Именно их индейцы и видели ночью в облике черных ягуаров.
Одним словом, нас ожидает увлекательное путешествие в джунгли индейцев чайяуита, отказаться от которого уже нет никакой возможности. Да, если подумать, то и желания.
 |
| © 2024 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |