Салим Аюб Лестница страха

Пустыня…

Бесплодная земля, безграничная, бесконечная, покрытая солончаками, безводная.

Высохшие реки, пустые берега.

Сожженные кусты.

На далеком горизонте плещет волнами мираж.

В голубом безбрежном океане радостно плывет корабль с парусами словно цветы.

Кажется, что в судне много пробоин и оно неизбежно потонет.

Меня преследует столб густого дыма. Словно веревка захлестывает шею. Стесняет дыхание. Душит крик.

Хватаюсь за голову.

И внезапно пробуждаюсь от боли.

Пробуждаюсь.

Меж сном и явью чувствую, как трепещет сердце. Не могу определить, что болит. Не знаю, где именно притаилась эта острая нестерпимая боль. Изнурительная боль давит так, что чудится, разорвусь на тысячу кусков. Но лучше разлететься на части, чем испытывать эту боль.

Ни сон, ни явь.

Корабль в этот миг словно проваливается в темную пасть океана. Или океан пересыхает и превращается в соленую пустыню, среди которой застрял корабль. И тут же доски его сгнили, рассохлись, рассыпались… Вместо корабля груда праха.

Душа вылетает из тела, взлетает под задымленный потолок, не давая открыть воспаленные глаза. Затем, распахнув форточку, внезапно исчезает.

Постепенно понимаю, что проснулся не от боли, а от страха. Это удивило меня. Захотел узнать, в чем причина испуга? Или это страх? От боли или страха я проснулся? Корабль, пустыня, мираж… Что было еще? Дым. Столб дыма. И еще высокая лестница.

Снова вытягиваюсь на постели. Устремляю взгляд на дымный потолок… Жжет веки. Хочу уснуть. Считаю: раз, два, три, че-ты-ре… п-я-т… Пятно. Пятна дыма. Петля и дыба. Виселица. Дым, который тянет меня на виселицу. Виселица, петля на которой — из дыма. Сон. Что-то настойчиво не хочет, чтобы я забыл о нем. Боль? Страх? Нет. Сои. Я словно снова вижу его. Я вижу этот сон наяву. Не знаю, сам ли я извлек его из склепа памяти, или он пришел ко мне, не желая, чтобы я позабыл его.

Бесплодная земля…

Просторы, где ни травинки, ни дерева.

Желтый песок, кусты, колючки. И гигантская лестница возвышается к небу среди пустыни. Словно выросла из праха. Кучи песка навалены у её основания. И ухолит лестница в синеву небес, теряясь в высоте.

Слышу голос, похожий на мой собственный:

— Непросто для тебя взойти на эту лестницу. У тебя нет на это права. Ты не из тех, кто, еще не родившись на свет, имеют на лестнице особое местечко. Ты пресмыкающееся и никогда не будешь летать.

Затем услышал я другие голоса.

И увидел толпу, бегущую к лестнице. Люди разом окружили лестницу. Толкая друг друга, кусаясь и нанося удары.

Тот плешивый, чья лысина сверкает на солнце, показывает зубы. А тот, рядом, помоложе, с короткими усами, оглядывается вокруг алчными глазами. Сила его взгляда словно отбрасывает людей, и они уступают ему путь.

Открывается рот. Похожий на змеиную пещеру. Кусают его руки, и с концов его пальцев сочится кровь.

Слышу голос, похожий на мой собственный!

— Вперед, вперед… К лестнице!

Чтобы взобраться на первую ступеньку лестницы, я увернулся от трех человек, желавших схватить меня, двух других, уцепившись за полы одежды, сбросил на землю, еще одного с помощью соседа отбросил от подножия лестницы. В ход пошли кулаки и пинки, локти и плечи, колени и лоб.

Пресмыкающееся!

И тут я услышал громкий хохот.

Взобраться на первую ступень труднее всего, потому что места на ней хватает лишь для одного.

Да, трудно, очень трудно. Но вперед…

Слышу голос:

— Напрасно тратишь силы. Для этого ты должен был бы родиться в долине подданных. Нет, вернее, родители твои должны были бы там родиться. Тогда было бы легче.

Ты должен иметь на следующих ступенях друзей и родных, которые били бы палками по головам тех, кто хочет взобраться на первую ступеньку, а тебя тянули бы вверх за руки. Тогда было бы легче.

Ты должен быть готов к жертвам. Те, кто помогут тебе, захотят чего-то и от тебя.

Ты должен быть готов отдать им свой разум.

Ты должен быть готов отдать им свою совесть.

