"Мир без России" - читать интересную книгу автора (Арин Олег А.)

Совет по международным отношениям: Россия приглашается быть частью Запада

Среди участников формирования внешней политики США заметное место занимает Совет по международным отношениям (COUNCIL ON FOREIGN RELATIONS), в проектах которого участвуют специалисты различных научных учреждений. Результатом одного из таких проектов явилась работа «Новая российская внешняя политика», написанная группой авторов к началу 1998 г. (Майкл Мандельбаум, Леон Арон, Шерман Гарнет, Раджан Мэнон и Койт Блэккер)²³.

С самого начала М. Мандельбаум оговаривает: «Русскую внешнюю политику трудно определить. Ее даже трудно обнаружить. Каковы международные цели Российского государства? Где и каким образом они намереваются достичь их?» На эти вопросы как раз и собирались ответить авторы данной работы.

Сам Мандельбаум главную причину последующих проблем России и ее внешней политики видит в наследии советской империи, которая сложилась и разрушилась качественно иным образом, чем предыдущие империи Британии, Франции, Габсбургов и Оттомании. Ее распад произошел не в результате мировых войн, а в результате горбачевской перестройки и нового политического мышления почти в одночасье. И поэтому он был неожидан даже для самих руководителей СССР, особенно после того, когда они столкнулись с взрывом националистических настроений в Центральной Азии и на Кавказе, а в последующем с войной в Чечне. Став жертвой собственной политики внутри страны, российские руководители рассчитывали на помощь Запада, особенно США, и были крайне обескуражены расширением НАТО на Восток за счет стран Центральной Европы. Среди населения подобное действо НАТО было воспринято как кампания исключения, изоляции и унижения новой России. В результате внешняя политика России потеряла четкие ориентиры, оказавшись в состоянии прострации.

Вместе с тем, как реакция на подобное коварство, у некоторой части русских в Москве, по мнению Леона Арона, сложилось убеждение, что Россия должна стать региональной сверхдержавой, международной великой державой и ядерной сверхдержавой. Это русский вариант голлизма, который психологически может удовлетворить какую-то часть политической элиты. На самом же деле, хотя «Россия и унаследовала советский ядерный арсенал, который, конечно, является источником влияния, однако, с другой стороны, присутствие России вряд ли ощущается за пределами ее ближайших соседей». Если же говорить не об элите, а о простых людях, то они искренне переживают выпадение Украины — государства, с которым они вместе были в течение трех веков. Что же касается Центральной Азии и Кавказа, то здесь они испытывают не столько чувство потери, сколько чувство страха.

Арон прав относительно настроения большей части населения страны. Но не прав в отношении политической «элиты». Терять Кавказ она не собирается, чему свидетельством является вторая Чеченская война.

Одну из глав разбираемой книги написал Койт Денис Блэккер, профессор Стэнфордского университета, давно специализирующийся на исследованиях по России. По его мнению, для большинства русских «мир» все еще означает прежде всего Запад. Блэккер доказывает, что «политическая и экономическая интеграция с Западом — цель реальной внешней политики перестройки — является не только наиболее желаемой целью постсоветской внешней политики, но также и единственно возможной».

Поэтому «голлизм» в период после 1993 г. при таком подходе может быть понятным не только как политическая необходимость, но скорее всего как риторический ответ на внутренние давления, а также как тактика, более удобно обрамляющая сроки интеграции России с Западом. В этом плане прецедентом для новой России являются Япония и Западная Германия.

Это в идеале. Реальность же делает Блэккера менее оптимистичным. В его сценариях будущего Россия выглядит следующим образом:

«Западный экономический и политический порядок с Японией, Северной Америкой и Западной Европой, образующих ядро, может метафорически рассматриваться как магнитное поле, втягивающее остальные страны в себя. Поскольку это сообщество свободных рыночных демократий весьма мощно и успешно развивается, другие страны стремятся присоединиться к его организациям, соглашаясь с его нормами и воссоздавая его институты». Это в принципе. Но Россия не обязательно может присоединиться к этому ядру.

Одна из причин того, что у России не будет эффективной внешней политики, заключается в том, что Россия не в состоянии сформировать эффективное национальное правительство. Нынешние тенденции, если они будут усилены, могут привести к дезинтеграции России как единого государства — гиперинфляция, ведущая к коллапсу, распад военных сил, возвышение политически независимых региональных властей — все это уже видимо, хотя далеко еще от дезинтеграции центральной власти. «Историческим прецедентом такого типа для России является хаос в Китае в 1920-х и 1930-х годах, когда в различных частях страны доминировали военные лидеры, известные как милитаристы, которые контролировали независимые военные силы».

Очевидно, что реализация подобного сценария весьма нежелательна из-за вероятности потери контроля за ядерным оружием и вообще за распылением военных сил по неконтролируемым территориям. Если отвлечься от подобных крайностей, то не исключена другая вероятность. В международной деятельности это проявится в том, что Россия будет проводить разную внешнюю политику, которая определится фактом трех глобальных соседств: Запад, Средний Восток и Дальний Восток. «Поэтому не удивительно, что российская политика в отношении этих направлений будет отличаться друг от друга».

Причем особую роль может сыграть соседство с Китаем, которое может сформировать и третий вариант внешней политики. Ее содержание антизападное. «Русский неоголлизм имеет элементы такой политики. Россия проявляет более дружеские отношения к странам, которые Соединенные Штаты рассматривают как государства-изгои». Это опять же в теории. Зафиксировав подобную возможность, Блэккер тут же ее «блокирует», указывая на противоположную тенденцию: «Но в реальности и та, и другая страна скорее ищут пути присоединения к западному порядку, чем его противодействию или бойкоту». К тому же Россия и Китай — «потенциальные соперники в отношении новых независимых стран Центральной Азии». Отношения могут усугубиться проблемами недонаселения российского Дальнего Востока и перенаселением Северо-Восточных провинций Китая, т. е. нелегальной миграцией китайцев. И поэтому «из всех возможных сценариев для российской внешней политики наиболее желательным остается интеграция с Западом». Россия хотя и принадлежала Европе на протяжении столетий, но одновременно была наименее европейской страной. Сейчас есть возможность стать более европейской страной внутренне и внешне. На это работает, по мнению Блэккера, и то, что теперь Россия перестала быть империей, что облегчает ее вхождение в цивилизованный мир.

Койт Блэккер искренне озабочен тем, чтобы Россия стала частью Европы.

Когда-то я разделял подобные взгляды американского профессора, наивно полагая, что русские по духу и культуре ближе к Европе, чем к Азии. Но, изъездив всю Европу и всю Северо-Восточную Азию, я, по крайней мере для себя, сделал вывод: Россия никогда не будет ни Европой, ни Азией, а как была, так и останется… Россией.