И даже свое доброе имя…

Наконец после схватки, с гудящей головой и окровавленными локтями я взобрался на первую ступеньку, где места хватало лишь на одного. Вздохнул и оглядел с высоты окрестности. Под ногами увидел город. Дома высокие и малые, улицы, автомобили, людей. Взгляд мой упал на цветущий Сад поодаль от города.

Слышу голос, похожий на мой собственный:

— Этот сад полон чудес. Но крепость возле него разрушена. И всякий тащит из сада все, что захочет, а животные, забредая в сад через проломы в стене, жуют изящнейшие цветы и топчут роскошную зелень. Те цветы, что ты видишь, на рассвете сладкозвучным голосом поют песни, обезумевшие от любви ивы по вечерам читают стихи, кипарисы танцуют, старые и мудрые карагачи дают наставления…

Я улыбаюсь. Подумав, решаю благоустроить Сад. Эти тонкость и изящество не должны пропасть.

У подножия лестницы все еще продолжается давка.

Внезапно вижу, что один из уголков Сада загорелся. Я вскочил. Хочу закричать, позвать народ тушить огонь. Но тот, кто сидит на ступеньку выше, зажимает мне рот рукой. Глаза чуть не выскочили у меня из глазниц. Понял, что коли скажу хоть слово, мигом скачусь с лестницы. Но как больно, что полыхает край чудесного Сада.

В следующее мгновенье меня тянут наверх. Говорят, что Вышевсех (мир его праху) скончался, и теперь занимающие лестницу передвинутся шагом выше.

Взглянув вниз, вижу: десятки жаждущих влезть на начальную ступень, бьются за мое бывшее место, щиплют за руки, отталкивают друг друга плечами, лягаются. Беру палку. Со ступеньки, что надо мной, говорят, чтобы я помог вон тому и втянули его на мое прежнее место. Я должник того, кто выше, а тот, кто с моей помощью взобрался на первую ступеньку, должен впредь передо мной еле дышать.

Вышевсех II тоже скончался, и мы все переместились ступенькой выше. Взгляд мой случайно падает на тот край Сада, что все еще горит, выбрасывая в воздух черный дым. Хочу закричать. Дам знать народу, которому ничего не известно о пожаре, но тот, кто сидит выше меня, кладет мне руку на плечо. И я кусаю губы.

Вышевсех III также приказал долго жить. Пересели ступенькой выше. Драка за первую ступень все еще продолжается. В вихре лиц различаю лицо друга. Мне он словно родной. Даю знак тем, кто сидит ниже. Не уверен точно, не обознался ли. Но даже если это и не мой друг, то отныне он мне родной.

Слышу грустные голоса. Гляжу вверх и мигом понимаю, Вышевсех IV также почил в бозе. Поднимаемся еще на ступеньку. С этой высоты, можно видеть полмира. Города, селения, зеленые поля, пустыня, желтый песок, корабль, похожий на цветок, миражи… Но Сад все еще горит без присмотра. Огонь выбрасывает языки, ветер раздувает пламя, и оно бьется в ужасном танце, подминая под себя кипарисы и сосны, розы и пионы. Хочу позвать людей. Они не замечают пожара, но мне с этой высоты видно все. Хочу закричать, но тут же зажимаю себе рот рукой. Знаю, что если дам знать людям о пожаре в цветнике, то выше уже не поднимусь. Ступеньки неустойчивы, и опрокинуться с них очень просто.

Не знаю, сколько раз передвигались мы выше и выше. Всякий раз, как видел горящий Сад, сердце обливалось кровью, но предотвратить опасность не мог. Пожар уничтожил уже две трети сада.

Однажды вижу, что выше ступенек нет. Понимаю, что достиг высокого титула Вышевсех. Должность моя отныне заключается лишь в том, чтоб сидеть и все. Более ничего.

Бросаю взгляд на Сад. От цветов и трав, от саженцев и деревьев остались лишь груды пепла. Над ними кружатся стаи птиц, не зная, где опуститься.

Внезапно замечаю, что столб густого дыма сменил направление и движется прямо на меня. Лестница оказывается охваченной пламенем. Люди бросаются вниз со ступенек, словно прыгают с борта тонущего корабля с цветными парусами. Густой дым стесняет дыхание. И в этот миг я громко хохочу, потому что у подножия лестницы все еще продолжается свалка. Кричу. Сердце словно жмет, колет, оно сжимается, стонет, дрожит, рвется на части.

Просыпаюсь от боли.

Или от страха?